Текст книги "Тяжелая вода"
Автор книги: Шломо Вульф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
"Поясните поподробнее. Этот ваш гений пытался мне растолковать, но я с трудом понимаю его английский. В чем, черт побери, его новая идея?" "Весь фокус в том, что ледокол..."
Дорогой господин Лукацкий! Разумеется, вас не существует и не может существовать в нашем израильском обществе, отличающемся нечеловеческой порядочностью. Все мы – люди высокой еврейской чести и просто неспособны на подлость. Ведь мы такие богобоязненные, что ну ни одной заповеди просто не способны нарушить, а у нас их целых десять. Но если бы вы и существовали, то, тем более,все, что тут сдуру наплел зловредный Шлема, злостная и неумная клевета на сияющую действительность. Ни одну ученую собаку никто так не опекал десятки лет, как вы своих репатриантов, дорогой Самуэль. И надо же, такое придумать – обокрал, подставил, сам подставился. Хорошо зная многие годы вам подобных, я возмущен "творчеством" Шломы Вульфа. Сам не знает, что он пишет. Вас он вообще выставил фраером. Да ни в жизнь вы бы никакому борзописцу из "русской" газеты не поверили бы и никакому Манго (которого, кстати, вообще не рождала на свет наша благословенная нация сроду, кого угодно, только не миллионера, способного поверить профессору Лукацкому, да еще с опорой на олимовскую идею) вы бы никогда от своего имени ничего не рекомендовали. Для этого же надо поверить черт знает кому! Сочинительство г-на Вульфа злобное, показывающее полную некомпетентность автора. Такое "произведение" неприятно держать в руках. Оно пропахло некомпетентностью, клеветой и откровенным хамством! Скорее всего, этот "совок" не желает разбираться с тем, что происходит вокруг и потому воспринимает происходящее с враждебностью, достойной другого применения. Какого, спросите вы? Мог бы, скажем, вступить в "Моледет"... И то лучше, чем поносить всех лучших из лучших, а-с-собака... И вы знаете, что он мне сказал, когда я ему все это устно и печатно высказал со свойственной нам с вами прямотой и тактичностью? Что даже если бы ни меня, ни вас, ни Бейцана не существовало, он бы в своем дурацком опусе "Тяжелая вода" ни словом, ни намеком не раскрыл бы гласно технологию доктора Гольфера, хотя итакого "доктора", к тому же, не могло существовать на свете... А если бы и существовало, то никакой, дажевиртуальный Манго ему бы и шекеля не дал, не то что доллара. Но вы только послушайте, чего он насочинял дальше!.. ВАШ ИСКРЕННЕ – САМ ЗНАЕТЕ КТО..
"То есть я могу рисковать на этот раз..." "Думаю, что без проигрыша Джосеф. Этот Гольфер действительно дал вам надежную идею. Простую и дешевую, как апельсин." "Хорошо, а как насчет прочей воды, кроме питьевой?" "Для того, чтобы компенсировть потерю стока с Голанских высот (435 миллионов кубометров в год) нам следовало бы отловить, растопить где-то и перевезти на танкерах в Израиль воду из 300 полуторамиллионных айсбергов, а для замены 650 миллионов кубометров, которые мы отдали палестинцам – еще из 450! Если миллиарды килокалорий, которые таяние пятидесяти бергов в год отнимет у атмосферы и прибрежных вод Азор, относительно быстро компенсируются мощными воздушными и морскими течениями в Атлантике, то те же операции с сотнями айсбергов Автономию просто заморозят! Но можно арендовать шотландские фиорды – loches – и делиться при этом водой с Англией. Так или иначе, все эти мероприятия не вернут нам того, что мы подарили арабам за мир, которым сейчас наслаждаемся..." "Этого уже не вернешь. Но какова себестоимость нефасованной воды? Насколько я конкурентоспособен на рынке поливной воды с фирмами, занятыми опреснением?" "То, что они сегодня производят, обходится им в два доллара на тонну, а нам при перевозке танкерами обойдется в 2,5, то есть почти то же самое, но без экологических потерь из-за сброса солевых отходов в море. К тому же, наша вода не только лучше опресненной, но и не уступает той, что везли из Турции на таких же танкерах втрое дешевле, не дороже доллара за тонну..." "...