Текст книги "НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»"

Автор книги: Софи Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я знаю, это не то, о чем я имею привычку спрашивать, но не хотела рисковать без причины, чтобы не остановить его.

Он кивнул в знак разрешения, а сам продолжал лизать. Я снова дернулась вверх и продолжала держаться за его волосы. Я чувствовала, что его язык как будто вибрирует, кончила, громко закричав, и повалилась спиной на диван.

Он отодвинулся, вынул яйцо из меня и упал рядом. Я устроила голову у него на коленях и поздравила себя с отлично реализованным планом. Адам, надо отдать должное, тоже был доволен, и это дало мне ощущение счастья и чувство того, что я мало чем отличаюсь от богини. В общем, выиграл каждый.

Конечно, не все мои планы срабатывали так, как я предполагала.

Я большая любительница приобретать секс-игрушки через Интернет. Есть, конечно, несколько вещей, которые я покупала лично, но в основном я пользуюсь Интернетом. Никакого стеснения (которое, как вы поняли, является моей основной чертой: как ни печально, но даже поход по магазинам Ann Summers [3]3
  Ann Summers – британская интернациональная компания, специализирующаяся на секс-игрушках и женском белье сексуальной направленности.


[Закрыть]вынуждает меня краснеть), громадный выбор, порой бывают большие скидки и распродажи, и, как правило, приличное количество отзывов, которые поведают вам, как другие люди оценивают предмет, на который вы положили глаз. Бесценная информация.

Иногда я могла не читать мелкий шрифт, хотя, возможно, стоило бы.

Мы с Адамом много спорили по поводу анальных игр. В этом у него было гораздо больше опыта, чем у меня, и первоначально я очень беспокоилась, потому что мой первый эксперимент был смесью дикой похоти и жуткой боли. Я решила, что можно заказать для нас такую пробку, которой мы могли бы пользоваться вместе, что-то, способное показать Адаму, что я доверяю ему делать с моей задницей немного большее, чем мы делали до этого.

Как всегда, будучи жертвой соблазнения дополнительными функциями, я нашла одно приспособление, которое могло надуваться при помощи маленькой груши. У него была адекватная цена, к тому же со скидкой, и то качество, что его размеры можно было увеличивать, казалось особенно полезным, поскольку я приобретала его для своей задницы.

Когда этоприбыло, возникла одна проблема.

Я не знала, для чьей задницы оно было предназначено и кому могло подойти, потому что в мою оно не влезало.

Оно было нелепое и заставило меня сильно посмеяться. Я послала Адаму сообщение: рассказала о своей ошибке и о том, что я хочу отправить устройство обратно в магазин (неиспользованное, спешу добавить), чтобы вернуть деньги. Я чуть не подавилась, когда получила ответ.

Сохрани его. Оно не может быть совсем бесполезным. Х

Ха!

Он приехал в пятницу, и, как часто случалось, после раннего ужина мы провели остаток вечера в постели.

В какой-то момент он попросил меня показать этот гаджет, внимательно осмотрел его и заметил, что эта штука явно велика, чтобы влезть в мой зад, но это не значит, что она больше никуда не поместится. Затем он просто положил устройство на тумбочку, и мы вернулись к дебатам на тему «кто создал лучший комикс о Бэтмене» (естественно, Тим Сэйл, хотя он говорил, что Миллер).

Постепенно мы возбудились, и тридцатью минутами позже я уже держала его член во рту, стоя на коленях на кровати, а он прятал руки у меня между бедрами.

Я задрожала, когда он просунул руку, а потом запустил палец внутрь моей щелки.

Он отдернул палец, и через несколько мгновений я почувствовала между ногами что-то еще. Он заталкивал в мое влагалище эту штуку, по-видимому, вознамерившись показать мне, что это – не напрасная трата денег.

Устройство было похоже по форме на конус и расширялось по мере того, как он заталкивал его внутрь. Я охнула, когда он протолкнул в меня самую широкую часть, чувствуя себя надетой на эту штуку. Только тонкая ручка и основание выступали наружу. К устройству были прицеплены два кабеля: один к регулятору вибраций, а другой – к груше, которая его надувала.

