Текст книги "Сломанная красота (ЛП)"

Автор книги: Скай Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Блейк пытается разрядить атмосферу.

– Я – профессор Моррис. Я буду преподавать этот курс. Занимайте места, начнём через минуту.

Он выдавливает улыбку, такую, которая расслабляет людей. Его мир разделился на "до" и "после". Раньше он мог очаровать любого этой улыбкой. Теперь, знает – это больше похоже на гримасу. Парень, кажется, приходит в себя быстрее. Студент отвечает кивком в знак приветствия, прежде чем стянуть свой рюкзак и занять место. Девушке приходится немного тяжелее, она смотрит на его лицо, будто это загадка, которую ей нужно решить. Блейк вынуждает улыбку оставаться на месте и сжимает зубы. Она, наконец, разворачивается, чтобы сесть на место рядом со своим другом, когда заходит Эрин.

Из комнаты исчезает весь воздух, как и всегда, когда она рядом. Взрыв подавил его, но это никак не сравнится с тем, что делает с ним эта девушка. Шрамы раздражают, постоянная боль похожа на затянувшуюся пытку. Но боль, которую может причинить она, могла бы опустошить его.

И Эрин не смотрит на него.

Голова девушки опущена, когда она проходит мимо, оставляя только сладкий запах. Эрин занимает место в самом конце, хотя класс достаточно маленький, чтобы расстояние между ними было слишком большим. Даже доставая тетрадь и ручку, она неизменно избегает зрительного контакта.

Он хмурится. Они решили скрывать свои отношения, но это слишком. Это, вероятно, намекает на неуместное поведение больше, чем смог бы откровенный флирт. Нет, это больше, чем осмотрительность. Что-то не так. И ему придётся отсидеть весь урок, прежде чем он сможет спросить, в чём дело.

Глава 4

Эрин сосредотачивается на том, чтобы выложить в линию свои ручки рядом с тетрадью. Она переворачивает страницу на новую.

Ладно, она специально медлит. Потому что Блейк смотрит на неё с любопытством, а девушка не может встретиться с ним лицом к лицу в этот конкретный момент, не тогда, когда между ними другие студенты. Его взгляд – сила, притягивающая её к нему, вопрос, на который она чувствует обязательство ответить. Наконец, входит новый студент, и Блейк переключает своё внимание. Эрин чувствует соответствующую дрожь от этой потери.

Она практически сбежала со встречи со своим руководителем, надеясь добраться раньше других и пожелать Блейку удачи. Но резко остановилась, выдохшись, когда услышала голос профессора Дженкинс внутри, вместе с ним. Звучало так, судя по приглушённым голосам, будто та приглашала его на Бал факультета. И он согласился.

Хотя Эрин знает, что Блейк не поступил бы так с ней.

Обнаружив их вместе, она вспомнила тот вечер, когда увидела эту женщину в доме Блейка. И в ней возродилась та же старая злость. Даже после того, как профессор Дженкинс выскочила, выглядя злой, Эрин осталась в коридоре. Она не хотела, чтобы он видел её такой. Девушка верила, что когда услышит полную историю, всё будет в порядке. Но в данный момент она чувствует только грусть.

Только когда двое других студентов зашли внутрь, у неё получилось прошагать в класс и притвориться равнодушной.

Кто-то садится рядом с ней. Она поднимает взгляд. Улыбающееся лицо.

– Я не знал, что ты будешь здесь, – говорит парень, – но приятно видеть знакомое лицо.

Эрин улыбается.

– Джереми. Разве я не видела тебя у кабинета доктора Миллера?

– Я хотел догнать тебя после урока, но ты так быстро ушла.

Она краснеет, думая о том, кого именно так спешила увидеть.

– Не хотела опоздать. Первый день и всё такое.

– Что с этим парнем? – спрашивает он, и ей требуется минута, чтобы понять, что Джереми говорит о Блейке. Профессор Моррис, – напоминает она себе.

– А что с ним?

– Во-первых, его лицо, – когда девушка хмурится, он быстро продолжает. – И откуда он взялся? Это урок высшего уровня. Не могу поверить, что его отдали новому адъюнкт-профессору (прим. пер.: Адъю́нкт – должность или звание помощника или заместителя в различных областях).

