Текст книги "Одна безмолвная ночь (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Убирайся, – приказал он женщине, которая с криком подалась назад.
– Уходи, Дженнифер. Немедленно!
Та не колебалась. Обернув вокруг тела простыню, она сползла с огромной кровати и побежала к двери.
Готье выпрямился, пристально глядя на Войну. Его лицо, покрытое трехдневной щетиной, было отмечено знаком в виде двойного лука и стрелы. Символом Артемиды.
Война нахмурился, увидев метку. И осознав ее смысл.
Не то чтобы это имело значение. Он был рожден, чтобы раздражать богов.
– Кто ты, черт возьми, такой? – спросил Ник. Выпрямив руки, он воплотил одежду на свое тело.
Война рассмеялся.
– Зови меня Смерть.
– Без обид, я предпочитаю звать тебя ничтожеством. – Он выбросил вперед руку.
Война поцокал языком, увидев летящие к нему сюрикэны [12]12
Сю́рикэн (яп. 手裏剣) (дословный перевод: «лезвие скрытое в руке») – скрытое японское оружие, предназначенное для метания; хотя иногда использовалось и для ударов. Представляют собой переносные лезвия, изготовленные из повседневных вещей: игл, гвоздей, ножей, монет, и так далее.
[Закрыть].
– Поговорим о ничтожестве.
Он телепортировался через комнату и схватил Готье за горло, в то время как сюрикэны безо всякого для него ущерба вонзились в столбики кровати. Война оторвал его от пола и прижал к стене.
Ник задыхался, пытаясь ослабить хватку мужчины.
– Что ты такое?
– Я говорил тебе. Я – Смерть. А теперь будь хорошим мальчиком, умри.
Дыхание Ника стало более напряженным.
Война три раза ударил его спиной о стену, пытаясь раздавить трахею. Штукатурка на стене потрескалась в виде узора паутины. В результате действий Войны у Готье оказалась рассеченной губа, а у духа разбиты костяшки пальцев на той руке, которой он удерживал Ника, заставляя их кровь смешиваться. Он усилил хватку в ожидании, пока из глаз умирающего мужчины постепенно исчезнет свет.
Но ожидаемое не происходило. Вместо этого в темных зрачках Ника появился красный огонек, окрасивший их в цвет крови, перед тем как распространиться на вихрящиеся серебром радужные оболочки.
Прежде чем Война смог двинуться, Ник сильно ударил его по руке, освобождаясь от хватки.
Шокированный, Война, колеблясь, отступил.
Кожа Ника потемнела на три тона. Часто и тяжело дыша, он посмотрел на Войну.
– Что со мной происходит? Что ты со мной сделал?
Война напал.
Готье блокировал его атаку своей рукой, затем сильно ударил Войну головой.
Тот отшатнулся, осознав невозможное.
Ему вот-вот надерут задницу.
Страйкер с Зефирой успели сделать лишь два шага к его комнате, чтобы освободить Медею, как холл озарил яркий свет. Никто не мог нарушить святость этого зала без его приглашения…
Страйкер, нахмурившись, обернулся, чтобы обнаружить Войну, который выглядел чрезвычайно раздраженным, когда предстал перед ним.
– Что-то не так? – спросил он Войну.
– Что-то не так? – повторил дух. – Ты ведь наверняка не настолько глуп?
– Очевидно так и есть, потому что за исключением смерти Ашерона и Ника я не могу придумать ни одной причины для твоего присутствия здесь.
Война медленно подошел к нему, его ноздри раздувались.
– Смерти? Ты, идиот, неужели ты действительно так глуп?
Страйкер прищурился, его гнев разгорался.
– По крайней мере, я не тот, кто теряет время на многословные оскорбления. Объяснись или убирайся.
– Отлично. Позволь мне сделать это в такой манере, что даже идиот сможет понять. Когда ты призывал меня, то забыл упомянуть пару очень важных фактов. Ашерон не просто бог. Он – хтонианец, защищаемый другим хтонианцем и армией шаронте.
