Текст книги "Троны Хроноса (Империя тысячи солнц - 5)"

Автор книги: Шервуд Смит

Соавторы: Дэйв Троубридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

– А команда где? Фиэрин потупилась.

– Вы ведь знаете, что они пропали, правда? – продолжала Дерит. – Но это вас не слишком расстраивает – значит, вы знаете, где они.

Фиэрин подняла на нее глаза.

– Пожалуйста, не спрашивайте – я все равно ничего не могу вам сказать.

– Хорошо, не буду. – Дерит откинулась назад. – Я вижу, что с вами мне ничего не светит. Но мы будем спрашивать других, пока не выясним, где они и почему они исчезли.

– Но зачем?

– Что – зачем? – удивилась Дерит.

Фиэрин сжала губы, но долго сдерживаемые чувства помимо ее воли вырвались наружу.

– Зачем вы пристаете к людям? Не кажется ли вам, что некоторые вещи остаются в секрете не без причины? Или жареные факты для вас важнее... важнее всякой этики?

– Значит, их исчезновение имеет отношение к этике? – невинно осведомилась Дерит.

– Ничего подобного, – вспыхнула Фиэрин. – Я хотела только сказать, что такие, как вы, лишены всякого понятия об этике.

Капсула отошла от станции, набирая скорость. Дерит подождала, когда вошедшие усядутся, и продолжила:

– Откуда мне знать, по какой причине они исчезли? Может быть, здесь что-то нечисто. Или произошла какая-то ошибка. Но отчего бы это ни произошло, это может коснуться всех.

– Почему вы так говорите? – Фиэрин сжала руки у себя на коленях.

– Есть две вещи, которые, если в них вступишь, сразу липнут к тебе и воняют так, что всякому ясно. Вторая – это политика. Это на мгновение рассмешило Фиэрин.

– Но мой брат не имеет никакого отношения к политике – не больше, чем я.

– А вот тут вы ошибаетесь. Я, конечно, подразумеваю политику в широком смысле слова – например, общение с влиятельными людьми. Не станете же вы отрицать, что находитесь в самом центре событий и ваш брат тоже некоторое время находился в нем. Ваша судьба, хотите вы того или нет, как-то повлияла на жизнь высокопоставленных лиц, которые, в свою очередь, влияют на жизнь всех остальных людей. Важно то, что вы делаете. Приходя к власти, вы теряете право на личную жизнь – ведь только зная, что и почему вы делаете, нижестоящие еще могут как-то влиять на ваши решения.

Как было с Тау на Тимбервелле. В результате восстания он был низложен, и "новости", очевидно, помогали распространять информацию против него.

– Я вижу, вы меня понимаете, – сказала Дерит.

– Да, мне ясна ваша цель – хотя иногда ваши действия кажутся мне такими же непостижимыми, как решения, принимаемые лидерами.

– Мы стараемся узнать то, что люди хотят услышать, – улыбнулась Дерит. – А новости неизменно вызывают у людей аппетит – и чем они грязнее, тем лучше.

Фиэрин взглянула на экран – следующая станция была "Сады Джихана".

– Мне пора, – сказала она. А если ты за мной увяжешься, Ваннис разделается с тобой получше, чем я.

Но Дерит не сделала никакой попытки за ней увязаться.

.– Галерея Шепотов, я полагаю? – спросила она с грустной, озадачившей Фиэрин улыбкой. – К пяти часам? Мог бы получиться неплохой репортаж, но пусть этой помойной ямой занимаются другие.

– Вы так настроены против Галереи Шепотов?

– В этом, должно быть, проявляется коренное отличие поллои от Дулу. Я побывала там как-то раз. Бред какой-то. Фу!

Фиэрин засмеялась и вышла из капсулы.

Ваннис ждала ее на скамье под тихо позванивающим колокольным деревом. В теплом свете заката, отражаемом мраморными плитами, она точно сошла с живописного полотна Утерянной Земли: прелестное голубое платье, нитка жемчуга в замысловато уложенных, цвета красного дерева волосах и поза, достойная королевы.

Увидев Фиэрин, она улыбнулась. Глаза у Ваннис, как и у Дерит, были карие, но более светлые, с зеленовато-золотистыми искрами.