Адам немедленно включил вибрации по максимуму, заставив меня закричать от неожиданного воздействия. Потом сжал грушу. Я почувствовала, как гаджет внутри меня расширяется. Это было странное ощущение, не то чтобы неприятное, но я почувствовала себя переполненной.

Но Адам еще сделал не все, что мог. Он продолжал надувать, громко отсчитывая вслух, сколько раз сжал грушу, а в это время игрушка медленно расширялась внутри меня. К тому же он все время держал рукой базу, чтобы она не упала, и к моим ощущениям добавлялось и это давление.

Когда Адам добрался до восьми, меня трясло. Его член все еще был у меня во рту, но я отказалась от всякой надежды на возможность доставить ему удовольствие. Я просто знала, что он хочет от меня одного – не дать ему выскользнуть.

– Посмотри на себя: две из твоих дырок заняты одновременно. Тебе нравится быть распутной и заполненной?

Мне действительно нравилось. Воздействие гаджета было на грани боли, но в сочетании с сосанием (которое остается одной из моих любимых вещей в сексе) довело меня почти до оргазма. Тем не менее монотонность голоса Адама немного досаждала мне. Поэтому я его проигнорировала.

Он отшлепал меня по заднице, достаточно сильно, так, что я была совершенно уверена, что на ней остались отпечатки его руки, и повторил свой вопрос.

Я нехотя кивнула, непроизвольно глянув на него, прекрасно зная, что он способен понять, насколько сильно мое наслаждение, просто проверив, как намок чертов гаджет.

Я все еще была наполовину убеждена, что большинство обычных женщин не способно это выдержать, что бы ни показывали в порнофильмах.

– Как ты думаешь, не будешь ли ты наслаждаться еще больше, если будут использоваться все твои дырки?

Я замерла. Нервозность. Неуверенность. Мы говорили о тройном проникновении, мне было очень любопытно, но я все еще была наполовину убеждена, что большинство обычных женщин не способно это выдержать, что бы ни показывали в порнофильмах.

В этот раз он не настаивал на ответе, но я чувствовала его палец, который двигался вокруг игрушки и собирал мою влагу – столько, сколько мог. Затем он начал кружить пальцем по заднему проходу, увлажняя его. Я ничего не могла поделать и напряглась.

Он гладил нежно, даря мне странное чувство защищенности.

– Все хорошо, София. Я не собираюсь унижать тебя, но если ты решилась это сделать, тебе надо расслабиться, иначе может быть некомфортно.

Его палец вернулся к раскрыванию меня, там и остался.

– Подайся назад ради меня, милая.

Я тихо зарычала над его членом, и он засмеялся.

– Ну прости, я же обещал, что не буду этого делать в качестве унижения. Мои слова значили просто, что ты сама должна это сделать.

Возможно, у него и не было мысли унизить меня, но я воспринимала это именно так, когда начала сдвигаться назад. Чувствовалась невероятная стесненность, несомненно, по причине переполненного влагалища, но я сумела сделать это, и, поскольку была необыкновенно влажной, палец Адама проскользнул внутрь.

Как только его палец оказался там, стало казаться, что вибрации игрушки проходят и по нему. Ощущения были необыкновенно сильны. Любое, даже малейшее, движение вызывало волну наслаждения, пульсировавшего внутри меня; даже колебания моего тела, когда я вдыхала и выдыхала, казались мощными.

Адам подал бедра вверх к моему рту. Я вспомнила, что он все еще здесь, и принялась лизать его снова, пытаясь сосредоточиться, насколько это было возможно. Это было очень трудно. Он продвинулся к моему горлу, и я чуть не подавилась перед тем, как принять его глубже, так глубоко, как только возможно.

В этот момент он начал двигать пальцем вперед-назад, сначала медленно, а потом все быстрее и жестче. Я застонала, когда он начал рассказывать, какой дрянью я была, отлынивая от использования всех дырок зараз. И я бы покраснела в этот момент, если бы уже не была ярко-красной.

