Текст книги "Синтез йоги"

Автор книги: Шри Ауробиндо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 72 страниц)

* * *

Величайшую доктрину духовного труда, когда-либо данную роду человеческому, наиболее совершенную систему Карма-Йоги, известную из прошлого, должно искать в Бхагават Гите. В этом знаменитом эпизоде Махабхараты сформулированы основные великие установки Карма-Йоги на все времена с несравненным мастерством и безошибочным видением подтвержденного опыта. Это верно, что здесь полностью разработан лишь путь, каким его видели древние; что же касается совершенного осуществления высшей тайны, то она не раскрыта, скорее на неё лишь намекают; ее скрывают, как несказуемую часть высшей мистерии. Существуют очевидные причины этой скрытности; ибо осуществление в любом случае есть дело [духовного] опыта, и никакая доктрина не может выразить его. Его невозможно описать так, чтобы оно могло быть действительно понято умом, который не имел светоносного, преображающего опыта. А для души, которая прошла через сияющие врата и пребывает в великолепии внутреннего света, всякое умственное или словесное описание в такой же мере бедно, как и излишне, неадекватно и неуместно. Все божественные совершенства мы вынуждены изображать, пользуясь неподходящими и вводящими в заблуждение терминами языка, который был выработан с целью соответствовать обычному опыту ментального человека; описанные этими терминами, божественные совершенства могут быть верно понятыми лишь теми, кто их уже знают, и зная, способны придать этим убогим внешним терминам измененный, внутренний и преображенный смысл. Как в самом начале подчеркивали Ведические Риши, слова высшей мудрости понятны лишь тем, кто уже мудр. Может показаться, что Гита, которая хранит молчание в своем таинственном окончании, остановилась недалеко от того решения, которого мы ищем; она медлит у границ высшего духовного ума и не пересекает их, чтобы войти в область великолепия сверхразумного Света. И все же ее секрет динамичного, а не только статического, тождества с внутренним Присутствием, ее высшее таинство полного подчинения Божественному Руководителю, Господу и Обитателю нашей природы есть ее главная тайна. Это подчинение есть необходимое средство сверхразумной перемены и лишь посредством сверхразумного изменения становится возможным это динамическое тождество.

Каковы же в таком случае установки Карма-Йоги, сформулированные Гитой? Её ключевой принцип, ее духовный метод может быть подытожен, как союз двух наибольших и высочайших состояний, или сил сознания – ровности и единства. Зерно ее метода – это неограниченное принятие Божественного в нашу жизнь, так же как и в наше внутреннее я, и в наш дух. Внутренний отказ от личного желания ведет к ровности, завершает наше тотальное подчинение Божественному, способствует приносящему нам единство освобождению от разъединяющего эго. Но это должно быть единство в динамичной силе, а не только в статичном покое или в бездеятельном блаженстве. Гита обещает нам свободу духа даже посреди трудов, и обладание всеми силами Природы, если мы принимаем подчинение всего нашего бытия тому, что выше отделяющего и ограничивающего эго. Она предлагает нам интегральную динамичную активность, основанную на недвижимой пассивности; самое широкое действие, какое только возможно, непреложно основанное на недвижимом покое, есть ее тайна, – свободное самовыражение, исходящее из верховного внутреннего молчания.

Все вещи есть единый и неделимый, вечный, трансцендентный и космический Брахман, который кажется разделенным в вещах и созданиях; но лишь только кажется, ибо в действительности Он всегда един и ровен во всех вещах и созданиях, а разделение – лишь поверхностный феномен. Пока мы живем в невежественном кажущемся, мы есть эго и подвластны Природе. Порабощенные видимостями, привязанные к двойственностям, принужденные метаться между добром и злом, грехом и добродетелью, горем и радостью, болью и удовольствием, счастливой и злой судьбой, успехом и неудачей, мы беспомощно следуем железному или золоченному железному ободу колеса Майи. В лучшем случае мы располагаем лишь убогой относительной свободой, которую невежественно зовем свободой воли. Но по своей сути она иллюзорна, поскольку она есть не что иное, как модификации Природы, выражающие себя через нашу личную волю; это сила Природы, овладевающая нами и неосознаваемая нами, определяющая, какова будет наша воля и как она будет проявляться. Природа, а не независимое эго, избирает, к какой цели мы будем стремиться, – либо посредством разумной воли, либо при помощи нерассуждающего побуждения, – в каждое мгновение нашего существования. Если же, напротив, мы живем в объединяющей реальности Брахмана, то в этом случае мы выходим за пределы эго и переступаем границы Природы. Ибо тогда мы возвращаемся к нашему истинному я и становимся духом; находясь в духе, мы выше побуждений Природы, выше ее модификаций и сил. Достигая совершенной ровности в душе, уме и сердце, мы реализуем наше истинное я единства, принадлежащее единству – единое со всеми существами, единое также с тем, что выражает себя в них и во всем, что мы видим и испытываем. Эта ровность и это единство суть необходимое двойное основание, которое мы должны заложить для божественного бытия, божественного сознания и божественного действия. Не будучи едины со всем, мы в духовном отношении не божественны. Не будучи ровными душой ко всем вещам, событиям и созданиям, мы не можем духовно видеть, не можем божественно знать, не можем быть божественно чуткими по отношению к другим. Верховная Сила, единый Вечный и Бесконечный, ровен ко всем вещам и всем существам, и поскольку он ровен к ним, он может действовать с абсолютной мудростью в согласии с истиной своих деяний и силы, и в соответствии с истиной каждой вещи и каждого создания.

