Текст книги "Я тебя забираю (СИ)"

Автор книги: Софи Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

7. Таисия

Не врал отчим.

Связи в полиции у него остались.

Иначе как объяснить моё обнаружение?

В прошлый раз я сама прокололась: подписала договор аренды своим именем, квартиру сняла в нашем районе, чтобы брату было привычнее, и не слишком по сторонам оглядывалась.

Сейчас я забралась на самую окраину, упросила подругу помочь паспортом – мы с ней были похожи, бабулька-собственница даже не заметила подвоха – и сменила место работы, уйдя в неофициальное плавание.

Только вот бедро всё равно ноет тупой болью, а руки до сих пор дрожат при каждом моём взгляде на стальные ножницы, которыми, кажется, я бы не побрезговала воспользоваться при отсутствии помощи со стороны.

Мужчина ковыряет уже вторую порцию в тарелке, не давит на меня расспросами и требованием немедленно всё ему выложить, позволив мне немного успокоиться и связать путаные мысли в единый полноценный рассказ.

– Мне было девятнадцать, когда мамы не стало. Какой-то богатенький отморозок сбил её вечером на пешеходном переходе. Если бы он не испугался за свою задницу и не скрылся бы с места происшествия – мама была бы жива, – губы сами шевелятся, я же просто смотрю в одну точку и медленно погружаюсь в темноту моего прошлого. – Отчим тогда был при погонах, сам взялся за это дело, но у ублюдка на чёрном джипе оказалось слишком много денег на счетах. Он откупился, а Вадима «вежливо» попросили уйти – через сына родного зашли, пригрозили ещё одним опознанием в морге, если он в ту же минуту не прекратит копать. Увольнение же оказалось уроком за слишком бурную самодеятельность. Подозреваю, его руководству пришлось побегать ради свободы убийцы моей матери.

– Иди-ка ты сюда, – мужчина перебил мой монолог, подхватил на руки и устроил в своих объятиях на диване, позволив мне уткнуться носом в его часто вздымающуюся грудь. – А вот теперь продолжай.

– Вадима хватило на два месяца. Потом он взялся за бутылку. Сначала в одиночку на кухне по ночам, потом он стал похмеляться алкоголем с утра, а дальше начались бесконечные компании таких же любителей выпивки. Мы с братом закрывались в комнате на хлипкий замок и каждый раз с замиранием сердца ждали наступления рассвета. Нам тогда казалось, что все монстры растворяются от дневного света.

– Сколько ему? – тёплая ладонь гладит меня по волосам, а я вдыхаю запах мужской туалетной воды.

– Шесть, – отвечаю на автомате, а после продолжаю. – Я училась в университете на очном, по вечерам нянчилась с братом и параллельно писала всякое для однокурсников за деньги, потому что нам элементарно нужно было что-то есть. Вадим пропивал их общие с матерью накопления, но, надо отдать ему должное, за квартиру платил исправно. В таком режиме мы существовали примерно год.

– А потом что случилось, Оленёнок? – своими вопросами мужчина даёт мне возможность сделать вдох. Я не замечаю, как перестаю глотать кислород во время рассказа.

– Из Вадима полезла агрессия. Ему было плевать, что перед ним стоит маленький ребёнок или женщина, ниже его на голову. Мы огребали за каждую мелочь. Один раз ночью я из-за отсутствия сил отключилась настолько крепко, что брат не смог меня разбудить. Он захотел в туалет и вышел из комнаты один. Проснулась я из-за болезненной хватки в волосах, когда отчим стащил меня с дивана и велел сделать так, чтобы «этот поганец заткнулся». Мой брат сидел на полу в ванной и пытался остановить кровь из разбитой брови – Вадим отпихнул его слишком сильно и тот ударился о край ванны.

– Блять… – я почувствовала, как мужчина напрягся: мышцы мгновенно стали каменными, а ладони сжались в огромные кулаки. – Надо было этому недоноску хлебальник подрихтовать всё-таки, – от столь грубых выражений меня коробит, но в глубине души я тоже жалею, что отчиму удалось легко отделаться.

Ты перестаёшь светиться изнутри радугой доброты после нескольких затрещин из категории, что называется, «от души».

