Текст книги "Мой (не)бывший муж (СИ)"
Автор книги: Софи Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Что с прогнозами? – спрашиваю дежурного врача.
– Такие припадки могут повторяться. Важно, чтобы пациентка была под наблюдением. Лучше круглосуточно. Самостоятельно с ними не справиться, так что необходимо сразу вызывать нас, чтобы мы могли снять приступ. Несколько дней мы продержим ее здесь, понаблюдаем, сделаем необходимые анализы. Вы можете приезжать в любое время, но до девяти вечера.
– Сейчас я могу ее увидеть?
Мужик сначала качает головой, но потом все-таки называет мне номер палаты и называет свою фамилию, чтобы я сослался на него, если меня вдруг остановят медсестры.
– Только недолго. Ей лучше всего сейчас поспать.
Заходя в палату, я стараюсь не шуметь. Плотно прикрываю за собой дверь, сразу же взглядом нахожу кровать, на которой лежит Агриппина. Капельница все еще не закончилась, у моей мачехи закрыты глаза, но, кажется, она все-таки не спит.
– Марк?.. – она порывается встать, но я жестом прошу оставаться на месте. – Зачем было ехать сюда посреди ночи? Я же просила передать, чтобы ты приехал утром, раз уж они наотрез отказались не звонить тебе.
– По договору они обязаны сообщать все мне сразу, как ближайшему родственнику. Егора, уж прости, я вписывать не стал, – беру стул, сажусь рядом с постелью. Еще раз бросаю взгляд на капельницу, скоро нужно будет позвать медсестру. – Как ты?
– Мое свидание прервалось. Не думаю, что после увиденного он мне перезвонит, – Агриппина вымученно улыбается, шутит даже в такой ситуации. Не хочет показывать, что чувствует на самом деле. – А как у тебя дела, мой мальчик? Наверное, я тебя оторвала от чего-то важного. Хорошо еще, что ты додумался оставить Ладочку дома.
– Она, наверное, приедет завтра, – быстро отвечаю. – Если честно, то я не стал ее будить. Не хотел срывать посреди ночи.
Остальные подробности Агриппине ни к чему.
– И правильно сделал. Пусть хоть кто-нибудь сегодня выспится. Мне, кажется, дали снотворное, так что я очень скоро отключусь, Марк. Могу сделать это в любой момент, просто чтобы ты знал.
– Я посижу с тобой.
– Тогда расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь хорошее… – ее голос становится тише.
Сначала я теряюсь, потому что понятия не имею, о чем говорить. Но потом беру себя в руки и рассказываю о делах компании, о крупной сделке, к которой мы готовимся с западными партнерами.
В перерыве иду искать медсестру, после того как капельница заканчивается. Она ловко расправляется со своим делом и оставляет нас в палате вдвоем, уточнив, нужно ли принести дополнительное одеяло или что-то еще.
– Ты слишком много работаешь, Марк, – качает головой Агриппина после моего рассказа. – А жить-то когда? Мы почему-то всегда считаем, что у нас впереди еще есть время, но в конечном итоге что-то всегда мешает…
– Мне нравится моя работа.
– Из тебя бы вышел хороший отец. Подумай об этом, хорошо подумай, я тебя прошу. И Лада стала бы хорошей матерью. Из таких женщин всегда получаются прекрасные мамы. Заботливые и готовые подарить ребенку всю свою любовь. Ну, может, на тебя еще немного останется, – она улыбается.
Приходится кивнуть в ответ, чтобы Агриппина перестала волноваться и сверлить меня взглядом.
Она закрывает глаза, я наблюдаю за тем, как поднимается и опускается грудная клетка. Ловлю момент, когда ее движения становятся более размеренными. Агриппина засыпает, а я ухожу из палаты и еще какое-то время просто сижу в машине перед клиникой.
Думаю над ее словами.
Что у меня вообще есть? Помимо работы.
Абсолютно ничего.
Женщины, лиц которых я не помню. Дом, куда не хочется возвращаться. Бессмысленно лежащие на счетах деньги.
А зачем это все? Я разучился получать удовольствие от жизни после развода с Владой, и сейчас все, что заставляет дышать полной грудью, связано с ней.
И что мне делать со всем этим?
