Текст книги "Возвращение домой"

Автор книги: Шэрон Кендрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шелли помнила Дрю Гловера с тех самых пор, как начала помнить себя.

Их семьи делили небольшой домик, притулившийся в беднейшем районе Милмута, то есть в миллионе световых лет от импозантных эдвардианских [2]2
  Эдвардианским называют архитектурный стиль, относящийся к годам правления английского короля Эдуарда VII (1901–1910).


[Закрыть]вилл, расположившихся над морем, в западной части поселка. Шелли была почти на семь лет моложе Дрю, она была ровесницей его младшей сестры Дженни.

Шелли привезли в Милмут еще в грудном возрасте. Она была беспокойным, впечатлительным ребенком, чей характер формировался в атмосфере неуверенности в завтрашнем дне. Если верить рассказам мамы, уже тогда Дрю подбирал выброшенные ею из колыбели игрушки и торжественно вручал ей. Надо заметить, что он сам имел двух младших сестер.

– Какой он был золотой мальчик, – сказала дочери с радостной улыбкой Вероника Тернер в тот день, когда Шелли и Дрю решили пожениться. – Да он и сейчас такой.

Шелли запомнилась его любознательность. Его покровительство. Он первым когда-то встал на ее защиту, услышав, как другие дети дразнили ее.

– А почему это у тебя папы нет, а, Шелли Тернер?

Шелли было тогда примерно семь лет, и она страстно хотела быть как все. Милмут – очень маленький и очень провинциальный поселок. У всех других детей было двое родителей.

Ее личико сморщилось, губы скривились, и неизвестно, что бы она ответила, если бы невесть откуда не появился Дрю – высокий, крепкий, намного старше – и не гаркнул:

– У Шелли есть отец! Просто он не живет с ней, вот и все.

– А где же он живет? – отважился спросить один из насмешников.

Даже спустя много лет Шелли помнила, как взглянула в глаза Дрю – глубокие, синие, уверенные – и сразу поняла, что ей нечего стыдиться. Вот только бы она помнила…

– Он живет в Америке, – без колебаний ответила она. – Он зубной врач.

Эта сцена произвела впечатление на ребят, и они успокоились на время. Но Шелли все-таки оставалась чужой. Вероника Тернер учила дочь держаться тихо и незаметно. Не приглашать никого в дом, пока она твердо не убедится, что этот человек ей нравится и, самое главное, что она ему нравится. Лучше слыть нелюдимой, чем стать изгоем.

Тогда мать Шелли хорошо знала, что значит быть изгнанницей. Именно это определило ход всей их жизни: темная, постыдная тайна, которую они старались глубоко прятать. Один Дрю знал обо всем, и Шелли навсегда запомнился тот день, когда она ему все рассказала.

Шелли сидела на невысоком заборчике, отделявшем их домишко от главной улицы, по которой приезжали в Милмут на лето дачники, и считала проезжающие машины.

Мимо просвистел красный автомобиль. Шелли старательно записала его номер в тетрадочку.

Дрю возвращался домой с лодочной станции, где работал летом, и пил колу из жестяной банки. Он оглянулся на Шелли через плечо и остановился.

– Что делаешь?

Шелли пожала плечами.

– Машины считаю.

Он засмеялся.

– Да? Любимое занятие, что ли?

– Это для математики, – объяснила Шелли. – Средние величины и вероятности.

Дрю подошел и примостился рядом.

– Кто выигрывает?

– Пока синие машины, – ответила она. – Всего одиннадцать.

– А. – Он протянул ей банку. – Хочешь глотнуть?

Шелли отрицательно помотала головой. С деньгами в семье Тернер было туго, и мама регулярно внушала ей: не бери ничего, за что не сможешь заплатить.

– Нет, спасибо.

Он взглянул на ее маленький серьезный профиль. И неожиданно спросил:

– Почему ты никогда не видела папу?

Шелли пожала плечами. Если бы этот вопрос задал кто-нибудь другой, она, наверное, предложила бы ему не совать нос куда не просят. Но Дрю – другое дело.

– Один раз я его видела. Когда была совсем маленькая.

– Только раз?

– Да. Мне было три недели.

– А он не хочет снова тебя увидеть?

Шелли отчаянно заморгала, не забыв записать в тетрадку очередную машину.

