Текст книги "Крепче цепей"

Автор книги: Шервуд Смит

Соавторы: Дэйв Троубридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Ей отчаянно хотелось уйти, побыть одной. Но она не сможет быть одна, пока не покинет Арес – или не умрет.

– Иду, – повторила она. – Все в порядке.

* * *

Ванн следовал за Жаимом, опытным глазом засекая то, что впереди. Эренарх, по всей видимости, был один с должарианкой, хотя эти двое даже отдаленно не напоминали любовников. Голубые глаза Брендона смотрели рассеянно, и он выглядел доброжелательным, но настороженным. Женщина вся подобралась, как кошка, и Ванн перехватил взгляд ее черных глаз, холодный и твердый, как вулканическая порода.

– Вот, выпил лишнего и заблудился, – жалобно сказал Эренарх.

Десантник вскипел. Значит, ему стало скучной он пошел прогуляться, да? Не понимает он, что ли, чем это грозит? Совсем дурак?

– Бургесс тоже любил это дело, – послышался голос сверху. Ванн круто повернулся, схватившись за бластер, но тут же расслабился, увидев Тате Кагу в его пузыре. Нуллер подплыл к голове Брендона вверх ногами, вынудив того запрокинуть голову. – О нем много чего болтали в период его регентства, – добавил профет.

– Мы всегда славились своей печенью, – ответил Эренарх.

– На Утерянной Земле некоторые считали печень вместилищем души. А твоя где помещается?

– Что – душа? – Эренарх улыбался вполне непринужденно. – Моя печенка успешно справляется с обеими функциями: фильтрует и выводит наружу отравляющие вещества.

Ванн не переставал наблюдать за окружающими, но эта беседа все больше поглощала его внимание.

– Еще немного такой деятельности – и она окаменеет, – сказал старик. Теперь он висел прямо перед Брендоном. – Кем ты тогда будешь – человеком или памятником?

– Аванзал Палаты Феникса уставлен моими предками. Все они мраморные и вряд ли двинутся с места.

Ванн был там только раз, но перед ним сразу возникла картина этой длинной галереи в Малом Дворце Мандалы, где стояли бюсты прежних Панархов и Кириархей.

Пузырь перевернулся, и лицо Тате Каги стало трудно рассмотреть.

– На этот счет есть разные мнения.

– «Чума на все мнения, – произнес Эренарх. – Мнение можно носить налицо и наизнанку». – Ванн понял, что это цитата, но не узнал ее.

– Хо! Чума! Жизнь или смерть – скорее последнее, а?

Брендон вместо ответа низко поклонился.

Пузырь взвился вверх.

– Вашти! Хорошо. Будь осторожен, детеныш Аркадов, – проверяй каждый раз, что показываешь: лицо или изнанку. – Ветер всколыхнул одежду стоящих, и нуллер улетел так быстро, что не угнаться.

– Показывай дорогу, – сказал Брендон Ванну.

Ванн повиновался. Его гнев сменился озабоченностью. Он ничего не понял из разговора, который только что слышал, но чувствовал, что оба собеседника поняли друг друга, – видимо, они владели каким-то ключом, который ему не давался. Они даже как будто пришли к некоему решению, но он не знал к какому.

«Будем надеяться, что он решил убраться наконец из этого муравейника», – с мрачным юмором подумал Ванн, когда они двинулись по очередной извилистой лестнице.

* * *

СЕКТОР «АЛЬФА», АНГАР ШАТТЛОВ

Убийца стоял в толпе людей, ожидающих, когда высадятся последние беженцы с Артелиона, и прислушивался к разговорам. Преобладала праздничная атмосфера, и многие обсуждали достопамятную аварию, произошедшую ночью в Садах Аши.

Многие здесь, судя по всему, встречали своих близких. Никто не обращал внимания на неприметного субъекта в форме техника.

Убийца ждал терпеливо. Он не заговаривал ни с кем, и к нему никто не обращался.

Сзади послышались новые голоса. Убийца, хотя и не стал оборачиваться, узнал один из них.

«Твоя мишень – ларгист Архетипа и Ритуала, – говорил ему этот самый голос не далее как вчера. – Высокий, худой, угловатый. Если не в мантии своего колледжа, то, возможно, в трауре. Он единственный ларгист на борту курьера – ты его ни с кем не спутаешь. Удар надо нанести быстро, чтобы тебя не заметили, и чем меньше насилия ты при этом проявишь, тем лучше. Тела не трогай. Он везет нечто нужное мне, и если этого при нем не окажется, ты не выйдешь из шлюза. Если же ты справишься с задачей успешно и я получу то, что мне нужно, будут и другие задания – а вскоре, я надеюсь, и пост в новом правительстве».