Сложив руки на груди, Страйкер испустил возмущенный вздох. Почему это должно иметь значение для кого-то наподобие Войны? Ведь именно поэтому Страйкер пришел к нему в первую очередь. Если бы Ашерона не было так чертовски трудно убить, он бы сделал это сам еще столетия назад.
– Ты был создан, чтобы убивать хтонианцев. Для тебя это не должно быть проблемой.
– Ты должен был предупредить меня.
Как будто это имело бы значение?
– Незначительные детали. Я думал, что ты можешь с этим справиться.
– Я могу убить его. Просто это займет больше времени.
– И?
– Ты позабыл рассказать о Нике Готье.
– А что с ним? Он – Темный Охотник. Никчемный человечишка, который продал свою душу Артемиде, чтобы служить в ее армии. Наверняка, великий Война не боится подобных ему.
Война презрительно усмехнулся.
– Никакой он не Темный Охотник. Готье – малахай, ты, тупой сукин сын.
Страйкер ощетинился в ответ на оскорбление.
– Кто?
– Малахай, – повторила Зефира благоговейным тоном. – Ты уверен?
Война обратил на нее свой темный взгляд и кивнул.
– Малахай – единственное создание во всей Вселенной, что может убить меня.
Страйкер издал звук отвращения.
– Ты, должно быть, разыгрываешь меня. Я думал, что ты самый могущественный из существующих. Даже боги боятся тебя.
– У всех есть пожиратели, – огрызнулся Война. – Целая Вселенная существует за счет системы сдерживающих и уравновешивающих сил. Я просто встретил того, кто уравновешивает мою собственную силу.
Страйкер выругался.
– И ты серьезно говоришь мне, что самое могущественное создание на планете – это жалкий каджунский беспризорник, который совершил самоубийство, потому что один из моих людей убил его мамочку?
Его сарказм был равносилен сарказму Войны.
– Если только тебе не посчастливилось иметь сефирота, просто лежащего где-нибудь поблизости и греющегося на солнышке, то да.
– Черт побери, что за сефирот?
Зефира рассмеялась, подошла к нему сзади и положила руку на его плечо.
– Страйкер, бедный малыш, ты слишком долго жил в этой дыре.
– Что ты имеешь в виду?
– Вот что я имею в виду, дорогой: если ты хочешь смерти Готье, поговори с мамой. Похоже, ты только что утратил свои переговорные полномочия надо мной. О, малыш, ситуация становится интереснее.
Глава пятая
Ник в холодном поту лежал на полу, дрожа и пытаясь сосредоточиться. Напрасно. Перед глазами все расплывалось. Его тело напоминало черный асфальт во Французском квартале в три часа поздним августовским днем.
Что с ним произошло?
– Шшш… – Заботливая рука откинула с его лица потные волосы.
Взглянув вверх, он увидел Меньяру. Миниатюрная и прекрасная. Ее креольская кожа имела идеальный оттенок кофе с молоком. Зеленые глаза смотрели на него с беспокойством.
– Все хорошо, mon petit angе [13]13
Мой маленький ангел (фр.)
[Закрыть], – сказала она глубоким голосом, который напоминал ему тембр Эрты Китт [14]14
Эрта Китт (Eartha Mae Kitt; 17 января 1927 г. – 25 декабря 2008 г.) – американская певица и актриса; звезда кабаре, прославившаяся своим «мурлыкающим» вокалом и соответствующим имиджем (за что получила прозвище «sex kitten»).
[Закрыть].
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, его голос был хриплым и скрипучим.
– Я почувствовала, что твои силы высвободились, и пришла, как только смогла.
Он нахмурился в замешательстве.
– Что?
Меньяра покачала головой, заключая его в объятия так же, как в детстве, когда его пугали соседские хулиганы.
