Текст книги "Любовь возвращается"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Будто почувствовав на себе ее взгляд, Слоан натянул поводья и остановил коня. Сдвинув на затылок шляпу, он глядел на нее через всю ширину кораля. Шелли, покраснев, отвела глаза в сторону.
– Господи, впервые вижу такое! – заметила Трейси, смахивая пот со лба и ухмыляясь.
– Что именно? – уточнила Шелли.
– Как мужчина буквально пожирает женщину глазами. Словно вы бифштекс на косточке, а Слоан – голодающий с безумным аппетитом.
– Вы ошибаетесь, – поспешила возразить Шелли. – Между нами ничего нет.
– Ну конечно. Продолжайте уверять себя в этом.
– Ладно. Что-то между нами происходит. Только я не знаю, что именно… и отдала бы все на свете, чтобы этого не было.
Шелли постаралась не смотреть на Слоана, и ей это удалось… Почти. Совсем не смотреть было невозможно, потому что Ник и Слоан, казалось, без малейших усилий направляли животных куда хотели. Вскоре она поняла, что между мужчинами идет некое состязание… а может, они сравнивали ловкость и умение своих лошадей. Сначала Ник, а затем Слоан указывали на какую-то определенную корову и направляли своего коня к ней, а после просто сидели неподвижно в седле, позволяя коню отрезать корову от остального стада и загнать в нужное стойло. Умение коней было сногсшибательным. Они останавливались на пятачке, крутились, прижимая уши, пригибались, как кошки, готовые к прыжку… Все для того, чтобы не допустить упрямую корову двинуться не в том направлении. Их движения были плавными и как бы текучими. Пригнутые низко головы, прижатые уши указывали на суровую решимость добиться своего, и животные двигались точно туда, куда было надо всадникам.
Трейси на минуту замерла, любуясь этим представлением.
– У Слоана, пожалуй, самые лучшие кони-загонщики во всей отрасли, и сейчас можно видеть, почему это так. – Да, такое впечатление, что эти лошади соображают, куда двинется корова, и предвосхищают ее движения, – выдохнула Шелли, когда лошадь Ника без каких-либо заметных его указаний помчалась за одной из коров, которая попыталась отбиться от остальных.
Вскоре после полудня работа была закончена, и Шелли пригласила Трейси остаться на ленч. Сняв грязную верхнюю одежду, Трейси с удовольствием согласилась. Она помыла руки теплой водой из бачка, который возила в кузове своего ветеринарного пикапа, и кивнула в сторону коров:
– У вас тут отличные животные. Как вы планируете их случать?
Ник и Слоан к тому времени спешились и, напоив лошадей, привязали их к трейлеру. Они как раз в этот момент подошли к Шелли и Трейси, и, услышав ее вопрос, Ник ответил:
– У Шелли есть старый бык, которого Джош не продал. Он той самой грейнджеровской породы, здоров и прекрасный производитель. Мы пользуемся им для случки с нашими коровами. Он прямой потомок Красавца Грейнджеров. С его помощью мы хотим возродить породу.
Красавец Грейнджеров был самый знаменитый из грейнджеровских быков за все время существования породы, и слава его прокатилась по всей стране. Его потомков продавали по наивысшей цене из всех ангусов на рынках Соединенных Штатов. Даже сейчас, тридцать лет спустя после его смерти, лучшие представители этой породы ведут свое происхождение от него.
– Разве не все твои коровы тех же кровей? – спросил Слоан, глядя Шелли в глаза. Она все утро, за исключением одного краткого момента, старательно избегала его, и ему это надоело. Прошлое воскресенье, когда они с Ником встретились на уборке рекреационного центра после субботних танцев, он вызвался им помочь, потому что идея эта показалась ему многообещающей. Тогда команда добровольцев под руководством Тома Смита быстро справилась с мусором, убрала раскладные столики и стулья, подмела огромное пространство цементного пола. Кто-то уже снял с потолка гирлянды из белой, красной и синей гофрированной бумаги. Четыре или пять женщин, включая Дебби Смит и Клео, занимались кухней, приводя ее в порядок. Когда работа была окончена, Ник и Слоан остановились на минуту перекинуться парой слов относительно кобылы, которую Ник случил в предыдущем месяце с черно-белым жеребцом Слоана. Трейси подтвердила, что кобыла была уже жеребая. Между прочим Ник упомянул, что они ждут прибытия партии скота. Поскольку к тому времени Слоан безуспешно ломал голову, как ему повстречаться с Шелли, это показалось ему небом посланной возможностью.
