Текст книги "Некрочип"

Автор книги: Синтия Хэррод-Иглз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В комнате Джоанны затрещал телефон.

– Какими еще мужчинами? – потребовал разъяснения Слайдер.

– Простите, ваши пять минут закончились, – сказала она с ухмылкой и потянулась к трубке. «Алло. О, привет! Да, спасибо, очень хорошо. Послушай, я говорю „очень хорошо“, но чего все это стоило. Шутка ли – три раза в неделю симфония с хором. Теперь мне понятно, почему старина Бетховен рано или поздно должен был оглохнуть. Да, здесь. Нет, мы разговаривали». Она передала трубку Слайдеру. – Он, по-моему, в каком-то чересчур возбужденном состоянии. Может, оттого, что уже вечер. – Джоанна поднялась, оставив Слайдеру холодное пространство по всей длине его тела.

– Лучше бы было что-нибудь важное, – сказал он в трубку.

– Но вы все-таки выслушаете меня? – спросил обиженный голос, – я был в «Бент Билл» и познакомился там с одной милой парочкой. Они совершенно определенно опознали Питера Немана по фотографии.

– Так, так, продолжай, – сказал Слайдер, с трудом поднимаясь с постели и оглядываясь по сторонам в поисках брюк.

– Они предпочитают пропускать по рюмочке в один из будних дней, потому что это спокойнее, чем по выходным. Так вот, во вторник вечером, когда они уже собирались покинуть бар, а было уже примерно половина одиннадцатого, туда вошли Леман в компании со Слотером и сразу направились к стойке за напитками.

– Откуда они знают, что это был Слотер?

– Они мне его описали, а я показал фотокарточку.

– Ошибка исключена?

– Почти. Они могли наблюдать вошедших с очень близкого расстояния. Слотер не самый неприметный человек на свете, а на Немана их заставила обратить внимание его красивая задница.

– Это обнадеживающая информация. Они готовы дать показания под присягой?

– Готовы, хотя, конечно, без особого желания. Ах да, шеф, вот еще что. На Лемане, оказывается, была летная куртка, кожаная, на овчине. А ты, конечно, не забыл еще ту подругу из меблированных комнат?

– Мэнди?

– Так точно. Она ведь говорила, что мужчина, которого приводил Слотер, был в кожаной куртке с чем-то «вроде белого воротника». Его еще из-за тени на лестнице нельзя было получше рассмотреть, помнишь?

– Да помню, – сказал Слайдер. – Похоже, что ему теперь не отвертеться. Я еду в участок. Где ты сейчас находишься?

– У них в квартире, на Обри-роуд. Им не очень хотелось беседовать со мной в баре. Беру показания, потом вернусь опять в «Бент Билл» и надавлю как следует на бармена.

– Главное, дров не наломай. Я буду в конторе и обязательно тебя дождусь.

Слайдер положил трубку и встал, встретившись со взглядом Джоанны.

– Что, уже раскрыли? – выпалила она.

– Возможно. По крайней мере, мы знаем достаточно, чтобы убедить подозреваемого рассказать нам остальное. Хотя и так уже все шло к тому, что он вот-вот расколется.

Она приблизилась и встала вплотную.

– Вот и прекрасно, приятно порадоваться за тебя.

Слайдер поцеловал ее.

– Мне придется сейчас уйти, – сказал он извиняющимся тоном.

– Понимаю, – сказала она. – Ты не беспокойся.

Слайдер поцеловал ее еще раз. И почувствовал, как у него нарастает эрекция. Но в чем причина, в близости Джоанны или в азарте следствия? Хорошо, если первое...

– Ты не будешь возражать, если я еще раз зайду к тебе сегодня – не слишком поздно, конечно? Или ты захочешь уснуть?

– Придешь и разбудишь, – прошептала, она, стоя «губы к губам, бедра к бедрам». – А выспаться я всегда успею.

– Тогда договорились, – сказал он.

Нет, причина, безусловно, в ее близости.

Глава шестая
Лучше синица в Стрэнде, чем журавль в Шеферд-Буше

Слотер тихонько всхлипывал, но сдаваться не хотел. Чутье подсказывало Слайдеру, что пришло время дожимать.

