Текст книги "Е. П. Блаватская. История удивительной жизни"

Автор книги: Сильвия Крэнстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 10
Загадочные происшествия

Для Елены вся природа была полна загадочной, неизведанной жизни, – рассказывает Вера. – Она слышала голоса разных предметов и веществ, живых и мёртвых; и верила, что сознание есть не только у таинственных сил, которые она видела и слышала там, где другие могли разглядеть лишь пустое место, но и у неодушевлённых предметов, таких как галька, литейная форма и фосфоресцирующая гнилушка[94]94
  Sinnett А. P. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 35.


[Закрыть].

Вероятно, по причине этих убеждений Елену тянуло к 100-летнему старцу по прозвищу Бараний Буерак, который жил недалеко от Саратова. Поговаривали, что он святой, знахарь и целитель. Его жилище находилось в овраге в соседнем лесу. «Он знал всё о целительных свойствах трав и цветов, – рассказывает Вера, – о нём ходили слухи, будто он умеет предсказывать будущее». Личность Буерака обладала в глазах Елены «невообразимой притягательностью», продолжает Вера:

Она приходила к таинственному старцу, как только выдавалась возможность… Оказываясь там, она засыпала его вопросами и увлечённо слушала его разъяснения о том, как научиться понимать язык пчёл, птиц и животных… Он постоянно говорил нам о ней: «Маленькая барыня совсем не такая, как вы все. Великие события ожидают её в будущем. Жаль, мне не дожить до исполнения своих предсказаний о её судьбе; но все они свершатся!»[95]95
  Sinnett А. P. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 42–43.


[Закрыть].

Мудрая персона иного порядка, нежели Буерак, по-видимому, была заинтересована в благополучии Елены. «Из раннего детства у неё осталось воспоминание, – пишет Синнетт, – о видении степенного защитника, чей образ то и дело возникал в её воображении с самого нежного возраста. Этот защитник всегда был один и тот же, его черты не менялись; впоследствии она встретила его вживую, и он был ей так знаком, будто она знала его с детства»[96]96
  Sinnett А. P. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 47–48. Вахтмейстер К. Воспоминания о Е. П. Блаватской и «Тайной Доктрине». – Уитон: Theosophical Publishing House, 1976. – с. 56. Blavatsky H. P. The Letters of H. P. Blavatsky to A. P. Sinnett. – Лондон: T. Fisher Unwin Ltd., 1925. – с. 150.


[Закрыть].

Нет никаких свидетельств того, что Елена рассказывала своим родным об этом человеке. Однако Вера упоминает, что в детстве Елена говорила: «Мудрецы существовали во все времена, существуют они и в наши дни, но открываются лишь тем, кто достоин видеть и знать их, тем, кто поверит им, а не поднимет на смех»[97]97
  Sinnett А. P. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 42.


[Закрыть].

Возможно, именно так называемому защитнику она обязана своей неуязвимостью, если верить тому, что рассказал Синнетт о некоторых случаях из её жизни. Первое происшествие случилось с ней в фамильной галерее, где висели портреты её предков Долгоруких. Одна из картин возбуждала любопытство Елены. Она была занавешена и висела так высоко, что до неё нельзя было дотянуться. Родные не говорили, кто был на ней изображён, поэтому Елена однажды незаметно проникла в комнату, когда никого рядом не было. Далее со слов Синнетта:

Она придвинула к стене стол и ухитрилась водрузить на него ещё один небольшой столик, сверху которого поставила стул, и, наконец, взобралась на эту шаткую конструкцию. Едва доставая до картины, она опёрлась одной рукой о пыльную стену, а другой изловчилась отдёрнуть занавеску. Вид картины так впечатлил её, что она вздрогнула, и этого движения хватило для того, чтобы опрокинуть неустойчивое сооружение. Что случилось дальше, она не помнила. Она потеряла сознание в тот момент, когда пошатнулась и начала падать, а очнулась, лёжа на полу, совершенно невредимая. Столы и стул были на своих обычных местах, занавеска полностью закрывала портрет, и она могла бы подумать, что всё это ей приснилось, если бы не отпечаток её маленькой ладони, оставшийся на пыльной стене рядом с картиной[98]98
  Sinnett А. P. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 46–47.


[Закрыть].