– Я рад помочь, когда будете осматривать коров и делать им уколы, – небрежно проговорил он. – Я даже могу привезти туда Коньяка, чтобы ты мог его опробовать в работе со скотом. Увидишь, как он справляется с коровами.
Коньяком звали выращенного на конеферме Слоана мерина, которого Ник собирался купить, так что он ухватился за это предложение.
– Отлично! Я позвоню тебе, когда коровы прибудут и буду знать, на какое число Шелли пригласила ветеринара.
Слоан понимал, что Шелли это свидание не понравится, но он рассчитал, что терять ему нечего. Он подумал… а черт знает, что он подумал. Все это было так же неясно, как их отношения. Тем не менее он не раз поймал на себе ее взгляд, хотя по ее лицу было трудно понять, что она думает. Он чувствовал возбуждение, которое бы сделало честь мощному жеребцу, и почти забыл, где находится. Так всегда было, когда они оказывались поблизости друг от друга.
Услышав вопрос Слоана, Шелли заставила себя из вежливости посмотреть на него. Господи! Лучше б она этого не делала. Его смуглое, невыразимо мужественное лицо, прилипшая к широкой груди голубая рубашка, окружающий их запах коров и лошадей – все вместе пробуждало в ней самые эротические мысли и образы.
Рывком оторвав от него взгляд, Шелли ответила:
– Да, так и есть. Грейнджеры всегда занимались разведением скота и продавали его на племя. И это одна из причин, по которой я купила именно этих коров: их вывела не Скотоводческая компания Грейнджеров, но они происходят от нашей породы.
– Мы попытаемся усилить эту кровь, если сумеем, – вмешался Ник. – Но это будет непросто. Мое стадо маленькое – не больше двадцати коров, и у меня только два быка… причем ни один из них не принадлежит впрямую к грейнджеровской породе.
– А тебе других и не надо, – язвительно заметил Эйси. – Давайте-ка уйдем с солнца и пожуем чего-нибудь. Я умираю от голода. – Он посмотрел на обеих женщин, в мудрых старых глазах его плясали веселые искорки. – Свежие женщины и горячая еда поддерживают в мужчине молодость.
Глава 14
Они вошли в дом, прохладный и гостеприимный после жары и пыли, царивших снаружи. В воздухе носились ароматы жареных кур и яблочного пирога. В «грязной» комнате все задержались, чтобы помыть руки в старой глубокой фаянсовой мойке около задней двери, а затем вошли на кухню. При виде кушаний, которые поставила на стол Мария, раздался общий вздох, скорее даже стон, радостного предвкушения. Мария уже расставила высокие заиндевевшие стаканы с ледяным чаем и вытащила из духовки яблочный пирог. Чистое блаженство!
Улыбаясь им через плечо, она водрузила на середину стола большую голубую миску с картофельным салатом и сказала:
– Я следила за вами. Думаю, вы голодные как звери.
Шелли приобняла ее по пути к столу и промолвила:
– Мария! И не вздумай уходить на покой. Это все чудесно!
Мария рассмеялась:
– Я уже на покое, дитя, но прекрасно понимаю, что, если предоставлю готовить пищу тебе с Ником, вы будете есть только сандвичи с ореховым маслом.
Слоан остановился перед Марией и, взяв ее руку, приложился к ней поцелуем.
– Мадам, мои рот и желудок испытывают чувство глубокого восхищения и благодарности. Все во мне покорно вас благодарит. – Он бросил взгляд на Шелли. – Неужели только сандвичи с ореховым маслом?
Шелли пожала плечами:
– Нечего ждать от меня, чтобы я все утро работала со скотом и еще готовила целый пир на ленч. – Она ехидно ухмыльнулась. – Мне для этого нужен домашний хозяин, то бишь муж.
