Текст книги "С папой на рыбалку"

Автор книги: Слав Караславов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава восьмая, в которой рассказывается о том, как мы взяли на рыбалку дядю Кузмана, как попали под дождь и как потом катались на грузовике

Утром рано мы с папой спустились вниз и стали ждать дядю Кузмана. Скоро из-за угла вывернулся его зелёный «Москвич», и мы поехали. В машине уже сидели дядя Кузман с Афанасием. Дядя Рангел жевал милинку[1]1
  Мили́нка – вид слоёного пирога.


[Закрыть] и отломил мне большой кусок. Афанасий дремал на заднем сиденье.

Машина мчалась по пустынным улицам, и мы немножко гордились, глядя, как другие рыбаки брели пешком по серой мостовой.

Скоро мы выкатили из города на Орхани́йское шоссе. В стороне остался аэропорт. Миновав развилку на Челопечене, машина устремилась в сторону Варны.

– Нынче должен быть славный денёк! – сказал дядя Рангел, проглотив остаток завтрака.

– Как бы дождя не было. Видишь, какие тучи собрались над горами, – возразил папа.

– Спрячемся в машине, нам бояться нечего, – успокоил нас дядя Кузман.

– Перед дождём рыба лихо клюёт. С добрым утром, Ани! – проснулся Афанасий.

– Здорово! – ответила я.

– Смотрю и удивляюсь, до чего вы чудной народ. Носит вас нелёгкая повсюду, только зря время теряете! – сказал дядя Кузман, зорко глядя вперёд.

– Хотел бы я услышать, как ты запоёшь, когда мы здоровенных карпов начнём таскать, – с чувством превосходства возразил дядя Рангел. – Ну-ка, Ани, расскажи ему, какого мы карпа давеча подцепили!

– Ты про того, что мы упустили?

Все весело засмеялись, а дядя Рангел посмотрел на меня с упрёком.

– Рыбаку не грех и приврать!

– Могли бы сейчас преспокойно отдыхать дома, потягивать кофе, играть в картишки… Эх-хе-хе! Вот так бы весь день-денёчек и просидел за игрой! – мечтательно рассуждал дядя Кузман.

– А мы поиграем! – сказал дядя Рангел. – Наловим рыбы, приедем к нам – и пожалуйста.

– Нет, лучше у нас соберёмся, – предложил папа. – Росица дома, нажарит рыбы.

– Да, но Росица не знает, как её готовят в томатном соусе! – возразил дядя Рангел.

– Так же, как кашу с рыбой! – съязвил папа.

Дядя Рангел смолчал.

– Сейчас вон на той развилке поворачивай вправо! – скомандовал Афанасий.

Машина съехала с асфальта и затряслась по чёрному просёлку.

– Здесь только на быках ездить! – посетовал дядя Кузман.

– Если хочешь добыть рыбы не сходя с асфальта, ступай в магазин! – лениво заявил Афанасий и снова откинулся на спинку. – Вон за теми постройками есть озерки. Там под вербами остановишься.

Наконец мы приехали. Озерки как озерки. Мы осмотрелись, выбрали удобное местечко и принялись за дело. Дядя Кузман остался у машины.

Не успели мы закинуть удочки, как он приплёлся к нам. Дядя Кузман вырядился в белые брюки, в голубую трикотажную рубашку и в лёгкие блестящие сандалии.

– Фу, как здесь сыро! – с досадой заметил он.

– А как же иначе! – наставнически возразил дядя Рангел. – Нечего было наряжаться как в театр.

– А мне Афанасий говорил, будто на берегу сухо.

– Что же, по-твоему, это мокро? – искренне удивился Афанасий.

Берег и в самом деле был сухой. Но на траве ещё сверкали капельки росы, и если сравнить с другими местами, где мы бывали, здесь было ужасно красиво. Трава, вербы и лесок славный поблизости.

Наступило молчание. Поплавки покоились на гладкой воде, в которой отражались ползущие с гор тяжёлые тучи. Стало зябко и неприятно.

– Дай-ка и я подержусь за удочку! – обратился дядя Кузман к Афанасию.

– Погоди минутку! – ответил Афанасий.

В это время его поплавок подозрительно заметался.

Подождав немного, дядя Кузман начал приставать к дяде Рангелу:

– Дашь мне попробовать?

