Текст книги "Воин (ЛП)"

Автор книги: Шеррилин Кеньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Стоп. Еще чуть-чуть и он вполне может обезуметь от пыла, охватившего его тело. Эта девушка – кузина его невестки. Она спасла жизнь Ювину. Раз так, он будет почитать и защищать ее. И ничего более.

Бракен поравнялся с шотландцем и взглянул на Катарину:

– Она снова спит?

Лэрд опустил глаза и увидел, что Кэт, полностью расслабившись, лежала на его груди.

– Думаю, да, – ответил он.

– Интересно. Насколько я знаю, прежде она никому, кроме Бавела, настолько не доверяла.

И все же Катарина, вроде бы, не ощущала смущения, тесно приникая к нему. Это было странным и почти обидным, что он так действовал на эту девицу: рядом с ним она все время норовила заснуть. Обычно Локлан ни у кого не вызывал такой реакции. Большинство людей в его присутствии чувствовали себя крайне скованно.

– Как давно ты знаешь Кэт? – спросил горец собеседника.

Тот улыбнулся теплым воспоминаниям:

– Мы познакомились детьми здесь, во Франции. А точнее, в Париже. Вместе с отцом я прибыл к королевскому двору, а Катарина в то лето гостила у своего отца.

Глаза Бракена заискрились весельем:

– Эту девчонку приводило в ярость то, что ей не разрешали покидать дворец и заставляли носить придворное платье. Она постоянно скидывала туфли и срывала покрывало и вуаль с головы. Кэт говорила, что задыхается под весом этих нарядов. Я думал, ее бедную няньку хватит удар от такого поведения подопечной.

Локлану нетрудно было представить вспышки раздражения маленькой незаконнорожденной принцессы.

– И ее отец с этим мирился? – спросил он.

Лицо Бракена помрачнело:

– Ничуть. Бывало, ей задавали порку, а она лишь смеялась под розгой, даже когда в ее глазах от боли стояли слезы. «Я не буду носить эту одежду, – храбро заявляла Кэт. – Можете стегать меня, пока я не посинею, но вы никогда не заставите меня ходить в этом».

– Почему они не сдались и не оставили девочку в покое?

– Принц Филипп? Нынешний король? – скептически произнес англичанин. – Ты и вправду думаешь, что он хоть в чем-то уступил бы кому-то, особенно своенравному ребенку?

Это было так. Филипп славился своей железной волей и непреклонностью. Для него существовало лишь единственное мнение – его собственное.

– А что случилось потом?

– Однажды ночью ее дядя выкрал девочку и отвез обратно к ее матери. После этого они покинули свой дом и стали странствовать повсюду, чтобы отец Катарины никогда больше не смог приказать ей вернуться в его владения и к той роли, что он ей уготовил.

Это был дерзкий ход со стороны родных Кэт. Просто чудо, что Филипп не притащил их обратно в Париж в оковах.

– А как же он сумел обнаружить ее на этот раз? – удивился Локлан.

– Кто знает! Но сомневаюсь, что она отправилась к нему добровольно.

Горец улыбнулся: это еще мягко сказано.

– Вы что-то слишком хорошо знаете друг друга для людей, встречавшихся всего лишь раз, да еще в детстве.

Бракен послал ему язвительный взгляд:

– Уж не ревность ли слышна в твоем голосе?

– Вряд ли. Я сам едва знаю эту девицу.

Подозрение все еще явно читалось на лице англичанина, однако он ответил на вопрос:

– Так как мой отец был знако́м с матерью Катарины, и эта женщина очень ему нравилась, он всегда приглашал ее семью на наш ежегодный весенний праздник.

В течение многих лет они приезжали к нам в замок в Англии и гостили не меньше месяца.

Теперь уже Локлан ощутил укол ревности. Бракена и Кэт связывали годы знакомства. Это его беспокоило – он и сам не знал, почему.

– Тогда не удивительно, что ты близко ее знаешь.

– Это не та близость, которую ты, кажется, имеешь в виду. У Катарины нет и никогда не было желания стеснять себя привязанностью к какому-либо мужчине. Она ценит свою свободу больше всех известных мне людей.