Пока турки не подняли цену на саму воду! А тут цену устанавливаем мы сами... В любом случае, мы сможемконкурировать на питьевом рынке за счет абсолютной чистоты и прочих уникальных качеств нашей воды, которые еще исследовать и исследовать биологам. В Европе и Канаде давно продают талую воду по цене полтора доллара за литр." "Ладно. Ледокол в пути?" "Он идет к вам со скоростью 18 узлов, имея на борту все необходимое. Док и завод строятся полным ходом." "Это означает, что при фиаско в этом случае я теряю еще больше..." "Я почти уверен, что мы и доставим айсберг на Азоры, произведем фасованную воду, и продадим ее. Хотя наши расходы вдесятеро выше, чем у конкурентов, с первого же берга мы получимвдвое больше, чем вложили во все предприятие." "Гольфер ведет себя прилично?" "Вполне. По-моему, он уже не тот." "Деньги меняют личность..."
***
Между тем, воду в Иерусалиме подавали по часам и такую мутную, что ее категорически запрещалось употреблять без кипячения не менее трех минут. Она пахла чем угодно, только не водой. Привычные фильтры быстро выходили из строя и не уничтожали запахов и привкуса. Цена на нее, между тем, подскочила втрое по сравнению с "военным временем". Дина пила чай из воды, доставленной ей по договору в баллонах "невиот" из гор Нафтали у Кирьят-Шмоне стоимостью уже не тридцать семь, а сто двадцать шекелей за бутыль и подсчитывала, сколько она тратит сегодня на воду. Яков, приняв довольно скудный и вонючий душ после работы, смотрел по телевизору передачу о грандиозном успехе Джосефа Манго по доставке айсберга в док на Азорах и о выходящем в Израиль первом судне с 1600 контейнерами на борту. Каждый контейнер, вмещающий 1200 баллонов по 23 литра чистейшей талой воды, специально обогащенной солями, был предназначен для того, чтобы напоить около шести тысяч человек в сутки из расчета пять литров на человека. Цена на талую воду была относительно низкой, а потому ее заказали более половины жителей севера. Одно судно способно было поитьХайфу в течение двух месяцев. Два следующих судна готовились выйти в море с заходом в Ашдод – для Большого Тель-Авива,одно для Иерусалима и еще одно, следующее через Суэцкий канал, для жителей юга страны. Система начала работать сразу с максимальным размахом. Одновременно шли айсберги и в Шотландию, где воду ждали контейнеровозы и танкеры.
С неменьшим размахом жила и семья Гольферов. Они расплатились, наконец, с банком Идуд, имеющим аппетит пираньи, и теперь из щедрот Манго готовились расплатиться с машкантой. Яков и Дина напряженно вглядывались в экран, где сладкоголосыйдоктор Самуэль Лукацкий скромно открещивался от похвал телеведущего. Он подчеркивал, что успех мероприятия по спасению Израиля от разразившегося мира вкупе с во-время подоспевшей засухой, вовсе не принадлежит только его личной творческой мысли. "А теперь мы спросим мнение доктора Менахима Каца, – счастливо улыбался ведущий. – Его знают сотни ученых и инженеров. От имени своей организации доктор Кац организовал ряд семинаров с привлечением ведущих специалистов разных министерств." "Наша цель, – честно смотрел в объектив Кац, – была привлечь ученых-репатриантов к решению сложнейшей задачи водоснабжения страны. Нам удалось получить фонды, позволившие создать широкую программу. Как только проект репатрианта признавался приоритетным, мы увеличивали его финансирование и..." "Вы имеете в виде и внедряемый проект? В нем что, тоже принимали участие ученые репатрианты?" "И в значительной мере. Среди прочих я могу назвать имена..., – последовал немалый список, – а также доктора Яакова Гольфера из Иерусалима, предложившего несколько оригинальных решений, на основании которых возможно получение международного патента..."
