Текст книги "Знатная плутовка"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)
– Потому что ты выйдешь замуж за Эдварда! Нет нужды спускать кучу денег на лондонские балы, чтобы подыскать тебе мужа. Все и так уже решено.
Николь онемела. Замуж за Эдварда! За зловредного сынка этих людей, самых нелюбимых ею?
– За Эдварда? – вскричала она. – Никогда! Вы, должно быть, с ума сошли, если думаете об этом всерьез!
Лицо Вильяма, и так красное от вина, побагровело от гнева.
– Послушай, девочка! У тебя огромное приданое, а мы твои единственные родственники. Мы не хотим, чтобы все пошло прахом. – И уже более спокойным голосом он продолжал:
– Если ты выйдешь за Эдварда, все устроится наилучшим образом. Мы будем спокойны за то, что состояние останется в семье. А охотников за приданым нам не надо.
– Да уж, хватит таких охотников, как вы! – воскликнула Николь. Она вскочила из-за стола, щеки ее залил румянец, глаза горели от гнева. – Вы забываете, что не имеете ко мне никакого отношения! Состояние, о котором вы беспокоитесь, принадлежит не вашей семье, а моей. – Николь повернулась и, проигнорировав гневные крики дяди, бросилась вон из комнаты, прочь из дома.
Она примчалась в конюшню и, тяжело дыша, прислонилась горячим лбом к нежно-прохладной шее своего коня. Увы, уже не только ее коня, потому что Вильям, не желавший тратиться на покупку лошади для Эдварда, распорядился, что тот может брать коня Николь, когда пожелает.
Максвелла ей подарил отец, подарил в день ее рождения, и Николь претило делить его с таким человеком, как Эдвард, который отвратительно обращался с бедным животным. Дрожащими пальцами она погладила глубокую рану, которую Эдвард оставил своими шпорами на конском боку. И почему он не выбрал другого коня!
Конечно, были и другие, но Максвелл был самым лучшим. К тому же дядя из соображений экономии распродал почти всех отцовских лошадей. Теперь в конюшне оставалось лишь несколько рабочих кляч. Максвелла тоже хотели продать, но Николь взбунтовалась и потребовала ответа, по какому праву распоряжаются ее имуществом. Дядя вынужден был отступить, поскольку не желал вдаваться в обсуждение, куда пошли деньги, вырученные от распродажи.
При звуке шагов Николь насторожилась и спряталась в тени. Ей не хотелось никого видеть. Она надеялась, что, кто бы это ни был, он сейчас уйдет. Однако следом послышались еще шаги, потом шепот и смех. Заинтригованная, она выглянула из своего укрытия и увидела Эдварда, который лежал на соломе рядом с их служанкой Эллен и шарил рукой у нее под юбкой. Николь встряхнула головой, не веря своим глазам.
– Ах, мистер Эдвард, что подумает мисс Николь, если вас сейчас увидит? – захихикала Эллен, раздвигая ноги и помогая Эдварду взгромоздиться на нее. Николь была уже не маленькая и понимала, чем они заняты. Она с отвращением отвернулась. Эдвард пробормотал:
– Малышка Николь будет вести себя так, как ей прикажут.
Николь, почувствовала дурноту. Но, поборов слабость, она закрыла глаза и дождалась, пока они закончат свою торопливую игру. Словно в полусне она расслышала, как Эдвард спросил:
– Сегодня вечером ты придешь ко мне в спальню?
Ответ Эллен не достиг слуха Николь. Но она и так услышала уже достаточно. Будто окаменевшая, она простояла там еще несколько минут, потом выскочила из конюшни и бросилась бежать в сторону парка. Она почти вслепую нашла дорогу к беседке, издавна служившей ей любимым убежищем.
Беседка стояла не на земле Эшфордов, а принадлежала их соседу – барону Саксону. Николь давно полюбила это уединенное место, где так приятно предаваться мечтам и где отступают заботы и огорчения. С этой беседкой у нее были связаны воспоминания о тех счастливых днях, когда она была еще совсем маленькой и семейства Эшфордов и Саксонов связывала крепкая дружба.