– Мой бедный Амброзиус. Ты уже через столько прошел. А теперь еще появилось нечто, о чем, я надеялась, мне никогда не придется тебе рассказать…
– Не понимаю. – Страйкер покачал головой, пытаясь осознать то, что ему сообщили Зефира и Война. – Как может Ник Готье быть этим могущественным созданием? Он ведь бесполезный гнус.
Война глубоко вздохнул, прежде чем раздраженно продолжить:
– Когда велась Primus Bellum [15]15
Первая Война (лат.)
[Закрыть], темная сила – Мавромино – создал малахаев, чтобы свергнуть сефириев. Стражи и спутники первого поколения богов, сефирии являлись воинами, которые воплощали в жизнь первоначальные законы вселенной. Когда Мавромино обратился против Первоисточника и задумал покончить со всем мирозданием, сефирии были освобождены, чтобы убить его. Большинство из них попали в ловушки. Но достаточно сефириев выжило, чтобы объявить войну малахаям, и они бы уничтожили их, если бы не были преданы одним из своих.
– Всегда ведь найдется один такой? – риторически спросил Страйкер. В любой семье всегда найдется один недовольный завистник, просто назло подстрекающий каждого уничтожить всех остальных. Вся история земли написана кровью тех, кого предали люди, которым они так глупо доверились.
Он взглянул на Войну.
– Так сколько ныне существует малахаев?
– Должно быть, ни одного. Когда, наконец, настало перемирие, обе стороны согласились уничтожить своих воинов. Все малахаи и сефирии были подавлены.
– Кроме одного, – сказала Зефира, выступая вперед. – Предатель, который помог Мавромино, был оставлен жить в страданиях и наблюдать, что он натворил. Его силы ограничили, а он был навеки опозорен и отдан в рабство.
Война кивнул.
– Система сдерживания и равновесия сил. Видимо, когда они позволили одному сефироту жить, первоначальный порядок позволил малахаю спастись, чтобы сохранить равновесие. И сегодня я встретился с последним из их рода.
Гребаные метафоры. Страйкер должен был предвидеть, что не так легко будет уничтожить одного за другим двух мужчин, которые так ему осточертели. Но с другой стороны, ему стало лучше от мысли, что Войне было так же нелегко с ними справиться, как и ему. По крайней мере, в его мастерстве не было сомнений.
Просто Вселенная в самой своей основе – дерьмо и отстой.
– Где сейчас этот сефирот? – спросил Страйкер у Зефиры.
– В Греции. В последнем действующем храме Артемиды.
Страйкер грубо рассмеялся, когда пришло осознание, причинившее острую боль. Он тотчас же понял, кто являлся этим сефиротом, и почему с ним так плохо обращались.
– Джаред.
Зефира склонила голову в саркастическом жесте.
– Джаред.
Напрашивался один чрезвычайно важный вопрос:
– И как так произошло, что ты получила его во владение?
Она увильнула от ответа:
– Что действительно важно, так это то, что он находится в моей власти и беспрекословно выполнит все, что я велю.
Ага, как же. Что-то она немного переоценила его психическое здоровье.
– Он не выглядел таким уж сговорчивым, когда я его встретил.
– Возможно и нет, но он сделает так, как мы того захотим. Поверь мне.
Страйкер не был так в этом уверен. И еще он обратил внимание на ее особый выбор местоимения.
– Мы?
– Ты хочешь смерти Готье. Я же – твоей. Лично меня не волнует, будет этот Готье жить или умрет, но если он представляет угрозу для моего сефирота, то я тоже желаю его смерти. Лучше всего поймать его прежде, чем он научится использовать свои силы.
Страйкер улыбнулся.
– Женщина моего сердца [16]16
Употр. в смысле родственная душа.
[Закрыть].
На этот раз ее взгляд был столь соблазнительным, что он тут же возбудился.
– Насчет этого ты абсолютно прав. Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем вырезать этот орган из твоей груди и полакомиться им.
