Текст книги "В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Быстра и проворна горная речка. Преодолевает она пороги и стремнины, кажется, неистощима её сила. А на берегу, в отдалении от хутора, притулилась и мельница. Крутит быстрое течение колесо, и скрип его сливается с журчанием воды. Рад мельник: будет мельница хорошо работать – будет и хлеб в доме. Только бы не случилось чего. Остановятся жернова – жди беды.

Водяные мельницы появились в Англии и континентальной Европе в XIII веке. Затем очередь дошла и до Норвегии, однако крестьяне не торопились обзавестись в хозяйстве таким новшеством. Может, не последней причиной тому была боязнь духов воды?

Р. Боркгревинк. Мельничный дух. 1934.

Но соображения выгоды всё же взяли верх, и тогда водяную мельницу построил себе почти каждый хозяин хутора.

Самым горячим временем для помола была осень – время паводков. Днём времени не хватало, поэтому приходилось работать и ночью. Ночная темнота, шум воды и трущихся жерновов создавали особую атмосферу. Мельник легко мог задремать, и в его полусонном сознании рождались рассказы об удивительных событиях на мельнице. Если жернова отчего-то вдруг останавливались, не трудно было предположить, что дело тут нечисто.

Норвежцы верили, что на каждой мельнице жил мельничный дух – квернкнур (kvernknurr). Его имя состоит из двух частей: kvern – «мельница» и knurr, что означает «ворчание, бурчание» и напоминает звук трущихся жерновов, особенно при нехватке воды.

Квернкнуром в народе называют и праздник Св. Эгидия – день поминовения святого, который избавлял от засухи. Отмечался этот праздник первого сентября. Есть примета, что если в этот день в реке мало воды, то проблемы с водой для мельницы будут на протяжении всей осени.

Мельничный дух отвечает за помол зерна. Он не страдает от нищеты: как и у скрытого народца, у него много золота и серебра. Существует древний обычай оставлять ему пиво и еду на Рождество, чтобы увеличить помол в будущем году. Но стоит только забыть об этом или обидеть его как-то иначе – и он начинает вредить человеку, останавливая мельничное колесо. Мельничный дух требует угощения за право пользования мельницей и не любит, чтобы зерно мололи по праздникам, вечером или ночью: в это время он отдыхает и не хочет, чтобы ему мешали. Но если это всё же случается, он хватается за мельничное колесо и не отпускает, пока не взойдёт солнце или не запоёт петух. В таких случаях его надо обязательно задобрить. Однако находились и смельчаки, которые не желали угождать мельничному духу.

Самую известную быличку о схватке человека с мельничным духом мы находим в сборнике сказок и преданий, составленном П. Кр. Асбьёрнсеном:

Жил-был один человек. Была у него мельница

близ водопада, и в ней, как водится, жил мельничный дух. Оставлял ли ему мельник по обычаю лепёшки да пиво на Рождество, чтобы помол увеличить, – мне неведомо; похоже, не оставлял, ведь только соберётся он зерно молоть, дух как схватится за мельничное колесо – и остановит мельницу. Так ничего намолоть и не удавалось.

Мельник даже не сомневался, чьи это проделки. Собрался он раз под вечер зерно молоть, взял с собой на мельницу котёл с дёгтем и развёл под ним огонь. Пустил воду на колесо. Мельница поработала немного и остановилась, как он того и ожидал. Взял тогда мельник шест, высунулся из окошка – и давай колотить по жёлобу, где вода текла, и тыкать шестом в воздух вокруг мельничного колеса, чтобы духа прогнать, – да всё напрасно. Потом мельник решил посмотреть, нет ли кого за дверью. Открыл дверь и обомлел: посреди дверного проёма стоял мельничный дух и зевал, да так широко, что одна его челюсть касалась порога, а другая доходила до верхней балки.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы так широко зевали? – спросил мельничный дух.