Беседку давно не ремонтировали, и за последние годы она сильно обветшала: краска почти вся облупилась, обнажив потрескавшееся от времени дерево. Выкрашенная когда-то в ярко-желтый цвет, беседка сегодня была грязно-серой и совсем не такой привлекательной, как прежде.
Несколько лет назад они с Жилем обнаружили, что между потолком и крышей беседки находится чердачок. Они облюбовали это укромное местечко, где их невозможно было найти, и, бывало, часами лежали там, заложив руки за головы и глядя на небо сквозь щели в крыше. Они делились друг с другом своими детскими тайнами, мечтали вслух. Как давно это было, с грустью подумала Николь, взбираясь в свое любимое убежище.
События сегодняшнего дня только усугубили ощущение безысходности, которое охватывало ее при мысли о будущем. Теперь она уже не сможет утешать себя надеждой на лучшие дни. Ясно, что такие дни не настанут. Маркхэмы уверовали, что ее состояние и сама ее жизнь принадлежат им всецело, и они вольны ею распоряжаться как своей собственностью. Но она не допустит этого! Воля и решительность, дремавшие под гнетом невзгод, снова проснулись в ней.
Но что же делать? Нельзя допустить, чтобы план Маркхэмов осуществился. Эдвард вызывал у нее отвращение. Вспомнив о мерзких чавкающих звуках, доносившихся до ее слуха в конюшне, Николь брезгливо поморщилась. Никогда Эдварду не удастся сделать это с ней!
Преисполнившись такой уверенности, она почувствовала себя лучше. Но полагаться на счастливую судьбу было нельзя. Выйти за Эдварда ее ведь могли просто заставить. И Николь всерьез задумалась о побеге. Любой ценой она должна вырваться из жадных лап.
Она принялась с энтузиазмом обдумывать способы достижения своей цели. Но тринадцать лет – это ведь еще так мало! Поэтому о многих препятствиях, подстерегавших ее, Николь просто не догадывалась. Сначала она вообразила, как наймется служанкой в какую-нибудь таверну в далеком краю, где хозяин и хозяйка встретят ее как родную с распростертыми объятиями. Потом она решила, что лучше отправиться в Лондон и поступить горничной к какой-нибудь милой пожилой даме. Но лучше всего выдать себя за мальчика и завербоваться в армию. Или на флот. Ведь Жиль мечтал стать морским офицером, а перед адмиралом Нельсоном она преклонялась не менее страстно, чем Жиль! А когда отец со смехом сообщил ей, что девушкам дорога на флот заказана, они с Жилем принялись строить планы о том, как она тайком проберется на его корабль и они вместе отправятся в боевую экспедицию! Чем больше она думала об этом, тем ярче оживал в ее памяти этот полузабытый детский план. Николь глубоко вздохнула, подумав в который раз, насколько легче ей было бы, будь рядом с нею Жиль.
Звук шагов вспугнул ее мечты и заставил насторожиться. Николь глянула в щель и с облегчением узнала в приближавшейся толстенькой фигурке свою подругу Салли.
Отец Салли служил в Эшланде главным конюхом, пока Вильям в очередном порыве экономии не уволил его. Николь и Салли знали друг друга всю жизнь. Салли Браун была постарше, скоро ей должно было исполниться шестнадцать, и в последнее время их дружба несколько угасла из-за возросшего интереса Салли к мужскому полу. А на эту тему Николь в данный момент и думать не могла без отвращения.
– Никки, ты тут? – позвала Салли, входя в беседку.
– Да, – ответила Николь. – А что тебе нужно?
– Спускайся скорее. Я тебе кое-что расскажу. Николь подумала, что ей снова придется выслушать целую историю о том, сколь сильное впечатление произвела Салли на какого-то парня. Но ей все равно приятно было увидеться с Салли, потому что веселая толстушка могла помочь ей отвлечься от тягостных мыслей.
Мечтательно закатив глаза, Салли воскликнула:
– Ах, Никки, если бы ты только знала, какой мужчина остановился в нашей гостинице! Он приехал сегодня, но говорят – задержится ненадолго. Как бы я хотела служить в гостинице! Тамошняя горничная Пегги всегда первая встречает самых интересных кавалеров. И уверяю тебя, умеет этим пользоваться! Николь поморщилась и фыркнула:
– Вот еще! Я-то думала, что ты хочешь рассказать мне что-то интересное.