– Ну же, Ронни, сбрось этот камень с души. Ты сразу почувствуешь, как тебе станет легче, если все нам расскажешь.

* * *

– Не убивал я его, не убивал! – прорыдал Слотер.

– А кто же тогда убитый? Кто был в пластиковых мешках, – Питер Леман?

– Нет! Я не знаю! Я ничего вообще не знаю. Говорю же я вам, что никого не убивал!

– Но ты ведь не станешь отрицать, что встречался с Леманом вечером во вторник? Вы ходили с ним вместе в «Бент Билл»?

Слотер, сморкавшийся в этот момент между двух пальцев, неохотно кивнул головой.

– Что это было, Ронни, – «да»? Ты должен сказать это громко, в магнитофон. Тот человек, с которым ты встречался вечером во вторник, был Леман?

– Да, – наконец проговорил Слотер. Он окончательно запутался в соплях как в паутине, и так как на Слотере ничего, кроме майки с короткими рукавами, не было, Слайдер пододвинул к нему коробку с бумажными салфетками. Слотер сначала как следует высморкался, а потом второй салфеткой вытер свой рот. Жирные складки на его бледном лице были покрыты испариной и сотрясались от нервной дрожи.

– Ну вот и отлично, – добродушно сказал Слайдер. – А теперь почему бы тебе не начать и не рассказать все по порядку про себя и про Питера Лемана?

– Мне и самом деле нечего вам рассказать, – промямлил Слотер.

– У него была привлекательная наружность, не так ли? – закинул удочку Слайдер.

Слотер немного распрямился на стуле, вздохнул и провел руками по волосам, приглаживая их к затылку. Когда он поднял руки, в воздухе разлилась струя отвратительного запаха из подмышек. В помещениях для допросов навек поселилась душная вонь от пота и кроссовок, самый характерный запах преступления, подумал в этот момент Слайдер.

– Да, он был привлекательный, – сказал Слотер. Слайдер и Атертон обменялись взглядами. Последняя фраза не была отвергнута подозреваемым и благополучно возвратилась назад.

– И улыбка у него была красивая, то есть я хочу сказать, он был приветливым парнем. Это правда? Как вы с ним познакомились?

– Ну, значит, он пришел в бар, спросил, нужен ли мне помощник на время. А у нас уже была тогда одна девушка, Карен, но она не справлялась. Короче, я сказал ему «да». Ну он и стал приходить после этого по пятницам и субботам в вечернее время.

– Когда произошел у вас этот разговор? Сколько времен прошло с тех пор, как он пришел к вам?

– Похоже, что в марте. Или в феврале...

– Вот ты говоришь, что только по пятницам и субботам. А была ли у него еще какая-нибудь работа?

– Кто его знает. Я не спрашивал. А мне нужно было только два дня в конце недели.

– Он хорошо справлялся с работой?

– Ну да. Сразу понял, что к чему... Вообще, он здорово соображал головой, видно, что образованный и все такое... Говорил очень культурно.

– Не слишком ли большие способности для такого-то места? – подключился Атертон.

– Пахал он прилично, ничего на скажешь, – вступился Слотер. – И умника из себя не строил. Мне лично он нравился.

– А ты ему?.. – спросил Слайдер.

Слотер как-то мгновенно покраснел и опустил глаза вниз.

– Нет. Не знаю. Он об этом не говорил, а я как-то не задумывался. Мне и в голову не приходило, что он...

– Имеет определенные наклонности? – подсказал Слайдер.

Слотер оторвал глаза от пола.

– Я считал его вполне нормальным. Во всяком случае, образованным и так далее. Что ему до таких, как я.

– Но у тебя доходный бизнес, – подкинул мысль Слайдер, – а он всего лишь безработный.

Слотер только покачал головой, как бы указывая на запутанность подобного положения.

– Ну хорошо, когда ты впервые почувствовал, что у него есть к тебе интерес?

Слотер выглядел озадаченным.

– Он ничего мне ни разу не сказал, только смотрел и все. А я, думаю, если тебе что-то нужно, зачем же молчать? И так до того самого вечера...

– Во вторник?

– Ну да, – сказал он, оборвав ответ с внезапностью короткого замыкания, и посмотрел на Слайдера в ожидании нового вопроса.