Но ведь жизнь цыганки не подходит принцессе! Наверное, ей и ее матери было нелегко скитаться, не имея настоящего дома, порвав с отцом девочки. Локлану сложно было вообразить, с какими трудностями они, должно быть, сталкивались.

Бракен сдержанно кашлянул:

– Удивлен, что ты не стал расспрашивать меня о моих владениях и титулах.

Горец смущенно посмотрел на него:

– Я подумал, что лучше не трогать тему, которая для тебя слишком болезненна.

– Да, это так, – кивнул англичанин. – Можешь ли представить себе, каково это – потерять все в мгновение ока?

Локлан кинул взгляд через плечо на Брайса и Джулию. По его мнению, этот английский дворянин лишился не всего – кое-что все-таки у него осталось. А вслух Мак-Аллистер произнес:

– Могу. Я потерял одного из братьев.

Бракен осенил себя крестным знамением и сказал:

– Тогда ты знаешь, о чем я. Приношу мои глубочайшие соболезнования.

– Прими и мое искреннее сочувствие по поводу смерти твоего отца.

Бракен в ответ почтительно кивнул и придержал свою лошадь, чтобы продолжить путь рядом с братом и сестрой.

Локлан опустил взгляд на Катарину. Одну руку она неловко подогнула под себя, и та прижималась к его паху. Другую руку девушка устроила на своих коленях. Ее безукоризненно очерченный рот приоткрылся во сне. Если бы они сейчас были наедине, Локлан не поручился бы за то, что сдержался бы и не отведал вкус этих губ.

Но они были не одни. Это останется лишь его фантазией. Боже милосердный, эта девушка выглядела такой красавицей в его объятиях.

Их маленький отряд скакал в полном молчании весь остаток ночи. Лишь на рассвете они заметили впереди небольшую ферму.

Бракен снова поравнялся с Локланом и обратился к нему:

– У тебя еще остались деньги?

– Да.

– Тогда давай узнаем, не согласится ли фермер пустить нас ненадолго в свой хлев. Что скажешь?

Мак-Аллистер подавил зевок:

– Ничуть не возражаю. Сон сейчас – самое то.

Он вручил Бракену несколько монет. Тот поскакал вперед, а его спутники остались дожидаться посланца, чтобы не испугать хозяина или его семью.

Как правило, появление стольких дворян возле домика французского крестьянина не сулило тому ничего хорошего, да и сами путешественники были начеку, ожидая любого подвоха.

Спустя несколько минут англичанин вернулся, привезя с собой засоленную баранью ногу, кувшин с питным медом и две ковриги хлеба.

– Нам разрешили спать в хлеву, если мы не потревожим их животных.

Локлан фыркнул:

– Я собираюсь потревожить только ту охапку сена, на которую лягу.

– Я тебя понимаю, – поддакнул Бракен, отдавая привезенную еду своим родичам.

Джулия собралась было отломить себе хлеба, но остановилась и протянула весь каравай шотландцу:

– Вы не желаете немного перекусить, лорд Локлан?

– Зовите меня просто Локлан, миледи. Нет, спасибо. Лучше сами поешьте вдоволь.

В глазах девушки мелькнула благодарность. Она оторвала половину ковриги, а вторую половину вернула старшему брату.

Лэрд наблюдал за тем, как Бракен отошел в сторону, чтобы поесть. От взора горца не ускользнуло, что англичанин накинулся на хлеб, словно умирающий от голода нищий, и умял свою порцию так торопливо, что оставалось только гадать, не сжевал ли он при этом и свои пальцы.

Мак-Аллистер ощутил, как его охватывает симпатия к этим трем скитальцам. Никто не заслуживает тех невзгод, что выпали на их долю. Эти англичане казались вполне порядочными людьми. Им нужен был только шанс, чтобы вернуться к нормальной жизни.

– Знаешь, – обратился Локлан к Бракену, когда тот снова подошел к нему. Среди моих людей еще один обученный рыцарь никогда не будет лишним.

Вскочив в седло и указывая дорогу к конюшне, опальный дворянин усмехнулся:

– У меня нет ни меча, ни доспехов. И этот конь есть лишь потому, что я украл его у королевских солдат. Какая от меня будет польза?

– Я не считаю преступлением, если человек забирает назад то, что у него отняли. Мое предложение по-прежнему в силе. А доспехи и меч можно купить.