– Но ведь так оно и есть! Видела бы ты его – высокий, стройный, волосы как вороново крыло, а глаза, как у льва, – золотистые и, кажется, такие же опасные. – Салли даже поежилась.
– А ты откуда знаешь? Ты его видела? – Николь почувствовала неожиданную заинтересованность.
– О да! Пегги позволила мне подать ему завтрак. Я еле удержалась, чтобы не дотронуться до него: он так не похож на местных мужчин. Его зовут капитан Сэйбер, он американец. Пегги говорит, он приехал сюда всего на один день навестить Друга, а завтра уедет в Лондон. Ты только представь себе: у него свой собственный корабль! Он закупает в Англии товары для продажи в Америке. А еще Пегги слышала, будто он не прочь нанять матросами пару местных ребят. – Салли хихикнула. – Представляешь себе: Джем или Тим на палубе корабля! Неужели капитан не понимает, что матросов не ищут на холмах Суррея?
Николь завороженно посмотрела на подругу.
– Матросов? Ты говоришь, он хочет нанять матросов?
– Ну да. По крайней мере, так он ответил Пегги, когда она осмелилась спросить о цели его приезда. Сюда ведь нечасто заглядывают иноземцы. Вот Пегги и поинтересовалась, что привело такого благородного джентльмена в Беддингтон Конер.
В голове Николь уже зрел безумный план. Она торопливо спросила:
– А где он сейчас? Салли пожала плечами:
– Не знаю. Он позавтракал и ушел. Думаю, допоздна не вернется. – Салли печально вздохнула. – Я его, наверное, больше не увижу.
– Тс-с! – оборвала ее Николь. Она повернула голову в ту сторону, откуда пришла Салли, прислушалась, потом скомандовала:
– Лезь на чердак! Быстро!
Кто-то идет.
– Ну и что? – Салли пожала плечами, но Николь уже карабкалась наверх. Салли недолго колебалась, потом нехотя последовала за ней. Вместе они улеглись на дощатый настил, откуда сквозь щели была видна вся беседка. В этот момент появился высокий мужчина.
Салли ахнула:
– Это он! Капитан Сэйбер.
Мужчина, вошедший в беседку, кажется, не услышал этих слов, произнесенных довольно громко. По крайней мере, он не поглядел вверх. Вместо того он остановился посреди беседки и огляделся. При виде его Николь не могла не признать, что в описании, данном ему Салли, не было преувеличения.
Николь вдруг показалось, что не только для нее, но и для него с этим местом связаны давние воспоминания. Но, наверное, совсем не радостные. Он небрежным жестом отковырнул щепу, отслоившуюся от колонны, потом тихо выругался и отшвырнул ее прочь.
Николь услышала, что еще кто-то идет в беседку. В ту же минуту они с Салли с изумлением увидели, как в беседку вошел единственный оставшийся в живых сын лорда Саксона – Роберт Саксон.
– Я удивлен, что после всего случившегося вы решились на эту встречу, – произнес Роберт вместо приветствия.
Капитан Сэйбер широко улыбнулся:
– Я не мальчик и могу поступать так, как считаю нужным. В прошлый раз я напрасно доверился тебе. Но сегодня я готов к встрече.
Сделав вид, что эти слова нисколько его не задели, Роберт спокойно продолжал:
– Хорошо, что я повстречал вас на пути к дому. Я не могу позволить, чтобы, увидев вас, отец пережил потрясение.
– Позволь мне усомниться в твоих словах! Роберт усмехнулся.
– Вы мне не доверяете? Если так, то вы бы не согласились увидеться со мной. Не желаете ли выслушать то, что я хочу вам сказать?
Капитан Сэйбер недобро прищурился и проговорил:
– Вообще-то не желаю. Но раз уж я позволил себе такую глупость – встретиться с тобой, то мне придется тебя выслушать, не так ли?
– Так, – согласился Роберт и продолжал:
– С отцом месяц назад случился удар. Мы думали, он умрет. Он выжил, но еще очень плох. Боюсь, ваш визит не пойдет ему на пользу. Сейчас любая неприятная неожиданность может его добить. Если вы так настойчиво стремитесь увидеться с ним – подчеркну: с человеком, который вас видеть не желает, – то будьте любезны подождать несколько недель.
