Текст книги "Цитадель Иерусалим (СИ)"

Автор книги: Симон Шойхет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Мы с Квинтом в крови , сами еле в движении , выволокли , притихшего , уже связанного лохматого громилу пока Дриз

36

привел из конюшни трех жеребцов и погрузили его на круп . Как скоро оказалось , на берегу нас ожидал еще один сюрприз . В ивовых кустах , где была захоронена наша лодка с веслами , было пусто . Лодки не было ! Никто не мог знать или разыскать в темноте нашу спрятанную лодку . Никто ! Кроме одного человека . Кроме Луция!

Какое коварство , вопрошал Плиний ! Бросить товарищей в бою , в беде и еще забрать у них надежду на спасение ! Будь ты проклят своим племенем ! Если Юпитер его не накажет , я сам вырву его грязное сердце и брошу на съеденье гиенам.

Мы благодарили Богов , которые послали нам этих трех лошадей – добрейших животных . Ведь погоня могла быть снаряжена за нами немедленно или через пару часов . Без лодки нас ждала гибель. и только лошади могли нас спасти.

Мы все нырнули в ледяную , пузырящуюся уже начавшую замерзать воду Данубия. Берег нашего спасения был таким доступным , но нелегко досягаемым. Безмолвные , могучие кони тянули упряжными ремнями наши уставшие руки .

Силы оставляли всех нас , но холод поддерживал наше сознание. Невероятными усилиями , поддерживая друг друга в волнах стремительного течения Данубия мы как-то доплыли живыми до берега и выбрались возле нашего лагеря.

На этом моя память событий двадцатилетней давности теряла отдельные детали .

Я лишь вспоминаю что в центурии нас четверых раненых и бессильных после переправы встретили , как героев и даже наградили солдатскими высшими наградами трибуна и командующего Македонского легиона – фалерами с изображением бога Марса. . Того самого речеобильного предводителя даков из таверны в варварском поселении Крисне мы передали в ставку , где из него выжали стратегически важные сведения о грядущем выступлении варваров. Плиний, командир нашего славного контуберния даже получил дубовый легионерский венок , присуждаемый римским солдатам за спасение товарищей в бою. Но

37

главное – нас всех , не рожденных римлян наконец представили к получению грамоты римского гражданства из рук сенатора .

А что-же с Луцием ? Что произошло с этим предателем , трусом спасавшим свою жалкую жизнь за счет гибели своих товарищей ? Он объявился в гарнизоне на следующий день и был тут-же взят под стражу по обвинительному заявлению Плиния трибуну легиона .

Мне пришлось свидетельствовать в трибунале об обстоятельствах его исчезновения – бегства с поля боя. Я пришел туда с своими товарищами со следами ран и кровавых повязок и рассказал правду. За подобное военное преступление по Двеннадцати Таблицам Римского Права ему грозила казнь , только казнь .

И вот тогда-то в зале военного трибунала перед судьей-

трибуном , после моего эмоционального выступления он прошипел , c ненавистью глядя мне в глаза :

" Я знаю , ты не иллериец , ты скрыл , что ты ничтожный иудей , я слышал , как ты ночью бредил на арамейском языке. Я знал вас , Иудеев в Риме ! Только родившийся в иудейском племени , может молиться на арамейском. Ты солгал трибуну и будешь распят за это. " Я потерял дар речи , остолбенел . Но к счастью в тот-же момент трибун приказал страже увести его , готовить к публичной казни на форуме..

Боги присматривали за мной . Это было спасение.

Мы по прежнему все были в неведении – какое оправдание он мог иметь для своего преступного бегства с поля боя с варварами. Да и на что он рассчитывал , на какое невероятное снисхождение ? И все-таки пути олимпийских богов неисповедимы . Как будто , в срочности извещенный гонцом его важный покровитель вмешался и на этот раз и Луций исчез из легиона. Избежал возмездия ! Исчез и все ! Больше я его никогда не видел . Как же я мог не испытать сегодня волнения и тревоги , встретив Луция опять спустя две декады , так далеко у Иерусалимской цитадели.

