Текст книги "Иллюзия любви (СИ)"
Автор книги: Снежана Альшанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 15
– Ты-то откуда знаешь? – спросила я, подозревая, что Михаил блефует.
– Он все-таки публичная личность, – усмехнулся Михаил. – Когда-то, когда Заров еще не был так известен, он встречался с московской моделью. А потом та от него ушла из-за его бесплодия. Заров тогда пробовал лечиться в голландской частной клинике. Какой-то журналист вбил себе в голову, что Люцифер лечится то ли от алкоголизма, то ли от наркомании и начал рыть в этом направлении. В итоге докопался лишь до того, что Зарову поставили диагноз, связанный с врожденным бесплодием. Если пороешься в Интернете, все найдешь.
Я не верила ни одному его слову. Не потому, что он врал, а потому что мало ли что там могло быть. Об известных людях ходит море баек – ежедневно кому-то из них приписывают супружеские измены, сексуальные домогательства, обвиняют в расизме, сексизме, алкоголизме и прочих измах…
Нет, пока не поговорю с Заровым, не могу принять это за правду.
– Спроси у него самого, – пожав плечами, предложил Михаил. – Если он подтвердит, то…
– Заткнись! – выкрикнула я, схватила телефон, вбежала в спальню, запрыгнула на мягкую огромную кровать и принялась за поиск в Интернете.
Все нашлось быстро. Древние, десятилетней давности, но все же статьи.
И блог модели Марины, вынужденной уйти от Зарова из-за того, что у того не может быть детей, и заметки о пребывании Зарова в элитной клинике Амстердама, и навязчивый папарацци, сумевший каким-то образом получить доступ к диагнозу Зарова.
Вот только я не верила.
Может, у него и были с этим проблемы, но все же прошло много времени, а медицина не стоит на месте. Вдруг он уже здоров?
Поговорить бы об этом с самим Заровым, но что я ему скажу?
Я спала с твоим врагом. Хочу узнать от кого беременна…
Он и так наверняка знал, что с Михаилом мы тогда не пиццу всю ночь ели, но спросить прямо в лицо…
Трудно на такое решиться…
Я откинулась на кровати, посмотрела в белоснежный потолок. Видела как он искажается от появившихся на глазах слез. Вместе с ним и фигурный светильник на черной, стилизованной под старину тумбочке, и натюрморт на стене…
И моя жизнь.
Анализ можно будет сделать через месяц или два…
И целых два месяца теряться в догадках. Господи, да за что же ты меня наказываешь? Что я такое сделала-то?
Схватила телефон, принялась опять рыться в Интернете, пока не набрела на рекламу какой-то клиники.
"Проверка отцовства на первом месяце беременности" – гласила надпись на английском.
В полной убежденности, что это неправда, перешла по ссылке, попала на сайт клиники. С главной страницы улыбался пожилой врач, ну а слева в углу нашелся перечень услуг.
Наблюдение беременности, роды, медикаментозная поддержка, установление отцовства…
Если эта клиника и существует, если там и могут определить кто отец, то она точно находится на другом краю мира.
Дальше сложными словами описывалась какая-то новейшая методика и приглашение посетить один из центров по всему миру. Телефон тут тоже был.
Схватив телефон и сжав его в руках, я словно ведомая импульсом, выбежала из комнаты. Михаил сидел в гостиной и смотрел по телевизору футбол, попивая непонятно откуда взятое пиво. Я молча тыкнула ему телефон, открытый на нужной странице.
– Ты почему вся в слезах? – спросил он.
– Посмотри лучше…
Михаил бегло провел взглядом по странице, вздохнул, взял пульт от телевизора и погасил экран.
– Ладно. Если ты так хочешь – поехали. Прямо сейчас. Отделение их клиники тут есть, поедем. Но если все подтвердится – ты сразу же уйдешь от Зарова. Договорились?
Мне не было что ответить. Если ребенок Михаила – то я не могла просто послать его к черту без причин. Да и Заров…
Если он и вправду бесплоден, то почему не бросил меня сразу же? Просто не послал на три всем известных буквы? Или не предложил оставить только деловое общение?
Да чтоб его все!
Надо было предохраняться.
Михаил вызвал такси и уже через пять минут к дому подъехала желтая машина. Я переоделась в белую футболку и шорты, уселась на заднее сиденье. Музыка, игравшая в салоне немного злила, но ничего, переживу.
Ковальски сел рядом, назвал адрес. Водитель не знал английского, а Михаил португальского, потому им пришлось какое-то время объясняться.