– Вероятно, это значит, что в него очень верят.

Собственная оборонительность удивляет её. Она должна следить за собой, если не хочет, чтобы люди догадались, что что-то между ними происходит.

Джереми смотрит на неё, хмурясь.

– Конечно. Всё равно, – он достаёт ноутбук и подключает его к розетке в стене позади них. – Кроме того, ещё только один семестр, и я уберусь отсюда.

Она усмехается. Теперь, когда может понять его.

– Я тоже.

– Боже, не могу дождаться. Меня так достало это место.

В этом она полностью с ним согласна. Со своей степенью Эрин наконец-то сможет поддерживать себя не только залогами. Она наконец-то сможет позволить себе больше, чем совместную, дерьмовую квартиру. Может ли она действительно винить Блейка за разговор с профессором Дженкинс или желание видеться с ней после работы? Та ему ровня. Эрин тоже этого хочет.

Девушка бросает на него взгляд, пока Блейк возвращается к своему столу и открывает портфель. Бумаги внутри выглядят мятыми и перемешанными. Это на него не похоже.

Отдалённый звон сигнализирует о начале урока. В более новых зданиях нет звонков, но это одно из самых исторических зданий кампуса, что означает, что вся мебель поцарапанная, и постоянно пропадает электричество. Тихий гул разговора исчезает в молчаливом ожидании. Блейк кладёт бумаги и обходит стол с пустыми руками. Он разворачивает один из стульев спинкой вперёд и садится на него верхом.

В некотором роде приветствуя их всех как равных.

Её сердце смягчается. Должно быть, ему тяжело встречаться со всеми лицом к лицу на одном уровне, без щита или реквизитов, которые используют большинство профессоров, даже те, кто не имеет шрамов. Но Блейк не показывает никакой нервозности. Он выглядит спокойным, компетентным. Как опытный профессор, а не мужчина, которого разорвали на части, физически и эмоционально. Как солдат.

Он представляется как: профессор Моррис, но зовите меня Блейк. Она улыбается этому. Он сказал ей что–то похожее, в самом начале, когда Эрин пришла убирать его дом, хоть тогда это и было мистер Моррис. Тогда девушка инстинктивно сопротивлялась, осознавая, что интимность между ними может разрастись как лесной пожар. Так что для неё он всегда был мистером Моррисом… пока они не переспали.

Теперь он Блейк.

Он говорит гладким баритоном, который приятно слышать и воспринимать. Блейк рассказывает об основных принципах урока, расписании и исследовательских документах, которые будут основными для расчёта их оценок. Все, включая Эрин, записывают информацию.

– Ладно, перейдём к делу. Мне сказали, что учебники для этого урока были в списке информации при регистрации.

Это она сказала ему это. В его время информацию получали в первый день урока. Так говорил он – в моё время. Она смеялась. Будто он старик, а не всего на десять лет старше.

Девушка достаёт свой учебник вместе с остальным классом. Книги лежат в кругу на столе, не открытые.

Блейк останавливается на мгновение, будто раздумывая.

– Это не урок спорных вопросов. Я ожидаю, что вы будете в курсе того, что происходит в политической сфере… и подтянитесь, если по какой-то причине не следили за новостями последние пять лет. Но я не собираюсь говорить вам, как относиться к эвтаназии или следует ли вам поддерживать кандидата, который курит травку. Это ваше дело – выяснить, как граждан и почтенный выпускник этой программы. Этот урок должен дать вам понятие о том, как выражать эти чувства и свою поддержку. О языке. Об инструментах.

Ещё одна пауза, и на любом другом уроке началось бы шарканье, когда студенты бы отвернулись, незаинтересованные, к своим телефонам. Вместо этого повисает только задумчивая тишина. Эрин обнаруживает, что тоже задумалась. Какие у неё есть инструменты? Ответственность, как гражданина… это сильные слова, но он сказал их без злобы или осуждения. С определённым чувством доверия, будто он уверен, что кучка страдающих от похмелья студентов колледжа сама придумает правильные ответы.