– Едва отделалась от репортерши, – сказала Фиэрин.

– От репортерши? Что-то имеющее отношение... к вашему брату?

– Хотела узнать, куда он делся, – кивнула Фиэрин. – Сказала, что все равно это выяснит.

– Это, конечно, была Дерит Й'Мадок? Я так и думала, что она вас не минует. – Ваннис встала, с легкой улыбкой оправляя юбки. – И вы сказали ей, что...

– Я ничего не сказала. – Фиэрин никогда не умела разгадать, что на уме у Ваннис.

– А она не упомянула о том, почему так хочет это выяснить?

– Она сказала, что занималась процессом и что я нахожусь в центре событий, и прочла мне лекцию о том, что люди, стоящие у власти, не имеют права на личную жизнь.

Ваннис помолчала, стоя так тихо, что Фиэрин даже се дыхания не замечала. Но выражение ее лица не изменилось, и голос звучал все так же мягко, когда она, взяв Фиэрин под руку, пошла с ней по обсаженной цветами дорожке к Галерее.

– Итак, это был вызов? Интересно.

– Вызов? Кому – мне?

– Тем, кому они докучать не осмеливаются.

– Если вы о Брендоне, то его еще поймать надо, – засмеялась Фиэрин. Я его вижу только на занятиях по уланшу, а ведь мы живем в одном доме. Посмотрев на Ваннис, она решилась немного рискнуть: – А вас теперь вижу только на прогулках и за столом иногда. Неужели он и вас таскает на военные совещания?

Ваннис беззвучно рассмеялась.

– Нет, своим временем я распоряжаюсь сама. Что мне хотелось бы знать, так это что с нами будет после атаки на Пожиратель Солнц.

– Вы хотите сказать – после нашей победы? У Ваннис дрогнули уголки рта.

– Дорогая моя, нам очень повезет, если эта война закончится при жизни нашего поколения. Если мы не возьмем Пожиратель Солнц, Должар загонит нас на Окраины и еще дальше. А если мы одержим победу, нам придется гоняться за остатками их флота и вышибать рифтеров с захваченных ими планет, несмотря на Пакт Анархии.

Они уже дошли до дверей Галереи.

– Каким неприглядным представляется в ваших устах будущее, скривилась Фиэрин. Ваннис успокаивающе пожала ее локоть.

– В таком случае оставим будущее и положимся на мудрые достижения прошлого.

Они вошли внутрь, где действовало правило: говорить только на заданную тему либо о том, что ты слышал. Фиэрин оставила при себе невысказанные вопросы, сознавая, что ей нужно хорошенько подумать. Молча они пошли вперед по выложенной плитками дорожке. Водяные стены по обе стороны с громким плеском падали к их ногам. Дальше тропинка разветвлялась, и Ваннис повернула сначала в одну сторону, потом в другую. Кругом переговаривались, иногда шепотом, голоса, а однажды послышался тихий, интимный смех.

Ваннис, неодобрительно наморщив красивый лоб, свернула прочь, и нежелательные звуки заглушил водопад, на этот раз невидимый.

– Метафора – признак умения мыслить, – улыбнулась Ваннис.

– В таком случае, – произнес тихий женский голос, – обсудим мысль, высказанную одним утонченным человеком лет за пятьсот до того, как наши предки покинули Землю: "Самое полное счастье, возможное в этой жизни, – это состояние покоя, время от времени оживляемое моментами удовольствия".

– Если мне будет позволено, исключительно в интересах дискуссии, занять позицию оппонента, – вмешалась женщина постарше, – то я скажу, что счастье, или удовольствие, если кто-то предпочитает этот термин, – понятие далеко не однозначное для каждого человека. Одни избирают удовольствия чувственные, как вульгарные, так и утонченные, другие – удовольствия духовные, умственные, удовольствие испытывать сильные эмоции, удовольствие быть добродетельным.

– Добродетельным? – повторил кто-то под аккомпанемент негромкого смеха.

– Добродетельным, – подтвердила женщина.

– Оригинально, – протянул молодой голос, придав этому слову, как водится, совершенно обратный смысл. Фиэрин не нужно было видеть спорщиков, чтобы представить себе иронический жест, которым это сопровождалось.

