Текст книги "Любовь возвращается"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Сумерки уже сгустились, когда она вымыла кисти и почувствовала, что достаточно расслабилась, чтобы сойти вниз. Шелли взяла банан и, на ходу очищая его, направилась в коровник.
Там она застала Ника, который скидывал сено с сеновала поближе к коровам. Она окликнула его и полезла к нему наверх. Он только что бросил вниз последний тюк сена, и Шелли поблагодарила его, сказав, что собиралась заняться именно этим.
Ник ухмыльнулся и, усевшись на сено напротив кормушки, похлопал по нему, приглашая Шелли присесть рядом.
– Иди сюда. По-моему, это самое приятное время дня.
– А как же насчет твоего стада? Разве тебе не нужно спешить домой, чтобы позаботиться о нем?
– Мои сейчас на пастбище, – покачал головой Ник. – Через несколько недель и твоих надо будет отправить на вольный выпас.
Шелли уселась рядом с ним, и они залюбовались коровами. Сумерки переходили из серых в лиловые. Коровы толкались и бодали друг друга, жадно стремясь ухватить душистого сена. Некоторые тихо мычали, словно переговариваясь, и эти мирные звуки странно успокаивали душу. Минуты шли, и каждая корова нашла свое место у ясель, вороша носом сено в поисках наиболее вкусной травы. Тихие шорохи удовлетворенно жующих коров ласкали слух.
Шелли посмотрела на Ника и улыбнулась:
– Правда, замечательно? Эти звуки. Чувствуешь связь с прошлым.
– Как я и говорил, лучшее время дня, – кивнул он. – Есть в этом их ворошении сена, жевании, мычании что-то… ну, не знаю что. Оно греет мне душу. Мне становится радостно, что я скотовод… или пытаюсь им быть.
– Мне тоже, – усмехнулась Шелли. – Конечно, ты был скотоводом дольше, чем я.
Они тихо беседовали, наслаждаясь сгущающимися сумерками. Несмотря на то что Ник, казалось, был так же беспечен и весел, как всегда, Шелли ощущала сегодня в нем скрытую грусть и уныние. И, продолжая наблюдать за серыми тенями коров внизу, она мягко спросила:
– Тебя сегодня очень это расстроило? Когда мы говорили о семействах? О Грейнджерах?
– Да, – отозвался Ник, продолжая смотреть на коров. – Расстроило. Трудно говорить о них как о посторонних… Что-то начинает меня переполнять, и я готов встать и крикнуть: «Поглядите на меня. Я тоже Грейнджер!» – В темноте его зубы блеснули в насмешливой ухмылке. – Глупо, конечно. Мне нужно радоваться тому, что я Ник Риос. Так повторяет Ракель, но она-то не сомневается, что Риос был ее отцом. А у меня просто его имя. И знаешь, что странно: я не хочу быть Ником Грейнджером. Я просто хочу… – Он опустил голову. – Мне надо, чтобы люди знали, кто я на самом деле. Я не желаю, чтобы это оставалось грязным секретиком. И больше всего мне нужно знать правду. Мама просто игнорирует меня, когда я пытаюсь добиться от нее ответа.
Шелли ощущала его боль всем сердцем. Он многим напоминал ей того Джоша, которого, как ей казалось, она знала. Она не сомневалась, что он сын Джоша. Она чувствовала, что он ей ближе всех в этом мире. Между ними существовали связь и доверие, которые она не могла объяснить даже себе самой. Что-то в этом шло от общего детства, но не все… Остальное… нет, этому не было объяснений. Они понимали друг друга. И разделяли одну мечту – о Скотоводческой компании Грейнджеров. Но у Ника было еще одно заветное желание, которое она обязана каким-то образом помочь ему осуществить.
Шелли сжала его плечо. Он посмотрел на нее. Лицо ее было едва различимым в наступившей темноте.
– Я не знаю, как доказать правду, но обещаю тебе, – с яростной решимостью произнесла она, – мы это сделаем. Чего бы это ни стоило.
Глава 15
В среду Шелли поехала в городок, чтобы забрать Эм-Джей и отправиться с ней на ленч в «Голубой гусь». Ленч получался довольно поздний, в два часа пополудни, но это было единственное время, когда Эм-Джей могла сбежать от забот по магазину.