38

Вскоре нам объявили , что план и время штурма крепости изменились и мы стали готовиться к длительной осаде. Рос насыпной вал под стенами цитадели . Полководец Тит решил окружить Иерусалим каменной оградой, чтобы совершенно отрезать город. Не прошло и двух месяцев и землянные с песком сооружения замыкали уже весь гигантский город . Это был конец надеждам еще недавно выживающих жителей . Ни один человек , ни один обоз с пополнением тающих запасов воды и еды не мог проникнуть за

осажденные римлянами стены . Строительные и тыловые войска работали без отдыха днем и ночью и катапульты приступили к метанию зажигательных масс по городским кварталам .

Атака началась внезапно, бесшумно взметнувшиеся темные фигуры со всех сторон хлынули на земляной вал. И будь начеку только часовые, римляне ворвались бы в крепость, невзирая на ров, так стремителен был их натиск. Они швыряли в ров себе под ноги охапки высохшей мальвы , в руках они держали шесты, помогавшие им взбираться на бойницы стен с вала . Темнота скрадывала детали, видны были лишь призрачные фигуры, как волны перекатывавшиеся через укрепления. Эта беззвучность сначала придавала атаке что-то жуткое, но когда защитники , как один, встретили грудью атакующих, тишина раскололась, не от крика, а от глухого гула, прокатившегося вдоль всего вала, – то был шум яростной , но безмолвной рукопашной схватки. Так продолжалось какое-то время , а затем во мраке раздался хриплый, резкий звук боевых рожков галлов . С вала откликнулись римские трубы . С новой силой хлынули на приступ темные тени. И начался ад.

Тишина кончилась, теперь сражающиеся вопили во всю глотку. Над воротами лагеря вверх в ночную тьму взметнулось пламя, переходящее в клубы дыма . Камни и заостренные бревна полетели через крепостные стены . Это вступили в бой мощные баллисты . Огромные деревянные звери , гордость префекта лагеря , дрожали как живые, настил ходил ходуном, когда пусковые механизмы баллист отправляли камни в

39

полталанта в полет не только через стены ,но и через шеренги римлян вдаль в городские кварталы . Несколько камней разнесли первых атакующих защитников на куски. Огромные камни раскалывали головы, отрывали их, сминали людей в кашу. Иудейские воины бесстрашно мчались навстречу легионерам ,

на бегу пуская стрелу за стрелой, засыпая римлян дротиками, и падали сами под ударами баллист и катапульт . Каждая пядь вала превратилась в поле сражения. Легионеры с ревом перекатывались через бруствер, и там их встречали , не знающие пощады иудейские воины уже готовые принять смерть в последнем бою. Зажигательные стрелы волнами летели на защитников крепостных стен и на ближайшие строения , нмедленно превращая их в горящие факелы в дыму. Под встречным градом камней, и под горящей смолой в черном пару , стекающей из заготовленных бочек передовые , когорты с сомкнутыми, в панцирь черепахи, приблизились к дымящимся воротам и части стены . Бревнами они начали крошить могучие вековые доски . Иудейские лучники, скрытые на привратных башнях, без устали посылали стрелы в гущу атакующих . Раненых и убитых было не счесть . По команде передовой отряд расступился и в этот коридор к остаткам крепостных ворот я двинулся с моими выхоженными за месяцы слонами! Головы и спины их были надежно защищены . Ничто не могло уже их остановить .

– Ну, непобедимые , вперед вперед ! Крикнул я слонам и полез в проем с первыми легионерами. Мне хотелось оглянуться , увидеть Гая Катона рядом со мной , но я не мог этого сделать , так как в прорыв стен тут– же рванули атакующие центурии , как волны штормового моря. Внутрь крепости к валу и обратно шло беспрерывное движение . Прибывали пополнения солдат и запасов метательных копий , стрел, обратно – уносили раненых. Каждый римский солдат был уверен – его раненого не бросят одного на поле боя, он знал что товарищи поспешат к нему на помощь. Едкий запах

40

дыма и гари несло на крепостные стены от величественного сооружения с колоннами , которые , ворвавшиеся

передовые попытались сразу поджечь. Это был Иерусалимский Храм

Трупным смрадом и следами пожарищ встретил нас город После месяцев осады это уже был город мертвых и несчастные , которые встречали нас, закрывали лица мокрыми платками , ожидая неминемую смерть .