– Сперва я должен увидеть, какой нынче клёв. Это не так уж интересно! – внушал дядя Рангел, не отводя глаз от поплавка.

Сжалившись над дядей Кузманом, папа подозвал его к себе.

– Возьми мою удочку!

Они присели на корточки у самой воды.

Вскоре поплавок дрогнул и заскользил по водной глади.

– Дёргай! – скомандовал папа.

Дядя Кузман изо всех сил рванул удочку вверх.

– Не так! – расстроился папа. – Рыба требует деликатного обращения. Надо дёргать плавно и резко.

– Не понимаю! Что-нибудь одно: или плавно, или резко.

– Потом поймёшь!

Они снова замолчали. Через минуту опять вытащили удочку из воды.

– Сожрала червя! – установил папа. – Наживляй заново.

Дядя Кузман брезгливо взял червяка и стал неловко насаживать его на крючок.

– Фу, как он извивается! – возмущался дядя Кузман.

– И ты бы извивался, окажись на его месте, – деловито заметил папа.

– Держи его покрепче!

Покончив с нелёгким делом, дядя Кузман вытер пальцы о белые штаны, оставив на них бурые пятна.

Прошло часа два. За это время мы поймали трёх карасей и ещё не оперившегося карпика. Теперь Кузман относился к червям уже не так брезгливо, как вначале, но, когда увидел свои брюки, пришёл в ужас. С обеих сторон они были в жутких пятнах, а сзади на них отпечатался мокрый круг с грязными разводами – дядя Кузман, сам того не замечая, сел на влажную траву.

– Пустое дело! – вздохнул дядя Рангел. – Из-за Кузмана мы очутились на этом болоте. Ведь собирались ехать на Челопечене. Только Афанасий мог такое придумать.

– А говорили, что тут рыбы невпроворот! – виновато бормотал Афанасий.

Между тем упали первые капли дождя. Не успели мы опомниться, дождь полил как из ведра.

– Спасайся, братцы! – закричал дядя Рангел и, положив удочку на колышек, бросился к стоявшему вблизи навесу.

Мы с папой кинулись следом за ним. Позади неуклюже сигал на длинных ногах Афанасий. Раньше всех достиг укрытия дядя Кузман. Но хотя он мчался как настоящий спортсмен, его голубая рубашка успела потемнеть от дождя.

Под навесом стоял трактор и грузовик. Какой-то человек в синем комбинезоне лежал под грузовиком, и нам видны были только его ноги, обутые в пыльные чёрные полуботинки.

Мы вытерли мокрые лица, папа накинул мне на плечи свой свитер. У всех было весёлое настроение, и Афанасий убеждённо заметил:

– Сейчас, после дождя, начнётся такой клёв, закачаешься!

Никто на его слова не обратил внимания, только папа пробубнил себе под нос:

– Сперва надо дождаться погоды. Вон как обложило со всех сторон.

В это время из-под грузовика вылез молодой человек с недовольным лицом, чёрным от машинного масла.

– Что с ним такое? – спросил дядя Кузман.

– Леший его знает! – прохрипел парень в синем комбинезоне. – Со вчерашнего дня ковыряюсь, и никакого толку. Не заводится, и всё тут.

– Дай-ка я посмотрю! – сказал дядя Кузман и залез под машину. Рядом с ним пристроился шофёр.

Некоторое время спустя подал голос дядя Кузман:

– Рангел, ну-ка включи зажигание!

Дядя Рангел полез в кабину.

– Включи зажигание! – кричал снизу дядя Кузман.

– Включил!

Дядя Кузман вылез из-под машины и авторитетно заявил:

– Где-то закорачивает. Давай, Рангел, помогай.

Вскоре брезент был усыпан гайками, болтами, ключами, отвёртками. Афанасий промывал в бензине детали, папа копался под машиной, а дядя Кузман, молодой шофёр и дядя Рангел хлопотали у двигателя.

Настало время обеда.

Дождь уже перестал, и мы расположились под открытым небом. Достали всё, что принесли с собой. Поев, снова занялись грузовиком. Дядя Кузман подогнал к навесу свой «Москвич» и достал из багажника инструмент. О рыбалке все забыли.

К четырём часам удалось пустить двигатель. Дядя Рангел с торжественным видом выгнал грузовик на поляну и сделал на нём широкий круг.