Ожидание томило и изводило. К тому же несколько дней придется ждать результатов.
Я периодически поглядывала в окно и местами, среди небоскребов, небольших забегаловок с соломенными крышами и множества машин натыкалась взглядом на плакаты и билборды Зарова. Шоу должно состояться через три дня. Надеюсь, к тому времени я получу результат.
Михаил сидел спокойно, но видно было, что он нервничал.
– Зачем Заров тебя позвал сюда? – спросила я.
– Спроси что-нибудь полегче, – ответил он, откидываясь на сидении. – Сказал, что покажет виновных во всем, но не удивлюсь, если ради нашего разговора. Он знает, что ты носишь моего малыша, и решил воссоединить семью. Стоит сказать ему спасибо. Может, надеется, что став отцом, я окончательно отцеплюсь от него.
– А ты?
– Отцеплюсь, – закивал Ковальски, достал из кармана пачку сигарет, но курить не спешил.
А я ведь едва знала Михаила, и кроме его странных отношений с Заровым ничего о нем не знала. Как впрочем и о Зарове.
Мы подъехали к высоченному, упирающемуся в небеса блестящему небоскребу, водитель что-то сказал, Михаил расплатился, выбрался из машины, помог выйти мне.
Здесь было душновато. Огромный знойный город, переполненный толпами людей и машин заставлял голову кружиться. Нещадное солнце заставляло лоб покрываться потом. Грудь порядочно ныла, к тому же в воздухе витал запах чего-то, похожего на бензин.
– Это здесь, – Михаил указал на зеленую вывеску над входом. – Нам на восемнадцатый этаж.
– Если Заров вернется и не найдет нас…
– Плевать, – ответил Ковальски, закуривая сигарету, и пытаясь взять меня за руку, но я отошла в сторону.
Мы направились к большому входу за раздвижной прозрачной дверью, и я увидела Зарова.
Совсем небольшой плакат висел на столбе, прямо перед моими глазами. Люцифер на нем стоял немного повернувшись в сторону и опустив голову, словно бы наблюдал за всеми.
"Добро пожаловать!" – гласила надпись на плакате. Черт подери, неужели он знал, что мы сюда придем?
***
Обследование длилось недолго. Тут не было привычных дома очередей, заполнения тысячи бланков и прочей бюрократии. Говорящий на ломанном английском молодой врач провел меня в кабинет, взял из вены кровь, потом сказал сдать мочу. То же самое сделал и Михаил. Уже через полчаса огласил первые результаты – поздравил меня с беременностью.
Я не радовалась, да и вообще восприняла это без эмоций.
По поводу отцовства сказали обратиться через пару дней или предоставить электронную почту для отправки результатов.
Напомнили, что методика экспериментальная, может быть ошибка, результат будет не стопроцентным, посоветовали пройти повторное обследование через пару месяцев, а потом долго уговаривали записаться на их программу для молодых мам.
Выходить из переполненной кондиционерами клиники на прожженный солнцем воздух было неприятно. Я вздохнула, осмотрелась по сторонам – наверное, стоит убрать жару – и город преобразится. Он был по-своему хаотично-красивым, будто бы все собрали в кучу. Вокруг сверхсовременного небоскреба могли ютиться небольшие частные домишки, прямо на обочине улицы, рядом с ресторанами, магазинами и барами здешняя ребятня устроила импровизированную футбольную площадку. Над горизонтом, будто молчаливые наблюдатели, нависали покрытые зеленью горы.
– Заров что-то хочет с ним сделать, – Михаил кивнул в сторону высящейся над городом статуи Иисуса и закурил.
– Что именно?
– Заставить её взлететь или исчезнуть, переместить, оживить. Тут только угадывать.
– И ему плевать как отреагируют местные?
– В этом весь Заров. Он любит эпатировать. Ему не так просто запретили въезд в Ватикан. Он по щелчку пальцев поменялся одеждой с пришедшим высказаться понтификом.
– Ты знаешь как он это сделал? – удивилась я.
– Он сам рассказал. Тогда же со сцены, – усмехнулся Михаил. – Ему удалось заменить рясу Папы на аналогичную, но из специальной ткани, становящейся прозрачной со временем. Под рясой понтифик носил рубаху и брюки, Заров просто надел на выступление такие же.
– А рясу как успел надеть?