Он трахал меня в рот, продолжая этот непристойный монолог. Вдруг запнулся на полуслове и испустил крик. Я чувствовала, как наполняется мой рот. Когда первая струя ударилась о мой язык, я тоже дошла до конца, сопротивляясь игрушке и его руке, и стиснула рот, так что мои крики были заглушены членом. Я рухнула на кровать. Он вытащил палец, быстро сдул и выключил пробку, вытащив ее из меня.

Эта штука плохо подходила мне, однако она стала для Адама игрушкой, которую он особенно любил использовать. Мои чувства к этой штуковине колебались между любовью и ненавистью (в зависимости от того, насколько Адам надувал ее). Когда она пришла в негодность по причине поломки управления, я поняла, что печалиться по ней не буду – жизнь скучнее не стала.

Как говорится, было мало шансов, чтобы жизнь стала скучной. Я сменила должность, мой рабочий день немного увеличился, и засиживаться на работе допоздна приходилось чаще. И если учесть поездки к родителям каждую неделю, максимум через две, а также регулярные встречи с друзьями, то жизнь у меня была весьма насыщенная. Она была полной и до появления Адама, но скоро я поняла, что хочу расчистить в ней соответствующее место и для него. Я замечала, что он получает удовольствие, перешучиваясь с моими друзьями на торжественных вечеринках, рассуждая о сотне лучших дисков всех времен и народов. Я видела, что он нравится моим родителям. Все чаще и чаще моим первым порывом, когда я читала или смотрела что-то интересное, было рассказать ему.

Это было странно.

Это было приятно.

Это меня нервировало.

После разрыва с Джеймсом для себя я решила, что я не в том положении, чтобы рассчитывать на отношения. И все же я была в некоторой нерешительности. Не в части отношений, и, уж конечно, не в части отношений с Джеймсом. Но Адам… Прямолинейный, веселый, умный, непристойный Адам. Это совершенно разные вещи.

Единственная вещь, о которой мы не говорили в нашем странном союзе, – это наши отношения.

Я попыталась придушить чувства, насколько было возможно – и не в последнюю очередь потому, что чувствовала себя виноватой. Все начиналось как секс без обязательств, и пока это не было сознательным выбором, я понимала, что изменения в моих чувствах могут все запутать, если он не чувствует того же. Но, по иронии, единственная вещь, о которой мы не говорили в нашем странном союзе, – это наши отношения; предыдущие отношения – да, секс – да, даже то, о чем давно мечтали. Только не о наших собственных отношениях. Поэтому я спрятала голову в песок, как страус, и просто поддерживала простые и непринужденные отношения, насколько мне это удавалось. Я умела скрывать свои чувства, правда?

По словам Томаса, совершенно не умела.

Мы с Адамом встретились с Томасом и Шарлоттой за воскресным ужином. Это был веселый вечер – много выпивки, хороших шуток, немного вкусной еды. И Томас, и Шарлотта были в хорошем настроении, и к тому времени, когда я попрощалась со всеми троими (Адаму нужно было рано вставать, поэтому был тот редкий вечер, когда мы не могли пойти домой вместе), у меня кололо в боку от смеха.

Когда я уже добралась до машины, телефон тренькнул, и я решила, что это Адам хочет пожелать мне спокойной ночи (да, мы, как правило, так делали, но это ничего не значит). Однако это был не он.

Томас:

И ты хранила это в тайне! Я не думал, что все так далеко зашло. Хотя на самом деле рад за вас обоих. До встречи.

Я почувствовала, как мое лицо перекосилось от смеси презрения и смущения. Когда я так делаю, мама всегда предупреждает меня, что это может вызвать ранние морщины. О чем он говорит?! Как он может знать, что это серьезно?! И серьезно ли это? По чьим меркам? Адам что-то ему рассказал?

Учитывая свою способность безо всяких усилий погружаться в пучину собственных фантазий, я решила, что самое лучшее – потребовать разъяснения немедленно.