– Что-то стучит! – сказал он.

Все опять склонились над мотором.

Когда солнце стало садиться, за руль сел дядя Рангел. Мы все забрались в кузов, и машина сделала ещё несколько кругов. Затем её опробовал папа, и наконец в кабину сел шофёр. Грузовик описывал дуги, рычал, пускал облака дыма.

После всех испытаний дядя Кузман загнал его задним ходом под навес и, протирая концами масляные руки, с удовлетворением произнёс:

– Заработал-таки. Фурычит!

– Ещё бы, как ему не фурычить! – весело вставил дядя Рангел.

– Эй, а наши удочки! – спохватился Афанасий.

Мы все побежали к берегу. Удочки лежали на колышках, черви расползлись в разные стороны.

– Вся наша рыбалка пошла прахом! – вздохнул Афанасий.

– Почему же? – удивился дядя Кузман. – Пособили человеку. Иначе кто знает, сколько бы ему ещё пришлось маяться.

– Верно! – согласился папа.

– На рыбалку мы и в другой раз можем поехать. А чинить грузовик не всякий день случается! – заключил дядя Рангел.

После этого мы погрузились в машину и сами не заметили, как очутились в Софии. До позднего вечера гостили у дяди Кузмана. Взрослые играли в бридж, а я в этот раз просмотрела всю телевизионную программу. Когда мы вернулись домой, папа отдал трёх карасей и неоперившегося карпика нашему мурлыке.

Глава девятая, в которой папа с дядей Рангелом держат экзамен на рыболова-спортсмена и мастерят подсачек

Рассказы Афанасия об огромных кленях и судаках разбередили папе и дяде Рангелу душу и лишили их покоя. Все мы день и ночь мечтали поехать на Искыр, на Вит, на Пане́гу и Янтру. В наших мыслях тихо плескались прозрачные воды Искырского и Батакского водохранилищ. Всякий раз, когда вечером рыбацкая компания собиралась у нас дома, разговор всё время вертелся вокруг карпа, усача, кефали. Игральная доска покрылась пылью, нам стало не до неё, всю неделю папа, дядя Рангел и я чинили удочки, привязывали крючки или строили новые планы. Однако все наши мечты разбивались о маленькую голубую книжечку, которую Афанасий то и дело показывал нам, а папа с дядей Рангелом, разглядывая её, сгорали от зависти. Признаться, я тоже мечтала иметь удостоверение рыболова-спортсмена и собственную удочку. Но до моего дня рождения было ещё далеко. Хотя Афанасий прав: получи я удочку раньше, что толку – ни на реку, ни на водохранилище мне с нею всё равно не сунуться.

В этот вечер папа с дядей Рангелом сидели в гостиной за столиком и задумчиво молчали.

– По части рыбалки мы с тобой уже и кандидатский минимум могли бы сдать! – нарушил молчание дядя Рангел. – А вот что касается этих законов да постановлений относительно лова рыбы, то здесь дело сложнее…

– Постановления как постановления… Вызубрил, и дело с концом, – самоуверенно возразил папа.

На столике лежала внушительная стопка книг.

– Взять хотя бы вот эту! Очень полезная штука: «Пресноводные рыбы и охота на них»!

– Чепуха! – презрительно бросил дядя Рангел. – Ну что нового ты из неё узнаешь!

– Тут изображены все рыбы, даётся описание…

– Нет! Надо завести тетрадь! Законспектируем всё и пойдём сдавать. Афанасий твердит, будто через две недели начнут принимать экзамен.

– Конспекты? – возмутился папа. – Мало я их писал в университете!

– Как хочешь, а я без конспекта не могу.

Так для них началась экзаменационная сессия.

На стене в папином кабинете появились две карты Болгарии: на одной были показаны леса и горы, города и сёла, а на другой – большие и малые реки.

За последние пятнадцать дней папа стал неузнаваем. Никогда прежде он не был таким скучным. Садился в кресло за письменный стол, и до меня доходил его тихий шёпот:

– Карп – пресноводная рыба. Его тело покрывает толстая золотистая чешуя; между головой и спинным плавником заметно выступает горб. Неопытные рыболовы часто путают эту рыбу с карасём и невольно становятся браконьерами, вылавливая вместо карася молодь карпа. Необходимо обратить внимание на то, что голова карася значительно короче. Карп живёт до двенадцати лет, и вес его достигает восьми килограммов. Нередки экземпляры и покрупней… – Тут папа вздыхает, по его пальцам пробегает нервная дрожь, и он закуривает. – Карп нерестится…

– Ани!