– Раз уж я так заинтересовала вас, дорогая, позвольте мне развить свою мысль, – сказала старшая – ее спокойная ирония как бы подчеркивала вульгарность ее молодой собеседницы. – Добродетель в моем понимании вовсе не отрицает радости и удовольствий. Слишком суровая добродетель не привлекает, а отталкивает; даже тот, кто уважает стезю, лишенную удовольствий, сам ей следовать не стремится.

За этим последовал одобрительный шепот, и внезапно разговор, как это часто случалось в Галерее, прекратился.

В этот миг Фиэрин услышала голос – вернее, его слабое эхо, – который вел какую-то мелодию. Ваннис слегка повернула голову в его сторону, но на перекрестке свернула в заросли папоротников, прочь от него.

– Природе как будто нравится, когда ее имитируют, – произнес мужчина.

– Любовь идет на убыль, – заметила Ваннис, – но его партнерша об этом еще не знает.

"Как она сумела расслышать это в его голосе?" – удивилась Фиэрин.

– Да, – откликнулась женщина, совсем юная, судя по тембру и энтузиазму. – Моя наставница, художница, придерживалась того же мнения. Она показывала мне, как природа с помощью света и тени создает шедевры на воде и полированных поверхностях. Эти ее этюды и вызвали у человека желание подражать еще в доисторические времена.

"Может, она и молода, но отнюдь не глупа", – подумала Фиэрин.

– Имитация идеала, – засмеялся мужчина. – Когда-то понятие "идеал" имело божественный смысл.

– В школе нам говорили, что древние были убеждены, будто художники лучше служат богам, чем поэты.

– Неплохой удар по помпезности, – с полузакрытыми глазами промолвила Ваннис. – Что-то я никак не могу узнать его

голос.

– Ш-ш, – сдерживая смех, остановила ее Фиэрин. – Ответный удар.

– ...молодые и чувствительные, но неискушенные не сразу различают в хоре отдельные партии, а на картине – оттенки, перспективу, рисунок, гармонию цвета, хотя на чувства все это действует совместно...

– Недостойный прием, – презрительно бросила Фиэрин под тихий смех Ваннис. – Использует ее возраст в качестве аргумента. – Ваннис сжала ее локоть, и они направились в другую сторону.

Следующий голос они узнали сразу: Элоатри, Верховная Фанесса.

– Нельзя рассуждать о любви, оставляя в стороне элемент неожиданности.

– Это наше свойство – вечно выискивать что-то новое, – возразил другой голос, постарше, резкий, несмотря на дулусский распев.

– Если вы позволите мне внести небольшую поправку...

– Сделайте одолжение.

– Тот, кто ищет, всегда видит или чувствует нечто неожиданное, но есть неожиданность более тонкого порядка: обыкновенность, предстающая в неожиданном для нас виде.

– Проще говоря, – сказал резкий голос, – одни любят то, что знают, а другие то, чего не знают.

– Пределы нам ненавистны, – размеренно, будто читая стихи, произнесла Верховная Фанесса. – Мы стремимся расширить сферу своего присутствия. Мы черпаем удовольствие в том, что смотрим вдаль.

Они умолкли, и снова послышалось пение. Ваннис заметно затаила дыхание. Еще несколько шагов – и настала полная тишина.

Фиэрин чуть было не высказалась вслух, но вовремя вспомнила правило. Заново сформулировав в уме свою реплику и улыбнувшись своему серьезному отношению к этой игре, она сказала:

– Вот уж не думала, что у любви может быть что-то общее с религией.

Ваннис вскинула голову порывистым, почти резким движением.

– Я тоже, – сказала она. – Я тоже.

Не слыша больше ничего примечательного, они все-таки продолжали свою прогулку, пока в третий раз не услышали пение. Тогда Ваннис повернула к выходу и почти сразу же рассталась с Фиэрин, приветливая и улыбающаяся, как всегда.

Уже на подходе к анклаву Фиэрин вдруг спросила себя, откуда Ваннис известно, что репортеры не обращались к Брендону с просьбой дать интервью.

Дерит Й'Мадок устало плюхнулась в кресло.