Факелы катапульт продолжали проноситься над нашими головами в городские кварталы . Никто уже не мог скрываться в дымящихся убежищах , ни в подземельях , ни под стропилами горящих крыш . Они выходили обугленные с выпученными от обреченности глазами, невинные жертвы падения цитадели . Старики пытались защищать женщин с детьми , но мои товарищи были много сильнее и ловчее и тех и других .

Повсюду уже чертыхались с гневом , безуспешно надеясь хоть что-то раздобыть в сожженных развалинах римские легионеры . Они готовы были растоптать ненавистных иноверцев , сбившихся в беспомощную кучу врагов.

Впервые за мои двадцать лет легионерской жизни в боях и осадах я осознал ужас кровопролития и разорения и сомнения , терзавшие меня в начале иудейского

похода вернулись ко мне опять , но я не мог остановить ни ярость своих товарищей , ни пламя жилищ , ни гибель моих соплеменников. Судьба моей матери , моих братьев , затерявшихся в хаосе жестокости и насилия не давали мне покоя. Ее еще молодое лицо с глазами полными слез в тот последний день нашего прощания , оставшееся в моей памяти все ярче всплывало в моей голове . Мне представлялись картины их растерзанных погубленных в пепелищах тел . Все , что происходило со мной стало переломным открытием , спрятанного глубоко в моей душе состояния , не желающего напоминать мне о себе

долгое время. Я как будто переходил из одной моей жизни в другую , давно ожидающей своего времени . Куда

41

девались моя гордость за принадлежность к сияющей непобедимости имперского могущества , моя долголетняя убежденность в ее законности . Я стал понимать . что в прежней жизни было знойно и душно и одиноко , а сейчас меня обтекал . как вода , прохладный и упругий ветер просветления . Так , должно быть, чувствует себя стрела , наконец -то вылетевщая из лука .

– Что с тобой брат , ты замер , как будто увидел наконец Медузу Горгону , я услышал окрик моего центуриона . Вперед ! У нас еще полно работы до конца дня !

И он быстро распорядился отвести пленников в лагерь. Торопитесь ! За пленных мы получим заслуженное вознаграждение . И скорей возвращайтесь назад!

Мы продолжали идти в глубь этого ада . Городская дорога приближалась к широкой , когда-то грандиозной площади , на которой всегда было место тысячам , собравшимся на праздничные молитвы. Передо мной открылся Храм. Закопченный, от пожарищ и костров Храм, напоминал старого , брошенного всеми величественного , владыку ,на котором обветшала лорогая одежда с прогоревшими черными дырами . Памятные мне с детства стройностью в белом мраморе ионические колонны валялись обрушенные огненной артиллерией и таранами . Можно было лишь угадать следы эллинистического изящества в осколках колонных резных капителий и широких лестницах . Даже уже нереальная тишина мира не могла бы сохранить сейчас Храм после того огненные языки охватили его вершину. Даже , шедшие со мной легионеры из моей манипулы , оказавшись перед этим трагическим зрелищем остановились как и я , не отрывая взгляда. Неожиданно ко мне приблизился сгорбленный человек , одной рукой он коснулся рукава моей туники , другой приоткрыл лицо . Он возник как будто из под земли. Я едва узнал знахаря , спасавшего моих слонов несколько месцев назад , так он был измотан голодом и жизнью в этом ядовитом воздухе. Он вероятно еще не был убит , не растоптан только