Эм-Джей поджидала ее у главного входа. Завидев машину Шелли, она побежала к ней и, поспешно забравшись в «бронко», сказала:
– Давай, жми… пока не заметили, что я сбежала, и, покачав головой, прибавила: – Господи, если бы мне рассказали, как тяжко вести свое дело, а тем более продовольственный магазин, я бы с воплями убежала в горы.
– Лгунья, – засмеялась Шелли. – Сколько я тебя помню, руководить магазином было твоей самой заветной мечтой. Эм-Джей скорчила ей рожицу.
– Что лишь учит меня быть осторожнее в своих мечтах. Но ты права, я всегда этого хотела. Просто иногда…
– Иногда все становится непросто?
Эм-Джей кивнула.
– О стольких вещах нужно думать одновременно, столько всего предусматривать. Никто не хочет работать… и положение усугубляет то, что в долине находится резервация, половина жителей которой живут на государственное пособие. Когда же мне удается найти кого-то, они никогда долго не задерживаются. Только наймешь людей и обучишь настолько, чтобы они знали, что делать, как, – бах! Они уходят: или у них ребенок рождается, или они женятся, или просто уезжают. Куча причин, по которым все труды, которые ты вкладывала в них шесть – восемь месяцев, уходят впустую. Если бы я могла найти и удержать надежных людей, у меня не болела бы вечно голова.
– А какую зарплату ты им кладешь? Знаешь, просто поразительно, какими преданными могут сделать служащих хорошие деньги.
«Голубой гусь» находился всего в двух кварталах от магазина Магуайра, так что, когда Эм-Джей после паузы мрачно посмотрела на подругу, Шелли уже сворачивала на парковку возле ресторана.
– Решила поиздеваться? Все знают, что Магуайр платит минимальное жалованье… Не может себе позволить выплачивать больше.
– Что ж, это понятно и справедливо в отношении начинающих и неопытных служащих. Но вот о чем тебе следует подумать, это о зарплате опытным работникам. Плати им достаточно, и, возможно, они не станут торопиться уходить.
– Знаю. И не могу спорить с тем, что ты сказала, – пробормотала Эм-Джей, когда Шелли распахнула дверцу «бронко» и приготовилась вылезать из него. – Это все дедушка… он все еще держит руку на пульсе и каждый раз, когда я пытаюсь ему объяснить, что увеличить зарплату опытным работникам – это хороший деловой подход и в дальнейшем сбережет нам деньги, у него начинается чуть ли не сердечный приступ. Когда он узнал, что я плачу Тому и Дебби Смит, которые целую жизнь проработали в магазине, жалованье, соизмеримое с тем, что они могли бы получать в Уиллитсе, я думала, что у деда кишки лопнут… Или он умрет на моих глазах от апоплексического удара. В вопросах зарплаты служащим он застрял где-то на уровне 50-х, и я не могу заставить его понять: чтобы получить что-то, нужно немного отдать.
Шелли бросила ей сочувственный взгляд поверх крыши «бронко».
– Все непросто. Правда?
– По крайней мере в этой жизни.
Шелли еще не успела попробовать прелести «Голубого гуся» и с нетерпением ожидала ленча. За время ее отсутствия в долине небольшое квадратное здание сильно обновилось. Семнадцать лет назад это была руина на грани полного разрушения, с протекающей крышей, заколоченными окнами, облупившимися стенами и полуобвалившимися каменными наличниками. Теперь дом был побелен и покрашен в ярко-синий и кремовый цвета. Крыша была новой. Вдоль боковых стен здания шла крытая дорожка, и остатки каменных украшений, обрамлявших окна, ликвидированы полностью. Перед входом и вдоль парковки было расставлено больше дюжины полубочек из красного калифорнийского дуба с розовыми петуниями, синими анютиными глазками и белой геранью. На парковке, кроме их машины, находилось еще пять или шесть, что, по меркам Дубовой долины, составляло целую толпу и было верным признаком популярности этого места.
Эм-Джей первой шагнула с посыпанной гравием площадки на асфальтированную дорожку. Оглянувшись на Шелли, она бросила:
– Надеюсь, что Меган приготовила свое коронное блюдо для твоей первой встречи с ней. – Положив пальцы на ручку двери, она резким толчком попыталась ее открыть, но случилось обратное: рука Эм-Джей подвернулась, и она изо всех сил ударилась о неподдавшуюся поверхность. Она ошеломленно уставилась на тяжелую деревянную дверь и снова толкнула ее, но та осталась закрытой и ее усилиям не подчинилась.