Знаю, что Владу ко мне тоже тянет. Но после всего, что было… Обычно я не верю во вторые шансы, а здесь в голове какая-то неразбериха. Не выходит трезво мыслить, постоянно внутри все бурлит.
И ревность как будто на максимум врубили. Провернули рубильник, и теперь я к каждому столбу готов ее ревновать.
Хочется присвоить ее себе. И чтобы Влада перестала сопротивляться.
Глава 22
Влада
Я проснулась одна.
На улице еще стояла плотная темная дымка слишком раннего утра. Кажется, я нечаянно уснула в гостиной на диване, а Марк заботливо перенес меня в постель.
Он обычно всегда так делал в прошлом, когда я отключалась в каких-нибудь странных местах. Только вот в прошлом я просыпалась рядом с ним.
Пришлось сдернуть простынь с матраса и замотаться в нее, чтобы не щеголять по квартире бывшего мужа полностью голой. В таком виде я заглянула в каждую комнату, надеясь хоть в одной из них обнаружить Марка, но его не оказалось в квартире.
Он просто ушел. После того, что было между нами.
Бросил меня здесь совсем одну.
Я наивно надеялась найти хоть какую-нибудь записку, любое объяснение такого поведение, но взгляд натолкнулся лишь на сиротливо лежащую на комоде связку ключей.
Мне было велено уйти и закрыть за собой дверь. Господи, ну какая же я дура. На что вообще надеялась?
Марк всего лишь хотел заняться со мной сексом. Старые чувства нахлынули или под руку подвернулась… Не знаю. Суть все равно одинакова – затащить меня в постель, а потом сделать вид, будто ничего не было. Подумаешь, переспали по старой памяти.
Одеваюсь я быстро, минуя душ. Поверх платья набрасываю смятую рубашку, завязываю ее узлом. Хочется закрыться от этого мира.
И еще я не могу видеть следы от пальцев Марка на собственных запястьях.
В коридоре я мимолетно смотрю на себя в зеркало, а после поддаюсь безумному порыву и оставляю вишневой помадой послание бывшему мужу.
«Ненавижу».
Коротко и ясно. Без двойных смыслов.
Прикрываю дверь за собой, быстро разбираюсь с замками. Закрываю на один, четыре оборота. Думаю, этого хватит. Да мне вообще плевать, пусть хоть всю квартиру ему вынесут вместе с мебелью.
Оглядываюсь по сторонам, нахожу лифт – я все еще не отошла после сна, голова как будто ватная. Пустая. Я даже не помню, как мы с Марком поднимались на этаж.
Жму на кнопку, спокойно жду, когда дверцы разъедутся передо мной. Разглядываю стык плитки под ногами.
– Далеко собралась, Влада?
Я вздрагиваю, когда в мысли пробирается до боли знакомый голос.
Марк выходит из лифта, перекрывая мне дорогу своим телом. Оттесняет меня в сторону, не позволяет юркнуть в металлическую коробку, которая должна была доставить меня на первый этаж.
Надо было выбирать лестницу. Сейчас уже была бы далеко от него.
– Думал, вымотал тебя, – он улыбается. – Надеялся на то, что ты не проснешься за время моего отсутствия. Не повезло.
– О чем ты вообще говоришь? Дай мне спокойно уйти.
– Понятия не имею, что сейчас в твоей голове. У Агриппины был приступ, она в больнице. Я ездил к ней, – Марк устало выдыхает, толкает ключ в замочную скважину.
Он выглядит ужасно уставшим. Под глазами залегли синяки, он постоянно слишком резко хмурится. Скорее всего, бывшего мужа мучает приступ мигрени.
– Ты идешь? – спрашивает, открыв тяжелую дверь.
Я опускаю голову, потому что мне сейчас очень стыдно, и быстро захожу в квартиру, положив ключи ровно на то место, где я их нашла.
Зеркало. Черт…
Топчусь на месте, наблюдаю за Марком из-под опущенных ресниц.
– Мило, – он замечает мое художество, осуждающе, но как-то по-доброму качает головой, помогая мне снять пальто. – Не жалко было портить помаду, котенок?
Марк смеется надо мной. Напряжение с его лица сходит на несколько секунд, он расслабляется.
– Для тебя ничего не жалко, – фыркаю в ответ и гордой походкой от бедра направляюсь в гостиную. Вспыхиваю, когда вспоминаю о присвоенной рубашке бывшего мужа. Еще один повод для усмешки. – Как Агриппина? Врачи что-то сказали тебе?
