Текст книги "Гнев ангелов"

Автор книги: Сидни Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

3

Имя Дженифер Паркер было во всех вечерних газетах, вернее, она была новостью номер один. История о том, как она передала мертвую канарейку главному свидетелю окружного прокурора, была сногсшибательной. По всем телевизионным каналам показывали фотографии Дженифер, покидающей кабинет судьи Уолдмана и выходящей из здания суда в осаде представителей прессы и публики.

Она не могла поверить, что приобрела такую пугающую известность. Ее со всех сторон атаковали теле– и радиорепортеры, газетные журналисты. Ей отчаянно хотелось укрыться от всех, но гордость не позволяла сделать это.

– Кто дал вам желтую канарейку, мисс Паркер?

– Вы были знакомы с Майклом Моретти?

– Вы знали, что ди Сильва собирался воспользоваться этим делом, чтобы попасть в губернаторскую резиденцию?

– Окружной прокурор сказал, что собирается лишить вас звания адвоката?

На все эти вопросы она отвечала одинаково сквозь сжатые зубы:

– Без комментариев.

В вечерних новостях, передаваемых Си-Би-Эс, ее назвали «нехорошая Паркер», девушка, которая пошла по плохому пути. Обозреватель Эй-Би-Эс обозвал ее «желтой канарейкой». Спортивный комментатор Эн-Би-Си сравнил ее с Роем Ригелсом, футболистом, который приземлил мяч за линией собственных ворот.

В ресторане «У Тони», которым владел Майкл Моретти, было торжество. В зале находилась дюжина мужчин, которые пили и веселились.

Майкл Моретти в одиночестве сидел за стойкой бара, в оазисе тишины, наблюдая за Дженифер Паркер на телевизионном экране. Он поднял свой стакан, приветствуя ее, и выпил.

Юристы повсюду обсуждали случай с Дженифер Паркер. Половина из них верила, что она подкуплена мафией, другая половина считала ее наивной простушкой. Но независимо от того, какой точки они придерживались, все сходились в одном – ее короткая карьера в качестве адвоката пришла к концу, продлившись ровно четыре часа.

Она родилась в Келсо, штат Вашингтон, в маленьком городке, основанном в 1847 году скучающим по родине шотландским фотографом, который назвал город в честь своего родного города в Шотландии.

Отец ее был адвокатом, вначале для деревообрабатывающих компаний, доминирующих в городе, затем – для рабочих лесопилок. Детские воспоминания Дженифер были наполнены радостью. Штат Вашингтон был сказочным местом для детей из-за обилия впечатляющих горных хребтов, озер и национальных парков. Там можно было кататься на лыжах и каноэ. А когда она подросла, то стала совершать восхождения на ледники и участвовать в туристических походах по местам с замечательными названиями, училась взбираться на вершину Реймера и кататься на лыжах на Тимберлин вместе с отцом. У него всегда было для нее время, в отличие от матери, красивой и нетерпеливой женщины, всегда занятой какими-то таинственными делами и редко бывающей дома. Дженифер восхищалась своим отцом. В жилах Эбнера Паркера смешалась английская и шотландская кровь. Он был среднего роста с черными волосами и зелено-голубыми глазами. В нем были сильно развиты чувства сострадания и справедливости. Часами сидел он с Дженифер, рассказывая ей о делах, которые он вел, и о проблемах, с которыми сталкивались люди, приходившие в его большую, но скромную контору. Лишь значительно позже она поняла, что он рассказывал ей все это не потому, что не с кем было поделиться.

После школы она торопилась в суд, чтобы увидеть отца за работой. Если в тот день суд не заседал, она просто крутилась в конторе, слушая как отец беседует с клиентами. Она никогда не говорила о том, что пойдет на юридический факультет. Это считалось в семье само собой разумеющимся. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, она во время летних каникул стала помогать отцу. Находясь в возрасте, когда другие девушки бегают на свидания, Дженифер погрузилась в изучение законов и завещаний.

Она нравилась ребятам, но редко выходила из дома. Когда отец интересовался причиной этого, она отвечала, что они все так молоды.

Она знала, что когда-нибудь выйдет замуж за юриста, такого, как ее отец.