– Семь черных, – произнесла она, всхлипывая.

– Извини, – вдруг сказал он. – Я не хотел тебя обидеть.

Она покачала головой.

– Тебе-то хорошо. – Голос ее дрожал. – У тебя и мама есть, и папа, и две сестры!

Дрю иронически улыбнулся.

– Ну да, мне, конечно, хорошо! Мы впятером теснимся в доме, куда даже кошку пустить нельзя. И мои родители вечно спорят. А сестры – это нечто! Вот что я тебе скажу, Шелли. Иногда мне хочется в один прекрасный день смыться отсюда и никогда не возвращаться. – Его синие глаза горели. – Неужели ты считаешь, что у тебя одной жизнь не складывается?

Шелли удивленно вскинула голову. Вот, значит, каково Дрю на самом деле?

– Что ты, конечно, нет!

– Никогда больше не буду тебя спрашивать про твоего отца, – мягко пообещал он. – Ведь это неважно.

Но это было важно. Он подарил ей свое доверие, и ей уже хотелось ему рассказывать. Тайны иногда становятся невыносимым бременем, если ими не с кем поделиться.

– Мой папа был… нет, он – зубной врач. Мама работала с ним медсестрой. Знаешь, у них получился большой роман. Ну, в общем, мама думала, что это большой роман. – Шелли съежилась. – Она приехала из Шотландии и не знала как следует мужчин.

Дрю задумчиво кивнул, но ничего не сказал.

– Потом она узнала, что у нее будет ребенок, то есть я, и сказала ему… Она ему сказала… И он озверел. Стал говорить, что все это было ошибкой, мама не должна была вот так ловить его, потому что у него уже есть жена и дети, то есть его «настоящие» дети…

Дрю нахмурился.

– А твоя мама об этом не знала?

Шелли в ярости повернулась к нему.

– Конечно, не знала! Если б знала, то, во-первых, ничего бы ему не позволила! За кого, скажи на милость, ты ее принимаешь?

– Шелли, я вовсе не хотел оскорблять твою маму, – очень серьезно произнес Дрю. – Просто меня бесит, когда некоторые мужчины обращаются с женщинами подобным образом. – Он откинул со лба темную прядь. – И что дальше?

– Ну, он вернулся в Америку с женой и «настоящими» детьми, а мама привезла меня сюда. Перед отъездом она увидела его в последний раз.

– А почему именно в Милмут? – поинтересовался Дрю.

Шелли обрадовалась тому, что интуиция ее не обманула: Дрю не будет осуждать ни ее, ни маму.

– Ей нужно было найти место, где жизнь не очень дорогая, а возвращаться в Шотландию ей не хотелось, потому что у нее был ребенок без отца. И она любит море.

Дрю улыбнулся.

– Между прочим, я тоже. Не хочу жить далеко от него.

– И я, – тихо отозвалась она, улыбнулась и в это мгновение поняла, что нашла истинного героя своей жизни.

Впрочем, впоследствии виделись они редко: их жизненные пути разошлись, да и разница в возрасте в семь лет сыграла свою роль. Почти что разные поколения. Она знала, что он прекрасно сдал школьные экзамены и его учителя были разочарованы, узнав, что он пошел в подмастерья к плотнику. Все в городе полагали, что он уедет куда-нибудь и поступит в колледж.

– Дело в том, что у него золотые руки, – как-то раз сказала Шелли его мать, когда они вместе возвращались из магазина. – Чего он только не умеет! И ему нравится бывать на воздухе. Он говорит, не хочется ему запираться на целый день в конторе. Что до меня, то я ему желаю удачи.

Он закончил школу лучшим учеником своего выпуска; в тот день Шелли видела его, и ей понадобилось все ее мужество, чтобы подойти к нему и поздравить.

– Я слышала, ты хочешь стать плотником?

Он взглянул на нее с некоторым подозрением.

– Шелли, а что такого?

Она смущенно пожала плечами.

– Нет, я просто считала, что ты будешь…

– Летчиком? – Он усмехнулся. – Или врачом?

– Ну, наверное.

– Котенок, наш мир ненадежен, а дома людям всегда нужны.

Она покраснела от удовольствия – ведь он назвал ее «котенком».