Эм-Джей навалилась на дверь всем своим легким весом, но та не шевельнулась. Она нетерпеливо подергала за ручку.
– Не знаю, что происходит. Ведь это чертово место должно быть открыто.
На этот раз она попыталась открыть дверь плечом и, полагая, что та просто забухла, подергала засов. Ноль эффекта.
Она озадаченно попятилась и посмотрела на Шелли, также пребывавшую в недоумении. Но Шелли лишь пожала плечами и, посмотрев на часы, заметила:
– Вообще-то им полагается быть открытыми. На объявлении написано: работают до трех, а сейчас только два десять. И эти машины на парковке…
Дверь внезапно распахнулась, и на пороге возникла улыбающаяся Салли Косби.
– Я не виновата, – объявила она. – Это все та банда за большим столом в конце зала. Один из них запер дверь, когда увидел, что вы идете.
Даже от входа они услышали хохот и выкрики, доносившиеся из глубины ресторана. Обе подруги заглянули внутрь, и глазам их предстало зрелище невероятно довольных мужчин, сидевших вокруг стола в небольшой нише у дальней стены. Узнав Дэнни Хаскелла, Джеба Дилэни, Боббу Нила и остальных, Эм-Джей направилась к ним.
– Я должна была догадаться, – объявила она подбоченясь. – Очень смешно. Вам, тупицам, что, больше делать нечего, как только издеваться над бедными работящими женщинами?
– Ой, она ругается, – произнес Дэнни, еле сдерживая смех. – Как вам это понравится? Мое бедное сердечко начинает трепыхаться, когда она произносит нехорошие слова.
– Ох, понимаю, – промолвил Джеб, хватаясь за сердце. По его красивому лицу расплывалась широченная улыбка. – Я еле могу это выдержать.
Все они, за исключением Джеба и Боббы, были одеты в какую-либо форму: Дэнни – в свою защитную шерифскую, другие трое – в зеленую лесоохранной службы. И все улыбались во весь рот. Шелли показалось, что она узнала двоих других: Рика Хэнсона, который был года на два моложе ее, и Минго Дилэни, младшего брата Джеба, на три года ее старше. Еще один мужчина был примерно возраста Джеба, на висках у него была седина. Он показался ей знакомым, но она не могла сообразить почему. Возможно, он был другом Джеба?
Поигрывая бровями, Дэнни продолжал дразниться.
– Может, ты отшлепаешь меня за то, что таакой плохой мальчик?
Эм-Джей приложила палец к губам, словно обдумывая эту мысль.
– Я, пожалуй, могла бы это сделать, – наконец промолвила она, – если бы вспомнила, где оставила свой хлыст и цепи.
Хохот и свистки радостно приветствовали этот выпад, и Шелли, покатываясь со смеху, подхватила Эм-Джей под руку.
– Ладно, оставим их в покое, так ты их только подзуживаешь. Пойдем отыщем себе столик.
Помахав на прощание мужчинам, Эм-Джей позволила Шелли отвести себя к столику в уголке. Как только они уселись, Шелли огляделась вокруг.
Ресторан был невелик, и в это время дня в нем, кроме Джеба с компанией, была только одна пара: темноволосый мужчина и блондинка, сидевшие у дальней стены. Столиков было всего десять, и большинство рассчитано на четверых, лишь парочка – на двоих. Стол, за которым устроились Дэнни с приятелями, был единственным большим. Все столики – из красного калифорнийского дерева с блестящим уретановым покрытием. Стулья – самой разной формы: от бочкообразных, обитых кожзаменителем ржавого цвета, до тонконогих стальных с яркими сине-рыжими сиденьями и спинками. Стены покрашены белым с бордюром из синих гусей поверху и вокруг окон и двери. На окнах висели белые кружевные занавески, на полу лежал палас из ярко-синего твида. Дальняя стена, у которой сидели Джеб с компанией, была сделана из искусственного камня всех оттенков ржаво-рыжего. На каменном очаге стояла дровяная печурка. Сквозь стеклянную перегородку, отделяющую зал ресторана от кухни, Шелли разглядела повариху и узнала в ней Меган, сестру Хэнка. Она встречалась с ней на вечеринке, которую Шелли устроила в честь своего возвращения. Она смотрела, как Меган, заглянув в бумажку с заказом, шлепнула что-то на большую черную решетку гриля с большим вытяжным колпаком. Совершив это, Меган обернулась лицом к залу и начала что-то стряпать на столе перед стеклянной перегородкой.
