Текст книги "Сломанная красота (ЛП)"

Автор книги: Скай Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

О Боже, Эрин возбуждает мысль о том, как он отчитывает её.

***

Она что-то скрывает. Блейк знает это, но не чувствует необходимости давить на неё. Он приготовил ужин. Спагетти не блюдо для гурманов, но это шаг вперёд от еды на вынос и пиццы. Блейк даже порылся в глубинах своей кладовой, чтобы достать бутылку вина. Они будут наслаждаться тихим вечером. И Эрин расскажет ему, что ее гложет, когда наступит подходящее время.

Сейчас, больше, чем когда-либо, он осознаёт, как сильно хочет удержать её. Знает это с глубокой уверенностью. После его визита к Джо острая необходимость исчезла. Этот порыв овладеть ею, держать так, будто девушка может ускользнуть, если Блейк сожмёт её не достаточно сильно. Здесь, в её сладкой компании, он видит всё более ясно, с чуть большей верой в будущее.

Она делает глоток.

– Вкусно. Это особенное вино?

Он приподнимает брови.

– В смысле особенное?

– Я не знаю. Ты выглядишь как парень, который разбирается в вине. Ярлыки и винные дегустации и всё прочее.

Блейк пожимает плечами.

– Это "Мерло". Моя мама любительница вина, и я имею это в виду и в лучшем, и в худшем смысле. Но это не относится ко мне. В следующий раз я подам "КулЭйд", если хочешь.

Эрин усмехается.

– Ты пьёшь "Кул-Эйд"?

– А что, все любят "Кул-Эйд". Это продукт из детства.

– О Господи, должно быть, ты был очаровательным ребёнком. Я это прямо вижу – маленький Блейк в детских штанишках и с подтяжками.

Он фыркает.

– Как ты думаешь, сколько мне именно лет?

– Я не знаю… но много, – она невинно моргает. – Около тридцати?

Мужчина бросает в неё корочку от своей хлебной палочки.

Она уворачивается, смеясь.

– Тридцать один?

Пряча свою усмешку под хмурым видом, он обходит стол.

– Я могу быть древним, но я достаточно силён, чтобы справиться с болтливой маленькой девчонкой.

– Чувствуешь себя подвижным, да?

– Именно так.

Он полностью поднимает её со стула и несёт в гостиную. Не унимается, даже когда бросает девушку на диван. Опускается за ней вниз и… он чувствует, что это единственное логичное опровержение её обвинений, щекочет Эрин, пока она не начинает тяжело дышать и задыхаться в его руках. Именно как ему нравится – смеющаяся и такая чертовски идеальная, что у него болит сердце.

Блейк немного отстраняется, чувствуя себя странно сдержанным, будто не может позволить себе зайти слишком далеко. Что сводит с ума, потому что это Эрин. Его Эрин, его девочка.

Её улыбка исчезает. Она накрывает ладонью его щеку, нежно поглаживая.

– Что такое? – спрашивает она.

– Ничего. Прости.

– Не скрывай это от меня, что бы это ни было. Помнишь? Каждая частичка тебя и каждая частичка меня.

Она поднимает на него взгляд в тусклом свете из столовой. Её тёмно-золотистые волосы обрамляют лицо и спадают на коричневую кожу дивана. Он хотел бы, чтобы её глаза не были такими широкими, губы такими полными. Он хотел бы просто отвернуться.

Вместо этого Блейк смотрит в ответ, в его разуме пробегают такие слова, как стойкость, верность и доброта. С любовью. Теперь он это понимает. Это намного больше, чем то, как она выглядит и говорит, хотя это была часть всего. Каждая её частичка, в которой он хочет утонуть; в каждом сладком, печальном сантиметре.

– Ты такая красивая, – хрипло произносит Блейк, потому что это всё, что он может сказать.

Что-то мелькает в глазах девушки. Осторожность. Чувство вины? Что она скрывает от него?

Но Эрин целует его, прижимает эти сочные губы к его губам, и он отпускает её. Позволяет ей надеть невидимую повязку на собственные глаза и отпускает Эрин, отпускает, потому что доверяет ей. Даже если это делает его идиотом, ему нужно доверять ей в этом тёмном месте, где его избивали и обжигали, и в этот раз оказаться сильнее.