"Яша, – взволнованно сказала Дина. – Так что тебе сказал Манго?" "Ничего конкретного. Со мной давно говорят только его помощники. Дескать, босс занят." "А когда мы получим твои "great money" и перестанем, наконец, корячится?" "Не знаю. Об этом пока ни слова." "А адвокат, у которого вы подписывали контракт?" "Адвокат отсылает меня к Манго. Это, мол, не его дело..." "Яша, надо подвать в суд!.." "Ты что! Он мне пока регулярно переводит по три тысячи долларов в месяц..." "...из которых половину забирает мас ахнаса, как за вторую работу. И мы все переводим на погашение машканты..." "Если я начну с ним судиться... Подумай сама – судиться с Манго! Да он тут как рыба в воде, а я кто?.." "Так что же делать, Яшенька? Ведь они тебя фактически снова обокрали! Но на этот раз они украли миллионы..." "Что делать, если они просто неспособны мыслить иначе, как путем тотального стяжательства и обмана. Если есть возможность безнаказанно отнять хоть шекель... Не так ли вели себя все балабайты, с которыми мы вели дело до покупки квартиры. Но этот проиграет... Он потеряет больше, если не образумится, Диночка." "Господи, да что ты можешь сделать-то! О тебе так никто и не узнал. Назвал этот Кац тебя в числе прочих, как статиста. Ты, как и был, никто. Чем ты теперь можешь угрожать?"
"Я не стану ему угрожать... Я его просто разорю, как только мы выплатим машканту и станет ясно, что остальное он мне платить по договору не собирается. А дальше будем жить, как и жили. В конце концов должен же кто-то хоронить евреев в святую землю..." "Господи, сколько я об этом слышала... Знаешь что? Нам осталось всего ничего. Не жди, нападай на него, если действительно можешь. Заработаем как обычно. Рискни ради того, чтобы отплатить Манго за его "честность и щедрость". Только вот уму непостижимо, как можно отомстить такому монстру, да еще на вершине его могущества."
***
"Талая вода стоит два-три доллара на тонну, опресненная – чуть дешевле, а вода из Кинерета, когда он дает свои полмиллиарда кубометров в год, как и вода из заполненных подземных резервуаров– не более 0,5 доллара за тонну, так?" "Предположим.Но у нас нет сейчас этой воды. Половину ее мы подарили арабам, а вторая – просто высохла! – старый еврей в кипе по имени Мордехай Инат кутался в плед, хотя на дворе был апрель и почти жарко. – Всю зиму дождь только собирался или накрапывал. Мы не можем конкурировать с Манго и компаниями, привозящими воду из Турции. Нашу воду просто уже нельзя пить..." "А вы хотите конкурировать? – настойчиво продолжал Яков, оглядываясь на бледного Ефима. Тот ни слова не понимал по-английски и только моргал, переводя глаза с представителя госкомпании на преуспевшего, по олимовским понятиям, непредсказуемого доктора Гольфера, который зачем-то пришел к своему конкуренту с опаснейшим для Манго проектом. – Если да, то готовы ли вы выделить миллион долларов на эксперимент." "Злые языки говорят, – тихо сказал мар Инат, – что именно вы, доктор Гольфер, а совсем не научная команда Манго, являетесь автором проекта Исрайсберг. Если это так, то почему вы пришли ко мне?" "Потому, что если пройдет дождь, то Манго разорен. На кой дьявол его талая вода, если из крана идет то, что в бутылках называют минеральной?" "Не скажите! Тут врачи такие диффирамбы поют айсберговой воде... Думаю, что равноценную питьевую воду мы не скоро вернем на стол израильтян. Но у нас нет никакой воды. Не только в плавательных бассейнах, но и на полях. Да что там поля! Полы нечем помыть, постирать нечем. Не сливать же унитазы талой водой!" "Вернемся, однако, к предмету нашей беседы." "Вы правы... Так на что я должен дать вам миллион? И сколько миллионов мне вернется?" "Вернутся все, что вы потеряли, мар Инат. Доктор Котляр знает способ активизации атмосферной влаги." "Распылением солей? Уже пробовали, как и..." "Да не торопитесь вы так мне доказывать, пожалуйста, что это невозможно! С айсбергами мне еще и не так доказывали. Мы вам готовы кое-что продемонстрировать. А потом вернемся к миллиону."
