Текст книги "Это личное, никакого бизнеса (СИ)"
Автор книги: Софи Бриошь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 20
Утром, когда Виктор на службу уехал, Кристина подошла к зеркалу и долго, – минут пятнадцать, – смотрела на девушку за стеклом. На лице кровоподтёков не было. Виктор следил за тем, куда бить. Кристина ухмыльнулась. Какие у него вспышки гнева, оказывается, аккуратные. Продуманные.
Скинула ночнушку. Тело, с окрасом снежного барса: на белой коже хаотично разбросаны пятна синяков.
– Он ведь убьёт тебя. – сказала девушке-барсу. Та промямлила "но он ведь меня любит, просто вспыльчивый, ревнивый очень".
– Решай, что тебе дороже: такая любовь или жизнь. – девушка в отражении заплакала.
Позвонила родителям. На удивление, мать по телефону не стала допытываться у Кристины, что случилось. Словно без слов всё поняла, почувствовала.
– Мам, я ушла от Виктора.
– Приезжай домой.
Самое страшное было позади – мама не отвернулась. Только нажав на кнопку отбоя, Кристина поняла, как сильно боялась, что мама, без одобрения встретившая "замужество" дочери, фыркнет что-то типа "Я тебя предупреждала" или "Сама обженилась-сама и разбирайся". У них столько раз были ссоры именно по этому сценарию...
Через час Кристина уже ехала к родителям.
Кристина смотрела, как убегают за окном электрички сначала большие дома города, потом маленькие садовые домики пригорода, потом деревья, кустарники, поля... Убегают, все убегают... Всё просто. Если тебе плохо – уходи, убегай. Не надо притворяться счастливой, не надо думать, что подумают другие. Не стоит стыдиться своего проигрыша. Да и сам стыд придумывать – не надо!
За окном мелькнула просёлочная дорога в поле. В колее, размытой недавними дождями и раздолбанной уборочной техникой, застрял легковой автомобиль. На кой его занесло в поле – навигатор повёл не той дорогой или водитель решил срезать путь – неизвестно.
Одинокая, увязшая в грязи машинка. Выберешься ли ты оттуда до темна? Хватит ли своих сил?
Электричка уже показывала Кристине другие картинки, но она всё думала о недавно увиденном. Ещё немного и она бы, как этот автомобиль в грязи, застряла в отношениях с тираном.
Сломанный внутренний навигатор уверял бы, что всё правильно: "бьёт, потому что любит, ревнует, а сам потом мучается", "не нужно выносить сор из избы", "сама виновата – спровоцировала", "стыдно признаться, что тебя бьёт мужчина – это же значит, что сама..." Кристина словно со стороны смотрела на свою ситуацию и её охватывал ужас. Как, как она позволила себе замотаться в это дерьмо до такой степени? Она ведь неглупая девушка, красивая, интересная. У неё такие амбициозные планы на жизнь. Были.
Кристину передёрнуло.
Ну уж нет. Роль жертвы не для меня!
Она потом много раз вспоминала тот день: девушку в синяках в зеркале, застрявшую в грязи машину, свои мысли, под ритм электрички поднимающие в душе волну негодования – именно тогда Кристина переродилась. В электричку садилась сбежавшая от мучителя жертва, юная девушка. На станции сошла взрослая опытная женщина.
Пришли злость и цинизм. Любовь, ухаживания, коленопреклонения – это всё для лохушек. Истинные королевы сами строят свою судьбу.
Когда Виктор позвонил, она не стала отмалчиваться. Ответила на звонок.
Голосом, не терпящим возражений, сообщила, что сняла побои и написала заявление в полицию. И если он вздумает хоть тенью, хоть звуком, хоть смайликом проявиться в её жизни, то она не остановится и дойдёт до суда, благо дело среди знакомых много ребят из юридического мира. Любимой омоновской службе Виктора придёт конец. Как и любой службе в органах. Он пытался запеть свою лебединую песню мольбы о прощении и любви, но она грубо прервала его и почти по слогам чётко и медленно произнесла стальным голосом: "Заявление на твою работу с прикреплённой копией справки о побоях у меня в смартфоне. Да или нет. Я отправляю письмо прямо сейчас?"
