Текст книги "С тобой и без тебя"

Автор книги: Шэрон Кендрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава вторая

Камерон изучал Алессандру в течение мгновения, которое показалось ей бесконечно долгим, и что-то холодное и отталкивающее в его глазах – выражение, которого Алессандра никогда раньше не видела, – заставило ее тело покрыться гусиной кожей. Итак, вместо того чтобы, как обычно, упасть в объятия друг друга, они молча стояли посреди большой комнаты, замерев как вкопанные. В его глазах не было обычной нежности и мягкости, с которыми он смотрел на нее прежде.

– Здравствуй, Алессандра, – сказал Камерон в конце концов, не двигаясь с места.

Гордость пригвоздила Алессандру к порогу.

– Привет, Камерон, – ответила она, и это прозвучало гораздо более прохладно, чем она собиралась сказать, – но почему бы и нет, раз он сам так отчужден? – Я не ждала тебя так рано.

– Вижу. – Его губы презрительно искривились, когда взгляд остановился на черном платье с низким вырезом, которое подчеркивало кремовые холмики ее грудей, и скользнул к узкой талии и бедрам. Обычно она видела желание, загоравшееся в его серо-голубых глазах, сейчас в них светилось презрение.

Иронически фыркнув, Камерон шагнул к бару и налил в бокалы вина из бутылки, которую, очевидно, открыл раньше и поместил для охлаждения в ведерко со льдом.

Неужели он хочет что-то отпраздновать? – подумала она внезапно. И сколько времени он уже дома? Легкая дрожь поползла по ее телу, когда она увидела, что его мрачное лицо не смягчилось. Он тихо подошел к ней и предложил бокал «шабли». Это было ее любимое вино, но сейчас сама мысль о том, что его надо выпить, вызывала у нее чувство тошноты.

Камерон продолжал смотреть на нее без тени улыбки, и в ней начало подниматься раздражение. Почему он решил, что может предлагать ей вино с таким осуждающим и высокомерным видом? Как будто она была преступницей!

– Я не хочу вина, – сказала она коротко.

– Ясно, – кивнул Камерон, сжав губы, и его рот презрительно скривился, когда он поставил на стол нетронутые бокалы. – Мне и в голову не могло прийти, что ты уже... Я чувствую по твоему дыханию, что ты пила.

Алессандра выпила не больше трех бокалов шампанского за весь вечер, и вряд ли из-за этого нужно смотреть на нее как на завзятую пьяницу. И как он смеет так разговаривать! Нет, она не собиралась извиняться перед ним за свое поведение, не собиралась оправдываться, как на суде. Она смотрела ему прямо в лицо, и в ее темных глазах зажигался сердитый огонь; она чувствовала себя такой разъяренной, какой не была никогда в жизни.

Она не видела его только одну неделю, и требуется концентрация всей ее воли, чтобы не любоваться его могучей мускулатурой, представляя его раздетым. Она ненавидела себя за возникшее желание, даже несмотря на его необъяснимое враждебное отношение к ней.

– Ты, очевидно, перепутал время... – начала она, намереваясь помириться, но он прервал ее, казалось бы, случайным вопросом:

– Новое платье?

Почему ее щеки порозовели?

– Да. – Она вызывающе подняла подбородок. – Ты, черт возьми, сам прекрасно видишь.

Камерон явно оценил качество и превосходный покрой платья, которое подчеркивало линии ее тела, и это настойчивое разглядывание заставило ее кожу загореться от стыда.

– Обычно ты не так щедра к себе, – заметил он нарочито бесцеремонно.

Это уже слишком! Алессандра решила сказать ему правду. Тем более что она не чувствовала себя виновной. Она даже не могла представить, что можно солгать и сказать, что сама купила платье, только чтобы выгородить Эндрю и не признаться, что это была премия компании.

И – черт возьми! – почему она позволяет ему так разговаривать с собой? Казалось бы, самое обычное дело начало принимать странный оборот. Но чувствовать себя виноватой у Алессандры нет абсолютно никаких причин.