– Ты встретил его в баре «Бент Билл»?

Тут Слотер снова обрел почву, которая ушла было из-под его ног.

– Нет, все было, как я вам рассказывал. К нам никто не заходил, и не было смысла там торчать. Но когда я решил, что пора закрываться, заходит вдруг Питер и вызывает меня на треп.

– В котором часу это было? – поинтересовался Атертон.

– Не знаю точно. Может, где-то около четверти одиннадцатого. Короче, мы приходим к тому, что он мне, мол, не пойти ли куда-нибудь выпить, а я, – почему бы к нет.

– И вы сразу направились в «Бент Билл», – на такси?

– Не-е, на его машине; она стояла у тротуара.

– Что это была за машина?

– Отличная тачка. Красного цвета или что-то вроде того. Можно сказать, вишневая.

– Какой марки? – Ронни в ответ беспомощно пожал плечами. – Ну хорошо, приехали вы в «Бент Билл». Вы разговаривали там с кем-нибудь из посетителей?

Он только покачал головой и развел руки в стороны, демонстрируя, что скрывать ему нечего.

– В будни совсем не та публика. У меня с ними ничего общего. Торговцы там антиквариатом, красотки разодетые, пары... Просто хотелось выпить с Питером где-нибудь в спокойной обстановке. Мы взяли по пинте «лагер топа». Больше всего я люблю «лагер топ», а Питер сказал, что будет пить то же, что и я.

– Ну и в котором часу вы оттуда вышли?

– Когда допили свое пиво, минут так двадцать двенадцатого.

– А что произошло потом?

Судя по вспыхнувшему лицу, Ронни опять был в смущении.

– Мы в общем-то уже собирались с ним расходиться, и тут вдруг Питер спрашивает, далеко ли я живу, а я отвечаю, что совсем рядом. И тогда он говорит... говорит...

Казалось, что Слотер пытается преодолеть какую-то грань и это стоит ему немалых усилий. Его глаза смотрели куда угодно, только не на Слайдера.

– Он спросил, есть ли у меня партнер, и я сказал, что нет. Тогда он сказал... сказал, что часто думает обо мне в последние дни.

Некоторое время нахлынувшие чувства не давали ему продолжить рассказ, и глаза как бы набухли от переполнявшей их влаги. Слайдер приглашающим жестом подтолкнул вперед коробку с салфетками и задал свой вопрос:

– Кому первому пришло в голову поехать к тебе домой?

Он покачал головой и всхлипнул.

– Не берусь сказать. Честное слово, не помню. Он спросил, как насчет чашки кофе, я ответил, что не против. Тогда он захотел узнать, где тут поблизости еще не закрыто. Ну я тогда и сказал... – Слотер вдруг осекся.

– Ты предложил выпить кофе у тебя дома? – Утвердительный кивок головой. – Если можно вслух и погромче.

– Да.

– А что было потом, когда вы оба оказались в твоей комнате?

– Пили кофе, – поставил точку Слотер.

Слайдер после некоторой паузы:

– И, наверно, включили музыку?

– Да.

– Танцевали? – Вроде того.

– А потом? – неопределенный жест головой. – Вы вступили в половой контакт?

Слотер ничего не ответил, он только бросил на Слайдера короткий осуждающий взгляд.

– Меня отнюдь не интересуют все детали, Ронни. Это, как говорится, твое личное дело, но мне бы хотелось прояснить сейчас характер ваших отношений с Неманом. Скажи только, был ли у вас с Леманом...

– Нет, – неожиданно резко ответил Слотер. – Но Питер был бы не против. Ведь с самого начала инициатива была его. Мне не верилось даже, что такой человек, как я, может ему понравиться. А Питер все нажимал и нажимал, особенно, когда мы стали танцевать. Сомнений больше не было. Правда, он долго не решался пойти до конца, все как-то оттягивал, может быть, флиртовал, старался меня раздразнить.

– Хотел, наверно, вызвать нетерпение, а вместе с ним и более страстное желание? – предположил Атертон.

– Вот-вот, похоже, так и было, – сказал Слотер со злостью. – А потом вдруг заявляет, что он передумал, и говорит мне... – Ронни проглотил слюну, – говорит всякие неприятные слова. С чего он взял, что мне можно говорить такие вещи? Я чуть не взбесился от обиды.