– Да, папа! Ты что хотел?

– Послушай-ка, о чём здесь пишут! Вес его достигает восьми килограммов!

Я молча стараюсь представить, как мы в один прекрасный день выловим такого карпа.

– Роси! Роси! – зовёт папа. – Пойди сюда на минутку.

В дверях показывается мама, она, как всегда, в халате, в руке у неё деревянная ложка.

– Роси! Вес карпа достигает восьми килограммов и даже больше.

– Ну и что? – равнодушно спрашивает мама.

– Представь себе на минутку, что мы поймали такого карпика!

Мама хлопает дверью, и мы слышим её сердитое удаляющееся бормотание:

– Нет, этого я представить не в силах.

Папа откладывает книжку в сторону (это общая тетрадь дяди Рангела) и обращается ко мне:

– У нашей мамы никакой фантазии! А ты можешь себе представить такого карпа?

– Могу! – отвечаю я, глазом не моргнув.

– Хм…

– Тот, что мы с Афанасием упустили, наверняка потянул бы на восемь килограммов.

Папа задумчиво грыз ноготь на пальце.

– Вполне мог потянуть на восемь килограммов. А упустил его Афанасий…

На экзамены мы отправились все вместе. Папа надел чистую рубашку и, хотя было очень жарко, завязал галстук. На остановке нас ждал дядя Рангел. Его брюки были хорошо выглажены, от него пахло одеколоном.

– Сейчас, через минутку-другую, придёт и Афанасий! – стал убеждать он, даже не поздоровавшись.

– Опять жди его полчаса! – недовольным тоном заметил папа.

Но не прошло и пяти минут, как Афанасий вышел из трамвая. Одет он был, как всегда, небрежно и явно не побрился, но так как у него уже было удостоверение, то и бриться ему было не обязательно.

Мы сели в трамвай, поехали вдоль какой-то тихой улочки и остановились возле двухэтажного жёлтого здания.

– Папа! – дёрнула я папу за рукав. – Это он и есть?

– Что?

– Рыбачий университет?

Ни с того ни с сего все громко засмеялись. Потом Афанасий, с которым мы очень подружились, ущипнул меня за щёку и сказал:

– Он и есть!

– Лю́бо! – обратился Афанасий охрипшим голосом к человеку, сидевшему за большим письменным столом. – Вот они, кандидаты. Славные ребята!

Мы познакомились с Любо, он даже со мной поздоровался за руку.

Затем Любо начал с кем-то говорить по телефону.

– Пришли… Зайди на полчасика, комиссия должна быть в полном составе! Что? Ну хорошо, мы немножко подождём…

Любо сидел под закреплёнными на стене рогами, я – точно напротив него, на мягком кожаном диване, и мне казалось, что они растут прямо на голове этого человека, в его пышной шевелюре.

Скоро пришли ещё двое. Один был в резиновых сапогах и брезентовой куртке, с рюкзаком за плечами.

– Долго нам придётся ждать? – тихо спросил он. – Мы собрались на Батак.

Папа и дядя Рангел не сводили глаз с этих заправских рыбаков, разглядывая их с нескрываемой завистью.

Начался экзамен.

Папа с дядей Рангелом волновались, краснели, отвечали сбивчиво и неуверенно.

– Так какой же документ регламентирует наше отношение к лову рыбы? – спросил человек в непромокаемой куртке, обращаясь к папе.

Папа нервно теребил пуговицу на своей рубашке.

– Постарайтесь вспомнить! – настаивала куртка. – Там указаны все нормы лова, меры по охране водоёмов и прочее.

Мне стало страшно. Папа или забыл, или вовсе не знал.

– Постановление двести двадцать второе, – прошептала я, однако меня все услышали.

В комнате раздался громкий смех.

– А тебе сколько годочков? – спросил у меня Любо, и под его мохнатыми бровями блеснули живые и добрые глаза.

– Скоро исполнится девять.

– Тогда давайте и её внесём в протокол! – предложил Любо. – Пожалуй, она знает больше, чем её папа.