После пятисекундной паузы Виктор выдавил из себя: "Нет".
Кристина блефовала: побои, заявления – ничего этого не было. Но убеждённость её в том, что она пройдёт весь этот путь, если Виктор позвонит ещё раз, её рвение на свободу были столь велики, что даже детектор лжи не уловил бы неправды.
Через две недели Кристина нашла по интернету работу, договорилась о аренде жилья, и с новой причёской, маникюром и жестокостью в сердце отправилась в новую жизнь.
Виктора она больше не встречала.
Глава 21
Странно.
На следующий день, после того как генеральный директор представил подчинённым директорам их нового руководителя, Маргарита приехала на работу пораньше. Но место на парковке было занято. Мария сообщила Маргарите Сергеевне номер парковочного места, закреплённый за исполнительным директором "Глобал Корпорейшн", – Маргарита вышла из автомобиля, проверила, – да, всё верно. Но тут красуется чей-то BMW!
– Мария, здравствуй. Разберись, пожалуйста: кто-то занял моё место на парковке. – Маргарита старалась не нервничать, но второй день на работе начинался, явно, не оптимистично.
Сидеть в автомобиле и ждать, пока Мария позвонит на пост охраны, те найдут владельца авто, он придёт и отгонит свою машину, или искать место самой?
И в том и в другом случае всё могло затянуться и появиться в офисе Маргарита могла нескоро.
Отличное начало, нечего сказать. Приехала "пораньше".
Маргарита завела двигатель – лучше действовать, чем бездействовать.
Шансы найти свободное безымянное место были мизерны.
Маргарита не успела проехать и десяти метров, как зазвонил телефон.
– Маргарита, Сергеевна, пока с вашим местом разбираюсь, чтобы вам время не терять... "ДВАДЦАТЬ СЕМЬ" свободно.
Маргарита не успела ничего уточнить у Марии, как стал прорываться с дозвоном незнакомый номер и Мария тактично отключилась.
Звонил ласковый помощник по борьбе с кредитами. Маргарита еле сдержалась, чтобы так же ласково его не отправить на... борьбу с кредитами в другом месте.
Как же в последнее время много стало отвлекающих дозвонов!
Маргарита припарковала автомобиль на указанное Марией место и прошла к лифту.
В коридоре нужного этажа навстречу попался ухмылисто улыбающийся пиджак.
– Здравствуйте, Маргарита Сергеевна, – Выхляцкий, кажется, его фамилия. Денис, Денис... Владимирович. – Маргарита быстро запоминала имена людей, с которыми знакомилась. Финансовый директор. Маргарита хоть сама и была рыжеволосой, терпеть не могла рыжих парней. А этот ещё и невзрачно рыжий, с неприятными, несолнечными веснушками. Словно подделка под рыжего, да ещё и отвратительная.
– Начальство не опаздывает – начальство задерживается.
Он подмигнул, что ли?!
– У вас какие-то вопросы ко мне, Денис Владимирович?
– Нет, нет. Всего лишь хотел пожелать вам приятного дня.
Почему некоторые люди раздражают просто самим фактом своего наличия в зоне видимости?
Маргарита отодвинула эти ощущения. Ей работать с этим человеком, а не симпатии разводить.
Закончив обмен неприятными любезностями, Маргарита поспешила в свой кабинет.
В приёмной Мария разговаривала по телефону. Маргарита по обрывкам фраз своего секретаря догадалась, что речь об инциденте с парковочным местом.
– Постарайтесь, чтобы больше таких недоразумений не случалось. До свидания.
Маргарита с удовольствием отметила как вежливо, но твёрдо общалась Мария.
– Ерунда какая-то, – девушка обратилась к Маргарите, – якобы кто-то не из арендаторов, а из гостей комплекса проехал в зону парковки випов. Заплутал. Как он мог проехать, если там на въезде только с пульта шлагбаум открывается?