***
"...рассматривать только как нарушение мирного договора, – разрывался каирский научный комментатор. – Израиль облучает чем-то со своих боевых самолетов и вертолетов проходящие над его территорией облака. На его территорию проливаются обильные ливни, в то время, как над соседними странами усиливается засуха! Атмосферный фронт после прохода над Израилем не содержит и унции влаги! Сионисты неисправимы. Не сумев победить нас силой оружия, они намерены удушить нас засухой!" "О каких воздушных потоках мы говорим? – поднял ладонь ведущий передачи. – О тех, что идут через Израиль с моря?.." "...И не доносят влагу до Иордании, Сирии и Ирака." "Евреи утверждают, что и до их экспериментов там былотак же сухо. Облака просто рассасывались над горами и пустынями..." "А теперь будет сухо всегда!" "Они кричат,что не властны над облаками, идущими в арабские страны из Турции или с Кавказа, да и с морясевернее и южнее Израиля, но вокруг, как и до их облучений, нет воды с небес..." "Вопреки договоренностям, сионисты не делятся полученной в результате искусственных ливней водой даже с Фалестыном. Арафат вынужден черпать воду из их подземных источников, за что они угрожают ему же войной, к которой наши братья давно готовы. После того, как произошло полное отделение Израиля от палестинских арабов, уровень жизни независимого Фалестына снизился, что вызывает справедливое возмущение всего арабского мира. Размежевание – расистская акция. Мы требуем открытой границы и свободного использования появившихся в результате сионисткой метеорологической агрессии общих водных ресурсов для нужд палестинских арабов." "Сионисты клеветнически утверждают, что Сирия, вопреки мирному договору, строит плотины на пути к Кинерету на своих Голанских высотах, чтобы не отдать Израилю свои средние 435 миллионов кубометров в год, которые им подарил Израиль в обмен на мир..." "Теперь это не поможет нашим сирийским братьям. На их Голаны при южном ветре теперь и капля не упадет, а сионисты со своей Галилеи уже спустили в свой пока Кинерет втрое больше годовой нормы "военного времени" – двести миллионов кубометров. А дожди все идут и идут! Им, собственно, даже поливное земледелие больше не нужно. И Кинерет больше не главный резервуар. За три месяца дождей Пригорный подземный бассейн почти полон." "Так или иначе, обращение нашего правительства к Лигу арабских стран, к Турции, Португалии и Великобритании нашло полное понимание. Еврейская наглость не осталась безнаказанной. Лиссабон уже отказал Исрайсбергу в базе на Азорах. Тают и те берги, что остановились в океане на пути к Англии. Израиль должен сделать выбор..."