София:

Что ты имел в виду, когда писал «серьезно»? Тебе Адам сказал что-нибудь?

Хм. Сейчас может показаться, что я чересчур увлеклась, но тогда любопытство пересилило. К счастью, Томас не стал слишком долго держать меня в неведении.

Томас:

Адам не стал бы мне ничего говорить, и, насколько я знаю, Шарлотта его не спрашивала. Хотя я могу уточнить, если хочешь.

Ужас! Я ответила так быстро, как смогла напечатать.

София:

Не надо, нет необходимости, но почему ты так решил?

Ответ пришел почти немедленно.

Томас:

Вы оба явно очень счастливы. Шарлотта говорит, что никогда не видела Адама настолько откровенно увлеченным какой-либо женщиной. И, понятно, я знаю тебя слишком хорошо, поэтому рискну сказать то же самое и про тебя.

Я не могла сдержать улыбку. Я понимаю, что неразумно полагаться на слова оптимистически настроенных друзей, чтобы убедиться в существовании отношений, но, черт, я получила, что хотела. Хотя не стану утверждать насчет него.

София:

Да вы просто хотите, чтобы все миловались, как вы.

Теперь ответ был не мгновенным – да он и не требовался, – поэтому я в конце концов отложила телефон в сторону, пристегнула ремень безопасности и поехала домой. К тому времени, когда я была дома, меня ждали два сообщения.

Томас:

Как бы я хотел, чтобы мы любили друг друга. Но дела не всегда идут так, как хочется.

Я ответила, спросив, все ли у него в порядке, и напомнила, что если он когда-нибудь захочет поговорить, то я к его услугам – будем откровенны, после всего, через что мы прошли, я знаю его лучше, чем многие, знаю все о его темной стороне и не сужу ни за что. Он не ответил.

Ведь это же глупо, что я чувствую тепло и головокружение всякий раз, когда он называет меня «милая».

Что касается другого сообщения, то когда я печатала короткий ответ, искренне надеялась, что это то самое.

Адам:

Скучаю по тебе, милая. Мне правда очень хотелось остаться с тобой сегодня. Дай мне знать, что ты благополучно добралась домой. Х

Ведь это же глупо, что я чувствую тепло и головокружение всякий раз, когда он называет меня «милая», правда? Так я и думала.

Глава 5
Необычный опыт

Как говорила слегка помешанная на разрывах Бриджит Джонс, первые выходные, проведенные вдали от дома, – это краеугольный камень любых новых отношений. Хотя, насколько я помню, она не использовала для этого Андреевский крест [4]4
  Андреевский крест – конструкция для закрепления человека. Обычно изготавливается из дерева и оборудуется средствами для фиксации рук, ног, шеи и т. п.


[Закрыть]и не любовалась своим отражением в зеркальном потолке.

Мы с Адамом проводили вместе очень много времени. Были и нелепые утренние подъемы, когда я упаковывала ему в дорогу печенье и кофе в дорожной кружке для полуторачасовой поездки на работу через весь город. Вкупе с поздними ночами, переполненными болтовней и грязным сексом, это означало, что мы постоянно были на грани радостного истощения.

Нашим убежищем была моя крошечная квартирка. А так как мы оба были в корне необщительны и все еще находились в том жарком периоде, когда были готовы запрыгнуть друг на друга при первой возможности, имело смысл скорее ему приезжать ко мне, чем мне к нему, потому что у Адама был сосед. Но мое жилье, прекрасно подходившее для одного человека, неожиданно стало казаться тесным. Я не имею в виду, что мне не нравилось делить свое жизненное пространство с Адамом – даже наоборот, я была удивлена, как легко мне было принять кого-то и проводить с ним столько времени после того, как много лет я жила одна. Квартирка была маленькая; ну, скажем, для секса было мало подходящих мест – кровать, еще диван, а в гостиной вообще негде развернуться. Хотя, на самом деле, все могло быть и к лучшему – это стимулировало.