Тут мельник схватил стоящий на огне котёл и плеснул кипящую жижу прямо ему в рот со словами: «А ты когда-нибудь чувствовал, чтобы так горячо обжигало?» Тогда мельничный дух отпустил колесо и поднял ужасный рёв. С тех пор никто его там больше не видывал и не слыхивал и люди спокойно мололи своё зерно.

Подобным образом люди поступают не только с мельничным духом. Рассказывают, что, когда герой норвежских быличек Пер Гюнт на охоте в горах готовил себе суп, очаг в охотничьем домике так дымил, что пришлось открыть окно. Откуда ни возьмись появился тролль и просунул в окно свой нос, такой длинный, что он доставал до очага.

– Видел когда-нибудь такой носище? – сказал он.

– А ты пробовал когда-нибудь такой супище? – не растерялся Пер Гюнт и вылил содержимое котелка ему на нос. Тролль взвыл и бросился наутёк. А с окрестных гор раздался хохот других троллей. Они кричали ему вслед: «Нос в супе, нос в супе!»

Так же одна старушка отвадила троллиху, явившуюся на мельницу:

В одной деревушке было полно нечисти, которая не давала молоть зерно. И вот одна бедная старуха попросила у владельца мельницы разрешения помолоть немного вечером. Тот сперва отказал, но, так как ей нечем было кормить детей, он её пожалел и согласился. Поставила старуха на огонь котёл с дёгтем и села у очага. Тут вошла женщина, поздоровалась и стала разгребать угли в очаге, а старуха стала сгребать их обратно в кучу. Странная гостья спросила старуху, как её зовут, и та ответила, что её зовут Сама. Женщине это имя показалось странным, но она ничего не сказала и снова стала разгребать угли. А старуха так разозлилась, что взяла да и опрокинула котёл с дёгтем на гостью. Та завопила: «Отец, отец, Сама обожгла!» «Сама обожгла, сама и расхлёбывай», – раздалось из соседней горы.

Быличка о троллихе принадлежит к числу бродячих сюжетов, т.е. сюжетов, переходящих из одной литературы в другую. Они дополняют мистическую картину, связанную с мельницей. Мельничный дух уходит здесь на второй план.

Этот сюжет встречается у Гомера в девятой главе «Одиссеи». Здесь рассказывается о том, как Одиссей у циклопа Полифема назвал себя Никто. Он ослепляет дикого гиганта, завопившего, «призывая циклопов, которые жили с ним по соседству средь горных лесистых долин по пещерам». Но когда они спрашивают, кто его ослепил и почему он так громко кричит, Полифем отвечает: «Други, Никто! Не насилье меня убивает, а хитрость!» Когда циклопы это услышали, они посмеялись и пошли своей дорогой.

К подобным сюжетам относится и быличка о кошках на мельнице из сборника П. Кр. Асбьёрнсена:

Один портной вызвался помочь мельнику молоть зерно. Он сел на пол, начертил вокруг себя мелом круг, а по кругу написал слова молитвы «Отче наш». Теперь ему и сам чёрт был не страшен. В полночь дверь распахнулась, и в неё ворвалось великое множество кошек. Они поставили в печь котёл и развели огонь. Потом одна из кошек попробовала опрокинуть котёл, но портной отпугнул её от печи. Затем кошки стали танцевать вокруг него, да так быстро, что у портного закружилась голова. Одна из кошек протянула лапу, чтобы достать до портного, но тот вытащил нож и отрубил её. Кошки с криком разбежались. До рассвета портной проспал, а потом пошёл на хутор. Хозяин встретил его радушно, а вот жене его нездоровилось: она была бледна и прятала левую руку. Портной всё понял и рассказал об этом хозяину.

Не у всех хватает смелости открыто противостоять нечисти. Так, один крестьянин по имени Стуре-Нильсен только принялся было молоть зерно вечером, как мельница остановилась, хотя воды было достаточно. Вышел он за дверь посмотреть, что случилось. Тут мельница загудела, и её жернова закрутились в другую сторону. Крестьянин вернулся и увидел, что мука рассыпана по полу и вся испорчена. Навёл он порядок, но вскоре мельница опять остановилась. И так повторялось несколько раз. Стуре-Нильсен понял, что дело тут нечисто. Он остановил мельницу и поспешил домой. Правда, потом люди говорили, что над ним просто подшутили ребята. Не верили, что виной был мельничный дух, и смеялись над стариком.