***
"Это он, – стукнул кулаком по столу Манго. – Только что мне сообщили, что это именно Гольфер привел Котляра в Мекорот с его проектом." "Может быть он обижен?.."– осторожнопредположил неубиенный профессор Лукацкий. "Чего бы это он обиделся? – грохотал Манго. – Да порядочный человек, даже из чувства ответсвенности перед своим работодателем, не говоря о своей семье, должен был нас хотя бы предупредить... Имена и телефоны доступны! Тем более, что мы ему в общем и не отказали в его доле..." "Вы же сами сказали, что он и так на своем кладбище зарабатыывает достаточно, если разъезжает по заграницам с женой и что вы не намерены делиться прибылью со всяким..." "И кто-то – не ты ли, кстати? – тут же его об этом уведомил... В результате мы потеряли блестяще осуществленный проект, несем дикие, ни с чем не сравнимые убытки, а этот фантазер работает себе на квиюте в Мекорот, словно они его не выгонят оттуда точно так же, как его мог вытурить я." "Там это сделать посложнее. Гистадрут пока еще Гостадрут для этой категории работников." "Нет, ну какая типично "русская" "благодарность"! Высосать из меня кучу денег и так кинуть!.. П-подонок!.. Ведь он-то лучше всех на свете знает, что только с его подачи я и заварил эту кашу. Что только он, в конце концов, убедил меня в важности проекта! И когда я своими капиталами осуществил его идею, он предлагает гораздо лучшую. Почему он не привел Котляра ко мне? Почему не сказал, что в случае отлова атмосферной влаги, миллиардами тонн проносящейся над Израилем, только идиот может гоняться за айсбергами на другом конце света?" "Я думаю, – задумчиво сказал Лукацкий, – что Гольфер действительно недолго будет благоденствовать на квиюте." "Ты же только что сказал, что..." "Я не учел международное положение. Никто не позволит Израилю долго в одиночку пользоваться изобретением Котляра. В конце концов, как обычно, Израиль заставят отказаться от лишней дождевой воды. И нам вернут наши доки в Португалии и Англии. Еще не было случая, чтобы Израиль не подчинился воле мирового сообщества. Наши айсберги, собственно, никому никогда нужны не были." "Ничего подобного! Я веду переговоры с десятком компаний Северной Африки на поставку им талой воды. Я уже подумываю изменить символику моего концерна на Интерайсберг и отказаться от израильского гражданства. Будем возить воду в Алжир и Ливию, хоть к дьяволу, Так или иначе, юридически айсберги мои. Но уж тут пусть я хоть раз услышу об этом жиде Гольфере!.. Ты помнишь, как он со мной разговаривал до контракта?" "А со мной... Вообще, как с паршивой собакой. Хамло!"
***
Вместо Якова в могиле копался другой человек. Доктор Гольфер грустно смотрел, как давешняя семья кладет камешки на свежий плоский обелиск неведомого Семы. Похорошевшая и успокоившаяся вдова узнала Якова и тепло приветствовала бывшего могильщика удивительно яркой и какой-то не к месту задорной улыбкой. В мисраде кладбища в очередной раз пообещали ему работу, как только появится вакансия. Подставились-таки многоопытные Гольферы, клюнули на очередную приманку. И привыкали теперь жить на пособие по прожиточному минимуму. Благо хоть квартиру успели выкупить, а то бы вышвырнули их на улицу беспощадные судебные исполнители благодетеля-банка из его, банка, а вовсе не Гольферов (до Манго) квартиры. Яков помахал рукой семьенезадачливого Семы, застегнул молнию оранжевой куртки и заплюхал мокрыми туфлями по снежной жиже к выходу.
Опять сыпал мелкий снег и опять была засуха, но ИнтерайсбергДжосефа Манго заломил за талую воду Израилю такую цену, что дешевле было пить опресненную. Турецкий марш играл недолго. Новое руководство нашего дружественного соседа не стало ссориться с братьями по вере и отказало евреям в мусульманской воде. Арабский мир выражал возмущение, что Израиль не делится с независимым Фалестыном опресненной водой. Мировое сообщество поддерживало справедливые требования лауреата Нобелевской премии мира Арафата и обвиняло Израиль в расизме и эгоизме. Ливийцы и алжирцы поправляли здоровье талой водой. Жизнь шла по спирали...