На её губах слабый вкус вина, богатый и бархатистый. Блейк узнаёт нотки шоколада и красного фрукта, потому что он такой же чопорный, как она и думает. Он пил "Кул-Эйд" только иногда, когда ходил домой к друзьям, но всё это было в прошлом. Раньше. Он не умер в этом забытом богом бункере, он переродился. Блейк теперь другой мужчина, более хороший.

Его рука опускается сзади на шею девушки, пропуская шёлковые локоны между своими пальцами, поглаживая ладонью затылок. Он чувствует себя наполненным её мягкостью, ушибленным и избитым этой мягкостью. Как Эрин может принимать его вот так, полностью? Но она принимает. Девушка прижимается щекой к его щеке, прямо там, где он больше всего искромсан. Её прохладная кожа, успокаивает его. Метит его так, как он хочет сделать это с ней.

Блейк встаёт, оставляя её растянувшейся и томной на диване. Фиолетовое платье обнимает её изгибы, задравшись вверх по бёдрам. Оно должно исчезнуть. Он стягивает с неё платье, осторожно, чтобы не потянуть за волосы, но и не отпустить её. Лифчик и трусики исчезают следующими, так что она лежит на мягкой прохладной коже только в чёрных туфлях на шпильках.

Если бы Блейк мог нарисовать её вот так, то нарисовал бы. Заставил бы Эрин оставаться в этой позе часами, сам прячась за щитом мольберта, сохраняя часть её для себя. Вместо этого он может только смотреть на неё, выжигая воспоминания в своей памяти. Но чёрт, он уже никогда не забудет. Блейк знает каждый оттенок её кожи, от розового на сосках, до бледно-фарфорового внизу живота. Загорелый склон плеча девушки и золотистые волоски сзади на шее. Он перечислял её достоинства как в самом старательном исследовании, царапая на полях маленькие заметки. И вот Эрин перед ним, чувствительная, но хочет, чтобы её ласкали, лизали. И от этого, Боже, она может кончить сразу же.

Краткое сжатие её запястья говорит ей остаться. Мужчина приносит бокал вина с обеденного стола. Это особенное вино? – спросила она, и да, оно особенное. Блейк никогда больше не сможет пробовать его, не чувствуя одновременно и её вкус.

Он опускает указательный палец в напиток и касается её соска, позволяя глубокой красной жидкости покрыть сморщенную кожу. Поначалу он намеревался изрисовать её всю, но нетерпеливая похоть заставляет Блейка припасть к её груди, обводя языком сосок и засасывая его. Другой тоже вкусный, сухой, пряное вино контрастирует со сладким, свежим вкусом её самой.

Глаза Эрин затуманены возбуждением. Её ноги раскрываются в роскошной дерзости. Возьми меня, – говорят они, и да, чёрт возьми, он сделает это. Мужчина наклоняет бокал и выливает маленькую лужицу на её живот. Мышцы под его губами вздрагивают, пока он слизывает вино, погружая язык в пупок девушки.

Её ноги теперь широко раздвинуты: одна из ступней на полу, другая ползёт вверх по спинке дивана. Она просит его трогать её, буквально умоляет своим телом. Блейк ставит винный бокал на кофейный столик.

Она стонет.

– Пожалуйста, Блейк.

Господи. Ему нравится слушать её, всё, что она говорит, и всё, что не говорит.

– Ш-ш-ш, – успокаивает он.

Он любит заставлять её кончать, но сейчас Эрин сгорает. На пределе. Он может вознести её выше, но только с терпением. Мужчина подкладывает диванную подушку под её голову, прежде чем сбросить с себя одежду. Она наблюдает за ним из-под ресниц с позолоченными кончиками, с маленькой, благодарной улыбкой на лице.

Склоняясь над диваном, он направляет свой член в её рот. Она покорно открывается ему, её тёмный взгляд поднимается к мужчине. Влажный жар, жгучая похоть в глазах – это как тиски для его яиц, сжимающие их так сильно, что Блейк чуть не кончает тут же. Он зажмуривает глаза и заставляет себя сдержаться. Ещё нет.