– Точно так же, но наоборот – прозрачная была на нем с самого начала, в нужный момент загорелись встроенные в ткань белые лампочки. Тогда же он сказал, что бесов нет, бояться нечего, и высказался в поддержку науки. Я уверен, что когда Люцифер уйдет на пенсию, начнет вести пропаганду против экстрасенсов, гадалок, народных лекарей и прочих шарлатанов.
Такие разговоры меня немного отвлекали и успокаивали. Я смотрела на Михаила и искала в нем то, что мне бы понравилось. Даже находила – симпатичная внешность, пусть и без утонченности, хрипловатый, приятный голос, отсутствие напускной таинственности и пафоса.
Но я постоянно сравнивала его с Заровым, и это сравнение для меня лично было совсем не в пользу Ковальски.
У него зазвонил телефон, он принял вызов.
– Прогуливались. Сейчас приедем, – коротко сказал он.
– Заров? – предположила я.
Михаил кивнул.
– Приглашает нас обоих на прогулку на яхте. Сказал, что хочет со мной поговорить.
Хоть бы их разговор не перешел в мордобой. Михаил к счастью не спешил говорить Зарову о том, где мы были. Если все сойдется и это ребенок Ковальски – я сама поговорю с Люцифером.
Подъехала машина такси – на сей раз водитель был невысоким лысоватым толстяком с внушительными, закрывающими рот усами. Вел он неспешно, напевая какую-то песенку себе под нос. Сидящий рядом Михаил постоянно оборачивался. Иногда на его лице мелькало беспокойство, но он тут же приводил эмоции в порядок.
– За нами следят? – спросила я, когда он очередной раз обернулся.
По коже пробежал холодок.
– Может, – ответил Михаил, пытаясь казаться спокойным. – Темно-синий "Фиат" едет за нами от самой клиники. Хоть может тебя узнали фанаты Зарова или вовсе совпадение.
Или люди самого Зарова…
Михаил на пальцах объяснил водителю свою просьбу проехать через пару узких переулков, тот кивнул, свернул раз, потом второй, въехал в небольшой дворик, где не было ни одной машины, выехал с другой стороны.
Все это время Михаил постоянно смотрел в заднее стекло, а я нервничала.
Что, если Саша сказала не всю правду? Если меня все еще хотят убить? А в безлюдном дворике учинить расправу куда проще, чем на оживленной улице.
– Кажется, они отстали, – сказал Ковальски, когда мы снова выбрались на переполненную машинами улицу. – Или поняли, что мы о них знаем, и прекратили.
– Ты же все еще не веришь Зарову, что он не стоит за теми ограблениями?
– Мое дело не верить или не верить, а раскрывать правду. Пока что все выглядит так, будто у Зарова есть небольшая группа. Три или четыре человека, не больше. И это выглядит именно как командная работа. Сбой электричества из-за машины Зарова – сигнализация выключилась – банда сделала свое дело. Крышу здания арендовали для установки осветительных приборов, и именно через неё воры проникли в нужное здание в Нью-Йорке, когда Статуя Свободы пошла. По статистике столько совпадений невозможно. Если бы у Люцифера была постоянная команда техников, реквизиторов, светотехников – решил бы, что преступникам помогает кто-то из них. Но Заров постоянно нанимает новых людей и объясняет им только необходимый минимум. Поставить это там, тогда-то включить – все. Они даже назначение этих аппаратов не всегда знают!
Лицо Михаила снова побагровело от злобы. Казалось, что в любой момент он сорвется.
От этого я нервничала еще больше.
– Заров же сказал, что ты получишь свои доказательства?
– Он-то сказал. Но если бы он был не при чем и знал имена этих бандитов – просто сказал бы мне их. Черт! – Ковальски со злобы ударил себя по колену, я же верила в Люцифера.
Может, он не знал кто стоит ему козни, но догадывался, где случится ограбление во время этого выступления.
Машина выехала к причалу, где среди множества яхт, лодок и барж я увидела ту самую, на которой мы прибыли сюда. Белоснежную с светло-голубыми полосками на бортах. Люцифер стоял на её носу и смотрел на нас. На нем была белая рубаха с короткими рукавами и бежевые брюки, из-за чего он казался с судном одним целым.
Машина остановилась, я приблизилась к Зарову и увидела, что он тоже не радуется. Этот его взгляд, смотрящий будто бы насквозь, мог означать что угодно, но только не радость.
Когда мы поднялись на борт, Люцифер даже не посмотрел на меня. Будто бы я была невидимой. Он подошел к Михаилу, они обменялись рукопожатиями, встретились взглядами. Смотрели друг на друга так, будто готовые к сражению дуэлянты, от чего становилось не по себе.