42

благодаря белому колпаку лекарей на голове . Непостижимым образом противники с обоих сторон щадили их даже на поле боя. В окружающем нас грохоте и кричащем шуме его голос ,обращенный ко мне , казался шепотом . " -Римлянин , ты помнишь меня , ты помнишь своего учителя , Рабби ? Он ждет тебя . Следуй за мной . " Он уверенно направился в квартал незаметной улицы , огибающей Храм стороной . Не раздумывая , не размышляя о последствиях на глазах у моих солдат , я молча повернул за лекарем , переступая через мраморные осколки и деревянные пепельные головешки. А из– за сохранившихся стен Храма продолжали вылетать тучи стрел . Им навстречу обрушивались горящие снаряды римлян из передвижных катапульт . Подняв над головой щит я продолжал идти за гонцом. То один ,то другой факел падал и шипел у наших ног , Я слышал грозные крики из щелей и трещин . – Сейчас мы вас поджарим дети свиней, – в слепой злобе кричали укрывшиеся в зданиях и факелы полетели в обратную сторону.

"Наверное, у защитников города сейчас уж нет другого выхода, как только погибать в убежищах . . Внизу их ждет смерть от удушья. Тут же можно заживо сгореть!" – думал я .

Рассчитывать на пощаду осажденным не приходилось . Так или иначе иудеев ожидало неизбежное поражение . Только став плененными или мертвыми , они могли поубавить ярость солдат ворвавшихся в город!

Я вынужден был прибавить шаг , чтобы успеть за проводником . Когда мы вместе с ним прошли уже несколько кварталов , к моему удивлению , оказавшимися здесь безлюдными , я должен был признать только сейчас, что весь день с самого начала штурма цитадели , меня не оставляло какое-то странное , подсознательное ощущение . Все это время мне казалось . что где бы я не находился сегодня , кто-то неизменно преследует меня . И сейчас , какие-то внимательные глаза следят за нами двоими . Несколько раз я оглянулся, стараясь опознать , хотя бы

43

заметить случайного преследователя или врага . Однако за нами лежала абсолютно пустынная , брошенная людьми территория . В этой непривычной , незнакомой мне игре в прятки – меня наконец озарило . Мне пришла в голову простая мысль – что лишь один человек во всем полуразрушенном городе Иерусалиме мог преследовать меня , тайно следить за мной и моими подозрительными намерениями, желая причинить мне вред или отомстить мне за мое обвинительное выступление в трибунале. . Это мог быть только Луций Красс угрожавший мне разоблачением много лет назад в Македонском Легионе , на дакской границе.

Еще через сотню шагов старик – знахарь неожиданно дал мне знак , как будто он догадался о моем тревожном состоянии

чувств и мы ним тут-же нырнули в узкую , совершенно незаметную для прохожих дверь , скрытую густым кустарником мальвы . Через мгновенье мы оказались на каменной лестнице , освещенной редкими факелами , ведущей в подземелье. Стены здесь были уложены плитами из светлого мрамора , потолки поддерживались рядами колонн в резных капителиях . Я не представлял, что в подземельях крепости под выжженной солнцем землей Иерусалимской цитадели могут быть такие грандиозные сооружения . Мы шли не по заброшенным переходам катакомб , покрытых холодной мокрой глиной, похожим на могильники из загробной жизни . Это должно было быть подземным продолжением старинного дворца царя Ирода и Иерусалимского храма. Безмолвие и торжественность мраморных стен , истертых столетиями почему-то не рождало у меня любопытства , а напротив казалось мне знакомым , вернувшимся воспоминанием. Ощущение , как случается иногда, что я уже бывал здесь на покидало меня. Знахарь прибавил шаг и через минуту мы с ним стояли перед тяжелой , утопленной в арку дверью , за которой оказался молельный зал , заполненный множеством мужчин со следами ранений и кровавых ссадин на лицах . Никто из них не имел оружия , как будто они не пришли

44

оттуда , где шла беспощадная война . Они все стояли укрытые с головой в бело-голубые одеяния и слушали одного человека , читающего молитву скорбящих сирот – Кадиш-Атом. Это был мой Учитель , Рабби Элиазар .