– Бог с ним, заплутал и заплутал. Может быть шлагбаум был открыт. Ты мне лучше скажи, как ты мне место нашла свободное?
– Я на фитнес хожу с Леной и Викой с восемнадцатого этажа – там страховая компания "Легион" весь этаж занимает. Так вот вчера как раз девчонки говорили, что "слава богу, Амалия в отпуск ушла". Это их руководитель. Когда вы позвонили, я тут же вспомнила про отпуск Амалии, набрала Лену, она узнала номер парковки Амалии и... вот.
Мария быстро протарабанила отчёт о спасении начальницы, и видно было, что она ужасно довольна собой, хотя и немного смущена.
– Мария, ты спасла меня как минимум от стресса. – не стала лукавить Маргарита. – Спасибо тебе большое. До встречи с генеральным у меня есть ещё целых пятнадцать минут чтобы переобуться, выдохнуть и даже выпить кружечку зелёного чая.
Девушки улыбнулись друг другу, словно не было меж ними карьерной баррикады.
Когда через минуту Мария принесла чай, Маргарита отметила, что юбка на секретаре стала чуть длиннее, а каблучки на туфлях заметно ниже, чем вчера.
– Мария, прости, но я не могу не отметить – ты сегодня другая. Не такая...
– Не такая гламурная? – рассмеялась девушка.
– Пожалуй.
– Вы не поверите, но чтобы получить работу мне пришлось практически дурой прикинуться. Марии с красным дипломом отказали на трёх собеседованиях. А Машеньку-милашеньку взяли сразу же.
И, пока Маргарита пила утренний чай, Мария рассказала, смеясь, свою версию собеседования в "Глобал Корпорейшн".
Глава 22
Алкогольное опьянение прошло, а мысль, которую настойчиво озвучила Богдану Кристина, осталась. Мысль о вероломной Маргарите осела на подкорке и жгучим ядом разливалась по телу.
Едва уловимый импульс былой любви перекрыли ярость и боль. И зависть, чего уж там.
Как по-честному назвать чувство, которое овладевает тобой, когда кто-то получает то, что хотел ты? Жирная подружка может сколько угодно восхищаться силой воли похудевшей товарки, но если стройная фигура была её вожделенной мечтой, но досталась не ей – зависть найдёт местечко в заплывшем салом сердечке.
Если два друга художника (поэта, писателя, музыканта) мечтают о славе, но один её получает, а второй нет, то как не противно и стыдно в этом признаваться, но зависть обязательно разбавит дружескую атмосферу.
Иногда концентрация зависти минимальна и не опасна для светлых чувств уважения и радости за друга, но зачастую она, увы, убийственна.
Богдан много лет гасил в себе чувство любви к бывшей жене. Запретил себе думать о ней. История их развода была предельно ясной и безвариантной для него. Он знал, что поступил подло по отношению к Маргарите. Но он попал в ситуацию, разрешив которую, в любом случае выходил подлецом. Либо по отношению к Маргарите, либо к... Нет, не к Кристине. Вернее, не только и не столько к ней, сколько к ребёнку, который решил появиться в результате любовной интрижки Богдана.
Богдан отличался категоричностью во многих точках зрения. Женщине не место в его бизнесе. Это одна его несгибаемая идея. Мужчина не должен бросать своего ребёнка – другая.
Про верность супруге совесть почему-то ничего не прошептала в нужное время. Поэтому однажды в жизни Богдана и появилась любовница Кристина. А вскоре она сообщила о своей беременности.
Будь у Богдана и Маргариты дети, не известно, как бы он разруливал ситуацию. Но детей у них не было. Они обсудили ещё год назад, что пока не время – нужно сосредоточиться на работе. Маргарита тогда заметно взгрустнула, – она не против была материнства, – но прислушалась к решению супруга.
А потом...
Богдан не любил вспоминать прошлое. Самокопание, самоуничижение, перебирание чёток "стыд-вина-стыд-вина" – не являлись его любимыми занятиями. Что было, то было.