– Что, без толку? – спросила Тови из-за пульта, опустив подбородок на руки.

– Это ты о чем? – невинно осведомилась Дерит. Тови ухмыльнулась, и Дерит, оглянувшись, увидела в дверях Ника. – Это тебе надо было поговорить с Кендриан, – сказала она ему. – Может, ты бы что-нибудь из нее и выудил.

– Инстинкт подсказал мне, что это должна быть женщина. И без айны.

– Бедняжка сама не своя от страха. Телос! Она и меня заразила – даже пропала охота нажимать на нее.

– Но она знает, где они?

– Наверняка. Мои вопросы с самого начала подразумевали, что она это знает, и она даже не пыталась отрицать. Но это дохлый номер – разве что Панарх узнает от нее, что мы разнюхиваем в этом направлении.

– Вот и ладно. Значит, ты не совсем уж зря потрудилась – в отличие от нас, остальных. – Ник потянулся и зевнул, вызвав эпидемию зевоты у прочих сотрудников. – Как ни противно в этом сознаваться, – добавил он, – тут нам здорово помог 99-й. Омплари раскопал то, что раздобыли они.

Все взгляды обратились на программиста, бледного и изнуренного. У Дерит из солидарности заболели виски и лоб – она знала, как действует мозгосос, если долго им пользоваться.

– Это был эксперимент. Их послал Омилов. – Мог прижал пальцы к опухшим, красным глазам. – Гессинав заложила повсюду логические бомбы, предназначенные в основном для Флота, – но приберегла немного яду и для Омилова, и один из ее сюрпризов пробил многообещающую дыру в системе безопасности, куда и влез программист 99-го. Этот ход ведет в проект "Юпитер". Я воспользовался своим портом и вытащил вот это. – Омплари показал на свой пульт. – Решайте сами, что это значит.

Все сгрудились вокруг пульта.

– Рассказывай дальше, – сказала Дерит, убрав с полдюжины пустых контейнеров из-под алигрианского чая.

– Омилов запланировал эксперимент, который они должны были провести подальше от Ареса, в сопровождении фрегата "Эмрис". В чем суть эксперимента, я так и не понял.

– Когда он проводился? – спросил Ник.

– В день суда. Юмек присвистнул.

– Может, они погибли во время бунта? Гессинав пыталась натравить на них толпу, чтобы прикрыть свое бегство. Омплари, морщась, покачал головой.

– Они все явились на борт своего корабля – совершенно легально. Только они – десантников с ними не было. Они стартовали вместе с "Эмрисом", как и было запланировано, но назад "Эмрис" вернулся без них.

Эти слова у всех вызвали шок.

– Ты хочешь сказать, что "Телварну" вывели в космос и взорвали? дрогнувшим голосом спросила Лиэт.

– Не знаю. Но я воспользовался уцелевшим куском гессинавского червяка и послал его проследить за передвижениями экипажа "Телварны" по записям в вахтенных журналах. Самое интересное то, что некоторые из них ночью накануне суда побывали в анклаве, а капитан ушла оттуда только утром.

– Мог, а нельзя ли с помощью твоего червяка посмотреть, что записал в тот день журнал "Эмриса"? – спросил Ник.

– Попробую. Если система меня еще не засекла, можно будет проскочить.

– Давай прямо сейчас, а?

– Что это значит? – спросила Тови, переводя взгляд с Ника на Дерит. Я, видно, заработалась – ничего не соображаю.

– Либо рифтеров взорвали, либо они улетели, – пояснила Дерит.

– И если имел место второй вариант, то "Телварна" – единственный гражданский корабль, покинувший Арес после начала войны, – добавил Ник. Неужели им доверяют настолько, что позволили улететь рифтерской темпатке, должарианке к тому же? Без всякой охраны? С недавним громким репортажем 99-го это как-то не вяжется. Должарианцам требуются рифтеры на Пожирателе Солнц – чтобы активировать станцию, по мнению многих.

– Вот, по-моему, то, что вы ищете, – прервал их Омплари, выводя на большой экран структуру из окон. Он нажал несколько клавиш, и световые импульсы побежали по звеньям, подчеркивая отдельные участки.

Ник застучал пальцами по столу.