Знахарь , войдя сразу , не замешкавшись приказал мне всзглядом сразу обернуться в то-же , что у всех белоголубое одеяние – Талис , поэтому никто не успел увидеть мою тунику римского легионера . Рабби постарел , годы не прошли мимо него , поседела его борода ,а голос его звучал громко и пронзительно , уходя в высоту залы :

– Ийтгадаль вейткидеш Шмераба !

– Веалта дивра хирух веямли Малхуте !

– Бехайехон уве уймейхон дехольвейт Ийсраэль ! Амен !

– Амен ! Повторяли за ним все находящиеся в зале , прочувственно и громко , как будто вкладывая в эти слова все силы своей души , прося того , к кому они обращены отменить вынесенный Иерусалиму тяжелый приговор .

Я бессознательно прикрыл глаза , молиться я уже наверно не умел , но неожиданно для меня какие-то слова слетали с моих губ , как тогда у моего отца .

" Баагала увизман карив веимру Шмаа Ийсраэль ! .

Свят Господь , благословивший воинство наше и наш Иерусалим !. Это отмеченное Богом место и кто придёт сюда не с добром, в поколениях будет проклят" слышалось мне то-ли из залы этого подземелья , то-ли из тумана далеких лет , где я стоял когда-то рядом с человеком , лицо которого было скрыто бородой и бело-голубым головным убором . . Только его глаза и губы , читающие молитву не истерлись из моей памяти. И ритм какого-то беззвучного тамбурина , невидимого , но осязаемого эфира качнул мои плечи , сначала легким колебанием , потом резче и настойчивей и звуки древней молитвы скорбящих всплывали и слышались мне еще слева и справа и впереди , Там волны бело-голубых талисов подхватывали этот ритм как и нарастающий многоголосый шепот уже не трепетный , а сильный и властный , сопровождаемый мощным голосом Хазена.

45

И воздух дрожал и колебался от пролившегося волнения и любви и причастности к божественному и бессмертному.

Меня позвали к Рабби , немедленно после завершения молитвы . Он, поседевший обнял меня , как своего сына . Пронзительные глаза светились , как в тот последний день

его прощания с отцом. Забыв о недозволенных легионеру жестах , я хотел удержать его руки , тем самым перейти наконец мост , много лет разделявший две мои жизни . Я был уверен , что -то очень важное должно произойти со мной теперь . Это будет пусть последним , но самым главным испытанием моего прошлого и будущего..

– Я знал , что ты придешь , мой мальчик . Выслушай меня . Никто не может осудить наше желание сбросить римское иго . Иудея не могла более терпеть жестокости и несправедливости прокураторов , бесконечно взаимающих , налоговую дань даже сверх установленную императором . Они сами стали назначать угодных им первосвящеников и оскверняли наш Храм языческими статуями. Мы зелоты-канаим возглавили иудейское восстание , мы даже сумели разбить сирийский легион Цестия Галла , но мы сделали много ошибок . Силы наши всегда были неравны . После той победы нам нужно было начать переговоры с римлянами , только капитуляция города могла спасти Храм . Однако уже поздно . В городе идёт резня!

Ничто не может остановить осквернение святая святых Храма! Я знаю , о чем ты хочешь меня спросить , о твоей матери и братьях . Я не могу утешить тебя . Дом , в котором жила твоя семья , как и все остальные жилища возле Иерусалимского Храма , превращены в пепельные развалины. Они все заплатили страшную цену за нашу гордыню .

– Обреченные вожди не хотели спасти город и Храм . Боюсь, что уже открылась картина празднующий пир чумы, легионеры в ярости и сжигают город , – добавил мне тихо Рабби.

Я прислушивался к словам Рабби и сердце мое разрывалось от горя и глубокого переживания беспомощности.