– У вас с Питером была ссора?

После этого вопроса Ронни как будто прорвало.

– Он слишком много наговорил мне. Но я старался его понять. Когда вдруг выяснилось, что он уже не хочет со мной, – ну, вы знаете что, – я принял это за нерешительность. Не стал напирать, предложил встретиться в другое время. А он говорит: «Никогда!» Говорит, найдет себе кого-нибудь получше и вообще не желает меня больше видеть. Я не поверил своим ушам. Разве мы плохо провели с ним время? По-моему, довольно приятно. И потом, это была его идея, я бы ни за что не осмелился его пригласить. А теперь он в открытую надо мной надсмехается и говорит всякие обидные вещи, мол, с таким жлобом, как я, ляжет в постель только незрячий. – При этом горьком воспоминании руки Слотера сами сложились в кулаки. – Я страшно разозлился. Стал кричать на него и вроде как пытался вытолкать за дверь. Потом сказал, что он дерьмо собачье и вафлер, но ему почему-то сделалось еще веселее. – У Слотера перехватило дыхание от гнева. – Я убить был готов этого вонючего недоноска!

Слотер вдруг умолк, и в наступившей на мгновение тишине отчетливо расслышал свои последние слова отраженные каким-то внутренним эхом. Краска гневного возбуждения постепенно сошла с его лица, уступая место выражению животного страха.

– Да, – мягко сказал Слайдер, – вполне понимаю ваши чувства.

– Нет же, – проговорил шепотом Слотер, – я не делал ничего такого, ну, не убивал я его, поверьте.

– Итак, вы вместе вышли из вашей комнаты. Вас видели на лестнице, когда вы спускались вниз, – сказал Слайдер, возвращая Слотера к тому месту, когда был прерван его рассказ. – Как же вам удалось уговорить его вернуться еще раз в ваш рыбный бар?

– Да я совсем не...

– Вы сделали вид, что вполне с ним помирились.

– Нет, это он первый сказал, что просит прощения, когда увидел, что я не на шутку разозлился. Он просил меня успокоиться, говорил, что у него и в мыслях не было меня обидеть, что я ему и в самом деле нравлюсь. Я плохо в это верил, конечно, но все же пошел проводить его до машины, потому что «одному, мол боязно выходить на улицу».

– В котором часу это было?

– Точно не знаю. Что-то около половины первого, должно быть, или без четверти час.

– Ну проводил ты его до машины, а дальше?

– Он сел в машину и уехал.

– А ты уверен, что не уехал вместе с ним? – говорил Слайдер, недоуменно качая головой. – Ведь на своем пути в Саус-Эктон он обязательно бы проехал мимо вашего бара на Аксбридж-роуд. Красный автомобиль видели припаркованным неподалеку от того места в час ночи, – как раз в то время, когда вы могли там оказаться, если отъехали от твоего дома без четверти час, – сказал Слайдер. Слотер глядел на него, как завороженный. – Другими словами, ты сел в машину вместе с ним, под каким-то предлогом попросил остановиться у бара, и вы оба туда вошли. Значит, там ты его и убил.

– Неправда, – простонал Слотер.

– Ты был очень зол на него за то, что он отказался лечь с тобой в постель, да еще посмеялся при этом. Вот ты и ударил его сзади по шее чем-то тяжелым...

– Ну не было же этого.

– Когда ты обнаружил, что Леман мертв, пришло решение расчленить тело и спрятать по частям в мешках для мусора. Тебе показалось, что так его никто не найдет. Скажи, я правильно излагаю?

– Нет!

– Хорошо. Возможно, ты не хотел его убивать – не так ли, Ронни? У вас случилась ссора, ты был подавлен и зол. Потом, уже в баре, вы опять с ним сцепились. Ну ты и ударил его, не рассчитав свою силу. Так ведь было, наверно?

– Я его вообще не убивал. Проводил до машины, он уехал, а я пошел домой.

– М-да, но ты ведь не сразу вернулся в дом. Соседи утверждают, что ты там появился не раньше четырех.

– Ну, прогулялся немного. Мне не хотелось возвращаться домой в таком состоянии. Пошел побродить и все.