Обосрался, нарубил дров – принял решение и двинулся дальше.
Пять лет прошло и догнала таки его прошлая история. И любовь, от которой закрылся, всколыхнулась, как только Марго увидел. Но следом другие, не менее острые чувства дали о себе знать – уязвлённое самолюбие, зависть успеху.
Сложное, никакими формулами не решаемое состояние.
Оттого и напился. Иначе бы с ума сошёл.
Если бы Маргарита поддержала вспыхнувший огонёк чувств Богдана: взглядом, словом, вздохом, если бы Вселенная послала намёк на то, что пришло время любви – качнулся бы маятник в душе Богдана в сторону светлых чувств, но случилось всё иначе: искра любви не нашла отклика, а вот заноза зависти разрослась в полено, которое Кристина умело подожгла...
Богдан приехал на работу в отвратительном состоянии. Тело мучилось похмельем, душа – ломкой чувств.
Но всё это никоим образом не отражалось на лице и внешнем облике Богдана. Как всегда элегантный, невозмутимый, стильный и уверенный в себе (ха-ха) он стоял в холле бизнес-центра и ждал лифт. Со стороны можно было подумать, что это владелец всего здания, а не наёмный сотрудник одной из компаний – арендаторов.
– Бероев, придержи лифт, – голос генерального словно включил Богдана в реальность.
Андрей Аркадьевич Эткинд, генеральный директор "Глобал Корпорейшн" быстрым шагом пересекал холл, словно намеревался не останавливаясь пройти лифт насквозь. Немногим старше Богдана, он выглядел его ровесником. Как известно, после тридцати лет понятие "ровесники" округляется лет до пяти: что тридцать четыре, что тридцать девять – всё ровесники. После сорока – лет до семи можно округлить, особенно, если человек следит за своим здоровьем, состоянием тела и лица. А вот после семидесяти лет снова каждый год ощутимо важен – здоровье уже в гору не идёт, увы.
– Богдан, – когда лифт тронулся и приветствия были закреплены рукопожатием, обратился генеральный, – не хочу чтобы оставалось напряжение – а я понимаю, что вчерашнее назначение Маргариты Сергеевны на должность исполняющего директора для многих в компании – для тебя, в частности, – не спорь, – Богдан даже не шелохнулся, но Андрей Аркадьевич выдавал заготовленную по плану речь, – неприятная неожиданность. Ты ценный сотрудник, на тебя большие планы в компании. Но и упустить шанс заполучить Утёсову мы не могли.
Лифт отсчитывал этажи медленно, не останавливаясь и не впуская никого, кто мог бы помешать важному разговору.
– На таких должностях не бывает испытательного срока, сам понимаешь. Но... – генеральный директор мгновение словно раздумывал, стоит ли посвящать Богдана в дальнейшие детали, – за работой Утёсовой мы, конечно, понаблюдаем. Особенно тщательно. Так что ты пока не напрягайся. Или наоборот. – Андрей Аркадьевич похлопал Богдана по плечу и многообещающе ухмыльнулся.
Они поднялись на нужный этаж, и Эткинд вышел из лифта так же стремительно, как и вошёл. Словно всё это время не стоял на месте, а двигался. Сквозь лифт, стены, сквозь Богдана...
Глава 23
Интересное кино... Богдан сидел у себя в кабине и размышлял над тем, что сейчас произошло в лифте. Эткинд, один из соучредителей, занимавший при этом должность генерального директора компании, дал понять, что наверху испугались того, что он, Богдан, может уйти. Испугались достаточно сильно, коль организовали этот разговор. Богдан ухмыльнулся. Бизнесмены, фигли. И отняли конфетку, и намекнули, что «может быть не навсегда». По-простому говоря, если Маргарита накосячит, у Богдана появится шанс занять её – своё, чёрт побери! – место...