Её язык скользит вокруг головки члена. Рот девушки всегда был удивителен, но сейчас он более мучительный, когда она знает его тело. Не он один делает заметки. Эрин скользит языком по щели на головке, и у него перед глазами появляются звёзды. Она царапает нижнюю часть члена языком, и он стонет, протяжно и низко.

– Чёрт, детка. Чёрт.

Девушка сосёт его с нетерпением, заглатывая, и его бёдра двигаются вперёд по своей собственной воле. Он находит свой способ проникать внутрь маленькими, лёгкими толчками, продвигаясь в невероятное тепло. Этого недостаточно. Эрин по-прежнему дёргает его, слегка посасывая, в женственной мольбе.

Он приподнимает бровь.

– Ты хочешь больше?

Обхватывая губами его член, она кивает.

Блейк стучит по её щеке.

– Я не уверен, что в твоём сладком ротике есть место.

Эрин умоляюще стонет.

Он меняет свою позицию над диваном, толкаясь дальше, теперь используя больше контроля, двигаясь глубже. Её глаза расширяются, но он продолжает. Продолжает заполнять её, пока не чувствует сопротивление её горла. Он слышит глубокое дыхание девушки, доказательство её сосредоточенности. Блейк двигается назад, но она хватает его за бёдра, её ладони скользят от их пота. Он раскачивается прямо так, задерживаясь глубоко внутри, его глаза закатываются от ощущений на его члене. Искры удовольствия бегут по спине и к основанию ствола, но он вырывает себя из её влажного жара.

Сейчас.

Она тает в его руках, когда Блейк поднимает девушку. Он укладывает Эрин на подлокотник дивана, чтобы её руки и лицо лежали на подушке, а попка была обнажена перед ним. Так у неё меньше контроля, так что когда мужчина касается двумя пальцами набухшей киски, она вскрикивает, но не двигается. Едва может толкнуться назад к нему. Пальцы на ногах девушки зарываются в плюшевый ковёр под ними. От её вида перехватывает дыхание – перед ним полностью раскрыты блестящие складочки. Пухлые, влажные и готовые к нему.

Он снова берёт винный бокал и наклоняет изогнутую чашу прямо над основанием её попки, направляя ручейки жидкости по морщинистой дырочке и вниз по долинам её половых губок. Жидкость кажется чёрной на фоне кожи под её киской. Несколько тёмных капель падают на ковёр, но ему плевать. Блейк наклоняется ниже. Первый раз на вкус она как одно вино, прежде чем ощущаются оттенки её собственного вкуса. Стоны Эрин служат чувственным сопровождением к блюду, в которое он превратил её. Член пульсирует, отчаянно желая заменить язык, но он игнорирует его. Мужчина лижет и сосёт её, пока не исчезает весь вкус пикантного напитка, и он не начинает вытягивать из неё больше жидкости.

Его яйца сильно напряжены, член болит. Блейк встаёт и склоняется над ней, убирая волосы с её лица.

– Ты готова, милая?

В ответ она всхлипывает.

Блейк погружается в неё, мягко и глубоко. Её крик заглушается кожей дивана. Сходя с ума в отчаянии, он выходит из неё, прежде чем толкнуться внутрь. Весь его контроль испаряется, чувство поклонения ей, растворяется в действии. Блейк может только трахать её так сильно, как ему нужно, и надеяться, что она сможет это выдержать.

Эрин тихо рыдает, руки девушки хватаются за воздух рядом с её головой. Он меняет угол проникновения, надавливая туда, где ей нужно. Она кончает с громким вскриком, и его член окружает поток тепла. Снова. Блейк не сдаётся, не замедляется и ни черта не меняет, только позволяет ей дойти до пика, прежде чем она кончает с громким звуком и с ещё большим количеством жидкости и жара. Он хочет опустошать, использовать и трахать её так долго, и так сильно, чтобы она никогда не ушла.

Мужчина раздвигает её мягкие ягодицы, восхищаясь видом. Её зад и половые губы раскрыты для него. Каждая её часть. Блейк чувствует, как сжимаются его руки, и заставляет их расслабиться. Он закрывает глаза и отпускает себя, теряясь в крепком сжатии её киски, утопая в беспомощных звуках, которые девушка издаёт. Её оргазм обрушивается на его член, и Блейк замирает, хрипло вскрикнув, опустошаясь внутри неё, отдавая ей всё. Каждую свою часть.