В другой раз, рассказывает Синнетт, Елена чудом сохранила жизнь при не менее странных обстоятельствах: «Лошадь под ней понесла – она упала, и её нога запуталась в стремени. К тому времени, как лошадь остановилась, Елена могла бы быть мертва, если бы не таинственная сила, которая витала вокруг неё, не давая ей упасть наперекор гравитации».

Как отметил Синнетт в книге «Случаи из жизни мадам Блаватской»: «Если бы подобные удивительные истории были редкостью в жизни мадам Блаватской, я бы не стал включать их в её биографию. Однако, как вы сами убедитесь позже, они составляют основную часть того, что имеет рассказать о ней каждый человек, который когда-либо с ней соприкасался».

Что же касается странных происшествий, описанных в этой главе, то Е. П. Блаватскую явно не удовлетворяла отведённая ей роль участницы. Она хотела понимать их, как и свои растущие психические способности. Но откуда ей было взять книги на подобные темы? В письме к своему другу детства, князю Александру Дондукову-Корсакову, Блаватская упоминает библиотеку, которую её бабушка унаследовала от своего отца, князя Павла. В ней насчитывались сотни книг об алхимии, магии и других оккультных науках. «Все эти книги я прочитала с величайшим интересом ещё до того, как мне исполнилось 15… – пишет она. – Скоро ни Парацельс, ни Кунрат, ни К. Агриппа не смогут научить меня чему-то новому»[99]99
  Блаватская Е. П. Беседы с Блаватской. Под ред. C. Jinarajasa. Т. 2. – Адьяр: The Theosophical Publishing House, 1951. – с. 62–63.


[Закрыть]. Лишь годы спустя, во время путешествия на Восток, она отыскала более подробные ответы на интересующие её вопросы.

* * *

В этой главе встречаются слова маг, магия и оккультный. Следует пояснить, каким смыслом их наделяет Е. П. Блаватская в своих сочинениях. В Теософском словаре напротив слова маг приведены цитаты из её собственной книги «Разоблачённая Изида»:

Этот термин, некогда связанный со славой и отличием, со временем приобрёл искажённое значение, далёкое от первоначального. Когда-то он внушал почёт и уважение, обозначая человека знающего и мудрого. Теперь же он превратился в эпитет, описывающий мошенника и обманщика; другими словами, шарлатана или того, кто «продал душу дьяволу» применяет свои знания во зло, в низких и опасных целях – согласно учениям духовенства… Это слово производное от магх, мах или маха – что в переводе с санскрита означает «великий», то есть человек, обладающий эзотерическими знаниями.

Е. П. Блаватская добавляет, что в латыни есть слово Magi – «волхв», известное всем из истории рождения Христа, в которой три мудреца, или волхва, увидели Вифлеемскую звезду[100]100
  Блаватская Е. П. Теософский словарь, Лос-Анджелес: The Theosophy Company, 1930 (точная копия оригинального издания, впервые появившегося в Лондоне, 1892), с. 197. Блаватская Е. П. Разоблачённая Изида. Юбилейное изд., Т. 1. – Лос-Анджелес: The Theosophy Company, 1968. – с. 34.


[Закрыть].

Блаватская определяет белую или благотворную магию как «божественную магию, которой не свойственно себялюбие, жажда власти, почестей или наживы, которая используется только во благо всего мира в целом и своего ближнего в частности. Малейшая попытка использовать собственные сверхъестественные силы для удовлетворения своих желаний превращает их в чернокнижие или чёрную магию».

Термины белая и чёрная магия, разумеется, никак не связаны с цветом кожи. В статье Е. П. Блаватской «Практический оккультизм», напечатанной в теософском журнале «Люцифер» в 1888 г., говорится: «От одного лишь внутреннего побуждения зависит, станет применение сверхъестественных сил чёрной, опасной или же белой, благотворной магией».

