Текст книги "Знатная плутовка"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
39
Обстоятельства складывались так, что уже никто не сомневался в намерении англичан напасть на Новый Орлеан. Разумеется, о секретном документе, который Кристофер, рискуя жизнью, доставил из Англии, знал лишь узкий круг лиц. Однако возросшая активность англичан в заливе навевала мрачные предчувствия. Тот факт, что в далеком Генте начались мирные переговоры, не снимал напряжения. Было очевидно, что за столом переговоров Англии весьма пригодилась бы козырная карта, которой мог, стать захват Луизианы. О таких намерениях, уже не таясь, заявляли британские официальные лица.
Эндрю Джексон считал вторжение весьма вероятным. Он, однако, полагал, что англичане едва ли станут атаковать город непосредственно с побережья, а скорее всего предпримут попытку прорваться со стороны Мобила. Именно там были сосредоточены регулярные войска. В помощь им планировалось привлечь ополчение, однако невысокая боеспособность этих сил не позволяла питать иллюзий. Перевес явно был на стороне британского экспедиционного корпуса.
Так или иначе, город готовился к битве. Об этом и шла речь у Джесона с Кристофером, когда после плотного обеда они уединились в кабинете.
Николь с Кэтрин тем временем наслаждались обществом друг друга. Между ними сразу же завязалась дружба. Причиной тому, может быть, было то, что обе они были из Англии, а может, и то, что я та, и другая были замужем за энергичными, властными и самолюбивыми мужчинами. Николь поначалу чувствовала себя немного стесненно в компании женщины, которая была почти вдвое старше ее. Однако она быстро поняла, что за обликом светской дамы таится живая и непосредственная натура, способная иной раз поразить остроумием и оригинальностью суждений. Эта хрупкая женщина обладала большим влиянием на своего мужа, которое осуществляла мягко и ненавязчиво. Так, по крайней мере, говорила сама Кэтрин, делясь с Николь кое-какими женскими секретами. И Николь была готова ей поверить, глядя, какие отношения сложились у Джесона и Кэтрин. Как ей хотелось бы самой когда-нибудь стать Кристоферу такой же женой, какой была Кэтрин для своего делового и энергичного мужа!
После визита, когда они с Кристофером остались одни, Николь поинтересовалась:
– Что тебе поведал Джесон? Ты выглядишь таким озабоченным.
Кристофер лишь небрежно махнул рукой.
– Мы говорили о политике. Не надо тебе забивать этим твою прелестную головку. Николь надула губы.
– Ты говоришь со мной, как с дурочкой! Неужели тебе приятно иметь жену, которая ничего не понимает в твоих делах и нисколько не беспокоится о том, что заботит тебя?
Кристофер вздохнул. Разумеется, портрет бестолковой жены, нарисованный Николь, его не прельщал. Однако и делиться с нею серьезной информацией ему не хотелось. Как бы то ни было, в лояльности Николь – еще недавно британской подданной – он был не вполне уверен. Кроме того, ему просто не хотелось ее волновать, ибо надвигавшиеся события действительно внушали опасения. Тем не менее он решился и поделился с нею кое-какими соображениями о предстоящем вторжении.
Николь слушала его затаив дыхание. По ее лицу невозможно было понять, какие чувства она испытывает. Лишь когда он умолк, она встревоженно спросила;
– Значит, ты будешь сражаться? Кристофер кивнул.
– Боюсь, придется. А ты хотела бы, чтобы я в такой час сидел дома?
– Нет. Просто будь осторожен, – тихо сказала она.
Он улыбнулся.
– Когда дома меня ждет такая жена, я, конечно, не Полезу к черту в пекло.
Эти слова не успокоили ее, скорее наоборот. Конечно, не впервые Кристофер шел под пули. Но раньше она была рядом с ним. А теперь ему придется одному идти на поле боя, а ей – томиться в ожидании. Вдруг ей в голову пришла безумная мысль. Что, если снова переодеться мужчиной и последовать за ним? Нет, это невозможно. Если ее минует английская пуля, Кристофер сам оторвет ей голову, когда узнает!