Он тяжело дышит ей в спину, содрогаясь от последствий толчков. С сожалением мужчина выходит из её тела и помогает Эрин подняться. Он притягивает девушку на диван, укладывая её тело рядом со своим, пока она восстанавливает дыхание.

– Я не сделал тебе больно, нет? Не зашёл слишком далеко?

Она отвечает одурманенным голосом.

– Давай делать так каждый раз.

Его губы изгибаются в улыбке за мгновения да того, как Блейка охватывает сон.

Глава 3

Эрин кладёт подбородок на грудь Блейка, наслаждаясь жесткими мужскими волосками, которые щекочут её, и свежим запахом мыла и мускуса. В какой-то момент после ужина он осторожно разбудил её. Они, спотыкаясь, сходили в ванную, прежде чем снова вместе упасть на кровать.

Но пришло время. Время поднять тему, которая может покончить с этим. Покончить с ней.

– Ты нервничаешь? – спрашивает она, ссылаясь на предстоящее обучение самым расплывчатым способом.

Он держит глаза закрытыми, но беспокойное движение конечностей выдают его.

– А что? Должен?

Нет, но Эрин нервничает. Она верит, что он замечательный профессор, и что бы ни случилось с её уроком, она справится с этим. Но эта работа преподавателя – первый шаг в направлении, чтобы снова начать жить. Она не отберёт это у него. Даже не рискнёт этим в его присутствии.

– Ты не обязан проходить через это. Если не хочешь.

После этих слов он открывает глаза. Выражение его лица остается сдержанным.

– Никто не узнает, что мы вместе, – ровным голосом произносит Блейк. – Ты не должна переживать, что люди будут осуждать тебя за…

У неё сжимается желудок. За то, что она спит с ним, потому что у него шрамы на лице.

Эрин прячет лицо в его груди, чтобы он не увидел вспышку боли, которая застала её врасплох. Её сердце разбивается по чуть-чуть каждый раз, когда Блейк унижает себя таким образом. И всё же у него есть обоснованные причины верить, что миру не все равно на его внешний вид… потому что людей это и правда волнует. Потому что его невеста порвала с ним, потому что его родители оплакивают Блейка, будто он умер, а не живёт. Потому что его карьера в качестве сенатора, которую он выбрал, следуя по стопам отца, разрушилась ещё до того, как успела начаться. Мир это волнует, и она не будет ему лгать.

– Ты же знаешь, я тебя не стыжусь.

Её голос приглушён. Было бы лучше смотреть ему в глаза, говоря это, но он может спутать сочувствие в её взгляде с жалостью. С него уже сорвали гордость. Она никогда не лишит его того, что у него осталось.

– В любом случае я плохой выбор для тебя, Эрин, но будь я проклят, если оставлю тебя одну.

Девушка снова поднимает взгляд, чувствуя, как её лица касается печальная улыбка.

– Я должна кое-что тебе сказать. Я не собираюсь выпускаться в этом семестре.

Его лицо мрачнеет.

– О чём ты говоришь, чёрт побери?

Когда Блейк выглядит злым, искромсанная кожа остаётся застывшей, в то время как другая часть его лица темнеет. Странный эффект, но подходящая аналогия, потому что часть его застыла в том месте боли и печали, в то время как другая борется, чтобы двигаться дальше.

Она гладит его висок – гладкий, потому что другой просто вызвал бы у него застенчивость.

– Сейчас просто не подходящее время. Ещё один семестр меня не убьёт.

Он сдерживает своё любопытство.

– Хорошо, объясни мне это. Что не подходящего в этом времени?

– Во-первых, у меня не хватит денег не обучение. Обычно я оформляюсь в рассрочку, но не могу рассчитывать на то, что в этот раз денег будет достаточно, – она делает паузу, собираясь с силами. – Так как я больше не могу здесь работать.

Мгновение он молчит. Даже когда начинает говорить, его голос обманчиво тих.

– Мы говорили об этом.

– Да, говорили. Ты сказал, что это нормально – продолжать здесь работать… а я не согласна.