В словаре сообщается, что слово оккультный происходит от латинского occultus – «скрытый». Блаватская утверждает, что истинный оккультизм нисколько не связан с оккультными искусствами, такими как алхимия, месмеризм и культивирование различных психических способностей. В Индии истинный оккультизм называется атма видья, что востоковеды переводят просто как «знание души» или «истинная мудрость». На самом деле значение этого термина гораздо глубже. Идущий по этой тропе становится обладателем «благотворных сил природы… не для себя, но для мира, в котором живёт. И лишь когда себялюбивое „я“ сводится к нулю, возможно единение с „высшим Я“… Тогда великолепный Авгоэйд, божественное Я, вибрирует в сознательной гармонии с обоими полюсами человеческой Сущности – с человеком очистившимся и вечно чистой душой» и становится «единым и неразделимым с Ним навсегда»[101]101
  Блаватская Е. П. Теософский словарь, 196–198, с. 238. Блаватская Е. П. Практический оккультизм, Lucifer, апрель 1888, с. 150–54. Оккультизм против оккультных искусств, май, 1888, с. 173–81.


[Закрыть].

Глава 11
Отъезд в Тифлис

1845 г. принёс семье Фадеевых немало волнений. Андрея Михайловича принуждали оставить должность губернатора Саратова. Дальнейшая его судьба была неясна. Несколько месяцев он провёл в Петербурге, ожидая перевода на новое место службы. Наконец к нему на помощь пришёл его давний друг, граф Воронцов, наместник на Кавказе, который предложил ему занять должность управляющего государственным имуществом на недавно отвоёванной у турков земле. За время службы на Кавказе Андрей Михайлович был несколько раз повышен в звании.

Переезд из любимой России в «варварскую Азию» оказался настоящей пыткой для семьи. К тому же ехать туда без вооружённого сопровождения было небезопасно. Сотня тысяч русских солдат были расквартированы на Кавказе, чтобы защищать границы и отражать набеги черкесских горцев на местное население[102]102
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 181–85.


[Закрыть]. Годы спустя дядя Елены Ростислав написал обзор «Шестьдесят лет Кавказской войны», ставший классическим источником сведений о конфликтах множества этнических и религиозных общностей, которые жили на этой экзотической субтропической территории с её пышной растительностью и величественными снежными вершинами. В своё время эти чудеса и остатки древней иранской мусульманской культуры привлекли таких видных деятелей культуры, как Пушкин, Толстой, Чехов и Чайковский[103]103
  Louis, The Complete Guide to the Soviet Union, с. 520.


[Закрыть].

Чета Фадеевых вместе с юной Надей первыми отбыли из Саратова, чтобы совершить все необходимые приготовления для приезда остальных. По мере того, как они приближались к Астрахани, толпы немецких иммигрантов, которые и спустя 10 лет помнили Андрея Михайловича за его честность и принципиальность, горячо приветствовали его каждый раз, как судно швартовалось к причалу, чтобы пополнить запасы топлива и провизии.

Спустя несколько недель путешествия по морю и суше они наконец прибыли в столицу Грузии, Тифлис, современный Тбилиси. Оставшимся дома пришлось немало поволноваться, ожидая вестей об их благополучном прибытии, ведь в то время письма могли идти месяцами.

Пройдёт почти год, прежде чем дети Елены Андреевны и их тётя Екатерина с мужем Юлием Витте и двумя сыновьями смогут воссоединиться с родными. Тем временем в их жизни тоже наблюдались большие перемены.

Лето и осень они провели на другом берегу Волги, где Юлий Витте управлял большим государственным хозяйством. Вера писала:

Что за зелёное, широкое раздолье, что за тишь да гладь да Божья благодать представилась нам, детям, непривычным к настоящей деревне, в этом степном заволжском просторе… Здесь не было ни гостей, ни шумного съезда наших подруг; ни фейерверков, ни акробатов, ни музыки, которыми нас баловали в последние годы пребываний наших на даче. К нам близко подступила простая сельская жизнь, с её работами, о которых мы и понятия иметь не могли. Лёля, увлекаясь своими фантазиями, внушила мне мысль, что мы теперь обратились в «совсем простых девочек», в племянниц «сельского фермера»; а дядя наш такой же простой фермер, как farmer Gray в английской повести этого имени.

Детей переполняла «простая, здоровая энергия» их новой жизни[104]104
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 1, гл. 28, 29, ч. 2, гл. 1, с. 2, 5.


[Закрыть].

С приходом зимы семья вернулась в Саратов, но не в поместье губернатора, а в крошечный домик с комнатками не больше чулана. Елена сокрушалась: «Вот она, настоящая бедность!» С щемящей тоской смотрели девочки на свой старый дом, который теперь занял новый губернатор[105]105
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 1, с. 54.