Того, как она относится к предстоящей битве, Николь сама не могла понять. Ей было важно, чтобы Кристофер остался невредим, а в чьих руках окажется Новый Орлеан – англичан или американцев, – мало ее беспокоило. Чувствуя, что не может разделить патриотизм мужа, Николь с огорчением вздохнула. Она ненавидела эту войну, на которой ее мужу, быть может, предстояло сразиться с кем-то из ее прежних соседей и друзей.
Неудивительно, что в этой связи ей вспомнился Ален. Однако, задав Кристоферу вопрос о нем, Николь поняла, что до подлинной непринужденности в их отношениях еще далеко. Едва услышав имя Алена, Кристофер нахмурился, в его взгляде появились раздражение и подозрительность.
Третьего декабря генерал Джексон устроил смотр новоорлеанскому ополчению. Лицо его не выражало никаких чувств, когда перед ним нестройными рядами проходили кое-как вооруженные обыватели. Зрелище, сказать по совести, было жалкое.
Кристофер тоже присутствовал на смотре, и вид беспомощного «войска» привел его к убеждению, что необходимо снова связаться с Лафитом. Он посоветовался с Джесоном и постарался убедить его, что наилучший путь – устроить личную встречу Жана с генералом в обход Клайборна. После недолгих колебаний Джесон согласился.
Жан встретил Кристофера дружелюбно.
– Заходи, друг мой, – воскликнул он с улыбкой. – Я все думал, когда же ты появишься снова.
Кристофер уселся на предложенный ему стул и сразу перешел к делу.
– Думаю, ты понимаешь, зачем я явился?
– Кажется, понимаю. Американцам я наконец-то понадобился?
– Еще как, черт побери! – воскликнул Кристофер, забыв о всякой дипломатии. – Ты готов к ним присоединиться?
– Разумеется. А ты сомневался?
– Но полагаю, не безвозмездно? – спохватился Кристофер Лафит серьезно кивнул.
– Да. И я могу назвать свою цену. Я требую, чтобы мое имущество мне вернули, моих людей выпустили из-под стражи и впредь не чинили мне препятствий в моих делах.
– Не берусь гарантировать, что все твои условия будут приняты, – заявил Кристофер, – но я надеюсь, что, встретившись лично с генералом Джексоном, ты сам сумеешь все уладить.
Лафит удовлетворенно кивнул.
– Хорошо. Меня это устроит. Я слышал, что Джексон – человек рассудительный. Попробуем договориться.
Он оказался прав, положившись на здравый смысл, присущий генералу. Но, на беду, тактические выкладки Джексона оказались не на высоте. Отправив Паттерсона с небольшими силами на пяти вооруженных судах в разведку, он добился лишь того, что они были обезоружены превосходящими силами англичан. Захваченные суда теперь могли быть использованы неприятелем для организации десанта. Артиллерия была удалена настолько, что требовалось несколько дней для ее передислокации. В городе началась паника. 16 декабря Джексон ввел осадное положение.
Николь пребывала в смятении чувств. Она безумно боялась за Кристофера, хотя и понимала, что в создавшемся положении он не может позволить себе роль стороннего наблюдателя. Стараясь как-то отвлечься от одолевавшей ее тревоги, Николь пыталась найти себе любое занятие. 20 декабря состоялось секретное совещание, посвященное обороне города. Кристофер присутствовал на нем. Они договорились с Николь, что она отправится в ателье мадам Колетт, а он зайдет туда за нею, когда совещание закончится.
Совещание затянулось. Устав ждать, Николь попросила мадам Колетт сообщить ее мужу, что она отправилась домой. Едва она вышла за порог, как столкнулась с тем, кого меньше всего ожидала увидеть в этом месте в этот час. Молодой человек, случайно толкнувший ее, с поклоном извинился, но в тот же миг глаза его расширились от изумления и тревоги. Они с Николь узнали друг друга. Перед нею стоял Ален. На мгновение они будто окаменели.