Представления о мельничном духе, который мешает работе мельницы и требует угощения, встречаются и в верованиях русской деревни, причём образ этого существа часто неотделим от образа водяного. Иногда, правда, у этого духа есть даже собственное название. Так, например, на вятских мельницах обитали мелкие бесы – ичетики, которых представляли в виде мохнатых человечков с длинной всклокоченной шевелюрой, а также женский дух по прозванию шишига, имевший обыкновение отдыхать на мельничном колесе. Однажды шишига остановила мельницу, сев у мельничной шестерни, и отказывалась сойти до тех пор, пока мужик не привезёт ей листового табаку. Когда же тот выполнил её просьбу, мельница заработала как прежде.

Сохранились рассказы о том, как при запуске мельницы появляется страшное существо, с которого течёт вода. Но чаще мельничная нежить невидима, она даёт о себе знать шумом, голосами, неожиданным запуском или остановкой мельницы. Со всеми этими персонажами мельник должен был заключить договор, подкреплённый жертвоприношениями, которые осуществлялись не только при поломке или неисправности мельницы, но и при её постройке, в преддверии весеннего паводка или при ежегодном запуске после ледохода. Жертву можно было принести непосредственно в момент обряда, а также в форме завета (обещания). Жертвой служили хлеб или домашние животные, в основном чёрной масти. Ходили слухи, что мельник мог принести в жертву и человека. Подобные представления порождали страх перед мельником, а порой и открытые претензии к нему в случае гибели у мельницы людей или животных. Погибший таким образом доставался, по поверьям, нечистой силе.

Некоторые былички повествуют о говорящих мельницах. Если с мельницей поговорить, она станет работать быстрее. Одного крестьянина мельница спросила: «Что делает твоя жена Мари?» Тот ответил, что она моется. Тогда мельница стала приговаривать всё быстрее: «Тогда мне нужно спешить! Тогда мне нужно спешить!» В таких быличках, однако, рассказывается лишь о мельнице, об исходящем от неё шуме, – мельничный дух в них не упоминается.

Т. Киттельсен. Дух водопада. 1887-1892

Светлой лунной ночью присядь у водопада, —ты увидишь и услышишь, как внизу, в чёрной пропасти, среди пенистых водоворотов, фоссегрим исполняет величественную музыку—мелодии, созданные самой природой. Сначала ты различишь лишь могучий рокот, но потом музыка очарует тебя, и тебе самому захочется слиться с бурлящим потоком созвучий.

Все песни, что боязливо таились в лесах и в горах, все голоса природы оживают в струнах его скрипки, и венчает их мощный аккорд, сотканный из звуков языка древних гномов. Шумят ели, шелестят осины, журчат ручьи и звенят берёзы. Свежие ветры ликуют высоко в горах, вздыхает лесная тишина, а глубокое лесное озеро поёт под нежные и печальные звуки ивовой флейты.

Дух водопада мечтательно склоняется над своей скрипкой. Смычок звучно ударяет по струнам и своим беспрерывным движеньем влечёт засобой—ввысь над пропастью, вниз впучину.

Фоссегрим играет с закрытыми глазами, вглядываясь внутрь себя. Кажется, музыка пронизывает его, —послушай, как он притопывает ногой в такт. Игра его вечна. И вот блестящие чёрные скалы становятся могучими стенами храма, где свободно парят мелодии вечности. Высоко по синеве воздушного свода плывёт прозрачная луна, отражаясь в глубоких чёрных омутах и искрящихся водах извилистой реки. На небе одна за другой загораются звёзды. И звуки будто стали неукротимыми, и каждая капля будто хочет подняться в небо и, сияя, слиться с мириадами звёзд. А вдохновенный музыкант-виртуоз сидит внизу с закрытыми глазами, склонившись над скрипкой. Игра духа водопада—это цепь, что приковывает его к водной бездне.