– Как тебя зовут? – спрашивает Блейк одного из парней напротив неё.

– Эм-м, Аллен.

– Аллен, пожалуйста, можешь прочесть первый параграф первой главы?

Шелестят листы, пока все переворачивают на нужную страницу. Название главы гласит: "ПРЕЦЕДЕНТ".

Аллен читает вслух:

– Прецедент – это случай или событие, имевшее место в прошлом и служащее примером или основанием для похожих обстоятельств, или принцип, установленный в произошедшей раньше ситуации, который может применяться для последующих случаев с похожими обстоятельствами.

– Хм-м, – произносит Блейк. – Это идеальное определение, но, думаю, мы можем сделать лучше. Кто-нибудь хочет попробовать?

В классе тишина. Блейк ждёт.

Наконец, рядом с Эрин начинает говорить Джереми:

– Это способ объяснить поведение в настоящем, основанный на чём-то, что произошло в прошлом.

– Отлично. Обрамление настоящего с помощью прошлого. В чём польза от этого?

– Если что-то было правдой тогда, полагается, что будет правдой снова, – поддерживает другой студент.

– Использование прошлого как контекста. Хорошо.

– Последовательность, – произносит парень с угрюмым лицом. – Правила устанавливают, а затем им следуют.

– Да. Верно. Что ещё? – когда никто не отвечает, он продолжает: – Почему прецедент так важен, что его помещают вперёд и в центр, в качестве первой главы учебника?

Эрин опускает глаза на глянцевые белые страницы с суровыми чёрными чернилами. Несколько предложений подчёркнуты предыдущим владельцем учебника. Там много мелкого текста, но ничего не даёт ей понять, почему это на первом месте, или почему важно вообще.

Блейк, кажется, устроился удобно, положив локти на спинку стула перед собой.

– Было время, когда никто не мог сравниться с силой Рима, – начинает он. – Ближе подобрался Карфаген, со своей выгодной позицией торговли и хорошо развитой культурой. К несчастью, римляне считали карфагенян дикарями и угрозой их образу жизни. Или так они утверждали. На самом деле они просто хотели богатств Карфагена. Так, осматривая город и окружающую сельскую местность, римская комиссия передала сенату о "изобилии судостроительных материалов" и утверждала, что карфагеняне построили свою флотилию в нарушение договора.

Блейк прерывает свою историю и тянется назад, чтобы сделать глоток воды. Это мгновение тишины, кажется, придаёт девушке напротив Эрин смелости.

– Вы искажаете факты, – выпаливает она. Когда тридцать лиц поворачиваются к ней, она краснеет и выглядит так, будто хочет забрать слова обратно.

Блейк тоже поворачивается к ней, не обиженный.

– С чего вы решили? – спокойно спрашивает он.

– Вы говорите, их мотивация в том, что римляне действительно просто хотели их богатств, но вы этого не знаете. Может быть, они были уверены, что другие им угрожают.

– Может и так. И в этом плюс истории, мы можем заглянуть внутрь их частных писем и в их воспоминания. Мы можем покрепче ухватиться за то, о чём они думали за пределами публичных речей. В отличие от настоящих событий, где у нас есть только публичный вид.

– Ещё один плюс прецедента, – говорит Эрин еле слышно.

Он бросает ей быструю улыбку.

– Да. Именно. Итак, карфагеняне знали, что сдадут им свои задницы, – один из парней усмехается от используемого языка. Блейк продолжает: – Так что они умоляли сенат, клялись, что не нарушали договор, обещали сдаться без боя.

– Так что умные римляне придумали три испытания. Во-первых, они попросили триста сыновей из знатных семей в качестве пленников. Карфаген отправил их в лодке. Во время второго испытания они потребовали, чтобы Карфаген прислал им доспехи и оружие. Карфаген выполнил и эту просьбу. Когда пришло время последнего испытания, дипломат объяснил карфагенянам, что им нужно передвинуть свой город, строения, всё на десять миль влево.

Кто-то фыркает.

– Зачем?

