Текст книги "Грех и тайны (ЛП)"

Автор книги: Скайла Мади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Ты можешь убить меня, – хриплю я. Он сжимает пальцы вокруг моего горла, и я жалею, что вообще открыла рот. – Но тогда ты ни у кого не выяснишь намерений Джая – при условии, что у него они есть.

Череп скрепит зубами.

– У меня есть свои люди. Люди, которым я могу доверять.

– Он никогда не заговорит с твоими людьми. Если ты сомневаешься в нем, тогда ты нуждаешься во мне, – я дышу с трудом, отчаянно пытаясь вдохнуть. – Он доверяет мне.

– И с чего это я должен доверять тебе?

Давление его захвата ослабевает – он дает мне немного времени поговорить.

– Потому что у меня есть цена. Я не боец и не преступница. Я не хочу иметь ничего общего с тобой и твоими делами.

Череп склоняет голову набок, и это пугает. Все в нем вселяет ужас.

– Чего ты хочешь?

– Деньги и билет на самолет в один конец.

Его черные губы изгибаются в кривой ухмылке, пустив мороз по моим венам.

– Смотрю, ты пытаешься заключить сделку с криминальным авторитетом. Может, котенок на самом деле все-таки лев?

Я не лев, черт возьми, да и до котенка едва дотягиваю. Потому что я – это напуганный, маленький мышонок, пытающийся спрятаться в тени. Мне не хочется заключать сделку с Черепом. Я просто хочу обговорить способ избежать смерти прямо сейчас. Мы все знаем, как плохие парни подходят к своим сделкам: когда все заканчивается – приветливая улыбочка и пуля в затылок. У Черепа нет ничего, что он может предложить мне.

– Я тебе вот что скажу, – он приближает свое лицо еще ближе к моему, достаточно для того, чтобы наши губы соприкоснулись. – Ты выяснишь, что Джай замышляет, и я освобожу тебя от второго раунда.

– Ты можешь это сделать?

Он кивает.

– Я могу сделать все.

Он обрушивает свои губы на мои, а пальцами снова сжимает мое горло. Я по-прежнему не шевелюсь, чтобы сохранить последний глоточек воздуха в легких. Его влажный язык пробивает себе дорогу между моих губ и, когда он проскальзывает в мой рот, я хочу укусить его, наказав за вторжение. Но не делаю этого... потому что мне дорог мой язык. Я изо всех сил зажмуриваюсь, не желая, чтобы этот ужасный момент до конца жизни пугал меня. Подумать только, ведь существуют же женщины, мечтающие быть с этим мужчиной. Меня тошнит.

Закончив исследование каждого миллиметра моего рта, он отстраняется и ослабляет хватку на моем горле. Его темные глаза встречаются с моими, самодовольная ухмылка появляется на губах. Череп доказал свою точку зрения. Он может делать что угодно, и никто не в силах его остановить. Я поняла это.

– Это все, на что ты надеялся? – я невозмутимо сглатываю, смачивая болезненную сухость в горле.

Череп смеется, а его грудь вибрирует напротив моей. Оттолкнувшись от меня, он поднимается на ноги, затем протягивает татуированную руку, и я секунду колеблюсь, прежде чем вложить свою руку в его.

– Ты мне нравишься, Эмили, – говорит он, поднимая меня на ноги. – Я действительно надеюсь, что мне не придется тебя убивать.

Я отряхиваю джинсы.

– Я тоже на это надеюсь.

Глава 7
Рыжая

Джай

– Что насчет тебя, красавчик?

Нежный, соблазнительный тон ее голоса возвращает меня назад к разговору.

– Что насчет меня? – спрашиваю я, неохотно перемещая свой взгляд от входа в бар на рыжеволосую рядом со мной.

Грэм, зрелый мужик, которого я встретил в баре тридцать минут назад, отвлекся от разговора, больше сосредоточившись на грудастой блондиночке рядом с ним, которая, на мой взгляд, очень старалась привлечь его внимание. Это одна из особенностей женщин подземелья – сомнительная искренность. Они всегда плетут интриги, всегда стараются по-быстрому добиться славы. Те, которым на это плевать, ищут дополнительную защиту. Бог знает, зачем. Большинство из них могут сами постоять за себя.

Она бросает взгляд в сторону двери.

– Ждешь кого-то?