А если бы речь шла о каком-то абстрактном конкуренте? Богдан задумался. Вот свалился бы на эту должность незнакомец. Мужского пола, такого же плюс-минус возраста, с похожим опытом работы – противник в одной весовой категории с Богданом. Потягались бы? Насколько честной была бы схватка?
Богдан терпеть не мог закулисные интриги. Он пришёл к сегодняшней должности непопулярным и для многих малоэффективным способом – умом и твёрдостью убеждений. Никого никогда не подставлял, не шёл по головам. Не отличался гибкостью, а особенно – прогибистостью. Он всегда стремился вперёд и вверх, он знал, чего хочет, но "любой ценой" – это не про него. До сих пор его подход работал.
Но, видимо, рано или поздно это должно было случиться – нужно выбирать или ты, или...
Богдан провёл ладонью по лицу. Маргарита.
Это издёвка судьбы какая-то: в любви её предал и сейчас в бизнесе нужно... Нужно ли? Но иначе она фундаментально окрепнет в этой должности и потом никто уже не будет акцентировать внимание на её недочётах в работе.
Богдану стало противно уже о того, что подобные мысли, как черви, зашевелились в его мозгах.
Решил покурить.
– Устроил сегодня нашему боссу сюрприз, – Выхляцкий о чём-то трепался, вальяжно помахивая рукой с сигаретой. – Серёгу, кореша своего, попросил помочь. Брелок ему свой оставил от шлагбаума, номер парковки её сказал. Серёга авто туда и загнал.
Богдан, только что присоединившийся к курящим коллегам, прислушался. Выхляцкий ржал над своей проделкой, словно школьник-дегенерат, а не финансовый директор серьёзной компании.
– Ну, кароч, она приехала, а место занято.
– Опоздала?
Богдан понял, что речь о Маргарите и ему стало мерзко на душе. Словно это он, своими мыслями, своими внутренними торгами на тему "если она накосячит, у меня появится шанс" спровоцировал эту подлость.
Как говорится – бойтесь своих мыслей. Вселенная может их услышать. И исполнить.
Выхляцкий затянулся, демонстративно выдохнул в потолок, по-идиотски выпячивая нижнюю челюсть и прищуривая глаза.
– Нет, прикинь. Не опоздала. Я встретил её в коридоре. Серёга видел, как она по телефону поговорила и поехала на свободное место. Сама она никак не могла знать, где не занято. Сообщили. – Выхляцкий запульнул окурком в мусорное ведро и противно передёрнул плечами. – Крышует её, похоже, кто-то.
Жаргонная речь Выхляцкого и раньше не вызывала у Богдана симпатии. Но, по большому счёту, он не обращал на это внимания. Теперь же он смотрел на этого прощелыгу и ловил себя на неожиданном отвращении не только к манерам и речи Дениса, но и ко всей его сущности.
"Никто Маргариту не крышует, по себе не суди! Она просто не должна была опоздать на работу и не опоздала!" – хотелось выплюнуть в рожу Денису, но Богдан как всегда сдержался. Да и откуда такая уверенность? Может быть Выхляцкий прав?
Опять стало противно. Мысли, мысли... Заткнитесь уже в гудящей голове!
Зря покурил. Похмелье, вкупе с пятиминутным общением с Выхляцким, накрыло Богдана тошнотворным состоянием. Настроения и так не было, а сейчас оно упало просто ни к чёрту.
Уже в коридоре, когда каждый повернул в сторону своего отдела, Выхляцкий ляпнул:
– С парковкой не вышло, но идея прикольная. Надо ещё что-нибудь замутить. – подмигнул Богдану, показал пальцами знак "о’кей" и вразвалочку зашагал в свою сторону.
Богдан нахмурился, но ничего не сказал.
Офис откликнулся открывающимися тут и там дверями кабинетов, а демонстрировать сотрудникам компании своё отношение к гадостям финансового директора Богдан не посчитал нужным.
В гневе на Выхляцкого, на себя, на ситуацию, которую озвучил с утра генеральный директор, в состоянии тошнотворного похмелья Богдан прошёл мимо какой-то девицы, выходящей из кабинета логистики с папкой бумаг, не обратив на неё внимания.