Однажды ночью мы лежали в постели, и Адаму пришла в голову идея съездить куда-нибудь на выходные. Как человек, который, несмотря на множество поездок по работе, все еще испытывает патетическое волнение от перспективы поселиться в гостинице (ах, бесплатные туалетные принадлежности! завтрак в ресторане! газеты в номер! мини-бар с дорогим, но таким заманчивым арахисом!), я согласилась еще до того, как он полностью объяснил, что имеет в виду. А после того, как он это сделал, моя голова прямо распухла.

Надо сказать, я не была невинной барышней, однако никогда не слышала о таком понятии, как «коттедж для развлечений». Я знала, что можно снять настоящую темницу на пару часиков, если захочется, но поточное производство такого характера (учитывая мою брезгливость в отношении гигиены) было мне действительно не по нутру, даже для того, чтобы удовлетворить давнее любопытство и старые фантазии.

Я была увлечена мыслью поиграть в темнице, но, честно говоря, если бы я была владелицей большого дома, то первое, что я сделала бы с пустующим помещением в подвале – это оборудовала самый лучший домашний кинотеатр, если бы, конечно, зарплата позволяла, но уж никак не темную комнату боли. Но, по-видимому, с этим нет проблем. Можно просто арендовать целые дома отдыха, предназначенные для любителей особенных развлечений. Я была очарована. И еще заинтригована. Мы выбрали выходные, и Адам забронировал такой коттедж. Детали он опустил, я думаю, отчасти потому, что знал, что я забросаю его вопросами о том, чем мы будем заниматься, если заранее буду слишком много знать об удобствах. Но он сказал, что обстановка там полностью приватная, много возможностей для грязного секса и даже есть укромный садик, если мы захотим порезвиться на воле. Как женщина, чей маршрут между работой и домом находится под неусыпным наблюдением видеокамер, я заинтересовалась еще больше.

Я не была невинной барышней, однако никогда не слышала о таком понятии, как «коттедж для развлечений».

Шел снег. Но погода была не такой, когда хочется бросаться снежками, пить горячий шоколад и веселиться. Это был слякотный снег, колючий, противный, такой, что можно сломать шею, идя пешком на работу, и не быть найденным до весны. Мы обсудили погоду и стоит ли ехать вообще, но, посмотрев дорожные сводки, пришли к выводу, что в худшем случае доберемся туда часа за два, и решили ехать хотя бы потому, что в коттедже зимой, вероятно, теплее, чем в моей квартире, да и бронирование не подлежало отмене.

Поездка на машине была сплошной нервотрепкой. Мы почти не разговаривали, пока Адам сосредоточенно всматривался в дорогу. Хотя состояние дороги было не настолько коварным, вследствие плохой погоды водители вели себя, как идиоты, а притом что путь был незнакомый, Адаму приходилось быть еще более бдительным, чем обычно. Стояла тишина, а значит, мысли мои блуждали, и я начала думать о том, что я себе позволю, будет ли это одно длинное приключение или ряд коротких сексуальных эпизодов.

Мы нашли коттедж, спрятанный в конце тихого жилого проезда (я хотела, чтобы соседи ничего не заподозрили), уединенный, как и было обещано. Припарковали машину, взяли ключ, спрятанный в цветочном горшочке у порога (ах, эти маленькие радости сельской жизни), и разгрузили багажник. У меня была довольно увесистая для одной ночи сумка, но в ней было только чистое белье и одежда для поездки обратно, пакет с принадлежностями для ванной и телефонная зарядка. Я втащила ее внутрь, и мы побродили вокруг дома, обследуя территорию.

В гостиной у стены разместился Андреевский крест. Я подошла к нему так, как обычно подходят к экспонату в художественной галерее.

Каждая комната, которую мы осмотрели, казалось, имела некий налет извращенной направленности, как, смею предположить, вы и ожидали. В гостиной у стены разместился Андреевский крест. Я подошла к нему так, как обычно подходят к экспонату в художественной галерее. Я смотрела на него с замиранием сердца и, видя, какой он крепкий, попыталась представить, каково это – быть привязанной к нему. Адам пристально наблюдал за моей реакцией, возможно, даже слишком пристально. Он взял меня за руку и повернул к лестнице.