46

– Учитель , я смотрел на его утомленное лицо , я пришел чтобы выслушать тебя и выполнить любое поручение,

которую ты мне доверишь. Я не могу спасти оставленных погибнуть в разрушенных кварталах Иерусалима , не могу остановить легионеров полководца Тита , уже почувствовших вкус крови и добычи , то зачем они сюда пришли в эту крепость , как во многие другие в иных войнах . Но я могу отдать свою жизнь за осуществление любого твоего замысла , которую ты мне поручишь.

– Ты прав , никого уже не спасти там наверху . Все , кого не угнали в плен уже погибли или обречены погибнуть , как и этот город и вся Иудея. Мы только можем молиться , чтобы после разрушения римлянами Иерусалимского Храма и нашей страны пусть через много-много лет наш народ вернулся на эту землю и построил заново государство Иудеев.

Я позвал тебя в это подземелье , чтобы доверить тебе тайну и возложить на тебя важную миссию . Рабби показал мне на нишу , где стояли глинянные кувшины укрытые циновкми. Смотри , в этих старых кувшинах спрятана история Иудеи в рукописных свитках . Мы должны их сохранить для будущих поколений.

Не сохранится история – не будет народа . Только ты , настоящий римский легионер сможешь безопасно пройти все вражеские заслоны и посты .Только ты сможешь спасти эти рукописи и спрятать их далеко в пустыне , в недоступном месте , в пещерах возле Мертвого моря . Эта тайна и место захоронения свитков предназначена только для будуших иудеев . Когда ты выполнишь свою миссию , эта тайна должна умереть с теми , кто тебе помогал . Бог будет помнить их имена и мы тоже.

Я вернулся в гарнизон легиона попрощаться с Гаем Катоном . Он был несказанно рад нашей встрече.

– Тысяча демонов , я у же не надеялся увидеть тебя опять ,

мой друг , сколько наших солдат полегло в крепости . Я не хотел думать , что ты погиб . – Нет старина , у нас с тобой еще много походов впереди , тебе будет нелегко от меня

47

избавиться . Такая у легионеров судьба – не в этой битве она найдет нас , так в другой . Не хотелось мне огорчать старого вояку , сколько лет мы с ним прошли по одним дорогам , но я знал что эта самая судьба разлучит нас завтра и я никогда не вернусь в нашу когорту . Дальше мне с ним не по пути .

– Но должен тебе сказать мой друг Катон , я отписал у центуриона грамоту на отпуск в месяц – другой . Он еще дал мне несколькоо солдат для сопровождения в далекий путь . Собираюсь я о семье подумать , срок мой подошел .

Потороплюсь в Рим жену выбирать , меня уже ждут – весть гонцом получил . Я уже и подарки собрал . думаю к январским календам вернуться в гарнизон . Отметим тогда мы жертвами Венере и Весте и доброго вина не пожалеем.

– Не пожалеем ! Буду ждать тебя сынок назад целым и без ран . Вот и мне пора семью повидать . А своих детей больше всего . Завершим этот поход и я тоже пойду .

На этом мы обнялись и я ушел прочь . Навсегда.

Наступил день, когда к богатому каравану тяжело груженых верблюдов пристроился наш скромный караван осликов груженных циновками , в которых угадывались глиняные кувшины. Мы отдали хорошую цену за охрану, зная наперед, что возможно часть денег и разбойники получат . Караванщики не должны были знать , что мои спутники вооружены и могли бы дать отпор любому врагу.

На развилке к плодородной равнине и в пустынные горы, наши пути разошлись. Караван верблюдов стал спускаться в розовеющую долину, мы же углубились в голубые горы.