Это также единственная истинная свобода, возможная для человека, – свобода, которой он не может иметь, пока не перерастет свою ментальную отделённость и не сделается сознательной душой в Природе. Единственная свободная воля во Вселенной есть единая божественная Воля, а Природа – исполнительница ее; ибо эта Воля есть владыка и создатель всех остальных воль. Свободная воля человека может быть в некотором смысле реальностью, но подобно всем вещам, относящимся к формам Природы, она лишь относительно реальна. Ум скачет в водовороте природных сил, балансирует, стараясь удержать равновесие, между несколькими возможностями, склоняется к той или другой стороне, принимает решение и имеет ощущение выбора: но он не видит, он даже смутно не осознает кроющуюся за этим Силу, которая и определяет его выбор. Он не может увидеть ее, потому что эта Сила – нечто тотальное, и для наших глаз неразличимое. В лучшем случае ум может лишь различить, с некоторым приближением к ясности и точности, некоторые из запутанного многообразия частных решений, при помощи которых эта Сила достигает своих неисчислимых целей. Частичный сам по себе, ум едет лишь на части машины, оставаясь неосведомленным о девяти десятых ее движущих сил, содержащихся во Времени и окружении, неосведомленным о ее прошлом становлении и будущем развитии; но так как он едет на машине, то думает, что управляет ею. В некотором смысле, ум здесь играет определенную роль; ибо та отчетливая склонность ума, которую мы зовем нашей волей, то жесткое закрепление этой склонности, которое представляется нам свободным выбором, есть один из самых могущественных определяющих факторов природы; но он ни в коем случае не независимый и не единственный. За этим незначительным и вспомогательным действием человеческой воли стоит нечто безбрежное, могущественное и вечное, которое следит за направлением склонности и навязывает изменение воли. Существует совокупная Истина в Природе, более великая, нежели наш индивидуальный выбор. И в этой совокупной Истине, или даже вне ее и за ней, существует нечто, определяющее все следствия; его присутствие и скрытое знание постоянно поддерживает процессы Природы, динамическое, почти автоматическое восприятие правильных отношений, меняющихся или устойчивых необходимостей, неизбежных шагов развития. Существует скрытая божественная Воля, вечная и бесконечная, всеведущая и всемогущая, которая выражает себя как во всеобщности, так и в каждой отдельной из всех этих по видимости временных и конечных, бессознательных или полусознательных вещей. Это – Сила или Присутствие, подразумеваемое Гитой, когда она говорит о Господе, пребывающем в сердце каждого существа, который при помощи иллюзии Природы понуждает создания как бы оседлать некую машину.