– Ей сделали капельницу, она уснула, пока я сидел с ней в палате. Ее оставят на пару дней для наблюдения, утром я отвезу вещи.
Кажется, я все-таки дура в квадрате.
– Уже утро, – растерянно поправляю Марка.
– Мне надо отключиться хотя бы на пару часов, иначе я могу вырубиться прямо за рулем. Запомни все, что хочешь высказать мне прямо сейчас. Через пару часов я весь твой.
– Да я не… – бормочу себе под нос, в два шага подхожу к бывшему мужу, когда он тянется к стоящей на столе бутылке алкоголя. – Не надо, Марк, – мягко перехватываю коллекционный виски. – Ты себе хуже сделаешь.
Он, на удивление, соглашается.
Марк занимает диван, я оглядываю всю эту конструкцию скептическим взглядом и понимаю, что затекших мышц здесь не избежать.
– Чего ты так смотришь, котенок? Хочешь присоединиться?
Даже полностью вымотанный Марк себе не изменяет.
– В спальне будет удобнее. Ты хотя бы сможешь выспаться. Ну или попытаться, – развожу руками. У нас часа три, максимум. Это время точно не годится для полноценного сна.
– Я собирался уступить ее тебе, чтобы не будить потом лишний раз.
– В больницу я поеду с тобой. И ты не знаешь, что нужно женщине, так что не сможешь собрать нормально сумку для Агриппины. У меня точно получится лучше.
Я очень хочу вывести Марка на разговор о том, что случилось этой ночью между нами, но он слишком вымотан сейчас, его мысли забиты абсолютно другим. Так что я заталкиваю это желание поглубже и переключаюсь на заботу о его мачехе.
Слишком часто у Агриппины стали проявляться проблемы со здоровьем. Я прикусываю кончик языка, чтобы не сказать об этом вслух.
– И ты даже не будешь отстаивать свое личное пространство? Ты ведь знаешь, что я не позволю тебе сейчас уехать?
– Знаю. Я все равно больше, кажется, не смогу уснуть. Но я буду здесь, обещаю никуда не сбегать больше.
– Полежи со мной, котенок.
Сердце в груди пропускает несколько ударов из-за нежной просьбы Марка.
Я киваю, иду за ним следом в спальню. Наблюдаю за тем, как Марк снимает рубашку и вытягивает ремень, кладет телефон с часами рядом на тумбочку.
Он притягивает меня к себе и на несколько секунд утыкается лбом в мой живот. Замираю. Пытаюсь дышать, но горло будто резко сжалось.
– Все будет хорошо, – выталкиваю из себя, машинально глажу Марка по голове. Как маленького ребенка. Он сейчас настолько же беззащитен. Рядом со мной.
Мой бывший муж полностью опустошен. Он старается закрыть все свои чувства внутри, но в моменты, как этот, все-таки что-то вырывается наружу. Марк знает, что случится с Агриппиной в скором времени, и ему сложно с этим смириться.
Мы оказываемся на кровати, Марк закидывает за голову одну руку, второй обнимает меня, устроившуюся у него под боком. Я слушаю его дыхание, расслабляюсь, когда оно становится размеренным.
Пока он спит, я думаю о разных вещах. О прошлом, о будущем. О том, что значу сейчас для Марка, как он ко мне относится. Изменилось ли его отношения или он просто слишком устал, чтобы сказать мне правду. Хочет избежать лишнего выяснения отношений.
Когда я пытаюсь пошевелиться, хватка на моей талии усиливается. Марк не просыпается, но даже сквозь сон проявляются его инстинкты собственника.
Мне остается только смириться со своим положением и закрыть глаза. Слишком мало я спала этой ночью.
Слишком тепло и уютно в объятиях бывшего мужа.
Просыпаюсь я из-за того, что Марк начинает шевелиться. Его план оставить меня досыпать законные часы провалился, мы улыбаемся друг другу.
По пути к дому за вещами Агриппины Марк делает остановку возле небольшой кофейни. Я жду его в машине, наблюдаю за людьми и проезжающими мимо автомобилями.
Бывший муж приносит два стаканчика кофе – один небольшого размера, а второй достаточно высокий. Он же мне и достается, себе Марк выбрал обычный черный двойной кофе. Еще у него в руках пакетик с нежнейшими круассанами.