Т. Киттельсен

Дух водопада не только гениальный музыкант, но и непревзойдённый учитель. Он может научить своему искусству и человека. По преданию, нужно отыскать водопад, который даёт начало пяти рекам, – именно там обитает дух, слывущий в народе лучшим учителем музыки.

Слово «фоссегрим» (fossegrim) – дух водопада – состоит из двух частей: foss – «водопад» и grim – «страшный, суровый». Последнее в древне-скандинавской мифологии было одним из имён бога Одина.

Желающий стать первым скрипачом среди людей находится всегда. Вот и идёт этот отчаянный парень к водопаду. Однако все знают, что просто так фоссегрим не раскроет тайну чудесной игры на скрипке, поэтому ученик должен принести с собой бараний окорок, и лучше всего – украденный на соседнем хуторе.

Почему такой подарок нужно поднести фоссегриму, объяснить нетрудно. Деревенский скрипач за свою работу обычно получал четвёртую часть забитой овцы в качестве вознаграждения. Да и по форме окорок имеет некоторое сходство со скрипкой. Находились такие скрипачи, которые ради забавы натягивали струны на копчёный окорок и играли на нём.

Чтобы перенять мастерство у духа водопада, нужно выбрать для урока подходящее время. Охотно обучает фоссегрим своему искусству в ночь на Ивана Купала (24 июня). В Северной Норвегии наилучшим временем считают Рождественскую ночь. Чаще же всего люди говорят, что приходить к водопаду со скрипкой нужно три четверга подряд по вечерам. В первый четверг надо бросить в водопад угощение. Но в этот раз урок не состоится – фоссегрим будет есть. В следующий четверг нужно прийти к водопаду и настраивать скрипку, и только на третий раз – играть на ней.

Если духу водопада понравится окорок, схватит он музыканта за руку и будет водить его рукой со смычком по струнам до тех пор, пока у того кровь из пальцев не выступит. Зато после этого смельчак сможет играть так, что деревья будут кружиться в танце, а водопад – остановит своё течение. Те немногие, что научились играть на скрипке у фоссегрима, так искусно могут настроить свой инструмент, как никто другой.

Не только в норвежских преданиях встречаются духи, способные наградить человека каким-нибудь мастерством или умением. Например, согласно шотландской легенде, поэт Томас Лермонт, или, как его прозвали, Томас Рифмач, получил дар предвидения от королевы эльфов за то, что не побоялся пойти с ней в волшебную страну и верно служил ей долгих семь лет. После чего вернулся в свой родной город Эрсильдун и прослыл на всю Шотландию поэтом-прорицателем. Согласно легенде, пророчества Томаса Рифмача продолжали исполняться на протяжении последующих пяти веков после его смерти. Интересно, что для русской культуры Томас Рифмач – фигура знаковая. Считается, что М. Ю. Лермонтов является потомком этого шотландского рода.

А в уральских сказах Бажова мы читаем о том, как Хозяйка Медной горы награждала резчиков по малахиту необыкновенным умением в обращении с камнем, открывала им его тайны. Однако не каждый мастер мог похвастать знакомством с Хозяйкой. Она выбирала только тех, кто искренне любил своё дело: работал с душой и до денег жадным не был.

Однако не все способны добросовестно выполнять условия соглашения. Всегда найдутся такие ловкачи, которые не прочь научиться искусству фоссегрима и даже захватят с собой бараний окорок, но...

