Текст книги "#моя [не]идеальная жизнь"

Автор книги: Софи Кинселла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7

В данный момент жизнь напоминает сон. Хороший сон и дурной сон. Санты на велосипедах… Улыбка Алекса… Санта-Клаусы… поход с Флорой в Портобелло, намеченный на сегодня, – все это хороший сон. Рождественская вечеринка в офисе будет в понедельник. Я все время воображаю, как увижу там Алекса… на мне будет маленькое черное платье… мы болтаем… смеемся… он берет меня за руку, когда никто не смотрит… мы пьем шампанское… едем к нему домой…

Ну ладно, а теперь начистоту: мне в голову приходит множество других вариантов.

Итак, сейчас жизнь была бы близка к идеалу… если бы не дурные сны. А точнее: в четверг мой ноутбук приказал долго жить, и придется покупать новый. Это выбило меня из колеи.

Я все еще не могу поверить, что комп сломался. Его не смогли починить ни айтишники на работе, ни парень в мастерской. Он бился с ним целый час, а потом пожал плечами и сказал: «Спекся. Ну что же, вам все равно нужно было что-нибудь поновее». И я впала в панику.

Для дизайнерских проектов мне необходим компьютер, но у меня нет таких денег. Я действительно стеснена в средствах, и у меня тщательно спланированный бюджет. Каждый фунт на счету, и вышедший из строя ноутбук – финансовая катастрофа. Он пробил огромную брешь в моем бюджете, и когда я думаю об этом, то от ужаса покрываюсь холодным потом. Я так экономила. Так экономила! И вот вам пожалуйста… Это несправедливо.

Но сейчас не буду об этом думать. Впереди – прекрасный день с Флорой, и мы обойдем все лавки на рынке. И хотя я не смогу ничего купить, все о’кей. Ведь не в этом дело, правда? Главное – атмосфера. Чувство радости. Дружеские отношения.

Флора предложила встретиться у нее дома. Иду по ее улице, и у меня отвисает челюсть. Я считала крутым дом Деметры, но он ничто по сравнению с этими особняками. Лестницы парадного входа в два раза длиннее, чем у нее. И перед каждым домом – садик. Особняки побелены снаружи и напоминают свадебный пирог. Нахожу номер 32 и осторожно к нему присматриваюсь. Конечно, это не может быть дом Флоры. Возможно, это дом ее родителей?

– Привет. – Дверь распахивается, и на пороге появляется Флора, еще в халате. – Я увидела, как ты идешь. Прости, я безбожно проспала! Завтракать будешь?

Она ведет меня в холл, где полно мрамора и лилий. Горничная начищает перила. Потом мы спускаемся по стеклянной лестнице с нижней подсветкой в огромную кухню с бетонными рабочими поверхностями. И я понимаю, что у Флоры очень богатые родители. И очень крутые.

– Это… это дом твоих родителей? – спрашиваю я на всякий случай. – Он изумительный.

– Да, – равнодушно произносит Флора. – Хочешь смузи?

Она бросает в миксер «НутриБуллет» фрукты, затем семена чиа, органический имбирь и какой-то особый экстракт из морских водорослей. Я видела его в магазине – пакетик стоит три фунта.

– Пожалуйста!

Она передает мне стакан, и я жадно поглощаю содержимое. Мой завтрак состоял из чашки чая и овсянки с молоком – общая стоимость тридцать пенсов. Потом Флора хватает бумажный пакет, полный круассанов, и ведет меня из кухни.

– Пошли. Поможешь мне одеться.

Ее комната – на верхнем этаже дома, и при ней имеются ванная и гардеробная. Обои с рисунком из серебряных птиц, встроенные шкафы, антикварный письменный стол – и повсюду ароматические свечи Diptyque. Куда ни кинь взгляд, увидишь что-нибудь роскошное. Но Флора, по-видимому, даже не замечает окружающую обстановку. Она вытаскивает из шкафа джинсы и чертыхается, потому что никак не может найти те, которые ей нужны.

– Значит, ты так и живешь тут после университета? – спрашиваю я. – И никогда не переезжала?

Флора в ужасе поднимает брови:

– Переезжать? Боже мой, нет! Я имею в виду, что никогда не смогла бы это себе позволить. Квартплата, еда, все такое… Кто же может это себе позволить? Никто из моих друзей не съезжал от родителей. Мы все собираемся жить дома до тридцати лет!