Ник и Слоан хором застонали.
– Это неплохая идея, – промолвила Трейси, усаживаясь рядом со Слоаном. – Полагаю, мне стоит завести такого. Так приятно вернуться домой после тяжелого дня и обнаружить, что меня ждет горячий ужин и любящий взгляд.
Протягивая тарелку за куском запеченной курятины, Эйси подмигнул:
– Милая, скажи только слово, и я буду счастлив попроситься на эту работу.
Эта шуточка вызвала поток двусмысленностей насчет стариков и молоденьких женщин. Ленч превратился в веселую и шумную перепалку.
К концу трапезы, когда они самозабвенно уплетали яблочный пирог, Трейси перевела взгляд с Шелли на Слоана и сказала:
– Мне не хочется вас подзуживать, но разве нам не положено при встрече убивать друг друга? С тех пор как я приехала в долину, я столько слышала рассказов о вековечной вражде Грейнджеров с Боллинджерами. Что, это все выдумки?
Слоан и Шелли переглянулись. После неловкой паузы Слоан ответил:
– Эта вражда была самой ожесточенной в начале века. А потом мы все просто… продолжали традицию. – Он поморщился. – Боллинджеры и Грейнджеры как-то само собой оказывались в противоположных лагерях в любом споре. В таком маленьком местечке, отдаленном от других городов и дорог, это подпитывало старую вражду.
Трейси снова перевела взгляд со Слоана на Шелли.
– Но вы же сегодня здесь… помогаете Грейнджер, как я понимаю. И Ник с Эйси тоже здесь. – Она посмотрела на мужчин. – Если я не ошибаюсь, вы оба работали попеременно то на Грейнджеров, то на Боллинджеров? Разве это не про – тиворечие?
– Никакого противоречия тут нет, – фыркнул Эйси. – И Рейнджеры, и Боллинджеры давно поняли, что остальным жителям долины необходимо иметь дело с обоими, не боясь неприятностей и мести. Не то долина разделилась бы на два воюющих лагеря, и тогда плохо было бы всем.
– Вражда Боллинджеров с Грейнджерами, – добавил Ник, – это легенда и, как большинство легенд, относится к далекому прошлому. – Он поморщился. – Это не означает, что сейчас обе семьи стали лучшими друзьями. – Он посмотрел на Шелли. – Кажется, в семидесятых был такой план – построить в долине электростанцию на древесном топливе?
Шелли кивнула, не понимая, к чему Ник ведет. Ведь речь шла о его семье, его истории, но ему приходилось делать вид, что это не так. Что-то в его глазах говорило о внутреннем конфликте.
– Да, именно так. – Она неуверенно улыбнулась Нику. – Я была тогда ребенком, но помню, как все кричали и топали ногами.
– Это случилось не так давно, – сказал Эйси, – и оставило очень неприятный осадок в долине.
Поигрывая пустым стаканом, Ник объявил:
– Такое трудно объяснить постороннему, не местному жителю. В долине есть несколько человек, которые в прошлых поколениях были связаны родством и с Боллинджерами, и с Грейнджерами… Они должны держаться тонкой линии, по возможности не принимая ни ту ни другую сторону. – Ник усмехнулся. – По правде говоря, им приходилось не заявлять о родстве ни с тем ни с другим семейством, потому что и те и другие отказались их признавать как грешников, осмелившихся переступить границу между враждующими кланами. В наши дни для большинства из них эта старинная вражда – просто любопытный факт истории рода. Слоан с его семьей и Шелли с… – Он замолчал и угрюмо посмотрел на Шелли, потом пробормотал: – Шелли теперь последняя из Грейнджеров в долине, и когда она выйдет замуж или умрет, надеюсь, в глубокой старости, это, вероятно, станет концом противоборства.
– Ну, не знаю, – пробормотал Слоан, искоса глядя на Шелли. – А как насчет Грейнджеров из Нового Орлеана?
– Ты говоришь о Романе? Да, он, конечно, Грейнджер, но новоорлеанский. – Она с вызовом поглядела на Слоана. – Так что я последняя из Грейнджеров Дубовой долины.