– Расположение рядом с морем портило нрав Карфагена, – произносит Блейк. – По крайней мере, судя по словам комиссара.

В маленькой комнате раздаются тихие смешки недоверия. Это нелепо, но правда. История.

– Здесь у Карфагена не было выбора, кроме как отказаться. Представьте, переносить всю инфраструктуру на десять миль влево. Это было невероятно. Очевидно, Рим искал предлог, чтобы вторгнуться и украсть их ресурсы.

– Чепуха, – произносит парень, который говорил раньше, лицо которого, похоже, вечно хмурое. Он тоже большой, грузный, но и пугающий. Стул и стол выглядят слишком маленькими для него.

– Простите? – как обычно произносит Блейк.

– Я сказал, это чепуха. Вы говорили, что вы здесь не для того, чтобы говорить нам, что думать, но делаете именно это.

– Вы не согласны с моим представлением Третьей Пунической войны? – узнаёт Блейк.

Парень издаёт грубый звук.

– Вы говорите ни о какой-то Пунической войне и не о римлянах, и мы все это знаем.

– Тогда о ком я говорю?

– Вы говорите о Иракской войне. О Буше. Это какая-то либеральная пропаганда.

– Это просто рассказ. Почему это должно что-то значить?

– Потому что… – парень затихает. Он тихо фыркает. – Потому что это чёртов прецедент.

Блейк мычит в знак согласия и подтверждения.

– Прецедент полезен по многим причинам, но истории связывают нас с миром, позволяют понимать большую часть картины. Я рассказал историю о Риме, и теперь вы естественно привязали это к Ираку. В этом сила историй. Никогда не недооценивайте это.

Он направляет их внимание обратно к учебнику, но теперь Эрин чувствует больший интерес к этим теоретическим словам, понимая просьбу. Все, кажется, присоединяются с энтузиазмом, даже парень, который чуть ранее спорил с Блейком. Вся враждебность исчезает под силой любопытства… и под силой историй.

Нет, она определённо не будет снова это недооценивать. И не будет снова недооценивать Блейка. Он мог отказаться и не браться за эту работу, но здесь у него не будет никаких оговорок, чтобы выступать в полную силу. А его полная сила очень, очень могущественна.

Эрин уверена, что если бы не знала его раньше, то уже наверняка сильно бы в него влюбилась. Но она знала его раньше, видела Блейка радостным и печальным. Эрин видела, как он смеётся, не сдерживаясь, и кончает с мучительным стоном. Её чувства прямо сейчас превосходят страсть. Они перерастают в любовь.

Глава 5

Эрин проводит свои дни в классе или в библиотеке, работая над своими исследованиями, а её ночи всегда проходят в одном и том же месте – в объятиях Блейка. Иногда в квартире девушки, но чаще в его доме, чтобы её соседка могла спокойно поспать. Кортни никогда не говорит о шуме, только на доске на кухне ведет счёт дней с тех пор, как у неё был секс.

Два летних курса очень сокращены. Вместо встреч два раза в неделю весь семестр, они встречаются каждый день шесть недель. Следующее, что понимает Эрин, что прошла уже половина. Половина пути к её цели и к полной, безумной влюблённости в Блейка.

Она переживает о том, что Блейк её профессор больше, чем показывает ему или Кортни. Но он с уважением и тактом относится ко всем своим студентам, а Эрин очень хочет учиться у него. Всё практически идеально. Практически, потому что они по-прежнему держат всё в тайне.

В этот вечер девушка едет к нему домой. Ей хочется обвить его руками, когда он открывает дверь. Усмешка мужчины озорная, содержит вопрос для неё и гордость за хорошо проделанную работу. Вместо этого Эрин ограничивается широкой ответной улыбкой. В любом случае, она бы не смогла это сдерживать. Блейк был великолепен в классе, авторитетный и добродушный, как обычно.

– Ты был превосходен. Я знала, что так будет, но… чёрт. Сегодня ты превзошёл мои все мои ожидания.

Мужчина закрывает дверь, когда она заходит.

– Никто не убежал с криками, так что я называю это победой.

Эрин закатывает глаза.