Я пожимаю плечами и прижимаю жестяную кружку к губам, делая глоток виски.

– Может быть.

Обычно я не пью с утра пораньше, такое вообще редко случается, но сейчас я на взводе. Больше, чем обычно. Эмили уже давненько нет, и я не знаю, что она делает или что он с ней делает. Стискиваю зубы так сильно, что самопальная жидкость только со второго глотка течет по горлу.

Когда я решил подсесть к Грэму после нашей забавной небольшой беседы, он был один. Затем нарисовалась эта парочка, которая уговаривала меня выпить побольше. Я жалею, что пришел в бар, но никак не мог ждать в нашей комнате. Я бы свихнулся.

– Ну, по крайней мере, пока ты можешь повеселиться со мной.

Выдохнув, я опускаю кружку, и девица льнет ближе, победно изгибая свои розовые губки.

– Что насчет тебя? Чем ты занимаешься?

– Я ремонтирую автомобили, в основном это покраска, – ложь. – А что насчет тебя, Грэм? – спрашиваю я его, меняя тему.

Он поворачивает голову.

– А? Оу, утилизирую отходы.

Я ухмыляюсь. Отходы. Как оригинально – и совершенно не соответствует действительности. Татуировка черепа свирепого быка на боку его шеи означает, что он повязан с «Чокнутыми Сынами», скандально известной нью-йоркской бандой байкеров. Его настоящая работа связана со «складами», «татуировками» и «байками», или, другими словами, оружием, наркотиками и отмыванием денег. Я уверен, что если кто-нибудь копнет немного глубже, то они смогут, вероятно, приписать ему рэкет, убийства и, более того, изнасилования. Но я здесь не для того, чтобы судить. Не сегодня. Его удача в итоге закончится.

Грэм, должно быть, нуждается в наличке, чтобы расплатиться с Картелем. Последнее, что я слышал: они искали пару «Чокнутых» парней, которые задолжали им много денег. Я знаю, что Грэм не настолько туп, чтобы рисковать в подземелье с приближенными Черепа, который публично объявил войну «Чокнутым Сынам». Если только он не в абсолютно отчаянном положении.

Тупой ублюдок.

Как и большинство здесь, он и понятия не имеет, что это лишь шоу для Черепа, чтобы нанять дополнительных телохранителей; еще больше мужчин и женщин, которые будут выполнять его грязную работу. Как только Череп увидит его татуировку, Грэм покойник. Честно говоря, я удивлен, что Череп ее не заметил. Опять же, возможно, он не все видит сверху со своего чертового выступа. Кто бы ни собирал информацию для Черепа, он должен предупредить его о том, что у него есть враг здесь внизу. Как-никак он утверждает, что знает каждую деталь обо всех, входящих в его круг. Все, что знаю я – сборщик информации будет трупом, когда Череп узнает, откуда Грэм.

– Я – физиотерапевт, – мурлычет Рыжая возле меня, едва ощутимо касаясь меня своим предплечьем.

Как ее зовут? Ева? Айви? Черт. Я не помню. Мой мозг закипает, и я провожу рукой по лицу. Определенно есть лучший способ убить время, чем пить. Я делаю передышку, затем смотрю налево. Айви или Ева, неважно, может, и раздражает меня немного, но, по крайней мере, она – лучший способ убить время. Ее глаза вспыхивают, когда мы смотрим друг на друга, словно она услышала мои мысли. Потянув за голубой кристалл на кулоне ее золотого ожерелья, она дарит мне понимающую улыбку – улыбку, которая совсем не вызывает во мне желания развивать отношения за пределами бара. Кроме того, перепих с Рыжей означает, что у меня окажутся две девчонки, которые будут целиком и полностью одержимы мной, а у меня просто не хватит на все времени. Я улыбаюсь при этой мысли. Котенок отобьет мне яйца, если когда-нибудь услышит про это.

Как только я вспоминаю ее имя, она стремительно заходит в бар, ее большие красивые глаза расширены и взволнованы. Правая брючина разорвана, на белой майке пятна грязи. Я спрыгиваю с ящика и сокращаю расстояние между нами в доли секунды.

– Котенок…

Она вырывает жестяную кружку из моих рук и допивает виски одним большим глотком. Плотно зажмурив глаза, она проглатывает жидкость, показывая зубы.

– Тьфу. Это была плохая идея.