– За нами кто-то следил, – первым нарушил молчание Михаил.
– Я знаю, – ответил ему Люцифер. – Они и сейчас следят. Черная машина слева возле причала.
Михаил слегка повернулся, посмотрел туда, куда показывал Заров, едва заметно кивнул.
– Идем, – все так же смотря Ковальски в глаза, сказал Люцифер. – Нам надо поговорить. Наедине.
***
Говорили они долго и тихо. Я пыталась подслушать, что происходит в каюте яхты, но крепкие стены не оставляли мне шанса. В итоге бросила эту затею и улеглась в шезлонг на корме. Здесь было приятно: пахло морским бризом, в девственно-чистых небесах парили чайки, яхта качалась на волнах, убаюкивая, как колыбель.
Хотелось на что-то отвлечься и я включила стоявший здесь же маленький переносной телевизор. Сразу же попала на местный канал, где вещал кто-то из бразильского духовенства, а на фоне висела фотография Люцифера Зарова.
Я не знала ни слова по-португальски, но было понятно, что этот человек настраивает народ против выступления.
Потом показали одну из улиц, на которой разогрелся митинг. Люди несли транспаранты с перечеркнутым лицом Зарова, плакаты, на которых Иисус дает Люциферу пинок под зад, кресты…
И зачем Люциферу все это?
Он не мог выбрать страну и город, где получше отнеслись бы к его шоу? Но нет, он специально дразнил судьбу, в надежде в очередной раз избежать её удара. А выступающих против хватало. Мужчины и женщины, богатые и бедные, молодые и старые – казалось, что вся страна ополчилась на Люцифера Зарова. Будет совсем неудивительно, если среди стольких людей найдется один вооруженный псих…
Это лишь дело времени.
Если его не будет тут – обязательно найдется в следующий раз.
Или через один. Но найдется обязательно.
– Не смотри эту дрянь, – окликнул меня Люцифер. – Только нервы портить.
– Зачем ты их провоцируешь? – спросила я, взглядом пытаясь найти Михаила, но того не было.
– Ты знаешь Джошуа Чамберса? Или Владислава Черногорского? Или Микеле Дель Неро?
Я пожала плечами.
– Все они – талантливые иллюзионисты. День Неро за минуту выстроил в Сахаре скульптуру из песка. Черногорский в прошлом году уменьшил Останкинскую телевышку до размеров спичечного коробка, а потом увеличил обратно. Но знает их не так много людей. Даже те, кто видели их представления вживую, на следующий день не вспомнили их имена. Однажды меня спросили как я смог уменьшить московскую телевышку. И пока я не показал статью в "Википедии", не верили, что это был другой человек.
– То есть это все реклама и не больше?
– Своего рода да, – Заров оперся на бортик яхты. – Я ни разу не говорил, что Бога нет. Я говорил что магии не существует. Что будущее за наукой. Ну и никогда не называл себя дьяволом. Люцифер – просто имя. Но они воспринимают это как вызов. Многие из тех, кто сейчас протестует, сами придут посмотреть выступление.
– А если кто-то из них возьмет оружие, а охрана не поспеет?
– Тогда я войду в историю, – развел руками Заров, будто бы говорил об обыденных вещах.
По его тону, взгляду, жестам было понятно, что он не шутит. Что он готов к тому, что не в этот, так в следующий раз, через год, через пять кто-нибудь его убьет прямо посреди номера, на сцене.
Поэтому мне было страшно. Не за себя, а за ребенка. Рано или поздно ради своего искусства Люцифер лишит его без отца. если это, конечно, его ребенок.
Он шагнул ко мне, вздохнул.
– Понимаешь, искусство иллюзии почти мертво. Зачем смотреть выступление иллюзиониста, когда любой специалист по видеомонтажу сможет нарисовать куда лучше? Нет времени думать над тем, как он это сделал, если на голову ежедневно сыпется тонна информации. Я не хочу, чтобы мой вид искусства стал рудиментом и умер.
Он сделал еще шаг, наклонился ко мне, легонько поцеловал в щеку.
– Я знаю куда вы ездили с Михаилом, – прошептал он.
Эти слова заставили меня встрепенуться. Я смотрела на Зарова, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Словно была очарована и парализована.
– Не важно что скажут в той клинике. Окончательный выбор за тобой, – сказав это, Заров поцеловал меня в шею, провел языком по моей коже. Добрался до груди, а затем поднял голову и снова посмотрел мне в глаза.