– Больше никто даже не замечает, как ты выглядишь.

Хотя теперь она замечает, как Блейк выглядит – по-прежнему в брюках и рубашке, хоть и закатал рукава. Его одежда немного помята, волосы взъерошены. Её голодный взгляд бродит по его телу, и когда Эрин встречается с ним взглядом, желание в его глазах совпадает с её собственным.

Он прижимает девушку к стене. Его поцелуй говорит, что сейчас не время для обсуждений. Это требует от неё такие вещи, как подчинение и нежность, как страсть и игривость, и она слишком счастлива услужить. Его язык проникает в рот Эрин, а затем снова исчезает, мгновенно, и ей приходится следовать за его языком своим.

Рука мужчины ложится ей на шею, твёрдым и успокаивающим прикосновением, которое превращается в нечто более страстное, когда он хватает её за волосы. Девушка ахает от этого ощущения. Её киска сжимается одновременно с его кулаком. Другая рука Блейка соскальзывает с её талии под майку, и этот контакт достаточно горячий, чтобы вплавить Эрин в безжалостную поверхность под ней.

Блейк разрывает поцелуй, но продолжает касаться её везде, будто прошли месяцы и годы, а не часы и дни.

– Это тяжелее, чем я ожидал.

Он прокладывает дорожку поцелуев вниз по её шее.

О Боже, так приятно. Эрин в ответ толкается бёдрами.

– Преподавать урок?

– Притворяться, что я тебя не знаю.

Её сердце сжимается.

– Для меня тоже. Но я горжусь каждый раз, когда вижу тебя там.

Улыбка Блейка практически мальчишеская. Ей тяжело даже считать шрамы какой-то особенной помехой. Он просто так выглядит, это часть его. Единственная причина, по которой Эрин жалеет об этом, это то, что она знает, как ему от этого больно.

Иногда он случайно отворачивается и сжимает зубы. Блейк говорит, что ощущает это так, будто его снова обжигает, отголосками прошлого. Эрин сделала бы что угодно, чтобы забрать у него эту боль, если бы могла. Она любит, любит, любит его. И он любит её в ответ, Эрин уверена в этом. Так что эта неуверенность может погибнуть ужасной смертью, ей плевать. Нет причин привлекать его к ответственности только за то, что какой-то парень оказался придурком, когда она училась на втором курсе.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – говорит девушка. Он приподнимает бровь, а она продолжает. – Я слышала конец твоего разговора с профессором Дженкинс. В первый день урока.

– Чёрт, – Блейк зажмуривает глаза. – Прости. Я надеялся, что ты не увидишь её там. Эрин, клянусь, я не…

– Нет, всё в порядке. Ты не обязан объясняться. Я доверяю тебе и понимаю, что она может время от времени приходить поговорить с тобой. У вас один работодатель, по крайней мере, на семестр. Так что мне не хотелось, чтобы ты переживал, что я распсихуюсь, если вы поговорите. Я бы даже ничего не сказала сегодня, просто не хочу, чтобы ты чувствовал, будто должен скрывать это от меня.

Он притягивает её на диван.

– Я ценю твои прогрессивные взгляды на это дело, но как бы сказал наш знакомый с урока парень – чепуха.

Эрин моргает.

– Что?

– У тебя есть полное право расстраиваться из-за того, что застала меня вот так, или, по крайней мере, знать, о чём мы говорили. И даже если ты не настаиваешь на этом, я хочу тебе рассказать. Я прояснил с ней, что между нами всё кончено. Я сказал, что если она ещё раз придёт в мой дом, я вызову копов.

– Ты действительно сказал это?

Блейк пожимает плечами.

– Это правда. То, что она сделала, было крайне неприемлемо, и мне нужно было задушить это в корне. Ради отношений с тобой и ради себя тоже. Я не могу обещать, что она больше ничего не сделает, но она мне не интересна. Совсем. И я уверен, что разозлил её достаточно, чтобы она не захотела иметь со мной ничего общего.

Эрин выгибает бровь.

– Установил прецедент, да?

Он усмехается.

– Ты собираешься использовать против меня все мои лекции, да?