До искр перед глазами.

– Я взяла академ по семейным обстоятельствам и пошла работать. Накопила на первое время денег, сняла маленькую каморку и забрала с собой брата. На меня Вадиму было и остается плевать, у нас изначально отношения тёплыми не сложились, а вот сына он мне простить не может. Понять при нашем первом обнаружении не могла, зачем ему мальчик, если единственный его интерес плещется в стакане.

– Ты не думала лишить отчима родительских прав и забрать пацана себе?

А вот мы и подобрались к ещё одной интересной части моей исповеди.

К той, где всё решают деньги.

8. Таисия

Мне так спокойно.

Уютно в руках человека, имени которого я до сих пор не знаю.

Особенно когда мужчина играется с моими пальцами: ловит ладонь, переплетает со своими, гладит мозолистыми, слегка огрубевшими подушечками, заставляя меня вздрагивать от щекотки каждый раз, когда он касается центра ладони.

– Я на пути к тому, чтобы забрать Сашку себе раз и навсегда. Органы опеки готовы за определенную сумму закрыть глаза на отсутствие у меня собственного жилья и официального дохода. Связи Вадима не настолько высокопоставлены, он не сможет протянуть к нам руки. Мне осталось не так уж и много: несколько месяцев без отдыха и штрафов в кафе. Брать чуть больше платных заданий, чтобы после всей процедуры оформления мы с братом могли уехать из этого города и больше никогда не бояться. Я так устала от этого, – выдыхаю и кладу голову на мужское плечо.

Закрываю глаза, на короткий миг представляя свою будущую жизнь, и почему-то именно сейчас она кажется какой-то не совсем полной.

Что-то изменилось.

Кому-то это может показаться смешным, но всего двадцать четыре, даже меньше, часа с момента знакомства могут прочно поселить одного определенного человека в ваших мыслях.

Человека, без которого как раньше уже не получится.

– Про какие бабки он тут вякал?

– А… Сашке там немного от государства за мать капает каждый месяц. Сумма небольшая, но на продукты выручает. Вадим, видимо, решил, что ему нужнее, поэтому и хочет забрать сына. Квартиру он свою уже на поменьше выменял, работой алкаша не балуют – захотел обогатиться за счёт сына. Хотя там и на коммуналку не наскрести, если уж откровенно. Ему Саша, наверное, только из-за этих крох и нужен.

Если брат попадёт в руки моего отчима – я боюсь представить дальнейшую жизнь мальчика. Голод, постоянный страх, побои… Список можно продолжить вещами и похуже.

– Откуда только мужики такие берутся… – протянул, откинув голову немного назад.

Я разглядывала татуировку на его руке и не успела поймать момент, когда пальцы сами потянулись к не слишком чётким контурам. Выглядело довольно неплохо вблизи, но создавалось ощущение, что либо мастер был не совсем профессионалом своего дела, либо ей уже много лет.

– В тюрьме сделал.

Он замер, я тоже не смела пошевелиться. Мужчина жаждал впитать мою реакцию, а я не понимала, как именно после этих слов должна себя вести.

Чего именно он хотел добиться признанием?

Одно лишь стало ясно сразу: страха не было.

– Я сидел, Оленёнок.

– Сколько?

– Сколько раз? – усмехнулся мягко и вздернул брови.

Нет, на рецидивиста он точно не похож.

– Лет.

– Почти четыре года. У меня был хороший адвокат, который настоял на признательных показаниях. Удалось пройти по минимуму.

– Почти полторы тысячи дней… – не представляю, насколько сильным характером должен обладать человек, чтобы пройти через такое.

– Очень долгие четыре года, Бэмби. Я мог пойти на что угодно, лишь бы мой день перестал походить на все предыдущие.

В этот момент я струсила.

Не была готова узнать про его преступление.

Выбрала вариант оправдать его в своей голове, что бы мужчина ни совершил.

– Артур. На тот случай, если тебе ещё интересно, – мне было. Одними губами прошептала имя, отметив невероятное сходство его нрава с рычащими резкими буквами.

– Таи… – решила еще раз представиться, потому что мужчина его уровня вряд ли запоминает такие мелочи о первой попавшейся девчонке.