– Хочешь стать рыбачкой? – обратился ко мне человек в куртке.

– Хочу.

– Какая же из неё рыбачка, если она крючка привязать не умеет! – вставил третий член комиссии. До этого он всё время молча подчищал свои ногти.

– Могу, – сказала я.

– Ну-ка покажи, как это делается! – человек в куртке достал какую-то коробочку и подал мне крючок на карпа. – А вот и леска!

От волнения у меня дрожали руки. Но я завязала узел точно так, как учил Афанасий.

Члены комиссии склонились над крючком, а Афанасий самодовольно заметил:

– Нечего проверять! Моя школа. Я её учил.

На этом экзамен закончился. Меня тоже внесли в протокол, и мне присвоили звание рыболова-спортсмена.

Когда мы вышли на улицу, Афанасий шутливо произнёс:

– С вас причитается. Если бы не я, вам бы никогда не стать настоящими рыбаками!

– Значит, завтра мы не едем! – сказал папа. – Вроде бы все на этом сошлись?

– Завтра ты приходи к нам! Будем делать подсачек, – напомнил дядя Рангел.

– Сеть имеется? – спросил папа.

– А как же!

Мы ещё довольно долго болтали о рыбе, о рыбалке, а потом разговор зашёл о политике, и мне стало скучно.

Выбрав удобный случай, я тихонько шепнула папе:

– Мама нас ждёт к обеду.

На другой день мы не поехали на рыбалку. И очень хорошо сделали. Нам просто повезло, как заметил дядя Рангел. После вчерашней жары ночью зарядил дождь. Когда мы с папой собрались идти к дяде Рангелу, нам пришлось долго стоять у парадной двери и ждать, пока дождь поутихнет. Наконец терпение у нас лопнуло, и мы понеслись к трамвайной остановке. Промокли немного, но нас с папой такие мелочи не смущают. Папа сказал, что нам ещё не раз придётся мокнуть под дождём, под открытым небом, особенно когда наступит осень.

Дядя Рангел ждал нас. Он был в трикотажном костюме и белой тенниске. Мы сразу же пошли в его рабочую комнату. Столик и стулья были сдвинуты в сторону, ковёр скатан, и на полу, почти на всю комнату, была разостлана рыбачья сеть.

– Проволоку принёс?

– Ага! – Папа извлёк из-под плаща проволоку и прищёлкнул языком. – На десять подсачков хватит.

– Нам достаточно одного.

– Ты хоть представляешь себе, каким он должен быть, этот подсачек? – спросил папа.

– Сейчас сообразим.

Папа снял плащ, я тоже разделась. И мы втроём уселись на полу. Дядя Рангел приготовил катушки с нитками, иголки, ножницы, сантиметр и напёрсток.

– Нам надо вырезать два треугольника, затем сшить их, – сказал папа. – А там будет видно.

Дядя Рангел молчал. Он встал, принёс пепельницу, сигареты, спички, графин с водой и стакан. Всё это он разместил на полу.

– Треугольники должны быть одинаковыми, иначе ничего не получится.

– Само собой! – согласился папа и деловито склонился над сетью.

Вскоре первый треугольник был выкроен.

– Та-а-ак! – произнёс довольный папа. – Сейчас и второй будет. Ну-ка, натяни тот край!

Мы с дядей Рангелом натянули сеть. Папа положил на неё первый треугольник и начал выкраивать второй.

– Готово! – вздохнул дядя Рангел.

Мы соединили края треугольников и начали их сшивать.

– Ничего не выходит! – сказал с досадой дядя Рангел. – Неудачно ты его выкроил!

– Это ты шьёшь криво, – ответил папа и налил себе воды.

– Ну почему криво? Нормально. Я иду по краю.

Они долго спорили, кто виноват. Кончилось тем, что распороли сшитые треугольники и положили их рядом. Один в самом деле оказался больше другого.

– Говорил же я, что они плохо скроены! – восторжествовал дядя Рангел. – Зря сеть испортили!

– А ты бы взял да скроил лучше, – обиделся папа.

– Думаешь, не сумею?

Дядя Рангел нащупал ножницы и принялся за дело.

– Натягивайте край! – скомандовал он.

Мы с папой разровняли край сети.

В этот раз, прежде чем сшивать треугольники, проверили их размеры.

Опять один оказался побольше.