– Скорее всего. А что, я тебе надоем?

– Никогда, – ещё один поцелуй, на этот раз нежнее. – Останься со мной, – прижимается к её губам своими. – Обними меня так крепко, чтобы я никогда не переживал, что проснусь, а тебя рядом не будет.

Будто подчиняясь ему, её конечности начинают двигаться без раздумий, руки девушки смыкаются за его шеей, а ноги сцепляются вокруг бёдер. Её спина изгибается, отрываясь от стены, ища твёрдую плоть и его горячий пульс, пытаясь соединиться с Блейком везде.

– Я никогда тебя не брошу, – шепчет она.

Эрин чувствует его через свои джинсы, ощущает, как его член подскакивает в ответ на её слова. Они связаны, эмоциями и сексом. Они сплетены вместе, как их тела и сердца, не изящно, а жадно, ненасытно. С необходимостью.

Девушка вздрагивает, молча умоляя, но когда её язык находит тяжёлый пульс на его шее, она стонет. У него вкус мускуса и мужчины, веры и непочтительности, всё вместе. Его кожа здесь не повреждена, не изранена, но всё равно грубая. Проведя по коже, слышится неровный скрежет здорового, энергичного мужчины, который работал и боролся, противостоял миру до того, как нашёл убежище в её объятиях.

Он яростно реагирует на влажное скольжение её языка. Прижимаясь к ней, вдавливая её в стену.

– Подожди, – бормочет он. – Одну минуту… просто.

Она не хочет ждать. Не хочет, чтобы он контролировал себя, зарывая страсть где-то глубоко, недостижимо. Эрин царапает его ключицу зубами, с животным инстинктом возбудить и отвлечь. Пробудить зверя внутри него; не израненная кожа, как он думает, делает его таким, а жёсткая, яростная его часть. Часть, которую он осторожно держит вдали от неё, относясь к ней как к хрупкому стеклу. Будто Эрин не способна справиться с ним, или будто она не хочет этого. Она не может винить Блейка после того, как профессор Дженкинс бросила его в самом уязвимом состоянии. Он научился скрывать свою боль и раздражение. Ещё он научился сомневаться в Эрин. Но она сильнее этого. Она не хрупкая и не изнеженная. Она ненасытная. Ничего, кроме него целиком, не будет достаточно.

Девушка скользит ладонью вниз по его груди и торсу, к скрытому под тканью члену. Тот напрягается в штанах, ограниченный одеждой и самим Блейком. Как бы ни хотела этого, не дави на него слишком сильно. Всё было нормально в начале, но не сейчас. Она должна доказать ему кое-что, и, может быть, он тоже.

Эрин мягко сжимает его, нежась в запинающихся, рваных вздохах, вырывающихся из груди мужчины, в низком болезненном стоне, доносящемся из его горла, и, Боже, в его руках, в том, как они, словно стальные балки упираются в стену по обеим сторонам от её головы, напряжённые от силы его похоти, но держащиеся ровно, чтобы позволить ей исследовать. Так много силы, так много сдержанности. Он как бушующий шторм, крепко зажатый в стальной коробке, а она держит ключ.

Порхающими пальцами Эрин расстёгивает его ремень и достаёт член. Он тяжело падает ей в руку, обжигая кожу. Девушка опускается на колени и касается его языком, целует с силой и страстью, которыми атаковала губы Блейка всего несколько секунд назад. Она отсасывала мужчинам раньше, даже делала это с ним, но никогда это не было вот так. Будто целуясь с его членом, будто занимаясь любовью с ним своим ртом. Он гладкий и скользкий под её языком, она едва замечает солоноватый вкус из-за охватившей её страсти. И к удовольствию Эрин, Блейк слишком увлечён моментом, чтобы сдерживать себя. Мужчина опускает одну руку и хватается за её голову, толкаясь глубже в устойчивом ритме. Это не осторожная ролевая игра, как было в его кабинете в тот день, это неуправляемый и дикий поток секса и ощущений.

Блейк отстраняется и отрывает себя от неё, задыхаясь.

– Боже, Эрин. Боже.