– Ален, – чуть слышно прошептала Николь одними губами.
Он схватил ее за руку, опасливо огляделся и тихо проговорил:
– Мне надо сказать тебе кое-что. Есть поблизости какое-нибудь место, где мы могли бы уединиться?
Николь, еще не до конца осознав, что может означать его присутствие в городе накануне вторжения, неуверенно проговорила:
– Думаю, мадам позволит нам побеседовать в одной из примерочных.
Это было не совсем то, чего хотел Ален, но выбирать не приходилось. Он тоже еще не оправился от шока, возникшего при встрече. Насколько ему было известно, она должна была возвратиться в Англию, и увидеть ее на улице Нового Орлеана он никак не ожидал. Теперь ему было необходимо заручиться ее молчанием, дабы он мог беспрепятственно покинуть город и доставить своему командованию донесение о плачевном состоянии обороны Нового Орлеана.
Выполнять в городе шпионскую миссию Алену очень не хотелось, но, кроме него, послать было некого. Никто лучше него не ориентировался в этих краях. Правда, опасность разоблачения была велика. Оставалось только надеяться, что с людьми, знавшими его как английского шпиона, ему удастся избегнуть встречи Разумеется, встреча с Николь не входила в его планы, но, кажется, и не нарушала их. По своему опыту Ален знал, что на Николь можно положиться.
Но одного он не предусмотрел. В это самое время из-за угла вышел Кристофер, который наконец освободился и спешил на встречу с женой. Ее он увидел у дверей ателье, но окликать не стал: расстояние между ними было слишком велико. Тем более что представшая перед ним сцена лишила его дара речи. У него на глазах какой-то молодой человек пылко схватил Николь за руку и что-то ей заговорщически зашептал. Она кивнула, и оба они, опасливо оглядываясь, устремились в ателье. Тут Кристофер узнал этого человека. Не оставалось никаких сомнений, что перед ним Ален Баллард! Что, черт побери, ему надо в Новом Орлеане? Впрочем, это был излишний вопрос. Ответ на него был вполне ясен.
О Боже, его жена общается со шпионом! И это уже не в первый раз. Они давно нашли общий язык. Скорее всего эта мерзавка снабжала Балларда теми сведениями, которые так ловко выведывает у растяпы-мужа. Кристофер пришел в неописуемую ярость.
Первым его порывом было позвать стражу и выдать двух английских шпионов в момент их конспиративной встречи. Однако он тут же с горечью осознал, что не сделает этого. Николь, кем бы она ни была, принадлежала только ему. И он сам разберется с нею и с ее дружком!
Стараясь не выдать своих чувств, он вошел в ателье и с почти естественной улыбкой приветствовал мадам Колетт. Та смутилась. Крупная сумма, которую тайком передал ей Ален, должна была обеспечить секретность необычной встречи. Однако месье Саксон был постоянным и очень выгодным клиентом, терять которого не хотелось. Мадам срывающимся шепотом сообщила Кристоферу: ей очень неловко об этом говорить, но его жена уединилась с каким-то незнакомым молодым человеком в примерочной.
Никто не догадывался, какие чувства владели в этот момент Николь. Оправившись от изумления, она быстро сообразила, какая причина побудила ее друга в эту пору находиться в Новом Орлеане. Николь не хотела ему зла. Наоборот, всей душой она желала ему благополучно избегнуть подстерегавших его опасностей. Она, однако, понимала, что если Алену удастся передать английскому командованию донесение о боеспособности защитников города, то это скорее всего приведет к гибели многих людей, и прежде всего Кристофера. Николь не могла этого допустить. Но как удержать Алена? Краем глаза она увидела стоявший на подставке утюг. В ее голове возник безумный план. Что, если оглушить Алена, потом связать? С помощью мадам она запрет его в надежном месте, а когда опасность минует, отпустит с Богом. Словно невзначай Николь придвинулась к утюгу и стала небрежно поглаживать его ручку.