– Да, ты прав, – ответила она холодно. – Обычно я не позволяю себе такой щедрости.

– Но в данном случае позволила? – настаивал он тем беспристрастным официальным тоном, который использовал только с подчиненными на работе. – Мне хочется знать почему.

– Фактически я не покупала его... – начала Алессандра.

Но Камерон прервал ее вопросом:

– Тогда кто же его купил?

– Компания.

– Компания? – повторил он тихим, полным сарказма голосом, и его серо-голубые глаза совсем сузились. – Вот как?

– Да, именно так! – огрызнулась она. Камерон поднял свои темные, красиво очерченные брови.

– Как интересно! Должен сказать, мне никогда не приходило в голову заниматься покупкой одежды для моих сотрудниц, – намеренно подчеркнул он. – Особенно очень дорогих платьев, которые больше демонстрируют, чем скрывают. Одежды, рассчитанной только на то, чтобы перевернуть мужчине душу. – Он смотрел ей прямо в глаза, и на его холодном лице был написан высокомерный вопрос. – Возможно, именно это Эндрю имел в виду?

– Эндрю не имел к этому никакого отношения! – парировала она гневно.

– Нет? – Было ясно, что он не верит ни единому ее слову. – Он только оплатил счет, не так ли?

– О, я не хочу разговаривать с тобой, когда ты в таком настроении! – отрезала Алессандра, сделав движение, чтобы обойти его, но он остановил ее, схватив за обнаженную руку, и это, несмотря на ее гнев, возбудило в ней радостное желание чувствовать его прикосновения. Она посмотрела на него, ее глаза широко раскрылись в немой мольбе. – Камерон?.. – сказала она шепотом.

Но в его лице не было ответных чувств.

– И Эндрю помог тебе выбрать – честно? – Он произнес имя Эндрю иронически мягко, и в его голосе прозвучала угроза, которая была ей незнакома.

– Что... что ты говоришь? – Она запнулась, заметив пламя ярости в его глазах.

– Прослушай автоответчик, – вкрадчиво предложил он и отпустил ее руку.

Алессандра направилась на своих высоких, тонких каблуках к автоответчику, как робот, чувствуя, что этот холодный взгляд серо-синих глаз никогда не отпустит ее.

Она нажала кнопку сообщений, и развязный голос Эндрю разнесся по всей квартире:

– Алессандра, ты уже здесь? Сейчас десять часов, и я хочу проверить, что ты благополучно добралась до дома. Детка, звякни мне, как только придешь, если получишь мое сообщение!

Проклятый Эндрю со своими глупыми выходками! Алессандра быстро повернулась к мужу.

Ей вовсе не хотелось, чтобы возвращение Камерона домой было таким, совсем нет.

– Я объясню, – начала она, но Камерон покачал головой и подошел к ней мягкими шагами, которые заставили ее сердце забиться.

– Так это Эндрю помогал тебе выбирать платье? – спросил он снова, останавливаясь в нескольких дюймах от нее. – И ему понравилось, как плотно оно тебя облегает? Так, что, когда твои соски набухают, как теперь, они становятся видны сквозь шелк и кажется, что на тебе вообще ничего нет, – грубо настаивал он.

Бессмысленно доказывать, что это происходит только при нем, что только с Камероном ее грудь находится в постоянном возбуждении. Она видела по его лицу, что он не слушает ее.

– Интересно кое-что еще, – продолжал он, и Алессандра поняла, что он точно знал о воздействии, которое производил на нее. – Носишь ли ты трусики под платьем? – Его глаза сверкнули. – А что говорит Эндрю?

Алессандра чувствовала, как охватывающее ее желание растекается по всем уголкам тела, она ощущала такое возбуждение, что вся гордость куда-то испарилась. И вместо того, чтобы выбежать из комнаты подальше от его отвратительных обвинений, она не могла сдвинуться с места; ее кожа пылала. Презирая себя, она заранее знала, чем мог закончиться этот бурный конфликт.