Эта божественная Воля не есть чуждая нам Сила или Присутствие; она близка нам, и мы сами являемся ее частью; ибо ничто иное, как наше собственное высшее Я обладает ею и поддерживает ее. Но это не есть наша сознательная ментальная воля; она довольно часто отвергает то, что принимает наша сознательная воля, и принимает то, что наша сознательная воля отвергает. Ибо в то время, как это скрытое Единое знает все и всякое целое, а также каждую подробность, наш поверхностный ум знает лишь малую часть вещей. Наша ментальная воля сознательна, и то, что она знает, она знает лишь благодаря мысли; божественная Воля по отношению к нам сверхсознательна, поскольку она в своем существе сверхразумна, и она знает все, потому что она есть все. Наше высочайшее Я, которое обладает и содействует этой универсальной Силе, ни есть ни наше эго, ни наша личная Природа; это нечто трансцендентное и универсальное, по отношению к которому эти более мелкие вещи суть лишь пена и текучая поверхность. Если мы откажемся от своей сознательной воли и предоставим ей сделаться единой с волей Вечного, то тогда и только тогда мы достигнем истиной свободы; пребывая в Божественной свободе, мы не будем больше цепляться за эту закованную в кандалы так называемую «свободную волю», за эту свободу марионетки, – невежественную, относительную, иллюзорную, привязанную к заблуждениям собственных несовершенных жизненных побуждений и умственных представлений.

* * *

В нашем сознании должно быть твердо осознанно различие, главное различие между механической Природой и свободным Владыкой Природы, между Ишварой, или единой светоносной божественной Волей, и многочисленными исполнительными силами и формами вселенной.

Природа – не такая, какова она есть в своей божественной Истине, сознательная Сила Вечного, но такая, какой она кажется нам, в нашем Неведении – есть исполнительная Сила, механическая в своих действиях, у которой, в соответствии с нашим опытом относительно неё, отсутствует сознательный разум, хотя все ее деяния исполнены абсолютного разума. Не будучи властвующей сама по себе, она исполнена самосознательной Силы 10, которая располагает бесконечным господством и, благодаря этой Силе, приводящей ее в движение, она управляет всем и точно выполняет работу, предназначенную ей Ишварой. Не наслаждающаяся, но служащая предметом наслаждения, она несет в себе груз всех наслаждений. Природа как Пракрита есть инертно деятельная Сила, – ибо она вырабатывает действие, навязанное ей; но внутри нее обитает Единый, который знает, – некая Сущность пребывает там, которая осведомлена о всяком ее движении и процессе. Пракрити действует, заключая в себе знание, господство, блаженство Пуруши – Бытия, соединенного с нею или находящегося в ней; но она может разделять эти качества лишь посредством подчинения тому и отражения того, что ее наполняет. Пуруша обладает знанием, он неподвижен и неактивен; он содержит деятельность Пракрити в своем сознании и в своем знании, наслаждаясь ею. Он дает санкцию на труды Пракрити, и она вырабатывает то, что санкционировано им для его собственного наслаждения. Сам Пуруша не занимается осуществлением работ; он оказывает поддержку Пракрити в ее деятельности и предоставляет ей выражаться посредством энергии, движения и вырабатываемого ею результата того, что он осознает в своем знании. Это – различие, проводимое представителями Санкхъя; и хотя оно не представляет собою всю подлинную истину, ни в коем случае не является высшей истиной Пуруши или Пракрити, но все же это обоснованное и не допускающее исключений практическое знание, применимое для низшей полусферы существования.

Индивидуальная душа или воплощенное в форму сознательное существо может отождествлять себя или с этим наблюдающим Пурушей, или же с этой деятельной Пракрити. Если душа отождествляет себя с Пракрити, то она не господин, получающий наслаждение и обладающий знанием, но она лишь отражает модификации и действия Пракрити. Она обретает благодаря этому отождествлению то состояние подчинения и механического действия, которое характерно для Пракрити. И, даже, вследствие полного погружения в Пракрити, душа делается бессознательной или обладающей лишь подсознанием, спящей в воплощающих ее формах, как в земле или металле, или почти спящей, как в растительной жизни. В подобном бессознательном состоянии она подчинена доминированию Тамаса – принципа, силы, образа действий, характеризующегося качеством тьмы и инертности; Саттва и Раджас также присутствуют, но они скрыты плотным слоем Тамаса. Проникая в сферу своей собственной присущей ему природы сознания, но не будучи еще истинно сознательным, так как имеет место еще слишком большое преобладание Тамаса в его природе, воплощенное существо все больше и больше подчиняется Раджасу – принципу, силе, образу действий, характеризующемуся качествами активности и страсти, приводимыми в действие желанием и инстинктом. Тогда имеет место формирование и развитие животной природы, ограниченной в отношении сознания, рудиментарной в отношении интеллекта, раджасо-тамасической в отношении виталических привычек и импульсов. Продвигаясь еще дальше от великой Бессознательности к духовному состоянию, воплощенное существо высвобождает Саттву, образ действия света, и обретает относительную свободу, господство, знание и вместе с тем ограниченное и обусловленное чувство внутренней удовлетворенности и счастья. Человек, ментальное существо в физическом теле, должен обладать, но не обладает, за исключением немногих среди множества тел, содержащих в себе души, этой природой. Обычно он имеет в себе слишком много темной земной инертности и беспокойной невежественной животной жизненной силы, чтобы стать душой, принадлежащей свету и блаженству, или даже умом, обладающим гармонической волей и знанием. Именно здесь в человеке имеет место несовершенное, пока еще затрудненное и встречающее препятствие устремление к истинному образу Пуруши, свободного, господствующего, знающего и блаженного. Ибо все это – относительные формы в человеческой и земной практике, и ни одна из них не даёт своего единственного и абсолютного плода; все они перемешаны друг с другом, и нигде не существует чистого действия какой-либо из них. Ничто иное, как их запутанное и непостоянное взаимодействие определяет переживания эгоистического человеческого сознания, колеблющегося на изменчивых весах Природы.