По иронии судьбы, в голове Алена зрел похожий план. Он рассчитывал связать Николь и поспешно покинуть город, пока она не будет обнаружена. Доверяться ей в нынешних обстоятельствах было бы слишком опасно.
Но ни тот ни другой не успели осуществить задуманное. Голос Кристофера, хотя и негромкий, но вполне различимый, послышался за стеной в двух шагах от них. Ален проворно вскочил и метнулся к боковой двери, надеясь спастись бегством. Николь замахнулась на него утюгом и нанесла размашистый удар, который, однако, не достиг цели. Запутавшись в собственных юбках, она оступилась и растянулась на полу, увлекая за собой Алена. В этом двусмысленном положении их и застал Кристофер, появившийся на пороге. Не помня себя от ярости, он набросился на Алена, стараясь дотянуться до горла и сдавить его стальными тисками. Еще минута, и он преуспел бы в своем намерении. Однако исход делу был положен расторопностью мадам Колетт. Заботясь о безопасности своего заведения, она поспешила на улицу и позвала один из патрулей, которые в последние дни во множестве пребывали на всех городских перекрестках.
В примерочной сразу стало тесно. Быстро придя в себя, Кристофер отбросил начавшего задыхаться Алена, поднялся и заявил патрульным:
– Этот человек – английский шпион. Я узнал его. Доставьте его к генералу и доложите, что я сегодня же дам объяснения.
Николь глядела широко раскрытыми глазами, как вооруженные люди поспешили исполнить распоряжение Кристофера. Ей еще не до конца был ясен смысл произошедшего.
– Я… – начала было она, обращаясь к мужу.
– Замолчи! – оборвал ее он. – Ни слова, пока мы не окажемся дома!
В отчаянии Николь последовала за ним. Неужели Кристофер мог подумать, будто у нее с Аденом состоялось свидание в ателье? Такая мысль казалась настолько абсурдной, что Николь с некоторым облегчением подумала: не может Кристофер быть так слеп!
Поэтому, когда они остались одни, она набралась смелости и спросила:
– В чем дело? Почему ты сердишься? Может быть, ты позволишь мне объяснить, что случилось?
– Не позволю! – со злостью выкрикнул он. – Я прекрасно знаю, что случилось! «И мне нет нужды выслушивать твою ложь!
Настала очередь Николь рассердиться.
– Тогда, может быть, и мне расскажешь? А то я, видно, чего-то не знаю или не понимаю.
– Изволь, – ледяным тоном произнес он. – Сегодня я, ни о чем не подозревая, шел по улице, рассчитывая встретить свою любимую жену. – Последние слова он произнес с издевательской иронией. – Тут мне представился случай наблюдать, как моя благоверная супруга милуется с каким-то незнакомцем. Этого им показалось недостаточно, и они прошмыгнули в ателье, дабы в уединении предаться своим утехам.
Более того, избранник моей супруги – не кто иной, как английский шпион. Признайся, ведь ради него ты проявляла такую трогательную заботу о моих делах?
Николь охватило такое отчаяние, что ни сил, ни желания бороться уже не осталось. Безжизненным голосом она произнесла:
– Мне нечего противопоставить твоему тупому ослеплению. Раз ты убедил себя в этой глупости, то с твоей стороны наиболее патриотично выдать меня военным властям. Пожалуйста, сообщи мне, когда ты собираешься это сделать, чтобы я могла собрать в тюрьму необходимые вещи.
Ее бессильная покорность поразила Кристофера. Нет, он не собирался выдавать ее! Но что он в самом деле намерен предпринять? В его голове вдруг зашевелились сомнения. Верит ли он сам в те обвинения, которые так жестоко ей бросил? Ведь если разобраться, ситуация совсем не однозначна. Вряд ли Николь назначила свидание в ателье, зная наверняка, что с минуты на минуту он должен там появиться, А в каком положении он ее застал? Тяжелый утюг в ее руке мало соответствовал антуражу любовной сцены. Может быть, Ален набросился на нее, а она пыталась защититься. Нет, все не так ясно. Почти извиняющимся тоном он заговорил:
– Послушай, Николь…
– Что? – недобро прищурилась она. – В твою безумную голову пришло еще какое-то обвинение?