– Можно? – спросил Камерон, и его длинные пальцы начали перебирать шелк платья на бедрах, пока не стали видны ее крошечные черные трусики. – О, – протянул он саркастически, – ты что-то носишь. – Его палец скользнул внутрь, и Алессандра задохнулась от возбуждения и удовольствия. – Но ты же не оставишь их на себе, правда, моя любовь? – продолжил он, затем решительно стянул вниз тонкую ткань одним быстрым, уверенным движением, и трусики сползли с ее ног на пол.

Камерон поднял Алессандру на руки, опустил на ковер и наконец-то начал ее целовать. Она хотела вызвать в себе обиду или гнев, но была так влюблена в этого мужчину и такая страсть сжигала ее изнутри, что она решила простить ему чудовищный приступ ревности и сама начала целовать его. Страстно.

– Камерон! – простонала Алессандра. – О, Камерон...

Но он молча целовал ее, поглаживая внутреннюю поверхность бедер, пока она уже не смогла больше выносить сладостную муку и не начала расстегивать его ремень и брюки со страстной поспешностью.

Алессандра слышала, как он издал низкий стон, когда отодвинул ее руку, чтобы быстро освободиться от одежды, и затем лег и погрузился в нее, так страстно, как никогда до сих пор; она почти лишилась сознания от ощущения физического удовольствия.

Она была так лихорадочно возбуждена, что удовлетворение пришло почти сразу. Камерон мягко засмеялся своей победе, ощутив конвульсии ее плоти, прежде чем сам издал последний беспомощный вздох.

Они лежали на ковре, переводя дыхание, и внезапное чувство стыда окатило Алессандру как ледяной водой. Потому что теперь, когда ее предательское тело было удовлетворено, достоинство и гордость возвратились.

– Убирайся от меня, ты скотина! – Она попыталась оттолкнуть его.

А Камерон и не сопротивлялся. Он легко вскочил на ноги, быстро натянул брюки, затем нагнулся и сгреб ее в охапку. Алессандра вгляделась в его лицо; хотя резкость исчезла, однако все еще было совершенно невозможно понять, о чем он думал. У него всегда был вид человека, который что-то немного утаивал, и это одновременно расстраивало и очаровывало ее. Он был как разобранная головоломка, которую невозможно собрать. Это была одна из черт его характера, которые привлекали ее к нему, однако заставляли сохранять осторожность при общении с ним.

Камерон направился в спальню, и Алессандра сердито забарабанила кулаками по его груди.

– Оставь меня! – требовала она. – Немедленно отпусти!

– Нет!

– Я позову полицию!

– Не поздновато ли для воплей о помощи?

– Нет, черт возьми, самое время! – горячо запротестовала она.

– Тогда кричи, – произнес Камерон, но было что-то странное в его интонации.

Она услышала легкую дрожь отвращения, исказившую его голос, и, решив быть до конца честной, отрицательно покачала головой так, что ее волосы рассыпались в темноте серебряным облаком.

– Я не буду кричать, Камерон, – сказала она спокойно. – Потому что не хочу врать. Никакого нападения не было.

– Тогда насилие. – Он опустил ее на кровать и наклонился над ней, его глаза внезапно потеплели. – Прости меня, любимая.

Алессандра заставила себя не таять сразу же под ласковым взглядом его глаз. Она откатилась на край кровати и швырнула свои туфли на ковер, не заботясь о том, где они приземлятся, затем села и начала отстегивать черные чулки от шелкового пояса и спускать их вниз по своим длинным ногам.

– Как это просто – извиниться после всего! – сказала она раздраженно. – Ты вел себя возмутительно! – Она бросила на него уничтожающий взгляд.

– Согласен, – серьезно ответил Камерон.

Сейчас он выглядел смущенным, и было что-то настолько детское в этом выражении, что Алессандра едва удержалась, чтобы не встать и не броситься ему на шею.

– Это все, что ты можешь сказать? – настаивала она.

Камерон начал расстегивать свою шелковую рубашку.

– Чего ты от меня хочешь? – пожал он плечами. – Я уже сказал, что прошу прощения.