Бракен глянул на собеседника с подозрением:

– С чего бы тебе так поступать?

Шотландец твердо встретил его взгляд и ответил, стараясь, чтобы голос и глаза не выдали его боль:

– Потому что сын не должен отвечать за поступки своего отца или быть по ним судимым людьми.

Бракен пристально смотрел на Мак-Аллистера. Англичанин прекрасно понял, что горец имел в виду не только его отца, но и своего – Локлан был в этом уверен.

– А как насчет моих брата и сестры?

– Тебе ведь понадобится оруженосец. Брайс, вроде, подходит для этого по возрасту. А моя мать будет очень рада юной леди, которую она могла бы воспитывать и обожать.

Старший брат бросил взгляд на сестру, и в глазах его явственно отразились любовь и облегчение. Было очевидно, что его очень заботило благополучие девушки во время их странствий. И все же упрямец не собирался принимать милостыню.

– Мы расплатимся, чем сможем.

– В этом я не сомневаюсь, – подтвердил Локлан.

Бракен протянул ему руку:

– Раз так, теперь я твой вассал.

Стараясь не потревожить прижавшуюся к его груди Катарину, горец пожал руку англичанину и кивнул ему:

– Добро пожаловать в клан Мак-Аллистеров.

В глазах Джулии блеснули слезы:

– У нас снова есть дом? Правда?

– Да, милая, – сказал Бракен прерывающимся голосом. – Кажется, это так.

Девушка подбежала к Брайсу, обняла его и и радостно завопила:

– Ты слышал это, братец? У нас есть дом!

– Слышал, пока ты не заорала мне прямо в ухо. Теперь, боюсь, я навсегда оглох.

Джулия игриво толкнула его.

– Помолчите, лорд Ворчун. На самом-то деле вы так же рады, как и я.

Истинность ее слов подтвердила легкая улыбка, мелькнувшая на угрюмом лице юноши, прежде чем он что-то пробурчал себе под нос и пошел прочь.

Бракен придержал коня Локлана, чтобы лэрд соскользнул на землю с Катариной в руках, которая даже не пошевелилась.

– Клянусь, эту женщину и пушкой не разбудишь, – пошутил Мак-Аллистер.

– Да уж. Она была бы идеальной парой для любителя похрапеть во сне.

Горец рассмеялся:

– Похоже на то.

Он внес спутницу в конюшню. Джулия быстро соорудила из соломы импровизированное ложе. Уложив на него Кэт, Мак-Аллистер укрыл ее своим плащом. Щеки принцессы порозовели от сна, а волосы легли кольцами вокруг лица, и это ей очень шло. Проклятье, она показалась Локлану самой красивой девушкой, какую только он встречал в жизни! Особенно теперь, когда она молчала и не изводила его.

Рядом с ним остановился Бракен:

– Если будешь и дальше смотреть на нее таким взглядом, я решу, что ты влюбился в нее без памяти.

Горец усмехнулся в ответ:

– Я слишком стар для таких дел.

– Влюбиться никогда не поздно.

Нет, Локлан так не думал. Он уже в зрелом возрасте и скоро женится на другой… Если благополучно вернется и сделает ей предложение. А влюбленность – это для малолеток и глупых женщин, а не для мужчин.

Не придав значения словам Бракена, Мак-Аллистер отправился расседлывать своего коня, собираясь позаботиться о нем, насколько это было возможно в таких условиях, пока два брата-англичанина приводили в порядок своих лошадей. Джулия в это время приготовила для всех соломенные постели и тут же провалилась в сон.

Чуть позже лег спать Брайс, за ним Бракен. Собираясь последовать их примеру, Локлан проверил, положил ли подле себя меч, а затем расположился на полу между Брайсом и Катариной.

Прижав к боку лезвие меча, горец закрыл глаза и мгновенно заснул.

Но даже во сне Кэт продолжала его мучить. В своих грезах он видел ее, слышал, как она смеется вместе с ним, чувствовал, как ее тело прижимается к нему. Невообразимо приятная мысль кружилась в его голове: вот бы она всегда была с ним рядом…

Впрочем, это было невозможно. Катарина не хотела стеснять себя привязанностью к мужчине, а Локлан никогда не нарушит наложенные на него ограничения. Многочисленные обязанности не позволят ему путешествовать с ней, и ответственность его слишком велика, чтобы вести себя так легкомысленно.

