Текст книги "В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Одна деревня очень страдала от змей. И вот как-то раз странствующий саам согласился за плату избавить население от такой напасти, разузнав хорошенько заранее, что в округе не встречали белого змея. Ведь от простых гадов он знал средство, а победить могучего царя змей простому человеку было не под силу. Юноша потребовал собрать со всей деревни одежду, всю её надел на себя, а затем отправился в лес и разложил огромный костёр. Потом он достал флейту и начал играть. Вскоре со всех сторон к нему потянулись змеи, они ползли прямо в костёр. От каждого сгоревшего змея поднималась жуткая вонь. Так продолжалось довольно долго. Саам, конечно, испугался такого количества гадов, но оставался у костра, продолжая играть на флейте. Внезапно со стороны горы раздался грохот – это из своей пещеры вылез сам гигантский царь змей. Он сверкал глазами и со страшной скоростью несся на отважного человека, желая сразу же проглотить его. Юноша начал прыгать туда и обратно через костёр, не прекращая играть на флейте. Линорм следовал за ним и постепенно сгорел. Поднялась ужасная вонь. С линормом было покончено, а саам спасся, хотя получил много ожогов. С тех пор в округе никто не страдал от змей.

Но есть и другая история.

Один юноша, прознав, что в соседнем селении страдают от змей, вызвался помочь. Нашёл в горах полянку, разложил там огромный костёр. Но прежде чем зажечь его, ещё раз спросил, водятся ли в округе линормы. Юношу заверили, что ни разу не только не видели, но и не слышали об этом. Тогда смельчак зажёг костёр, а сам залез на высокое дерево и стал призывать змей. Перед этим он сказал: «Если первыми появятся большие змеи, тогда всё будет хорошо, если же сперва приползут маленькие, то настанет мне конец». И вот появилось несметное количество змей: сначала малюсенькие, потом всё больше и больше. Все они попадали в огонь и погибали. Но вот в горе раздался ужасный шум, юноша закричал от страха. Огромный змей кинулся на дерево, но достал только до нижних ветвей. Следом за ним появился другой, ещё больше и страшнее. И он попытался достать юношу, но не смог – храбрец залез на самую верхушку. Тогда появился третий, самый большой и страшный. Он вытянулся во всю свою длину, достал до самой верхушки дерева, схватил юношу и увлёк его за собой в огонь.

С этой поры в округе змеи не появлялись. Но самое удивительное, что на той полянке на горе Летьенберг больше не растёт трава, и даже снег не ложится там зимой.

С древних времён сохранилось поверье – если съесть белого змея, или линорма, или дракона, то обретёшь сверхъестественную силу: станешь очень мудрым и сможешь видеть прошлое и настоящее. О неудачных попытках добиться этих даров рассказывают множество историй: некий искатель тайных знаний с великими трудностями ловит белого змея с красно-жёлтой полосой вокруг шеи, варит его и собирается съесть. Но тут что-нибудь заставляет выйти его на улицу, а в кухню заходит маленький ребёнок и пробует приготовленное блюдо. Дитя радостно бежит к взрослым и рассказывает, к примеру, что корова скоро родит рыжего телёнка. А по волшебному закону дар получает только первый попробовавший змея, так что можно себе представить «радость» неудачливого охотника за мудростью.

Про человека разумного и сведущего в Норвегии до сих пор говорят, что «он белого змея съел».

Давно уже рыцари в сияющих доспехах не собираются на битву с драконом, чтобы освободить прекрасную принцессу, и мудрые линормы не предсказывают судьбу морякам, но тёмными беззвёздными ночами нет-нет да и промелькнёт в воздухе непонятный огонёк, пропадёт овца на сетере или найдут в горах странные следы. А то какой-нибудь малыш удивит вдруг всех недетским умом и проницательностью, и задумаются соседи: взаправду ли исчезли со света все белые змеи, драконы и линормы.

К. Крог. Теодор Киттельсен. 1892

Вот вы и познакомились с таинственными существами, населяющими Норвегию, и знакомство началось с самого прославленного обитателя норвежских гор и лесов – тролля.

Троллей многие считают злыми, уродливыми, глупыми и непременно старающимися навредить людям. С этим, конечно, можно поспорить – ведь порой и сами люди выглядят не лучше. Да и как бы, например, вы отнеслись к тому, что какой-нибудь замухрышка-человечек явился в ваш лес, где вы и ваше семейство мирно проживаете уже лет этак пятьсот, – а этот негодяй ещё вздумал шуметь и рубить ваши деревья? Но как бы то ни было, тролли мало кому кажутся привлекательными. Впрочем, увидеть их удаётся далеко не каждому, тем более в наши дни.