– Тася. До Таисии, Оленёнок, тебе надо дорасти. Пользуйся молодостью, к чему эта спешка, – хотела кивнуть, но вместо этого ударилась подбородком о твёрдые грудные мышцы, вырвав из мужчины очередной смешок.

Артур не спешил выпускать меня из своих рук, продолжал гладить по спине и иногда крутил рассыпавшиеся пряди пальцами, в то время как я пыталась подсчитать убытки, которые придётся компенсировать хозяйке квартиры из своего кармана.

Новый переезд отсрочит сбор всей суммы для «вызволения» Сашки еще на пару месяцев, так что я приняла единственно верное решение, стараясь поддерживать один тембр голоса во время вопроса.

Не получилось.

В конце он всё-таки сорвался.

– Могу я попросить твоей защиты взамен на любые условия, которые я выполню?

9. Артур

Странно, что девчонка не погнала меня мокрыми тряпками за порог и не стала устраивать допрос на тему моей статьи.

Оленёнок продолжала сидеть у меня на коленях.

Как ни в чем не бывало.

Будто я только что не признался ей в падении на самое дно социума.

– О чём ты просишь?

– Отчим, – отвечает быстро. – Сделаешь с ним то же самое, если он ещё раз появится? И мне, наверное, понадобится твой номер. На всякий случай…

Обхватываю пальцами её лицо с обеих сторон, вынуждаю слегка запрокинуть голову и максимально долго всматриваюсь в глубину слегка поплывшего от немых слёз взгляда, уловив в этих омутах всё необходимое.

Благодарность за спасения, чисто женское желание оказаться в сильных руках и…

Симпатия?

Большим пальцем скольжу по пухлой нижней губе, немного оттягиваю, опустив свободную ладонь на бедро. Малышка тянется ко мне, но я немного отстраняюсь, продолжая изучать реакции её тела, которые на сто процентов подтверждают мою догадку.

Я ей нравлюсь.

Этой чистой светлой девочке с большим сердцем нравится, когда я её трогаю. Пачкаю своими грязными отпечатками, которые не стереть, даже искупавшись в самом ядерном чистящем средстве.

Наждачкой придётся вытравливать.

У неё есть планы, есть мечты – у девчонки в кармане перспективы приторного, мать его, идеального будущего с хорошим парнем, которого она на сто процентов достойна, и большим загородным домом.

Ей совершенно не подходит бывший уголовник с запасами пива в холодильнике.

– На всё, говоришь, готова? У меня, девочка, сейчас в этой жизни лишь один интерес: тёплая женщина под боком, – бедро её сжимаю слишком грубо, напугать хочу, чтобы выкинула все эти розовые сопли о доблестном рыцаре из своей головы. Приглядывать за ней буду, пока она все свои дела не оформит, но вот этот щенячий восторг придётся резко обрубить. Если без боли – кошкой за мной бегать будет со своими обедами.

Нам обоим ни к чему.

Это наша блядская реальность, детка, где тебя имеют со всех сторон – хочу сказать, но вместо этого вырывается совсем иное.

– Если готова раздвинуть для меня свои ножки, предлагаю скрепить сделку прямо сейчас, – специально губы кривлю. Ладонью грудь девичью накрываю и пальцы резко сдавливаю, второй рукой надавив на горячее местечко между бёдер. – Но сначала ты мне отсосешь. Я же должен знать за кого впрягаться. Вдруг ты ничего из себя не представляешь.

Ну же, маленькая, вдарь мне по щеке, закричи, начни возмущаться, потому что вести себя с тобой ещё ублюдочнее у меня просто не выйдет.

– Хорошо.

Да твою же мать…

Девчонка закрылась, плечи ссутулены, а пальцами всё равно к члену тянется и с колен на пол соскользнуть хочет.

Не мешаю.

Наблюдаю за тем, как она располагается между разведенных ног, волосы на кулак наматываю и дёргаю так, чтобы взгляд свой подняла.

– Мне нравится глубоко. Постарайся, крошка.

Ещё один козырь.