– Этот виски – дерьмо. У тебя похмелье. Конечно, это плохая идея.

Эмили прижимает тыльную сторону ладони по рту.

– Почему ты пьешь вообще? Сейчас едва ли середина дня.

Выдернув свою пустую тару из ее пальцев, я неодобрительно смотрю на нее.

– Ты последний человек на свете, который должен комментировать пьянство других, Маленькая-Мисс-Транжира-Сотни-Долларов-На-Водку.

Она закатывает глаза и легонько ударяет меня рукой, прежде чем заглянуть через мое плечо.

– Кто твои друзья?

Я не оборачиваюсь. Неважно, кто они. Они мне не друзья. Мне не нравится никто из них, а если Рыжая пронюхает об Эмили, кто знает, какую бурю это вызовет.

Я хватаю Эмили за руку.

– Они никто. Давай выбираться отсюда.

–Джай? – зовет меня Рыжая.

Блядь. Я сжимаю челюсть и поворачиваюсь настолько, чтобы увидеть своих «друзей». Рыжая складывает руки на груди, нетерпеливо ожидая меня.

– Никто, да? – Котенок поддразнивает, ее улыбка становится шире, когда она вырывает свою руку из моей хватки.

Рад видеть, что она наслаждается этим. Я пораженно вздыхаю и указываю на них поочередно.

– Старик, повернувшийся к нам спиной – это Грэм. Блондинку я не знаю, а Рыжую зовут Айви или Ева.

Эмили приподнимает бровь.

– Ты не знаешь?

– Мне плевать.

Я наблюдаю за Эмили, пока ее взгляд сканирует Рыжую. Ничего не отражается на ее лице, нет даже малейшего намека на ревность. Если честно, это меня бесит. Я просто теряю разум, когда парни пристально смотрят на нее, как будто она – ужин, а она едва ли усмехается, когда девушка, сексуальная девушка, зовет меня. Какого хрена?

– Она красивая.

Я смеюсь. Неожиданно. И это бесит меня еще больше.

– Хорошо, скажи ей это. Может быть, она не надерет тебе задницу во втором раунде.

– Кто сказал, что я буду с ней бороться во втором раунде?

– Ты совсем не напугана.

– Точно, – она смотрит вниз на свое маленькое тело. – Легкая победа и все это...

Эмили проводит своими ладонями по джинсам. Я на девяносто пять процентов уверен, что они не были такими грязными, когда она уходила сегодня утром.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю я, и то, что оставалось от ее уже небольшой улыбки, исчезает.

– Череп…

– Джай! Следующий раунд за тобой? – я оборачиваюсь, и раздражение накатывает на меня, когда Грэм поворачивается к нам.

Когда он видит Эмили, его улыбка становится шире, он приподнимает свою пустую кружку в воздухе.

– Дитя!

Я кошусь на Эмили, а она возвращает ему улыбку и толкает меня.

– Отец.

Я иду следом за ней. Грэм – совсем не тот, кого я хочу видеть возле Эмили.

– Отец?

– Мы познакомились в тоннеле чуть раньше, когда ее выворачивало, – отвечает Грэм, когда мы подходим к столу.

Я смеюсь так же, как и Эмили.

– Как мило, – невозмутимо говорит Рыжая, ее карие глаза пронзают Эмили насквозь.

– Признаю, это был не самый лучший момент для знакомства. Я – Эмили.

Она не испытывает какой-либо неприязни или ревности к Рыжей, но я замечаю, что это не взаимно. Рыжая хмурит брови, тем самым усиливая выражение отвращения в глазах. На ее лице то самое выражение, которого я ожидал от Эмили, которое я хотел бы увидеть у Эмили.

Там, где Рыжая мускулистая и слегка мужиковатая, Котенок мягкая и женственная. У Котенка натуральные черные волосы, в отличие от Айви или Евы с ее поддельными рыжими кудрями и заметно отросшими темными корнями вдоль пробора. Рыжая красивая, и в этом нет ничего плохого, но Эмили, в противоположность ей, обладает естественной красотой. Ее красота элегантная... утонченная. Рыжая похожа на девушку, готовую надрать тебе задницу, если ты порвешь с ней, а Эмили выглядит хрупкой, готовой разрыдаться в подобной ситуации.

– Меня зовут Ава. А это Белла, – отвечает Рыжая скучающим и неприветливым тоном.