– Может быть, потом.

Я почувствовала, как зарделись мои щеки, а он улыбнулся; я улыбнулась в ответ, уверенная в том, что у меня будет возможность поразвлекаться здесь с ним, что, независимо от того, насколько сильно воздействует обстановка, он не превратится в сверхдоминанта, который ввергнет меня в пучину того, что я не смогу выдержать.

Хорошо, что эта мысль возникла у меня прежде, чем я добралась до верха лестницы, потому что у меня пересохло в горле от того, что я увидела с лестничной площадки. Три закрытых двери вели в разные комнаты, но глаза мои не отрывались от клетки, аккуратно поставленной наверху лестницы – дверца призывно открыта, сверху лежат подушечка и одеяльце.

Адам толкнул первую дверь и открыл ее. Мне потребовались все мои усилия, чтобы заставить себя следовать за ним. Ванная комната с ванной, рассчитанной на двоих человек (ладно, не на двоих – больше, и уж, конечно, предостаточно для нас). Вторая дверь скрывала огромнейшую спальню, в которой стояла кровать из темного дерева с пологом, оснащенная (ничего не могу с собой поделать, чтобы особо не отметить) металлическими кольцами, прикрепленными с интервалами вдоль всей главной перекладины и предназначенными для целей подчинения. Адам открыл третью дверь. Перед тем как он снова плотно ее закрыл, я успела мельком увидеть большое количество оборудования, и это выглядело совсем не как домашний спортзал.

– Потом, – снова сказал он, и его нежный поцелуй в носик противоречил знакомому голодному взгляду его глаз. – Давай сначала распакуем сумки.

Мы спустились вниз по лестнице, по пути обнаружив кухню. Кухня была просто кухней, в ней не было особенного оборудования или игрушек, но что меня поразило, так это то, насколько хорошо она была оборудована. Духовка из нержавеющей стали, плита и вытяжка, большая столешница для готовки, кофемашина, соковыжималка. Я заглянула в духовку. Все пространство дома было девственно-чистым, что развеяло мои сомнения насчет гигиены, однако кухня была гораздо чище любой из комнат. Надеюсь, в этом был заложен какой-то смысл, но все же это казалось расточительством – ну кто, проводя выходные в такомкоттедже, станет вместо этогоготовить жаркое? А потом я повернулась, увидела лицо Адама – и все мысли о готовке вылетели у меня из головы.

Я нервничала и была взвинчена, осторожно глядя на его лицо. Адам стоял передо мной, выжидая. Он привез с собой две сумки. Одну, со сменной одеждой, он оставил внизу. Другая же, из черной мягкой кожи, в которой, я уже хорошо знаю, хранятся все его игрушки, сейчас была зажата в его руках.

Он пристально смотрел на меня. Не дожидаясь, пока я отведу взгляд, он расстегнул ширинку и вытащил член, манящий меня больше, чем любое приглашение. Я улыбнулась, сделала шаг к нему, но остановилась как вкопанная, когда он прорычал:

– Нет. Ползи.

Внезапно тишина стала поистине оглушительной. Я могла услышать, как быстро забилось мое сердце. Я одарила его мрачным взглядом, но встала на четвереньки и поползла через вымощенный плиткой кухонный пол, чувствуя себя немного нелепо в джинсах и свитере. Когда я доползла до него, меня одолели сомнения. Его член был прямо передо мной, но я не осмеливалась рискнуть и самовольно взять его в рот. Я посмотрела на него снизу вверх.

Он засмеялся и потрепал меня по волосам.

– Молодец. Можешь пососать.

Я почувствовала, что залилась краской, смущенная тем, что он принял мою заминку за молчаливую просьбу разрешить, хотя даже я сама понимала, что так оно и было в действительности.