– Может, все-таки хочешь? – спрашиваю, отщипнув еще один кусочек от свежей сдобы.
– Если только из твоих рук, – на светофоре Марк поворачивает голову в мою сторону, смотрит точно на приоткрытые от легкого волнения, которое все чаще возникает рядом с ним, губы.
Ну, он ведь не может остаться голодным?
Я разворачиваю корпус в сторону бывшего и подношу ладонь к его рту. Марк немного подается вперед, специально – я знаю, ему нравится меня смущать – касается языком подушечек моих пальцев.
В доме я быстро собираю все необходимое. Рыться в чужих вещах не доставляет мне удовольствия, но я понимаю, что без этого никак не обойтись в этой ситуации. Заполняю сумку, щелкаю молнией.
Около больницы я не дожидаюсь, когда Марк припаркуется. Прошу его притормозить и разблокировать дверь – меня слегка укачало за время пути, а свежий воздух сможет быстро поправить ситуацию.
Я иду в сторону главного входа, стараюсь дышать полной грудью, подавляя подкатывающую к горлу тошноту.
Выходящий из здания мужчина в форме охранника заставляет меня замереть на месте.
Глава 23
Я не помню ту ночь после определенных событий.
В голове только иногда всплывали какие-то обрывки, странные разговоры чужих голосов. И лицо.
Шрам на правой брови, перебитый нос, бритые почти под ноль волосы. Карие глаза неприметного оттенка, нижняя губа полнее верхней, немного оттопыренные уши. Только я все равно не могла собрать все это в единую картинку, вспоминала лишь по отдельности.
Но сейчас я была уверена, что это он.
Тот самый мужчина с видео, с которым я оказалась в одной постели. Мой «любовник» – по мнению Марка.
Рука проскальзывает по капоту ближайшей машины, я едва удерживаюсь на ногах в скользкой слякоти, стряхиваю с пальцев растаявший снег. Прикладываю их лицу, тру виски по очереди холодными подушечками, чтобы немного отпустило.
Он меня не замечает. Отходит в сторону, достает сигарету из пачки. Рассматривает рядом стоящие с ним машины и как-то завистливо кривит губы.
Я с места не могу сдвинуться. Мне сигналят откуда-то справа, а я продолжаю стоять. Смотреть. Прямо на него.
Прокручивать в голове события того периода. И бояться.
Я снова чувствую себя грязной. Кожа начинает гореть, мне будто плохо в собственном теле. Хочется вырваться, выскользнуть из этой поломанной оболочки, но я заперта внутри и остается только делать рваные вдохи, чтобы окончательно не упасть под колеса.
Не хочу, чтобы все это так на меня действовало, но что я могу сделать? Моя паника не поддается контролю, она зарождается в груди и нитями обвивает каждую клетку в моем теле.
– Влада! – голос бывшего мужа прорывается сквозь шум в голове. – Ты что творишь?!
Он дергает меня на себя за локоть, ловит, когда у меня разъезжаются ноги. Рычит мне прямо в губы, потому что я машинально запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него.
Мужские пальцы продолжают сжиматься на руке, даже через плотную ткань пальто я чувствую легкую боль от такой сильной хватки.
– Мне больно. Отпусти, пожалуйста, – киваю на пульсирующее плечо, Марк тут же разжимает пальцы.
Перемещает ладонь мне на спину, продолжает придерживать. Боится, наверное, что я все-таки рухну в грязь.
В его руках немного спокойнее. Это скорее всего какие-то старые инстинкты, когда я считала, что рядом с ним мне нечего бояться.
– Что ты забыла под колесами машины? – спрашивает недовольно, зубы скрипят от злости.
Я делаю глубокий вдох, стараюсь дышать ровно, чтобы Марк ничего не заподозрил. Я не хочу в этот момент никаких расспросов. Не готова.
– Задумалась, – отмахиваюсь банальным предлогом. – Пыталась вспомнить, все ли необходимое я собрала для Агриппины.
– В следующий раз постарайся найти безопасное место для своих размышлений, – Марк все еще выглядит злым.
Я не стала ничего говорить бывшему мужу, потому что у него сейчас есть дела гораздо важнее. Вижу, что он хочет быстрее узнать, как там Агриппина.