И здесь на помощь приходят люди, чья творческая сила и своеобразное мировосприятие открывают нам глаза на таинственные и загадочные явления, на которые в обыденной жизни мы почти не обращаем внимания. Именно таким человеком был замечательный норвежский художник Теодор Северин Киттельсен (1857-1914).

Считается, что во многом благодаря Киттельсену и его рисункам норвежцы узнали, как выглядят настоящие тролли. Даже самых, казалось бы, диковинных персонажей художник изобразил с такой убедительностью, что нам не приходится сомневаться: он видел их своими глазами. А однажды он прямо сказал об одном из своих коллег-художников: «И он рисует троллей? Он? Который ни разу в жизни не видел ни одного тролля?»

Киттельсен родился 27 апреля 1857 года в Крагерё – маленьком городке, застроенном причудливыми старинными деревянными домиками, городке, где, по словам самого художника, «в каждом уголке и закутке пряталась сказка». Теодор был вторым из восьми детей в купеческой семье. В приморском Крагерё каждый местный мальчишка на вопрос, кем он хотел бы стать, уверенно отвечал: «Моряком!» Но только не Теодор: уже с ранних лет он увлёкся рисованием и мечтал сделаться художником или скульптором. Его школьный учитель как-то сказал, что, если б мальчик учился так же хорошо, как рисовал, – из него бы вышел большой человек. Кроме того, Теодор, как и его сверстники, обожал страшные истории, а впоследствии признавался, что для них, мальчишек, не было ничего более волнующего и захватывающего, чем наблюдать за непогодой на море. Там, за бушующими волнами, в глубине, в чаще водорослей, играл свою песню морской царь – хавман. А какие прекрасные цветы росли в тех краях! Теодор запомнил их на всю жизнь и был уверен, что нигде он не видел цветов красивее, чем в окрестностях родного Крагерё.

Но кроме сказки детства, в жизнь вторгалась и жестокая действительность. Когда Теодору было одиннадцать лет, отец будущего художника, Юханнес Киттельсен, умер, и семья в скором времени обеднела. Теодору рано пришлось зарабатывать на жизнь – он пошёл в помощники к часовщику. Уже тогда его рисунки вызывали интерес и восхищение земляков. Особенно ему удавались зарисовки из жизни и карикатуры. Среди знакомых семейства Киттельсенов нашлись те, кто убедил Теодора отправиться в Кристианию – как тогда называлась столица Норвегии – и помог ему деньгами на поездку. Там Киттельсен побыл учеником маляра, но работа оказалась слишком тяжёлой и совсем не такой, как он ожидал, и Теодор уехал домой, решив, что теперь ему не избежать участи быть моряком. Он бродил по берегу, смотрел на пароходы, но больше его взгляд привлекала красота природы родных мест, к которой он с детских лет чувствовал особую привязанность.

Уже много лет спустя в книге «Колдовство» Киттельсен писал о том своеобразном отношении к природе, которое сызмальства было свойственно его землякам – норвежцам. По словам художника, «лес, бескрайний и дикий, оставил в нас свой след». По вечерам, когда заходило солнце и лес словно замирал в тихом безмолвном ожидании, сердце мальчика начинало учащённо биться. Оно просило сказки, которая была одним из немногих утешений и развлечений скудной повседневности. «И лес дарил нам сказку. Она бесшумно подкрадывалась, будто на мягких кошачьих лапах. Всё, что до этого точно окаменело, теперь начинало двигаться».

За деревьями и камнями просыпались неведомые силы, таинственные существа, внушавшие одновременно и страх, и неодолимое любопытство. Открывает глаза лесной тролль и в тишине подкрадывается всё ближе – вот-вот настигнет и схватит! Этот страх приводил мальчика в восторг, и он мечтал, подобно сказочному Аскеладу, подразнить тролля, сразиться с ним и отнять его несметные богатства. Теодор осознавал, что, невзирая на страх, он не может представить себе жизни без этой жуткой и волнующей сказки. А что, если попробовать запечатлеть её, показать детям и взрослым, каков этот тролль на вид? Так Киттельсен окончательно решил во что бы то ни стало сделаться художником.