Но во сне его это не заботило. Там ничто не мешало ему быть вместе с этой девушкой, и, честно говоря, этот сладкий миг вызвал у него улыбку даже сквозь сон.

Кэт очнулась от какого-то постороннего звука. Все еще чувствуя огромную усталость, она приоткрыла один глаз и обнаружила, что притиснута к чьему-то теплому телу. Спиной она касалась чьей-то груди. Тяжелая мускулистая рука крепко держала девушку, обвившись вокруг нее. Даже бедра Катарины были прижаты к бедрам этого человека.

Быстро окинув взором конюшню, Кэт увидела Бракена, лежащего в нескольких футах от нее, и поняла, кто держит ее в объятиях. Локлан. С промелькнувшей на губах улыбкой она повернула голову и увидела крепко спящего рядом с ней горца.

Господи, какой же он красавец! Щетина на его лице казалась неуместной, но в то же время добавляла его облику чего-то мятежного, дикого, делая этого мужчину абсолютно неотразимым. Кэт подумала: а знает ли он сам, что вот так ее сейчас обнимает. Вряд ли, учитывая непреклонность его характера.

Он, должно быть, потянулся к ней во сне. Хорошо, что к ней, потому что всего в нескольких дюймах от них лежал Брайс. Несомненно, Мак-Аллистер ужаснулся бы, обнаружив, что обнимает мальчишку.

Эта мысль вызвала у Катарины улыбку. Повинуясь внезапному порыву, она переплела пальцы Локлана со своими и стала разглядывать мужскую ладонь, удивляясь, насколько та больше ее собственной. Пальцы у шотландца были длинными, сужающимися к кончикам, сильными, без малейшего пятнышка грязи. На мизинце поблескивал маленький золотой перстень-печатка, с вырезанными на нем львом и чертополохом – фамильным гербом Мак-Аллистеров.

Легонько повернув кольцо на пальце спящего воина, Кэт снова услышала тот звук, что ее разбудил. Это был топот скачущей кавалькады. Девушка затихла и прислушалась, чтобы определить, как далеко они находятся. Всадники остановились, не доехав до конюшни.

Но облегчение Катарины было недолгим: она услышала, как хриплый мужской голос произнес:

– Эй, добрый фермер! Мы кое-кого разыскиваем.

Глава 6

Кэт села на своем ложе и тряхнула Локлана за плечо, чтобы разбудить. Очнувшись, горец хотел было что-то сказать, но она закрыла ему рот ладонью и знаками приказала слушать.

– Кого вы ищете, господин?

– Худшего из негодяев. Он называет себя Le Faucon и странствует с двумя мальчишками. Похоже, это его братья.

– Нет, господин, такие нам здесь не встречались.

– Ты уверен? Король объявил немалую награду за любые сведения, которые помогут арестовать этого вора.

– Раз так, я бы очень хотел ее получить, но, увы, этого человека в наших краях не видали.

– Ладно, если что-то услышишь о нем…

– Сразу же дам знать местному шерифу.

– Ну, доброго дня тебе.

– И вам доброго дня, господин.

Кэт затаила дыхание, пока не услышала, что всадники ускакали, а потом смущенно улыбнулась шотландцу:

– Прости, что потревожила. Все не так серьезно, как я думала.

– Ты правильно сделала. Это вполне могло грозить нам опасностью, – Локлан поскреб щетину на подбородке. – Тебе надо бы растормошить остальных, чтобы мы продолжили наш путь. Следующие люди, явившиеся сюда с расспросами, вполне могут разыскивать нас.

Кэт не понравились эти слова, но она понимала, что горец, скорее всего, прав. Отстранившись, девушка вскочила и бросилась исполнять его просьбу.

Когда она слегка двинула кулаком в плечо Бракена, тот застонал:

– Кэт, будь добра, всади мне клинок между ребер и оставь здесь.

Катарина снова шутливо толкнула его:

– Поднимайся, негодяй! Солнце давно взошло!

Англичанин хмыкнул:

– Ты мегера! В отличие от кое-кого я не провел половину ночи в мужских объятиях.