– Я всегда говорил, что ты хвастунишка! – равнодушно пожал плечами папа. – Вот тебе и результат.

Дядя Рангел недоумевал.

– Как же быть?

– Леший его знает! Вроде всё было вымерено.

– Если так пойдёт и дальше, нам сети не хватит! – сказал папа и прикинул на глазок, что может получиться из оставшегося куска.

– Папа, – вмешалась я. – А зачем выкраивать два треугольника?

– А как же иначе?

– А не лучше ли вырезать квадрат и сложить его вдвое?

Папа и дядя Рангел переглянулись.

– А ведь верно! – хлопнул себя по лбу папа. – Одно время нас этому учили в прогимназии, да что толку!

Сказано – сделано.

Через десять минут перед нами лежал правильный квадрат из сетки с мелкой ячейкой. Сложенный вдвое по диагонали, он образовал два идеально правильных треугольника.

– Нам достаточно зашить одну сторонку! – сказал дядя Рангел с довольным видом. – Укололся?

– Ага! Но ничего!

– Как так ничего? Сейчас принесу йод.

– Глупости!

– Не забывай, что иной раз от таких уколов люди прощаются с жизнью! – сказал дядя Рангел и принёс йод.

– Так нас надолго не хватит! – произнёс папа и воткнул иголку в паркет. – Техника есть техника.

– Дело дрянь. Вместо того чтоб мучиться с этой иголкой, не лучше ли взять кусок…

– Что значит дело дрянь! – возмутился дядя Рангел и потянул углы сетки в разные стороны. – Смотри, какая прочность!

Послышался слабый треск, и шва как не бывало.

– Именно поэтому я предлагаю найти подходящую тряпку, вырезать из неё полоску, наложить её на соединяемые края сетки и обметать с двух сторон. Усек?

Мы соображали, как это лучше сделать.

– А где нам её найти, эту тряпку, – призадумался дядя Рангел.

– Тряпок в доме сколько угодно. Поищи и без труда найдёшь. Женщины вечно берегут тряпки – такой у них характер.

Папа с дядей Рангелом перерыли весь гардероб, оба чуланчика и сундук. Наконец они торжественно извлекли откуда-то коробку из-под обуви, полную всевозможных тряпочек.

– Это как раз то, что надо! – сообщил дядя Рангел, разматывая кусок белого ситца.

Наконец полоска готова.

– Борис! – оживился дядя Рангел. – А почему бы нам не воспользоваться швейной машинкой?

– Верно! – чуть не подпрыгнул папа. – Чего ради мы должны терпеть такие мучения.

Дядя Рангел приволок швейную машинку и торжественно открыл её.

– В ней нет нитки, – заметил папа.

– Сейчас вденем!

Мы начали докапываться, как вдеть нитку.

– Надо вот так! – предложил папа.

– Ты, похоже, видел швейную машинку только по телевизору, а я на неё смотрю с утра до ночи.

– Если бы достаточно было посмотреть, то собаки становились бы мясниками! – ввернул папа, но дядя Рангел промолчал.

Как мы ни вдевали, нитка снова выскальзывала. Все лежали вокруг машинки на животе, и каждый давал советы. То папа, то дядя Рангел откусывал конец нитки и, смочив его слюной, снова принимался вдевать в иголку. Остальные ждали затаив дыхание.

– Как-то она сделана не по-людски! – возмущался папа. – Чтобы видеть, куда просунуть, у тебя шея должна уподобиться штопору… Тьфу, опять выскользнула…

– Знаешь что? – сказал дядя Рангел. – Отнесу-ка я её к соседям, наверняка подскажут. Как это мне вчера не пришло в голову заставить Марию вдеть эту проклятую нитку. Теперь жди её из Пло́вдива только в понедельник.

Минут через пятнадцать дядя Рангел возвратился вместе с толстой непричёсаной женщиной в бумажных бигуди, в грязном цветастом халате; глаза у неё были слегка навыкате.

– Что у тебя стряслось, Рангелочек? – раздался её оглушительный голос, и мы с папой невольно обернулись.

– Это мои друзья, тётя Стефка, познакомься!

– Маринова! Мерси! – сотрясла воздух тётя Стефка. – Да разве ж это мужское дело шить на швейной машинке!