Война изогнул бровь, видя ее неприкрытую враждебность.
– Ммм, вот женщина, с которой я мог бы быть. Пожалуйста, скажите, что вы свободны.
– Она моя жена, – рявкнул Страйкер.
– Бывшая, – быстро поправила Зефира. – Ты, кажется, забыл важное временное прилагательное. – Она взглянула на Войну. – Он развелся со мной.
Война поднес ее руку к губам и запечатлел нежный поцелуй.
– Рад с вами познакомиться, моя леди. Какое имя мне использовать для единственной столь прекрасной и норовистой?
– Зефира.
– Как ветерок. Мягкая и нежная.
Она одарила его лукавой улыбкой.
– И способная разрушить все вокруг в моменты ярости.
Война втянул воздух, по достоинству оценив ее реплику.
– Одобряю твой выбор, Страйкер. У тебя отличный вкус на женщин. Очень жаль, что ты был недостаточно мужчиной, чтобы удержать ее.
Вопреки здравому смыслу Страйкер отпихнул его подальше от нее.
– Зефира – моя. И лучше тебе помнить об этом.
Война выглядел не особо напуганным, когда повернулся, обращаясь к Зефире:
– После того, как убьешь его, дай мне знать, и я покажу тебе, на что способен настоящий мужчина. Между тем, если мы собираемся убить малахая, а я определенно этого хочу, то нам уже нужно действовать. Каждую секунду нашего промедления его силы растут.
– Тогда вернемся в Грецию и освободим моего сефирота. – Она взглянула на Страйкера. – Верни меня в мой храм.
Джаред вздохнул, его окровавленные и ободранные запястья пульсировали в сильнейшей агонии. Как бы он хотел иметь возможность умереть. Но это была его участь на всю вечность.
Ты заслужил это, предатель.
Возможно, так и было. Но в то время, когда он это совершил, он принял единственное возможное решение.
Достичь цели. Жизнь была целиком и полностью посвящена достижению цели, и равновесие сил никогда не было на его стороне. Все существа являлись жертвами своего происхождения и семей. Даже он со всеми силами, которыми повелевал, не мог ничего с этим поделать. Будучи раздраженным всем этим, Джаред напрягся, ощутив чуждую пульсацию в окружающем его воздухе. Он знал это ощущение…
Мгновением позже наступила ясность, когда дверь открылась, впуская его проклятье – Зефиру – и двух мужчин. Один вновь оказался даймоном-полубогом. Другой…
Полемусом [17]17
Полемус (Полемос) – греческий дух войны и битвы. Соответствует Аресу, богу войны и Махай (битвам).
[Закрыть]. Войной.
Браво. Им нужен был пробудившийся дух войны точно так же, как ему – раскаленная кочерга в заднице. Держи эту мысль при себе, парень. Не нужно давать Зефире еще больше идей того, как заставить тебя страдать.
Верно. Она жила, чтобы заставить его молить ее о пощаде.
Джаред встретил враждебный взгляд Зефиры и мгновенно понял, почему они здесь.
– Меня никогда не переставало удивлять, на что готовы пойти люди, чтобы добиться своего. Я не буду убивать его для вас. Вам это прекрасно известно. Зачем просить меня об этом?
Зефира поцокала языком, вытаскивая кинжал из ботинка.
– Ну почему мы должны играть в эту игру, Джаред? Ты ведь знаешь мои мысли. Я знаю, что ты уже там, в моей голове, читаешь их. А теперь будь хорошим мальчиком и делай то, что я скажу.
Он так устал следовать приказам. Не иметь собственной воли. В этот момент он перестал быть слугой и взял свою жалкую жизнь под контроль.
– Мне все равно, что ты сделаешь со мной.
Она обманчиво-нежно провела рукой вниз по его сероватой щеке, заставляя его страстно желать настоящей ласки. Той, которая не обернется жестокостью.