– Не знала, что у тебя такие фантазии, и не уверена, что Локлан их разделяет, хотя…

– Даже не смей… – оборвал ее Бракен, немедленно поднимаясь со своего соломенного ложа.

Он повернулся к Мак-Аллистеру с гримасой негодования на лице, но с насмешливым блеском в глазах:

– Ты слыхал? Уж не знаю, кого из нас она оскорбила больше. Думаю, ее выпад был направлен именно против тебя.

После этого, пробормотав: «С вашего позволения», англичанин вышел из хлева.

Джулия рассмеялась:

– Не обращайте на него внимания. Спросонья он всегда не в духе.

– Это точно, – поддакнул Брайс и зевнул. – Отец часто говорил, что если в наш за́мок ворвутся враги, он надеется, что те сперва попадут в комнату спящего Бракена. Тогда этот соня мигом превратится в берсерка и перебьет всех захватчиков только ради того, чтобы подремать еще несколько лишних минут.

Кэт улыбнулась, хотя часть ее души отозвалась болью на этот рассказ. Она помнила их отца – такой же высокий, как и Бракен, он был добрым, мягким человеком, и невозможно представить, как его можно было заклеймить изменником. Утрата отца стала огромной трагедией для его детей. Сердце Катарины защемило от сопереживания.

После возвращения Бракена обе девушки вышли наружу, чтобы привести себя в порядок, пока мужчины седлали лошадей. Судя по положению солнца в небе, Кэт решила, что уже почти полдень. В целом она чувствовала себя отдохнувшей – этой ночью Локлан послужил ей прекрасной подушкой. Хотя и было поздновато для того, чтобы пускаться сегодня в путь, оставалось надеяться, что спутники успели хотя бы немного восстановить свои силы.

Джулия и Катарина опустились на колени возле небольшого ручья, чтобы умыться. Кэт тряхнула головой, вспомнив о том, что разбудило ее, и обратилась к подруге:

– Джулия, ты когда-нибудь слышала о разбойнике по имени Сокол?

Та побледнела:

– Почему ты спрашиваешь?

– Когда я проснулась, то услышала, как какие-то люди задают о нем вопросы крестьянину, который пустил нас сюда. Вот мне и стало интересно: слышали ли вы об этом преступнике во время ваших странствий.

Если бы Кэт своими глазами не увидела, как от лица собеседницы отхлынула вся кровь, никогда бы не поверила, что можно так побледнеть.

Джулия вскочила на ноги и бросилась обратно к хлеву. Катарина помчалась за ней, гадая, что случилось. Когда она вбежала в сарай, Джулия держала старшего брата за руку:

– Мы должны спешить!

Тот нахмурился и высвободился из ее хватки:

– Почему?

– Кэт сказала, что здесь были люди, которые тебя искали.

Бракен чертыхнулся.

Катарина сердито уставилась на них, наконец сообразив, в чем дело:

– Так это ты Сокол?

На лице англичанина отразилась отнюдь не гордость, а покорность судьбе:

– Да. И не смотри на меня так. Всю твою жизнь о тебе кто-то заботился. Ты даже не представляешь, каково это – нести ответственность за своих близких, чтобы они всегда были сыты и здоровы. Поверь, это вынуждает совершать такое, на что, казалось, ты не способен.

– Голодному не до морали, – тихо произнес Локлан.

Кэт увидела облегчение в глазах Бракена, когда тот понял, что хоть кто-то не осудит его за то, что он делал, защищая родных. Катарина тоже изо всех сил пыталась убедить себя не винить этого мужчину. Но с самой колыбели ей внушали, что лучше умереть от голода, чем отобрать у кого-то для своего пропитания хоть крошку.

Однако ее нравственные устои никогда не подвергались испытаниям, а Бракена она знала как честного и порядочного человека. Если он и украл что-то, значит, у него действительно не было другого выхода.

Кэт понимающе улыбнулась англичанину:

– Я не осуждаю тебя за сделанное. Мне просто больно видеть, что ты дошел до такого.

Глаза Бракена полыхнули огнем:

– Поверь, никто не опечален этим больше, чем я сам.

Принцесса шагнула к собеседнику и обняла его:

– Ты хороший человек, и я это прекрасно знаю. Не бойся, что я стану думать о тебе худо.