Однако сначала ему опять пришлось трудиться учеником часовщика – на сей раз в городе Арендале. Работа не приносила особой радости мальчику, который в свободные минуты пытался заняться любимым делом – рисованием. Его хозяин, немец по фамилии Штейн, хорошо относился к ученику и говорил, что из него никогда не выйдет часовщика, но может получиться художник. Как-то раз он попросил у Теодора его рисунки – не сказав, для чего они ему нужны. Тот с радостью собрал многое из того, что успел нарисовать, не подозревая, чего хочет добрый часовщик. И вот однажды Штейн торжественно сообщил мальчику: на его рисунки обратил внимание Дидрих Мария Ол – человек состоятельный, знавший толк в искусстве и помогавший талантливым землякам. Ол пригласил Теодора к себе домой, где долго беседовал с ним. Он пытался предостеречь Киттельсена, уверяя его, что путь художника – один из самых трудных и вряд ли принесёт ему спокойную и беззаботную жизнь. Но Теодор был непреклонен, и Ол, убедившись в твёрдости намерений юноши, объявил, что Киттельсен может отправляться в столицу Кристианию на учёбу в школу искусств. О плате за его обучение Ол уже позаботился. Конечно, учёба в столице стоила немалых денег, и он не мог собрать их в одиночку, но многие состоятельные арендалцы откликнулись на его призыв, и нужная сумма была собрана. Потрясённый, Теодор не знал, как благодарить за подарок. Так, словно по мановению волшебной палочки, для будущего художника началась новая жизнь. Осенью 1874 года он во второй раз отправляется в столицу – теперь уже с твёрдой целью стать художником.

В Кристиании Киттельсен становится учеником известного архитектора Вильхельма фон Ханно, одновременно посещая занятия в классе Юлиуса Миддельтуна. Он многому научился у них, но этого было недостаточно. В те времена считалось, что по-настоящему хорошее образование норвежский художник может получить только за границей. По этой причине осенью 1876 года Теодор поступает в Академию художеств в Мюнхене, где вместе с ним учатся его молодые земляки-норвежцы – Эрик Вереншёлл, Эйлиф Петерссен, Герхард Мюнте и другие. Особенно он сдружился с Вереншёллом, вместе с которым впоследствии иллюстрировал норвежские народные сказки.

Жизнь в Мюнхене была оживлённой и подчас более разнообразной и весёлой, чем на родине. Друзья-художники часто посещали местные таверны и кабачки, где сталкивались с самыми разными людьми. Пристально всматриваясь в окружающих, их характеры и особенности, Киттельсен почерпнул немало идей и вдохновения для своих работ. В свободное время он старался выбраться на природу, хотя виды Альп и окрестностей немецких городов не могли сравниться с видами норвежских гор и лесов.

В эти годы Киттельсен активно работает в жанре анималистики – изображения животных. Он рисует их везде, даже украшает ими протоколы заседаний общества скандинавских художников! Мелкие зверушки – лягушки, мыши, жабы; насекомые – кузнечики, жуки и другие – становятся его излюбленными персонажами. Киттельсен старался «очеловечить» их, сделать похожими на людей. Однажды он изобразил их своими восторженными почитателями, собравшимися вокруг его собственного портрета. Кто-то, раскрыв рот, тычет пальцем: смотрите-ка, вот он каков! Кто-то усердно строчит на бумаге так, что чернила разливаются по полу. А маленький лягушонок, возясь на полу за спинами родителей, не упускает случая подраться с жуком.

Но благополучная жизнь Киттельсена в Германии не могла продолжаться долго. Тяжёлым ударом в 1879 году явилось известие о том, что Дидрих Мария Ол больше не имел возможности поддерживать его материально. Отныне Теодору пришлось справляться самому. А прокормить себя одними рисунками было крайне сложно.

К 1880 году положение Киттельсена становится настолько бедственным, что он вынужден вернуться на родину. За два года пребывания там он успевает отслужить в армии и подготовить иллюстрации к нескольким изданиям, самое известное из которых – двухтомник норвежских народных сказок. Коллега и однокашник Киттельсена, уже известный к тому времени художник Эрик Вереншёлл, рекомендовал своего друга как человека, обладающего «живым восприятием» и «необузданной и необычайно изобретательной фантазией». Правда, собиратель сказок Петер Кристен Асбьёрнсен поначалу опасался того, что рисунки Киттельсена могут напугать маленьких читателей, так что художнику даже пришлось кое-что переделывать.