– Не слишком обширное семейство, – сухо заметил Слоан.
– Только потому, что мы не плодимся, как кролики, – мило улыбнулась она, – вроде некоторых…
– В общем, Трейси, теперь вы все знаете, – поторопился вмешаться Эйси. – Более чем за сто лет, прошедших с первой встречи Боллинджеров и Грейнджеров, все мы в долине научились с этим справляться.
– Ладно, – сказала Трейси, отодвигая тарелку, на которой остались только крошки. – Это я могу понять, но как насчет нынешних Грейнджеров и Боллинджеров? – Она кивнула на Шелли и Слоана. От нее не ускользнула тонкая игра эмоций между ними.
Слоан скорчил гримасу, Шелли заерзала на стуле. Ну как объяснить, что происходит между ними? Она сама этого толком не понимала. Шелли искоса посмотрела на Слоана, но он тоже не торопился с объяснением. Наступило неловкое молчание, но Шелли не дала ему затянуться и с безрадостной улыбкой промолвила:
– Это странные отношения… Но не каждый Грейнджер и не каждый Боллинджер готов вцепиться в горло другому. Как уже говорил Ник, бывали случаи, когда представители этих семейств женились между собой. Примером могут служить дед и бабка Джеба Дилэни по материнской линии. Когда они обвенчались, это вызвало бурю осуждения и на десять или двадцать лет вражда стала ожесточенной и открытой.
– Конечно, – добавил Слоан, – не следует забывать, что бабка Джеба относилась к новоорлеанской ветви семейства Грейнджеров и была в то время помолвлена с братом деда Шелли. Так что когда мой двоюродный дед Мэтт сбежал с ней – всего за несколько дней до свадьбы, – это вызвало большущий скандал. И не стоит винить в этом только вражду Грейнджеров и Боллинджеров: любое семейство было бы возмущено. – Он бросил взгляд на Шелли. —Я знаю, что тоже жаждал бы крови, если бы кто-то украл мою невесту. В отличие от дедушки Шелли я бы выследил славного Мэтта Боллинджера, убил бы его… и забрал свою невесту назад.
– Боллинджер украл невесту у Грейнджера, и мир от этого неперевернулся? – уточнила потрясенная Трейси.
– Черт возьми, душенька, – откликнулся Эйси. – Боллинджеры и Грейнджеры воровали друг у друга невест и женихов с самого начала… это-то и питало их агрессивность. – Он поскреб подбородок.
Трейси растерянно уставилась на него.
– Минутку. Дайте мне разобраться как следует. – Она снова указала на Слоана и Шелли, у которых был такой вид, словно они предпочли бы лечь на операционный стол, чем продолжать этот разговор. – Значит, вы двое где-то там в прошлом связаны родственными узами?
Слоан пожал плечами:
– Ну да. В прошлом.
– Таком далеком, что это почти не считается, – подтвердила Шелли.
Мария, молчавшая до сих пор, поднялась на ноги. Собрав пустые тарелки, она подошла к раковине и сказала:
– По-моему, вся эта история просто дурацкая. Боллинджеры и Грейнджеры вечно вели себя как балованные дети: каждый хотел иметь то, что есть у другого.
Никто не стал ей возражать. Все торопливо встали из-за стола и стали помогать убирать посуду, путаясь под ногами у Марии.
– Идите отсюда, – велела она. – Вы только мешаетесь.
Признательные ей за ленч, все кротко ее послушались и вышли на воздух. Поскольку дневная работа была завершена, спустя несколько минут Трейси, выслушав еще раз благодарности, распрощалась и уехала. Ник, Эйси и Слоан погрузили в фургон лошадей, и Слоан задержался для разговора с мужчинами. Шелли, старательно державшаяся подальше от него, направилась в контору, чтобы закончить с бумагами на коров.