Эмили бросает на меня странный взгляд, который говорит: «Надеюсь, ты не был слишком близко», и я пожимаю плечами. Я был достаточно близко.

– Ты собираешься присоединиться к нам в следующем раунде? – спрашивает Грэм, размахивая пустой кружкой.

Эмили качает головой.

– Боже, нет. Больше никакого алкоголя.

– Тогда почему ты здесь?

– Я искала Джая, но так как он немного занят, я поговорю с ним позже.

Грэм толстыми пальцами хватает Эмили за запястье и притягивает ее к столу. От давления его захвата ее кожа белеет. Я прикладываю массу усилий, чтобы не оторвать его пальцы. Блядь, я хочу сломать их.

– Я вижу, как сильно ты притянул ее, Отец, – предупреждаю я его.

Он убирает руку и поднимает их вместе ладонями вперед, словно сдаваясь.

– Прости, – он ухмыляется. – Не догадывался, что она настолько важна.

Игнорируя его, я нагибаюсь и вытаскиваю ящик из-под стола. Придвигаю его поближе к своему и подальше от Грэма. Это не из-за важности. Это из-за личного пространства и уважения. Уверен, он не хотел ничего плохого, но это не важно. Ему повезло, что у него все еще есть пальцы.

Нервно посмеиваясь, Эмили переступает через ящик и придвигает его к себе, садясь ровно между Грэмом и мной. Довольная расположением Эмили, Рыжая дергает за карман моих штанов и улыбается.

Нахмурившись на Эмили, которая с потрясающим умением избегает зрительного контакта со мной, я усаживаюсь на свой ящик. Прямо рядом с Авой.

Бог знает откуда, Грэм достает несколько купюр, кидает их на стол и передвигает в сторону Эмили.

– Поскольку у тебя план оставаться трезвой, то мы совершим еще один раунд.

Она приподнимает бровь.

– Почему я приношу напитки?

– Потому что ты не прольешь их.

– Довольно справедливо.

Как только она поднимается, я отодвигаю свой ящик. Уже собираюсь встать, но теплыми тонкими пальцами Рыжая сжимает мое предплечье. Я опускаю взгляд на ее руку, затем на ее лицо. Какого черта?

– Она большая девочка. Ей не нужна помощь. Верно, Эмили?

Я смотрю на Эмили. Ее темные глаза направлены на руку, которая напрямую заявляет права на меня. Сглотнув, она кивает.

– Верно.

Мы смотрим друг на друга, но мне трудно понять ее. Обычно она, как открытая книга, но в этот момент неясна. В основном я вижу... любопытство, но есть и нечто более глубокое, что-то... темное. Хорошо. По крайней мере, я получил хоть какую-то реакцию от нее.

Затем она поворачивается и идет в сторону бара.

***

Не знаю, сколько кружек виски мне пришлось выпить для того, чтобы сделать эту ситуацию сносной, но я все еще ненавижу ее. Ненавижу каждую секунду. Каждый раз, как я встаю и собираюсь уйти, Ава или Грэм заставляют меня остаться и выпить еще. Я держу язык за зубами и не встаю, но только ради Котенка.

Ава хочет меня – это очевидно. Бог знает, сколько раз я чувствовал ее танцующие пальцы на внутренней части моего бедра, и если уйти сейчас, таща Эмили на буксире, то она обидится. Это выведет ее из себя, и она, скорее всего, затаит обиду. Когда это произойдет, Эмили станет мишенью – мишенью, которую Ава постарается устранить в клетке. А я не могу позволить этому случиться. Так что мне приходится играть. Я пью алкоголь, улыбаюсь, когда требуется, а иногда и заигрываю с Авой, чтобы потешить ее жалкое эго. Это становится скучной рутиной: глоток, улыбка, комплимент, глоток, улыбка и смех над шуткой время от времени.

Это сводит с ума. Слушать историю за историей, шутку за шуткой про дерьмо, на которое мне плевать. У меня голова идет кругом. Я обдумываю вариант с перевернутым столом и убийством их всех деревянной доской, что положило бы конец пыткам, но тут Эмили встает – мое, блядь, спасение и благодать – и я, не теряя времени, вскакиваю с ящика, заставив Аву убрать руку с моего бедра. Я заваливаюсь на стол, расплескав виски Грэма. Он ругается на меня, но моя голова слабо соображает, и его слова остаются неуслышанными.