Временами, когда Шелли читала у себя в спальне, ей являлся его образ: он возвращался домой обнаженный до пояса, мускулистый и бронзовый от загара, ее герой. И буквы, превратившись в иероглифы, начинали плясать перед ее глазами.

Ей было семнадцать, когда он уехал. Предполагалось, что на год, но стихия дальних странствий захватила его, и отсутствовал он намного дольше.

Шелли вспомнила, как встретила его однажды незадолго до его отъезда. Она загорала на берегу залива с парочкой школьных подруг. Скрытые (как они полагали) цепочкой скал, они освободились от верхней части купальников. Но Дрю в то время рыскал по пляжу и увидел их. Он устроил им взбучку, в особенности досталось Шелли, и впоследствии ее подруги подшучивали над ней: мол, он положил на нее глаз. А Шелли отвечала, что ничего между ними, конечно, нет. После того случая они едва разговаривали.

И вот внезапно он уехал.

Шелли не хватало его. Она скучала по нему как безумная. Бывало, субботними вечерами гуляла с его сестрой Дженни. Они заходили в бар «Контрабандисты» или на местную танцплощадку, или же садились в автобус и отправлялись в Саутчестер. И Шелли всматривалась в каждого мужчину, но тут же убеждалась, что перед ней не Дрю.

– Твой брат ничего не писал насчет возвращения? – спросила она у Дженни в один из вечеров.

Дженни улыбнулась. Она привыкла к тому, что женщины задают ей подобные вопросы.

– Не-а. Я могу написать ему, что ты о нем спрашивала.

– Попробуй только!

Вернулся он три года спустя…

Шелли работала регистратором в выставочном зале милмутского автосалона и встретила Дрю, возвращаясь домой. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть радость, поскольку ей не хотелось быть маленькой дурочкой и вешаться ему на шею.

– Привет, Дрю, – спокойно сказала она.

– Это ты, Шелли Тернер?

Он едва не застонал, осознав, что взъерошенная девочка из соседнего дома со времени его отъезда стала настоящим чудом. Он и не подозревал, что такое возможно. За прошедшие три года ее фигура сформировалась настолько, что заставляла мужчин думать о грехе, а ее глянцевые волосы обрели приятный медовый цвет.

– Ну я, конечно! – Она хихикнула. – А за кого еще ты меня принял?

– Не знаю, – медленно проговорил он, и его синие глаза заблестели на загорелом лице. – Ты сегодня вечером не сидишь дома?

– Еще бы! Запри меня! Завтра мой день рождения, – сообщила она, – и мы всей шайкой собираемся у «Контрабандистов».

– День рождения? – Он насупился; в его мозгу словно прозвонил будильник. – И сколько тебе?

Ей хватило ума не показать, что его забывчивость слегка раздосадовала ее.

– Мне исполняется двадцать.

– Ого! Тебе двадцать! – Улыбка выдала его радость. – Не возражаешь, если я к вам присоединюсь?

Возражать?Да она бы отдала все свои подарки за то, чтобы ее чувства не читались на ее лице столь ясно.

– Нет, – невозмутимо ответила она, – ничуть не возражаю.

Он подарил ей экзотический кактус, добытый им в странствиях, перевязанный блестящей ленточкой, и уселся за стол рядом с ней. Шелли не хотелось говорить ни с кем, кроме него.

– Так ты скучала по мне, девочка? – поинтересовался он.

Шелли еще не научилась лгать.

– Да. – Однако что-то подсказывало ей, что не следует открывать ему слишком много. – И я уже взрослая.

– Вижу. – На его виске забилась жилка. – Вижу. – Он удивил ее, когда осторожно провел пальцем по ее щеке, бережно убрал за ухо выбившуюся прядь волос, а затем насупился. – С каких пор ты пользуешься косметикой?

Она озадаченно моргнула.

– Я же не пользуюсь.

– Может быть, ты скажешь, что у тебя всегда были такие длинные ресницы? – поддразнил ее Дрю. – И такие черные?

Она рассмеялась.

– По-моему, да! А ты, Дрю, только сейчас это заметил?

– Ммм… Да вот в эту самую секунду.

Он как будто совершенно растерялся, а потом вдруг наклонился и нежно поцеловал ее в губы – на виду у всего бара. Свершилось. Они стали предметом всех разговоров в этот вечер. Дрю и Шелли. Шелли и Дрю.