Убийца улыбнулся.

* * *

Прозвенел вестник, и Фиэрин лит-Кендриан прервала свои приготовления, недоумевая, кто мог нанести ей визит в этот час. Корабль должен был вот-вот причалить.

Какая досада! Ей так важно выглядеть наилучшим образом, когда она высадится. «Если это снова пьяный Габундер, я, пожалуй, проявлю грубость».

Натянув на лицо отстраненно-вежливую маску, она открыла дверь и удивилась, увидев вместо Габундера как раз того человека, который помог ей избавиться от приставаний старого дурака.

– Ранор? – Ее удивление сменилось тревогой, когда он коснулся ее запястья с крайней серьезностью на худом лице.

– Я должен поговорить с вами. Прошу вас, эгиос.

– Я пока еще не посвящена, – ответила она машинально. Теперь она уже не добавляла: «Сначала нужно, чтобы мой брат нашелся».

Ранор тряхнул головой, как бы показывая, что это ничего не значит. Он впервые называл ее этим потенциальным титулом – впервые проявлял непочтение.

– Входите, – сказала она и заперла за ним дверь.

– Я пришел просить – вернее, умолять – вас о помощи.

– Не хотите ли присесть?

Он, будто не слыша ее, в несколько шагов дошел до стены и повернулся лицом. Одну руку он запустил в растрепанные волосы. Она заметила, как дрожат у него пальцы, и ей стало еще тревожнее.

– В чем, собственно, дело?

– Не знаю, с чего начать. Я оказался... в странном положении. – Он дышал часто и говорил невнятно, как будто слова тянули из него клещами.

– Вы ни разу не говорили, что у вас какие-то неприятности.

– Я... – Он снова прошелся по каюте, слишком быстро для такого маленького пространства. Он излучал напряжение, и Фиэрин почувствовала симптомы клаустрофобии.

– Ранор, мы сейчас причалим. Говорите, пожалуйста!

– Я думаю, вам можно довериться, – выпалил он. – Тут мои инстинкты меня еще не подводили.

Фиэрин усилием воли остановила приток крови к щекам: четырнадцать лет жизни с запятнанным именем, а потом еще и шумиха вокруг ее первого романа сделали ее чувствительной к намекам.

Но Ранор ничего не заметил.

– Можно я передам вам одну вещь? Только на время нашей высадки?

Она ожидала чего угодно – от зловещих признаний до объяснения в любви – и теперь лишь кивнула, пораженная.

– Видите ли, я думаю, что нахожусь в опасности. Но вас, конечно, не заподозрят, – быстро добавил он. – Только никому не говорите о моей просьбе. Никому, – подчеркнул он с внезапной силой, пылая темными глазами.

У Фиэрин по спине пробежал холодок. Пятнадцать лет назад какая-то опасность, под влиянием которой люди ведут себя иррационально, существовала для нее разве что в видеоснах. Но, потеряв родных, она убедилась, что за улыбкой может скрываться насилие, и смерть всегда караулит рядом.

– Почему? – спросила она.

– Потому что, – ответил он, тяжело дыша, – я никому не могу сказать – то, чему меня обучали годами, преодолеть не так легко. Но я клянусь вам, что не замышляю ничего дурного... Вот... – Он полез в потайной карман на изнанке своей мантии и достал самый обычный чип. – Если вы возьмете это у меня... я заберу это, как только сочту, что опасность миновала. Вам не нужно ничего делать или говорить.

– Но что, если...

Он снова втянул в себя воздух.

– Если со мной что-то случится? – Ранор криво улыбнулся. – Потому-то я и прошу вас взять этот чип. Если что-нибудь случится, передайте его адмиралу Найбергу. Никому больше не говорите, передайте в собственные руки... иначе вы тоже окажетесь под угрозой. – Он протянул ей чип, но рука его дрогнула от глухого толчка, сотрясшего корабль. Они причалили.

Фиэрин прикусила губу.

– Но... у меня есть связи. Один высокопоставленный Архон...

– Нет, – быстро сказал Ранор. – Найбергу или его заместителю. Вы сделаете это для меня?

– Сделаю. – Она протянула руку.

Он положил ей на ладонь чип, теплый и слегка влажный, сжал ее руку в своей и сказал:

– Пожалуйста, не просматривайте его. Ни одна система не гарантирует безопасности.

– Знаю, – улыбнулась она.

– Благодарю вас, – и поклонился низко, как подчиненный вышестоящему.