– Это мой ребенок. Я чувствую. И это будет последнее представление.
– Твой… Но ты…
Черт! Что я говорю…
– Ты узнала, что я бесплоден, – он усмехнулся. – Это неправда. У меня был какой-то там сложновыговариваемый диагноз, я лечился, но его суть не в том, что я не могу стать отцом. Просто шанс этого очень низкий. Мой врач сказал, что может, один раз из тысячи, а может, один из миллиона будет успешным. Я верю, что это произошло.
А я не знала во что верить и на что надеяться.
Было страшно. Даже если Заров уйдет от дел, меньше узнавать его не станут.
Все же нужно дождаться результата в клинике.
– Расслабься, – сказал Люцифер, поднял меня на руки.
– Только не в воду! – противилась я.
– Тут нас могут увидеть. Зачем нам чужие глаза.
Он подошел к бортику, поднял меня, будто был готов бросить вниз. Я громко крикнула, а затем рассмеялась.
– Ладно, ладно, – с усмешкой на устах ответил он, неся меня в каюту.
Краешком глаза я заметила Михаила. Тот стоял опершись на бортик и курил. Пытался делать вид, что не замечает нас. но его недовольство все равно просачивалось. Он выбросил окурок за борт, сразу же поджег другую сигарету, неодобрительно измерил меня взглядом.
– Не беспокойся о нем. Вообще ни о чем не беспокойся, – шептал Заров, занося меня в каюту.
Я и пыталась. Расслабиться, ни о чем не думать, просто получать удовольствие от касаний и поцелуев Зарова, только это было не так просто. Что-то изнутри вновь и вновь грызло меня. Что, если я делаю все неправильно?
Люцифер положил меня на кровать и с прытью догнавшего добычу гепарда забрался под мое платье. Принялся ласкать соски, щекотать живот, облизывать мое тело. Потом помог мне избавиться от платья, и я даже не заметила когда связал им мои руки.
– Так будет лучше, – прозвучал шепот, но он меня не успокаивал. Я попыталась вырваться, но узел был слишком крепким, а руки Люцифера схватили мои ноги и развели их в стороны.
Заров налетел с силой и ревом урагана. Ураган пытался разметать все мои сомнения, уничтожить их, унести вдаль. И у него это получалось. Первым делом исчезла дрожь, сопровождавшая меня чуть ли не с момента прибытия сюда. Голова закружилась, освобождаясь от мыслей. Все тело приятно ныло.
Ураган буйствовал внизу моего живота, растворяя тревоги и боль, принося на их место удовольствие. Ураган мягко коснулся моей груди, точно выверенными движениями посылая сигнал в разум, что все будет хорошо. Ураган проник внутрь меня, взболтал там все, и вспыхнул наслаждением. Я громко закричала, на миг подумав, что Михаил точно услышит.
И пусть слышит!
Я стала с ураганом единым целым, а все остальное казалось лишь пылью, которую так легко сдуть.
Заров прикоснулся языком к моему пупку, оставляя влажный след, перебрался к груди, коснулся соска, направился к шее. Он, как художник, рисовал на мне видимый лишь им одним шедевр.
Мои руки дергались в желании схватиться за него, обхватить, но крепкий узел не позволял. Ну и пусть. Испортить сексуальный шедевр Люцифера было бы кощунством. Им можно только наслаждаться. Вдыхать приятный аромат дорогого одеколона, наслаждаться каждым касанием, чувствовать его внутри себя.
Иногда даже казалось, что все это сон, и он вот-вот закончится. Я проснусь в одиночестве и через минуту буду вспоминать имя приходившего в мои мечты демона.
Только во сне не бывает такого наслаждения и возбуждения. Когда кажется, что тело вот-вот развалится от напряжения. Когда проникающий в меня член настолько горяч, что на мгновенье опасаюсь, что он взорвется. Когда язык, как кисть художника, переходит от губ к груди и обратно…
Нет, это точно не сон!
Кровь пульсировала в висках, горло болело от крика, руки больше не пытались освободиться. Я просто получала то, что мне было нужно, а Заров был готов мне его дать.
– После выступления мы уедем, – шепнул он, целуя меня в ухо. – Уедем туда, где нам ничего не будет угрожать.
Я была бы рада в это поверить, но что-то изнутри говорило – кто-кто, а Заров точно не оставит свое ремесло.
– Я обещаю, – сказал он, и в этот момент, каждая клеточка моего тела загорелась от наслаждения.