Дрю зарабатывал тяжким трудом. Он устроился на постоянную работу на лодочной станции, а кроме того, брался за любое дело, которое ему подворачивалось; казалось, в его услугах нуждались все. Раз в неделю он брал выходной для поездок в колледж, а вечера проводил в занятиях, готовясь к экзаменам на диплом инженера-строителя.

И только для подруги у него не находилось времени…

– Ох, Дрю, – вздохнула как-то Шелли, когда он присел рядом с ней у запруды, чтобы перекусить. – Ты вечно работаешь!

– Послушай, котенок: деньги – хорошая вещь, и они нам понадобятся, если мы рассчитываем на какое-то будущее.

– Но я тебя вообще не вижу!

– Ты будешь видеть меня сколько душе угодно, когда у нас будет свой дом, – пообещал он и стал целовать ее пальцы один за другим. – Угадай, какой!

– Какой?

– Дом береговой охраны уже давно продается! – Дрю не мог скрыть воодушевление.

– Эта развалюха? – Губы Шелли капризно скривились. – Не удивляюсь! Его, наверное, никак не могут сбыть с рук. Чтобы там можно было жить, его надо разломать и построить заново.

– Я в состоянии это сделать, – серьезно отозвался Дрю. – Для этого я и учусь. И еще для того, чтобы ты была счастлива.

– Да, – согласилась она и подставила ему губы для поцелуя.

А когда он поцеловал ее так, что она насилу перевела дыхание, то спросил:

– Хочешь выйти за меня замуж?

– Да, да, конечно! И когда мы сможем пожениться?

– Очень скоро, – выдохнул Дрю.

Он обратился к матери Шелли за согласием, и девушка решила, что никогда не видела мать такой веселой и довольной. Она радовалась, что Шелли обретет наконец душевный покой, которого она так давно желала дочери.

Он купил ей небольшое кольцо с алмазом, которое поблескивало на ее пальце, когда она подносила руку к свету.

– Очень маленькое, – заметила одна из подруг.

– Замечательное! – с жаром возразила Шелли. – А ты просто завидуешь.

Они решили, что поженятся сразу, как только будут располагать суммой, достаточной для покупки дома береговой охраны, и счастье их было почти безоблачным.

Но любовью они не занимались. Ни разу.

Их поцелуи на открытом всем ветрам берегу становились все более страстными, ласки – все более бешеными, но Дрю всякий раз останавливался. И Шелли была сбита с толку.

Ей было известно, что Дрю знал женщин в своих скитаниях. Он ничего не говорил об этом, но какие-то намеки все же прорывались. Время от времени откуда-нибудь издалека приходили письма, и он рвал их и швырял в корзину не читая. Однажды на глаза Шелли попалась открытка от женщины по имени Энджи, и ее содержание было достаточно красноречивым, чтобы Шелли почувствовала укол ревности.

– Что это еще за Энджи? – резко спросила она.

– Просто одна знакомая девушка, – негромко ответил Дрю, разорвал открытку на мелкие кусочки и отправил их в корзину.

Она безумно ревновала при мысли о том, чем он, вероятно, занимался с Энджи и ей подобными, и не могла понять его упорное нежелание заняться тем же самым с нею.

– Ты – другое дело, – мягко объяснял он.

Она никак не могла выбросить из головы открытку Энджи.

– Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее.

– Хорошо, давай начистоту. Я не хочу, чтобы ты забеременела до свадьбы. Это убьет твою маму, Шелли. Она просила меня заботиться о тебе, и я обещал.

– Дрю, на свете существуют средства предохранения. Нам с тобой об этом известно.

– Тем не менее всегда существует риск. Это нам тоже известно. А я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Ты – другое дело, – повторил он. – Тебя я люблю. Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Самое лучшее в мире стоит того, чтобы его дожидаться. Верь мне.

Но спор продолжался, в конце концов у Шелли разболелась голова, а на следующий день Марко вошел в выставочный зал автосалона, чтобы приобрести машину. Он приехал из далекой Италии в поисках определенной модели, и случилось так, что эту модель он обнаружил в Милмуте…

Когда он вошел, Шелли раскладывала бумаги у себя на столе. Он был похож на героя из романтического фильма.