Признаком погружения воплощенной души в Пракрити служит ограничение сознания в пределах эго. Явный знак этого ограниченного сознания можно увидеть в постоянной неровности ума и сердца, и в запутанном конфликте и дисгармонии, свойственным их различным реакциям на соприкосновение с жизненным опытом. Человеческие реакции постоянно колеблются между двойственностями, создаваемые подчинением души Природе и ее часто интенсивной, но узкой борьбой за власть и наслаждение – борьбой большей частью неэффективной. Душа вращается в нескончаемом круге соблазнительных и причиняющих страдание противоположностей – успеха и неудачи, счастливой и несчастливой судьбы, добра и зла, греха и добродетели, радости и горя, боли и наслаждения. Лишь когда, пробудясь от своего погружения в Пракрити, она осознает свое единство с Единым и свое единство со всеми существованиями, душа может стать свободной от этих вещей и выработать правильное отношение к обладающей исполнительной функцией мировой Природе. Тогда она становится индифферентной к низшим модификациям Природы, равнодушной к ее двойственностям, способной к власти и свободе; душа водружается над ней как возведенный на трон знающий и свидетель, исполненный мирного, интенсивного и неомраченного наслаждения своим собственным вечным существованием. Воплощенный дух продолжает проявлять свои силы в деятельности, но он более не вовлечен в неведение, больше не привязан к своим трудам; его действия больше не имеют следствий внутри него, но лишь следствия вовне, в Пракрити. Всё движение Природы становится для его опыта колебанием волн на поверхности, которые не вносят изменений в его собственный неизмеримый покой, в его широкое блаженство, в его безграничную всеобщую ровность или в его беспредельное Богосуществование 11.

* * *

Таковы условия наших усилий, и они указывают нам идеал, который может быть выражен в нижеследующих или в эквивалентных им формулах.

Жить в Боге, а не в эго; двигаться, имея широкую основу, не в пределах малого эгоистического сознания, но в сознании Всеобщей Души и Трансцендентного.

Быть совершенно ровным во всех событиях и по отношению ко всем существам; видеть и ощущать их, как единое с собою и единое с Божественным; ощущать все в себе и все в Боге; ощущать Бога во всем, и себя во всем.

Действовать в Боге, а не в эго. И при этом, во-первых, не избирать действие, исходя из личных нужд и мерок, но повинуясь велению живой высшей Истины, которая выше нас. Затем, как только мы в достаточной степени утвердимся в духовном сознании, не действовать более в соответствии с нашей отдельной волей и посредством отдельного собственного движения, но все больше и больше позволять действию происходить и развиваться под воздействием побуждения и руководства божественной Воли, которая превосходит нас. И наконец, высший результат, быть вознесенным в состояние тождественности в знании, силе, сознании, действии и радости существования с Божественной Шакти; ощущать динамичное движение, не подчиняющееся власти смертного желания, виталического инстинкта, побуждения или иллюзорной ментальной свободы воли, но просветленно постигаемое и выявляемое в бессмертном самовосторге и бесконечном самознании. Ибо это действие, которое приходит благодаря сознательному подчинению и слиянию естественного человека с божественным Я и с вечным Духом; именно Дух вечно превосходит эту мировую Природу и руководит ею.

* * *

Однако, посредством каких практических шагов самодисциплины мы можем приблизиться к этому достижению?