Что-то в его манерах усилило ощущение озноба. Но прежде чем Фиэрин успела что-то сказать, он отпер замок и вышел.

* * *

Ранор быстро отошел от каюты Фиэрин, придав лицу выработанное многолетней привычкой бесстрастное выражение.

Придя в собственную каюту, он опустился на койку и закрыл лицо руками.

Шок не отпускал его со дня Энкаинации Крисарха Брендона нур-Аркада, когда он видел, как бомба уничтожила всех, кто собрался в Зале Слоновой Кости посмотреть, как Брендон принесет обеты Служения, – видел и ничем не мог помочь. Брендон так и не появился, и никто не мог объяснить почему.

Позже те немногие, что избежали взрыва, негодовали на то, что телохранители Брендона не сочли нужным предупредить гостей, не говоря уж о том, чтобы их эвакуировать. Но Ранор знал, что все не так просто: согласно последнему сообщению, которое он получил до того, как вся связь отказала, вся охрана Крисарха, несшая службу в тот день, была найдена мертвой в одном из подвалов дворца.

Однако Ранор был не в силах рассуждать: вместе с титулованными гостями, охранниками и слугами погибли его подруга, Льюсер ген Альтамон с Ансонии, и их неродившийся ребенок.

Много позже высокий, мускулистый капитан Флота, пробравшийся мимо должарских орудий, чтобы подобрать последних беженцев, похвалил Ранора за самоотверженность и присутствие духа. Эта похвала привела его в растерянность. Отупевший от горя, утративший смысл жизни, он лишь по привычке успокаивал впавших в истерику людей после взрыва и вел по лабиринтам дворца тех немногих, что пошли за ним.

Должарианцы захватили планету с жестокой быстротой, и только горсточка панархистов скрывалась в убежищах там и сям, надеясь связаться с кем-нибудь за пределами Артелиона.

Ранор улетел одним из последних – он отвечал за связь. И все это время он носил при себе последнее звено, связывающее его с любимой: чип, который она снимала своей айной. Запись шла до ее последнего мгновения.

Ранор просматривал чип постоянно, несмотря на почти невыносимую боль. Он понимал, что это акт не только скорби, но и покаяния.

Он должен был быть там, с ней.

Но лишь на борту курьерского корабля кадры, снятые Люсьер, вдруг отозвались у него в голове взрывом, как бомба, убившая его любимую.

Все еще сам не свой от горя, Ранор оказался перед выбором. Уничтожить чип и позволить разгромленному правительству собраться вновь – весьма возможно, вокруг тех лиц, которые, если верить отснятому, были в сговоре с Должаром? Или сказать правду и способствовать падению этих лиц?

Оправданием его молчанию могло бы послужить сохранение остатков Тысячи Солнц, но сохранятся ли они, если даже семья Панарха каким-то образом причастна к измене? Психике Ранора была присуща склонность, а после он научился делать это на практике – сглаживать, поправлять, облегчать... прятать трещины шаткого сооружения. Социальная гармония была его призванием. С годами он отточил свой дар, налаживая отношения между высокопоставленными особами, уговаривая их и ублажая, чтобы дипломатический процесс шел красиво и без срывов.

Всякий диссонанс был для него сущим мучением. Однако его вера в систему разлетелась вместе с осколками той бомбы, и оскаленный череп хаоса, столь невообразимый до того дня, как Крисарх намеренно не явился на собственную Энкаинацию, ныне стал неоспоримым фактом.

Только личная преданность заставила его принять решение. Люсьер, новоиспеченная гражданка Тысячи Солнц, доверила это свое завещание ему – умерла, передавая ему последнюю волю. Хотя смысл его жизни умер вместе с ней, его долг позаботиться о том, чтобы ее смерть не была напрасной.

Ранор встал и побросал свои скудные пожитки в чемодан. Последним был оригинал чипа, и Ранор подумал, не сунуть ли и его туда же.

Ненужная потеря времени.

Ранор закрыл глаза и еще раз пересмотрел процесс, приведший его к решению. Он использовал долгий перелет до Ареса, чтобы обдумать последствия случившегося.

Курьерские корабли ходят в обоих направлениях. Когда пассажиры получат новости с Ареса, на Аресе услышат о них – в том числе и о ларгисте, пережившем побоище на Энкаинации. Ларгисте, чья подруга была репортером, хотя и происходила с планеты, не входящей пока в Панархию.

Люди, куда более чем он опытные в политических интригах, предположат – поймут, – что чип, лежащий сейчас у него на койке, существует.

Нужно было сделать копию и найти среди своих попутчиков такого, которому эту копию можно доверить.