– Не могу! Я оказался здесь случайно и завтра утром уже уеду. – Капитан Сэйбер помолчал, потом продолжал:
– Мне надо его увидеть, Роберт. Мой корабль отплывает через неделю. В Англию я, наверное, больше не вернусь. Я американец, с этими местами меня больше ничто не связывает. Не беспокойся, я не собираюсь с ним ругаться. Я только хочу увидеться, чтобы хоть как-то уладить наши отношения.
– Это очень мило, – сухо ответил Роберт, не обращая внимания на сердечный тон, каким были произнесены последние слова. – Но ничего не выйдет. Советую вам сегодня же отправляться на свой корабль и навсегда забыть о лорде Саксоне.
Капитан Сэйбер грозно шагнул ему навстречу. Роберт поднял руку и предостерегающе воскликнул:
– Послушайте! Я не хочу стычки. Вы мне не доверяете и правильно делаете. Но сейчас я прошу мне поверить. Если вы настаиваете, дайте мне подготовить отца. Я хочу поговорить с ним первым. Может быть, мне удастся , смягчить его гнев. Но не удивляйтесь, если не удастся.
– Почему я должен тебе верить? – тихо спросил капитан.
– Можете не верить, – ответил Роберт. – Но состояние лорда Саксона таково, что ваше внезапное появление может его убить. Ступайте и убедитесь сами. Но если я окажусь прав, вам несдобровать.
– Будь ты проклят! – вскричал капитан Сэйбер. – Ты прекрасно понимаешь, что после твоих слов у меня нет выбора. Я вынужден поступить так, как говоришь ты. Так помоги же мне!
– Вы забываете, любезный, что это мой родной отец, и я не сделаю ничего такого, что могло бы его огорчить. А что касается вас, то вы меня нимало не интересуете. Но я попробую устроить эту встречу. Где вы остановились?
– В «Колоколе и свече». Роберт, я действительно не хочу скандала. Но завтра я должен вернуться в Лондон. Тебе надо все устроить сегодня. Я не могу откладывать свой отъезд. – Почти извиняясь, он добавил:
– Понимаю, мне надо было предупредить о моем приезде в Англию, но я только вчера решился на эту встречу.
– Хм-м. Скверная идея пришла в вашу голову. Но коли так, то я постараюсь сделать все, что смогу. Если завтра до десяти утра я не пошлю вам вестей, значит, у меня ничего не вышло, и вы, если будете настаивать, подвергнете опасности жизнь немолодого человека.
Капитан Сэйбер судорожно сглотнул слюну.
– Хорошо, я понял. Если завтра до десяти от тебя не будет вестей, значит, все остается по-прежнему.
Не обмолвившись больше ни словом, мужчины одновременно вышли из беседки и направились в разные стороны.
Николь и Салли с облегчением вздохнули. Наконец Салли заговорила:
– Что бы это все могло значить? Зачем капитан так настойчиво добивался встречи с лордом Саксоном?
Николь не ответила, подслушанный разговор ее мало занимал. Ее больше волновал сам факт: капитан Сэйбер здесь, в Суррее, и ему нужны матросы. Эта мысль овладела ею настолько, что она почти не замечала ничего вокруг. Кому какое дело, зачем капитану понадобился лорд Саксон? Ей, по крайней мере, это безразлично. Вслух она лишь сказала:
– Кто знает? Может, капитан одолжил у него денег и не вернул, а теперь хотел очистить совесть и расплатиться.
– Возможно. Хоть мне в это и не верит? А не может ли это дело быть серьезнее, например…
– Ах, оставь, Салли, – раздраженно прервала ее Николь. Ей вдруг захотелось, чтобы та оставила ее наедине с ее мыслями.
Салли неожиданно надулась и обиженно ответила:
– Ну, как знаешь. И сиди тут одна. Ты еще слишком мала. Сама не понимаю, чего ради я с тобой вожусь.
Николь вовсе не желала обидеть Салли и примирительно сказала:
– Извини, я не сдержалась. Просто я, не умею скрывать своих чувств. Принимай меня такой, какая я есть, если можешь.