– Я знаю, что все равно. Но мы оба знаем, что это не так, когда дело касается твоего маленького друга. Ты умрешь, защищая его.
Он напрягся при упоминании своего демонического спутника.
– Нима здесь нет. Он ушел.
– Конечно, он ушел. – Ее тон был издевательским.
– Ним? – спросил Страйкер.
Зефира взглянула на него через плечо.
– Никчемный демон-бездельник, усыновленный Джаредом.
– Я не делал ничего подобного. – Ним выбрал его, и с тех пор сефирот пытался от него избавиться. Демон – обязанность, которую он не хотел и не должен был нести. На самом деле он устал от Нима, шатающегося повсюду и еще сильнее осложняющего его и так никчемную жизнь. Демон лишь втравливал его в неприятности. И что еще хуже Ним служил причиной его пыток.
Зефира медленно провела кончиком кинжала вниз, к божественным меткам на его левой руке. Одно время он носил их с гордостью. Теперь они лишь напоминали ему о его унижении. Они отмечали его как раба. Последнего из своего рода.
– Он здесь? – спросила она.
Джаред зашипел, когда она сделала длинный порез на татуировке. Вдоль пореза выступили бисеринки крови, которые стекали вниз по его телу. Страйкер отвернулся, словно это зрелище вызывало у него отвращение.
Зефира же не была столь добра.
– Похоже, я неправильно угадала.
Джаред, не дрогнув, встретил ее взгляд, его гнев рвался наружу.
– Я говорил тебе, что он ушел.
– Неужели? – она провела кинжалом по его шее чуть выше ключиц. – Держу пари, он скрывается на твоей спине.
Джаред задохнулся, когда она погрузила кинжал глубоко в плечо, сквозь татуировку, находившуюся там. Его обожгла боль.
– Зефира, остановись! – прокричал Страйкер. – В этом нет необходимости.
– Поверь мне, это единственная возможность получить его согласие. Но не жалей его, Страйкер. Он перерезал глотки собственным людям, не так ли, Джаред? Тех же, кого не убил, он повел на бойню.
Боль и ярость смешались внутри сефирота.
– Заткнись!
– Почему? Это, ведь, правда. Тебе всегда было плевать на всех, кроме самого себя. Так отдай нам демона и позволь мне покончить с твоими страданиями, связанными с ним.
Он непроизвольно дернулся, когда она провела ножом над татуировкой, что не была выжжена на его коже. Она сливалась с другими, но ему не принадлежала…
– Ага, кажется, я нашла маленького мерзавца? – Зефира сильнее сжала кинжал, прижимая его лезвие к тому месту на коже, где отдыхал Ним.
Джаред стиснул зубы. Если она ранит Нима, пока тот спит на его теле, это убьет демона.
– Мне освободить тебя от того, что тебе досаждает? – она надавила на кончик кинжала, вызывая кровь.
Джаред пытался отстраниться, но не мог. Цепи крепко держали его, не оставляя выбора.
– Стой! – прорычал он. – Не убивай его.
– Убей Готье, и я оставлю твоего демона в живых.
– А если я не смогу?
Она дернула его за волосы и ударила головой о стену.
– Поверь мне. Ты не захочешь узнать этого. – Щелкнув пальцами, она воспользовалась силами, чтобы открыть кандалы.
Джаред откинулся спиной на стену и сполз по ней на пол, все его тело болело. Он не мог вспомнить, когда его в последний раз освобождали. По ощущениям его одеревеневших мышц, казалось, что прошли столетия, и возможно так оно и было.
Зефира стояла над ним и с презрением смотрела на него.
– Помойся, тварь. Принеси мне голову малахая, и я дам тебе два дня, чтобы сходить к девке и напиться, прежде чем позову тебя назад. Предашь меня, и прошедшие века покажутся тебе раем.
Джаред горько рассмеялся.