В этой книге мы уже встречаем Киттельсена-сказочника, который, смело фантазируя, не боится изображать самых страшных и загадочных существ, в частности троллей. Несмотря на то что художник в эти годы находится в поиске и только начинает вырабатывать свою манеру рисования, его иллюстрации позволили норвежцам по-новому воспринять свои сказки и сказочных героев: теперь каждый мог увидеть их своими глазами! Забегая вперёд, скажем, что Киттельсен и в дальнейшем охотно иллюстрировал норвежские сказки, – последующие их издания не обходились без его рисунков.

В 1883 году Киттельсен, получив стипендию, едет в Париж, однако французская столица принимает его чересчур холодно и неприветливо. Поэтому год спустя художник снова оказывается в Мюнхене, где его рисунки публикуются во многих изданиях, в том числе в трёхтомной «Книге сказок для детей» (1883-1887). Несмотря на успех и признание публикой его таланта, Киттельсен по-прежнему испытывает материальные трудности – иногда он вынужден подбирать капустные листья с поля, чтобы не умереть с голода. По его признанию, от голода и тоски по родине он чуть не сошёл с ума. В одном из писем он признаётся: «Мне более всего по душе таинственное, сказочное и величественное в нашей природе, и, если я не смогу впредь совмещать свою работу с изучением природы, я боюсь, что невольно отупею в своих чувствах. Мне становится всё более и более ясно, что я должен делать, у меня всё больше и больше идей – но я должен вернуться домой, иначе из этого ничего не выйдет». Таким образом, Киттельсен определяет стезю своего творчества и осознаёт своим главным делом изображение загадочной и прекрасной норвежской природы.

Но, чтобы вновь увидеть родные края, нужны были деньги на билет, а у художника их не было. Лишь благодаря норвежским друзьям, собравшим необходимую сумму, Киттельсен весной 1 887 года возвращается в Норвегию – теперь уже навсегда.

Какое-то время он живёт в родном городке Крагерё у своей сестры Tea и её мужа Иммануэля Скёйена, которые держат стекольную лавку. Вскоре, однако, лавка закрывается, а Иммануэлю предлагают работу смотрителя маяка на Лофотенах, куда он отправляется вместе с сестрой и Теодором. Там, на маленьком островке Скомвэр, со всех сторон обдуваемом холодными ветрами, Киттельсен с головой окунается в работу: он иллюстрирует собрание шведских сказок, драму Хенрика Ибсена «Пер Гюнт» и книги датчанина Эрнста Бойесена. Кроме того, он наконец воплощает давно задуманные замыслы: «Жизнь в стеснённых обстоятельствах», «С Лофотенских островов» и «Колдовство» становятся первыми книгами, целиком созданными им самим. Помимо иллюстраций, Киттельсен публикует тексты собственного сочинения, обнаруживая незаурядный писательский талант.

Т. Киттельсен. Пер Гюнту Доврского деда. 1913

С отрывками и иллюстрациями из «Колдовства» вы уже познакомились в этой книге. Киттельсен начал работать над ней в 1887 году, но вышла она лишь пять лет спустя. Это своего рода мини-энциклопедия персонажей норвежского фольклора и народных верований. Колоритные портреты норвежской нечисти дополняются не менее захватывающими рассказами, основанными на быличках, которые многие норвежцы, в отличие от сказок, считали и до сих пор считают вполне достоверными! Здесь мы встречаемся с самыми разными существами: лесным троллем, скрытым народцем, хюльдрой, водяным, ниссе... Особенно интересны рисунки, представляющие лесного тролля и водяного (с. 20, 121). Оба они изображены как неотъемлемая часть окружающей природы, как естественные обитатели лесов и водоёмов. Когда мы рассматриваем эти рисунки, у нас создаётся впечатление, что эти существа всегда жили и будут жить среди природы, а если мы их не видим, то в этом никто, кроме нас, не виноват. Художник словно призывает нас: раскройте глаза, всмотритесь внимательно в то, что кажется привычным и обыкновенным, – и вы увидите, что кроется за гранью обыденного! Скорбный облик фоссегрима (с. 116) вызывает у нас сочувствие, нам жалко его – одинокого, прячущегося в водопаде и исполняющего мелодию, которую, увы, никто не слышит. А тролль, хитро ухмыляющийся и сверкающий глазом, словно бы даёт понять: эге-ге, берегитесь, я здесь! Хотя всё же он кажется не столько страшным, сколько забавным. Вообще, рисунки из этой книги пробуждают самые разные чувства: вот безобразный многоголовый тролль, карабкающийся в гору, вот весельчак ниссе, потешающийся над кошкой, а вот жуткий морской змей, грозящий прямо-таки проглотить маленькое судёнышко с людьми на борту... (с. 51, 96, 204).