– Я так и знал, что здесь кроется какой-то паскудный секрет. Вы поглядите только! Приказ прервать задание исходит из анклава – от самого Панарха.

– Выходит, Панарх их не посылал, – нахмурилась Дерит. – Что это значит?

– Ну, теперь выбирайте, – сказал Омплари. – Я могу вскрыть там еще один узел – потом нас вышибут, да и выследить могут. Где копать?

Ник указал на корабельный журнал "Эмриса".

Омплари осторожно вскрыл его, и они просмотрели запись о том, как капитан сопровождающего корабля пыталась вернуть рифтеров обратно. После веселого и дерзкого ответа связиста "Телварны" на экране появилась метка ушедшего в скачок корабля.

– Ну вот, – проворчал Юмек. – Опять тупик.

– Ты думай головой, – возразил ему Ник, принимаясь бегать по комнате. – Ты же видел, как вела себя капитан "Эмриса". Она знала, как знал и тот, кто отдал приказ, что на "Телварне" скачковые системы действуют – иначе она бы просто приказала им вернуться. Куда же они отправились?

– Но если они знали, что скачковые работают, а на борту находится темпатка, которая может получить целую планету, если запустит Пожиратель Солнц, почему они просто не взорвали "Телварну"?

– И правда – почему? – после долгой паузы произнес Юмек.

– Это неспроста, – кивнул Ник. – Есть еще что-то, о чем все умалчивают.

– Что, к примеру? – шумно вздохнула Лиэт. – Думаешь, Панарх спал с кем-то из них? Или со всеми сразу?

– Это уж чересчур, даже для Дулу, – буркнул кто-то. – Рифтеры, должарианка, парень, связанный с келли, – может, и выжигатели мозгов заодно?

– Кто знает, какого пола эйя? – спросила Лиэт.

– И есть ли у них вообще пол? – подхватила Тови.

– Как будто Дулу не все равно, – заметил Омплари. Все, даже Ник, засмеялись.

– Даже если Панарх спал с ними со всеми, стоит ли затрагивать его на этот предмет? – сказала Дерит. – Он теперь популярен, а сексуальные штучки срабатывают, только когда человека не любят.

– Она права, – поддержала Тови. – Хреново будет, если мы состряпаем постельную историю про Панарха, а она ничего нам не даст.

– Даст! – Ник продолжал метаться по комнате, трогая все, что попадалось под руку. – Подумайте сами! Мне наплевать, с кем и как он спит, но как бы он ни был связан в телварновскими рифтерами, сам факт существования такой связи затрагивает нас всех.

– Шишки будут молчать, сам знаешь, – медленно проговорила Дерит. – Что до самого Панарха, он, могу поспорить, согласится дать интервью, но ровно ничего не скажет – а у меня не хватит умения вытянуть из него то, что он сам открыть не захочет. Может, у тебя хватит?

– Сомневаюсь. – Ник покрутил головой и хмыкнул. – Послушать нас, так можно подумать, что интервью с Панархом уже назначено. Далеко же мы ушли со времен Реджинальского Облака. Ну, так или этак, а пора приступать к боевым действиям. Вдруг удастся раскрутить кого-то, кто не так хорошо умеет прятать свои секреты.

– Провоцировать будем? – усомнилась Лиэт. – Рискованно. Дерит развалилась в кресле, сложив руки на груди.

– А не начать ли нам с закрытых блоков? Например, с Пятого, где жили наши рифтеры.

10

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Анарис отодвинулся назад, бросив рапортичку на свой тяжелый, резного дерева письменный стол. Интересно, подумал он с улыбкой, как расценит Барродах его интерес к статистике по использованию туалетов. Не запросить ли статистику отравлений при пользовании клизмами, чтобы доставить Барродаху, определенно страдающему запором, новый повод для тревог?

У Анариса вырвался смешок. Моррийон, работавший с блокнотом, молча передал его хозяину. Тот быстро просмотрел запись первой попытки Вийи включить станцию и заодно, повторно – запись своей собственной реакции. Сам он помнил только, что очнулся в своей постели с головной болью, по интенсивности не уступающей сверхновой. Одно ясно: при следующей попытке надо будет сконцентрировать все имеющиеся стазисные заслонки вокруг его кровати. Новые брать рискованно, учитывая повышенный интерес Барродаха к ним.