У Марка в руках сумка со всем необходимым, он подталкивает меня в сторону клиники.
Подставляет локоть, за который я держусь, стараясь идти с такой же скоростью. Один шаг Марка – два моих. Приходится быстрее перебирать ногами.
Возле двери я специально отворачиваюсь, чтобы невозможно было разглядеть мое лицо. Прикрываюсь волосами.
Бывший муж пропускает меня в лифт, бахилы на ногах раздражающе хрустят. На нужном этаже двери разъезжаются, и мы сразу попадаем в какую-то волнующую сердце суету.
У меня внутри все скручивается, сразу резко начинает тошнить. Я еще не знаю, что у них здесь случилось, но подсознание шепчет мне о том, что сейчас будет один из переломных моментов. Марк тоже заметно напрягается, рвется вперед.
Мне приходится едва не бежать, чтобы успеть за ним.
– Марк Андреевич, нам очень жаль. Приносим вам свои соболезнования… – возле палаты нас перехватывает мужчина в белом халате с бейджем. Медсестры суетятся рядом, стараются прикрыть дверь.
– Вам лучше пока не стоит… – лепечут молоденькие девочки в один голос.
– Я сам решу, что мне делать, – рявкает на них Марк. – Что с ней? Новый приступ? Вы сняли судороги?
Одна из медсестер ловит мой взгляд и качает головой из стороны в сторону. Медленно. Будто в замедленной съемке.
Я сразу все понимаю.
Агриппины больше нет.
Не представляю, как отреагирует Марк на ее смерть. У меня самой глаза мгновенно застилает кристальной мутной пеленой, но я запрещаю себе плакать.
Потом, ночью, оставшись наедине с собой, я смогу дать волю слезам. В данный момент больно Марку. И я должна хотя бы попытаться облегчить его боль от утраты последнего близкого человека.
– У вашей родственницы случился инсульт. Мы не смогли ничего сделать.
– Прогноз был на несколько месяцев, – Марк говорит сухо, он будто не верит во все происходящее. Включает акулу бизнеса с холодной головой.
– Я не могу сказать вам точный день. Иногда мои пациенты живут дольше, иногда, к сожалению, уходят от нас гораздо раньше. Это невозможно конкретизировать…
Мы все вздрагиваем от звука удара.
Марк впечатывает кулак в стену, прижимается лбом к предплечью второй руки. Дышит тяжело.
Жестом я прошу всех лишних исчезнуть, осторожно прикасаюсь ладонью к левой лопатке бывшего мужа. Марк не реагирует.
Что я должна сейчас сказать? Что со временем будет лучше? Что я очень сочувствую ему? Марк никогда не выносил всех этих общих банальностей.
Поэтому я просто обнимаю его со спины. Утыкаюсь куда-то губами, сцепляю руки в замок, когда он пытается их сбросить.
– Влада, – рычит.
– Я с тобой. Я буду с тобой. Мы справимся, – каждое слово дается мне тяжело, но я стараюсь держаться.
– Ты не понимаешь, – цедит бывший муж сквозь зубы. – Я должен был сделать все. Найти лучших врачей, лучшую клинику в Европе, настоять на операции…
Марк еще раз ударяет в стену, на ней остаются кровавые следы с его разбитых костяшек.
– Ты сделал все для Агриппины, я уверена. Она была счастлива в свои последние дни. Когда мы оставались вдвоем, пока ты был на работе, она постоянно улыбалась. Марк, пожалуйста, не кори себя. Все будет хорошо. Только нужно пережить первые дни. Если… – осекаюсь. – Если ты захочешь, я помогу тебе. Буду рядом… Столько, сколько нужно.
Мы стоим в тишине около пары минут. После Марк поворачивается ко мне лицом, сразу ловит мой взгляд. Стирает пальцами все-таки сорвавшуюся слезинку, упавшую на щеку.
– Зайду в палату, а ты будь здесь. Ни к чему тебе.
– Давай я сначала медсестер позову? Они уберут все, чтобы ты мог нормально попрощаться сейчас, – предлагаю, удерживая Марка на месте.
Я вцепилась в края его пиджака. Сжала пальцы до боли.
Реанимационные действия чаще бывают резкими, там уже не до того, как выглядит пациент. Агриппина была «женщиной» до кончиков ногтей, я считаю правильным сохранить это для нее.