Как-то раз захотел один человек научиться играть на скрипке. Это было довольно странно, потому как все знали, что он был очень скупой и никогда не позволил бы себе пожертвовать целый окорок духу водопада. Люди отговаривали его, ведь фоссегрим не станет учить музыке без вознаграждения. Но парень был очень упрям и никого не слушал. Пришёл он к водопаду, остановился, посмотрел на окорок... И тот показался ему слишком большим. Кому может прийти в голову выбросить столько мяса? Вот скряга и отделил аккуратненько самые хорошие куски мяса от кости. «Вот так-то лучше», – подумал он и бросил кость в воду. Теперь оставалось только ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появился фоссегрим. Вид у него был сердитый. И всё-таки дух водопада научил парня настраивать скрипку, но тот остался недоволен: «Я же пришёл сюда за тем, чтоб научиться играть!»

«Ты кости посмел мне без мяса отдать, так, скрипку настроив, не сможешь играть», – ответил фоссегрим.

Довольно часто игру фоссегрима можно было услышать и с мельницы, которая стоит недалеко от водопада.

Однажды вечером Томмес Скотбаккен из Брункеберга, что в Телемарке, ночевал на мельнице у водопада Хэге. Но фоссегрим играл на скрипке так, что Томмес не мог усидеть на месте, ноги сами шли в пляс. Он танцевал и танцевал и не мог остановиться, а дух водопада всё играл. Так прошла целая ночь. Наконец Томмес не выдержал и закричал: «Именем Иисуса, когда же всё это прекратится?» Тогда звуки скрипки стихли, и Томмес смог перевести дух.

Редко кто попадает к духу водопада не по своей воле, обычно люди сами разыскивают духа с тем, чтобы обучиться его мастерству в обращении со скрипкой. Однако народная песня, записанная в Эстердале, в местечке Юа, что неподалёку от водопада, рассказывает о том, как фоссегрим украл девушку вместе с телегой сена, на которой она ехала, и заточил её в свой водопад. Но девушка не растерялась. Она оставляла за собой след из соломинок, и люди смогли найти её и освободить.

Небольшое озеро в чаще леса. Над неподвижными тёмными водами – головки нежных белых лилий. Рука так и тянется сорвать прекрасный цветок... Но берегись! Стоит лишь его коснуться – вмиг провалишься в глубокий омут, водяной крепко обхватит тебя своими длинными скользкими руками и потянет на дно...

Т. Киттельсен

Водяной, или нёкк (nøkk), – обитатель рек и лесных озёр, которыми так богата Норвегия. Он упоминается ещё в скандинавской мифологии – под именем «нюкр» (nykr). Имя это настолько древнее, что следы его можно обнаружить практически во всех германских языках: к примеру, в английском оно перешло в народное название чёрта – Старый Ник (Old Nick).

Т. Киттельсен. Водяной. 1904

Нёкк не любит выходить из воды и показываться на глаза человеку в своём истинном обличье. Потому те, кому всё же довелось увидеть водяного, часто описывают только торчащую из воды голову с длинной спутанной бородой, большими ушами и страшно горящими глазами-плошками. Бытовало поверье, что появление водяного предвещает утопленника. И это не случайно, ведь образ нёкка является олицетворением той опасности, той враждебной человеку силы, что таят в себе тихие воды озёрных омутов. Естественно представить, что водяной заманивает людей в воду и тянет их ко дну. Потому большинство рассказов о нёкке – это истории о его коварстве.

Как и всякая нечистая сила, водяной считался особенно опасным после захода солнца. Было даже такое суеверие: если пить воду прямо из реки после захода солнца, на губах и носу может появиться особая болезнь – «укус нёкка» (nøkkebit).

Впрочем, укусы – самая безобидная из проделок водяного. Когда же он пытается утащить человека под воду, в ход идёт его главное волшебное свойство: умение превращаться во что угодно. Так, одно из древнейших упоминаний о водяном – средневековая народная баллада «Хейему и нёкк» – повествует о том, как водяной обернулся красивым, богато одетым юношей и пришёл в деревню на танцы, чтобы обманом увести к себе первую красавицу и певунью по имени Хейему. Вопреки ожиданиям, баллада кончается поражением водяного: девушка догадалась, кто перед ней на самом деле, и убила его. В человеческом обличье предстаёт водяной в большинстве преданий Северной Норвегии, где он выступает не столько как коварное чудище, сколько как хозяин и покровитель водяных духов и, к тому же, как искусный музыкант.