– Куда?

– Сейчас не помню.

– И так и бродил всю ночь?

– Не знаю. Нет, не всю. Я не знаю, сколько времени прошло. Мне тогда вообще ни до чего дела не было, – лицо Слотера сделалось опять влажным, но на сей раз не от слез, а от пота.

– Ронни, что же тебе мешает рассказать мне сейчас, что ты сделал, и облегчить свою душу?

– Да не делал я ничего!

– А зачем же тогда было врать мне с самого начала? Помнишь, как ты говорил, что вернулся домой один во вторник вечером? Почему сразу не сказал про Питера Лемана?

– Потому что я не хотел... не хотел, чтобы кто-нибудь знал.

– Знал, что ты был с ним? Знал, что ты убил его?

– Нет! – отчаянно запротестовал Слотер. – Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что я голубой!

Атертон слегка заерзал на стуле, но Слайдер быстро нашелся:

– Но ведь это не преступление, Ронни.

Слотер никак не отреагировал на это, он только сидел, уставившись в крышку стола, с видом человека, который сказал все, что собирался сказать.

Но такое молчание ни к чему вообще не могло привести, и Атертон решился на небольшую шоковую терапию:

– А теперь узнают все, потому что материалы суда обязательно попадут в газеты.

– Какого суда?

– Суда над убийцей, – любезно пояснил Атертон.

– Но я ведь не делал этого, – запротестовал Слотер. – Я не убивал его.

– Кого это «его»? – спросил Атертон.

– Ну, Питера. Я не убивал Питера.

– Значит, ты знал, что именно тело Питера было спрятано в мешках для мусора, не так ли? – задал вопрос Слайдер.

Слотер, открыв рот, несколько секунд смотрел на него, а потом вдруг отчаянно зарыдал. Слайдер понадеялся было переждать такое шумное излияние эмоций, но быстро убедился, что на это рассчитывать не стоит.

– Мне кажется, пора сделать перерыв, – сказал он.

* * *

Слайдер, стоя наблюдал, как Бэррингтон изучает протокол допроса подозреваемого. На его составление ушла уйма времени, потому что через каждые несколько предложений нужно было ждать, когда к Слотеру вернется самообладание; когда же ему предложили ознакомиться с готовым протоколом и поставить свою подпись, Слотер захотел, чтобы его прочитали ему вслух, так как при нем не оказалось очков. Слайдер, можно сказать, выучил этот документ наизусть – так часто ему приходилось пробегать его глазами с самого начала, да и по объему он получился совсем небольшой. Неряшливая крестообразная подпись внизу удостоверяла многочасовую работу, но не более того.

Закончив чтение, Бэррингтон некоторое время посидел, барабаня по столу пальцами:

– Хорошо, – сказал он наконец, – можете предъявлять обвинение.

– Но ведь он так и не признался, сэр, – заметил Слайдер.

– Ну и что? – возразил Бэррингтон с раздражением. – Я не позволю ему так просто уйти от нас. Мы имеем уже достаточно неприятностей с разными негодяями, которые, будучи отпущены под залог, совершают новые преступления, чтобы выпустить на свободу убийцу, в распоряжении которого целый набор хорошо наточенных ножей.

– Мы даже еще не установили, что он действительно находился на месте преступления в тот момент, когда оно было совершено.

– О чем, черт возьми, вы мне говорите? – глаза Бэррингтона сверкнули подобно броковскому «Золотому дождю». – Это же его бар, не так ли? И кроме как у него, ни у кого больше не было ключа от двери. По его же собственным словам.

– Вот это я и имею в виду, сэр. Почему он признает то, что так очевидно работает против него?

– Потому что он тупой! – не выдержал Бэррингтон, брови которого окончательно съехались к переносице. – Не могу сказать, Слайдер, что я на все сто процентов доволен тем, как вы ведете это дело. Вы позволяете, чтобы какой-то негодяй с отрицательным коэффициентом умственных способностей все время водил вас за нос. Чем вообще занимается ваша группа? Почему у нас нет до сих пор настоящего свидетеля? Кто-нибудь должен был видеть, как эти двое вошли в бар в тот вечер. Боже мой, на главной-то дороге! И где недостающие части тела? Он наверняка что-нибудь потерял. Вы просто обязаны обследовать каждый дюйм пути от бара до его дома. Уверен, что это не будет напрасная работа.