В тот день, когда Дженифер исполнилось шестнадцать, ее мать уехала из города вместе с восемнадцатилетним сыном их ближайших соседей, после чего отец стал медленно умирать. Его сердце перестало биться через семь лет, но на самом деле умер он уже тогда, когда услышал новость о своей жене. Об этом знал весь город, и все симпатизировали ему, но это было еще хуже, поскольку Эбнер Паркер был гордым человеком. Тогда он начал пить. Дженифер делала все, что могла, чтобы утешить его, но все было бесполезно. Прошлого нельзя было вернуть.

На следующий год, когда пришло время поступать в колледж, она собиралась остаться с отцом, но тот не захотел и слышать об этом.

– Мы будем партнерами, Дженни, – сказал он. – Только ты поторопись и получи звание юриста.

После окончания колледжа она поступила в университет штата Вашингтон в Сиэтле, чтобы изучать юриспруденцию.

Во время первого года обучения, когда ее однокурсники по уши завязли в непроходимом болоте контрактов, исков, гражданского судопроизводства, уставах уголовного права, она чувствовала в них себя как дома. Она устроилась в общежитие и поступила на работу в университетскую библиотеку.

Сиэтл ей нравился. По воскресеньям она вместе со студентом-индейцем по имени Амини Уильямс и высокой ирландкой Коллинз каталась на лодке у Зеленого острова в центре города или ходили на гонки Золотого кубка на озере Вашингтон.

В Сиэтле было несколько клубов, из которых им больше всех нравился «Питерс Поп Дейк», где вместо столов были установлены деревянные чурбаки.

По вечерам они встречались в маленьком ресторанчике «Хасти-Тасти», где подавали самый вкусный в мире жареный картофель.

За ней ухлестывали двое ребят: молодой симпатичный студент-медик Ноа Ларкин и студент-юрист Бен Мунро. Время от времени она ходила на свидания к ним, но была слишком занята, чтобы думать о серьезном романе.

Погода была сырой, прохладной и ветряной, и казалось, что дождь моросит все время. У нее был зеленовато-голубой жакет, в потертой шерсти которого застревали капли дождя, что придавало ему изумрудный оттенок. Она ходила сквозь дождь, погруженная в свои тайные мысли, и не сознавала, что привлекает к себе внимание. В университете было четыре студенческих братства, и члены одного из них собирались на лужайке перед университетом, глазея на проходящих мимо девушек. Но в ней было нечто такое, что заставляло их чувствовать себя неловко. Это было какое-то особое ее качество, которое трудно было определить словами, чувство, что у нее уже было то, что они только еще ищут.

Каждое лето она ездила навещать отца. Он быстро старел. Дженифер никогда не видела его пьяным, но и трезвым его назвать было нельзя. Он укрылся в эмоциональной крепости и его уже ничего не могло тронуть.

Он умер, когда Дженифер была на последнем курсе. Город помнил его, и на его похоронах собралось больше сотни человек. Это были люди, которым он помог словом и делом и с которыми сдружился за эти годы. Дженифер горевала, укрывшись от всех. Она потеряла больше, чем отца, она потеряла учителя и руководителя.

После похорон она вернулась в Сиэтл, чтобы закончить учебу. Отец оставил ей около тысячи долларов, и нужно было решать, чем заняться в жизни. Она знала, что не сможет вернуться в Келсо и работать там юристом, потому что там она всегда будет маленькой девочкой, мать которой сбежала с подростком.

Благодаря отличной репутации в университете, Дженифер приглашалась на беседы с представителями ведущих юридических фирм и от некоторых она получила приглашения.

Уоррен Оукс, ее профессор уголовного права, сказал ей:

– Это подлинная награда, Дженифер. Женщине очень нелегко найти работу и попасть в хорошую юридическую фирму.

Она никак не могла решить, где же ей хотелось бы жить.

Незадолго до окончания учебы эта проблема была решена. Профессор попросил ее остаться после занятий.

– Я получил письмо от окружного прокурора Манхэттена, он просит порекомендовать самого яркого студента-выпускника в свой штат. Как вы на это смотрите?

– Нью-Йорк, да, сэр? – вылетело у изумленной Дженифер.

Она полетела в Нью-Йорк, сдала вступительный экзамен и вернулась в Келсо, чтобы закрыть контору отца. Это было тяжелым переживанием, наполненным воспоминаниями о прошлом. У нее было такое чувство, что она выросла в этой конторе.