Пещер на пути встречалось немало, но все они были легко

доступны и могли стать прибежищем разбойников, зверей и мелких грызунов. Нам нужно было торопиться, чтобы в памяти бедуинов не остался странный караван в безлюдных горах. Наконец, у самого Мертвого моря мы нашли пещеры с входами на почти отвесной стене. Мы разведали их глубину и возможность

завалить вход обвалом , чтобы скрыть наш груз. Одна из пещер мне показалась самым недоступны и отталкивающим

48

укрытием на тысячу исторических лет вперед , так негостеприимно и опасно она выглядела. Пещера была похожа на развергнутую пасть с острыми зубами страшного дикого зверя . Только с ней можно было сравнить камни на дне пещеры и свисавшие с низкого, рваного свода острые, готовые сорваться уникальные обломки . Мы затаскивали циновки с кувшинами в глубь пещеры, ящерицами ползли между камней. В ближнем захоронении были небрежно спрятаны мало значащие , но таинственно выглядевшие на медных табличках карты кладов иудейского царя . Случайная находка карты кладов должна надолго затмить алчностью намерения и отвлечь искателей сокровищ. Потом на выходе мы устроили завал . Вряд-ли я сам нашел бы это место опять. Загадка Рабби осталась погребенной до лучших времен Иудейского государства . Я выполнил его наказ и сохранил его тайну надолго. Но больше всего меня переполняло чувство исполненного миссии , предначертанной лично мне неисповедимыми путями господними задолго до того , как я вернулся в Иудею .

Я неустанно повторял про себя : "– Не сохраниться история – не будет народа" .

Мы повернули в обратный путь и к утру были далеко от пещер . Осликов с нами не было уже . На конях нам , без каравана легко было уйти от любых разбойников э

Мои спутники знали, что в кувшинах не вино, но они не задавали в пути лишних вопросов. И я им был благодарен за это . Сейчас нас объединяла настоящая дружба, но в моей душе не было радости.

" – Ты должен остаться один. Тайна должна умереть с ними . Этого требует История" – слова Рабби не оставляли меня.

На частых стоянках у пастухов я покупал баранов и мы закатывали пиры, безмятежно отсыпались. Все щедро получили за свой опасный труд

С последней стоянки уже не было видно ни скал , ни Мертвого моря , вокруг была равнина . Мои товарищи

49

обсуждали прошедшие добрые времена и предстоящую встречу с детьми и женами

В какое-то мгновенье мы все одновременно увидели вдалеке , быстро приближающуюся к нам кавалькаду наездников , ярко освещенную лучами заходящего солнца. В своем стремительном движении , окруженным ореолом песчанной пыли с пустынной дороги , они не были похожи на мирных путников, избравших далекий путь . Было очевидно , что они приближались к цели своего назначения и этой целью были мы и намерения их были далеко не мирные , судя по оружию в их руках. Было уже поздно седлать лошадей и попытаться избежать столкновения . Поэтому нам только оставалось немедленно извлечь наши щиты и мечи , стать в боеую позицию и быть готовыми ко всему. Почему-то я опять вспомнил такое же нападение в пустыне на караван моего отца разбойниками , закончившееся трагически более двадцати лет назад . Вот только в этот раз нападающим придется столкнуться с опытными боевыми солдатами , для которых рукопашный бой это ежедневная работа.

Один из всадников летел прямо на меня , целя тяжелым копьем в грудь. Я застыл, притворяясь, что окаменел от ужаса, но

в последний момент метнулся в сторону, увернувшись от удара , рубанул тяжелым мечом по передним ногам лошади . Лошадь рванула поводья , метнулась с болезненным ржаньем вверх и упала на разбитые колени. Всадник еле успел спрыгуть с седла , чтобы не оказаться под крупом тяжелого коня.

И я тут-же узнал его . Это был тот-же самый Луций Красс, который то-ли как невидимый фантом , то-ли как реальный , пожизненный мой ненавистник преследовал меня с первого дня моего прибытия в Иудею.

– Сегодня ты у меня в руках , презренный иудей ! Ты не уйдешь живым на этот раз !

Я не знал , что отвечать этому человеку , К моему удивлению у меня не было ненависти к нему , которого пусть я знал двадцать и более лет , но никогда не обменялся

50

с ним даже одним словом. Я стоял напряженный , с мечом готовым легко пронзить его после падения с коня , больше , чем когда– либо.

– Что ты хочешь от меня ? Твоя жизнь проходит без меня и достаточно успешно . Я не стою на твоем пути !