И тут Слайдер впервые в жизни ощутил на своих губах единственно верные в таком случае, мудрые и проникновенные слова:

– Слушаюсь, сэр, – сказал он.

* * *

– Шеф, у меня, кажется, есть кое-что.

Слайдер, проходивший мимо комнаты для агентов, остановился и решил зайти. Несколько сотрудников ушли опрашивать соседей, в надежде найти ключевого свидетеля. Мак-Ларен, в расцветке свитера которого на этот раз нежно сочетались морская волна с прямоугольниками цвета лаванды, работал пластмассовой ложкой, поедая готовую лапшу и распространяя вокруг себя запах прачечной. Он подвинул протокол, который был перед ним, на край стола, чтобы Слайдеру было удобнее в него взглянуть, и слизнул с пальца блестящую каплю кисло-сладкого соуса прежде чем воспользоваться им в качестве указки.

– Есть одна старушенция на Данрейвен-роуд – миссис Виолетта Стивенс. Так вот она утверждает, что очень рано утром во вторник видела, как какой-то мужчина вышел из аллеи. Речь идет, разумеется, о противоположном ее конце.

Слайдер, ни слова ни говоря, углубился в протокол. Светловолосый мужчина в пальто из верблюжьей шерсти. Высокий, возраст средний. Посмотрел сначала налево-направо и поспешил затем в сторону Гэллоуэй-роуд. Миссис Стивенс было уже очень много лет, и жила она совсем одна. Она призналась, что часто, когда ее мучает бессонница, встает с постели и ходит по дому; но света не зажигает, чтобы не привлекать всяких жуликов – как будто бы это была моль. Она увидела этого человека из окна своей гостиной, когда взглянула на улицу, чтобы узнать, не настало ли уже утро, и продолжала за ним наблюдать, на тот случай, если бы он оказался вдруг жуликом. Но когда она убедилась, что никто ее грабить не собирается, то перестала интересоваться и отошла от окна.

– По-твоему, это он? – сказал Слайдер с сомнением.

– Слотер мог быть этим человеком, – проговорил Мак-Ларен с горячностью, умоляюще заглядывая в лицо Слайдеру. Тот даже на мгновение почувствовал себя в роли взрослого, нащупывающего у себя в кармане пакетик с шоколадным драже для примерного мальчика. – При свете уличного фонаря и с поправкой на ее возраст и старческую близорукость, она вполне могла принять его лысину за светлые волосы. Такие случаи уже встречались.

– Но по этой же причине она не может считаться надежным свидетелем, не так ли? Она не уверена до конца, было ли это утром во вторник или же в среду. И время она тоже не указывает, если не считать того, что за окном было еще темно. Предстань мы с такими показаниями на суде, ты бы увидел, что из них способен скроить адвокат защищающейся стороны. И потом, не было у Слотера никакого пальто из верблюжьей шерсти.

– Это сейчас у него нет такого пальто, – многозначительно заметил Мак-Ларен. – Но представим, что он запачкал пальто кровью и поспешил от него избавиться...

– А заодно и от кистей рук жертвы и ее скальпа. Наверно, он держал их в карманах? Или миссис Стивенс заметила у него в руках сумку из супермаркета?

– Об этом здесь ничего не говорится, – признал несколько сконфуженный Мак-Ларен. – Но может быть, стоит продолжить? Спросить, не было ли в руках у того мужчины какого-нибудь предмета? И потом, если речь даже не идет о Слотере, и вообще, кем бы ни был тот человек в конце аллеи, он мог бы стать, по крайней мере, свидетелем. Вот если бы его удалось разыскать...

– Да, конечно, – сказал Слайдер. Вряд ли вообще стоило надеяться на подарок судьбы в виде свидетеля, особенно такой старой и больной женщины. Но в любом случае, нужно проверять буквально все, каким бы малым и несущественным оно поначалу ни казалось. – Пойдите и поговорите с ней еще раз. Не забудьте фотокарточку Слотера и про деликатность тоже, – поспешил предупредить Слайдер, видя, как срывается с места Мак-Ларен, опрокидывая пустую посудину из-под лапши и сбрасывая на пол липкую ложку. – Только не дави на нее и не заставляй повторять свои слова – эти старушки очень легко поддаются внушению. Пусть говорит она, а не наоборот. А еще лучше, возьми с собой Жабловски на тот случай, если она не захочет с тобой разговаривать, приняв тебя за грабителя.