На пороге маленького кабинета Шелли застыла, охваченная внезапной ностальгией. Эта контора в помещении коровника служила кабинетом ее отцу. Несмотря на все уговоры матери перенести бумаги в дом, отец так и не согласился на это. Она улыбнулась. Все его старые друзья ковбои запросто заворачивали сюда, но постеснялись бы навестить его в доме. Видимо, это и было одной из причин, по которой отеи так упрямо держался за эту комнату. Старый керосиновый обогреватель прогонял зимний холод, а высокие потолки и толстые бревна стен помогали сохранять прохладу летом. Здесь были еще два вентилятора, облегчавших августовскую жару – На старенькой плитке постоянно кипел кофейник. Старый холодильник всегда был полон пива или легких напитков, чтобы было чем угостить заглянувших на огонек.
Контора ее отца была также местом, где собирались потолковать местные скотоводы. В детстве она часто приходила сюда, и всегда здесь было полно бородатых, курящих или жующих табак мужчин в потрепанных ковбойских шляпах, выгоревших синих джинсах и заляпанных навозом сапогах. Они сидели кружком и беседовали о сенокосе, погоде… о чьей-то новой лошади или собаке. Она цеплялась за эти воспоминания, потому что таких ярких картин времени, проведенного с отцом, было немного. Она забегала в контору и с порога видела его за работой. Он, чувствуя ее присутствие, поднимал голову от бумаг на массивном дубовом столе, до сих пор стоявшем в дальнем углу, и широко улыбался. Она забиралась к нему на колени и болтала о своих делах или завороженно слушала его забавные истории о коровах и лошадях. Иногда он вручал ей карандаши, которые держал для нее в столе.
– Нарисуй-ка мне корову, – говорил он с улыбкой. – Настоящую, красивую. Для папочки.
Она не помнила, сколько таких коров нарисовала, но, должно быть, уйму. Теперь она вспоминала об этом со сладкой горечью. Джош нашел их в отцовском столе после его смерти и отдал ей в день ее шестнадцатилетия. «Это были первые проявления моих художественных способностей», – подумалось ей. И отец бережно их хранил.
Проглотив комок в горле, она вошла в кабинет и уселась за стол. Отложив в сторону принесенные документы, она погладила ровную поверхность столешницы… стола ее отца. Здесь она ощущала его близость и, когда закрывала глаза, словно чувствовала слабый запах его табака и слышала низкий рокочущий голос. Слезы набежали на глаза. Как бы он отнесся к ее планам? Конечно же, он бы их одобрил и порадовался, что его контора больше не собирает пыль и паутину.
Хотя работы хватало, Шелли последние две недели полностью занялась конторой: мыла, отчищала, красила и при-водила в порядок папки, отбирала старые и заводила новые, свои. Старый, еле дышащий холодильник она заменила новым и поставила его на прежнее место. Вдоль одной стены встал ряд металлических шкафчиков для файлов, а сверху на них поместились кофеварка и микроволновка. Нужные папки в безупречном порядке выстроились в двух дубовых шкафах, которыми пользовался ее отец. После смерти отца Джош перенес все документы в одну из комнат старого дома, которую превратил в свой кабинет, и один Бог знает, сколько материалов по истории Скотоводческой компании Грейнджеров погибло в случившемся пожаре. Кое-что Джошу удалось спасти, копии некоторых самых важных документов ему позже предоставила Ассоциация ангусов. Джош поместил их в кабинете нового дома. Она больше двух дней перетаскивала все обратно в контору. Пожалуй, она похожа на отца гораздо больше, чем думала.
Она окинула комнату взглядом, и ей все понравилось. Стены были побелены, сосновый пол покрыт лаком. Широкое окно, выходившее на заднюю сторону дома и подъездную аллею, было обрамлено новыми синими занавесками. Под ним поместился низкий книжный шкаф, который она увела из кабинета Джоша. Из магазина подержанной мебели в Укайе Ник привез ей четыре деревянных стула различного фасона. По каталогу она заказала маленький коричневый диванчик. Он должен прибыть на следующей неделе на склад в Укайе. На овальном столике были разбросаны свежие журналы об ангусах, различные рекламные проспекты и брошюры. Контора выглядела очень уютно и в то же время по-деловому. Шелли нахмурилась. Еще ей понадобится компьютер, который нужно будет в следующем же месяце подключить к Интернету, и до зимы придется что-то сделать с отоплением. Ну, это можно отложить и на потом.