– Ваше милосердие не знает границ, госпожа.
– Сарказм… столь сладкая музыка для меня. – Она сильно ударила его по ребрам. – А теперь иди и выполняй полученные приказы.
Страйкер встретил обжигающий взгляд Джареда. В нем ярко пылала ненависть, но что-то подсказывало ему, что эта ненависть больше направлена на себя, чем на других. Бедное создание. Убить его было бы более милосердно.
– Ты уверена, что он сможет? – спросил Страйкер у Зефиры, когда она вложила кинжал обратно в ботинок.
Она вывела его из комнаты в коридор. Война остановился позади них.
– Не позволяй этому хныкающему болвану обмануть тебя. Он был создан убивать.
– Так же, как и малахай.
– Да, но малахай наполовину человек, и силы для него внове. Джаред с легкостью разберется с ним. – Помедлив в коридоре, она взглянула мимо Страйкера на Войну. – Не спускай с Джареда глаз. Удостоверься, что его маленький демон не освободится. Этот глупый лентяй – на самом деле моя единственная возможность контролировать его.
Страйкер наблюдал, как Война склонил голову, прежде чем вернуться в комнату, где остался Джаред.
– Откуда ты знаешь, что он не взбунтуется и не убьет Войну.
Она фыркнула.
– Ну и что, если так? Вы двое – друзья?
– Едва ли, но если Войны не станет, Джаред может прийти за тобой.
– До тех пор, пока он носит этот ошейник, Джаред – моя собственность. Он не может убить меня, как и я его. Я могу заставить его истекать кровью и страдать, но ошейник никогда не позволит ему напасть на своего владельца. На самом деле, если меня атакуют, у него не будет выбора кроме как защищать меня, хочет он того или нет.
Это была одна из самых жестоких вещей, которые он когда-либо слышал. Страйкер не мог себе представить худшего наказания, чем быть вынужденным защищать того, кто тебе ненавистен. Того, кто тебя пытал. И это заставило его посмотреть на женщину, стоящую перед ним, другими глазами. Она была такой знакомой и в то же время столь чужой. Что случилось с женщиной, на которой он женился?
– Я помню ту прекрасную девушку, которая бы не позволила мне завести в доме даже кошку, потому что не хотела, чтобы та причинила вред мышам. Женщину, которая вместо того, чтобы убить насекомое, заставляла меня выносить его на улицу и выпускать на свободу.
Ее черные глаза встретились с его глазами, и там, внутри, он увидел ненависть настолько сильную, что у него перехватило дыхание.
– А я помню крик моего внука, молившего о пощаде, когда его жестоко убивали за то, что он был другим, а я была бессильна ему помочь. Я не та молоденькая девчонка, которую ты бросил, Страйкер. Я мстительная женщина, воюющая с миром, который сделал ее такой.
– Тогда ты меня понимаешь. Я не просил подобного существования, и я жажду крови каждого, кто обрек меня на это. Моего отца, Аполлими, Ашерона и Ника Готье.
– А как же Артемида?
– Я не люблю ее. Но и не испытываю к ней настоящей ненависти. До тех пор, пока она не встает на моем пути, мне плевать, чем она занимается.
Зефира взглянула вверх, на него. Его черные волосы резко контрастировали с вихрящимися серебристыми глазами. Он совсем не походил на мальчишку, укравшего ее сердце. Паренька, с которым она хотела состариться. В те дни она надеялась прожить с ним лет сорок, если повезет, пока смерть не разлучит их.
А одиннадцать тысяч лет спустя они стоят здесь. Лицом к лицу. По разные стороны баррикад.
Какая ирония. В четырнадцать она бы продала душу, чтобы провести с ним вечность. Сейчас она лишь хотела увидеть, как он умирает в муках.
Как изменился мир…
– Теперь ты собираешься сдержать слово и освободить Медею?
Страйкер удивился внезапной перемене темы.
– Безусловно.