Я нежно взяла член в рот, мягко посасывая, и Адам застонал, опершись о барную стойку. Его вздохи удовольствия, когда я подключила язык, немного восстановили мое равновесие. А чувство собственной силы вернулось, когда я увидела, как он на мгновение отключился, и веки его, дрожа, закрылись, пока он наслаждался ощущениями.

Тем не менее это было еще не все. Он открыл глаза и, не глядя на меня, отвернулся от стойки. Я двинулась за ним, но он продолжал идти вперед спиной, и, медленно пройдя через все помещение к дверному проему, вышел из кухни.

Он не говорил мне продолжать держать его член во рту, но я уловила намек на это в его медленных движениях. Я сама, честно говоря, не хотела его отпускать, и это привело к тому, что я ползла вслед за ним, хотя чувствовала себя неуклюжей и несколько неизящной. Он провел меня через гостиную, а потом направился к лестнице. На мгновение мне показалось, что он собирается подниматься по ней так же, спиной вперед, и я стала мысленно прикидывать, должен ли такой неуклюжий человек, как я, действительно рискнуть и проползти целый лестничный марш, не переставая делать минет (а если я поскользнусь? В лучшем случае пропадет все настроение, в худшем – несчастный случай и гарантированная поездка на «Скорой» обеспечены). Внезапно он протянул руку, схватил мои волосы, оторвал меня от члена и поставил на ноги. Я даже пикнуть не успела.

Затем отвернулся, чтобы подняться по лестнице, и потянул меня за волосы, заставляя следовать за ним. Кожа на голове горела, я торопилась за ним в комнату особого назначения. Едва ли я могла воспринимать окружающее и все предметы вокруг меня, когда он тащил меня по направлению к окну и позорному столбу.

Первое, что следует сказать о позорном столбе, так это то, что многие люди называют его «колодки». Технически – говорю вам как истинный ботан – это неверно. Такие формы наказания, как колодки (которые приковывали ноги к одному месту) и позорные столбы (удерживавшие голову и запястья) использовались для публичного порицания воров и бродяг. Часто им бросали гнилую еду, жители деревень собирались посмеяться над ними – своего рода эксперимент по связыванию и вечернее развлечение, когда все шли поглазеть на одного парня, прикованного к месту и находящегося в центре всеобщего внимания. Я была очарована позорным столбом с тех пор, как первый раз услышала о его существовании на уроке истории Средних веков в начальной школе. К тому времени, когда я начала изучать историю в высшей школе, я могла ночь напролет, лежа в кровати, тщательно продумывать свои сексуальные фантазии, в которых я была прикована к столбу, унижена и оттрахана бессчетным количеством людей, которые жаждали сделать это.

Позорный столб был одной из моих давних сексуальных фантазий. Я вскользь говорила о нем Адаму месяцем раньше, запинаясь и шепча в темноте, смущенная не столько мерзостью действия, сколько его своеобразием. Но это была такая причуда, которую я никогда не рассчитывала испытать на практике. Когда-то давно я видела его в музее, но столбы теперь такая редкость, и, как правило, все они древние. Экскурсоводы обычно не предлагают девушкам с широко раскрытыми глазами испытать их на себе, но, честно говоря, даже если бы и предложили, то совсем не для того, чтобы доставить им удовольствие в центре музейной экспозиции или на исторически обставленной шумной вечеринке.

Этот экземпляр был из прочного красного дерева. Выглядел он вполне добротно. Мне он показался необычайно красивым, и, проведя пальцем по гладкой лакированной поверхности, я внутренне возрадовалась. Адам поднял верхнюю перекладину, демонстрируя три полукруглые выемки – большую для шеи и две другие поменьше, по одной на каждое запястье. Он снова ухватил меня за волосы, пристраивая мою шею в нужном положении. Я поколебалась минуту, прежде чем устроить руки в меньших выемках, позволив ему защелкнуть верхнюю часть, пригвоздившую меня к месту.