Я чувствую что-то вроде легкой зависти, а возможно – на какую-то долю секунды – даже ненависти, но не хочу себе в этом признаться.

Нет, я не ненавижу Флору. Конечно, нет. Но ей все так легко достается!

– А вот у меня нет родителей в Лондоне. – Я стараюсь изобразить бодрую улыбку. – Так что приходится снимать квартиру.

– Ах да. Ты же из Мидлендз[11] 11
  Центральные графства Англии.


[Закрыть], не так ли? Но у тебя нет акцента.

– На самом деле… – начинаю я, но Флора снова исчезает в гардеробной. Честно говоря, не думаю, что ее интересует, откуда я родом.

Я терпеливо жду, пока Флора подводит глаза. Затем она хватает сумку и с заразительной улыбкой объявляет:

– Всё, я готова! Пошли за покупками!

Белокурые волосы уложены в высокую прическу; у Флоры – блестящие тени для глаз и шикарная дубленка. Словом, если бы сделать к Флоре подпись, это читалось бы так: «Совершенно готова к веселью». Мы, хихикая, сбегаем по лестнице, и тут открывается дверь на третьем этаже.

– Дети! Вы разбудите папочку!

– Мамочка, мы не дети, – возражает Флора, надув губы.

На площадке появляется элегантная женщина. Это копия Флоры, только постарше и более худая. На ней балетки от «Шанель» и узкие джинсы. От женщины восхитительно пахнет.

– Это Кэт.

– Кэт! – Мать Флоры подает мне свою прохладную руку, потом снова поворачивается к Флоре: – Вы идете на Портобелло?

– Да. Будем покупать подарки! Только я немного поиздержалась. – Флора с заискивающим видом смотрит на мать. – И мне нужно что-нибудь купить для бабушки…

– Умница! – с умилением произносит мама Флоры. – Хорошо, посмотри в моей сумке. Возьми сотню. Но не больше, – строго добавляет она. – Ты всегда забираешь у меня все наличные.

– Спасибо, мамочка! – Флора чмокает маму в щечку и, пританцовывая, спускается по лестнице. – Пошли, Кэт!

Я поражена. Сто фунтов? Вот так просто? Я уже много лет не просила у папы денег. И никогда бы не попросила, даже если бы у него было полно наличных.

Наблюдаю, как Флора берет деньги из маминого кошелька, потом следую за ней по роскошной белой лестнице. Если ступени Деметры подходят для принцессы, то эти ступени годятся для королевы. Мне хочется сделать фотку, но это неудобно. Может быть, потом, когда я узнаю Флору получше…

Воздух бодрит, и я шагаю рядом с Флорой в приподнятом настроении. Это такой крутой район Лондона! Ряды домов пастельных тонов прелестны, они словно из книжки с картинками. Я все время останавливаюсь и снимаю для инстаграма.

– Итак, что ты хочешь купить? – интересуется Флора, когда мы сворачиваем за угол и направляемся к Портобелло, протискиваясь через толпы туристов.

– Не знаю! – смеюсь я. – Ничего особенного. Я просто посмотрю.

С удовольствием смотрю на бесконечные лавки, раскинувшиеся перед нами. Здесь есть все – от ожерелий до кашемировых шарфов, от винтажных камер до старинных тарелок. Я уже бывала в Портобелло, но не на Рождество. Сегодня здесь праздничная атмосфера: на фонарных столбах – рождественские украшения, а группа парней в хипстерских шапках поет а капелла рождественские гимны. Как бы бросая им вызов, из лавки, где продаются диски, доносятся рождественские песни. Тут есть ларьки с глинтвейном и ларьки со сладкими пирожками, и в воздухе вкусно пахнет свежеиспеченными блинами.

Мне вдруг вспоминается, как мы пили глинтвейн с Алексом, и я ловлю себя на мысли: «О, будет ли это “наш напиток”?» Но я тут же переключаюсь на другое – так снимают иглу с виниловой пластинки. Уймись, Кэт! Глинтвейн? «Наш напиток»? Ты договоришься до того, что шапки Санты – «наш головной убор»!