– Согласен, шеф, с ними надо быть помягче, – кивнул головой Мак-Ларен, который даже в самые драматические моменты не терял способности выдавать чужое за свое. – Постараюсь взять ее в лайковые перчатки. За мной, Полька, надевай свои коньки.

– Не следует ждать, – тихо проговорил Слайдер, провожая их взглядом, – что все, как горох, посыпется с ясного неба.

А Мак-Кэй, между тем, отвечал в телефонную трубку:

– Да, сэр. Он здесь, сэр. Сейчас же, сэр. Шеф! – Его лицо было исполнено строгости, как будто его могли видеть через встроенный в телефон глаза. – Мистер Бэррингтон хотел бы видеть вас у себя сейчас же.

Слайдер, не помедлив, напустил на себя такую же строгость. Ну зачем ему подрывать авторитет начальства, показывая окружающим, что вызовы на командный пункт в последнее время откликаются в его душе не более, чем дурными предчувствиями.

Кроме формы приглашения войти: «Да», – на месте «Да, войдите», Бэррингтон непреложно следовал еще одному правилу, почерпнутому им, очевидно, из справочника «Маленькие хитрости руководящей работы» (том 2-ой, буквы от «L» до «Z»), – он не сразу отрывался от своего писания, предоставляя человеку, пришедшему по вызову – не важно, кто это был конкретно – возможность поразмышлять над выбором: кашлянуть ли многозначительно, или просто постоять, рассматривая развешанные на стене дипломы своего начальника в рамках, и исполняясь собственного перед ним ничтожества.

Слайдер, войдя в кабинет, предпочел сказать вежливо и в то же время достаточно твердо – как человек, слишком занятой, чтобы увлекаться всякими там чиновничьими играми:

– Вы меня вызывали, сэр?

Бэррингтон поднял глаза и смерил Слайдера острым изучающим взглядом.

– Ах да, – сказал он, как бы припоминая. – Я заметил, что некоторые сотрудники из вашей группы не придают должного значения форме одежды, в которой принято являться на службу. Мое требование заключается в том, чтобы все, кто находится у меня в подчинении, в любое время были бы в костюме и при галстуке, причем пиджак всегда должен быть на служащем, а галстук как следует затянут.

Слайдер был искренне удивлен:

– Но они именно так всегда и выглядят.

Пальцы Бэррингтона нервно забарабанили по столу.

– Когда я проходил мимо комнаты агентов, мне бросились в глаза незастегнутые верхние пуговицы рубашек, распущенные узлы на галстуках, двое сотрудников с засученными рукавами, а один так вообще в пуловере. – Судя по тому, как это было сказано, речь шла чуть ли не о пестрой сумочке «под леопарда» и высоких шпильках.

– Что касается офиса, сэр, то я согласен. Но когда они идут куда-то, хотя бы даже в заведение напротив...

– Я надеюсь, что они будут одеты по форме в любое время.

Слайдер наперед уже знал, что скажут его сотрудники, когда он будет передавать им данное распоряжение, и решил не сдаваться:

– Но ведь и в самом деле, сэр, там, где наши люди не могут попасться на глаза известного сорта публике...

Бэррингтон резко подался вперед, угрожающе нацеливая на Слайдера лунный ландшафт своего лица.

– Ни вам, ни мне, да и вообще никому не может быть известно, кто в следующую минуту заглянет в эту комнату. А что подумают о нашей способности к эффективной работе? – Он возвратился в свое кресло. – Помните, что расхлябанность в отношении формы одежды неминуемо отзывается расхлябанностью в мышлении, что, в свою оче редь, оборачивается неэффективностью методов работы. Думаете, в ICI или «Маркс и Спенсер» служащим позволяют иметь такой затрапезный вид?

Здесь Слайдер вынужден был признать свое полное невежество.