Я тут-же услышал свист его меча возле моего виска , который непременно обрушился бы на мое плечо , если-бы мне не удалось присесть в этот миг.

Одновременно я видел , как мои соратники уже в рукопашной с атакующими, спешившимися с коней , заметив оплошность своего предводителя. Один из моих парней с мечом в левой , кинулся на противника с кинжалом , На его пути оказались сразу трое .Одолеть их ему было не под силу. Они его опрокинули наземь и тут старший из солдат , гигант – человек стал крошить их сзади . Двое уже упали с закатанными глазами.

А Луций продолжал наседать на меня , размахивая мечом и

не переставая жутко кричать . То-ли он хотел нагнать на меня страху, то-ли у него накопилось . что мне сказать.

– Ты будешь стоять у меня на пути , пока я не прикончу тебя , но до этого ты мне скажешь , где ты упрятал сокровища , что тебе дали вожаки мятежа . Теперь

полководец Тит уже знает , что ты не только предатель иудей , но и важная птица у них. Так бы римскому легионеру доверили бы эти богатства !

Ярость и сила Луция были так велики , что он ударом отбросил мой щит и дважды прошил мой бок мечом. Чудом я остался от страшной раны на ногах.

– " Я всегда ненавидел ваше иудейское отродье , еще в Риме , еще тогда. Я пришел к Иерусалим вас убивать " . Он продолжал кричать , тесня меня назад.

Мой товарищ , лежащий на земле , крутанулся всем телом и неожиданно рванул своего противника на себя , на выставленный кинжал . Это был второй мертвец. Теперь мы стояли лицом к лицу с врагами . Сейчас , мы все были уже не

51

перворядные, как всегда вместе в одних шеренгах , в доспехах и яркосверкающих шлемах римские воины . Мы защищали в эти минуты свои жизни друг от друга. У всех одежда и кожа были в крови . Лица тоже .Нападающие орудовали фальксами , как Сатурн своим страшным серпом.. Сейчас главное – выстоять. Прикрыться щитом, принимая удар, подсесть. Потом, выпрямляясь, работая всем телом, отвести руку со щитом в сторону и нанести колющий удар. Вновь прикрыться щитом. Как мы это делали сотни раз. Я слышу сквозь яростное рычанье рядом удар по щиту – летят осколки . Мой друг рядом не устоял, упал на колено . Второй удар его рассек . Развернувшись , держа меч двумя руками , я рубанул противника по правой руке , фонтаном брызнула кровь , рука отсечена выше локтя. Щит улетел в сторону . Это был Луций

беспомощный и открытый. Я чувствовал себя сейчас справедливым ,непобедимым и безжалостным. Тут-же всадил ему свой меч в живот глубоко по рукоять. Его глаза будто вылезли из орбит , он громко прорычал :

" Тебе не миновать распятия все равно " !

Под ногами скользкое от крови тело еще одного убитого . Свой , чужой ? Неведомо.

Нет . Это было тело моего друга .

Внезапно я осознал , что стало быстро темнеть . Неужели вечер ? Сколько уже это длится ? В следующий миг на меня бежали оставшиеся двое . Они уже были в шагах трех , двух , вот рядом . Разинутые криком рты. Я пытаюсь блокировать одного мечом , ощущаю только болью удар в бедро. Шаг вперед , колю . Он падает раскинув руки . У меня хватает лишь сил удержать меч в руках . Я больше не живу , подумал я , но почему-то продолжал стоять.. Это справа . А что слева ? Там мой соратник гигант , только что согнутый пополам от режущего удара в шею , восстал во весь рост и обрушил на второго и последнего страшный удар мечом . Хищный клюв его фалькса обошел щит , сорвал металлическую пластину лирики , вырвал кожу и распорол мышцы груди до сердца.

52

И тут сверкнула молния. Хлынул дождь, ледяной, пронизывающий. Налетевший ветер ударил в спину. В ослепительном холодном, неживом свете последнее , что я увидел был Иерусалимский храм в бледном . дрожащем утреннем свете и стена плача.