– О! И ты считаешь, что это все? Два слова – и предполагается, что я забываю все оскорбления?

– Ну, это зависит от тебя, – заметил он спокойно, его глаза в свете лампы стали скорее серыми, чем синими. – Хочешь, чтобы мы продолжали этот разговор в течение нескольких недель? – Он наконец расстегнул рубашку, открыв загорелую, мускулистую грудь.

– От меня? – Алессандра задохнулась от негодования. – Что я хочу?

– Ох-хо-хо. – Теперь он снял брюки, обнажив серебристые боксерские трусы, которые прилипали к его жестким ягодицам и всегда заставляли ее удивляться, какими сильными и мускулистыми были его длинные волосатые ноги.

Она попробовала расстегнуть молнию на спине своего платья, но неудачно.

– Давай, – сказал он мягко, – давай я. – Камерон всегда помогал ей раздеваться, и будет глупо не позволить ему это сейчас. Он расстегнул молнию с такой легкостью, что впервые в жизни она почти взорвалась от гнева.

– Полагаю, ты мог бы снимать с женщин платье и бюстгальтер одновременно, даже если бы был слеп!

Он стоял рядом и улыбался ей ленивой дразнящей улыбкой.

– Это что, приглашение? Ты хочешь, чтобы я попробовал?

Большинство мужчин, подумала Алессандра злобно, выглядят смешно обнаженными, и только на ее мужа это правило, похоже, не распространяется – он всегда умудряется оставаться привлекательным.

– Нет, я не хочу, чтобы ты пробовал! – бушевала она. – Могу предположить, что у тебя было больше практики в этом, чем у любого мужчины в мире!

– Дорогая...

– Не называй меня дорогой!

Его лицо внезапно стало серьезным.

– Единственная практика, которую я имел последние три года, – это раздевание тебя, моя любовь.

Алессандра нерешительно нахмурилась.

– Но ты знаешь меня только восемь месяцев...

– Да, – согласился он. – Из них шесть я женат на тебе.

– Н-но... – заикнулась она; смысл того, что он только что сказал, ошеломил ее.

Это была та тема, которой Алессандра никогда не смела касаться в краткий промежуток ухаживания перед их свадьбой. Она предполагала, что вплоть до их знакомства он спал с одной из тех многочисленных женщин, которые оставляли длинные и совершенно недвусмысленные сообщения на его автоответчике.

Так, одна из них, красиво одетая девушка, прямо-таки ворвалась в его офис и просила не спешить с женитьбой. Это происходило в присутствии секретарши, которая имела неосторожность впоследствии сообщить об этом Алессандре. Невозможно добиться такой привязанности от обожательницы, если у вас с ней не было физической близости, ведь так?

– Но это означает, что ты был... что ты не... – Она попыталась найти подходящие слова, но потерпела неудачу. – В течение целых двух лет? – в конце концов воскликнула она.

– Я думаю, ты хочешь спросить... – начал он дразняще.

– Не смей подсказывать мне!

Он покачал головой.

– У меня этого даже в мыслях нет. Я просто хотел подтвердить то, о чем ты подумала: у меня никого не было два года до того, как я встретил тебя.

Она бросила на него хмурый взгляд и выскользнула из своего черного платья. Швырнув его об стену, она быстро завернулась в махровый халат.

– Я не верю тебе!

Камерон пожал плечами, хитрая улыбка изогнула его губы; он кинул шорты и носки в корзину для белья и встал перед ней, гордый и совершенно голый.

– Это, конечно, твое право, Алессандра, – сказал он так, словно закрывал тему, которую, в общем, не стоило даже и открывать, но Алессандра не могла отступить так легко.

– Ты должен признать, что это несколько неправдоподобно, – заявила она.

– Разве? Если ты провела первые двадцать четыре года своей жизни как девственница, так почему это невозможно для мужчины – не иметь женщин?

Алессандра взяла расческу и провела ею по пышным, длинным, до плеч, волосам, таким темным, что теперь в свете лампы они выглядели почти черными.