Он снова протянул ей руку, ожидая, что она оттолкнет ее.
Зефира сощурилась, глядя на нее так, будто эта мысль как раз пришла ей в голову. В тот момент, когда он уже был уверен, что она оттолкнет руку, Зефира подошла и осторожно взяла ее в свою ладонь.
Страйкер не знал почему, но от этого жеста его сердце стало биться сильнее. Ее кожа была столь мягкой. А ее рука изящной и маленькой. Он мог раздавить каждую косточку в ней, и все же когда-то лишь эта ручка обладала достаточной силой, чтобы поставить его на колени.
– Я забыл, какая ты миниатюрная.
Она всегда значила для него больше жизни. Но, находясь рядом с ней, он помнил лишь то, как хорошо было ощущать ее тело, прильнувшее к нему ночью.
– Я достаточно большая, чтобы надрать тебе задницу.
Он поднял ее руку так, что смог запечатлеть поцелуй на ладони.
– С нетерпением жду этого.
Ее глаза потемнели.
– Ты нарочно задерживаешь меня?
– Нет. – Страйкер положил ее руку на изгиб своего локтя и переместил их обратно в приемную комнату в Калосисе. – Я сдержу свое обещание тебе. И всегда буду сдерживать.
– Я бы купилась на это, если бы ты уже не нарушил самое важное обещание, которое только может мужчина дать женщине. Ты сбежал при первом же испытании твоего отца. Так что считай меня искушенной.
– Нет необходимости быть искушенной, любовь моя. – Он повел ее в свои покои, где их ждала чрезвычайно разгневанная Медея.
Как только он открыл дверь, Зефира оставила его, чтобы убедиться, что их дочери не причинили вреда.
Медея с ненавистью посмотрела на него.
– Ты была права, мам. Он мерзавец.
Зефира рассмеялась.
– Одиннадцать тысяч лет, а ты все равно не прислушиваешься к моим мудрым советам.
– Ты всего на четырнадцать лет старше меня. Разве это дает так уж много преимуществ? – Медея оглянулась на мать. – Почему он все еще дышит?
– Мы заключили договор воинов, он и я. Следующие две недели нам придется потерпеть его, а потом я могу перерезать ему горло.
Страйкер глубоко выдохнул, видя их враждебное объединение.
– Вы двое не забыли, что я еще здесь?
Зефира окинула его надменным взглядом.
– Мы помним. Просто нам плевать.
– О. Чудесно, раз уж мы так прямолинейны… – он прикрыл глаза. – Почему бы мне не позвать одного из моих служащих, чтобы он проводил Медею в ее собственные покои?
– А что насчет меня? – спросила Зефира.
По его лицу расплылась медленная улыбка.
– Ты останешься здесь. Со мной.
Зефира скрестила руки на груди. Страйкер был слишком самоуверен во всем, что касалось ее. Хотя следует признать, что он был красивым мужчиной, но это не меняло того факта, что она его ненавидела.
– Ты чертовски уверен в своих чарах.
– У меня было достаточно времени, чтобы отточить их.
Медея скривила губы.
– Эй, предки, дочь сейчас стошнит. Пожалуйста, уважайте тот факт, что рвота кровью это отвратительно, и если вы двое не хотите, чтобы вас окатило, я займу свои комнаты немедленно.
– Дэвин! – позвал Страйкер.
Его даймон появился мгновенно.
– Мой повелитель?
– Отведи мою дочь в комнаты Сатары. И удостоверься, что у нее будет все, чего она пожелает.
Дэвин наклонил голову к его голове.
– Ей дозволено свободно передвигаться?
Страйкер посмотрел на Зефиру.
– Собираешься ли ты отправить ее убить меня?
– Нет. Я дала слово и в отличие от тебя я его сдержу. Ты в безопасности, трус. Я никогда не пошлю маленькую девочку выполнять работу матери.
Он не ответил на ее оскорбления.