– С чем не согласна? Ты убирала мой дом до того, как между нами что-либо началось. Это не трудоустройство в обмен на то, что ты будешь спать со мной. Я никогда не причинял тебе проблем, не так ли? Никогда не жаловался на твою работу.

– Именно. Пожаловался ли ты, если бы было нужно, зная, что это вмешается в наши отношения?

Блейк закатывает глаза.

– Этот разговор… сводит меня с ума. Я не хочу, чтобы ты работала на меня, Эрин. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Позволь мне покрыть стоимость твоего обучения за последний семестр. Это не так уж много.

Она в шоке смотрит на него. Они никогда не обсуждали её проживание здесь. На мгновение Эрин позволяет себе представить это. Красивый, удобный дом, куда она сможет возвращаться после окончания учебного дня. Читать снаружи, на террасе, наблюдая за лесистой местностью позади, где иногда можно увидеть оленей. Забираться в кровать с ним каждую ночь.

Боже, она хочет этого так сильно. Но не так.

– Абсолютно точно нет, – говорит она.

– Почему нет?

– Потому что это ненормально, чтобы ты так обо мне заботился. Как только я выпущусь, и у меня будет постоянная работа, тогда я подумаю о том, чтобы переехать. И о том, чтобы ты платил за меня.

– Боже, Эрин.

– Это не безрассудно. Обычно люди так и поступают.

Он качает головой.

– Я не наниматель твоей мамы. Я не попытаюсь воспользоваться тобой.

Девушка резко отодвигается от него, позволяя воздуху между ними охладить её.

– Это не честно. Она тут ни при чём.

Хотя её мама тоже убирала дома, кое-что плохое случилось с одним из её нанимателей. В один день маму резко уволили, и та пришла домой с заплаканными глазами и синяками на запястьях. Так что, может быть, это из-за её мамы, совсем немного. Тот мужчина воспользовался своим положением так, как Блейк никогда не посмеет, но Эрин не совсем уютно жить под контролем мужчины.

Их отношения уже стали сложнее, но не в том смысле, в котором он думает. Не из-за того, что она красивая, а у него шрамы. Взамен, он старше, а она моложе. Блейк жил в богатой семьи, в то время как Эрин стояла в очередях за школьным ланчем. Он умён и опытен, даже если сейчас живёт отшельником, а она просто очередная выпускница. Для неё было важно платить самой. Так что даже когда он садится и берёт её руки в свои, она упрямо держится.

– Будь со мной, – произносит мужчина с нежной, умоляющей ноткой в голосе, и она почти что сдаётся.

Чего ещё она может желать, кроме как быть с ним? Никаких денег или учебы или хмурого неодобрения общества, которые разлучают их.

– Мне плевать, как мы с этим разберёмся. Мне плевать на деньги. Забирай их, я перепишу всё на тебя. Ты будешь владелицей дома, а я могу жить здесь по твоей милости.

После этого Эрин улыбается, от глупости этой идеи. От мысли о том, что она будет какой-то богатой наследницей, а Блейк будет кланяться ей в ноги. Да, глупо, но ещё и мило, потому что она верит, что ему действительно всё равно. Но как бы сильно девушка его ни любила, ни знала, что он и правда понимает трагедию в этом мире, Эрин знает, что только богатые считают, будто деньги не важны. Блейк никогда не заставит свою маму звонить копам, только для того, чтобы её мать объяснила, что если она дёрнется, любая другая работа в городе будет потеряна. Даже если он никогда не станет злоупотреблять этим, Эрин не может дать ему такую силу над собой.

– Есть ещё одна причина, по которой я не могу выпуститься в этом семестре.

– Расскажи мне.

Он сжимает её руки в своих, успокаивая, даже когда девушка отталкивает его.

– Помнишь, я говорила тебе, что мне нужно ещё одно занятие, помимо диплома? – когда он кивает, она продолжает. – Ну, для одного из занятий не был назначен профессор, когда я поступала. Это произошло раньше. Иногда какой-то предмет не заканчивают рано, а дополняют потом. Так что, когда я пошла в книжный магазин, то увидела, что они записали имя профессора. Это был кое-кто новый.

Блейк смотрит на неё.

– Чёрт.

– Да. Это был ты. Думаю, есть смысл… обсудить курс на следующий семестр. Мне следовало разобраться с этим раньше, но я думала, что ты будешь преподавать историю.