– Для некоторых мужчин это возможно, – сказала она вызывающе.

– Но не для меня? – предположил он.

Она кивнула, отказываясь закрыть предмет спора, все еще сердясь той легкости, с которой он совратил ее после фактического обвинения в неверности с Эндрю! Кроме того, она поняла: сегодня Камерон говорил намного более откровенно, чем всегда. И именно потому, что обычно он скрывал свои истинные чувства, она хотела, чтобы он продолжал.

– Нет, не для тебя, – согласилась она с вызовом.

– Возможно, тебя интересует – почему? – лукаво поинтересовался он.

– Только потому, что ты человек с определенными запросами, – начала она, разъяряясь, когда он откинул назад голову и начал смеяться.

– Определенными запросами? – повторил Камерон. – Счастье мое, Алессандра, какие у тебя восхитительно архаичные фразы! Возможно, «чувственное желание» – более выразительно, не так ли?

– Хорошо, если ты хочешь, чтобы я сказала это грубо...

– О, да. Я почти всегда так говорю.

– Ты любишь секс, ведь так, Камерон? – спросила она резко. – Больше, больше и как можно больше секса!

– Мне он не просто нравится, – мягко сказал Камерон. – Я обожаю его, так же как и ты, моя радость. Возможно, ты поздно начала, но ты на правильном пути, Алессандра. Я никогда не встречал женщину, которая так легко возбуждается, как ты.

– А я никогда не встречала мужчину, который рвет одежду на своей жене, швыряет ее на пол и имеет... имеет...

– Трепещущую в экстазе в его руках? – добавил он с сарказмом, но затем увидел, как рот Алессандры начал кривиться, и мгновенно оказался около нее, обволакивая ее теплом своих сильных рук. – Сердце мое, дорогая, – просил он. – Не обижайся. Пожалуйста. Я не должен был так поступать. Ты права. Я грубый. Эгоистичный, самонадеянный и легкомысленный грубиян. Но я люблю тебя.

– Нет, нет! – протестовала она. – Вот я люблю тебя! Только не понимаю, почему ты... почему ты...

Камерон сел на кровать и нежно усадил ее рядом.

– Но я сам не понимаю себя, – сказал он. – Ты обнаружила во мне что-то, чего ни одна женщина не смогла найти, и иногда мне самому это очень не нравится. – Он вздохнул, когда она посмотрела на него глазами, в которых появилось смущение. – Всю эту проклятую длинную неделю я скучал по тебе. Мне так хотелось быть рядом с тобой! Я до последней мелочи продумал свое возвращение, как все будет.

– Но ты вернулся домой слишком рано, – возразила Алессандра. – И не сообщил мне заранее...

– Я хотел удивить тебя.

– Но я звонила в авиакомпанию, и мне сказали, что ты еще не заказывал билет на последний рейс.

– Я и не покупал билет.

– Но как же?..

– Я купил самолет, – сказал он и пожал плечами, словно поняв, насколько невероятным должно звучать его заявление.

Алессандра уставилась на него с недоверием.

– Что ты сделал?

– Купил маленький учебный реактивный самолет, – пояснил Камерон, хотя с таким же успехом мог бы говорить по-китайски: Алессандра все равно ничего не понимала. – Это один из способов пересечь Атлантику, поскольку мне надо было поскорее попасть в Манчестер.

Ее темные глаза стали огромными как блюдца.

– Камерон, почему?

– А почему бы и нет?

– Потому что люди так просто не покупают самолеты.

– Некоторые покупают. Я купил. Мы купили, – поправился он. – Мы можем позволить себе это.

– Но...

Он упрямо покачал головой.

– Никаких «но». Это очень важно для меня, потому что я редко тебя вижу. Моя фабрика – в Манчестере. Твоя работа – в Лондоне. Ты не хочешь ничего менять...

– По-твоему, это какая-то мелочь, словно я забыла выставить бутылки из-под молока! – возразила она, нахмурившись. – Почему я должна что-то менять? Моя работа, между прочим, очень важна для меня!