– Нет, я просто хотел…
– А я больше ничего не хочу – выкрикнула она. – Ты злобный, тупой и подозрительный ревнивец, которого Господь послал мне в наказание за грехи моей матери. Я не желаю тебя больше видеть. Убирайся!
Он колебался. Но понимал, что на сей раз Николь так глубоко оскорблена, что не простит его. Молча он повернулся я вышел. В душе он корил себя за неразумие и беспочвенное озлобление. Но он постарается загладить свою вину. Она простит его, обязательно простит!
Однако последующие дни показали, что Николь не намерена его прощать. Их отношения практически сошли на нет. Николь категорически игнорировала его, не желала ни видеть его, ни говорить с ним.
Стремясь бежать из напряженной атмосферы собственного дома, Кристофер все свое время проводил с военными и ополченцами, готовившимися отразить нападение англичан. 23 декабря он был среди тех, кто окружал генерала Джексона, который созвал советников в отчаянной попытке выстроить план обороны. Неудачная разведка Паттерсона показала только, что англичане находятся неподалеку и располагают значительными силами. Собравшиеся озабоченно склонились над картой. В этот момент в дверях появился молодой офицер. Взволнованным голосом он сообщил, что британский экспедиционный корпус высадился в девяти милях от Нового Орлеана.
Генерал обвел суровым взглядом присутствующих и произнес:
– Господа! Враг у порога. Завтра нам предстоит сразиться с ним.
ЭПИЛОГ
Событие, произошедшее на следующий день близ Нового Орлеана, принадлежит истории. Эндрю Джексон одержал внушительную победу над англичанами. Несомненно, исход мог бы быть совсем иным, если б не Жан Лафит и его подкрепление.
Сражение под Новым Орлеаном фактически состояло из двух крупных схваток, в промежутке между которыми происходили спорадические столкновения. Потери англичан были чудовищны: всего за два часа они потеряли убитыми свыше двух тысяч человек, но так и не смогли взять земляных укреплений, воздвигнутых на их пути. Потери американцев составили всего семьдесят человек.
Англичане потеряли двух своих командиров – генерал-майора Сэмуэля Гиббса и генерал-майора сэра Эдварда Пакенхэма. Большинство младших офицеров и сержантов также полегли на поле битвы.
Неуверенная тактика и потеря связи между подразделениями обрекли англичан на поражение, которое было тем более невероятно, что все прочие условия складывались в их пользу: численно они превосходили противника втрое и были надежно прикрыты своим флотом. К тому же экспедиционному корпусу противостояло необученное, слабо вооруженное и разноязыкое войско, которое с трудом можно было назвать армией. Здесь были новоорлеанские креолы с допотопным оружием, извлеченным из домашних кладовых; кентуккийские охотники с длинноствольными ружьями; пастухи из прерий; свободные негры и мулаты, вооруженные ножами-мачете; добровольцы из Теннеси в домотканой одежде и даже небольшой отряд индейцев племени чоктау в боевой раскраске. Самой боеспособной единицей был отряд Лафита. И это войско сумело поставить на колени британского льва.
По злой иронии судьбы, кровопролитное сражение произошло уже после того, как 24 декабря 1814 года в Генте представители Великобритании и Соединенных Штатов скрепили своими подписями мирный договор. Известие о мире достигло берегов Америки в феврале, а к тому времени битва под Новым Орлеаном была уже свершившимся фактом.
Соединенные Штаты ратифицировали договор 16 февраля 1815 года. Как ни странно, текст соглашения не содержал даже намека на произвол британского флота в отношении американских судов, хотя именно это послужило в свое время поводом к войне.
Прочитав текст договора, Кристофер и Джесон лишь обменялись понимающими взглядами В конце концов, главное – это мир, а он был достигнут.