– Спасибо, – прошептал Бракен, отступая от Катарины, словно смущенный ее поступком.

– Мы должны быть уверены, что никто его не опознает, – вмешался Локлан и, открыв седельные сумки, извлек две своих сменных туники. – Для Брайса размер немного велик, но тебе должен подойти.

Кэт подметила, как трепетно провел рукой Бракен по тонкому льну: словно и не ожидал когда-либо снова коснуться дорогой ткани. В таких одеждах никто не примет их за крестьян или разбойников.

По знаку горца Катарина выудила из сумки одно из своих платьев и вручила его Джулии. Та просияла, словно ребенок на рождественском празднике:

– Какое красивое! Спасибо тебе, Кэт! Спасибо!

Катарина ответила ей кивком головы, и юная англичанка кинулась искать укромное местечко, чтобы сменить одежду. Ее братья приступили к переодеванию, не тратя время на то, чтобы где-то уединиться. Кэт отвела взгляд, но все же мускулистый торс Бракена навел ее на мысли о теле шотландца, стоявшего слева. Как странно, что именно Локлана она хотела увидеть обнаженным. Это он вызывал ее желание, а не хорошо сложенный человек перед ней.

Да она совсем с ума сошла!

И действительно, другого объяснения такой реакции просто не было. С чего бы еще у нее не вызвали восторг бугры мускулов Бракена? Он был пригож лицом и телом – Катарина это признавала. И все же при виде этого мужчины ее сердцебиение не учащалось, не замирало дыхание. Нужно было чем-то отвлечься от этих тревожных мыслей.

– Попробую купить еще немного еды у нашего фермера, – сказала она, направляясь к двери.

Локлан остановил ее и вложил в руки кошель:

– Ты обнаружишь, что с деньгами покупать легче.

Девушка рассмеялась, пытаясь скрыть смущение:

– Возможно, ты прав. Благодарю.

Легкое подобие улыбки коснулось уголка его губ и одновременно ее сердца. Кэт понятия не имела, как всего лишь простая усмешка горца смогла заставить ее колени враз ослабеть, когда даже нагота Бракена оставила равнодушной. Но факт оставался фактом.

Однако это не шло ни в какое сравнение с неодолимой потребностью протянуть руку и коснуться лица Локлана. Убоявшись даже мысли об этом, Катарина заставила себя поскорее уйти.

Мак-Аллистер не мог оторвать глаз от Кэт, наблюдая, как она удаляется плавной походкой. В покачивании ее бедер было что-то притягательное.

– Да ты по уши втрескался, – присвистнул Бракен.

Горец набычился:

– Что я сделал?

– Сам знаешь. Если бы ее отец был сейчас здесь, он выколол бы тебе глаза за то, как ты пялишься на его дочь – разве что слюна изо рта не капает.

Локлан ощутил ребяческий порыв затеять ссору. Но по какому поводу? Бракен прав. Уже много лет шотландец не чувствовал такого сильного влечения к женщине.

– Ну так что же? Я достаточно взрослый, чтобы знать, когда необходимо сдерживать свои порывы.

– А разве так уж плохо дать им волю?

Разумеется, плохо! На Локлане лежала большая ответственность. Да и Катарина была вовсе не той женщиной, что нужна ему в жизни. Ее вольнолюбивый нрав доконал бы любого мужчину.

– Сердца переменчивы, – тихо сказал горец Бракену. – Вот почему Господь дал нам мозги – чтобы мы могли разглядеть глупость, когда с нею сталкиваемся. Катарина – французская принцесса, и ее отец уже выбрал ей мужа. Я давно научился держаться в стороне от таких дел. Одна война уже чуть не уничтожила мой клан. Я не желаю развязывать другую.

– Тогда почему ты ей помогаешь?

Мак-Аллистер отвел глаза, затягивая подпругу на седле:

– Я в долгу перед ней за спасение моего брата, а еще я дал ей слово.

– И это единственная причина?

– Разумеется.

Бракен цокнул языком:

– Если ты предпочитаешь обманываться…

Джулия, закончив переодевание, присоединилась к беседующим мужчинам и поддела старшего брата:

– Ты только посмотри на себя, читающего проповеди о любви.

Она покачала головой и обратилась к шотландцу:

– Не обращайте на него внимания, лорд Локлан. Мой брат о любви знает даже меньше, чем я.