– Да, Алессандра, я знаю. Ты неоднократно давала мне это понять.

– Но ты, конечно, ждешь, что я, как верная жена, тут же вскочу и прямо сейчас понесусь в Манчестер, так?

– Это не такая уж глушь, ты знаешь. И мы можем открыть рекламные агентства на севере.

Алессандра покачала головой.

– Но ни в одном я не имела бы такого разнообразного поля деятельности и такой ответственности, которые имею у Холловея. Эндрю намекнул, что в следующем году я могла бы занять должность менеджера по общим вопросам. Для этого я очень много работала, Камерон. – Она с мольбой смотрела на него. – Пожалуйста, не проси меня от всего отказаться, – закончила она ровным тоном.

– Я не буду.

– Потому что я – женщина, в которую ты влюбился, – сказала она, настойчиво ударяя себя пальцем по груди, ее темные глаза смотрели вызывающе. – В меня! Профессионала. А не в ту, кто может сдаться просто из-за любви.

– Просто? – Он вопросительно уставился на нее.

– Я хочу обещанного продвижения по службе, – упрямо проговорила Алессандра, но ее упорство было рождено опасением. Она боялась, что, если слишком легко будет во всем уступать Камерону, он может разлюбить ее.

– Понимаю, ты намерена сделать карьеру, если, конечно, Эндрю позволит. Поэтому я не буду пытаться остановить тебя. Я только прошу, чтобы он перестал называть тебя «детка». – И муж улыбнулся ей небрежной улыбкой, которая с первого дня знакомства так очаровала ее. – Любимая, давай не будем ссориться. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я купил самолет? Я думаю, он сделает нашу жизнь проще. С его помощью я смогу наконец избавиться от постоянного беспокойства и ожидания авиационных рейсов.

– И всегда знать, что я буду ждать тебя, как хорошая маленькая жена? – спросила она, сознавая, что просто портит ему настроение, но какой-то маленький демон внутри подстегивал ее.

– Я этого не говорил, – спокойно возразил он.

– Но это правда, ведь так? Если нет, то зачем эта ужасная сцена сегодня вечером? Только потому, что я пришла домой позже, чем ты ожидал?

– Я уже сказал, что распланировал мое возвращение домой до последней мелочи.

– И вино?

– И вино, – согласился он. – Полумрак... Немного тихой музыки... Банально...

– Но эффектно, – прервала она сухо. – Все условия для...

– ...обольщения, – продолжил он, и лукавый огонек вспыхнул в его глазах.

– Но это не было обольщением, не так ли, Камерон? – спокойно спросила Алессандра. Потому что теперь, когда ее чувства успокоились, ей самой было страшно вспомнить, как она реагировала на него. – Только самый обычный секс...

Его глаза сузились.

– Пожалуйста, не говори, что ты не наслаждалась, – заметил он с подозрительной мягкостью, – я чувствовал, как ты вся содрогалась подо мной...

Алессандра с достоинством встретила пристальный взгляд синих глаз.

– О, да, я наслаждалась. Да, я получила удовлетворение. И всегда получаю – если это твоя единственная оценка ситуации.

Она сделала попытку отодвинуться подальше, но он положил руку ей на плечо и очень нежно обнял.

– Нет. И поверь мне, я совсем не собирался так поступать.

– Тогда почему же все-таки поступил? – спросила она тихим голосом.

– Потому что... – Камерон покачал головой и прижал ее к себе. – Потому что ты, Алессандра, сводишь меня с ума. Разве ты не знаешь этого? Ты ошеломляешь меня. Ты возбуждаешь меня. Когда я услышал послание Эндрю на автоответчике...

Алессандра решила, что пришло время избавиться от всей этой ерунды раз и навсегда.

– Но он всегда называет меня «детка» – с того момента, как мы с ним встретились.

– Мне это не нравится. Я самовлюбленный, ревнивый муж, собственник.

– Неужели ты действительно такой? – поддразнила она его мягко, и он улыбнулся.