Внешность у него была потрясающей – этого Шелли не могла не признать. Блестящая кожа, вьющиеся черные волосы. Его темные глаза на мгновение остановились на ней.

– Здравствуйте, – любезно произнес он.

Она тут же возненавидела себя за то, что ее сердце так отчаянно забилось. Она помолвлена, и ей не полагается находить привлекательными других мужчин. Она придала лицу самое суровое выражение и сухо спросила:

– Что вам угодно?

– Ну, на это можно ответить по-разному.

Он приветливо улыбнулся, и голова Шелли пошла кругом. Она вспыхнула, а его губы тронула улыбка.

Никогда в жизни она не встречала подобных людей. В его ленивых манерах южанина было что-то пугающе влекущее. Он излучал чувственность, искушал.

Он указал на длинную серебристую машину – самую дорогую в салоне:

– Вы не прокатите меня, cara [3]3
  Cara – милая (итал.).


[Закрыть]?

–  Я?! – Шелли тряхнула головой. – Нет, я не могу… Сейчас я позову Джеффа. Я, к сожалению, не вожу.

– Вы ошибаетесь. – Он вновь улыбнулся. – Водите, точнее, сводите. Мужчин с ума. Ведь у вас аквамариновые глаза на алебастровом лице.

При этом изысканном комплименте она не могла не покраснеть. Впоследствии она спрашивала себя, почему ему внезапно захотелось пофлиртовать с ней. Волосы ее были убраны назад в простой пучок, на ней не было никакой косметики. А еще позже она осознала, что его, как и Дрю, привлекла ее невинность.

Против всякого ожидания, он уговорил Джеффа отпустить ее с ним на прогулку в приглянувшейся машине, и тогда Шелли подумала, что этот человек смог бы уговорить прилив отойти вспять. Он занимался торговлей произведениями искусства – у него в Милане была собственная галерея. Необыкновенно яркими словами он описывал картины, которые покупал, а Шелли завороженно его слушала. Он сказал, что она хороша, как картина, и он готов дать ей работу, стоит ей только пожелать.

Он купил машину, расплатившись наличными, к радости Джеффа, а на следующий день прислал ей цветы в знак признательности за помощь. С чувством вины она зарылась лицом в розовато-лиловые цветы и вдохнула их тонкий аромат. Но она оставила букет на работе, не решившись забрать его домой: ведь мать могла поинтересоваться, откуда он. А на следующий день цветы завяли.

Она была растеряна. Дрю работал так много, что они почти не виделись. Ей шел двадцать первый год, и жизнь представлялась ровной прямой дорогой. Поэтому, когда Марко однажды предложил ей коктейль после работы, она неожиданно заколебалась:

– Даже не знаю…

– У вас есть молодой человек?

Она подняла левую руку и торжественно ответила:

– Жених.

– Может быть, я должен спросить у него разрешения?

– Нет, только не это! – пылко возразила Шелли.

Он пожал плечами.

– На следующей неделе я возвращаюсь в Италию. Возможно, я позвоню вам, когда в очередной раз буду здесь. Вам не трудно будет приехать в Лондон?

Да ей легче слетать на Марс! Она никогда больше не увидит Марко. Так что же плохого в том, чтобы всего лишь принять приглашение на коктейль?

Прежде ей не приходилось бывать в «Западном». Отель располагался на противоположном конце города, и посещать его могли только самые богатые приезжие – даже при том, что блеск его с годами тускнел.

Марко провел ее к столику, откуда открывался потрясающий вид на море, и от этой панорамы, от запаха кожаных кресел, от ледяного шампанского у нее закружилась голова.

На обратном пути Марко притормозил на некотором расстоянии от дома Шелли, и, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, ей показалось, что она смотрит фильм о какой-то другой женщине. Она сказала себе, что ею движет чистое любопытство, и подставила губы. До тех пор целовал ее только Дрю.

Но оказалось, что это как шоколад: невозможно остановиться. И ей потребовалась вся сила воли, чтобы вырваться из его объятий и побежать к дому. Лай Флетчера терзал ее уши, а щеки онемели от ощущения вины.