Водяной может превращаться в самые разные предметы: в скользкий камень под ногой путника, переходящего горную речку; в плот, который исчезает, стоит на него наступить; в драгоценности, что мерцают на дне и манят к себе всех, кто мечтает о лёгкой наживе. Может нёкк обернуться и срубленным деревом на берегу, чтобы утащить в воду детей, когда те заберутся на его ветви. В других поверьях он предстаёт в образе птицы, жуткий крик которой предвещает утопленника.

Но больше всего рассказов – о превращении водяного в красивую лошадь светлой масти. Мирно пасётся она на берегу водоёма, привлекая доверчивую детвору своей игривостью, а практичных взрослых – возможностью даром получить прекрасную рабочую скотину. С помощью этой хитрости водяной пытается усадить себе на спину человека, чтобы вместе с ним броситься в воду.

Существует несколько вариантов историй о встречах людей с нёкком-лошадью. В одних быличках рассказывается о путнике, что повстречал на берегу прекрасную белую лошадь и захотел взобраться на неё, чтобы продолжить свой путь верхом. Заметив же, что рот животного полон пены, он понял, кто перед ним на самом деле, и, отвернувшись, быстро прочитал молитву. Тогда лошадь бросилась в реку и скрылась под водой. Другие рассказы повествуют о том, как одному бонду удалось обхитрить водяного:

Т. Киттельсен. Водяной в облике белой лошади. 1909

Как-то раз увидал один крестьянин серую лошадь. Её откормленные бока так и лоснились, потому мужик решил, что из неё выйдет отличная рабочая лошадка. Правда, сперва он долго макушку чесал: откуда бы этакой лошади здесь взяться? – но так ничего и не придумал и бросился домой за уздечкой. Спрятал узду хорошенько за пазуху – и назад. А лошадь бродит, как и прежде, склонив голову к траве.

«Ну, жеребчик! Поди сюда, милый, поди!» – стал приговаривать мужик.

«Жеребчик» и пошёл. А сам только и думал, как бы усадить мужичонку к себе на спину.

И вдруг мужик – хвать его за обе ноздри! Туг уж пошла другая пляска. Как ни прыгал, как ни брыкался водяной, уздечка сидела прочно. Хлопнул мужик коня ласково по лоснящемуся боку: «Ну, теперь со мной пойдёшь, радость моя!» Отныне водяной был в его власти. Но смирным этот жеребец не стал, ведь его заперли в душной, вонючей конюшне, его, привыкшего плескаться в прохладных лесных озёрах и скользить меж водяных лилий. А когда его выводили из стойла, было и того хуже: крестьянин вздумал вспахать на новом жеребце весь свой надел. Делать нечего, водяной тянул плуг – только земля во все стороны летела: силы-то в нём было как у двадцати лошадей.

«Жеребец просто на вес золота! Работает как чёрт и ничего не ест», – радовался мужик. Но иногда случалось – пугал его пронзительный взгляд колдовских лошадиных глаз, зелёных, как глубокий омут. А после захода солнца серый конь впадал в такое неистовство, что никому в конюшне покоя не было. Он громко ржал, лягался и рыл землю копытом – только опилки да солома летели во все стороны. Мужик поначалу лишь посмеивался над этим. Но день ото дня на душе у него становилось всё тяжелее. Вскоре он и вовсе потерял покой. Непонятная тревога обручем сдавливала его грудь, а по телу временами пробегала дрожь. Ему всё время мерещились глубокие, тёмные воды и отражённые в них лучи солнца, и чудилось, что сам он медленно погружается в бездонную пучину.

В конце концов позвал мужик своего работника и сказал: «Ула, снимешь уздечку с серого жеребца, дам тебе десять далеров!»

«Отчего ж не снять! Тут работы-то всего на двенадцать шиллингов», – ответил Ула.