Она продолжала работать в библиотеке, пока не пришло сообщение о результатах сдачи экзамена в нью-йоркскую адвокатуру. В тот же день пришло приглашение из конторы окружного прокурора. Через неделю она уехала на Восток.

Она нашла небольшую квартирку в конце Третьей авеню, на четвертом этаже, куда вела довольно крутая лестница. Упражнения мне не помешают, подумала она. Здесь не было гор, на которые можно было бы взбираться, и рек, чтобы кататься на лодке. В квартире была небольшая комната с диваном, который трансформировался в хромоногую кровать, и крошечная ванная, окошко в которой кто-то давным-давно закрасил черной краской. Обстановка выглядела так, как если бы она была пожертвована Армией Спасения.

Ничего, я не проживу здесь долго, думала она, это лишь временное пристанище, пока я не проявлю себя как адвокат.

Таковы были мечты, в действительности же, пробыв в Нью-Йорке менее семидесяти двух часов, она оказалась выброшенной из штата окружного прокурора и ее ожидала дисквалификация.

Она перестала читать газеты и журналы, смотреть телевизор, потому что куда бы она не повернулась, она всюду видела себя. Люди таращились на нее на улице, в автобусе, в магазинах. Она спряталась в своей крошечной квартирке, не отвечая на телефонные звонки и не открывая дверь, и думала уже о том, не собрать ли ей вещи и не вернуться ли в Вашингтон? Может быть, удастся получить работу в другой местности? Приходила мысль и о самоубийстве. Она проводила долгие часы, сочиняя письмо окружному прокурору Роберту ди Сильва. Половина писем была полна обвинений в бесчувственности и недостатке внимания, другая – униженных извинений и мольбы дать ей еще один шанс. Ни одно из писем отправлено не было.

Впервые в жизни ее охватило отчаяние. У нее не было здесь друзей, не с кем было поделиться своим горем. Она запиралась в квартире на целый день, а поздним вечером, выскользнув из дома, бродила по пустынным улицам города. Ночные бродяги никогда не заговаривали с ней, возможно, они видели отражение своего одиночества и отчаяния в ее глазах.

Снова и снова перед ней проходила сцена в суде, причем конец ее все время менялся.

…Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к ней. В руках у него был пакет.

– Мисс Паркер?

– Да.

– Шеф просил передать это Стела.

Дженифер холодно смотрит на него.

– Предъявите документы, пожалуйста!

Человек пугается и убегает…

…Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к ней. В руках у него пакет.

– Мисс Паркер?

– Да.

– Шеф просил вас передать это Стела.

Он передает ей пакет.

Она открывает его и видит мертвую канарейку.

– Вы арестованы…

…Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к ней. В руках он держит пакет.

Он проходит мимо нее к другому ассистенту и передает ему конверт.

Она могла переписывать эту сцену сколько хотела, но ничего не менялось. Одна глупая ошибка разрушила все! Но кто сказал, что все пропало? Пресса? Ди Сильва? Она еще не слышала о своей дисквалификации, и пока об этом не услышит, она остается адвокатом.

Многие фирмы предлагали мне работу, говорила она себе. Почувствовав надежду, она восстановила в памяти список этих фирм и стала их обзванивать. Никого из нужных ей людей не оказалось на месте и никто из них ей не перезвонил. Ей потребовалось четыре дня, чтобы понять, что она стала парией в среде юристов. Ажиотаж вокруг ее дела спал, но о нем не забыли. Она продолжала звонить возможным нанимателям, то отчаиваясь, то возмущаясь и отчаиваясь снова. Она постоянно думала о том, чем бы она могла заполнить свою жизнь. И снова и снова приходила к одному и тому же: единственное, чем она может заниматься – это юриспруденция. Она – юрист, и пока они ее не остановят, будет искать путь к своей профессии.

Она начала обходить юридические конторы Манхэттена. В приемной сообщала свое имя, желая попасть на прием к шефу. Но, как правило, ей отвечали, что свободных мест нет. И только однажды она была приглашена на собеседование, но во время его ее не покидало чувство, что сделано это было из чистого любопытства. Она была уродом, и им хотелось увидеть, что она из себя представляет.