Продолжая думать о том, что требуется сделать в первую очередь, она взяла принесенные документы и стала раскладывать их в шкафчике. Это заняло лишь несколько минут, и вскоре она, скорчив рожицу, закрыла полупустой ящик. Один из этих шкафчиков был пуст целиком, да и второй далеко не заполнен. «Но будет!» – пообещала она себе. Скотоводческая компания Грейнджеров станет расти и развиваться.
Она отвернулась от шкафчика и ошеломленно замерла, увидев Слоана. Он стоял в дверях счерной ковбойской шляпой в руке. Сколько времени он здесь? У нее стало щекотно внутри при мысли, что он наблюдал за ней, а она об этом и не догадывалась.
Игнорируя участившийся пульс, она вежливо улыбнулась и спросила:
– Я могу быть чем-нибудь тебе полезна?
Едва выговорив эти слова, она поняла, что совершила ошибку. Медленная плотоядная улыбка Слоала сказала ей, о чем он думает. Вздернув подбородок и сердито прищурившись, она бросила ему взглядом вызов: пусть только посмеет высказать свои мысли вслух!
Слоан вразвалочку вошел в комнату, пробормотав:
– Лапушка, тебе нужно быть осторожнее в словах. Некоторые мужчины могли бы принять их за приглашение к действиям… самым различным.
– Но поскольку ты к таким мужчинам не относишься, – отозвалась она подбоченясь, – мне тревожиться не о чем. Не так ли?
– Не испытывай судьбу.
– Ладно, Слоан… Чего ты хочешь? Мы уже распрощались, и я не знаю, о чем нам еще говорить… У меня нет времени на игры.
Он неотрывно смотрел на нее, размышляя, как же она прелестна: даже в грязных джинсах и заляпанной лиловой майке не по росту. Джинсы плотно облегали ее бедра и попку, а майка, несмотря на слишком большие размеры, никак не скрывала грудь. Под майкой на ней явно был надет бюстгальтер, и Слоан мрачно подумал, что человека, придумавшего это стискивающее орудие пытки, следовало бы удавить. В его голове возникла картина ее сочной груди и вздернутых сосков цвета спелой малины, и тело мгновенно откликнулось на этот образ. Так как было маловероятно, что она сейчас с радостью встретит его ухаживание, он подавил бурную реакцию и попытался вести себя цивилизованно.
Скромно улыбаясь, он спросил:
– А почему, собственно, я должен чего-то хотеть от тебя? Может, я просто зашел поблагодарить за ленч. Что скажешь на это?
– Поэтому и зашел?
Он поскреб щеку и с веселыми искорками в глазах признался:
– Нет. Я пришел пригласить тебя на обед в пятницу вечером.
Шелли удивилась:
– Это что, как бы на свидание? – В глазах ее засветились настороженность и любопытство.
– Ну да. Почему бы нет?
– Потому что это будет пустая трата времени, – пробормотала она. – Я понимаю, что случившееся в субботу может навести тебя на мысль, что я легко воспринимаю такие… отношения, но это не так. И если ты ищешь просто легкодоступную девицу… это не ко мне.
Его лицо помрачнело. Он решительно подошел к ней, буквально загнав к шкафу.
– Лапочка, ты переоцениваешь свои прелести… Если бы я хотел всего лишь переспать с кем-то, поверь, вокруг достаточно женщин, которые согласились бы лечь ко мне в постель без малейших усилий с моей стороны.
– От скромности ты не умрешь, – фыркнула Шелли. Дыхание ее участилось, стало прерывистым. Возбуждение нарастало. Он всегда так на нее действовал, и она ненавидела себя за этот невольный отклик тела… и его за то, что он мог легко вызвать в ней неудержимое желание броситься к нему в объятия. Снова.
Он ухмыльнулся:
– Боллинджеры всегда знали себе цену. – Он провел тонким пальцем по ее щеке. – Мы всегда знаем, чего хотим… и обычно добиваемся этого.
– А мне-то какое дело? Мне что, нужно бояться, остерегаться или что-то еще? – вызывающе бросила она.
Слоан придвинулся к ней еще ближе. Она оказалась зажатой между металлическим шкафчиком и его телом.