Исключение всякой эгоистической активности и устранение ее основы, эгоистического сознания, несомненно есть ключ к свершению, которого мы ищем. И поскольку на пути трудов именно действие есть тот узел, который нам прежде всего следует развязать, то мы должны постараться развязать его там, где он крепче всего завязан, – в желании и в эго; ибо в противном случае мы рассечем лишь отдельные нити, а не само сердце нашего рабства. Два узла нашего подчинения невежественной и раздробленной Природе – это желание и чувство эго. И из этих двоих желание изначально пребывает в области эмоций, ощущений и инстинктов, и оттуда воздействует на мысли и на волю; чувство эго, действительно, также живет в этих движениях, но оно пускает свои глубокие корни также в мыслящий ум и в его волю, именно там становясь полностью самосознающим. Это пара темных сил, принадлежащих преследующему нас мировому Невежеству, которое мы должны просветить и ликвидировать.

В сфере деятельности желание принимает многообразные формы, но наиболее могущественная из всех – это страстное желание или стремление виталического я к плодам своих трудов. Плод, которого мы жаждем, может быть вознаграждением в виде внутреннего наслаждения; это может быть осуществление некой излюбленной идеи или какого-либо взлелеянного желания, или удовлетворение эгоистических эмоций, либо гордость осуществления наших самых высоких надежд и амбиций. Либо это может быть внешняя награда, вознаграждение чисто материального свойства, – богатство, положение, слава, победа, благоприятная судьба или любое другое исполнение виталического или физического желания. Но все эти награды равным образом суть приманки, при помощи которых эгоизм владеет нами. Все эти виды удовлетворения постоянно вводят нас в заблуждение благодаря ощущению власти и идее свободы, в то время как в действительности нас запрягла и управляет нами или, оседлав, плетью погоняет нас некая грубая или утонченная, благодарная или низкая форма слепого Желания, которое движет миром. Поэтому первое правило деятельности, сформулированное Гитой, это делать работу, которая должна быть сделана, без желания получить плоды своего труда, niskama karma.

Это правило на вид очень просто, и тем не менее, сколь трудно его выполнять, соблюдая при этом нечто похожее на абсолютную искренность и дающую освобождение полноту! Большей частью в нашей деятельности мы придерживаемся этого принципа в очень незначительной степени, если вообще придерживаемся, а в случае его применения большей частью используем его, как своего рода противовес обычному принципу желания и для того, чтобы умерить чрезмерное воздействие этого тиранического импульса. В лучшем случае, мы бываем удовлетворены, если нам удается достичь некоего смягченного и дисциплинированного эгоизма, не слишком шокирующего наше моральное чувство, не слишком грубо ущемляющего других. И нашей частичной самодисциплине мы придаем разные названия и формы; практикой мы приучаем себя к чувству долга, к непоколебимой верности принципам, к стоической стойкости или религиозному смирению, спокойному или экстатическому повиновению Божьей воле. Но все это не то, что имеет в виду Гита, хотя эти вещи и полезны на своем месте; она нацеливает на нечто чистое, абсолютное, бескомпромиссное, на поворот, позицию, которая целиком изменяет положение души. Ее правило не сводится к контролю умом виталических побуждений, оно состоит в неодолимой недвижимости бессмертного духа.

Критерий, который она устанавливает, есть абсолютная ровность ума и сердца по отношению ко всем результатам, всем реакциям и всем событиям. Если счастливая и несчастливая судьба, уважение и оскорбление, слава и позор, победа и поражение, приятное и печальное событие оставляют нас не только непоколебимыми, но и не затронутыми, свободными в своих эмоциях, в нервных реакциях, в умственных воззрениях, если мы не отзываемся на какую бы то ни было ситуацию ни малейшим беспокойством и ни малейшей вибрацией в какой бы то ни было точке нашей природы, то это значит, что мы достигли абсолютного освобождения, о котором говорит Гита, но только в этом случае. Самая крошечная реакция служит доказательством того, что порядок несовершенен, и что некоторая часть нашего существа принимает неведение и привязанность в качестве своего закона и все еще цепляется за свою старую природу. В этом случае наше самозавоевание лишь частично завершено; оно все еще несовершенное или нереальное на некотором пространстве, в некоторой части или на мельчайшем участке территории нашей природы. И этот малейший камешек несовершенства может разрушить все здание достижения Йоги!