Вскоре после этой встречи Кристофер обнаружил, что долгожданный мир не принес покоя его душе. Теперь ему предстояло достичь мира в своем собственном доме, а эта задача представлялась почти неразрешимой. Почти три месяца они с Николь пребывали в состоянии глухой враждебности. Все его попытки примирения Николь встречала с отталкивающей холодностью, и Кристофер не находил ничего лучшего, как укрыться за маской безразличия.
Практически они жили раздельно, лишь для приличия появлялись в свете вместе. Дома их общение исчерпывалось лаконичными репликами, не говоря уже о полном отсутствии интимной близости.
Однажды, правда, произошло кое-что, что согрело сердце Николь и пробудило в нем надежду, что не все еще потеряно. Вскоре после сражения Кристофер организовал ей встречу с Аденом. Встреча была недолгой, и, глядя на Алена сквозь решетку, Николь с болью в сердце вспомнила о похожем эпизоде, имевшем место когда-то на острове Гранд Терра.
Встретившись взглядами, они не сразу нашли что сказать. Наконец Ален неловко усмехнулся:
– Выходит, что либо я никудышный шпион, либо твой муж послан мне неотвратимым возмездием.
Николь вздрогнула. Она понимала, что на сей раз в том, что Ален снова за решеткой, больше виновата она сама, нежели Кристофер.
– Ах, Ален, прости, что я не дала тебе бежать. Но я не могла допустить, чтобы из-за тебя жизнь моего мужа подверглась смертельной опасности. Пожалуйста, пойми меня!
Ален великодушно улыбнулся.
– Я понимаю, малышка. Я все понимаю. И хотя мне очень не хочется на виселицу, я тебя не виню. На глазах Николь выступили слезы.
– Я постараюсь помочь тебе. Может быть, тебя не повесят.
– Может быть. Но в любом случае моя судьба незавидна. Знаешь ли, шпионаж сильно отличается от геройской схватки на поле битвы. – В его голосе звучала нескрываемая горечь. – Может, тебе удастся упросить мужа, чтобы он похлопотал об облегчении моей участи. Я знаю, к его словам прислушиваются.
Николь вяло улыбнулась. Не надо было Алену знать об ее отношениях с мужем. Больше говорить им было не о чем, и, обменявшись крепким рукопожатием, они простились.
Николь так и не решилась обратиться к Кристоферу с просьбой за Алена. Она донимала, что муж его ненавидит. Однако при этом казалось еще более странным, что он решил устроить им встречу. Чего он добивался? Что они невольно подтвердят его подозрения? Или просто поступил так по доброте душевной. Кристофер добр? Нет, это немыслимо. Он не стоит не доверия, ни любви. Но неужели это конец? Неужели невозвратима та близость, наслаждаться которой им довелось всего несколько недель? Сердце Николь разрывалось от отчаяния.
Однажды мартовским днем Кристофер получил письмо от управляющего Бартеля. Тот писал, что начался весенний сев, все идет благополучно, до есть несколько вопросов, которые он хотел бы обсудить. Обычно в подобных случаях Кристофер вызывал управляющего в город, однако на этот раз сам решил отправиться в поместье и пожить там. Втайне он лелеял надежду, что в поместье Тибо, оставшись с Николь один на один, он сумеет восстановить нарушенные отношения.
Преисполненный воодушевления, он направился к Николь. Она встретила его с недоумением.
– В чем дело?
Кристофер усмехнулся.
– Как? Ты даже не поприветствуешь меня, дорогая жена? Не обнимешь, не прикоснешься?
– Если ты пришел надо мной усмехаться, то ступай прочь! – был ответ.
Кристофер покачал головой.
– Еще я хотел тебе кое-что сообщить, я только что был у Джесона и держал в руках текст мирного договора. Война окончена. Можешь успокоиться: твоего любезного Алена теперь не повесят.
Николь не смогла сдержать вздоха облегчения. Кристофер взглянул на нее почти неприязненно и сухо промолвил:
– На твоем месте я бы не торопился ликовать. Все равно ему придется предстать перед судом, и, по всей вероятности, он будет приговорен к многолетней каторге. Ей-Богу, смертная казнь была бы предпочтительнее.