– Угу, лапушка. Прими это как предостережение. – Он нагнул голову, так что его жаркое дыхание ласкало ее ушко. – Я хочу тебя, Шелли. Суббота ничего не изменила между нами. – Его губы легко, как мотылек, скользили вдоль ее лица. – Она лишь многое для меня прояснила. Заставила понять, чего же я хочу на самом деле… Оказалось, тебя.
Шелли стало трудно дышать, сердце стучало как бешеное. Его рот был так близок, так заманчиво соблазнителен… Она боролась с желанием броситься ему на шею, прижаться губами к его рту.
– Неужели? – с трудом выговорила она.
– Да, милая. – Он поднял голову и улыбнулся ей, глядя сверху вниз. – Так и есть. Значит, ты пообедаешь со мной вечером в пятницу?
Она только рассмеялась от этой непробиваемой чисто мужской самоуверенности и с силой оттолкнула его.
– Убирайся, Слоан. Повторяю, у меня нет времени на игры.
Он позволил ей оттолкнуть себя, но затем, вертя шляпу в руках, тихо сказал:
– Никаких игр, Шелли. Давай начнем все сначала. Оставим все наши недоразумения в прошлом и посмотрим, что выйдет на этот раз. Мы больше не дети. Мы взрослые и не можем поступать опрометчиво.
Она слабо улыбнулась, но покачала головой.
– Я не в силах забыть прошлое. Как ты мне лгал, встречался с другой женщиной и говорил ей, что любишь… а мне твердил то же самое. – Ее улыбка погасла. – Я вечно буду сомневаться, не вводишь ли ты меня в заблуждение снова.
У него дернулась щека и потемнели глаза.
– Черт возьми, я никогда тебя не обманывал! Я любил тебя, и это правда. А то, что произошло с Нэнси, было…
– Что же это было? – поинтересовалась она, когда Слоан замолчал. – Мираж? Сон, который мне приснился? Игра моего воображения?
– Нет. Ты действительно видела все это и хорошо расслышала то, что я сказал, но это была подстава, – требовательно настаивал он, еле сдерживая гнев. – Предположим, что Нэнси и Джош сговорились и сочинили ту пьеску… в которой мне отводилась роль главного героя, а тебе – потрясенной аудитории… Только ни ты, ни я не знали, что пьеса была написана специально, чтобы разъединить нас.
Ей стало противно. Отвернувшись, она холодно произнесла:
– Знаешь, я больше уважала бы тебя, если бы ты честно признал правду, а не старался переложить свою вину на других.
Слоан потянулся к карману рубашки и снова вспомнил что больше не курит. Выругавшись себе под нос, он промолвил:
– Я их не виню… каждый из них преследовал свои цели… Нэнси никогда не скрывала, что хочет выйти за меня замуж, а Джош, несмотря на то что тебе наговорил, скорее готов был увидеть тебя в чертовом монастыре, чем замужем за мной. Должен признать, что они великолепно все проделали. Мы оба попались в их ловушку, как дети… а все это было фальшью… хорошо разыгранной сценой, в которой Нэнси нажимала на нужные кнопки, чтобы заставить меня произнести именно те слова, которые должны были убедить тебя, что я лжец, лицемер и двурушник. – Он горько рассмеялся. – И ты купилась… целиком и полностью, как Джош и предполагал. Но чтобы не рисковать, он тут же увез тебя из штата, подальше от меня. Мне не дано было ни малейшего шанса рассказать тебе свою версию той истории. Тебе не пришло в голову, что я пытался сбить Нэнси со следа? Она могла быть очень злобной и мстительной, когда не получалось, как она хотела. И она была старше тебя и гораздо изощренней… Если бы она хоть на секунду подумала, что ты владеешь тем, чего она хочет, она превратила бы твою жизнь в ад тысячью способов… А я не хотел, чтобы это произошло.