А вот Мария на него внимание обратила. Как и на фразу, которую услышала.
Глава 24
Денис Владимирович Выхляцкий зашёл в свой отдел.
– Хай, бандерлоги! – привычным стёбом наполнил утро подвластного ему офиса.
Подчиннённые, – две девушки неопределённого возраста и бухгалтерского звания, главбух Елена Владимировна Старыгина и программист Лёня, который официально числился в отделе информтехнологий, но фактически обитал у финансистов, – отреагировали по-разному.
Пышнотелая Елена Владимировна лишь презрительно фыркнула из-под очков. Уверенно занимающая позицию главного бухгалтера, она прекрасно понимала, что увольнять её за нелюбовь к мелкодрищенскому боссу биг-боссы никогда не будут. Выхляцкого сунули ей на голову относительно недавно, по сути, сдвинув её с пьедестала руководителя бухгалтерии. Сдвинули хитро и противно: для неё в плане должности ничего не поменялось – как была главбухом, так и осталась. Но бухгалтерию переименовали в финансовый отдел и воткнули сверху не пойми откуда взявшегося прощелыгу Выхляцкого.
Ещё и провернули эту реорганизацию бухгалтерии в финансовый отдел в то время, пока Елена Владимировна три недели в больнице пролежала. Первый раз за все трудовые годы!
До слёз обидно было, что так с ней поступили. Ревела дома в одинокую подушку – как без этого.
Психануть бы да уйти от этих предателей – пусть им их новоявленный финансовый директор попробует, – ха-ха, – бухгалтерию такой компании как "Глобал Корпорейшн" в порядке содержать!
Но растолстевшая от сидячей работы и хлебобулочных перекусов до необъятных объёмов Елена Владимировна стала ленива и тяжела не только в прямом смысле, но и фигурально выражаясь. Понимание собственной значимости и ценности непостижимым образом стало соседствовать в её душе со страхом перемен.
А тут ещё и Эткинд, как бы между прочим, предложил восстановить здоровье после операции в шикарном отеле в Турции. За счёт компании. Главное, быть на связи – мало ли какие вопросы. Итак с больничным периодом кое-какие моменты поднакопились.
Бунтовать, ставить биг-боссам ультиматум и требовать справедливости Елена Владимировна не решилась. Но оставила за собой право не любить Выхляцкого. Гордо, сдержанно, но на уровне поджатых губ и закатывающихся глаз – вполне демонстративно.
Бухи-цокотухи, Вика и Диана улыбнулись вошедшему начальнику.
Ровесницы Елены Владимировны, они предпочитали в свои слегка за сорок, жить без отчества. Выглядеть тоже старались так же. В виртуальном мире этому прекрасно способствовали фотошопные фильтры, в реальном – изо всех сил помогали косметические процедуры, хайлайтеры, пп-муссы, зумба и бассейн. Фотошоп, надо заметить, справлялся с возрастом в разы лучше остальных помощников.
Девочки, – девочки? – дружили и воспринимались окружающими как единое целое. Благо и делали одно дело.
Елену Владимировну Вика и Диана уважали как профессионала, но как женщину они её не понимали и испытывали к ней смешанные чувства жалости и презрения.
Несколько раз приглашали присоединиться к ним в спортзале, сходить на массаж, в бассейн или проколоть мезо-коктельчики для улучшения цвета лица. Но та ссылалась на нарушение субординации, на сорок восемь срочных отчётов, отёки в ногах, мигрень и "да мне вроде не надо – никаких морщин пока".
– Я не понимаю, почему она не хочет выглядеть моложе и вести активный образ жизни, – сплетничали Вика и Диана о начальнице. – Ну реально ведь все её причины не худеть – это всего лишь отмазки.
– Может, ей кажется, что она выглядит статусно и солидно в своём... Какой у неё размер, как думаешь? Шестьдесят восьмой? У меня воображение заканчивается на пятидесятом – у мамы моей такой.