Анарис вернул блокнот секретарю и уставился на потемневший от времени гобелен, припоминая свои, короткие пока, беседы с Вийей.

Спокойное лицо, подобранная поза – результат многолетних занятий уланшу. А свое непредсказуемое чувство юмора, умение фехтовать словами она переняла не просто от панархистов – от Дулу. По-видимому, с Должара ее спас бывший любовник Брендона Аркада Маркхем лит Л'Ранжа, с которым Анарис пару раз встречался. В памяти остался быстрый обмен перемежаемыми смехом репликами, легкие дулусские жесты, доверительные товарищеские отношения этих двух юношей – белокурого и темноволосого. Как странно сложились события, приведшие к встрече Вийи с Брендоном. Как видно, ни благодарность за свое спасение после бегства с Шарванна, ни рейс на Артелион и обратно не помешали ему засадить Вийю и ее команду в тюрьму, стоило ему добраться до Ареса.

Выбросив Брендона из головы, Анарис сосредоточился на Вийе. Она такой же гибрид, как и он сам. Ее мотивы и реакции разгадать трудно, и это делает ее еще интереснее. Ему, привыкшему внушать страх, ненависть или раболепное поклонение, занятно было общаться с человеком, который не старался ему угодить, проявляя к нему очень относительный интерес, и, несмотря на то, что признавал его главенство, никакого страха не выказывал.

Но за этим спокойным фасадом скрывался устрашающей силы дар. Анарис знал, что его рудиментарный пси-талант – лишь свечка рядом с солнцем Вийи. Как ей удалось прикоснуться к Сердцу Хроноса, не испытав реакции, от которой Анарис страдал при очередной попытке каждого из темпатов? Он сам ни разу не трогал Сердца, да и не собирался, пока не научится как-то обуздывать эти свои реакции. Наркотики, похищенные Моррийоном у Норио, едва справлялись с ними даже на большом расстоянии от Палаты Хроноса.

Он ни за что не скажет ей, что тоже отмечен клеймом Хореи, – не даст ей в руки такого оружия. Но ему необходимо узнать кое-что о ней. Должен же быть какой-то способ? И Анарис подумал о ее корабле.

– Каков статус рифтерского корабля? – спросил он.

– Закрыт, но не заперт, – ответил Моррийон. Анарис кивнул. Вийя, конечно, знает, что запирать корабль бесполезно – это только побудило бы Барродаха совершить взлом.

– Корабль уже обыскан. Больше всего его, видимо, интересовала аптечка, – с оттенком высокомерия сообщил Моррийон. Анарис праздно поинтересовался про себя, как бори удалось взять верх над кем-то из тарканцев, – это явно и был источник его информации, ведь Барродах больше никого не взял бы с собой на обыск. – Еще он проверил компьютер, необычайно мощный, – этим, возможно, и объясняются их рифтерские успехи перед палиахом. – Бори набрал что-то па своем блокноте. – Этим как будто его активность исчерпывается.

Анарис улыбнулся. Знай он, как забавно будет наблюдать за Барродахом, который каждый раз исходит страхом и яростью в присутствии Вийи, он давно бы уже занялся розысками темпата-должарианца.

Впрочем, любой другой выходец из родного мира приложил бы все усилия, чтобы скрыть свой талант, – и был бы далеко не столь интересен.

– Мне тоже стало любопытно, – сказал Анарис и встал. – Говорят, корабль – отражение своего капитана. – Он быстро зашагал по коридору к причальному отсеку, а Моррийон поспешил за ним.

Тарканцы, охраняющие отсек, пропустили их беспрекословно: слухи о том, как он вызвал дух Уртигена в Тайной Палате на "Кулаке Должара", добрались уже и сюда.

Старая "колумбиада" стояла рядом с двумя должарскими корветами, тихая, с погашенными бортовыми огнями. Анарис нажал кнопку, управляющую трапом. Тот опустился довольно быстро, и он в три шага взошел на корабль. Моррийон поднялся следом несколько медленнее. В шлюзе Анарис задержался, и секретарь молча подал ему блокнот со стандартным планом "колумбиады". Анарис взглянул, отдал блокнот и двинулся к мостику.