Ура.

– Иисусе, Джай. Ты перепил? – Котенок отчитывает меня, оборачивая свою теплую руку вокруг моего бицепса.

Я моргаю несколько раз. Когда же я так напился?

– Я должна проводить его, чтобы он прилег, – предлагает Ава, ее голос звучит далеко позади меня.

– Нет. Он должен проспаться, – резко отвечает Эмили. – В своей собственной постели, – добавляет она на всякий случай.

Я не могу сдержать фырканье, и она щипает меня, отчего я взвизгиваю. Сообразив наконец, с улыбкой оборачиваю руку вокруг ее шеи.

– Ты хороший друг и убедишься, что ко мне не будут приставать в таком беспомощном состоянии.

Она внимательно смотрит на меня, ее бровь вздернута. Я стараюсь не наваливаться на нее, но ноги постоянно странно спотыкаются, когда мы пытаемся уйти.

– О чем ты вообще говоришь?

– Айви. Она…

– Ава.

– Ева. Именно это я и сказал.

Фыркая и сдерживая улыбку, Котенок тепло оборачивается вокруг моей талии и пытается тащить меня за собой.

– Ее имя, – она хрипит, когда мы выходим из бара. – Ава.

– Ох. Правильно. Ави бы совершенно точно отшлифовала это, если бы я ей позволил.

– Отшлифовала что?

Я указываю на свое тело.

– Это.

Она смеется. Сильно. Под моей рукой ее тело трясется, и мне нравится, как прищуриваются уголки ее глаз. Большая часть моего веса переходит обратно под мой контроль, потому что ее тело слабеет от смеха. Как ни странно, но это я, в итоге, поддерживаю ее, так как она впадает в состояние истерики. Это заразно – то, как ее губы растягиваются и изгибаются, обнажая ровные белые зубы. Я понимаю, что передразниваю ее и смеюсь, пока у меня не начинает болеть живот. Мне не доводилось так смеяться уже долгое время.

– Ты слишком смешной, – она вздыхает, ее грудь слегка трясется от непроходящего хихиканья.

– Ты должна веселиться чаще. Поменьше серьезности. Это тебе идет.

Не могу вспомнить последний раз, когда я чувствовал, что могу веселиться... до того, как Жаклин умерла, наверное. С того момента, как я назвал Эмили Котенком – именно тогда я почувствовал эту искру снова. Искра возбужденности и веселья. Я скучаю по ней. Скучаю по этому теплу.

Эмили наклоняет голову, загадочная улыбка изгибает ее губы.

– Что?

– Ничего, – вру я, качая головой. Я сглатываю и прижимаю ее к себе, в то время как слова, которые хочу произнести, остаются невысказанными.

Ты мне очень нравишься, Котенок.

Глава 8
Недоверие

Эмили

– Ты приятно пахнешь, – с улыбкой бормочет Джай, пока я помогаю ему улечься на раскладушку.

Для справки: я просто отпускаю его, когда понимаю, что он достаточно к ней близко. Он заваливается спиной на кровать, свесив ноги, и она скрипит под его весом. Я подняла бы их и помогла закинуть на раскладушку к остальному телу, но точно знаю, насколько они тяжелые. Его комфорт не стоит боли в моей спине. Несколько секунд спустя он закрывает глаза, но его тело никак не успокоится.

Тупая задница.

Ему не следовало столько пить. Я наблюдала, как он пил кружку за кружкой, и ждала, когда же он притормозит, но чем дольше они разговаривали, тем больше он напивался. И Ава. Господи. Не дайте мне даже начать. Потребовался усиленный самоконтроль, чтобы не переломать на ее руках красивенькие маленькие пальчики. К счастью для нее, я не бешеное животное, которому нравится метить свою территорию. Возможно, это к лучшему. Ава конечно девушка, но при этом сильная девушка. Ее тело рельефное, она в хорошей форме. Держу пари – она сможет разломать арбуз бедрами. Я имею в виду, что у нее даже на шее есть мускулы.

– Чего хотел Череп?

Громкий голос Джая вырывает меня из моих мыслей, и я бросаюсь к нему. Поворачиваюсь и зажимаю его рот рукой. Он реагирует не сразу и вздрагивает, когда моя ладонь две секунды сжимает его губы.