Салли удовлетворенно кивнула:
– Ну, ладно. Я пойду. Мы встретимся на будущей неделе на ярмарке? Или тебя тетка не пустит?
Мысли Николь были уже далеко. Она ответила невпопад:
– Возможно. Я надеюсь.
Оставшись одна, Николь погрузилась в размышления. Море – вот выход для нее. Америка так далеко от Маркхэмов! В голове Николь роились планы и мечты, тело охватила дрожь возбуждения. Скорей, в Эшланд! Надо действовать!
Приступить к осуществлению своего плана Николь удалось лишь после ужина, который сегодня тянулся особенно томительно. Вечером она была предоставлена сама себе. Стараясь не выдать волнения, Николь поднялась в свою комнату и заперла за собой дверь. Потом она бросилась к комоду и быстро нашла там спрятанные вещи, которые оставила на память о брате. Среди них было и то, что ей нужно, – его старая – рубашка, поношенные штаны и любимая куртка из мягкого бежевого твида. Николь торопливо сбросила платье и облачилась в непривычное одеяние. Не смущаясь, что рукава куртки были явно коротки, а колени штанов пузырились, она повернулась к зеркалу.
Ну и посмешище, подумала она, увидев в зеркале нескладную шутовскую фигуру. Потом окинула взглядом вьющиеся локоны и решила: это надо убрать. Она принялась кромсать ножницами непослушные волосы, складывая срезанные в старую наволочку, чтобы выбросить их по пути и избавиться от улики. После такой безжалостной процедуры ее волосы, точнее, то, что от них осталось, стали торчать в разные стороны неопрятными пучками. Но это определенно придавало ей более мальчишеский вид. Ощутив некоторое удовлетворение, она еще раз обозрела свою внешность. Слава Богу, ее грудь еще совсем не развилась. Но что-то в чертах лица продолжало внушать беспокойство. Прямой носик был еще совсем детским, рот ничем не выделялся. После тщательного осмотра она заключила, что вполне похожа на миловидного мальчика. Выдавали ее только длинные пушистые ресницы. После недолгого колебания она приблизила лицо к зеркалу и принялась аккуратно подстригать ресницы ножницами, в конце концов добившись того, что их вообще не осталось. Последний раз взглянув в зеркало, Николь с удовлетворением отметила: девочку в ней теперь никто не признает. Что бы ни случилось, обратно она не вернется. Она увидится в «Колоколе и свече» с этим человеком и уговорит его взять ее в море. Без долгих колебаний она распахнула окно, перебралась на ветви росшего рядом дуба и спустилась на землю.
3
Настроение Николь было приподнятым и радостным, чего нельзя было сказать о капитане Сэйбере. Сидя в местной гостинице, один в своей комнате, он пребывал в самом мрачном состоянии духа. Сложившиеся обстоятельства удручали его, но он был не в силах их изменить. Расспросив местных жителей, он убедился, что объяснения, данные ему Робертом, были правдивы. Саймона Саксона действительно в январе хватил удар, а необузданный нрав старика и его склонность к внезапным сменам настроения были известны всей округе. Но, несмотря на это, капитана бесило, что хозяином положения оказался Роберт Саксон. Теперь приходилось с этим мириться и полагаться на его дипломатичность. Капитан чувствовал, что с его стороны было глупо сюда возвращаться, глупо надеяться, будто лорд Саксон простил его или узнал правду. А появиться в одиночку и безоружным было просто опасно. Таких глупостей он совершил много: уехал из Лондона, никого не поставив в известность, да еще наговорил много лишнего Роберту. Надо было бы взять с собой Хиггинса. Но капитан хотел продемонстрировать, что заехал как бы невзначай и ненадолго. Это удержало бы Роберта оттого, чтобы замыслить какую-нибудь пакость вроде той, что он однажды уже осуществил. Интересно, думал капитан, известил ли Роберт Аннабель о его приезде?
При этой мысли лицо капитана исказилось, недобрый свет зажегся в его глазах. Четырьмя долгими годами пришлось ему заплатить. Четыре года службы на Королевском флоте в атмосфере немыслимой жестокости и грубости. И все это ему устроил Роберт Саксон! За эти четыре года Сэйбер из романтично настроенного юноши превратился в сурового и твердого мужчину, который прошел огонь морских битв и не раз испытал жестокое наказание девятихвостой плеткой, на всю жизнь оставившей рубцы на его теле.