Сейчас она порежет меня на кусочки острыми льдинами в глазах и попросит больше никогда не дышать в её сторону. Придумает новый план. Поймёт, что алкаш этот здесь после такой встряски еще долго не появится.

Но вместо этого ладошка сжимает ствол через серую ткань.

От шума дверного звонка мы оба вздрагиваем.

– Ждёшь кого? – головой мотает. – Проверь.

Девчонка убегает из комнаты, а я локтями в колени упираюсь и голову руками обхватываю.

Пытаюсь выкинуть из мыслей бойкого Оленёнка.

– Ты кто? – пацан растерянно осматривает пространство со следами припадка его отца, а я поднимаюсь с дивана и подхожу к ребёнку в два шага.

– Друг твоей сестры. Руки мыл?

– Нет.

– Самое время, – натянуто улыбаюсь и беру протянутый мне рюкзак.

Ставлю его на ветхого вида стул и иду на выход. Общение с этим парнем точно станет лишним. Ещё одна галочка в колонке «за».

Тасю нахожу в коридоре, где она слишком тихим шёпотом разговаривает с отражением в зеркале.

Я просто молча затягиваю шнурки и нажимаю на дверную ручку, которой тоже не помешает ремонт. Впрочем, как и всему здесь.

– Артур… Постой, нас прервали.

– Я успел это заметить, – приходится повернуться, чтобы девчонка не разговаривала с моей спиной.

– Если ты не против, я могла бы зайти сегодня вечером… – зря надеялся.

– Не боишься под меня ложиться, Оленёнок? Я же вижу: трясешься вся, в глазах отчаяние, – усмехаюсь, а она ладони в кулаки сжимает.

– Мне нужна защита, – продолжает на своём стоять.

– В десять. Минута опоздания и я проверну замок со своей стороны, – не придёт. Я на это надеюсь.

Уже в своей квартире я уничтожаю содержимое почти нетронутой пачки сигарет и слежу за временем, которое тянется раздражающе медленно.

На часах впереди высвечиваются две двойки.

10. Артур

– Копыта свои сними, Бэмби. Убьёшься же, – жест я оценил, по правде говоря.

Для меня старалась. В кружево себя упаковала, бантики все эти, резинки. Чулки даже раздобыла – вряд ли она их в повседневной жизни носит.

В первую секунду, когда она дверь после себя закрыла и халатик сбросила, у меня в голове мультяшный звук падения челюсти до пола раздался.

Только мордашка всё равно не соблазнительницы роковой, а напуганного Оленёнка. Если бы паспорт не видел, давно бы уже конфет в руки насыпал и за дверь выставил прямо в таком виде. Чтобы уроком стало перед соседями и девчонка перестала дурью страдать.

Ещё раз взглядом окинул. Красивая всё-таки. Фигурка ладная, талию поясом выделила, изгибы плавные, но там, где нужно. Грудь, конечно, маловата – сугубо на мой вкус – только другая ей не пошла бы. Слишком фальшиво будет смотреться.

Из шпилек своих выскальзывает, за стену держась. Как только ступеньки преодолела и носом с ними не встретилась на такой высоте?

– Послушная, – ближе подхожу, по щеке хочу провести, чтобы кожу нежную под пальцами ощутить. Оленёнок дёргается, но потом с воздухом будто храбрость в себя вдыхает. Глаза открытыми держит, в мои смотрит, пока я костяшками медленно от виска до губ веду.

– Тебе нравится?

Да пошло оно всё. Кто я, в конце концов, такой, чтобы от предложенного отказываться?

Сама пришла. После всего, что наплёл ей.

– Собираешься делать всё, что мне нравится? – усмехаюсь, заметив появившийся румянец на её щеках.

– Я имею в виду… – сглатывает нервно, бельё своё поправляет. – Всё это?

– Тряпки? Симпатично, – ещё раз взглядом от ключиц до стройных бёдер. – Только это так, забавы ради. Знаешь что действительно мужику нормальному важно? – за спиной её оказываюсь, ладонью бедра касаюсь. Девчонка вздрагивает и мгновенно леденеет. – Желание. Чтобы губы кусала от нетерпения, чтобы смотрела своим затуманенным взглядом и умоляла быстрее на члене оказаться. А ты как к насилию приготовилась, – всё это в шею ей шепчу, согнувшись под рост Оленёнка. Напоследок кусаю за мочку и смеюсь, когда она отпрыгивает от неожиданности, стоит мне пальцами к груди скользнуть.