Он качает головой.

– Я уйду.

– Ты не можешь! Ты сам сказал, что им нужно, чтобы ты преподавал этот курс. Если им придётся его отменить, я всё равно не смогу выпуститься в этом семестре, как и остальные студенты, которые на него ходят.

– Чёрт, – повторяет он.

После этого Эрин улыбается. Блейк не очень часто ругается, так что она знает, что у него практически нет слов, раз он повторил это дважды.

– Всё нормально. Я не против. Я просто счастлива, что ты пошёл туда, нашёл своё место. Это важнее, чем точная дата моего выпуска.

– Всё намного сложнее, Эрин. Ты так много работала над этим. Я видел, как сильно ты работала, училась и убиралась в моём доме, чтобы позволить себе образование.

– Я могу подождать.

– И что мы будем делать, приостановим свои отношения на год, чтобы ты могла выпуститься и расплатиться по-своему? Нет, – говорит Блейк, будто это всё решит, и, может быть, так и есть. В этом он убедителен, а она… ну, она очень разочарована, что не сможет выпуститься вовремя.

– Ты же знаешь, это запрещено.

Он пожимает плечами.

– Возможно, но мы уже решили никому не рассказывать. Это не касается никого, кроме нас.

Эрин бросает на него скептический взгляд.

– Я удивлена, что ты относишься к этому нормально.

– Для меня это не нормально. Но я предан идее сделать это и чертовски точно не собираюсь позволять тебе замедлять свою жизнь ради меня. Правила придуманы для того, чтобы защищать людей от унижений, но не в этом случае.

На ее губах появляется ухмылка.

– Ты не чувствуешь себя даже немного униженным? В смысле, у нас был секс в твоём офисе.

Он притягивает её к себе на колени и целует. Его губы касаются губ девушки, когда он бормочет:

– Теперь этого больше не повторится.

– Достаточная для нас причина, чтобы всё отменить. Потому что это было сумасшедше сексуально.

Блейк опрокидывает девушку, чтобы сесть на неё сверху. Руки Эрин прижаты его руками, её тело в ловушке. И Боже, у неё всё сжимается.

– Думаю, я смогу найти замену, – произносит он, опускаясь ниже и широко раздвигая её ноги.

– О Боже, – выдыхает она. Затем собирается с силами достаточно, чтобы промурлыкать, – Ох, профессор Моррис.

Он стонет.

– Ты не можешь называть меня так в классе, иначе я…

– Иначе ты что?

– Тебе может не понравиться, что произойдёт.

Он касается губами её центра и делает так, что девушка откидывает голову на подушку, задыхаясь от удовольствия, пока не доходит до того, что начинает повторять только его имя. Ох, Блейк. Никаких игр и барьеров.

Ей очень нравится, как он меняется с ней. Каждый раз, когда они вместе, когда занимаются этим. Снаружи он угрюмый мужчина, мрачный и серьёзный. Задумчивый. Не хватает только обугленного пожаром поместья и открытой ветру скалы, чтобы дополнить картину. Но мужчина внутри такой другой… намного светлее. Он играет с ней, смеётся. Он дразнит её на грани выносливости, а затем даёт ей больше, чем она могла бы вообразить.

Даже сейчас Блейк нашёл способ сделать всё по-новому. Его язык на клиторе, как будто это когда-нибудь может надоесть. Но это не похоже на прошлый раз или раз до этого. Он слегка прикусывает кожу на внутренней стороне её бёдер, а затем успокаивает сладким поцелуем. Блейк касается её скользких половых губ так быстро, что она думает, будто этого не было вовсе, пока по спине не поднимаются шок и удовольствие.

– Не дразнись больше, – шепчет она.

– Ты уверена? Думаю, тебе нравятся поддразнивания.

– Я не могу. Не могу больше.

Внутри неё, два его пальца чувствуют себя как дома, и это уже слишком. Просто слишком, так что Эрин выгибается, выкрикивая:

– Подожди. Остановись.

– Что из этого? Мне остановиться или заставить тебя кончить?

– Пожалуйста, Блейк.

Она слышит, как у него перехватывает дыхание. Когда мужчина начинает говорить, его голос опускается на две октавы.