– Мы принадлежим, как одна из служб, к индустрии сервиса. У нас есть клиент. Никогда не забывайте об этом. Слайдер предпочел отмолчаться.

– У вас в департаменте завелись некоторые дурные привычки, – мягко заметил Бэррингтон. – Оно и понятно: каждое подразделение подстраивается под характер командующего им офицера. Но скоро здесь все переменится. Я вам говорил уже это, Слайдер, а теперь, я надеюсь, вы и сами в этом убеждены.

Слайдер дал понять, что он убежден.

– И вот еще что, – сказал Бэррингтон, когда Слайдер, подумав, что разговор окончен, собрался уже покинуть кабинет. Пришлось опять поворачиваться лицом к начальнику. – Вы так и не выбрали до сих пор колер для своего кабинета.

– Что вы сказали, сэр?

– Список колеров у вас на столе уже два дня. Другим тоже ведь надо на него взглянуть.

– Сейчас пойду и что-нибудь выберу.

– В некоторых участках установлено единообразное оформление служебных помещений, которое выбирается руководством – не важно при этом, нравится оно вам или нет. Но я предпочитаю, чтобы мои подчиненные сами создавали рабочую обстановку, в которой могли бы чувствовать себя, как дома. Надеюсь, вы не злоупотребите вашими привилегиями.

– Нет, что вы, сэр, – сказал с благодарностью Слайдер. Этот человек нервничает и трепыхается, как сардина, застрявшая в сетке. Надо поторопиться выйти из кабинета, пока у него пена на губах не появилась. К счастью для Слайдера, в дверь кто-то постучал.

– Да! – рявкнул Бэррингтон. Из-за приоткрывшейся двери показалась голова Нормы.

– Извините, сэр, что помешала, но там внизу одна женщина спрашивает мистера Слайдера. Говорит, что у нее что-то очень важное и что будет разговаривать только с ним.

Бэррингтон кивком головы дал понять, что Слайдер может быть свободен, чем тот не преминул воспользоваться с великим облегчением для себя.

– Кто сказал, что бога нет? – шепнул он Норме, как только оказался за дверью.

* * *

В ожидавшей его молодой особе Слайдер сразу же узнал девушку, которую видел на фотокарточке вместе с Питером Леманом. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Она была хорошенькая и очень стильная: льняной пиджак кофейного цвета, короткая стрижка светлых волос, весьма профессионально выполненный макияж и дорогие туфли на стройных ногах. Ничто в ее облике не вызывало ассоциации с квартирой в Эктоне.

Когда Слайдер приблизился, она посмотрела на него встревоженным и в то же время полным надежды взглядом.

– Вы мистер Слайдер? – сказала она.

– Инспектор Слайдер. А вы, если не ошибаюсь, Сюзанна? – сказал он в свою очередь. – Извините, что не могу назвать вас по фамилии.

– Эдрич.

– Как я понимаю, вы пришли, чтобы поговорить со мной о Питере Лемане? Кто вам назвал мое имя?

– Эта леди и ее супруг, что живут на нижнем этаже, не знаю их имен. Они сказали, что вы задавали им вопросы о Питере, вот я и подумала: вы, как ей показалось, хороший человек, поэтому... вы видите, я так тревожусь за него. О, скажите же вы мне, что он такое сделал? Где он сейчас?

Слайдер протянул руку и взял девушку под локоть:

– Думаю, нам следует уйти сейчас отсюда и поговорить где-ни будь в более спокойной обстановке.

В комнате для допросов №2 как раз было свободно. Слайдер усадил девушку с одной стороны стола, сам сел по другую и постарался выглядеть поприветливее. Брови у девушки были нахмурены, она нервно теребила пряжку на своей сумочке, но все же как-то держала себя в руках. Взгляд ее больших голубых глаз был ровным и понимающим.

– Итак, мисс Эдрич, вы являетесь подругой Питера Лемана, я правильно понял?

– Да. Скорее всего, что так. Я не очень давно с ним знакома, но скорее всего, да.

– Как вы познакомились?

– Месяцев шесть тому назад он поселился в одном доме на нашей улице. Я видела, что он живет по соседству со мной. Однажды, когда я ехала на работу, мы встретились с ним случайно на станции, разговорились, и он предложил сходить куда-нибудь вместе.