Бракен закатил глаза:

– Ты слишком часто слушала менестрелей, малышка!

– Возможно, но я бы никогда не допустила, чтобы мой любимый женился на другой!

Ошибки быть не могло: эти слова разожгли в Бракене ярость. Сверкнув глазами, он отошел в сторону и начал седлать лошадей.

Горец нахмурился, подметив и внезапное отступление брата, и боль, отразившуюся на лице сестры.

– Мне следует лучше следить за языком, – покаянно сказала Джулия. – Я вовсе не хотела заставить его страдать.

Локлан и сам много раз невольно причинял боль собственным братьям, поэтому он прекрасно понимал девушку.

– Все мы совершаем подобные ошибки.

– Да, но Бракен до сих пор мучается из-за утраты Жаклин, мне это хорошо известно. С моей стороны было неосторожно напоминать о ней.

– Если это действительно так, девушка, то не передо мной ты должна извиняться.

Джулия кивнула и направилась к брату, встретившему ее мрачнымвзглядом. Но когда девушка попросила прощения, Бракен заключил ее в объятия, поцеловал в макушку и отпустил.

Однако боль в его глазах так до конца и не исчезла. Было очевидно, что англичанин на самом деле сильно горевал из-за того, что потерял эту Жаклин. Еще одна причина для Локлана сдерживать свое сердце. Чувства ослабляют мужчину, а у него нет ни малейшего желания, чтобы такой пустяк, как простое прикосновение женщины, уложил его на лопатки.

Но это решение подверглось настоящему испытанию, когда Катарина, вернувшаяся к ним в сарай, поймала взгляд горца и улыбнулась ему. По странному трепету внутри тот понял, что почти пропал.

Это всего лишь похоть.

Много раз в жизни он ощущал ее мучительное жало в своих чреслах. Эту жажду может удовлетворить тело любой женщины. Всякая сгодится.

Но в глубине души Мак-Аллистер прекрасно понимал: любовь имеет огромное значение, и он не желает никакой другой женщины, кроме Катарины.

Бракен прочистил горло, чтобы привлечь к себе внимание шотландца:

– Нам понадобится еще один конь.

Локлан кивнул:

– Согласен, но здесь их нет. Предлагаю поискать лошадь как можно скорее, потому что за последние две недели мой жеребец проскакал довольно большое расстояние.

– Наши лошади тоже, – подхватил Бракен.

Катарина, переводя взгляд с одного мужчины на другого, сказала:

– Я могла бы идти пешком, но это замедлит наше передвижение.

Англичанин в ответ фыркнул, закатив глаза:

– Как будто кто-то из нас смог бы ехать верхом, позволив тебе идти на своих двоих.

Он снова обратился к Локлану:

– Женщинам лучше ехать вместе. Так лошади будет легче.

Локлан согласился, что это так, но его слегка кольнула мысль, что Кэт поедет с Джулией, а не с ним. Отбросив сожаления, он взял кусок хлеба из рук Катарины, а после помог Джулии взобраться на лошадь.

Кэт в это время поделила каравай между остальными, а затем лэрд подсадил ее на лошадь позади англичанки. Пока он сам устраивался в седле, Катарина подала юной спутнице ее порцию хлеба.

– Насколько хорошо ты знаешь эту местность? – спросил горец Бракена.

– Довольно неплохо.

– Тогда мне нужно, чтобы ты проводил нас в Руан. Ты знаешь туда дорогу?

– Да, это два дня пути на запад отсюда.

Локлан облегченно вздохнул, узнав, что его цель настолько близка. Они прибудут на турнир почти к его завершению, но Страйдер еще должен там присутствовать. Оставалось на это надеяться.

– Тогда не будем мешкать.

Бракен повел их небольшой отряд прочь от места ночевки обратно в лес. Путешественники единодушно решили, что лучше по возможности избегать проезжих дорог, так как Локлан был единственным из них, кого не разыскивали люди короля. Вообще-то горца изумлял этот факт. Он не мог взять в толк, как он, человек, который всю свою жизнь старался избегать подобных сложностей, умудрился увязнуть в них по самую шею.

Это скорее могло случиться с одним из его братьев.