– Ну как? Что ты об этом думаешь? – поинтересовалась Эм-Джей, наблюдая за тем, как Шелли пристально разглядывает обстановку.
– Очень… мило, – отозвалась Шелли и, продолжая осматривать зал, обратила внимание, что на каждом столе, кроме обязательных соли, перца, соуса «Табаско» и кетчупа, стоит большой кувшин ледяной воды, – уютно, по-сельски, но с некоторым изыском.
Они переглянулись и залились смехом.
К ним подошла Салли и положила на столик два меню. Ее карие глаза улыбались.
– Добро пожаловать в долину, – сказала она. – Жаль, что я не смогла прийти на твою вечеринку. Я очень хотела пойти, как и Тим. Он просто умирал от желания встретиться с тобой. Но обе девочки захворали гриппом, у них была лихорадка. Мы никак не могли их оставить одних. Слышали, что многое потеряли. – Она улыбнулась. – Как ты приспосабливаешься к нашей жизни? После жизни в Новом Орлеане это непросто.
Салли Адамс была частью их прежней компании, а ее родители, дедушки и бабушки много лет дружили сГрейнджерами и Магуайрами. Она почти не изменилась за прошедшие годы. Та же россыпь веснушек сияла у нее на носике, а волосы цвета корицы были по-прежнему коротко подстрижены и завиты. Крепкая фигурка не поправилась ни на фунт. От Эм-Джей Шелли узнала, что пятнадцать лет назад Салли вышла замуж за местного лесоруба и была гордой матерью двенадцатилетних девочек-близняшек. Улыбнувшись в ответ, Шелли отвечала:
– Все изменилось, и в то же время приятно видеть, какие замечательные перемены произошли в городке. Но мне было бы грустно, если бы здесь появился «Макдоналдс» или «Бургеркинг».
Салли рассмеялась и покачала головой:
– Это вряд ли случится: им нужно большое население. А здесь едва хватает дела для трех ресторанов в городке и «Бургер-плейс». И смотрите, не перепутайте время, а то у всех свои часы работы, так что вы легко можете остаться голодными. Мы, например, подаем только завтрак и ленч, то же самое в ресторане при гостинице. Но они открыты семь дней в неделю, а мы закрыты по воскресеньям и понедельникам. «Поворот реки», в твое время он назывался «Приют охотников», открыт только для обедов со среды до воскресенья. – Она ухмыльнулась. – Так что и не думайте попасть туда вечером в воскресенье, понедельник или вторник. Ничего не добьетесь.
– Я буду иметь это в виду, – отозвалась Шелли, просматривая меню. Оно состояло в основном из сандвичей, холодных и горячих, с цыпленком и бифштексом. Ее ничто не заинтересовало, и она спросила: – А что ты посоветуешь?
– Сегодня фирменное блюдо очень даже неплохое – Меган сооружает отличный рулет: ветчина, индюшатина, салат, помидор, лук с гуакамолевым соусом… причем гуакамоля она не жалеет. Он очень сытный, так что вы можете поделить его на двоих. Подается с супом или салатом. Сегодня из супов есть томатный с базиликом и картофельный суп-пюре. Оба очень вкусные. А можете выбрать салат из холодильника: макаронный, картофельный, зеленый, морковку с изюмом и фасолевый. Это обычные, но, по-моему, Меган сегодня сделала еще парочку новых, чтобы все попробовали. Если захотите, только дайте мне знать.
После краткого совещания Эм-Джей и Шелли решили поделить рулет на двоих и взять каждой по зеленому салату.
После того как салаты были поданы и Салли их покинула, Эм-Джей спросила:
– Как твоя жизнь? Я видела тебя на параде со Слоаном. Не хочешь рассказать мне об этом? Что происходит?
Да уж, назвать Эм-Джей деликатной язык бы не повернулся. Набив рот салатом, Шелли с трудом пробормотала:
– Рассказывать почти нечего… Эйси вроде как навязал нас друг другу. Ничего особенного не произошло.