Флора покупает для бабушки фарфорового слоника, а потом тащит меня в дизайнерский магазин, чтобы купить платье с блестками для офисной вечеринки. Я не собиралась ничего покупать, но оказывается, что некоторые цены не слишком устрашающие. Я вижу шерстяную шапку для папы всего за восемь фунтов, а потом вешалку с платьями по фунту, которые Флора находит «забавными». Покупаю вязаный кардиган. У другой лавочки мы обе примеряем дурацкие фетровые шляпы, и я все время фоткаю. Я ликую: ведь это та самая крутая лондонская жизнь, которую мне так хотелось вести!

Флора все утро с кем-то обменивается эсэмэсками. Когда мы останавливаемся у лавочки с зеркалами, она сердито косится на свой мобильник.

– Что-то случилось? – спрашиваю я.

– Нет… Да… – капризно тянет она и убирает телефон. – Мужчины.

– А, мужчины, – повторяю я, хотя и не понимаю, что она имеет в виду.

– У тебя сейчас кто-нибудь есть? – спрашивает она, и я чувствую волнение. Вообще-то ответ будет «нет», но перед моим внутренним взором возникают карусельные лошадки и пальцы Алекса, перебирающие мои волосы.

– Нет. Хотя есть один парень… – Встретившись взглядом с Флорой, я смеюсь от облегчения: теперь мне есть с кем поговорить. – Я уверена, что он мною не интересуется, но…

– Бьюсь об заклад, что интересуется! А какой он?

– О, знаешь, обалденный. Темные волосы. И татуировка, – добавляю я с легкой усмешкой.

Ну вот, это достаточно туманно и может подойти кому угодно.

– Татуировка! – У Флоры округляются глаза. – Вау! А где ты с ним встретилась?

– У одних знакомых, – говорю я неопределенно. – Знаешь, это вышло случайно.

– Ну и как, что-нибудь уже произошло? – Флора корчит такую уморительную рожицу, что я снова смеюсь.

– Ничего серьезного. Просто легкий флирт. – И я честно добавляю: – Вообще-то хотелось бы. А как насчет тебя?

– Я как бы встречаюсь с одним парнем по имени Энт. Только я думаю, что он решил со мной завязать. – У Флоры безутешный вид. – Он никогда не отвечает на мои сообщения…

– Они никогда не отвечают.

– Ты это знаешь, да? Неужели так трудно послать эсэмэску?

– Они думают, что, посылая эсэмэску, отдают часть своей души, – говорю я, и Флора хихикает.

– С тобой весело, – замечает она и берет меня под руку. – Я так рада, Кэт, что ты появилась в нашем офисе.

Мы молча идем несколько секунд, и я фотографирую лавочку, где продаются только сирены для винтажных автомобилей. Потом Флора с задумчивым видом поворачивается ко мне:

– Послушай, Кэт, мне нужно кое-что у тебя спросить. Ты знала, что мы регулярно встречаемся во время ланча по средам, чтобы вместе выпить? Я, Роза и Сара. В «Синем Медведе». Каждую неделю.

– Нет, не знала.

– Мы держим это в тайне – а то еще к нам заявится Деметра. – Флора корчит рожу. – Представляешь?

– Да уж, – киваю я.

– Так что туда нет свободного доступа. Это что-то вроде… – она подыскивает слова. – Что-то вроде клуба. Да. Особый маленький клуб.

– Ясно.

– И я прошу тебя присоединиться к нашему клубу. – Она стискивает мою руку. – Ну как? Ты согласна?

Я ощущаю радостное волнение. Клуб. Я даже не сознавала, насколько одинокой я была.

– Конечно! – отвечаю я, просияв. – Запиши меня в члены клуба!

Придется пересмотреть свой бюджет: ведь я должна буду каждую среду в свою очередь всех угощать. Но оно того стоит.

– Круто! Мы возобновим наши встречи после Рождества. Я дам тебе знать. Только ни в коем случае не говори Деметре.

– Договорились! Обещаю!

Я собираюсь спросить, где находится «Синий Медведь», но тут Флора громко вскрикивает:

– О господи!

– Крошка! – Высокий темноволосый парень в шляпе-трилби, появившийся ниоткуда, обхватил Флору сзади. – Твоя мама сказала, что ты здесь.