Она прижимается спиной к стене, которая остужает её разгорячённую кожу. Воздух кажется густым и горячим, отчего тяжело дышать, но ещё и таким необходимым.

– Как ты меня хочешь? – спрашивает она низким голосом.

– Я слишком далеко после такого… Я на грани, Эрин. Позволь мне отойти, и тогда я сделаю тебе хорошо.

– Я не хочу, чтобы ты делал мне хорошо. Я хочу, чтобы это было для тебя.

Она тянется к нему, стягивает штаны, которые висят на его бёдрах, спускает вниз по ногам и полностью снимает, оставляя его обнажённым, в одной рубашке. Черты его тела изгибаются так мужественно, вся эта власть сдержана, сила остро скована, как и сам мужчина. Эрин гладит внешнюю часть его голени, загорелую кожу и мелкие жесткие волоски, восхищаясь.

Когда девушка поднимает взгляд, в её глазах вопрос, мольба. Пожалуйста? Блейк стонет, и это звучит так надсадно, будто что-то умирает, и она надеется, что это его самоконтроль.

Мужчина указывает на гостиную, где пол из твёрдого дерева смягчён плюшевым ковром.

– На ладони и колени.

Она поднимается, чтобы подчиниться, роняя по пути одежду, избавляясь от неё так, будто нашла новую кожу, литую и чистую. Ничего, кроме секса и ощущений. Здесь только беспомощная, бесхитростная интимность. Ковёр царапает её предплечья, как металлическая щётка керамику. Эрин разворачивается, предлагая себя ему, позволяя смущению охватить ее и повысить ценность своего подарка.

***

Блейк отводит время на то, чтобы достать презерватив из кармана своих штанов и надеть его на член. Не глядя на неё, ведь он не может сейчас смотреть на нее. Как Эрин делала в классе в тот первый день, со своими ручками и блокнотом, прячась, потому что видеть было бы слишком. Её красота слишком ослепляет, а его собственная слабость выставлена напоказ. Он хочет опустошить её так, чтобы она изменилась, неизгладимо и безвозвратно, привязать девушку к себе, чтобы никто из них не смог вырваться.

Но Блейк боится напряжения в своих руках, мрачного шума в своём сердце. Так он может быть слишком груб. Ему нужно проверить себя, если она хочет дать ему полную власть. Что, если он причинит ей боль? Что, если он отпугнёт её?

Но он не уверен, что сможет остановиться. Просто предупредить себя быть осторожным не достаточно, не тогда, когда всё его тело щетинится, рвется от желания взять её. Эрин опускается на колени перед ним, изгиб её задницы так сладок и притягателен, розовые половые губы блестят от желания. Блейк становится хищником из-за неё, отчаянно желая оказаться внутри девушки и над ней, окружить её, пока она не станет дышать только им. Будь осторожен, – предостерегает он себя. – Двигайся медленно.

Блейк сжимает в кулаке свой член и заставляет себя говорить спокойно.

– О чём ты думаешь? Прямо сейчас.

Её глаза расширяются.

– О тебе. Каково будет почувствовать тебя внутри.

– Тебе нужно кончить?

– Да, – выдыхает она.

– Когда ты последний раз доводила себя до оргазма?

Она моргает. Если он не ошибается, по её щекам разливается румянец, распространяясь и сзади по плечам.

– Ты имеешь в виду, когда последний раз мы…?

– Не мы. Ты. Как давно ты прикасалась к себе?

Эрин отворачивается лицом к ковру, заглушая свой ответ.

– Сегодня утром.

Он гладит внутреннюю сторону её бедра, не желая, чтобы девушка чувствовала себя одинокой в этом и нуждающейся – нуждающейся в том, чтобы касаться своей нежной кожи. Он тоже не хочет быть в этом один. Кровь пульсирует горячим потоком по его венам, выбивая ритм настойчивости и желания. Страсти, даже если он понимает, что это неправильно. Не хорошо.

Девушка заслуживает ласки, но Блейк может думать только о том, чтобы держать её и трахать. Эрин заслуживает поклонения, но он представляет каждую свою грязную фантазию с её телом. Больше всего она заслуживает лучшего мужчины, целого и не сломленного, но он никогда её не отпустит.