Воздух был застойный и какой-то давящий – возможно, из-за духоты. В нем чувствовался легкий запах корицы. Это пробуждало какое-то воспоминание – слишком слабое, чтобы проявиться яснее. "Странно, однако, что их тианьги способно создавать запахи, которые держатся так долго", – подумал Анарис, продвигаясь вперед при слабом аварийном освещении. Интересно, кому из них понадобился запах корицы?

Келли! – вдруг осенило его у самого входа на мостик. От келлийского архона на Артелионе тоже пахло жженой корицей. Может, запах заказал тот парень с вросшей в руку келлийской лентой? Программистка Моррийона извлекла из файлов Барродаха запись о кратком пребывании "Талверны" на Рифтхавене до того, как панархисты взяли ее в плен. Корабельный врач Монтроз отвел мальчишку, Иварда, к келлийскому доктору, и кто-то из медицинского персонала сообщил агенту Барродаха, что келлийская лента действительно как-то пристала к парню во время налета на Мандалу и медленно разрушает его здоровье.

Однако сейчас у него вид вполне здоровый. Анарис, не думая больше о рыжем Иварде, включил энергию жизнеобеспечения. Зажегся свет, и из тианьги повеяло свежим прохладным воздухом.

Со знакомым чувством смыкающегося круга Анарис осознал, что находится на мостике единственного корабля, сумевшего вырваться из отцовских лап на Артелионе. Ему живо припомнились кадры этого побега. Вийя опередила крейсер Эсабиана на какие-то доли секунды.

Анарис стал за ее креслом и попытался представить, как она сидит здесь, видя громаду "Кулака" на экране, отстреливаясь от его снарядов и с риском для жизни пытается прорваться к радиусу до того, как Ювяшжт откроет огонь из рапторов. Это требовало величайшего мужества и хладнокровия. Интересно, куда она девала Брендона Аркада? Заперла в карцер или заставила стоять здесь и смотреть, как она играет в пятнашки со смертью над его захваченной планетой?

Задавшись целью это выяснить, Анарис покинул мостик и стал искать капитанскую каюту. Она должна быть больше всех остальных и ближе всего к мостику, если эта старая "колумбиада" не подвергалась специальным переделкам.

На корабле поддерживалась безукоризненная чистота, а его интерьеры носили заметный отпечаток дулусских вкусов. Наследство Л'Ранжа, должно быть. Воздух, несмотря на включенное тианьги, оставался тяжелым – чем дальше от мостика, тем тяжелее. Может, они нарочно настроили систему так, чтобы посторонним неповадно было? Моррийону тоже было не по себе – он нервно поглядывал по сторонам, однако молчал.

Каюта оказалась там, где и полагал Анарис, и он открыл дверь, любопытствуя, не найдется ли и там следов Л'Ранжа. Но нет – каюта напоминала скорее тюремную камеру. Узкая койка и никаких личных примет, кроме гобелена на одной стене и крючка на другой. Под крюком осталась легкая потертость, как будто на нем что-то висело раньше.

Подойдя к гобелену, Анарис с обострившимся интересом узнал старинную должарскую работу, изображавшую уничтожение острова Хореи.

В детстве у Анариса была картина, изображавшая то же самое, хотя и по-другому – он хранил ее все долгие годы своего воспитанничества. Глядя на огни пожаров, старательно вытканные давно уже мертвыми руками, он вдруг испытал натиск чего-то, едва не сбившего его с ног. "Уж не предприняла ли Вийя новой попытки включить станцию?" – в приступе паники подумал он. Или он сейчас снова против воли будет втянут в видение о гибели Хореи, как это случилось с ним в причальном отсеке в день ее прибытия?

Но головокружение схлынуло, оставив лишь неприятный осадок, который он приписал действию тианьги. Отвернувшись от гобелена, Анарис сел за пульт Вийи и включил его, но вскоре опять выключил. Как он и ожидал, Вийя закодировала все корабельные журналы, схоронив их глубоко в системе. Потребуется опытный программист и много времени, чтобы снова извлечь их на поверхность.