Николь побледнела как полотно и, едва шевеля губами, спросила:
– А ты ничем не можешь ему помочь?
– С какой стати? – поморщился Кристофер. – Этот человек не сделал ничего, чтобы заслужить мою благосклонность. Может быть, если речь идет о тебе, все обстоит иначе.
– Да, – решительно произнесла Николь. – Ален спас мне жизнь. Однажды я купалась в лагуне на Бермудах, как вдруг появилась акула… – Николь нервно поежилась при воспоминании об этом ужасном дне. – Ален был в безопасности и вовсе не обязан выручать меня. Но он, рискуя своей жизнью, бросился мне на помощь. Если б он не оказался там или малодушно промедлил бы, меня бы сейчас здесь не было – для тебя я всегда осталась бы беднягой Ником, которого растерзала акула. Теперь ты понимаешь, почему ради Алена я готова на все? Пойми, идиот, – выкрикнула она, – это не любовь, это долг!
Кристофер замер, словно пораженный громом. Как слеп он был! Вместо того чтобы впадать в бешенство из-за явной привязанности Николь к Алену, ему следовало бы благодарить Бога за то, что Ален сумел ее выручить. Человеку, которого он считал своим соперником, он был, по сути, обязан тем, что Николь в конце концов оказалась его женой.
– Вероятно, мне следует что-то сделать для мистера Балларда, не так ли? – произнес он безжизненным голосом. – Получается, что я перед ним в долгу.
Николь озабоченно взглянула на него, не будучи уверена, как понимать его слова.
– Что ты собираешься делать?
– Поговорю с Джесоном. Может быть, он походатайствует перед губернатором. – Кристофер повернулся, чтобы уйти, но остановился в дверях. – Собственно, я зашел, чтобы сообщить: в конце недели мы уезжаем в поместье Тибо. Отдай распоряжение прислуге собрать все, что тебе необходимо.
Николь молча кивнула, не до конца осознав, радоваться или огорчаться этой новости. С одной стороны, сменить обстановку было бы неплохо, однако остаться вдвоем в поместье при так неблагоприятно сложившихся отношениях…
Кристофер сдержал свое слово. Он действительно просил Джесона за Алена, хотя и понимал, что от его просьбы мало что зависит. Ален был шпионом, и даже окончание войны не смягчало этого факта. Именно это и заявил Джесон в ответ на просьбу Кристофера. Он обещал похлопотать, но обнадеживать не стал.
И он оказался прав. Официально добиться смягчения участи Алена не представлялось возможным. Но Кристофер не привык отступать. Вскоре он посетил тюрьму и добился свидания с заключенным. Ален, правда, не понял, ради чего пожаловал Кристофер, который не столько беседовал с ним, сколько внимательно разглядывал устройство решеток и запоров. Алену, да и вообще никому, не было известно о тайной беседе, которую Кристофер имел с начальником караула и во время которой в карман офицера перекочевала изрядная сумма. На прощание Кристофер обронил фразу, над которой Ален еще долго мучительно раздумывал. Он сказал:
– Надеюсь, вы в самом деле так сообразительны, как мне кажется.
В тот день мадам и месье Саксон впервые за долгое время обедали вместе. Их разговор носил поверхностный характер, но все же это был разговор, а такого между ними тоже давно не было. Впрочем, напряжение разрядилось лишь внешне. Ничего не было решено. После обеда Кристофер торопливо «откланялся. По всей вероятности, вечер он собирался провести за карточным столом.
«Сидя одна в своей спальне, Николь грустно глядела в зеркало. Как же ей быть? Необходимо разрушить ту невидимую стену, что выросла между ними. Окинув оценивающим взглядом изящную фигуру, отражавшуюся в зеркале, Николь хитро улыбнулась. Конечно, это незамысловатое решение, однако ей следует заполучить Кристофера в свою постель. Уж тогда-то она без всяких слов докажет ему, сколь глупа их размолвка.