Мысленно я уже начинаю подбирать аргументы в свою пользу для Марка, но он соглашается со мной кивком. Бывший муж откидывается на стену, упирается в нее затылком и прикрывает глаза, пока я хожу за медсестрой и жду у палаты вместе с ним.
– Я все убрала, вы можете войти… – девушка шепчет, обращаясь ко мне. На Марка она боится поднять взгляд. – Мне очень жаль…
– Спасибо.
Марк проводит в палате около десяти минут. Я просто съезжаю по стене, сижу на корточках, обняв колени руками.
Вспоминаю папу. Я тоже сначала не могла поверить. Закрылась от всего, кидалась в какие-то важные вопросы, связанные с похоронами. До конца, наверное, осознала уже после всего. Вата в голове растворилась, я смогла посмотреть на происходящее без этого сумасшествия.
Смотрю на Марка снизу вверх, когда он выходит, вкладываю ладонь в его протянутую руку, чтобы подняться. Рядом со мной все это время стояла сумка, содержимое которой уже больше никому не нужно.
– Тебе, наверное, нужно обсудить дальнейшее с врачом…
– Дождешься меня, котенок? Внизу тебе будет удобнее, – Марк заправляет прядь мне за ухо.
– Я лучше здесь, – выпаливаю быстро. – Здесь тоже есть лавочки в начале коридора. Не торопись.
На первом этаже есть шанс натолкнуться на того самого охранника, так что я не рискую спускаться туда без Марка.
Бреду к скамейке с мягкой обивкой, натягиваю рукава свитера, в который я успела переодеться, на ладони.
Думаю о том, что Агриппина ушла быстро. Без мучений. Она заслужила хотя бы это.
Глава 24
Я не трогала Марка эти три дня.
Мы жили в одном доме, но практически не разговаривали. Он уходил рано утром, а возвращался уже ближе к ночи. Ел то, что я готовила, сухо благодарил, если я в это время еще не пускала слюни на подушку, и запирался в своем кабинете.
Из больницы Марк отвез меня сюда, а я не рискнула спорить, видя его состояние. Так и существовали. Вроде вместе, но как абсолютно чужие друг другу люди. Конечно, ни о каком выяснении отношений и речи быть не могло.
Все это время я думала о том мужчине, охраннике из медицинского центра. Может, мне все-таки показалось? Я просто наговорю на невиновного, расскажу об этом бывшему мужу, подставив человека под удар. Знаю же, как Марк отреагирует.
Тем более сейчас. Когда у него внутри все кипит и ему нужно куда-то выплеснуть все.
Вчера я зашла на кухню в тот момент, когда Марк нечаянно задел бедром лежащий на столе нож. Тот упал. Он так взбесился из-за этого, что скинул все остальное на пол и пнул стул со всей дури. Мне едва удалось отскочить.
– Марк…
– Уйди, Влада. Не трогай меня сейчас.
Он буквально прорычал это в мою сторону, перевел взгляд на валявшийся возле моих ног стул и отвернулся. Я выскочила из кухни мышкой и заперлась в своей комнате.
Сегодня день похорон. Мне не спалось с шести утра, так что приходится тщательно замазывать синяки, которые уже успели появиться под глазами.
Марк заезжает за мной через полчаса. Я подавляю в себе желание забраться на заднее сиденье и все-таки занимаю переднее, рядом с ним.
– Егор придет? – решаюсь разрушить повисшую тишину. Мне ужасно некомфортно в ней.
– Понятия не имею. Я сообщил ему дату с временем, силой тащить не стану, – Марк резко выкручивает руль, поворачивая на перекрестке. Все его движения слишком жесткие. – Мне звонил нотариус. Мой братец уже успел заявиться к нему с требованием открыть доступ к счетам Агриппины.
Я не нахожусь с ответом. Это настолько цинично, что даже в голове не укладывается. Егора больше заботит не смерть матери, а то, получит ли он ее деньги.
После прощального зала мы едем на кладбище. Марк молча достает плед из багажника и набрасывает его на мои плечи.
– Но я же… – опускаю взгляд вниз, на свое пальто. У меня еще и платок теплый на шее, замотан так, что скрывает половину лица.
– Лишним не будет.
Мне становится теплее не от пледа. От заботы, которую бывший муж проявляет даже в такой ситуации.