– Ну да. Так я тебе и поверила. Ты же со мной говоришь, не забыла? Вы со Слоаном не могли приблизиться на пять ярдов, чтобы не случилось мгновенного пожара. Я помню, как несколько раз видела вас вместе. – Эм-Джей помахала рукой перед ее лицом, как веером. – Жарко. Жарко. Жарко. А теперь давай выкладывай.
Шелли прожевала очередную порцию весенней зелени, пытаясь при этом сообразить, как отвлечь Эм-Джей. Но ничего в голову не приходило. А ей никак не хотелось даже упоминать о предстоящем в пятницу свидании. Так же как и семнадцать лет назад, она предпочитала, чтобы ее отношения со Слоаном развивались не под пристальными взглядами жителей долины.
Пока она искала ответ, входная дверь распахнулась и появился хозяин в красной бейсболке и белом переднике вокруг талии. При виде Шелли он заулыбался:
– Ах, моя дорогуша, вы наконец пришли сюда. – Потирая ладони, он приблизился к их столику. – А теперь скажите мне, что вы заказали?
– Фирменное, – со смехом откликнулась Шелли, радуясь не только ему самому, но и тому, что это отвлекло Эм-Джей.
– Отличный выбор. Жаль, что сегодня не тот день, когда Меган готовит нечто экзотическое. Впрочем, рулет всем нравится. Мы стараемся, чтобы наше меню было простым и легким, но иногда Меган дает себе волю и тогда готовит индейку или жареную свинину со всеми прибамбасами. – Он подмигнул Шелли. – Вам надо прийти к нам в субботу утром: в этот день я творю. И должен признаться со всей скромностью, что получаются весьма аппетитные кушанья.
Эм-Джей не удержалась:
– Не хочется, чтобы он еще больше раздулся от похвал, но он делает картошку по-особому и острый омлет с жгучим перцем, и сыром, и ветчиной, и луком, и зелеными перцам и… объедение!
– Я это запомню, – промолвила Шелли. Она кивнула на обстановку: – Все выглядит замечательно… и совсем не так, как раньше. Когда я была маленькой, это здание представляло жуткое зрелище, заколоченные окна и двери… Я понятия не имела, какое оно внутри.
Хэнк рассмеялся.
– Когда мы его купили, оно выглядело как истинное крысиное гнездо. Нам понадобились месяцы, чтобы привести все в порядок, прежде чем завезти сюда мебель и оборудование. Мы чистили, мыли, красили… Нам очень помог ваш брат. Видите эти столики? – Шелли кивнула, и он продолжил: – Он нашел их нам где-то под Сан-Франциско и выторговал за приемлемую для нас цену. И еще он помог финансировать это дело, а когда мы открылись, расхваливал нас по всей долине. Мы с Меган многим ему обязаны.
– И не только вы, – сказала Эм-Джей, отодвигая в сторону остатки салата. – Джош готов был помочь любому законному новому бизнесу, открывающемуся в Сент-Галене. И если даже не финансировал его сам, то убеждал управляющего банком, пока тот не одобрял необходимый заем. – Эм-Джей нежно улыбнулась. – Когда я впервые взялась за управление магазином и чуть не согнулась под навалившимися проблемами, он всегда был рядом и говорил, что я молодец и отлично справляюсь. Мне очень его не хватает.
Проглотив поднявшийся к горлу комок, Шелли сказала:
– Мне тоже. Он был просто Джошем, моим большим братом, так что я забывала, что он многим помогал. Он всегда думал о том, как помочь процветанию Сент-Галена. Его огорчала бедность жителей долины. Его тревожило, что молодежи приходилось покидать долину, чтобы найти достойно оплачиваемую работу.
– Это и сейчас происходит, – угрюмо подтвердила Эм-Джей.
– Разумеется, – сверкнул глазами Хэнк. – Если бы Магуайр, один из самых больших нанимателей долины, платил им больше…
Эм-Джей тут же предложила:
– Поговорите об этом с моим дедушкой… вы же с ним приятели.
– Ни малейшего шанса, дорогуша, – ухмыляясь, покачал головой Хэнк. – Он прихлопнет меня, как надоедливую муху. Очень он упрям… твой дедушка. Я его уважаю и восхищаюсь им, но нельзя отрицать, что вопрос о повышении зарплаты служащим для него слишком больной. Не завидую твоим попыткам ввести его в двадцать первый век.