И она не заметила темную фигуру, скрытую тенью деревьев…

Воспоминания развеялись подобно сновидению. Шелли взглянула на часы и поняла, что стоит на пустынном пляже почти час. Действительно ли Дрю недавно был здесь, или он тоже ей пригрезился?

Она медленно побрела по дороге к своей машине, чувствуя себя опустошенной, как выдохшееся шампанское.

Неужели она могла думать, что время сделало ее равнодушной к нему? Или – что еще хуже – она воображала, как он обнимет ее и станет говорить, что никогда ее не забывал?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дом показался Шелли меньше, чем он был в ее памяти. И куда более запущенным. Краска с оконных рам облупилась, а сами окна выглядели такими пыльными, как будто сошли с первого кадра ролика, рекламирующего моющее средство. Но трава перед домом аккуратно подстрижена, в углах не видно сорняков. А это кто мог сделать? – поразилась она, доставая из машины сумку с покупками.

Чтобы войти в дом, ей пришлось с силой толкнуть дверь, так как на полу скопилась куча пожелтевших рекламных проспектов. Она содрогнулась. Внутри было холодно – до горечи холодно, и в ноздри ударил резкий, нездоровый запах сырости и пустоты.

Она миновала прихожую, прошла в небольшую гостиную и огляделась. Тоска по прошлому заползла в ее душу. Везде, где только возможно, стояли фотографии, изображающие Шелли в разные периоды ее жизни.

Вот она круглолицый младенец, завернутый в одеяло и выглядывающий из колыбели. Вот на пляже малышка сосет палец и таращится в объектив. А вот ее первый школьный день: она держится уверенно и гордо, хотя форма ей велика. А вот долговязый, угловатый подросток – девочка на пороге юности.

Однако дольше всего ее взгляд задержался на снимке, где она была вместе с Дрю. Вероятно, фотография была сделана в период их помолвки: его рука свободно лежала на ее плече, смотрели они не на фотографа, а друг на друга – и смеялись от счастья.

Шелли закусила губу, повернулась, быстро вышла из комнаты и поднялась на второй этаж в свою спальню.

Там тоже ничего не изменилось. Ни единой мелочи. Белый, украшенный розовыми бутонами плед все так же лежал на ее узкой, одинокой кровати. Кактус, который привез ей Дрю, по-прежнему стоял на подоконнике. Даже ленточка, которой он был обвязан, сохранилась, хотя уже поблекла.

Шелли выглянула вниз, в сад, составлявший когда-то гордость ее матери, и обомлела. Он был так же опрятен и ухожен, как и лужайка перед входом, и вид его составлял резкий контраст с царящим в доме запустением.

Вдоль гравийной дорожки росли тщательно подстриженные кусты, около задней двери стояли два лавровых дерева. У темного деревянного забора буйно цвели астры. На мгновение Шелли перенеслась в прошлое. Она проглотила слюну и отвела взгляд от окна, опасаясь, что упадет в обморок, если немедленно не выпьет чаю.

Шелли прошла в кухню, отметив про себя старомодный вид мебели и выцветшую краску на стенах. Да, все здесь блеклое и невзрачное, особенно в сравнении с теми апартаментами, где она жила с Марко. Затем она повернула кран.

Безрезультатно.

Она выругала себя за глупость, когда щелкнула выключателем, зная заранее, что и это ничего не даст.

Некоторое время Шелли стояла в тишине, не замечая, как к входной двери приближается темный силуэт. Наконец громкий стук вернул ее к действительности.

Открывая дверь, она бессознательно отметила про себя высокий рост посетителя, и сердце ее забилось как сумасшедшее. Да, это был Дрю, все еще в синем свитере и джинсах, но собаки с ним уже не было.

– Привет, Дрю, – наконец произнесла Шелли. – Вот не думала, что ты будешь моим первым гостем.

На его губах появилась горькая усмешка.

– Можешь поверить, я не собирался наносить тебе визит.

– И все-таки ты здесь?

– Главным образом из любопытства, – медленно отозвался он. – И еще мне позвонила Дженни. Она настояла, чтобы я зашел.

– А-а. – Шелли не знала, выдало ли ее лицо мимолетную досаду. Они с Дженни были лучшими на свете друзьями – до случая с Марко, когда Дженни, само собой, встала на сторону брата. А с тех пор они не встречались и не обменялись ни единым словом. – Откуда она знает, что я приехала?