[Закрыть].

В мае 1847 г. пришло время уезжать в Тифлис. В своих мемуарах Вера живо и красочно описывает их путешествие, полное событий, и первые годы жизни на Кавказе[106]106
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, гл. 11.


[Закрыть].

Семья поселилась на окраине города в недавно выстроенном прекрасном дворце, который принадлежал коммерсанту из Армении. Через год они переехали в особняк, прежним владельцем которого был князь Чавчавадзе. В нём обе семьи – Фадеевы и Витте – прожили 20 лет и вернулись в Одессу уже после смерти Елены Павловны, Андрея Михайловича и Юлия Витте.

Летом улицы Тифлиса превращались в настоящее пекло, и все, кто мог, спасались от жары в горах. Поэтому за последующие годы дети Ганов со старшими родственниками объездили множество горных оздоровительных центров и минеральных источников, которыми славится Кавказ[107]107
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 190–93.


[Закрыть]. Вера рассказывает о том, как во время одной из поездок Елена, Надя, Екатерина и её муж едва избежали смерти: «ранним же летом снега на кавказских великанах начинают таять, сползают, тяжестью своей всё увлекая, заваливая пути и погребая под собою встречных путешественников. В то время перевал через горы был гибелью сотен людей». Семья своими глазами наблюдала сход лавины с пика Майорши, от которой они чудом спаслись: «По самой счастливой случайности, дядя Юлий Фёдорович, жалея измученных лошадей, едва втащивших экипажи на Кайшаурские высоты, приказал отдохнуть несколько минут возле духана. Пока вынесли ямщикам по стакану водки, прошло, быть может, минут 10, – и они-то и оказались спасительными: не пережди они их, весь поезд, как раз, попал бы под массу снега, и все скатились бы навеки в пропасть…»[108]108
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 277.


[Закрыть].

Глава 12
Прощание с детством

В возрасте 16 лет в жизни Елены Петровны, по-видимому, наступил переломный момент. С того времени, говорила она, «у меня всегда была вторая жизнь, таинственная, непостижимая даже для меня, до тех пор, пока я во второй раз не встретила моего ещё более таинственного индуса»[109]109
  Блаватская Е. П. Беседы с Блаватской. Т. 2. – Адьяр: The Theosophical Publishing House, 195. – с. 61.


[Закрыть]. До сих пор она вела активную общественную жизнь, полную танцев и балов[110]110
  Желиховская В. П. Как я была маленькой, с. 92. Моё отрочество, ч. 1, с. 76, 96.


[Закрыть]. Госпожа Ермолова, жена губернатора Тифлиса, в разговоре с подругой, Е. Ф. Писаревой, отзывалась о Елене как о «блестящей, но своенравной юной леди». Писарева добавила: «Те, кто был давно с ней знаком, вспоминали о ней с восторгом – непоколебимая, импульсивная, жизнерадостная, она так и сыпала колкими шутками и остроумными речами. Она обожала шутить, поддразнивать и создавать сумятицу»[111]111
  Писарева Е. Елена Петровна Блаватская. The Theosophist, январь 1913. – с. 500, 504.


[Закрыть]. Однако теперь Елена была сильнее, чем когда-либо, погружена в изучение мистических книг в библиотеке своего прадедушки. Как раз в это время она встретила того, с кем могла обсуждать подобные темы: князя Александра Голицына, старшего сына друга семьи Фадеевых, князя Владимира Сергеевича Голицына. По словам Веры, Александр был частым гостем в их доме. В одной из последних статей, «Русский путь к теософии», профессор Академии наук СССР Дмитрий Леонидович Спивак называет князя Александра «известным франкмасоном и мистиком». Через несколько месяцев князь уехал из Тифлиса, и неизвестно, довелось ли Е. П. Блаватской встретить его снова[112]112
  Блаватская Е. П. Собрание сочинений Е. П. Блаватской. Т. 1, с. 35. Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 271–72. A. L. Pogosky, Helena Petrovna Blavatsky: a Chapter out of Her Past, The Theosophist, июль 1913, с. 477. Ссылка.


[Закрыть].