К концу шестой недели у нее кончились деньги. Она хотела переехать на более дешевую квартиру, но таких не было. Она стала совмещать завтрак и ленч, а обедала в одной из забегаловок на углу, в которой пища была плохой, зато цены хорошими. Она открыла для себя заведения, где за умеренную цену получала одно блюдо, а к нему столько салата, сколько могла съесть, и столько пива, сколько могла выпить. Она ненавидела пиво, но оно заполняло желудок.

Покончив со списком крупных юридических фирм, она вооружилась списком фирм поменьше и стала звонить туда, но слава ее шла впереди и здесь.

Она получила множество предложений от заинтересованных мужчин, но среди них не было предложений работы. Состояние ее было близким к отчаянию.

Ладно, подумала она с вызовом, если никто не желает нанять меня, я открою свою собственную контору. Но где взять деньги? По меньшей мере, десять тысяч долларов. Они нужны, чтобы нанять помещение, секретаря, купить мебель и книги, а у нее не было даже и доллара.

В своих планах Дженифер рассчитывала на жалование в конторе окружного прокурора, но теперь об этом нечего было и думать. Не существовало для нее и выходного пособия, она не была уволена, ее просто вышвырнули вон. Нет, для нее не было возможности открыть собственную контору, пусть даже самую маленькую. Единственный возможный для нее путь – это разделять с кем-нибудь помещение.

Она купила «Нью-Йорк Таймс» и стала просматривать объявления. Лишь в самом низу страницы она натолкнулась на следующие строчки: «Профессионал готов разделить помещение с другим профессионалом, плата по договоренности».

Она вырвала клочок газеты и отправилась по указанному адресу. Это оказалось обветшалое здание в нижней части города, на Бродвее. Контора находилась на десятом этаже. Облупившаяся табличка гласила: «КЕННЕТ БЕЙЛИ первоклассные расследования» и ниже: «Агентство Фонда Рокфеллера». Она глубоко вздохнула и вошла. За дверью оказалось небольшое помещения без окон. В нем было три стола и несколько стульев, два из которых были заняты. За одним из столов, склонившись над бумагами, сидел пожилой лысый мужчина, за другим столом расположился молодой человек лет тридцати с небольшим. У него были голубые глаза и кирпичного цвета волосы. Кожа на лице была бледной и покрыта веснушками. Он был одет в джинсы и тенниску. На ногах – парусиновые туфли белого цвета, носок не было. Он говорил по телефону.

– Не беспокойтесь, миссис Дессер, два моих лучших оперативника работают по вашему делу. Мы вот-вот должны получить известия о вашем муже… Боюсь, что придется попросить вас о дополнительной сумме на текущие расходы… Нет, не нужно посылать почтой! Она работает ужасно. Я буду по соседству с вами сегодня вечером, заодно зайду к вам и заберу их.

Он положил трубку и, подняв глаза, увидел Дженифер. Он встал, улыбнулся и протянул крепкую ладонь.

– Я – Кеннет Бейли. Чем могу быть вам полезен?

Дженифер оглядела маленькую, душную комнатку и неуверенно произнесла:

– Я… я по вашему объявлению…

– О! – в его голубых глазах мелькнуло удивление.

Лысый мужчина уставился на нее.

– Это Отто Вензель. Он представляет Фонд Рокфеллера.

Дженифер кивнула.

– Хелло.

Она повернулась к Кеннету Бейли.

– А вы – «первоклассные расследования»?

– Точно. А ваша сфера?

– Моя? Я – адвокат.

Бейли скептически посмотрел на нее.

– И вы хотите устроить здесь контору?

Она еще раз обвела глазами мрачную комнату и представила себя в ней за пустующим столом между двумя мужчинами.

– Возможно, я посмотрю еще что-нибудь… Я не уверена…

– Вам нужно будет платить всего девяносто долларов в месяц.

– Я этого не смогу, – ответила она и повернулась к выходу.

– Эй, минутку…

Она остановилась. Кеннет Бейли потрогал рукой подбородок.

– Я пойду вам навстречу. Шестьдесят. Когда ваше дело пойдет, поговорим об увеличении.

Это была подходящая сделка. Она знала, что ей не найти другого места за такие деньги. С другой стороны, она не видела, каким образом можно будет привлечь клиентов в эту чертову дыру.