– Ты мог бы сказать это еще громче? – грубо шепчу я, напуганная тем, что кто-нибудь услышит.

Прежде чем отпустить меня, Череп четко дал понять, что случится, если я предам его, и, откровенно говоря, мне нравятся мои соски на своем месте.

– Чего он хотел? – бубнит Джай в мою руку.

Я убираю ее, оставляя в покое его полные губы. Он шевелится под моим телом, но я не двигаюсь.

– Он хотел знать, в хороших ли мы с тобой отношениях.

Я не говорю Джаю, что Череп знает, как я здесь оказалась… и что это я сама сказала ему об этом. И еще не говорю о том факте, что Череп говорил о его брате. Это ничего не изменит, но разозлит его без причины.

– И что ты ему сказала?

– Сказала, что мы ладим.

Джай смотрит на меня своими голубыми глазами. Интересно, что он может увидеть. Он доверяет мне? Думает ли он, что я утаиваю от него информацию, как и он от меня? Череп не сказал мне, кто такой Джай и чем он зарабатывает, но, очевидно, это выводит его из себя.

– Ты бы умышленно не утаивала информацию от меня, не так ли? – спрашивает он, его голос решительный и трезвый.

Мы смотрим друг на друга, напряжение в миллион вольт потрескивает между нами. Я не утаивала бы важную информацию от него, но кое-что ему пока не стоит знать.

– Нет. И взамен я ожидаю того же.

Джай кивает.

– Конечно.

Он говорит с уверенностью, но этого недостаточно, чтобы убедить меня. Я чувствую, как темные семена сомнения, посеянные Черепом в моем мозгу, начинают прорастать. То, на что он намекнул... Я не идиотка. Могу определить, когда кто-то пытается манипулировать мной, а Череп, определенно, пытается перетянуть меня на свою сторону. Стыдно признать: я покинула его комнату с чувством, что совсем не знаю Джая… и по прошествии времени это подтверждается.

Его взгляд пристально осматривает мое лицо, глаза затуманиваются, а брови сходятся вместе.

– Ты не веришь мне?

– Череп действительно хочет узнать, что ты замышляешь. Он раздражен. Он не знает, должен ли просто прикончить тебя сейчас или поверить на слово… есть только несколько вещей, которые заставят человека вроде Черепа задуматься дважды об убийстве.

– И какие же?

Я качаю головой. Разговор с пьяным человеком пустая трата времени. И будет ли он помнить что-то утром?

– Прямо сейчас это не имеет значения.

Я пытаюсь оттолкнуться, но он своей большой рукой хватает меня за бицепс, притягивая ближе, пока наши лица не оказываются в паре сантиметров друг от друга. Мое сердце бешено бьется в груди, ускоряясь с каждой секундой.

– Ты можешь доверять мне.

Могу ли?

– Я никогда не сделал бы ничего, что обманет твое доверие.

Так ли это?

– Я смогу защитить тебя.

Сможет ли?

Я хочу задать ему все вопросы, которые крутятся у меня в голове, но не делаю этого. Разве он мне должен? У него нет обязательств заботиться обо мне, охранять меня. Мы едва ли знаем друг друга... и это пугает меня до чертиков, потому что я забочусь о нем. Я называю его другом.

– Я верю тебе, – говорю я ему. Но я просто не могу так запросто положиться на тебя.

Всю свою жизнь я борюсь сама за себя. Забочусь о себе. Доверие не может быть разрушено, когда тот, на кого ты можешь положиться – это ты сам. И в завершение всего: если перед ним будет стоять выбор – я или его брат, то он, безусловно, выберет семью. Родные всегда на первом месте… а я – не его семья.

Печальная улыбка появляется на его губах, и, странно, в моей груди образуется тяжесть.

– Нет, не веришь.

Я отвожу взгляд от его лица. Взгляд его глаз... это слишком. Почему от этого я чувствую себя так ужасно?

– Этим утром... ты спросила меня, почему оказалась в моей кровати. Хочешь узнать?

Еще один кошмар, наверное. Как ни странно, я работаю в больнице, а смертей насмотрелась здесь намного больше. Мы с Джаем никогда не разговаривали о моих кошмарах. Хотя он будит меня каждый раз на середине, а затем утешает. Вот и все. И мне это нравится.

– Нет, если тебе пришлось напиться, чтобы сказать мне.

Это не всегда хороший знак.