Что-то в его голосе заставило Шелли внимательно вглядеться в его лицо. Оно выражало горечь. Золотистые глаза смотрели холодно и мрачно. «Он верит в то, что говорит». Его глаза и выражение лица потрясли Шелли. Неужели она не так истолковала события того вечера? То, что видела и слышала? Она так долго верила в обратное, что сейчас с трудом могла воспринять иную точку зрения. Но… она не могла считать его оценку характера Нэнси ошибочной. Если бы Нэнси хоть на секунду поверила, даже только заподозрила, что Слоан не очарован ею, не находится в ее власти, она бы набросилась на соперницу с когтями и клыками. Шелли нервно сглотнула. Сейчас слова и поступки Нэнси только раздосадовали бы ее, но тогда восемнадцатилетнюю Шелли они бы глубоко ранили… Неуверенная в себе, Шелли была крайне уязвимой. В то время иметь врагом Нэнси было смертельно опасно. Та была старше, хваткой, опытной и жестокой, не говоря уж о том, что несравненно более эгоистичной и знающей тысячу способов унизить и растоптать соперницу, ее веру в себя и в то, что Слоан любит ее, а не Нэнси. А Слоан… В одном Шелли никогда не сомневалась: в том, что он всегда будет защищать свое и своих… Так что его объяснение имело для нее смысл. Сердце Шелли болезненно сжалось. Отчаяние захлестнуло ее. Нет, Джош не стал бы так с ней поступать… Но тут ее мысли замерли… оцепенели. Она вспомнила, что Джош наделал уйму вещей, которые еще недавно показались бы ей невозможными, невероятными… Вероятно, в словах Слоана было какое-то зернышко правды. Ей так хотелось поверить ему, но это означало бы, что Джош… Господи Боже! Какое-то безумие! Зачем только она его выслушала? Холодная логика могла отвергать все, что он говорил, но ее сердце… Ах, у сердца Шелли были своя воля и свой разум.
Она опустила взгляд на его пыльные сапоги.
– Куда мы пойдем? – тихо осведомилась она, пугаясь, как легко произнесла эти слова.
Слоан втянул в себя воздух. Сердце его билось тяжкими, мучительными ударами.
– В Укайе есть парочка ресторанов, – произнес он, радуясь, что голос его звучит ровно и спокойно, – не первоклассных, но хороших.
Она рискнула поднять на него глаза и улыбнулась почти застенчиво.
– Ладно. В котором часу?
– Ну, дорога займет часа полтора. Как ты посмотришь, если я заеду за тобой около половины шестого?
– Ладно. Значит, в пять тридцать в пятницу.
Потрясенно улыбаясь, Слоан удалился. У него было ощущение, что он плывет по воздуху, настолько он не мог поверить в свою удачу. Шелли согласилась на свидание с ним!
Не подозревая, что у нее на лице сияет точно такая же улыбка, Шелли наблюдала за его отъездом. Нет, она сошла с ума. Слоан, наверное, самый большой лжец, которого она когда-либо встречала. Если она осмелится поверить хоть единому его слову, ей придется признать, что ее брат, человек, которого она всю жизнь любила, уважала, которому всегда верила, лгал ей, обманул ее самым жестоким образом. Ей не хотелось даже думать об этом. Лучше уж не анализировать слишком глубоко, что произошло тем вечером семнадцать лет назад. «Вероятно, Слоан просто дурит мне голову. Но Боже мой, как же я жду этой пятницы!»
Остаток дня Шелли провела наверху в своей студии, рисуя. За все время пребывания в Дубовой долине она была слишком занята, так что живопись оказалась заброшенной. Тем не менее создание туманных, нереальных пейзажей всегда ее успокаивало. И сегодня, стоя перед чистым холстом, она с облегчением обнаружила, что прикосновение кисти к нему вытесняет все остальное из ее головы, за исключением постепенно обретающего форму ее творения. Она писала весь остаток дня, решив, что завтра обязательно позвонит в галерею в Сан-Франциско, которую ей посоветовала ее новоорлеанский агент, мадам Фурнье. Шелли вздохнула. Наверное, придется туда съездить: ей нужно будет представиться и показать несколько работ. Конечно, рекомендательное письмо от мадам Фурнье поможет, как и копии статей художественных критиков с упоминаниями о ней. Она поморщилась. Впрочем, скорее всего придет на выручку список ее проданных картин. Она напомнила себе, что достаточно хорошо известна в некоторых кругах.