– Но у нас тут…

– Будь оно неладно. Если бы не поставила фасоль на огонь, я бы вам всё сделала в пять минут.

– Да мы… – попытался что-то вставить папа, но тётя Стефка не обращала на него внимания.

– Так где она тут, окаянная? Надо продеть вот сюда, потом с этого боку, потом вот таким манером, а дальше пропустить через эту вот закорюку, потом так… так, потом вдеваешь в иголку, и готово. А что шить-то будете?

– Мы тут хотим соорудить…

– Никак невод задумали сделать, сети у вас, уж не на рыбалку ли собрались?

– Мы… – пытался вставить слово дядя Рангел.

– Вы что, спятили? Да если запропаститесь на всё воскресенье или будет носить вас нелёгкая бог знает где каждый воскресный день, несчастная жена умрёт здесь от тоски.

– Ничего с нею не случится! – сердито проговорил дядя Рангел, а папа стрельнул в него убийственным взглядом.

– Матушка родная, ну и мужики нынче пошли! Одно время Крум, дядюшка твой, когда женился на мне, из мастерских прямо домой спешил. Чтоб когда-нибудь затесался в какую компанию ради выпивки или подался с дружками за город без меня, боже упаси…

– Оно и видно… – ввернул папа.

– Отдал богу душу, горемыка. А какой был домосед. Нет, я должна рассказать вам про него, таким, как вы, – наука… И ваш напарник пущай слушает, потому как он тоже, видать, женат…

Мы все оставались на местах – кто стоял, кто сидел, – вконец ошарашенные, оглушённые её режущим голосом, от которого, казалось, весь дом дрожал.

– Тётя Стефка! – очнулся наконец дядя Рангел. – Там у тебя фасоль подгорит!

– Вай! – спохватилась тётя Стефка, и полы её замызганного халата заколыхались по направлению к выходу. – Матушка родная, как разговоришься…

Дверь захлопнулась, а у нас всё ещё звенело в ушах. Папа вытер вспотевший лоб и тяжело вздохнул.

– И как ему, бедняге, было не умереть, её муженьку-то!

– Ну и ну!

– Избавился, несчастный!.. – продолжал язвить папа.

– Мать честная! – стонал дядя Рангел. – А что бы с нами сталось, если бы она фасоль на огонь не поставила? Пропали бы за милую душу!

– Ты прав, повезло нам, ничего не скажешь! – улыбнулся папа, и мы снова начали замётывать края злополучного подсачка.

– А сейчас прострочим на машинке, и точка. Тогда примемся за ободок.

Дядя Рангел поставил машинку на столик и взял замётанный подсачек.

– Посмотрим, как тут колдовать дальше!

Он прижал лапкой сетку, расправил её и стал вертеть ручку. Машинка тихо хрюкнула и тотчас же что-то заело.

– Так дело не пойдёт! – вмешался папа. – Одному надо вертеть ручку, а другому шить.

Дядя Рангел согласился. Папа ухватился за ручку, однако она даже с места не сдвинулась – так сильно заело.

– Придётся её разобрать! – заключил папа.

Дядя Рангел притащил клещи, молоток, маслёнку, кусочки шкурки и другие инструменты. Скоро весь пол покрылся замысловатыми деталями. Разобрать машинку и почистить её оказалось куда проще, чем шить на ней.

Засучив рукав, папа шарил рукой где-то в утробе выпотрошенной машинки. Мне казалось, что оттуда уже больше ничего не извлечь, но папа всё же вынул какую-то круглую деталь и с удовлетворением перевёл дух, показав конец нитки.

– Это распределитель! Вот в чём была загвоздка.

Операция по разборке, смазке и сборке длилась часа три.

Перепачкавшиеся до ушей маслом и ржавчиной, папа и дядя Рангел помыли руки и снова начали шить.

Тем временем я собрала мусор и подмела в комнате. И ковёр поправила. Теперь папа собирал подсачек на проволоку, а дядя Рангел стоял над ним и удовлетворённо посапывал.

Наконец подсачек был готов. Папа поднял его над головой, осмотрел со всех сторон и заулыбался.

– Рангел, да мы с тобой можем мастерскую открыть.

– Ещё бы! – улыбнулся дядя Рангел. – А теперь давай-ка сыграем разочек!

Мы сели играть в кости и не заметили, как закончился этот дождливый воскресный день.