Все это время я надеюсь, что Егор все же появится, чтобы попрощаться с Агриппиной. А когда вижу его, понимаю, что лучше бы он этого не делал, потому что парень еле стоит на ногах.
У него в руках наполовину опустошенная бутылка, взгляд какой-то поплывший, осоловевший. Он пару раз падает, выбираясь из автомобиля с водительского – мамочки мои! – сиденья. Держится за дверь, пытается выпрямить ноги. Бутылка падает на асфальт, но не разбивается.
– С-с-сука… Да какого… – у Егора заплетается язык, но он сгибается, хватается за уцелевшее стеклянное горлышко и продолжает накачивать себя алкоголем.
Марк тоже замечает все это. Звереет моментально.
– Не здесь… – я кидаюсь к нему, висну на руке, увидев, как его ладони сжались в кулаки. – Просто убери Егора отсюда, пожалуйста. Не надо устраивать сейчас разборки…
– Да понял я, – бывший муж пытается отцепить меня, но я не сдаюсь. Марк выдыхает, мышцы немного расслабляются. – Котенок, все нормально. Я просто выкину его отсюда, не переживай. Без лишнего шума.
Я отпускаю Марка, но не свожу с него взгляда. Он подходит к Егору, хватает того за грудки. Трясет так, что тот теряется в пространстве.
Делаю шаг вперед, чтобы вмешаться, потому что люди начинают оборачиваться. Но Марк меня удивляет. Он не собирается бить своего сводного брата – уводит его подальше, закрыв машину и положив ключи от нее себе в карман.
– Что ты с ним сделал? – спрашиваю Марка, когда он возвращается слишком быстро.
Вдруг прикопал где-то рядом? Других вариантов у меня нет.
– Переживаешь за него? – бросает с откровенной неприязнью в голосе. – В такси посадил и дал мужику на чай, чтобы он этого мудозвона в квартиру затащил, а не просто у подъезда выкинул.
– Он может не выполнить обещание…
– Да мне насрать, Влада. Пусть хоть замерзнет под лавкой.
Я понимаю, что на этом разговор окончен.
Домой мы возвращаемся уже под вечер. Марк, как впрочем и всегда, сразу уходит к себе в кабинет, а я растерянно стою посреди гостиной и не знаю, чем себя занять.
Можно было бы разобрать вещи Агриппины, но я пока не решаюсь заниматься этим. Пусть сначала бывший муж как-то заикнется об этом, а то велик риск сделать глупость, о которой меня не просили.
От нечего делать принимаюсь за уборку. За все эти дни в доме не было никого постороннего, так что пыль уже серым слоем успела осесть на поверхностях.
Как-то незаметно я перемещаюсь на второй этаж, делаю уборку в ванной. После привожу себя в порядок. Глаза все-таки начинают закрываться, так что, думаю, мне удастся быстро уснуть, как только я заберусь в кровать. Вот бы никакие лишние мысли не начали лезть в голову – за эти пару часов там была блаженная пустота, к которой я слишком быстро привыкла.
Я уже почти захожу в свою спальню, как взгляд скользит вглубь темного коридора. К двери, которая ведет в кабинет моего бывшего мужа.
Бывшего.
Бывшего…
Повторяю про себя это слово, но не особенно-то оно помогает, потому что уже в следующую минуту я заношу кулак над темным дубом. Стучусь.
Слишком долго ничего не происходит. Ну, или мне так кажется. Я надеялась на то, что Марк разрешит мне зайти, но, наверное, он хочет побыть в одиночестве после событий сегодняшнего дня…
– Я думал, что ты уже спишь.
Дверь резко распахивается.
На бывшем муже все еще рубашка, только теперь с закатанными до локтей рукавами, черные брюки. Волосы слегка взъерошены.
В тусклом свете его кабинета Марк выглядит еще более диким. Опасным. Я тут же жалею о своем решении спросить, как у него дела.
– Проходи, Влада, – глухой рокот пробирает до мурашек.
Я вхожу в кабинет, осматриваюсь. Замечаю на столе открытый ноутбук. Марк работал? Я отвлекла его от чего-то важного?
– Смотрел старые фотографии, – он замечает мой взгляд.
– А можно мне?
На губах Марка появляется мимолетная улыбка.