– Я же посылала тебе эсэмэски! – с укоризной говорит Флора. – Ты должен был ответить.

Парень пожимает плечами, а Флора подталкивает его и хихикает. Может быть, я должна незаметно исчезнуть? Но она хватает меня за руку и объявляет:

– Это Кэт. Кэт, это Энт. – Она очаровательно надувает губки. – А поскольку ты такой негодник, Энт, то ты платишь за ланч.

Энт с добродушным видом закатывает глаза и поспешно говорит:

– Вообще-то, мне нужно идти.

– Нет, пошли с нами!

Флора берет под руки Энта и меня и тащит через дорогу, в «Баттерфляй Бейкери». Я читала об этом кафе в миллионе блогов. Интерьер там в розовую и белую полоску, и повсюду с потолка свисают бумажные бабочки.

Мы вешаем пальто на белые деревянные крюки у двери, потом Флора раздает нам подносы с цветочным узором и командует:

– Эти маффины с тыквой очень вкусные. А флапджеки[12] 12
  Горячие блинчики со сладким сиропом.


[Закрыть] – просто объедение… И нам всем надо взять по салату… Эта имбирная наливка изумительная… – Нагрузив каждый поднос, она объявляет: – Энт, вставай в очередь – а мы займем столик. Пошли, Кэт.

Она ведет меня через зал к нише, где какая-то парочка как раз встает из-за стола. Мы садимся, и Флора ворчит:

– Здесь так много народу! – Затем, вынув свое платье в блестках, она любовно его разглядывает. – А ты что наденешь на рождественскую вечеринку?

– Маленькое черное платье, – отвечаю я. – Оно проверено.

Флора кивает:

– Хороший выбор. В прошлом году Деметра была в таком коротком платье, что было видно белье. Кого она хочет обмануть? Даже если у тебя есть молодой любовник, это не значит, что ты вдруг станешь на двадцать лет моложе. Она просто старая карга. Сейчас я покажу тебе фото, и ты увидишь, как она выглядела.

– Молодой любовник? – переспрашиваю я, заинтересовавшись.

– Ты его знаешь. – Флора просматривает фотографии в своем телефоне. – Алекс Эсталис.

До меня не сразу доходит.

– Алекс Эсталис? – тупо повторяю я.

– Ну, тот парень, с которым ты встретилась.

– Ты имеешь в виду…

– Деметра и Алекс? Боже, ну конечно. – Флора кивает. – У них давно связь, и они даже не скрывают.

У меня ком в горле, и я едва могу говорить.

– Откуда… откуда ты знаешь?

– Все знают, – отвечает она. – Тебе же известно, что много лет назад Деметра была боссом Алекса? Наверное, их страсть так и бурлила. Мне сказал Марк – он тогда знал их. А теперь Алекс – босс Деметры. Странно, правда?

Я киваю. Мне видится молодая Деметра… совсем юный Алекс… бурлящая страсть…

Итак, я снова очутилась в царстве дурных снов.

– Деметра тогда уже была замужем, – продолжает Флора. – Но, полагаю, она не хотела разводиться… Во всяком случае, вот почему она попала в «Купер Клеммоу». Когда Алекс стал партнером Адриана, он сразу же ее привел. Это просто неприлично. Посмотри, вот она. Отвратительный у нее тут вид, согласись?

Она протягивает мне свой мобильник, демонстрируя фото Деметры, которая стоит в мини возле ледяной скульптуры. Но я его едва вижу. Меня слегка знобит, и я совершенно убита. Чувствую себя непроходимой дурой. Теперь все представляется таким очевидным. Я вижу их вместе. Оба гибкие. Оба умные. Оба успешные. Ну конечно, они любовники!

И вдруг до меня доходит: так вот почему они оба в Копенгагене! Я так и вижу их в номере роскошного отеля. Они занимаются сексом в какой-то невероятной позиции, которую не знает никто, кроме Деметры: ведь она первой на планете все узнаёт!

Я все еще держу в руке мобильник Флоры, бессмысленно в него таращусь, а мои мысли далеко. У Деметры же действительно есть все? Да, черт бы ее побрал, у нее есть все. Работа, дом, муж, дети, краски самых модных оттенков – и Алекс. Ведь если ты Деметра, то преданного мужа недостаточно. Нужен еще и любовник. Сексуальный, натуральный, органический любовник.