Смелую из себя строит, а сама в обморок готова хлопнуться от практически невинных касаний.

– Прости… Я… Давай попробуем ещё раз? Просто это было слишком быстро.

Быстро?

Кажется, пора малышке кое-что растолковать.

– Слушай, Оленёнок, проясним одну вещь. Я не тот, кто будет с тобой любовью заниматься. У меня нет для тебя лепестков и сраного шампанского – только матрас на полу и дикое желание трахаться. Ты понимаешь вообще на что именно подписаться хочешь? – кивает, но руками себя обхватывает. Детский сад, твою мать. – Мужик, у которого бабы несколько лет не было, не в глаза тебе будет восторженно смотреть – раком нагнёт и отымеет так, что ходить потом не сможешь. Утрированно, конечно, но в первый раз точно пойдёт по такому сценарию. Быстро и жёстко, крошка. Возможно, даже грубо. Потом наверстаю, без вопросов, раньше не жаловались… – собираюсь закончить свою речь, но девочка меня перебивает.

– Ты собираешься делать мне больно?

– Не намеренно. Я вообще за обоюдное удовольствие, но моим партнёршам обычно нравились укусы, шлепки и подобное. Резать и хлестать тебя до кровавых соплей я не собираюсь, не по адресу. Но. Пока первый пар не спущу – могу сжать сильнее обычного или к заднице твоей приложиться так, что она покраснеет. Не уверен, что смогу себя контролировать, если тебе такое не по душе.

– Всё нормально. Мне это подходит. Если ты не хочешь, чтобы я ушла – я останусь, – опять храбриться пытается, только голос всё равно дрожит, а ладони в кулаки сжимаются.

Надо бы разрядить обстановку.

– Опусти свои глаза пониже, Бэмби. Я определённо не хочу, чтобы ты уходила, – выдавливаю из себя улыбку, на какую максимально сейчас способен.

Она сначала хмурится от непонимания, а после начинает скользить взглядом по моему телу, пока нужную деталь не выхватывает.

Милый смущённый Оленёнок.

Интересно, насколько красной она станет, когда стояк не будет прикрыт тренировочными штанами?

Розовые щёки, губу нижнюю прикусила, пальцы заламывает. Погодите…

– Ты вообще член видела когда-нибудь? Вживую, – вопрос сам вырывается. Этого дерьма мне ещё не хватало. Мигом на лестничную клетку полетит – принца ждать, чтобы девственность свою ему с гордостью вручить в первую брачную ночь.

– Да. Может, перейдём уже к делу? У тебя здесь не очень тепло.

Запястье её обхватываю пальцами, на себя дёргаю, позволяя в грудь мою врезаться, чтобы задницу упругую сразу ладонями накрыть и заставить приподняться.

Хоть на стул её ставь, чтобы разницу в росте компенсировать.

Девчонка руками меня послушно за шею обхватывает, прижимается телом своим и голову запрокидывает, будто специально мне губы свои подставляя.

Не целую.

Языком трахаю её горячий рот, пальцами ныряя под тонкую ткань на ягодицах, впившись с такой силой, что малышка не выдерживает и в губы мне стонет.

– Последний шанс, – едва удаётся оторваться от неё. За последние крупицы рассудка хватаюсь.

– Что…

– Последний шанс уйти, Оленёнок. Дальше я тебя из своих рук уже до утра не выпущу.

И вместо согласия – поцелуй, после которого у меня окончательно срывает тормоза.

Это будет очень долгая ночь.

11. Таисия

Чёрт-чёрт-чёрт.

Нужно было признаться ему.

Рассказать о том, что с моим первым и единственным парнем мы доходили до стадии полного раздевания – точнее, только он доходил – и я всё видела, но ничего такого в моём теле не оказывалось.

Моя девственность ещё при мне. Технически. Не могу назвать девушку невинной, если она занималась вещами из категории «восемнадцать плюс». О каком целомудрии речь, когда я уже лежала практически голая перед мужчиной и готова была переступить черту? Просто его родители вернулись не очень вовремя.