При воспоминании об этих годах капитан стиснул кулаки, так что костяшки пальцев побелели. Такая бурная вспышка раздражения огорчила его самого, и он одним глотком допил эль из стоявшей перед ним кружки. Он попытался отбросить мрачные воспоминания и напомнил себе, что в конце концов Роберт даже сделал для него доброе дело. Капитан невесело усмехнулся и поднялся со стула. Ему вдруг стало тесно в этой комнате. Сегодня ему нужно было общество.
Деревушка Беддингтон Конер была невелика. В «Колокол и свечу» – «типичное заведение для таких мест – заглядывали в основном местные фермеры. Благородные леди и джентльмены останавливались здесь нечасто, и комнаты для постояльцев по большей части пустовали. В поисках компании, более приятной, чем его мрачные мысли, капитан вышел в общий зал и лишь на несколько минут разминулся с недавно прибывшей миссис Иглстон. Поначалу ему показалось, что сегодня придется просто напиться до бесчувствия.
Но он изменил свои планы, как только перекинулся взглядами с хорошенькой служанкой. Минуту спустя они уже беседовали. Немного поломавшись для приличия, она сообщила, что зовут ее Пегги, работать она заканчивает в полночь и, пожалуй, не откажется разделить с ним постель. Ухмыляясь, капитан направился к маленькому столику в тихом уголке, устроился там поудобнее и принялся с интересом разглядывать местных завсегдатаев. Пегги с подчеркнутым возмущением игнорировала их двусмысленные шуточки и то и дело украдкой поглядывала на высокого черноволосого джентльмена, который с элегантной небрежностью развалился за своим столиком.
А он симпатичный, подумала она. И наверняка из благородных. Ближе к полуночи Пегги едва могла сдержать возбуждение. Скоро она поднимется наверх в комнату этого джентльмена. Поймав на себе его чуть ленивый довольный взгляд, она поежилась от сладостного предвкушения.
Зная, что ночью ему предстоит потрудиться, Сэйбер старался не увлекаться крепким темным элем, который в тот вечер лился рекой. Когда вскоре после полуночи он вместе с Пегги поднимался по лестнице, шаг его был твердым, а голова ясной. Минуту спустя он распахнул дверь своей комнаты перед девушкой, любезно пропуская ее вперед. Она сделала шаг в темноту и глухо вскрикнула от тяжелого удара по голове, свалившего ее с ног и лишившего чувств. Мгновенно оценив обстановку, Сэйбер прижался спиной к стене рядом с дверью и судорожно нащупал рукоятку тяжелого кортика, спрятанного под одеждой.
В темноте комнаты зашевелились две фигуры. Они склонились над бесчувственным телом Пегги. Один воскликнул:
– Черт побери! Это же служанка! А где парень?
Оба вскочили на ноги и бросились наружу, а Сэйбер с обнаженным кортиком в руке выступил вперед из своего укрытия. Нападавшие секунду колебались, потом бросились на капитана, но он ловким ударом сшиб одного с ног, да так, что тот повалил другого, и оба они покатились по узкой лестнице. Сэйбер метнулся следом и, прежде чем они успели прийти в себя, уже грозно возвышался над незадачливыми разбойниками. Он удержался от соблазна тут же заколоть обоих, поскольку вовремя сообразил: если он будет уличен в двойном убийстве в деревенской гостинице, то Роберта это устроит ничуть не меньше, чем его собственная смерть. Вместо этого он громко позвал хозяина.
Понадобился целый час, чтобы уладить дело. Пегги осталась жива, но полученная ею тяжелая рана должна была придать ей благоразумия на будущее, когда она снова соберется последовать вместе с незнакомцем в его комнату. Двое нападавших громко клялись в своей невиновности. По их словам, они просто перепутали комнаты, а девушку и пальцем не тронули, она, должно быть, сама оступилась. Пегги ничего не могла вспомнить. Наконец, Сэйбер понял, что правды ему не добиться. Он сделал вид, что принял извинения нападавших, и велел им убраться. Как оказалось, это были известные здешние забияки, и хозяин гостиницы с облегчением захлопнул за ними дверь.