Но… как же я?

Я извожусь, вновь мысленно проигрывая те минуты, когда была с Алексом. Вот он улыбается… нежно поправляет мне волосы… смотрит на меня, когда мы едем на велосипедах. Я же все это не придумала! Что-то определенно было, между нами проскочила искра…

Но что значит искра по сравнению с бурлящей страстью с богиней секса? Я была всего лишь маленьким развлечением. И я вдруг вспоминаю, как после поездки с Санта-Клаусами Алекс посмотрел на свой мобильник и сказал: «Мне только нужно послать сообщение… им».

Он не хотел говорить «послать сообщение ей», но именно ее он имел в виду.

– Разве ее муж не догадывается? – Я пытаюсь говорить равнодушным тоном, как будто мы просто обсуждаем сплетни офиса.

– Сомневаюсь, – Флора пожимает плечами. – Она так хорошо умеет врать… О, Энт!

– Вот, пожалуйста. – Энт ставит на стол два подноса. Один – для Флоры, с ее маффином, салатом и всем остальным, другой – с чашкой супа. – Он кивает мне: – А ваш там. Они отодвинули его для вас в сторону, чтобы вы заплатили.

Чтобы я заплатила?

У меня мгновенно вылетают из головы все мысли об Алексе. Ведь я думала…

– Энт, ты негодяй! – восклицает Флора. – Тебе следовало заплатить! А теперь Кэт придется стоять в очереди.

– Нет, не придется, – возражает он. – Я сказал, что она сейчас придет, и они отставили ее поднос в сторону. Вот видишь, я обо всем позаботился.

– Нет, честно, Энт, – раздраженным тоном произносит Флора. – Почему ты просто не взял ее поднос?

– Потому что у меня кончились наличные. О’кей? – Энт бросает на нее сердитый взгляд.

Господи, не хватало еще, чтобы они поссорились из-за моего ланча!

– Все в порядке! – бодро говорю я. – Нет проблем! Большое спасибо за то, что заняли мне очередь, Энт!

Но когда я направляюсь к кассе, мой страх усиливается. Я полагала, что Энт заплатит за всех, – иначе никогда бы сюда не пошла. Откланялась бы под каким-нибудь предлогом. У меня в сумке даже есть сэндвич с тунцом, завернутый в целлофан.

Может быть, там не так уж много, говорю я себе, приближаясь к кассе. Не переживай так: возможно, все в порядке.

Девушка у кассы меня ждет. Она с улыбкой осторожно ставит мой поднос перед кассой.

– Итак, маффин… салат…

Она пробивает каждую позицию, и я стараюсь держаться непринужденно. Типа я крутая, богатая девушка из Ноттинг Хилла и вовсе не делаю лихорадочные подсчеты в уме. Пятнадцать… восемнадцать… может быть, двадцать фунтов?

– Итак, с вас тридцать четыре фунта восемьдесят пять пенсов.

Она улыбается мне, а я в изумлении на нее смотрю. Все гораздо хуже, чем я предполагала. Тридцать пять фунтов? За легкую закуску? Но ведь на эти деньги можно купить в супермаркете продуктов на целую неделю.

Я не могу.

Я просто не могу это сделать. Я не могу заплатить за ланч тридцать пять фунтов. Тем более после катастрофы с компом. Мне придется уйти. Пошлю Флоре сообщение – скажу, что внезапно заболела. В любом случае она полностью поглощена Энтом, так что это не имеет значения.

– Вообще-то, у меня изменились планы, – неловко говорю я. – Я не могу остаться на ланч. Простите.

– Вы ничего не хотите? – У девушки растерянный вид.

– Гм-м, нет. Простите. Я неважно себя чувствую, и мне нужно идти…

На подгибающихся ногах я направляюсь к выходу, снимаю с крючка пальто и распахиваю дверь. Я не оглядываюсь. Если Флора спросит, скажу, что не хотела ее заразить. Конечно, это неубедительно – но лучше уж неубедительная отговорка, нежели банкротство.

Когда я выхожу из кафе, в лицо мне дует холодный ветер, и я сую руки в карманы. Ну что же, лучше отправиться домой. И вдруг мне хочется плакать. Сесть на тротуар и прикрыть лицо руками. Я не могу позволить себе такую жизнь, я не могу быть такой, как эти люди. У меня нет такой мамы, которая сказала бы: «Дорогая, на тебе сто фунтов».