Он вышел из каюты и остановился, стоит ли дальше обследовать корабль. Он уже направился было на корму, но раздумал. Его интересовала только Вийя – а если уж ее жилище ничего ему не дало, в других местах он и подавно не найдет ее следов.

Вернувшись на мостик и отключив энергию, он решил, что настала пора побеседовать с капитаном "Телварны" еще раз.

Вийя перевела дух, пытаясь осмыслить поток информации, только что полученный ею.

Вряд ли Эсабиан знает что-то о своем сыне, – мысленно произнес Ивард, неподвижно сидящий на стуле в метре от неё. Незадолго до этого он очнулся от дремы, получив по каналу своей постоянной связи с келли извещение о том, что Анарис обследует "Телварну".

Он посетил только мостик и каюту Вийи – манипуляции келли с включенными тианьги, в том числе и ультразвуковые, отбили у него охоту к дальнейшим розыскам, и он не обнаружил троицу, спрятанную в каюте Иварда. Но близкое соседство позволило келли прощупать его сознание и передать другим мысли и действия Анариса, доступные их пониманию.

Он знал Маркхема – и он тоже носит в себе хорейские гены. Он почти не думал о своем даре, но тот каким-то образом повлиял на келли, а через них и на эйя, пробудив их от спячки. Сам он, к счастью, так, видимо, и не понял, что случилось.

Вийя закрыла глаза, борясь с нарастающей головной болью.

Келли тут же послали ей успокаивающий импульс, заверив ее, что теперь, когда эйя проснулись, им, может быть, удастся смягчить некоторые стрессы, нагнетаемые на нее станцией.

Вийя открыла глаза. Ивард смотрел на нее с юмористической неприязнью. Если бы Элоатри сказала нам, что недостающим членом единства был этот говнюк Норио, мы могли бы остаться на Аресе, – прочла она.

Вийя невольно рассмеялась в уме. Это к лучшему, что он умер, передала она в ответ. – Мысль о том, что ради запуска станции пришлось бы наладить контакт с Норио, угнетает меня больше всего остального.

По-твоему, мы сумеем справиться сами? – с легким диссонансом недоверия подумал Ивард.

Придется – иначе мы не сможем захватить контроль.

Однако безмолвный скептицизм Иварда не перестал чувствоваться и тогда, когда в ее сознание вплелись музыкальные мысли келли. Анарис вызывает Вийю к себе, – передали они – а за этим последовал молниеносный диалог между ними и эйя, который она не успела перехватить.

Какую-то секунду спустя к ним явился Моррийон – впрочем, Вийя знала, что чувство времени изменяет ей после таких контактов.

Она отгоняла тени, маячившие на периферии зрения, и делала дыхательную гимнастику, пока Моррийон разговаривал с Монтрозом.

Она слышала их голоса, но смысл до неё не доходил. Зато в ее ум внезапно вторглись эйя – расстроенные, судя по пронзительному писку.

Пищали они, как видно, не только мысленно: Моррийон вздрогнул и в страхе выпучил свои косые глаза. Обернувшись, Вийя увидела, что маленькие существа вышли из своей комнаты – синие рты раскрыты, тонкие пальчики семафорят с невероятной быстротой: Эйя слышат далекого спящего.

Эйя находятся близко к далекому спящему? – старательно сформулировала Вийя, стараясь излучать только спокойные эмоции. Келли тоже послали поток успокаивающей музыки, и эйя перестали пищать.

Эйя близко и не близко, Вийя, Один-с-Тремя и трое находятся в улье далекого спящего, но далекий спящий пребывает в зимнем сне.

Скоро мы пойдем к далекому спящему, – передала Вийя. Эмоции эйя, выражающие мучительное ожидание, достигли апогея, но келли снова вмешались со своей успокоительной гармонией.

Теперь эйя должны праздновать улей далекого спящего, – произнесла она. – Различайте и празднуйте образцы в улье далекого спящего.

Мы празднуем образцы в улье далекого спящего, – ответили они, и Вийя, переведя дыхание, открыла глаза.

– Все в порядке, – говорил Ивард Моррийону. – Они всегда так ведут себя, когда просыпаются. Они не причинят вам вреда.