Александр, несомненно, обладал богатым опытом в сферах, которые Елена страстно желала изучить. Он немало знал о святых местах в Греции, Египте, Иране и даже Индии. Неудивительно, что, обладая такими наклонностями, Елена тяготилась ограниченной жизнью и традиционными обязанностями, отведёнными женщинам в те времена. И вдруг случилось то, что, как могло показаться сперва, ещё сильнее ограничило её свободу.

Зимой 1848–1849 гг. Елена, 17 лет от роду, потрясла родных известием о своей помолвке. Ещё куда более удивительным оказался выбор мужа. Надя объяснила, как состоялась помолвка: «Однажды гувернантка сказала Елене, что ни один мужчина не согласится стать её мужем из-за её дурного характера. Она добавила с насмешкой, что даже старик, которого Елена считала уродливым и со смехом называла „беспёрым вороном“ – и тот не возьмёт её в жёны! Этого было достаточно: через три дня он уже просил её руки»[113]113
  Sinnett А. P. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 54.


[Закрыть].

Вскоре, испуганная тем, что натворила, Елена попыталась уговорить своих родственников воспрепятствовать браку. Они отказались, а бабушка Елена была слишком слаба, чтобы вмешаться[114]114
  Blavatsky H. P. The Letters of H. P. Blavatsky to A. P. Sinnett, с. 214, 217.


[Закрыть]. Тогда она попросила жениха отказаться от неё: «Вы совершите огромную ошибку, женившись на мне. Вам же прекрасно известно, что Вы годитесь мне в деды». Но её мольбы не были услышаны. В отчаянии Елена убежала из дома, но вернулась через несколько дней. Никто не знал, где она была всё это время, но её отсутствие дало повод для сплетен, и теперь её родственники сильнее прежнего хотели, чтобы она вышла замуж и остепенилась. Ко всеобщему удивлению, она больше не противилась браку. Как Елена впоследствии рассказала близким друзьям, её осенило, что, будучи замужем, она избавится от постоянного контроля, который был обычным делом для незамужних девушек из благородных семей того времени[115]115
  Желиховская В. П. Елена Петровна Блаватская. Lucifer, ноябрь 1894, с. 204. Радда-Бай. Биографический очерк. Загадочные племена на Голубых горах. – СПб.: В. И. Губинский, 1893. – с. 23.


[Закрыть].

Елена вышла замуж за Никифора Блаватского в маленьком городке близ Эривани (ныне Ереван) 7 июля 1849 г. незадолго до своего восемнадцатилетия[116]116
  Блаватская Е. П. Собрание сочинений Е. П. Блаватской, т. 1, с. 36.


[Закрыть]. Это было пышное празднество со множеством гостей из Тифлиса. К месту бракосочетания Никифора сопровождали 20 лихих курдских всадников, до которых дошла весть о том, что их бывший комендант собирается жениться[117]117
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 216.


[Закрыть].

Из воспоминаний Нади о дне свадьбы:

Её пытались вразумить беседами о торжественном бракосочетании, её будущих обязанностях перед новоиспечённым мужем и семейной жизни. Через несколько часов, стоя перед алтарём, она услышала обращённые к ней слова священника: «Ты должна почитать мужа своего и повиноваться ему». При звуке ненавистного ей слова «должна» её лицо вспыхнуло от гнева, а затем стало мертвенно бледным. Никто не услышал, как она процедила сквозь сжатые зубы: «Ничего я не должна»[118]118
  Sinnett А. Р. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 54–55.


[Закрыть].

Рассказ завершает Вера:

В тот же день после обеда молодые уехали в Даричичаг – горное местопребывание всех эриванских служащих в летнее время. На гору Безобдал, по которой круто извивалась дорога, они въехали верхом. Кроме их оригинального конвоя [Курдов], множество гостей, бывших на свадьбе… поехали провожать их. Въехав на первый уступ, все остановились, Лёля нам махала платком; курды приподняли свои мохнатые пики в знак прощания, некоторые выстрелили, и поезд скрылся.

Я горько заплакала. Особенной дружбы с сестрой у меня не было, – ей мешала разность лет и характеров наших, – но мы друг друга всегда горячо любили. Это была первая наша разлука, и разлука – печальная! Она клала… конец моему детству и отрочеству, конец всему, что было мне доныне близко, мило, что казалось неразрывным со мною[119]119
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 217.