Вообще нет мамы.

Я знаю, что пала совсем низко: я никогда не позволяю себе думать об этом. В глазах у меня слезы, но я яростно моргаю. Ну же, Кэт. Не распускай нюни. Вероятно, у меня просто понизился сахар в крови. Сейчас я съем свой сэндвич и почувствую себя лучше.

Быстро посылаю Флоре эсэмэску:

«Неважно себя чувствую, пришлось уйти, прости. Приятного тебе ланча ххх».

Затем нахожу тихое место, сажусь на корточки и достаю свой сэндвич в пленке. Он выглядит не так соблазнительно, как маффин с тыквой, но на вкус он лучше, чем на вид, и в любом случае…

– Кэт?

Моя голова так резко дергается, что я чуть не сворачиваю шею. В нескольких футах от меня стоит Флора и изумленно смотрит на меня. В руках у нее капкейк.

– Флора? – с трудом произношу я. – Разве ты не получила мое сообщение?

– Какое сообщение? – спрашивает она с озабоченным видом. – Что случилось? Почему ты ушла? Я видела, как ты уходишь. Ты даже не попрощалась!

– Я заболела, – слабым голосом отвечаю я. – Внезапно заболела. Меня начало тошнить.

Для пущей убедительности я достаю бумажный платок и, прижав ко рту, делаю вид, что меня сейчас вырвет. При этом я отворачиваюсь из вежливости.

– О господи! – восклицает потрясенная Флора.

– Это вирус. Не подходи близко.

– Но ты же прекрасно себя чувствовала всего минуту назад! – Глаза у нее округляются от удивления. – Вызвать тебе… доктора? Такси?

– Нет! – ору я, как ошпаренная кошка. – Никаких такси. Мне нужен… свежий воздух. Мне нужно пройтись. А ты возвращайся и съешь свой ланч.

– Почему ты держишь сэндвич? – Флора с любопытством смотрит на мои руки.

Черт возьми!

– Это… гм-м… – Я чувствую, что мое лицо пылает. – Мне его кто-то дал. Подумали, что я неважно выгляжу, и дали сэндвич.

– Незнакомец? – в недоумении осведомляется Флора.

– Да.

– Что они сказали?

– Они сказали… – Я лихорадочно пытаюсь что-нибудь придумать. – «Вы неважно выглядите. Вот вам сэндвич».

– И они просто дали тебе сэндвич? – Флора еще больше недоумевает. – Но почему?

– Я думаю, тут замешана политика… – отчаянно сочиняю я. – Сэндвичи против воздержания – или что-то в этом духе? Я съем его позже, когда буду чувствовать себя лучше…

– Нет, ни в коем случае! – Флора в ужасе вырывает у меня из рук сэндвич. – Нельзя есть какой-то случайный сэндвич от незнакомца! Особенно если ты больна! – Она выбрасывает его в урну, и я пытаюсь скрыть свое горе. Ведь это был мой ланч! А теперь он в урне.

– Нам дали это в подарок. – Она печально смотрит на капкейк. – Но если ты плохо себя чувствуешь, то не захочешь его. Правда?

Я читала восторженные описания капкейков из «Баттерфляй Бейкери». Этот капкейк – изысканное шоколадное чудо с соблазнительной белой глазурью. При виде него у меня начинает урчать в животе.

– Ты права, – говорю я через силу. – Даже один его вид вызывает у меня… ну, ты понимаешь. Тошноту.

– Какая жалость! – Флора откусывает кусок. – Боже, ну и вкуснятина! Ладно, береги себя. Ты точно не хочешь, чтобы я вызвала тебе такси?

– Нет, ступай. – Я машу рукой. – Пожалуйста, возвращайся к Энту. Пожалуйста, иди.

– Ну что же, ладно. Увидимся в понедельник.

Бросив на меня прощальный взгляд, Флора посылает воздушный поцелуй и исчезает. Когда не остается сомнений, что она ушла, я выпрямляюсь. Не могу отвести взгляд от сэндвича. Да, он в урне. Это ужасно. Но он же тщательно завернут в пленку. Так что… теоретически…

Нет, Кейти.