Но стоило парню снять уздечку, как конь кинулся напролом сквозь стену конюшни, так что брёвна во все стороны разлетелись.

А старая Ингер Баккен, что жила у озера, рассказывала потом, как серый жеребец одним махом перескочил через её огород. «Из ноздрей его шёл дым, хвост стоял трубой, – добавляла она. – А как он летел! Богом клянусь, прыгнул прямиком в воду – только брызги поднялись!»

Т. Киттельсен

В фольклоре многих народов Европы дух воды предстаёт в образе лошади. И это не случайно: ведь лошадь в представлении наших далёких предков была тесно связана с потусторонним миром и сверхъестественными силами, являясь одновременно символом плодородия, богатства (вспомните счастливую подкову) и смерти. Считается, что истоки поверий о водяной лошади следует искать в культуре Средиземноморья. Встречается этот образ и в преданиях южных славян, но особенное развитие он получил на севере Европы, прежде всего в Скандинавии. Рассказы о лошади-водяном можно услышать не только в Норвегии, но и в соседних с ней Швеции, Дании и Исландии. Популярность этого мотива отражается в языке. Так, в норвежском фольклоре нёкка нередко называют страумхест (straumhest), где straum – «поток», a hest – «лошадь»; то же – в шведском: беккехест (bächehäst) – «речная лошадь»; с фольклорными представлениями многие связывают и норвежское название пенного гребня волны (так называемых белых барашков) – бримхест (brimhest). Широко распространён этот фольклорный образ и на Британских островах, в преданиях кельтских народов. Самый известный из подобных персонажей – шотландский водяной келпи. Он может принимать человеческий облик, но чаще всего предстаёт в виде чёрной (реже – белой) лошади с магическим взглядом. Келпи обычно враждебен людям и стремится утащить их в воду, при этом часто, так же, как нёкк, пытается усадить человека себе на спину, а малышей и вовсе может ухватить зубами на скаку. Как и нёкка, келпи можно на время приручить – при помощи особой волшебной уздечки, но, когда действие чар закончится, он станет ещё опаснее. Согласно преданиям, одно из излюбленных мест обитания шотландского водяного – озеро Лох-Несс, потому и знаменитое лохнесское чудовище многие считают воплощением келпи.

Но больше всего историй ходило о лошади, которая похищает маленьких детей. Даже сегодня, когда уже мало кто верит в нёкка, норвежским детям запрещают играть у воды – «а то водяной к себе утащит». Вот как об этом рассказывают народные предания:

Лет сто назад нёкка видели в Херадсбюгде. А дело было так. Трое малышей играли на берегу реки. Тут откуда ни возьмись появилась серая лошадь, подошла к ребятишкам и легла на землю. Недолго думая, двое мальчуганов, те, что постарше, забрались к ней на спину. «Я тоже хочу, – захныкал младший, – подтяните меня наверх!» (По-норвежски это звучит как «нюк мей уппи!» (nykk meg uppi!), т.е. глагол «подтяните» – nykk – в этой фразе созвучен имени водяного.) И только он это сказал – лошадь вскочила на ноги и вместе с теми, кто уже сидел на ней верхом, бросилась в воду, так что брызги поднялись столбом. Это был нёкк, превратившийся в лошадь. Он, конечно, хотел забрать с собой всех трёх мальчиков, но, услышав своё имя, поспешил скрыться.

Согласно норвежским преданиям, назвать нёкка по имени – самое надёжное средство спасения от его чар. Кроме того, против водяного, как и против всякой нечисти, помогали молитва и любой стальной предмет. Наконец, прогнать его можно было и просто плюнув в воду или бросив туда камень.