И еще кое о чем стоило подумать. У нее не было и шестидесяти долларов…

– Я согласна, – сказала она.

– И вы не пожалеете, – пообещал Бейли. – Когда вы собираетесь перевезти вещи?

– Они уже здесь.

Кеннет Бейли написал дверную табличку сам. На ней значилось:

ДЖЕНИФЕР ПАРКЕР

адвокат

Она смотрела на нее со смешанным чувством. Даже в минуты глубочайшей депрессии ей не приходило в голову, что ее имя будет значиться рядом с именем частного детектива и сборщика пожертвований. Вместе с тем, глядя на эти кривые буквы, она не могла сдержать чувства гордости. Она – адвокат! И табличка на двери подтверждала это.

Сейчас у нее была контора, не хватало только клиентов. Она уже не могла позволить себе даже самую дешевую столовую. Ее завтрак теперь состоял из поджаренного хлеба и кофе, который она подогревала на тарелке, поставив ее на горячую батарею в ванной. На обед она покупала хлеб и горячий картофельный салат.

Она появлялась за своим столом ровно в девять каждое утро, но делать было нечего, кроме как слушать разговоры, которые вели по телефону мужчины.

Кен Бейли, казалось, занимался в основном тем, что разыскивал сбежавших супругов и детей, и поначалу она была убеждена, что имеет дело с мошенником, который раздает обещания, собирая высокие авансы. Однако она быстро поняла, что Кен Бейли работает усердно и зачастую успешно. Он был незауряден и умен.

Отто Вензель являлся загадкой. Его телефон звонил постоянно. Он брал трубку, бормотал несколько невнятных слов, записывал что-то на клочке бумаги и исчезал на несколько часов.

Однажды, с любопытством взглянув на Дженифер, Бейли спросил:

– Как насчет клиентов?

– Кое-что наклеивается, – уклончиво ответила она.

Он кивнул.

– Не поддавайтесь им. Каждый может ошибиться.

Дженифер почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Несомненно, он знал о ней все. Он развернул большой сэндвич с ростбифом.

– Хотите?

– Спасибо, нет, – твердо ответила она. – Я никогда не ем ленч.

– О'кей.

Она смотрела, как он вонзил зубы в сочное мясо. Он увидел выражение ее лица и спросил.

– Вы уверены?

– Да, благодарю. У меня свидание.

Бейли следил, как она вышла из конторы, лицо его было задумчивым. Он гордился своей способностью читать в людских душах, но Дженифер Паркер озадачила его. Зная о ней из газет и телепередач, он был уверен, что кто-то заплатил ей, чтобы разрушить дело против Майкла Моретти. Но после встречи с ней его убежденность была поколеблена. Он был когда-то женат и, пройдя сквозь этот ад, ценил женщин невысоко.

Но что-то говорило ему, что она была не такой, как все. Она была красивой, умной и очень гордой. Боже, говорил он себе, не будь дураком. Одного убийства на твоей совести достаточно…

Хватит жалеть себя, думала Дженифер, но сделать это было трудно. Ее ресурсы уменьшились до восемнадцати долларов. Она снова стала обзванивать юридические конторы в алфавитном порядке, пытаясь найти работу. Она звонила из автоматов, так как не могла позволить, чтобы Кен Бейли и Отто Вензель слушали ее разговоры.

Результат был одним и тем же. Никто не собирался брать ее на работу. Она могла бы вернуться в Келсо и получить работу ассистента или секретарши у одного из друзей отца, но это было горьким поражением. Но другого пути пока не было. Ей придется вернуться домой неудачницей. Но сразу возникла проблема: где взять деньги на билет? Она посмотрела вечернюю «Нью-Йорк Пост» и нашла объявление желающего разделить расходы до Сиэтла. Там был указан номер телефона, и она позвонила по нему. Но абонент молчал, и она решила позвонить еще раз утром.

На следующее утро она вошла в свою контору в последний раз.

Вензеля не было, но Кен Бейли был на месте, как обычно, у телефона. На нем были голубые джинсы и кашемировый свитер с вырезом.

– Я нашел вашу жену, – говорил он, – но проблема состоит в том, что она не хочет возвращаться домой, насколько мне известно. Кто может понять женщин?.. О'кей. Я скажу вам, где она находится, и вы можете попытаться уговорить ее вернуться, – он дал адрес отеля в центре города. – Всего хорошего!