Я не стану доставать свой ланч из помойки. Я не так низко пала.

Но он же завернут. Все в порядке.

Нет.

Но почему же нет?

Медленно направляюсь к урне. Никто даже не смотрит.

– Я просто сфотографирую эту урну для своего блога о небрежном обращении с едой, – смущенно рассуждаю я вслух. Я фотографирую урну и подхожу еще ближе. – Вау, нетронутый сэндвич… Я просто сфотографирую этот сэндвич для своего исследования о том, что выбрасывание еды – в наши дни реальная проблема.

Слегка покраснев, достаю из мусора сэндвич и фотографирую его. Маленькая девочка лет пяти наблюдает за мной. Она тянет свою мать за рукав бледно-розового кашемирового пальто.

– Мамочка, эта тетя достает еду из урны, – говорит она своим звонким голосом.

– Это для моего блога о небрежном обращении с едой, – поспешно объясняю я.

– Она вытащила сэндвич из урны, – говорит девочка, игнорируя меня. – Из урны, мамочка. – Она с расстроенным видом тянет свою мать за рукав. – Мы должны дать ей денег. Мамочка, бедной тете нужны деньги.

Наконец ее мать поднимает глаза и рассеянно смотрит на меня.

– Знаете, через несколько улиц отсюда есть общежитие, – говорит она с неодобрением. – Вам нужно получить там помощь, а не вымогать у людей деньги.

Она это всерьез?

– Я не вымогаю деньги! – восклицаю я с негодованием. – Мне не нужны ваши чертовы деньги! И это мой сэндвич! Я сама его сделала, понятно? Из собственных продуктов.

Из глаз льются слезы. Только этого мне не хватало! Трясущимися руками засовываю сэндвич в сумку и уже шагаю прочь, когда мне на плечо ложится рука.

– Простите меня. Возможно, я была бесчувственной. Вы милая девушка. – Женщина в розовом кашемире рассматривает мое пальто. – Не знаю, почему вы оказались на улице и какова ваша история… Но вы не должны терять надежду. Вот, возьмите. Счастливого Рождества! – Она вынимает банкноту в пятьдесят фунтов и протягивает мне.

– О господи! – говорю я в ужасе. – Нет, вы не понима…

– Пожалуйста, – с неожиданным пылом уговаривает меня женщина. – Позвольте мне сделать для вас это. В Рождество.

Она сует мне в руку банкноту, и я вижу, как блестят глаза малышки от гордости за свою щедрую мамочку. Их обеих явно увлекла романтика: они помогают бездомной незнакомке.

Это самый мучительный момент в моей жизни. Нет никакого смысла рассказывать этой женщине истину: это было бы слишком унизительно для нас обеих. Между прочим, я знаю, что мои волосы не уложены в дорогом салоне и нужны новые набойки на туфли. Но неужели я действительно показалась ей человеком, который живет на улице? Неужели моя одежда настолько убога по сравнению со средним нарядом обитателей Ноттинг Хилла?

(Не исключено, что так оно и есть.)

– Ну что же, спасибо, – говорю я каким-то неестественным голосом. – Вы хорошая женщина. Да хранит вас Бог! Да хранит нас всех Бог.

Иду прочь быстрым шагом и, свернув за угол, сразу же подхожу к офицеру Армии спасения, который держит жестянку. А теперь начистоту: меня что-то кольнуло, когда я положила в жестянку деньги. Все-таки пятьдесят фунтов – это пятьдесят фунтов. Но я же не могла поступить иначе, не так ли?

Глаза офицера Армии Спасения загораются. Но когда он разражается благодарностями за мою щедрость, я отворачиваюсь и еще больше ускоряю шаг. Какое ужасное фиаско. Какой ужасный день.

И вдруг, в довершение всех несчастий, перед мысленным взором возникают картинки: Алекс и Деметра в номере отеля; они лежат на датском дизайнерском ковре, и их тела переплелись; они поднимают тосты друг за друга: ведь они такие успешные, такие крутые, такие классные…

Все, хватит! Нет смысла об этом думать. Мне просто нужно избегать его на рождественской вечеринке. А потом будет Рождество, и впереди целый новый год – и все изменится. Обязательно. Все будет прекрасно.