Первое, что я почувствовала, – это волна паники, второе – прилив похоти. Адам вставил деревяшку, скреплявшую между собой половинки, и я оказалась в капкане, как следует зажатая неподатливым деревом. Из-за веса, давившего на шею, было трудно поворачивать голову, поэтому поле моего зрения ограничивалось моими же ступнями и маленькой областью вокруг них. Спина была согнута, и поза моя было мало того что неудобная, но еще и делала меня крайне беспомощной. Задница торчала, и я просто чувствовала, как Адам смотрит на нее, а он пялился так сильно, что заставил меня почувствовать себя голой. И я была жутко благодарна, что это не так. Пока не так.

Он обошел вокруг столба и стал передо мной. Его член был так близко к моему лицу, что я дышала на него. И вдруг стало понятно, почему этот столб ниже тех, которые я видела раньше. Он, конечно же, вызывал приступы боли в спине от неудобного положения, которое неожиданно показалось практичным.

Это была такая причуда, которую я никогда не рассчитывала испытать на практике.

Адам положил свою кожаную сумку на пол, как раз туда, где я могла ее видеть, открыл ее и начал в ней рыться, хотя делал это таким образом, что я, к своему разочарованию, как ни старалась, не смогла увидеть ничего из ее содержимого, кроме веревки.

Наконец он вынул маленький серебряный цилиндр. Сначала я подумала, что это пуля-вибратор, но потом он снял колпачок. Это была помада. Обычно я не использую много макияжа, и в большинстве ситуаций вполне довольствуюсь блеском для губ, кроме тех случаев, когда мне надо выглядеть шикарно. Я не любительница помады, поэтому очень удивилась.

Он покрутил основание и продемонстрировал ярко-красный цвет тюбика. Я посмотрела на него с подозрением, а затем он склонился ко мне, отбросил непослушные пряди волос с моего лица и нежно поцеловал в лоб. Его прикосновения были мягкими и успокаивающими. Все так и говорило о том, что сейчас он сделает что-то из ряда вон выходящее.

Он взял помаду и написал что-то поперек лба. Я начала дрожать, мысли завертелись в водовороте замешательства. Можно было спорить на все сто, что написал он что-то ужасное, и я, без сомнения, выглядела нелепо. У меня были немалые опасения, что он купил одну из тех несмываемых помад, которые могут оставить меня с какой-то унижающей достоинство надписью через весь лоб навеки. В нарастающей истерии я принялась размышлять, не придется ли мне самой отрезать челку перед тем, как я отправлюсь в понедельник на работу.

– Хочешь знать, что тут написано?

Я качнула головой, скорее попытавшись стряхнуть волосы на лицо, чтобы он не мог видеть оскорбительную надпись, чем отрицательно ответить на его вопрос.

– Здесь написано «шлюха».

Он снова опустился на колени, поднял мое лицо и зачесал волосы назад. Но атмосфера в комнате изменилась. Я больше не чувствовала нежности, только одно желание: побольнее унизить. Адам начал покрывать мои губы бесстыдной помадой, дергая рукой подбородок, пока возил ею по моим губам снова и снова. К тому времени, когда он закончил, я, должно быть, выглядела как клоун. Губы были липкими и опухшими. Я их не чувствовала.

Он зашел сзади, но облегчение, которое я почувствовала с его исчезновением из поля зрения, вряд ли продлилось дольше секунды. Его руки обвили мою талию, расстегнули брюки и вместе с трусами опустили их до колен. Я потопталась, пытаясь освободиться и вылезти из них, но Адам шлепнул меня по заду, предостерегая от этого. От того, что я была раздета наполовину, я чувствовала себя более уязвимой, чем если бы была совершенно голой. А когда Адам начал писать на заднице, стало щекотно, и у меня начали дергаться ноги.

– На случай, если полюбопытствуешь, здесь написано «шалава».

Я ощутила прилив ярости. Он вернулся к моему лицу, безо всякого предупреждения схватил меня за волосы и надел ртом на член, проталкивая себя и натягивая мои волосы, пока не оказался так глубоко, что я захрипела, пытаясь дышать. В отчаянии я могла только сжимать пальцы на обездвиженных узкими отверстиями руках, пытаясь извернуться и оттолкнуть его.