Дверь отворилась. Эм-Джей, сидевшая к ней лицом, посмотрела, кто вошел, и тут же опустила глаза, прошептав под нос:
– О черт. Как нам не повезло, что она заявилась сюда сегодня. Прошу любить и жаловать: Риба Стэнтон.
Хэнк поглядел через плечо на вновь прибывших и, переведя затем взор на Шелли и Эм-Джей, пробормотал:
– Прибыли королева-матка и ее фрейлина. Простите, но пойду поподхалимничаю. – Всегда приветливый хозяин, он покинул Эм-Джей и Шелли с их салатами и направился к двум дамам, вошедшим в ресторан. – Добрый день, леди, – произнес он. – Вы прекрасно выбрали время. Час пик прошел, горячка схлынула, и вы можете выбрать любой столик.
– О, мы не собираемся есть, – отвечала Риба. – Я заметила снаружи автомобиль Шелли Грейнджер, и поскольку у меня еще не было возможности ее поприветствовать после возвращения, мы с Барбарой подумали, что стоит зайти и сделать это.
– Да-а, повезло тебе, – тихонько пробормотала Эм-Джей.
– Барбара – это кто? – нагнувшись над столиком, еле слышно прошептала Шелли.
– Джепсон… раньше была Бэбс Денман, – прошипела Эм-Джей. – Помнишь?
Шелли скосила глаза. Точно, теперь она вспомнила. Их тогда звали Нэнси Блэкстоун, Риба Коллиер и Бэбс Денман – неразлучное адское трио. Они были на шесть-семь лет старше их компании и царили над более молодыми девушками, отточив искусство заставлять тех чувствовать себя неуклюжими, слабоумными, заляпанными грязью детишками. Какими бы гордыми и взрослыми ни были они в свои семнадцать-восемнадцать лет, хватало одной пренебрежительно выгнутой брови, надменного взгляда или небрежно протянутого комментария, на которые трио были щедры, чтобы уверенность в себе их объектов рассыпалась в прах.
Губы Шелли невольно сжались. Она вспомнила год, когда Салли короновали Самой Милой девушкой праздника. Им с Эм-Джей было по семнадцать, и они как раз вернулись к празднику из пансиона. Салли была храброй наездницей и превосходила в выездке и бросании лассо всех членов их компании, даже ребят. Замечательные таланты всадницы были одной из причин, по которой ей присудили титул Самой Милой, а также, разумеется, то, что она была очень хорошенькой, вечно улыбчивой и готовой всем помочь. Она победила в соревновании с тремя соперницами и сияла счастьем. Шелли помнила, как гордились ею они с Эм-Джей и как купались в отраженных лучах ее славы. Они помогали Салли приготовиться к парадному выезду на арену родео, проверяли, нет ли грязи на ее красивой кобылке, прочно ли прикреплена к волосам корона, когда адское трио остановилось поодаль. Стоя в шести футах от них, подбоченясь, роскошно выглядевшая в облегающих черных стетсоновских джинсах, высоких сапогах и облеплявшем высокую грудь алом свитерке, Нэнси пробормотала этим своим снисходительным тоном:
– О Боже, маленькая Милашка со своей свитой… Какие же пупочки, а? Помнишь, как мы считали, что быть выбранной Самой Милой девушкой – большая честь? Трудно сейчас поверить, правда?
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – отозвалась Риба. Теперь это кажется таким нелепым и смешным. Самая Милая девушка в Сент-Галене… кому это интересно, кроме жителей долины?
– А, ладно, – протянула Нэнси, пусть девочки позабавятся. Они скоро узнают, что то, что кажется важным в Сент-Галене, больше нигде ничего не стоит.
– Ну-ну, Нэнси, – попеняла ей Бэбс, – это может оказаться самой большой радостью их жизни. – Вся троица захихикала, и Бэбс воскликнула: – Фу! Противно вспоминать, что титул Самой Милой девушки был для меня такой радостью.
Излив свой яд, адское трио удалилось. Сияющее лицо Салли потемнело, ее трясло от гнева. У Шелли руки сжались в кулаки, Эм-Джей свирепо и тихо прорычала: «Стервы!»