Вечер для Сэйбера закончился. С Пегги ничего не вышло. Но главное, он понимал: ему нельзя заснуть и дать Роберту еще один шанс. Он уплатил по счету и потребовал своего коня. Конечно, эти двое вовсе не ошиблись комнатой. И если б он позволил себе напиться, то они успешно осуществили бы свое намерение, каковым, по его сильному подозрению, было именно убийство. Случившееся убедило Сэйбера, что оставаться дольше не имеет никакого смысла: Роберт не допустит его встречи с Саймоном Саксоном.
Хозяин гостиницы был не на шутку огорчен и, пока Сэйбер с нетерпением дожидался коня, старался, как мог, загладить неприятность. Но его слова не успокоили капитана, который молча направился в конюшню посмотреть, отчего это конюх возится так непростительно долго. Там он увидел нерасторопного паренька который неловко подтягивал подпруги. Потеряв терпение, Сэйбер крикнул:
– Пошел вон! Я сам справлюсь!
Парня это, по-видимому, устроило, и он, довольный, отправился спать на сеновал, а Сэйбер уверенными движениями завершил его работу. Он уже был готов вскочить в седло и скакать прочь из этого негостеприимного места, как вдруг его окликнул робкий голосок:
– Простите, сэр, не вы ли тот джентльмен из Лондона, который желает нанять матросов?
Сэйбер обернулся и в изумлении уставился на странную фигурку, представшую перед ним. Это был худенький мальчуган в одежонке явно с чужого-плеча. Из-под его неуклюжей шапки выбивались кое-как обстриженные волосы, усугубляя и без того жалкую внешность. На вид ему было лет десять. Сэйбер улыбнулся и произнес:
– В ваших краях новости разносятся быстро. Я и правда хотел нанять матросов, но обстоятельства изменились, я должен уехать раньше, чем собирался. А ты хотел бы отправиться в море?
Сердце Николь забилось так сильно, что ей показалось, он его услышит. Она прошептала:
– Да, сэр. Вы меня возьмете? Я гораздо сильнее, чем кажусь, и готов делать любую работу.
Сэйбер медленно покачал головой. Ему с трудом удавалось противостоять жаркой мольбе, застывшей в этих ярких янтарных глазах.
– Конечно, ты справишься. Но по-моему, ты все-таки еще слишком молод. Может быть, в другой раз…
Капитан ободряюще кивнул мальчишке и собирался вскочить на коня. Он уже вставил ногу в стремя, как паренек в отчаянии схватил его за руку и заговорил чуть не плача:
– Пожалуйста, сэр! Возьмите меня с собой! Вы не пожалеете, клянусь!
Капитан был тронут. Чувствуя, что он колеблется, Николь снова взмолилась:
– Сэр, пожалуйста, дайте мне шанс!
Может быть, капитан и уехал бы, не вняв мольбам, но в этот момент проснулся мальчишка-конюх и решил вмешаться. Он грубо схватил Николь за воротник и прикрикнул:
– Убирайся, грязный попрошайка! Здесь нищим не место. Оставь в покое благородного джентльмена.
Все ее мечты пошли прахом. Николь, охваченная яростью, вырвалась и набросилась на конюха с кулаками. Тот был вдвое выше ростом и гораздо сильнее. Он мог бы в два счета расправиться с обнаглевшим побирушкой. Но Николь, вне себя от отчаяния, дралась как безумная. Так что в конце концов капитану пришлось разнимать пареньков, каждый из которых успел получить здоровенный синяк под глазом и хлюпал расквашенным носом. Приподняв Николь над землей, Сэйбер рассмеялся:
– Ну хорошо, малыш! Я тебя беру!
От неожиданной радости она онемела. Потом, не чувствуя боли от синяков и ссадин, слабо улыбнулась. Сэйбер, сам не понимая, что движет его поступком, улыбнулся в ответ.
Он усадил ее на лошадь позади себя, и вскоре они уже скакали вдаль, оставляя Беддингтон Конер позади. Крепко обхватив капитана за пояс, Николь едва сдерживалась, чтобы не закричать от счастья. Свершилось! Она отправляется в море!