Существуют некоторые подобия ровности духа, которые не должны быть приняты за глубокую и безбрежную духовную ровность, которой учит Гита. Существует ровность разочарованного смирения, ровность гордости, ровность жесткости и безразличия: все эти виды ровности эгоистичны по своей природе. Они неизбежно приходят на протяжении садханы, но должны быть отвергнуты или преображены в подлинный покой. Существует также, на некотором более высоком уровне, ровность стоика, ровность благочестивого смирения или отрешенности святого, ровность состояния души, отстранившейся от мира и равнодушной к мирским делам. Эти виды ровности также недостаточны; они могут быть первыми приближениями, но самое большее, это лишь ранние фазы развития души, или несовершенные умственные приготовления к вступлению в сферу подлинного и абсолютного, самосуществующего широкого ровного духовного единства.

Ибо разумеется, столь огромный результат не может быть достигнут немедленно и без каких-либо предварительных стадий. Сначала мы должны научиться сносить удары, которые наносит нам мир, так, чтобы центральная часть нашего существа оставалась незатронутой и безмолвной, даже когда поверхностный ум, сердце или жизнь переживают сильнейшее потрясение; недвижимые там, на скале, лежащей в основании нашей жизни, мы должны отделить душу, бодрствующую позади или остающуюся неприкосновенной глубоко внутри нашего существа, от этих внешних действий нашей природы. В дальнейшем, по мере того, как мы будем распространять это спокойствие и непоколебимость обособленной души на все ее инструменты, постепенно будет становиться возможным излучать покой из сияющего центра, освещая более темные периферийные области. На протяжении этого процесса мы можем пользоваться преходящей помощью, которую нам предоставляют многочисленные второстепенные промежуточные фазы; определенный стоицизм, определенная философия спокойствия, определенная религиозная экзальтация могут помочь нам в некотором приближении к нашей цели, либо мы можем привлечь к делу даже менее сильные и высокие, но все же полезные энергии нашей ментальной природы. В конечном счете мы должны либо отказаться от них, либо преобразить их, и вместо всего этого достичь полной ровности, совершенного самосуществующего внутреннего покоя и даже, если мы на это способны, полного, неприступного, самоуравновешенного и спонтанного блаженства во всех наших членах.

Но как мы тогда вообще будем продолжать действовать? Ибо обычно человек действует потому, что он имеет желание или ощущает умственную, виталическую или физическую нужду или необходимость; им движут потребности тела, страстное желание богатства, почестей или славы, либо стремление к личному удовлетворению ума или сердца, либо это стремление к власти или наслаждению. Или им завладевает и толкает его к действию нравственная потребность или, по крайней мере, потребность или желание добиться, чтобы его идеи, или его идеалы, или его воля, или его партия, или его страна, или его боги господствовали в мире. Если ни одно из этих желаний, или какое-либо другое желание, не будет движущей пружиной наших действий, то может показаться, будто всякая побудительная или движущая сила при этом устраняются, а сама деятельность должна неизбежным образом прекратиться. Гита возражает на это, говоря о третьей великой тайне Божественной жизни. Всякая деятельность должна осуществляться во все более и более Богонаправленном и, в конце концов, Богообладаемом сознании; наши труды должны быть жертвой, приносимой Божественному, и в конечном счете отдача всего нашего существа, нашего ума, воли, сердца, чувств, жизни и тела Единому должна сделать любовь к Богу и служение Богу нашим единственным побуждением. Это преобразование побудительной силы и самого характера трудов есть, в действительности, господствующая идея Гиты; это основа ее уникального синтеза трудов, любви и знания. В конце не желание, а сознательно ощущаемая воля Вечного остается единственным фактором, побуждающим нас к деятельности, и единственным ее инициатором.

Ровность; отвержение всякого желания плодов нашего труда; деятельность, осуществляемая как жертва верховному Господу нашей природы и всей природы – вот три первых Богонаправленных приближения на пути Карма-Йоги, описанном в Гите.

10. Эта Сила есть сознательная божественная Шакти Ишвары, трансцендентная в вселенская Мать. (Прим. Шри Ауробиндо)

11. Для Карма-Йоги нет необходимости принять безоговорочно всю философию Гиты. Мы можем, если хотим, рассматривать ее, как изложение психологического опыта, полезного в качестве практической основы для Йоги; в этом качестве она вполне действенна и находится в полном согласии с высоким и широким опытом. По этой причине я решил изложить ее здесь, насколько это возможно, на языке современной мысли, опуская все, что принадлежит скорее метафизике, чем психологии. (Прим. Шри Ауробиндо)