Стараясь забыть неприятное воспоминание, Шелли тем не менее не могла не задуматься над тем, стали эти женщины сейчас менее стервозными, чем раньше, или нет.
– Шелли, – вскричала Риба, подходя к столику, – как чудесно видеть тебя вновь!
С вежливой улыбкой Шелли подняла глаза.
– Риба, как мило… много воды утекло… не так ли?
– И не напоминай! – отозвалась Риба, окидывая оценивающим взглядом стройную фигуру Шелли в простеньком розовом пуловере и отглаженных синих джинсах. – Время летит.
– Ну, знаешь, как говорится: когда тебе весело, жизнь катится…
– Ох, как я тебе завидую: жить в Новом Орлеане… – выдохнула Бэбс, а ее карие пронзительные глазки до пенни прикидывали цену одежды Шелли. – Не кажется ли тебе долина скучной и провинциальной в таком сравнении?
– Вовсе нет, – ответила Шелли. – После шума, скученности и толкотни города здесь так мирно и неторопливо. Я счастлива, что вернулась.
– Неужели? – недоверчиво уставилась на нее Бэбс. – Почему же я было решила…
Риба рассмеялась, но как-то напряженно.
– Ох, Шелли, не шути так… Ты ведь просто нас дразнишь? Мы столько лет воображали себе, что ты ведешь жизнь, бурную и вольную, пока мы тут растим детей и слушаем волнующие разговоры, кого выбрать в школьный совет… или каков будет нынче сенокос… Не разочаровывай нас.
Рибе и Бэбс было чуть за сорок, и они напомнили Шелли парочку холеных ангорских кошек, сытых и самодовольных. Годы пощадили их, но, несмотря на тщательный макияж, прически и модную одежду, они выглядели… матронами.
Отвечая Рибе, Шелли сдержанно проговорила:
– Новый Орлеан действительно волнующий город. В нем каждый день происходит что-то новое, но ему не сравниться с тем, что есть в Дубовой долине и отчего здесь так хорошо жить: простор, покой и… чувство, что ты вышла из бурного потока времени. В долине хватает своих проблем… с наркотиками, беременностями несовершеннолетних, мужьями, которые бьют жен… Но еще здесь есть ощущение убежища, места, где жизнь легче и проще. То, что сейчас презрительно отброшено, еще имеет цену в долине: верность, добрая репутация, честь, твердое слово, семья… все эти старомодные ценности. И нет нужды суетиться, метаться туда-сюда. – Она усмехнулась. – Здесь спешить некуда. Жизнь течет медленнее, и хотя она вертится в основном вокруг скота, сена и леса… в этом есть нечто притягательное. – Она посмотрела на Эм-Джей. – Ты всю жизнь прожила в долине, ты это чувствуешь?
Эм-Джей кивнула.
– Меня озолоти, я отсюда не уеду. Пусть у нас нет пиццы на дом или супермаркета за углом, все равно. Мне нравится Дубовая долина как она есть.
Риба высокомерно взглянула на подруг и пробормотала:
– Вы всегда были какими-то странными. Полагаю, это тот случай, когда о вкусах не спорят.
– Думаю, ты права, – согласилась Эм-Джей со смешинкой в глазах. – Ведь Боб женился на тебе.
Шелли чуть не подавилась и торопливо опустила глаза.
– Ревнуешь? – промурлыкала Риба, с ледяным блеском в сапфировых глазах отбрасывая со лба серебристо-белокурый локон.
– Простите, дамы. – Хэнк подошел к столику с двумя тарелками в руках. Не обращая внимания на ледяное молчание женщин, он поставил тарелки перед Шелли и Эм-Джей. – Салли так с вами заговорилась, что позабыла спросить, с каким соусом вы хотите есть. Так что я взял на себя смелость принести и медовую горчицу, и соус ранчера. Если захотите что-то еще, дайте мне знать.
– Э-э… нет, все отлично. – Шелли с предвкушением оглядывала половинку свернутой пшеничной лепешки с начинкой из тонко нарезанной ветчины, индейки, салата и помидора, которые вываливались на тарелку.
– Ладно. Если что-то понадобится, крикните меня, – повторил Хэнк и, кивнув Рибе и Бэбс, удалился, насвистывая.