Беглецы скакали несколько часов, затем Бракен снова вывел их из леса на проезжий тракт.

– Впереди перекресток, – объяснил он. – Коробейники и прочие торговцы часто поджидают там проезжих, чтобы сбыть им свои товары. Надеюсь, кто-нибудь из них пожелает продать нам лошадь.

Локлан тоже на это надеялся.

– А как насчет солдат короля? – спросил он.

– Там вполне может оказаться один или два, – Бракен, прищурившись, посмотрел на спутниц. – Думаю, нам следует оставить женщин с Брайсом и поехать туда вдвоем.

Шотландец замялся:

– Кажется, что каждый раз, когда я оставляю Катарину одну, она находит неприятности на свою голову.

Кэт ответила ему негодующим взглядом:

– Я не… – начала она, но затем выражение ее лица смягчилось, как будто девушка пересмотрела свои слова. – Не часто.

Мак-Аллистер рассмеялся, признательный за то, что Катарина, по крайней мере, сознает истинное положение вещей.

– Я буду хорошенько за ней присматривать, – сказал Брайс с кривой усмешкой. – А если она устроит какую-нибудь неприятность, я ссажу ее с лошади и свяжу веревкой.

Теперь настала его очередь получить от Кэт уничтожающий взгляд:

– Ты, маленький разбойник! Я это запомню!

Юноша широко улыбнулся.

Локлан удерживал своего пританцовывающего жеребца на месте, пока Брайс не отвел женщин в укрытие подальше от дороги. Убедившись, что никто их не видел, горец, увлекая за собой Бракена, поскакал к расположившимся неподалеку торговцам.

Как и предсказывал его спутник, на перекрестке стояли три тележки продавцов в разнос, набитые разным товаром. Шотландец остановился у первой, к которой они подъехали. В ней лежали разные изделия из металла, включая несколько небольших мечей.

Вот они-то были очень кстати.

Спешившись, Мак-Аллистер взял один из мечей в руки, чтобы оценить его сбалансированность и лезвие клинка. Довольно топорно сделанное оружие больше подходило для пехотинца и не годилось для благородного рыцаря. Но это было лучшее из того, что они могли достать, пока не доберутся до ярмарки.

Локлан заплатил продавцу, а затем подошел к следующему торговцу.

Бракен следовал за ним, ведя в поводу коней.

Горец протянул ему купленный меч.

– Спасибо, – сказал англичанин.

– В Руане я достану для тебя что-нибудь получше.

– Поверь, это самый прекрасный клинок во всем королевстве.

Мак-Аллистер понял, что Бракен имел в виду. Если у тебя что-то отбирают, то ты рад возвращению любого подобия отнятого.

– Не желаете ли купить отрез красивой ткани для своей любимой леди? – окликнула их старая карга от своей тележки. – Лучших узоров и не найти, милорд. Подойдите и убедитесь.

Локлан послал ей очаровательную ухмылку:

– Нам нужна лошадь, добрая женщина.

– Вы сказали лошадь? – из-за повозки старухи выступил пожилой мужчина. – Что ж, мне как раз только что досталась одна от предыдущей сделки. Что вы предложите взамен?

– Деньги… Если животина того стоит.

Продавец зна́ком пригласил Мак-Аллистера обойти повозку, к которой сзади были привязаны три лошади. Самая крупная из них была гнедой масти с белой звездой на лбу.

– Это мерин, – пояснил барышник. – Слегка недокормленный, но все-таки здоровый.

Продавец был прав: коня не мешало бы откормить, но в остальном он казался крепким.

Лэрд обменялся вопросительным взглядом со своим вассалом:

– Что думаешь?

Бракен пожал плечами:

– Богатому как хочется, а бедному как можется.

Это верно. Локлан вынул кошель и расплатился с торговцем. Взяв за поводья свое новое приобретение, он заметил, что его спутник отступил в тень, завидев приближающихся всадников.

Продавец кинул украдкой взгляд на дворянина, скачущего впереди. Это был тучный мужчина лет двадцати пяти. По реакции торговца было очевидно, что тот уже раз-другой имел ссоры с этим аристократом и терпеть его не мог.

– Доброго дня, милорд, – угодливо поздоровался барышник, но знатный сноб лишь презрительно усмехнулся и продолжил свой путь.