Но иногда участь человека считалась предрешённой, и никак нельзя было её изменить. Так, в местах, где люди особенно часто гибли в воде, со времён Средневековья и вплоть до наших дней бытовали истории о кровожадном водяном, который каждый год требовал себе жертву в виде утопленника. Прежде чем заполучить несчастного, водяной высовывался из воды и издавал ужасный вопль: «Время пришло!» Так повествует об этом следующая быличка:

Случилось это на одном затерянном в лесах хуторе. Как-то раз услышали люди, как водяной кричит из реки: «Время пришло!» А вскоре из леса выбежал незнакомый человек и бросился прямо к реке. Поняли люди, что это и есть жертва водяного, и едва успели удержать его, отвели домой, подальше от воды. Немного времени прошло, как почувствовал тот человек смертельную жажду и попросил хозяев напиться, только чтобы вода была непременно из реки или из фьорда. Выпил – и вскоре умер: не смог избежать предсказанной ему гибели от воды.

Многие черты в образе и характере водяного роднят его с другими персонажами норвежского фольклора. Как и морское чудовище драуг (см. статью «Драуг»), водяной преследует свою жертву. Кроме того, многие поверья приписывают ему, так же, как фоссегриму, музыкальный талант (см. статью «Дух водопада»): есть немало быличек о том, как нёкк обучает людей игре на музыкальных инструментах. Согласно другим рассказам, он, подобно квернкнуру (см. статью «Мельничный дух»), может останавливать мельничное колесо.

Страх воды издавна присущ всем людям. Потому образ злокозненного водяного духа существует в поверьях большинства народов. Так, в далёкой Японии верили, что в прудах и омутах живёт существо по имени нуси, которое может утащить человека на дно, ухватившись за его тень на воде. Подобно нёкку, нуси способен превращаться в человека – юношу или девушку, а также в змею или гигантского паука, который своей паутиной может затянуть под воду целый дом.

Поразительно много общих черт обнаруживает с норвежским собратом и наш русский водяной. И места для жизни он выбирает те же, что и нёкк, – глубокие озера, омуты, запруды и плотины. И на вид он такой же лохматый и волосатый, обросший тиной, водорослями и мхом, с длинной густой бородой. И характер у него столь же скверный, если не хуже: он не только топит людей, но и насылает болезни, устраивает водовороты и наводнения, вызывает сильные ветры и губит посевы на прибрежных полях. Потому наши прадеды, в особенности рыбаки и мельники, старались задобрить водяного, жертвуя ему первый улов рыбы, внутренности и туши убитых животных, хлеб, водку или деньги. И превращаться во что угодно русский водяной умеет не хуже нёкка. Чаще всего его встречали в образе старика или ребёнка, а также в обличье разных животных: собаки, ягнёнка, рыбы и лебедя. Надо заметить, что русский водяной более хозяйственный, чем его норвежский родич: он печётся о рыбе и птице, переманивая её из других озёр; пасёт по прибрежным лугам табуны своих лошадей и стада коров. Кроме того, наш водяной нередко бывает семейным. Он женится на русалке или утонувшей девушке, и та, как всякая жена, занимается хозяйством, рожает и воспитывает маленьких водянят и в придачу заботится о душах других утопленников. Кстати, ни одно из средств против нёкка не годится в борьбе с русским водяным. Обитатели отечественных водоёмов не боятся услышать своё имя или получить плевок, тут нужны средства посильнее, такие, например, как чеснок, папоротник, верёвка, сплетённая из девяти полос липового лыка, пуговица от свадебного наряда, святая вода. А если ничего из этого под рукой не оказалось, можно загадать водяному загадку или задать вопрос, на который он не сможет ответить.

Представления о внешнем виде водяного также могут различаться в зависимости от возраста преданий и места их бытования. Например, в старинной балладе о Хейему нёкк – вовсе не мокрое чудище из лесного болота, а настоящий морской царь, который приплывает за девушкой на своём собственном корабле. А в некоторых районах Норвегии нёкка называют «водяным троллем» и утверждают, что у него несколько голов, – совсем как у обычных троллей. Наконец, есть былички, в которых «водяным (или морским) троллем» называют существо, которое обитает в море и является человеку то большой уродливой рыбиной, попавшей на крючок, то чудовищным великаном. Похожие истории рассказывают в Вестеролене и о хавмане (см. статью «Духи моря»).