Шёлковистая кожа в развилке её ног уже влажная. Он лениво рисует там круги, нуждаясь в передышке, прежде чем погрузится в неё. Прежде чем причинит ей боль. Он примет её подчинение, её доверие. Блейк использует сладкое тело девушки и, делая это, достигнет своего собственного блаженства. Эгоистичный и чудовищный – вот, какой он.

Мужчина наклоняется вниз, бормоча единственные слова любви, о которых может сейчас подумать.

– Покажи мне. Заставь себя кончить для меня.

Со стоном принятия, она тянется вниз. Он видит, как мелькают ее бледные пальчики, пока они быстро работают над клитором. Серые жалюзи рассеивают вечерний свет, скромное освещение падает на её великолепные изгибы и создает под ней тени. Блейк опускается на колени за ней и наклоняет голову. Она прекрасна на вкус. Мужчина тянется глубже, раздвигая её ноги шире и утыкаясь в неё языком. Эрин вздрагивает, и движения её рук ускоряются.

Он будет управлять этим, но чувствует себя странно бессильным. Блейк может лизать её, ласкать языком, но это она контролирует скорость, она доводит себя до оргазма. Не к этому он стремился вначале, но её удовольствие – это по-своему сладкая награда.

Эрин начинает раскачиваться в знакомом ритме. Он хватает её за бёдра и держит ровно. Его жёсткая хватка, кажется, пробуждает что-то внутри неё. Звуки девушки теперь неистовые, пальцы двигаются отчаянно. Он скользит своими двумя пальцами в тёплое нутро её тела, находя правильный угол и идеальное место, встречая её ласки своим языком сквозь набухшую плоть.

Девушка кричит, кончая, звуча отчаянно и такой полностью принадлежащей ему, что он пятится назад, и врывается в неё прежде, чем она заканчивает. Блейк толкается внутрь неё снова и снова, не позволяя ей расслабиться или найти полный комфорт. Это отличается от всего, что было раньше, и эта мысль только гонит его выше. Сильнее. Глубже внутрь, пока она не сжимается вокруг него в попытке получить временное облегчение.

Но он не может. Не может остановиться, не может дышать. Больше, больше. Мужчина скользит ладонью по липкой от пота коже её спины и хватает волосы девушки у корней. Он притягивает её к себе, чтобы Эрин встала на колени, пока он за ней, практически под ней, трахает её. Обвивая своими руками, он находит клитор и ласкает его с тем же ритмом, который она использовала сама, теперь изучив её секреты.

Девушка ахает и рыдает в его объятиях, ладони влажные от её собственного желания, цепляются за его руки и царапают бока Блейка – всё, до чего она может дотянуться, чего не так уж много. Теперь Эрин в его руках, под его контролем, так, как он и жаждал, и ненавидел. Блейк хочет дать ей всю свою мягкость, но находит, что ничего этого не осталось. Он присасывается к её шее, оставляя отметки для мира и для неё, но по большей части для себя. Чтобы знать, что она принадлежит ему, и никогда не сомневаться, никогда не бояться.

Всё ещё удерживая девушку на месте, запутываясь рукой в её волосах. Всё ещё лаская клитор, чувствуя пульсацию её вокруг своего члена.

– Кончи, – бормочет он ей на ухо. – Кончи для меня.

– Я не могу.

– Сделай это сейчас.

Он щипает её клитор, и девушка кончает с хриплым криком. Её киска крепко сжимает его. Блейк практически кончает – не ещё, почти.

– Ещё раз, – требует он.

– Нет. О Боже, я действительно не могу.

Но она может. Её внутренние мышцы всё ещё пульсируют вокруг него, её последний оргазм едва исчез.

Он нежно прикусывает мочку её уха.

– Я хочу почувствовать, как ты снова кончаешь. Я хочу, чтобы эта сладкая киска сжала меня, пока я больше буду не в силах сдерживаться. Я хочу чувствовать, как твоя влага стекает по моему члену прямо на яйца. Ты можешь сделать это для меня, милая?