Книга «С Лофотенских островов» – гимн природе северной Норвегии, людям, живущим в нелёгких условиях, и загадочным существам, их окружающим. Среди иллюстраций – как бытовые зарисовки, так и картины природы, приоткрывающие её потаённую жизнь (с. 10,32).

Как мы видим, Киттельсен с самого начала творчества пошёл несколько иным путём, нежели большинство художников. Обычно при слове «художник» мы сразу представляем человека с кистью, палитрой и мольбертом, автора монументальных картин, высота которых может быть больше человеческого роста (как, например, у всем известной картины «Три богатыря» русского художника В. Васнецова). Киттельсен же в основном работал как иллюстратор, то есть его произведения изначально должны были появиться на страницах книг. Поэтому они, как правило, небольшого размера (с книжную страницу) и многие из них – чёрно-белые. Кому-то это может показаться не столь интересным, как, скажем, большие и красочные полотна, но у избранного Киттельсеном жанра было важное преимущество: его рисунки публиковались в книгах, а книги выходили большими тиражами. Таким образом с творчеством художника могло познакомиться множество людей, и для этого вовсе не обязательно было посещать выставки и картинные галереи. Хотя, наряду с этим, Киттельсен, конечно, создавал и более привычные для нас большие цветные полотна – такие, как, например, «Эхо» (1888) (с. 6), а многие его рисунки выходили как в цветном, так и в чёрно-белом варианте, – например, изображение водяного, сверкающего бездонными глазами на фоне чёрной глади озера.

В 1889 году в жизни художника происходит поворотное событие: он встречает девушку по имени Инга Кристине Дал, родом из города Дрёбака (где, как ты уже знаешь, обитает юлениссе – норвежский Дед Мороз). Она была на одиннадцать лет младше Теодора. Они полюбили друг друга и поженились уже через два месяца после знакомства. Их скорый брак оказался счастливым, и у них родились девять детей! Прокормить такое большое семейство было очень нелегко, особенно художнику. Хотя Киттельсены постоянно испытывали денежные затруднения, Инга до конца жизни была опорой семье и поддержкой своему мужу. Она была талантливым организатором и помогала мужу устраивать выставки, а для детей была также и домашней учительницей. Сам же отец семейства никогда не упускал случая поделиться с ними секретами художественного мастерства.

Семейство Киттельсенов неоднократно переезжало. Самым долгим и счастливым было пребывание в имении Лаувлиа в долине Сигдал. Они построили свой дом, обставив и украсив его так, что каждому было ясно: здесь живут люди творческие! Киттельсен оказался искусным резчиком по дереву – стоит только взглянуть на шкафчики и стулья, украшенные причудливыми изображениями троллей и древних королей, чтобы это понять. Благодаря своему причудливому убранству усадьба напоминала прямо-таки сказочный терем, где сама обстановка навевала вдохновение. В таких благоприятных условиях художник работает весьма плодотворно, выпуская одну книгу за другой. О некоторых из них следует сказать особо.

Как мы уже говорили, ещё во время пребывания в Германии излюбленной темой рисунков Киттельсена становятся животные. И вот в 1893 году выходит целая серия таких рисунков, объединённых общим заглавием «Есть ли у животных душа?». Жабы, лягушки, птицы, насекомые изображены здесь в ситуациях, весьма характерных для человеческой жизни: праздники, пирушки, сватовство, семейные отношения, детские игры – и иллюстрируют свойства и типы человеческого характера. Глядя на эти рисунки, мы невольно догадываемся, что ответ на непростой вопрос: есть ли у зверушек душа? – может быть только утвердительным: да, конечно есть! Тем более если они изображены с душой. Скажем больше: под пером Киттельсена почти все становится одушевлённым, живым и близким. Особенно интересно то, что некоторые из зверушек становятся «коллегами» Киттельсена – самыми настоящими художниками, на которых находятся и «критики».