– А я даже не знаю, какие там в заоблачных цифрах размеры бывают.
Знаю, что три икс эль – это уже что-то из разряда куска шторы с дыркой для головы.
– Я как-то хотела у неё размер на плаще посмотреть. Не нашла. На шубе тоже. Она срезает бирки размерные, представляешь!
– Мне её жалко. Она ведь классная баба. Умная. Видно, что очень красивая могла бы быть, если б постройнела.
– А мне то жалко, то нет. Меня иногда даже бесит: словно нам её ожирение важнее убрать, чем ей самой! Была б стройнее, может, и никакого Дениса Владимировича не посмели подсунуть сверху!
– Ой, ну ты уже всё в кучу собрала. Это-то тут причём?
– А ты зря думаешь, что нет взаимосвязи между тем, как человек выглядит, и как к нему относятся работодатели. Полным может любой стать. Это понятно. Толстым – по болезни, например, из-за гормонального лечения или сбоя в организме. Но жирный человек – это уже демонстрация чего? Бесхарактерности! Какой бы ценный ни был специалист, но если он жирный – он даёт понять работодателю, что он размазня!
– Ты слишком категорична...
– Сонька из логистики рассказывала, как Алла, – секретарь Эткинда, – ей болтнула, что частично слышала обсуждение у босса в кабинете на тему, куда Выхляцкого пристроить. Якобы кто-то очень нужный владельцам, – человек, с которым нельзя ссориться, – попросил устроить парня на руководящую работу, но с пониманием, что это будет номинальная должность. Работать должен будет заместитель.
Эткинд в гневе был, но, видимо, не всё ему решать.
Короче. Алла слышала, как они Выхляцкого ко всем отделам примеряли. И везде выходило так, что мужики, директора отделов, не дали б себе на голову насрать. Не те характеры. Они не просто так до руководителей доросли.
К HR-отделу Ольги Валентиновны думали приткнуть. Её Эткинд даже вызывал к себе, открыто ситуацию обрисовывал. Мол, надо. Для вас ничего не изменится, а компания только выиграет. Контракты такие прилетят, что на пять лет вперёд зарплата болванчика Выхляцкого окупится. Да и не просидит он тут столько.
Ольга Валентиновна тихо отвечала, Алла не слышала. Неизвестно, что она там сказала, но тема с её отделом быстро закрылась.
Ну, ты знаешь Ольгу. Ясно, что она себя на алтарь общего дела не положит. Да и какое, нафиг, общее дело. Глобал Корпорейшен – не колхоз в Советском Союзе.
К деньгам Выхляцкого не хотели подпускать. Но единственный, кто не смог бы скинуть с себя какашку, оказался главный бухгалтер. А почему? А потому что человек, который превращает в говно собственное тело, неспособен сопротивляться!
– Ну ты закрутила... Хотя... Есть логика. Так-то бы ставленника можно было и над логистами поставить. Где денежные вопросы, а где перевозки. Или рекламщикам нового босса организовать. Но я представляю, чтобы устроили Якименко и Федосеев, если бы кому-то из них Выхляцкого сверху приклеили. Да ещё и с присказкой "ты работой, для тебя ничего не изменится, а вот этот перец будет просто так твоим боссом".
– Во-во. С Еленой нашей Владимировной всё понятно. Мне любопытно, что за связи такие у Выхляцкого.
– Сын, наверное, чей-то. Что тут ещё может быть?
Разговоры, подобные этому, велись беззлобно и почти в перманентном режиме. Естественно не в присутствии больших, в разных смыслах, начальников.
Последний, кто обратил внимание на вошедшего в отдел Выхляцкого, был Лёня.
Он оторвал от монитора компьютера взгляд погруженного в свою реальность айтишника, поднял кверху ладонь в знак приветствия. Кажется, Лёня даже не услышал, что сказал Выхляцкий. Совершил логичное действие, – поприветствовал, – и снова погрузился в свои задачи.
Бренный мир карьерных пертурбаций был далёк от него, как...
Что за мир, говорите?