– Да. Ещё раз.

– Блейк, – в её разуме всё расплывается, как в центре торнадо, пока она наблюдает за кружащимся вокруг неё штормом. Эрин не может двигаться и, Боже, она не хочет этого делать. Он спокойный и одновременно похож на шторм, одновременно мирный и трагичный, что по-своему прекрасно. – Пожалуйста.

– Скажи это снова, – почти приказывает мужчина, а она не может вспомнить, чего он хочет.

– Ещё. Да, – бормочет она. – Блейк.

Он обеими руками поднимает вверх её колени.

– Скажи: Пожалуйста, Блейк.

Так она не может двигаться, когда её ноги согнуты и прижаты к груди, когда Эрин связана крепкой скованностью своего собственного тела и его упрямыми сильными руками на своих коленях.

– Пожалуйста, – сглатывает она, – Блейк.

– Ещё раз.

Она тихо всхлипывает.

– Пожалуйста, Блейк.

Не убирая рук с её ног, мужчина направляет свой член вверх. Головка кажется невероятно широкой, а она так открыта и обнажена для него. Плавным движением он толкается внутрь. И даёт ей именно то, чего она хочет, как и всегда. В постели или в жизни, телом или сердцем, Эрин всегда может доверять ему и просить, чтобы он наполнил её. Это изливается в неё, его любовь и восхищение, оставляя совсем чуть-чуть пространства для сомнений. Очень маленькое место, где она надеется, что делает ему так же хорошо.

***

Блейк просматривает свои записи для лекции. Снова. Он уже знает их вдоль и поперёк. Он может теоретизировать и излагать темы часами по каждому пункту списка; и мужчина делал это, в переписках и по телефонным звонкам со своими старыми друзьями и несколькими новыми в своём уединении после взрыва. Блейк знает нюансы материала, страстно чувствуя его влияние на реальную жизнь. Говоря языком Эрин, у него всё под контролем.

Но он не может избавиться от этого беспокойства. От страха, что совершает ошибку. Страха, что всё это взорвётся у него перед лицом, хотя это уже произошло – буквально. Что может быть хуже, чем боль от ожогов первой степени и потеря сослуживцев в одно мгновение? Того, что его невеста порвала с ним, когда он вернулся домой, что Блейк потерял способность следовать по стопам отца в качестве сенатора?

Сейчас ему нужно просто стоять перед тридцатью выпускниками и игнорировать то, как их взгляды нервно отворачиваются от его лица. В маленьком помещении класса один большой стол в окружении стульев, которые загромождают даже углы. Учительский стол впереди, но вся обстановка интимная. Идеально для обсуждений, которые происходят в прогрессивных выпускных классах. Но слишком близко для того, чтобы было уютно.

Может быть, его нервозность по большей части относится к определённой студентке?

Боже, Эрин. Он сходит по ней с ума. Ей нужен этот урок, а ему нужна эта работа – шанс вернуться в общество на временной, частичной основе. Блейк проверил уставные нормы университета, чтобы быть уверенным, и на удивление там не было конкретной формулировки, запрещающей это. Он по-прежнему предполагает, что пункт о профессиональном поведении исключает всё, что он делает с её сладким телом каждую ночь. И снова, на следующее утро.

Чёрт.

Он должен уйти. Признаться в конфликте интересов декану и уйти. И оставить их в подвешенном состоянии без преподавателя этого курса… Это профессиональный суицид. Блейк попадёт в чёрный список всех университетов страны. Не упоминая всех студентов, чьи расписания и планы на выпускной будут разрушены, если этот урок пропадёт. Включая Эрин. Но если что-то пойдёт не так…

Он уйдёт и справится с вещами так, как делает всегда – напрямую. Что угодно лучше, чем рисковать отношениями с ней.

Когда мужчина встаёт, бумаги беспорядочно соскальзывают на потрескавшийся стол из палисандра. Теперь с определённой целью, он засовывает все листы в свой портфель. Его мокасины шелестят по потёртому деревянному полу. Блейк распахивает старинную тяжёлую дверь и чуть не врезается прямо в Мелинду.