– Дай ей доступ к подземному убежищу.
– Да, мой повелитель.
– Медея? – Страйкер подождал, пока она оглянется на него, прежде чем снова заговорить:
– Не беспокойся. Комнаты Сатары достаточно далеко отсюда, так что ты не услышишь звуков нашего дикого, животного секса.
Зефира изумленно раскрыла рот.
Медея выглядела не особо довольной.
– Ты права, мам. Я должна была позволить тебе перерезать ему глотку. – Она посмотрела на Дэвина. – Забери меня отсюда так быстро, как только можешь.
В глазах Дэвина плясали смешинки, когда он закрывал за ними дверь.
Как только они остались одни, Зефира покачала головой.
– Это было жестоко по отношению к ней.
– Я не смог устоять. Кроме того, ты должна была научить ее, что никто и никогда не должен узнать ее слабости.
– Мы ее родители. Мы должны любить ее, а не бить по слабым местам.
– И все же мы находимся здесь и планируем заговор с целью убийства моегоотца и тетки.
– Это тыпланируешь их смерть. Я просто жду, когда смогу убить тебя.
– Да, это так, но смысл в том… сегодня семья – завтра враги.
– И это всегда было твоей проблемой, Страйкер. Я верю в постоянство семьи. Как говорят, кровь гуще воды, а в случае с аполлитами это более чем правда.
Если бы он только мог поверить в это. Но его жизненный опыт доказывал обратное. Все, что делала семья, – так это нападала на врагов.
– Когда хоть раз моя семья была рядом, чтобы поддержать меня?
– Думаю, настоящий вопрос заключается в том, когда хоть раз ты был рядом, чтобы поддержать их? Я была бы там для тебя. Всегда. Но ты никогда не давал мне шанса.
Несмотря на боль и предательство в прошлом, он был уязвлен ее словами. Страйкер так сильно хотел, чтобы рядом был кто-то, кому он мог довериться. Хоть единожды. Только Юриан был таким, именно поэтому он был так зол, когда узнал, что у Юриана появились от него секреты. Когда выяснилось, что сын сделал за его спиной…
Осмелится ли он довериться Зефире?
– Я даю тебе этот шанс сейчас.
Зефира отступила.
– Слишком поздно. Слишком много вековпрошло. Было время, когда я жила одним желанием услышать ласковое слово с твоих губ. Но тот корабль затонул под штурмом обиды и горечи, и никакое количество чар или хитрости не вернет его обратно.
Страйкер наклонил голову вниз, так что их губы почти соприкоснулись.
– Неистовое биение твоего сердца говорит мне, что ты лжешь. Ты все еще хочешь меня.
– Не ошибайся, принимая мой гнев за похоть. Я хочу твоей крови, не тела.
Он не поверил в это. Ни на минуту.
– Скажи мне честно, что ты ни капельки не думаешь о том, как я выгляжу обнаженным. Что ты не вспоминаешь, как мы любили друг друга.
Она протянула руку вниз и осторожно обхватила ладонью его возбужденную плоть.
– Ты мужчина, Страйкер. Я знаю, это именно то, о чем ты думаешь. – Она сжала руку сильнее, заставив его задохнуться и согнуться пополам от боли, пронзившей его пах. Она вонзила ногти в его мошонку. – Но я женщина, и как мудро написал один великий поэт: «Гнев отвергнутой женщины страшнее ада» [18]18
Уильям Конгрив «Невеста в трауре».
[Закрыть]. Считай меня своим собственным адом. – Она отступила одним резким движением.
Страйкер хотел уничтожить ее, но тело болело так сильно, что все, на что он был способен, – это наблюдать за тем, как она поворачивается и уходит, оставляя его одного в комнате.
– Это еще не конец, любимая, – болезненно прорычал он. Он вернет ее и заставит молить его о прощении. Он получит ее, чего бы это ему ни стоило.
И тогда он сам убьет ее.