– Ты плакала во сне. Лицо было влажным, а тело содрогалось…

Я оборачиваюсь и всматриваюсь в его лицо, в обеспокоенные голубые глаза.

– Джай…

– …ты рыдала и просила о помощи. Я не обязан был успокаивать тебя. Ты бы все равно не узнала, что я это делал, но это был мой выбор... потому что твоя душа в этом нуждалась. Я говорил тебе, что буду заботиться о тебе, и сдержал бы обещание, даже когда, вроде бы, и не обязательно... даже, когда ты бы не знала о нем.

Его теплое дыхание обдувает мои губы, согревая кожу.

– Зачем? – спрашиваю я. – Почему ты вообще беспокоишься?

Он делает паузу. Не думаю, что когда-нибудь видела, чтобы пьяный человек тщательно подбирал свои слова. Он смотрит на мои губы, и внезапно его веки тяжелеют.

– Потому что мы нуждаемся друг в друге.

Потому что мы нуждаемся друг в друге? Он тоже нуждается во мне? Я всегда ощущала себя единственной, кто цепляется за эту дружбу, именно потому, что нуждаюсь в нем, чтобы выжить, чтобы выбраться отсюда живой. Нужно благодарить свою счастливую звезду за то, что Череп доверился мне, стремясь получать информацию о Джае. Это делает меня полезной, а пока я полезна – я необходима.

Пристальный взгляд Джая мечется между моими глазами и губами.

– Я хочу поцеловать тебя.

Воздух покидает мои легкие, когда левую руку он сдвигает вниз, к моей пояснице, а правую перемещает к моему лицу. Мы всегда оказываемся в такой ситуации, когда один из нас, или оба, теряем контроль. Не знаю, как охарактеризовать наши отношения, но это повторяющийся сценарий, от которого нужно уходить. Однако сегодня вечером не алкоголь является причиной, по которой я не хочу его поцелуя. Я начинаю дрожать, когда вспоминаю, как язык Черепа ощущался рядом с моим.

– Остановись, – шепчу я, когда его губы касаются моих, вызывая головокружение.

Джай отстраняется.

– Что не так?

Я с трудом сглатываю. Не хочу говорить ему о Черепе, но он должен знать, если собирается засунуть язык туда же, куда и Череп несколькими часами ранее. Должен знать, если собирается обменяться слюной со своим врагом.

– Если поцелуешь меня, то поцелуешь и Черепа тоже.

Джай хмурит брови, и беспокойство разрастается у меня в животе, пока он в недоумении слегка склоняет голову.

– Что это значит?

Даю ему несколько долгих секунд, чтобы обдумать сказанное мной. За этим было бы мило понаблюдать, если бы не проклятое беспокойство, заставляющее мою кровь вскипать в венах. Затем его осеняет, глаза сужаются до агрессивных щелочек, которые с каждой секундой становятся все темнее.

– Он... – Джай морщит нос и кривит губы. – Он целовал тебя?

– Поцелуй – это такое хорошее слово, давай не портить его, – говорю я, неудачно пытаясь пошутить. – Это больше походит на то, что он вторгся своим языком в мой рот.

Я не могу прочесть эмоции на его лице, но тело подо мной напрягается и становится полностью неподвижным. А затем происходит вспышка. Он взрывается.

Со следующим ударом сердца Джай уже на ногах, а я одна на раскладушке. Волоски на шее встают дыбом от тревоги, когда я сажусь и смахиваю с лица выбившиеся пряди. Он выглядит крупнее, чем обычно, шагая взад-вперед.

– Джай, что ты делаешь?

Он игнорирует меня. Джай тяжело дышит, его ноздри раздуты, глаза сверкают гневом, а кулаки агрессивно сжимаются по бокам.

– Ты слышишь меня?

– Я слышу тебя, – огрызается он, тем самым пугая меня. – Я слышу тебя четко и, блядь, ясно.

Он чертовски сильно пугает меня. Этот взгляд на его лице я видела лишь однажды. Во время первого раунда, когда он избивал своего соперника до полусмерти. Тогда он мне не понравился, и не нравится сейчас – особенно сейчас – когда направлен на меня. Однако, пока мои внутренности от страха завязываются в узел, я сохраняю лицо спокойным, а голос ровным.

– Тогда ответь мне. Что ты делаешь?