– Она твоя соседка. Живет в нашем старом доме. Если ты забыла, то это здесь же.

– Дженни живет здесь?

Та ли это Дженни, которая называла Милмут бездушным мусорным ящиком, их старый дом – мышиной норой и была готова при первой возможности убраться куда подальше? От удивления Шелли широко раскрыла глаза.

– То есть она живет с родителями?

– Нет, нет. – Дрю нетерпеливо мотнул головой. – Родители перебрались на остров Уайт. А Кэти устроилась в Лондоне.

– Как дела у Дженни? – осмелилась спросить Шелли.

– Надо полагать, она больше моего рада, что ты приползла…

– Нет, Дрю, не приползла. Я вернулась с высоко поднятой головой.

– Ну, пусть так.

Однако по его сверкнувшим глазам она поняла, что он ей не верит.

Она глубоко вздохнула.

– Ты не знаешь, кто ухаживал за нашим садом?

Он помолчал.

– Моя сестра.

– Твоя сестра? – Изумлению Шелли не было предела. – Должно быть, она очень изменилась, если занялась садом.

Дрю рассмеялся.

– Да нет, не сама. Она нанимает работника на несколько часов в неделю и просит его, чтобы он присматривал и за вашим садом. – Уголки его губ опустились. – Иначе здесь давно бы все заросло.

– Это замечательно, – печально произнесла Шелли.

На это Дрю ничего не сказал, и только его синие глаза смерили ее долгим взглядом.

– Так где любовничек?

– Я попрошу тебя не называть его так! – Она вздохнула. Не стоит никого обманывать. Особенно Дрю. Нельзя повторять былые ошибки. – Его здесь нет.

– Ясное дело. Неужели ты думаешь, что я бы пришел, зная, что он засел в спальне и дожидается тебя?

– Интересно, откуда ты знаешь?

– Сестра сказала, что в машине был только один человек.

– Значит, Дженни уже начала трепаться о моем приезде?

Дрю покачал головой.

– Собственно говоря, нет. Дженни увидела машину – она даже не знала, что это твоя машина, – и позвонила мне на всякий случай.

– На какой случай? – сердито перебила его Шелли. – Какое тебе дело до моей жизни?

– Итак, между вами все кончено? – не унимался Дрю. – Почему он не с тобой?

Что ж, рано или поздно правда выйдет наружу.

– Ну да, он не со мной, потому что все кончено.

– Ты не вернешься к нему?

– Нет.

Это слово упало тяжело, как камень в воду.

– Так что случилось?

Шелли удивленно вскинула голову.

– Я не обязана отвечать.

– Правильно, не обязана. – Глаза Дрю сверкнули. – Согласен. Но не исключено, что тебе захочется ответить, собираешься ли ты поселиться в доме, который не проветривался два года, где нет ни воды, ни электричества. Ты не можешь принять ванну. Не можешь спустить воду в туалете. Даже суп себе разогреть не можешь. – Он посмотрел на нее с холодной насмешкой. – Не очень ты разумно поступила, Шелли.

– Я уехала из Италии… Я спешила.

Он скользнул взглядом по ее измятому льняному костюму.

– Он тебя выгнал, да?

Она отвернулась, и все-таки он успел заметить слезы в ее глазах.

– Дрю, зачем ты пришел? Чтобы оскорбить меня? Разозлить меня?

– Я тебе объясню, зачем я пришел, – тихо ответил он. – Сейчас конец октября. Возможно, за эти три года Милмут изгладился у тебя из памяти, поэтому позволь тебе напомнить, что в это время погода на побережье – не подарок. Тебе никак нельзя оставаться здесь на ночь. Ты замерзнешь. А воду и свет тебе подключат в лучшем случае завтра.

От его спокойных рассуждений ей захотелось закричать – в основном потому, что он был прав.

– Если ты ждешь, что я упаду перед тобой на колени и начну умолять о помощи, то я вынуждена разочаровать тебя.

Он вскинул брови и беззаботно отозвался:

– Котенок, можешь падать передо мной на колени сколько угодно. Дела это не изменит.

При этом прозрачном намеке она вспыхнула, но нашла в себе силы мужественно встретить его взгляд.

– Я сама найду себе номер в гостинице.

– Ты уже сделала заказ?