В этом он был специалист. Он бродил среди пассажиров, проявляя себя хорошим слушателем, как его учили. Тот, кого он выберет, прежде всего должен быть Дулу. К этому выводу Ранор пришел очень быстро. Население станции теперь утроилось, и у Найберга забот по горло. Только Дулу сможет пробиться к нему на прием – Ранор уж внушит своему избраннику, что встреча должна происходить с глазу на глаз. Кроме того...

Только не офицер, решил Ранор. Они в большинстве своем преданны Панарху. Ранор не верил, что офицер не останется глух к его просьбе не просматривать чип, в то время как штатский, воспитанный на культе этикета и честного слова, мог воздержаться.

«Скорее всего я никогда не узнаю, предаст она меня или нет», – подумал Ранор, представив себе красивое лицо Фиэрин лит-Кендриан.

Он выбрал ее, руководствуясь инстинктом, а не логикой. Логика исключила бы ее сразу и предложила кого-то еще – хотя бы пьяного дурака Габундера. У этого мозги до того пропитались алкоголем, что он готов на все, лишь бы обеспечить себе гарантированный запас спиртного и благополучно упиться до смерти. Он потерял все: семью, дом и положение в обществе, когда должарианцы взорвали Узел в небе над Артелионом.

Молодая Кендриан за свою совсем короткую жизнь умудрилась собрать о себе множество сплетен. Имя Кендрианов оказалось запятнанным: родители Фиэрин и ведущие специалисты их концерна были убиты, а в преступлении обвинили ее брата, который сбежал к рифтерам и стал жить под вымышленным именем.

Фиэрин стала управлять семейным делом, как только смогла, но титул принять отказалась. «Мой брат не убийца», – утверждала она, хотя Ранору этого не говорила. Они с ней никогда не говорили о столь серьезных вещах. Сплетня всегда тянулась за ней, как шорох шлейфа по мраморному полу. «Я не стану устраивать Энкаинации, пока мы не узнаем правды и Джесимар не займет свое место», – заявила она. Подобный альтруизм был крайне редким явлением.

Зато другие сплетни уверяли, что она связана с Архоном Тау Шривашти, известным своими политическими махинациями.

Легкое дрожание корабля нарушило мысли Ранора: это открылся шлюз.

Дело сделано. Остается высадиться и следить по мере возможности за событиями, которым он дал ход.

Ранор взял чемодан. С его души и ума будто камень свалился. Казалось, что Люсьер где-то здесь, близко; он трепетал от нежности, идя по длинному коридору к переднему шлюзу и размышляя о бесконечности.

* * *

Фиэрин приказала пальцам не дрожать, когда содрогнулся корабль. Зажегся огонек коммуникатора, и она включила динамик.

– Корабль причалил к станции. Пассажиров просят пройти к выходу. Тем, кто нуждается в жилом помещении, следует...

Фиэрин снова выключила звук. Тау найдет ей местечко – уж в этом она не сомневалась.

Она села, изучая эффект бриллиантов, которыми украсила волосы. Из зеркала на нее глянули серебристо-серые глаза, большие и чуть раскосые, в обрамлении темных ресниц и крылатых бровей. У брата глаза такие же – они сразу привлекают внимание при кофейных лицах и иссиня-черных волосах.

Руки коснулись тугого корсажа, где под вышивкой и кружевом был спрятан чип Ранора. Фиэрин выбрала это место не без юмора – оно хорошо сочеталось с манией секретности, одолевшей беднягу.

Не сказать ли об этом Тау, не отдать ли ему чип на сохранение, пока Ранор не заберет? Ведь у Тау возможностей куда больше, чем у нее. И он обожает секреты. Прямо как мальчишка.

Вот подивится он, когда она расскажет.

А может, нет? Его реакцию предугадать трудно. По большей части он был добр к ней, а когда не был, осыпал ее после подарками; очаровательный, но совершенно непредсказуемый партнер и в постели, и вне ее. От него веяло властью и милостями. Фиэрин купалась в восхищении и зависти его друзей. Но, отдалившись от его орбиты, она стала слышать гнусные сплетни и замечать полные ненависти взгляды. Как она недавно выяснила, Тау любили далеко не все.

Эта двойственность заставила ее колебаться. Да, она любит его, но каков он – этот любимый ею человек?

«Он обещал, что использует все свои связи, чтобы найти моего брата и обелить его имя». Ну что ж, Джесимара нашли; она узнала это из компьютерной базы новостей на корабле, который ввез их на Арес со сборного пункта в системе, еще не захваченной рифтерами Эсабиана. Но согласно этой информации, брат находится в заключении.