[Закрыть].

Что до Елены, она думала, что навечно расстается со своей любимой семьёй. Она намеревалась в тот же день сбежать от Никифора и уехать из России через границу с Ираном. Очевидно, она подговорила одного из курдов помочь осуществить её планы, но вместо этого тот рассказал о них её мужу. С того дня она находилась под непрестанной охраной[120]120
  Sinnett А. Р. Incidents in the Life of Madame Blavatsky, с. 56–57.


[Закрыть].

Все три месяца совместной жизни между супругами шла непрекращающаяся война характеров. Никифор требовал от Елены исполнения супружеского долга, а она отказывалась. Первые два месяца они провели в Даричичаге («стране цветов»). В конце августа молодожёнов навестили старшие Фадеевы, Надя и Екатерина, после чего они вместе отправились в Эривань[121]121
  Желиховская В. П. Моё отрочество, ч. 2, с. 303.


[Закрыть]. Здесь Елена провела последний месяц со своим мужем, ныне губернатором региона. В связи с этой его почётной должностью они жили в сказочно прекрасном Сардарском дворце, бывшей резиденции турецких правителей.

На фоне окрестных пейзажей Эривани выделяется библейская гора Арарат. В сопровождении своего стража, курдского князя Сафара Али Бека – который, по словам Е. П. Блаватской, однажды спас ей жизнь, – Елена несколько раз верхом пересекала турецкую границу и огибала гору[122]122
  Blavatsky H. Р. Marvellous Spirit Manifestations, Daily Graphic, Нью-Йорк, 30 октября 1874, с. 873, H. P. Blavatsky Collected Writings, Т. 1, с. 32.


[Закрыть].

С течением времени отношения с Никифором всё ухудшались, и однажды в сентябре, ускользнув от охраны, Елена ускакала в Тифлис – рискованное путешествие для одинокой женщины в то неспокойное время. «Я укрылась у своей бабушки, – пишет она. – Я поклялась, что убью себя, если меня заставят вернуться»[123]123
  Блаватская Е. П. Беседы с Блаватской, Т. 2, с. 64.


[Закрыть].

От Елены Петровны Синнетт узнал, что «был созван семейный совет, который принял решение отослать непокорную невесту к отцу». Он обещал встретить дочь в Одессе, и она тотчас же отправилась в сопровождении лакея и горничной в порт Поти, откуда пароход должен был доставить её к отцу. Однако, по словам Синнетта:

Её отчаянная жажда приключений вкупе с подозрением, что отец может попытаться восстановить неудавшийся брак дочери, заставили её внести свои корректировки в планы родственников. Во время поездки по Грузии Елена подстроила несколько сложностей… из-за которых она и её сопровождающие опоздали на пароход в Поти. В порту стояло маленькое английское судно. Госпожа Блаватская поднялась на борт – по её словам, судно называлось «Коммодор» – и убедила шкипера помочь ей за щедрое вознаграждение.

«Коммодор» сперва направлялся в Керчь, затем в Таганрог на Азовском море, и, наконец, в Константинополь. Госпожа Блаватская взяла билеты для себя и своих слуг, якобы до Керчи. По прибытии в порт она отправила слуг на берег, чтобы они нашли комнаты и подготовили их для неё к завтрашнему утру. А ночью, освободившись от последних уз, связывающих её с прошлой жизнью, она уплыла на «Коммодоре».

Это короткое путешествие оказалось богатым на приключения.

Во время проверки «Коммодора» береговой охраной в Таганроге пришлось пойти на ухищрения, чтобы они не заподозрили присутствия лишнего человека на судне. Единственное укромное место – среди мешков с углём – пассажирка сочла непривлекательным, и там пришлось скрываться юнге, в то время как она, притворившись больной, притаилась на его койке. Далее, когда судно прибыло в Константинополь, возникли другие трудности, и ей пришлось спешно добираться до берега в каюке[124]124
  Небольшая плоскодонная лодка, которая используется на Босфоре.


[Закрыть] с молчаливого согласия стюарда, чтобы избежать преследования шкипера.

В Константинополе ей наконец улыбнулась судьба, и она столкнулась со знакомой из России, графиней К[иселёвой]. Они стали близки и вместе посетили Египет, Грецию и другие страны Восточной Европы.