– О да, безусловно! – саркастически воскликнула она. – А сюда я приехала только затем, чтобы разыграть пантомиму с якобы зажиганием света и поисками воды, помня при этом, что в гостинице меня ждет теплая и уютная комната!

– Маленькая истеричная дрянь, – пробормотал Дрю. – Сам не знаю, зачем я сюда явился с какими-то замшелыми представлениями об ответственности.

– Так почему ты до сих пор не ушел? – с вызовом крикнула она.

– Да потому, Шелли, что, в отличие от твоего прежнего любовника, у меня есть кое-какие убеждения. И не в том дело, что я не стану соблазнять невесту другого человека. Мне как-то нелегко будет заснуть, зная, что женщина ночует одна в холодном и пустом доме. Даже если эта женщина – ты.

Вот это да!

– Неужели ты хочешь мне сказать, что намерен предоставить мне постель на ночь?

При этих словах Дрю напрягся, и в его глазах блеснул синий огонь.

– А, так вот, значит, чего тебе хочется, Шелли! Тепла человеческого тела? Кожей о кожу? Создать какое-никакое трение, верно? Правда, я не подумал о бойскаутских штучках вроде добывания огня трением палочек…

– Ты читаешь слишком много порнографии, – бросила она.

– Ну, нет, – негромко возразил он. Теперь блеск его глаз испугал ее. – Я, котенок, таким способом своего не добиваюсь.

– Не смотри на меня так, Дрю. Мне это не нравится.

– Врешь! – спокойно отозвался он. – Тебе от этого хорошо.

– Нет!

И все же, к отчаянию Шелли, се тело готово было с ним согласиться. В этом безжалостном сексуальном вызове было что-то, чему она не могла противиться, и в ее мыслях промелькнул отклик на голодное выражение его глаз. Она попыталась оттолкнуть ненужные мысли, но образы, возникшие в воображении, заставили ее пульс лихорадочно забиться. Голова вдруг стала тяжелой.

Хуже того. Груди ее начали напрягаться, и затвердевшие соски сильнее почувствовали ткань лифчика. Она отвернулась в надежде, что он не заметил.

– Нет? – Он поднял брови. – Ну, ну, Шелли, давай не будем изображать лицемерную добродетель! Ты не забыла, что разговариваешь со мной? Я – тот самый парень, который видел, как ты выходишь из авто незнакомого мужчины! Если бы я тогда знал, что ты, котенок, до такой степени желаешь секса, я бы с радостью принял меры.

Она отступила.

– Сколько раз я буду повторять тебе, что я не изменяла тебе? Ты же знаешь, что ничего не было!

– Физически – возможно, – холодно согласился он. – Если ты хочешь сказать, что на той стадии он еще не овладел тобой…

– Прекрати! – Она зажала ладонями уши. – Хватит грубостей! Я не обязана стоять здесь и выслушивать…

– …правду, – мягко подхватил Дрю. – Шелли, ведь больше всего тебя задевает то, что я говорю правду.

– Правда сложнее, чем тебе представляется, Дрю Гловер! Что же до твоего предложения насчет постели… Если ты считаешь, что я проведу ночь рядом с тобой, то ты заблуждаешься!

– Не помню, чтобы я предлагал тебе провести ночь со мной. Я всего лишь спросил, заказала ли ты номер.

– Нет, не заказала, – отрезала Шелли. – Я уже сообщила тебе, что выехала в спешке.

– Конец курортного сезона, – напомнил ей Дрю. – Найти пристанище ты сейчас сможешь только в «Западном». И то если тебе очень повезет.

– В «Западном»?

Шелли вспомнила поблекшую роскошь «Западного». Чтобы остановиться там, необходимо заплатить целое состояние и еще приплатить. Хотя Шелли отложила большую часть заработанных в Италии денег, она не намеревалась жить в шикарных отелях, которые быстро сожрут все ее накопления.

– Мне кажется, ты была бы рада вновь оказаться там, – поддразнил ее Дрю. – К тебе вернутся счастливые воспоминания! Это же там ты встречалась с итальянцем? – Он насмешливо хлопнул себя по лбу. – Ах да, я забыл! Всего один раз выпили шампанского! Дешевое развлеченьице, вот кем ты была, а, Шелли?