Но принять такое решение было проще, чем его осуществить. Опасаясь столкнуться с холодной отчужденностью, Николь несколько дней не предпринимала никаких шагов.
Ночь, предшествовавшая их отъезду в поместье, должна была стать решающей. В тот вечер Николь приняла ароматную ванну, облачилась в пикантное неглиже и с нетерпением ожидала возвращения домой Кристофера. Когда в соседней спальне раздались его шаги, сердце ее едва не выскочило из груди. Последний раз оглядев
себя в зеркале, она нерешительно двинулась к двери, разделявшей их спальни. Наверное, дверь по обыкновению заперта. Сейчас она постучит. Но как он к этому отнесется?
Едва она взялась за ручку, как дверь неожиданно раскрылась. На пороге стоял Кристофер. Казалось, он тоже пребывал в нерешительности и испытал явное облегчение, увидев ее перед собой.
– В твою постель или в мою? голосом спросил он. срывающимся Усилием воли Николь в последний момент сдержала радостный смех, готовый вырваться из груди. Она лишь улыбнулась и тихо произнесла:
– Лучше в твою. С моей связано много воспоминаний, а с твоей – никаких… пока.
В глазах Кристофера вспыхнула нежность, которую он так старательно скрывал в последние месяцы. Он крепко прижал Николь к себе и прошептал:
– У нас будет о чем вспомнить. Эту ночь ты запомнишь на всю жизнь.
И он сдержал свое слово. Эту ночь Николь запомнила на всю жизнь – долгую жизнь в любви и согласии. В том, что они снова вместе и телом и душой, больше не было никаких сомнений.
Сколько ей удалось проспать, Николь не помнила. Но когда Кристофер разбудил ее, заря еще едва занималась.
– Поднимайся! – прошептал он в темноте. – Нам до отъезда из города предстоит еще одно дело.
– О чем ты говоришь? – недоуменно спросила она сквозь сон. Потом снова уткнулась в подушку.
– Вставай же. А то я тебя с собой не возьму, и ты так и не узнаешь, что случилось с Аденом.
Сон как рукой сняло. Николь вскочила и огляделась в поисках одежды. А Кристофер уже протягивал ей поношенные бриджи и сюртук. Николь уставилась на него с изумлением.
– Да, да. Придется тебе вспомнить былое. Я не хочу, чтобы в тебе признали женщину.
– Но почему?
– Увидишь, – был краткий ответ.
Они вышли из дома, торопливо пересекли темный двор и оказались в конюшне, где их уже ждали три взнузданные оседланные лошади. Чйрез несколько минут они уже скакали по пустынному ночному городу. Недоумение Николь было недолгим. При виде третьей лошади, к седлу которой была приторочена длинная крепкая веревка, она все поняла.
– Ты сошел с ума! – прошептала она.
– Наверное, это так. Я без ума от тебя, – улыбнулся в ответ Кристофер.
Николь схватила его за руку.
– Послушай, – взволнованно заговорила она. – Ален дорог мне, и я готова отдать для него все, но не жизнь своего мужа. Я люблю тебя, Кристофер, и не , хочу тебя потерять. Тебя могут застрелить, или, что еще хуже, вы оба окажетесь за решеткой.
Кристофер лишь усмехнулся.
– Все возможно, однако начальнику караула щедро заплачено. Это должно временно притупить его бдительность. Разумеется, до того момента, как Ален окажется на воле. После этого для видимости последуют несколько выстрелов. В воздух, я надеюсь.
– Кристофер, а может быть, не надо? – испуганно спросила она. Он не ответил, и по выражению его лица было ясно, что он не отступит.
Оказавшись у стен тюрьмы, они быстро нашли нужное окно. Кристофер ловко закинул туда конец веревки, которым узник, быстро сообразивший, что пришла подмога, крепко обвязал прут решетки. Второй конец остался приторочен к седлу лошади, и усилия послушного животного оказалось достаточно, чтобы прут со скрежетом выдавился из окна. Ален протиснулся в образовавшееся отверстие и спрыгнул на землю. Еще несколько секунд, и все трое были в седле.