А потом мы с ним разбежались – я узнала о периодических изменах того, кому по неопытности безоговорочно доверяла.

Плевать.

Пусть всё идёт своим чередом.

Надеюсь, он не заметит, а я смогу перетерпеть первую боль.

Мне нужно вытеснить из головы страх, который постоянно окутывает меня после очередного переезда. Раствориться, дав себе мизерную передышку от моей реальности.

Этот мужчина обещал дать мне свою защиту. У меня будет несколько спокойных месяцев, в течение которых я смогу найти остаток суммы, а после, наконец, зажить новой спокойной жизнью где-то вдалеке от этого клоповника.

Пару ночей в неделю – ничто. Я забуду об этом уже очень скоро.

И он обещал не делать мне больно.

Мозолистые грубые ладони забираются под резинку белья. Начинаю дрожать, но тут же пытаюсь взять себя в руки, потому что мне нельзя.

Нельзя себя выдать.

Я – опытная женщина, которая умеет делать хорошо. Отчаянно пытаюсь себя в этом убедить.

Прикосновения становятся настойчивее.

Он жадно ощупывает каждый уголок моего тела. Не церемонится. Откровенно лапает, не заботясь о том, что кожа под его пальцами моментально покрывается красными пятнами, некоторые из которых утром нальются более тёмными цветами и ещё несколько дней будут напоминать мне о случившемся в этой квартире.

Во рту становится сухо.

Будто выпивает меня до дна.

Затягивает в свои сети, из которых уже невозможно выбраться.

– Развернись ко мне спиной, – в губы мне тяжелым дыханием, подталкивая мигом выполнить приказ.

Не может с моей медлительностью смириться. Сам разворачивает и мгновенно щёлкает застёжкой белья, стаскивая тоненькие лямки с моих плеч, недовольно зубами в шею ужалив, когда я чашечки тканевые ладонями обхватываю, на остатках страха не позволяя лифу упасть к ногам.

– Я предупреждал, Бэмби. Теперь играем по моим правилам, – рычит в волосы и запястья одной своей лапищей перехватывает, тут же лишая меня верхней части белья.

Руки мои отпускает и своими, теперь свободными, по рёбрам ведёт.

Выше.

К затвердевшим соскам, которые между подушечками перекатывает и сжимает чувственно, пахом сильнее к моим ягодицам прижимаясь, чтобы я желание его ощутила.

Дикое и неконтролируемое.

А ещё пугающее, потому что размеры можно даже сквозь несколько слоёв ткани ощутить.

Глупо было думать, что там природа могла обделить этого мужчину.

Он же огромный. Я сейчас ещё чётче это понимаю. Особенно когда его ладонь поперёк моего живота ложится, почти полностью его закрывая.

Одной рукой продолжает грудь сжимать, а второй ниже ведёт, пальцами ловко трусики цепляя. Стянуть хочет, но они в подвязках путаются.

И снова это хищное рычание вперемешку с обжигающим дыханием, которое шею жжёт до мурашек по всему телу.

– Сама снимай всё это, пока я не порвал. Чулки можешь оставить, – повинуюсь. Расстёгиваю пояс и стягиваю бельё по бёдрам.

Приходится слегка нагнуться, от чего ещё сильнее вжимаюсь в каменную эрекцию ягодицами.

Кажется, он становится ещё твёрже.

Желание наше, одно на двоих, усиливает. У меня ноги подгибаются, когда его пальцы уже без всяких преград во влажность мою скользят. По точке чувствительной кружат, стоны новые из меня вырывают, хрипы и частое дыхание.

– Влажная… – ухмыляется довольно, когда смазкой моей кожу пачкает. – Но всё равно недостаточно для меня.

А после этих слов он топит меня в своём безумии, когда мужские пальцы настойчивее ласкают между ног – откровенно, жёстко, до ярких волн перед глазами – а губы на моей шее выписывают совершенно невероятные, пульсирующие сладкой болью узоры.

И в этот момент я забываю о существовании моей чёртовой жизни.

Это настолько хорошо ощущается…

Личная маленькая смерть.