Она вынесла свой кофр в коридор.

«Тау имеет власть освободить Джеса, и если он не лгал мне, то уже употребил эту власть. Если Джес на свободе, я поверю Тау, потому что буду знать, что он верит мне. Если Джес на свободе, я доверю Тау чип Ранора».

Она завернула за угол как раз вовремя, чтобы увидеть высокий силуэт Ранора, в числе других входящего в шлюз. И немного ускорила шаг, решив, что высадиться вместе с ним будет красивым жестом.

Она вошла в шлюз последней. От Ранора ее отделяла суетливая кучка техников, которые все время подпрыгивали, чтобы заглянуть через головы других. С расстояния нескольких метров она видела, что Ранор бледен, но спокоен. Ей хотелось добраться до него и сжать его локоть, чтобы подбодрить.

Причал кишел встречающими, которые хлынули вперед, увидев пассажиров. Сердце Фиэрин забилось сильнее, когда она разглядела в толпе ястребиное лицо Тау. Значит, он пришел, а не просто прислал Фелтона, к чему она себя готовила.

«Очень хороший знак», – радостно подумала она, высматривая рядом с ним Джеса. Вот был бы сюрприз!

Первых пассажиров уже сжимали в объятиях, и слышались радостные возгласы. Но Ранор шел один.

А вот его никто не встречает.

Фиэрин с горячим сочувствием подумала о его погибшей подруге. Сейчас он мог бы идти об руку с ней! Может, Тау и для него найдет место на своей громадной яхте?

Фиэрин заторопилась вперед, а Ранор как раз в это время дошел до толпы на пирсе.

Очередной напор человеческой массы едва не поглотил его. Фиэрин прочистила горло, чтобы позвать Ранора, но тут он дернулся и крутнулся волчком, широко раскрыв глаза.

Боль и шок, пронизавшие Фиэрин, отразились на лице Ранора. Их глаза встретились на долгое мгновение; рев толпы отошел куда-то вдаль, и время заместило ход. Казалось, что темные глаза, молят ее: «Помни, помни!»

Потом они закатились, и Ранор упал в толпу.

Раздались крики, и Фиэрин бросилась вперед. Над телом Ранора склонились. Тау использовал свою власть, чтобы оттеснить толпу назад, подошел к Ранору, длинными пальцами умело проверил пульс и просунул руку под мантию, чтобы прослушать сердце.

«Ранор был прав. Ему грозила опасность», – подумала Фиэрин, и холодок внутри сменился, ледяными торосами ужаса. Она поборола желание потрогать чип у себя за корсетом: тот, кто это сделал, может следить и за другими пассажирами – не найдется ли у ларгиста сообщник?

Тау, все еще склоненный над Ранором, поднял голову.

– Вызовите медиков, быстро, – сказал он тем, что стояли у стенного пульта, и встретился глазами с Фиэрин.

Приветливая улыбка преобразила его напряженное лицо, и он медленно распрямился, сказав другим доброхотам:

– Постерегите его, ладно? – потом протянул руку и произнес с нежностью: – Фиэрин.

Она взяла его руку в свои, чувствуя силу, таящуюся под гладкой тканью камзола.

– Этому человеку уже ничем не поможешь, – сказал Тау. – Мы здесь только мешаем.

«Бедный Ранор», – чуть было не сказала Фиэрин, но страх удержал ее. Радуясь, что можно уйти, она приноравливалась к широкому шагу Тау, и толпа расступалась перед ними.

Фиэрин вдруг стало невмоготу. Рассудительность покинула ее, и она произнесла:

– Джес на свободе?

Золотистые глаза Тау на миг сузились и тут же приобрели привычное ей выражение ласкового юмора.

– Хотел бы я ответить тебе утвердительно, дорогая. Но возникли некоторые... осложнения.

– Что за осложнения? Он не убивал наших родителей, я же тебе говорила. Он не мог.

Тау сжал ее руку в своей ровно настолько, чтобы прервать ее речь.

– Юстициалы потребуют доказательств. Пока что они утверждают, что все улики против него. Я занимаюсь этим и впредь тоже буду действовать в его пользу. Но, дитя мое, если ты будешь кричать об этом во всех коридорах, то отнюдь не облегчишь мне задачу.

Она посмотрела ему в лицо, такое красивое и такое непроницаемое. Можно ли ему доверять? Она снова увидела, как падает Ранор. Теперь ее всю жизнь будет преследовать боль и мольба в его глазах за миг до смерти.

– Хорошо, – сказала она, принудив себя улыбнуться. – Я подожду.

И чип Ранора тоже подождет.