В 1900 году Киттельсен выпускает свою самую «страшную» и, пожалуй, самую значимую книгу – «Чёрная смерть», над которой он начал работать в 1894-1895 годах. Это иллюстрированная поэма, включающая 15 стихотворений и 45 рисунков и повествующая об одном из самых трагических событий в норвежской истории – эпидемии чумы, разразившейся в Средние века и унесшей жизни больше половины норвежцев. Образ главной героини – самой Чумы, с метлой и граблями опустошающей города и сёла, – был навеян не только фольклором, но и реальными обстоятельствами жизни Киттельсена. В первые месяцы после женитьбы они с Ингой жили в доме в Скате, недалеко от тех мест, где родился художник. Там их иногда навещала одна старуха, столь же безобразная внешне, сколь и мерзкая по характеру, которую в округе так и прозвали: Чума. Судя по всему, Киттельсен представлял себе эту старуху, создавая страшный образ Чумы. Удивительно, что все объекты на иллюстрациях к «Чёрной смерти» изображены так, как будто художник (а вместе с ним и зритель) смотрит на них с высоты детского роста! Это мы видим, в частности, на таких рисунках, как «Чума на лестнице» (с. 157).

Т. Киттельсен. Гениально! 1893

Другая книга, вышедшая в 1900 году, – «Тирилиль Тове» – вновь погружает нас в тайны природы. Зоркий глаз художника, всматриваясь в, казалось бы, обыкновенные пни, деревья и корни, видит в них пугающие и завораживающие образы. Грань между реальным и фантастическим практически невидима.

В книгу «Замок Сория-Мория», задуманную для детей, Киттельсен включил ряд своих иллюстраций к сказкам, снабдив их собственными текстами, выполненными в такой же «сказочной» манере. Киттельсен по-прежнему уделяет много внимания фольклорным персонажам. На рисунке «Тролль, задумавшийся над тем, сколько ему лет» мы видим горного великана, трогательно похожего на человека, и даже с кинжалом на поясе. Судя по выражению его лица, он погружён не то в дрёму, не то в глубокую задумчивость: «В самом деле, чёрт подери, сколько же мне лет?» То, что он стар, не вызывает сомнения: достаточно взглянуть на его ссутуленную спину и грубые мозолистые руки. А вот что, интересно, растёт у него на голове? Не только волосы, но и трава, и деревья, что ещё раз подчёркивает его принадлежность к миру природы. Ответит ли тролль на свой вопрос? Вряд ли, ибо, вероятно, он так стар, что, сколько ему лет, просто невозможно сосчитать, к тому же тролли, как известно, – существа далеко не из самых умных. Но это не мешает нам любоваться ими и восхищаться мастерством художника. Автобиографию, вышедшую в 1911 году, Киттельсен недаром назвал «Люди и тролли, воспоминания и грёзы». Здесь он рассказывает о своей жизни – начиная с детских лет и заканчивая  годами зрелости. Помимо увлекательного повествования, книга включает множество рисунков, в том числе детских и юношеских.

Заслуги художника перед Норвегией были отчасти вознаграждены ещё при его жизни: в 1908 году за свою деятельность он был удостоен рыцарского ордена Святого Олава – высшей государственной награды Норвегии. Но, к сожалению, даже активная работа и столь высокое признание не спасли Киттельсена и его семью от постоянной нужды. В 1910 году местный банк отказал им в поддержке, и они с болью в сердце вынуждены были продать свой дом в Лаувлиа – дом, где каждая половица была пропитана их духом, духом Искусства. Последние годы художник и его семья жили сначала в пригороде Осло, а затем в местечке Йелёйа, недалеко от города Мосс. Несмотря на одолевавшую его болезнь и тяжкое сознание того, что он не в силах прокормить семью, Киттельсен работал до последних дней. И он навсегда остался в сердце норвежцев как художник поистине народный, сумевший запечатлеть то, что жило в душе и в сердце у каждого соотечественника. Благодаря его творчеству не только норвежцы ближе знакомятся со своими сказками, преданиями и природой родной страны, но и люди из многих других стран переживают волнующее знакомство с Норвегией, полной сказок и первозданной красоты природы.

Старый друг Киттельсена художник Кристиан Скредсвиг посвятил ему следующие слова: «Киттельсен оставил после себя пустоту. Он был уникален – и не будет никого, кто бы мог сравниться с ним. Даже тролли исчезли вместе с ним навсегда. Во всяком случае, я с тех пор их никогда не видел». На самом деле тролли никуда, разумеется, не исчезли. Мы всегда можем увидеть их благодаря Киттельсену – сначала на его картинах, а потом, чего доброго, в лесу или в горах нам вдруг покажется чей-то сверкающий и подмигивающий глаз... И мы уже будем знать, что эти тролли вовсе не такие злые и страшные, какими порой кажутся.