– Оставляем вас с вашим ленчем, – промолвила Риба, – мы лишь хотели поприветствовать тебя с возвращением в долину. Я навещу тебя на следующей неделе, и, может, мы вместе съездим на ленч. – Она улыбнулась, но глаза ее были холодными. – Мы сможем вспомнить старые времена.
– Ода. Это было бы хорошо, – проговорила Шелли, соображая, что придется держать наготове дюжину причин, по которым она должна будет отклонить любезное приглашение Рибы… если оно последует.
Когда дверь за Рибой и Бэбс закрылась, откуда-то из задней комнаты вынырнула Салли и скорчила гримасу.
– Простите, что дезертировала, но я не хотела сцепиться с Бэбс. Ее старший сыночек, Гэри, ему около одиннадцати, стал на родео дразнить и мучить малышей. Смеялся над ними, а Джейн и Джин, мои дочки, поймали его, связали и сбросили на середину арены. Бэбс это очень не понравилось.
Эм-Джей весело хмыкнула.
– Я слышала об этом. Поделом паршивцу. Тодд был одним из малышей, которых он задевал. Хорошо, что Джейн и Джин добрались до него раньше меня. Я, наверное, наподдала бы ему посильнее и вступила в рукопашную с Бэбс.
– Ты? – заинтересованно переспросила Шелли. Глаза ее смеялись. – Нет, быть не может, только не такая милая и робкая дама, как ты.
Все трое расхохотались.
– Я рада, что ты вернулась, – с чувством проговорила Салли, обращаясь к Шелли. – Похоже на старые времена. Разница только в том, что теперь это адская парочка, а не адское трио. – Салли смущенно зажала рот ладонью. – Ох черт, я не хотела говорить плохо о покойной. Никогда не желала Нэнси зла.
– Знаешь что? – Эм-Джей посмотрела на Салли. – Ты слишком хорошая. Всегда была такой. Тебе нужно одолжить у кого-нибудь вредности.
– Не слушай ее, – посоветовала Шелли. – Оставайся такой, какая есть. Предоставь Эм-Джей быть скверной девчонкой.
– А сама ты? Мисс Зануда? Наш голос разума? – сухо поинтересовалась Эм-Джей, откусывая кусок тортильи.
– Ну, я пытаюсь, – пробормотала Шелли, улыбаясь подруге. – За исключением тех случаев, когда взрываюсь. Помнишь тот раз, когда я подбила Дэнни глаз, потому что он принес мне коробку шоколадных конфет? Или это были не конфеты?
– О Господи, и я об этом забыла, – еле сдерживая смех, произнесла Эм-Джей. – Не помню, ты успела съесть хоть одну штуку?
– Нет. Я подумала, что эти шоколадки странно выглядят. Он так аккуратно уложил их в коробку из-под батончиков, что я поняла, из чего они были, только когда их понюхала.
– Куриный помет! – в один голос воскликнули все трое.
– Ему, наверное, пришлось потратить несколько недель, пока не подобрал подходящие по виду и цвету и в количестве, достаточном для целой коробки, припоминала Салли. – Что за чертенок он был! – Они посмотрели на столик, где Дэнни с приятелями пили кофе. – Только подумать, – размышляла она вслух, – он теперь один из помощников нашего шерифа. Просто оторопь берет.
Салли продолжала подходить к их столику в промежутках между другой работой, и они втроем вспоминали истории их детства. Шелли как раз прикончила свою часть рулета, когда снова около них появился Хэнк с миниатюрной белокурой Меган.
Меган выглядела гораздо моложе Хэнка, по прикидке Шелли, лет на двадцать. Хэнку было где-то шестьдесят, а значит, Меган должно было быть около сорока. Заметив оценивающий взгляд Шелли, Хэнк уточнил:
– Меган – моя маленькая младшая сестренка, не только по росту, но и по возрасту.
Она робко дополнила брата:
– Мать Хэнка умерла, когда ему было пятнадцать, и прошло еще пять лет, прежде чем его отец встретил мою маму и женился на ней. Когда я родилась, Хэнку шел двадцать первый год. – Она улыбнулась. – Он держится скорее как мой отец, а не старший брат… Я никак не могу убедить его, что уже взрослая и опекун мне больше не нужен. И конечно, маленький рост, – она ткнула пальцем себе в грудь, – не помогает.