Мелинда – женщина, которую он однажды любил. Невеста, которая бросила Блейка, когда увидела его лицо и поняла, что он никогда не сможет выполнить обещание служить людям. Женщина, которая зашла в его дом в ту ночь и чувствовала себя там как дома. У него нет времени для этого дерьма, и Блейк практически пролетает мимо неё, продолжая идти. Но затем останавливается, вспоминая лицо Эрин, когда она увидела Мелинду в его доме. Эрин раньше причинял боль её бойфренд-идиот, и любой был бы обеспокоен этой ситуацией. Ради Бога, Мелинда была его невестой и, вдруг, показалась в его доме? Он должен подавить это в зародыше.

Раздражённый, он практически рычит:

– Заходи. Закрой дверь, пока никто сюда не зашёл.

Она улыбается, её веки опускаются.

– Как скажешь, Блейк. Мне всегда нравилось, когда ты приказываешь.

Он качает головой.

– Всё не так, Мелинда. Между тобой и мной всё кончено, как я и сказал, когда ты пришла ко мне в кабинет. Я думал, ты тогда поняла, но, оказывается, нет. О чём ты думала, чёрт побери, когда ворвалась в мой дом?

Женщина надувает губы.

– У меня остался мой старый ключ. В любом случае, я поняла, что допустила ошибку, отпустив тебя.

Её голос становится ниже, что он всегда находил таким чертовски сексуальным. Теперь Блейк не чувствует ничего, кроме нетерпения и раздражения.

– Значит, то, что ты сказала мне, будто я никогда не смогу быть мужчиной, которого ты однажды любила… это было ошибкой?

Она вскидывает руки.

– Я не знала, как с этим справиться. Это было тяжело, понятно?

Он чувствует волнение сострадания. Вся ситуация в чертовском беспорядке. Он не хочет судить её слишком строго за то, что она сбежала. Блейк очень хорошо понимает, что разрушил тот взрыв, и это было намного больше, чем его лицо. Но это не значит, что они могут повернуть время вспять. Он даже не хочет этого.

– Между нами всё кончено. Я двигаюсь дальше.

Мелинда задумчиво наклоняет голову в бок.

– Значит, есть другая женщина.

Его охватывает раздражение.

– Мне плевать, что ты говоришь себе об этом. Можешь рисовать меня монстром. Бог свидетель, я уже выгляжу таким. Но больше между нами ничего не будет. Я сменил замки. Если появишься ещё раз, я вызову копов.

Её глаза расширяются, а ноздри раздуваются. По крайней мере, он наконец-то высказал своё мнение.

– Отлично, – рычит она. – Я делала это только для того, чтобы быть милой. Ты в любом случае жалок, ходишь по кампусу без стыда. Не понимаешь, что все на тебя пялятся?

К несчастью, он понимает.

– Разговор окончен.

Женщина улыбается ему хитрой улыбкой.

– О чём я вообще говорю? Никто не будет встречаться с тобой, пока ты не заплатишь. Я здесь только потому, что мне звонила твоя мать, и она переживает за своего маленького мальчика.

Боже. Его дорогая, пожилая мама никогда не отказывалась от него, как это сделал отец.

– Ты закончила?

– Увидимся на Балу факультета. Ты ведь его не пропустишь, верно?

Её усмешка делает очевидным, что она ожидает, что Блейк будет прятаться.

– Конечно, нет.

Блеск в глазах Мелинды кровожаден.

– Я с нетерпением этого жду.

– Как и я.

После того, как она уходит, он позволяет своим глазам закрыться, испуская небольшой вздох разочарования. По крайней мере, с этой частью покончено. Одну сторону его лица жжёт знакомой, ежедневной болью… и маленькой, но реальной дозой унижения. Ходишь по кампусу без стыда.

Блейк слышит приближающиеся шаги. Уже поздно отступать. Чёрт, уже слишком поздно. Делая глубокий успокаивающий вдох, мужчина отходит назад, когда врываются двое студентов. Они, очевидно, посреди разговора, девушка жестикулирует руками в такт своим словам, парень, опустив голову, на ходу смотрит в свой телефон. Студентка замечает его первым. И останавливается. Таращится. Парень сначала бросает взгляд на неё, открыв рот посреди произносимого предложения. Затем видит Блейка, и у него отвисает челюсть.