Он кивает мне на диван, сам огибает стол и забирает с него ноутбук. Бывший муж садится так, что задевает плечом мое, я сначала хочу отодвинуться, но это выглядело бы слишком по-детски.
Утешаю себя тем, что так просто удобнее двоим смотреть в экран. Он же не трогает меня в других местах.
– Ты все-таки очень похож на своего отца. Даже в детстве, – выдаю я на очередной фотографии.
– Мне всегда это говорили, – Марк усмехается.
Он закидывает одну руку на спинку кожаного дивана, я вздрагиваю. Еще сильнее дергаюсь, когда его пальцы скользят по моей шее, опускаются к плечу. Бывший муж на каком-то автомате поглаживает меня, приобняв, а я не понимаю, куда себя деть.
Что это вообще значит?
В одну из слишком долгих секунд хлопает крышка ноутбука. Одной рукой Марк убирает его в сторону, второй продолжает прижимать меня к себе. Уже настойчивее.
Я хочу выбраться из этого капкана, но вместо того, чтобы отпустить, бывший муж тянет меня к себе на колени. Практически силой раздвигает мои ноги, чтобы я оседлала его.
Марк абсолютно спокоен, в то время как я чувствую зарождающуюся панику. Он не больно сжимает мои бедра, но своей хваткой четко дает понять – не выпустит. И лучше бы мне быстрее с этим смириться.
– Сама пришла ко мне, – мужские пальцы скользят выше, пробираются под широкую домашнюю футболку, узлом повязанную где-то возле талии.
– Не для этого… – сбивчиво шепчу, когда Марк поглаживает в районе ребер.
– Планы всегда можно изменить.
Мой бывший муж делает все медленно. Словно не хочет спугнуть меня. Никакой грубости, силы. Только отчего-то эта обманчивая нежность зарождает во мне дикий страх. Я дергаюсь от каждого движения, потому что мне кажется, что Марк вот-вот сорвется.
Опрокинет меня на диван, навалится сверху и не станет возиться с моим согласием.
А я пока сама не могу разобраться, хочу ли его.
Марк решает за меня. Целует, придерживая за шею, чтобы без шанса увернуться. Второй рукой уже уверенно пробирается по спине к застежке белья, щелкает.
Я стону ему в губы, когда он накрывает грудь горячей ладонью. Марк рычит, отстраняется от меня и резко дергает футболку вверх вместе с лифчиком, оставляет меня обнаженной по пояс.
Он припадает губами к груди, сжимает зубы на соске. Именно в этот момент из его движений исчезает тот самый трепет.
– Не бойся, котенок. Я о тебе позабочусь, – шепчет на ухо, когда меня начинает откровенно трясти.
Марк обхватывает меня за талию, слегка приподнимает, чтобы стянуть джинсы вниз по бедрам. Я остаюсь на его коленях в одних тонких трусиках, а он все еще полностью одет.
Слишком быстро сменяются картинки.
Вот Марк уже сдвигает полоску белья в сторону, раздвигает складки и хмурится.
В следующую секунду он уже толкает в мой рот пальцы, смотрит на то, как я обхватываю их губами.
Он увлажняет меня снизу с помощью слюны, дергает свой ремень, высвобождая уже твердый член.
Цепляюсь за мощные плечи, когда Марк осторожно насаживает меня на себя. От следующего мощного толчка проезжаю ногтями по его шее.
– Дикий котенок, – щекочущий шепот мажет по уху, ладонь ложится чуть выше поясницы. Бывший муж наклоняет меня так, чтобы я прижалась грудью к его, и толкается еще раз.
Даже закрыв глаза, я не могу полностью расслабиться.
– Не сжимайся так, малыш. Впусти меня, – Марк легко оглаживает ягодицы, прижимается поцелуем к коже за ухом.
Он продолжает насаживать меня на каменный член, подталкивает меня двигать бедрами, иногда все же срываясь на череду хаотичных резких толчков.
Я начинаю постепенно привыкать. Чувствую, как наконец-то выступает достаточное количество смазки. Теперь мне проще привыкнуть к разрывающей на части безумной наполненности. Поцелуи Марка, смешанные с укусами, которые он оставляет на шее и ключицах, иногда на груди, еще больше отвлекают от тянущей боли между ног, когда он подхватывает меня под ягодицы и вбивается особенно сильно.