Джай дергается вперед, а я отшатываюсь назад, врезаясь в бетонную стену. Трение о бетон обжигает мою поясницу, но я слишком потрясена, чтобы почувствовать это.

– Как ты могла позволить ему прикоснуться к твоим губам?

Я впадаю в ступор, как идиотка, прежде чем вновь обретаю дар речи.

– Я? Что мне оставалось делать? Я не могла противиться ему, когда он делал мне татуировку, и что же заставляет тебя думать, что у меня получилось бы помешать ему с поцелуем?

Рыча, он оборачивается и несется к своей сумке у изножья кровати. Не обращая внимания на молнию, он разрывает ее и достает что-то черное. Именно тогда я замечаю это – пистолет в его руке. Замерев, пялюсь широко открытыми глазами. Черт, откуда он у него? Быстрым, практически искусным движением он достает магазин и проверяет пули. Они все на месте. Он вставляет его на место и перезаряжает пушку, пока не раздается щелчок.

– Срань господня. У тебя есть чертов пистолет? – шиплю я.

Интересно узнать, где он раздобыл его, но это меньшая из моих проблем на данный момент. Я соскакиваю с раскладушки.

– Что именно ты собираешься делать?

– Собираюсь пустить пулю прямо в башку Черепа.

Он поворачивается к выходу, его движения все еще нечеткие, но, в то же время, целеустремленные. Прежде чем он успевает выйти в главный тоннель, я проскальзываю перед ним и толкаю в его большую грудь. Он не отходит, но останавливается. Этого вполне достаточно.

– Не будь глупцом, Джай. Они убьют тебя, а значит, и меня. Ты хочешь умереть? – я хватаюсь за спасительную соломинку, зная, что человека, находящегося под влиянием алкоголя, убедить тяжелее, чем того, чьи эмоции под контролем. – Как насчет Джоэла? А что насчет твоей младшей сестры, Джессики? Она окажется совсем одна. У нее никого не останется.

Он смотрит мне прямо в глаза, оружие все еще в его руке.

– Ты наслаждалась этим?

Я склоняю голову набок. Наслаждалась этим? Наслаждалась чем?

– Поцелуем?

Джай разочарованно выдыхает и пытается обойти меня, но я остаюсь перед ним, толкая жестче в грудь.

– Нет, – убеждаю я. – Как я могла? Это произошло после того, как он почти всадил вилку мне в руку, сбил со стула и угрожал убить. Не самый верный путь к сердцу девушки.

Джай удерживает мой взгляд, и каждый мускул моего тела горит от напряжения.

– Я убью его.

Я киваю, гладя ладонями его широкую грудь.

– Знаю, что убьешь. Только не сегодня вечером.

Он выдыхает, и его тело расслабляется. Я рискую и забираю оружие из его крепкого захвата. Удивительно, что случайно не нажимаю на курок и не выстреливаю себе в ногу. Позади меня кто-то откашливается, и мое сердце уходит в пятки. Не оборачиваясь, я засовываю пистолет за пояс джинсовых шорт и прячу под майкой. Мой пульс колотится в горле и запястьях с бешеной скоростью. Если повернусь, оружие заметят.

Я смотрю на Джая. Вероятно, он видит панику на моем лице.

– Раунд второй, Стоун, – говорит мужчина. Поношенная черная боксерская груша глухо приземляется у наших ног, а поднявшаяся пыль оседает на нашей обуви. – Через два дня.

Джай не отвечает, после чего мужчина исчезает.

Я провожу рукой по лбу – кожа горит. Уверена, что паника довела меня до горячки. Никогда так не пугалась в своей жизни.

– Черт возьми. Это было близко.

Джай протягивает свою большую руку, выставляя широкую ладонь.

– Отдай мне пистолет.

Ага. Этого не случится.

– Ни за что, Рэмбо. Я не хочу умереть сегодня.

– Я не собираюсь совершать глупостей. Ты права. Мы зашли слишком далеко, чтобы сейчас все разрушить.

Я с любопытством слежу за ним.

– Ты не собираешься убежать, сверкая пушкой?

Я пищу, когда он цепляется своим сильным указательным пальцем за петельку на поясе и притягивает меня поближе.

– Нет.

Тыльная сторона его пальцев дарит тепло моему животу, пока он хватает рукоятку пистолета и вытягивает его. Он возвышается надо мной. Прекрасный великан.