– С тобой да. Мне только не нравится фамильярность Эндрю. Понимаешь?

– Мне тоже она не очень по душе, – призналась Алессандра. – Я думаю, что покончу с этим.

– Не надо кончать! Просто скажи, что тебе это не нравится. – Его лицо потемнело. – Попробуй утвердить себя с ним так, как, по-моему, тебе удается делать со мной!

Алессандра почувствовала себя утомленной. Казалось, они ходили по кругу. Она кивнула.

– Ладно, я скажу ему. – Она подняла руку, чтобы убрать волосы с его лба. – Но ты должен знать, что Эндрю для меня ничего не значит, Камерон.

– Правда? – И тут его взгляд упал на предметы туалета, которые лежали на ковре шелковистой кучкой, и он сдвинул темные брови. – Тогда почему твой босс покупает тебе сексуальные платья и разговаривает с тобой как с любовницей, а не коллегой?

– Ты же не ревнуешь меня к Эндрю? – спросила она недоверчиво.

– Почему же нет? Когда ты вошла сегодня вечером – всклокоченная и с покрасневшими щеками...

– Ночь была холодной, – отметила она.

– ...в этой сексуальной ерунде, которую он купил тебе...

– Я сама все выбрала, понимаешь?

– Чтобы надеть для него? Как это можно назвать тогда, Алессандра? Подсознательное тяготение?

– О, не говори глупости!

Всего несколько минут назад Алессандра была в отчаянии от холодности Камерона, его невозмутимости, но теперь, когда он обнаружил свой истинный страстный характер, она вдруг поняла, что это ей совсем не нравится.

– Я просто объясняю тебе, что я чувствовал, – сказал Камерон, – ты ведь хотела знать.

– Продолжай, – произнесла она тихо, думая, что, возможно, было бы лучше не рыться слишком глубоко в их переживаниях. Она боялась, как бы они не открыли ящик Пандоры и потом оба глубоко сожалели об этом.

– Да, я понимаю, это действительно нелогично, – продолжил Камерон. – Но повторяю: в тебе есть что-то, совершенно сводящее меня с ума. Я представил себе, как вы с Эндрю занимаетесь любовью.

– Но это просто смешно! – воскликнула она.

– Разве? Можешь ты утверждать, что он не желал бы этого?

– Этого не желаю я, Камерон, – вот в чем разница!

– И я захотел, – продолжал он, как будто не слышал ее слов, – сорвать с тебя одежду.

– Что ты и сделал.

– И овладеть тобой тут же.

– Что ты тоже сделал!

– И за что попросил прощения. И перестань лицемерить и признайся, что то, как мы занимались любовью, возбуждало тебя. Или ты отрицаешь это, Алессандра?

Она покачала головой.

– Нет, не отрицаю. Только... только... – Ее голос прервался.

– Что «только»? – мягко спросил он.

– Только это не была любовь, вот и все, – выдохнула она, заглядывая в его широко раскрытые глаза.

– Секс не всегда любовь, – заметил он. – И не всегда должен ею быть. Если ты хочешь, я покажу тебе, какой может быть настоящая любовь. – И он начал ритмично поглаживать ее бедра.

Алессандре хотелось прильнуть к нему, раствориться в нем, совершить медленную прогулку по пути наслаждения, по которому он вел ее. Но сдаваться два раза за один вечер было уж слишком для ее гордости.

– Мне завтра идти на работу, – сказала она упрямо.

– Мне тоже.

– Я должна принять душ, – многозначительно напомнила ему она.

– Я тоже, – шепнул он с улыбкой, поднимая ее. Потом медленно развязал ее халат, его руки скользнули внутрь и ладони коснулись ее обнаженных набухших грудей.

– Камерон... – начала было Алессандра, вздрагивая и задыхаясь, когда он опустил свою темную голову, чтобы взять в рот горящий от возбуждения сосок.

– Что? – прошептал он мягко, и она ощутила тепло его дыхания на своей коже. – Что ты хочешь сказать, моя любимая?

Она не могла вспомнить.

– О, Камерон...