Он положил трубку и повернулся к Дженифер.

– Сегодня вы опоздали.

– Мистер Бейли, я боюсь, что мне придется уехать. Я вышлю вам плату за помещение, которую я вам должна, как только у меня будет возможность.

Он пристально посмотрел на нее. Она почувствовала неуютно под его изучающим взглядом.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Вы имеете в виду – возвратиться в Вашингтон?

Она кивнула.

– Прежде чем уехать, не сделаете ли вы мне небольшое одолжение? Один из моих друзей предложил мне доставить по адресам несколько служебных повесток, но у меня нет на это времени. Он оплатит двенадцать пятьдесят за каждую повестку плюс транспортные расходы. Не займетесь ли вы этим?

Часом позже она оказалась в шикарной адвокатской конторе «Пибоди и Пибоди». Именно в такой фирме она мечтала работать в качестве полноправного партнера, обладателя красивого и удобного кабинета.

Ее проводили в небольшую, заставленную комнату, где измотанная секретарша передала ей пачку повесток.

– Вот. Не забудьте регистрировать расходы на транспорт. У вас есть машина?

– Нет. Боюсь, что я…

– Ладно. Тогда записывайте расходы на транспорт.

– Хорошо.

Дженифер провела остаток дня, разнося под дождем повестки в Бронксе, Бруклине и Квинзе. К восьми часам вечера она заработала пятьдесят долларов.

Она возвратилась в свою крошечную квартирку озябшая и усталая, но она заработала деньги впервые с тех пор, как приехала в Нью-Йорк. И секретарша сказала, что в конторе еще осталось много повесток. Это была тяжелая и унизительная работа. Двери захлопывались перед ее лицом. Она слышала проклятия, угрозы и оскорбительные предложения. Перспектива повторения подобного завтра была ужасной, но пока она оставалась в Нью-Йорке, у нее была надежда на заработок, пусть даже весьма призрачная.

Она налила воду в ванну и, погружаясь в нее, испытала чувство блаженства. Лишь сейчас она поняла, как она устала. Казалось, у нее ныл каждый мускул. Она решила, что сейчас ей необходим хороший ужин для того, чтобы взбодриться. Нужно дать себе волю. Пусть это будет шикарный ресторан со скатертями и салфетками на столах. Будет играть мягкая музыка, а я закажу бокал белого вина и…

Ее мысли были прерваны звонком в дверь. Это был волшебный звук. У нее не было ни одного посетителя с тех пор, как она въехала сюда два месяца назад. Это могла быть сердитая домохозяйка, которой она задолжала за квартиру… Она лежала, не шевелясь, надеясь, что та уйдет. Но звонок зазвонил снова.

Преодолевая усталость, она вылезла из ванной, завернулась в полотенце и подошла к двери.

– Кто там?

Мужской голос с той стороны спросил:

– Мисс Паркер?

– Да.

– Меня зовут Адам Уорнер. Я адвокат.

Озадаченная Дженифер сняла цепочку с двери и приоткрыла ее. За дверью стоял высокий, широкоплечий блондин лет тридцати пяти. Серые глаза за очками смотрели на нее испытующе.

На нем был дорогой, безупречно сшитый костюм.

– Я могу войти? – спросил он.

Грабители не носят такие костюмы и шелковые галстуки, и у них не такие руки с наманикюренными ногтями.

– Одну минутку…

Она открыла дверь и, когда Адам Уорнер вошел, она посмотрела на свою квартиру его глазами и содрогнулась. Он производил впечатление человека, привыкшего к хорошим вещам.

– Чем могу быть полезна, мистер Уорнер?

Произнеся это, она вдруг осознала, зачем он здесь, и голос ее задрожал от волнения. Как бы ей хотелось, чтобы на ней был сейчас красивый халат, чтобы волосы были аккуратно причесаны, чтобы…

Он ответил:

– Мисс Паркер, я – член дисциплинарной комиссии нью-йоркской ассоциации адвокатов. Окружной прокурор Роберт ди Сильва и судья Лоуренс Уолдман потребовали от апелляционной комиссии нашей ассоциации начать дело о лишении вас адвокатского звания. Это объясняет причину моего визита к вам.