Текст книги "Роковые шпильки"
Автор книги: Шерил Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
13
– Останьтесь со мной. Пожалуйста, – умоляла я. Я не люблю упрашивать, но в некоторых ситуациях ничего другого не остается. В данный момент и это не сработало.
Кэссиди и Трисия, радостно хихикая, вытолкнули меня из такси, оставив на тротуаре перед моим домом. Мы так и не поужинали, вместо этого обошлись закусками и коктейлями, и вот в 8:40 я была немного навеселе, немного голодна и не совсем уверена в том, как мне обращаться с детективом Эдвардсом, когда он появится. Именно поэтому я упрашивала двух своих лучших в мире подруг: пожалуйста, пожалуйста, останьтесь со мной! – а они радовались моей нервозности.
– Мы только будем мешать, – настаивала Кэссиди. – Тебя ждет работа.
– Важная работа, – подчеркнула Трисия.
– У тебя есть все доказательства?
– Все, что я нашла.
– Этого будет достаточно, чтобы он задумался. Помни, это его профессия, хотя я не сомневаюсь, что у него есть другие таланты.
Последнее высказывание показалось Трисии очень забавным. Они явно не собирались вылезать из такси. Оставляли меня на необитаемом острове и уплывали. Так тому и быть.
– Когда завтра будете звонить и молить о подробностях, учтите, что я приглашала вас остаться.
– Если мы останемся, то тех подробностей, о которых я хочу услышать, просто не будет, золотце. – Кэссиди захлопнула дверцу, они обе послали мне воздушные поцелуи и уехали в ночь.
За следующие двадцать минут я успела принять душ, переодеться в свои самые приличные левайсовские джинсы и батистовую блузку, а также подкрепить силы ванильной колой и порцией арахисового масла (с пониженным содержанием жира и повышенной зернистостью), которое я съела прямо с ложки.
Через десять минут после этого я меряла шагами квартиру, крутя в пальцах вылизанную ложку и хрустя леденцом. У Эдвардса есть номер моего телефона, он мог бы позвонить мне, если бы что-то помешало ему прийти. И опоздание на десять минут – это не такое уж серьезное опоздание. Особенно для полицейского, я так думаю. Тем не менее я нервничала.
Когда в восемнадцать минут десятого Эдвардс появился на пороге моей квартиры, я занервничала еще сильнее. Я была морально готова к большим синим глазам, но казалось, что за прошедший день его скулы стали еще более высокими и четко очерченными. Удастся ли мне осуществить задуманное?
Потом на сцену вышел детектив Липскомб:
– Простите, что заставили вас ждать, мисс Форрестер.
– Ничего страшного. Пожалуйста, входите. – Я подумывала, не врезать ли Эдвардсу коленом в пах, когда он проходил мимо меня. Он позвонил из холла и сказал только "Это Эдвардс", а не "Это Эдвардс, я приехал вместо со своим партнером".
Я предложила детективам напитки, но они отказались. Я была как на иголках, потому что Эдвардс избегал моего взгляда. В гостиной они устроились на стульях, и мне не осталось ничего другого, кроме как сесть на диван. Я не уверена, что это было сделано нарочно, но они легко и просто повернули ситуацию так, что я чувствовала себя как на допросе, в то время как на самом деле это я их позвала.
Но я не собиралась легко сдаваться. Я была твердо намерена говорить первой.
– Моя начальница Ивонн Гамильтон убила Тедди Рейнольдса.
Эдвардс по-прежнему не смотрел на меня, вместо этого он расковыривал уголок блокнота. Липскомб взглянул на меня с профессиональной вежливой полуулыбкой.
– У вас есть доказательства в поддержку этого заявления?
– Я знаю, что Камилла Сондергард сказала вам, что у нее был роман с Тедди и она разорвала эти отношения, потому что его жена узнала.
Эдвардс вскинул на меня глаза, но тут же снова перевел взгляд на блокнот. Разве Липскомб не знал о нашей встрече в Мермэйд-Инн?
– Я сама говорила с Камиллой, – продолжила я, чтобы прояснить ситуацию. – Но потом я узнала, что женщина, которую Камилла приняла за Хелен Рейнольдс, на самом дела была Ивонн Гамильтон.
Эдвардс поднял на меня глаза и уже не опускал их. Липскомб быстро раскрыл блокнот. Они слушали. Я рассказала им про всех тех, кто мог подтвердить мои слова, включая портье в "Сент-Реджис". Детективы переглянулись. Они еще не были в "Сент-Реджис", но было видно, что они собирались навестить его утром. Держа ручку наготове, Липскомб спросил:
– Вы хотите сообщить нам что-нибудь еще?
– Мне кажется, что это больше чем распавшиеся отношения. Я думаю, что и Ивонн, и Тедди связаны с финансовыми нарушениями в журнале. – Я вкратце обрисовала им проблему с рекламными объявлениями. – Вероятно, это только начало. Возможно, что Софи из бухгалтерии тоже в этом замешана, потому что все это выплыло на свет, только когда она ушла на больничный.
Я рассуждала вслух и пора было это прекратить, потому что я чувствовала, как теория заговора пытается пробиться наружу, а от этого никому бы лучше не стало.
– А в вашей теории, – осторожно принялся за расспросы Липскомб, – как это связано с тем, что мисс Гамильтон убила Тедди Рейнольдса?
Я чувствовала на себе взгляд Эдвардса, поэтому старательно смотрела на Липскомба. Сейчас я не могла позволить себе отвлечься и выставить себя идиоткой.
– Мне кажется, последней каплей стало его предательство и в деловых, и в личных отношениях.
– Взрывоопасная комбинация, – признал Липскомб.
– Я знаю, что она была на грани срыва. – Я передала им обрывки записки в герметично закрытом пластиковом пакете. – Тут записка, которую она написала Тедди. Там говорится, что все должно быть кончено.
– "Все"? – тихо переспросил Эдвардс.
– Их отношения. Мне кажется, можно понимать и как их личные отношения, и как профессиональные.
Липскомб взял пакет за самый краешек и приподнял, глядя на обрывки внутри.
– Это вообще можно прочесть?
– Оно складывается как пазл.
– Где вы это взяли? – спросил Эдвардс, в то время как Липскомб вложил мой пакетик в пакет для улик и сунул в карман пиджака.
– Нашла в офисе Ивонн.
– Выудили из мусорной корзины?
– Нет, достала из ее музыкальной шкатулки.
– Почему вы заглянули в ее музыкальную шкатулку?
– Потому, что вы считаете, что Хелен убила Тедди, а я уверена, что это не так, и я пыталась найти тому доказательства.
Липскомб закрыл блокнот. Это был плохой признак. Эдвардс вздохнул. Это тоже ничего хорошего не предвещало.
– Лучше бы вы поговорили с нами, прежде чем собирать потенциально недействительные доказательства самой, – сказал Эдвардс. Он посмотрел мне прямо в глаза в первый раз за вечер, и, несмотря на мою растущую досаду, меня все равно тряхнуло. Он меня раздражал. Я сама себя раздражала. Почему я позволяю этому человеку сводить меня с ума?
– Я думала, мне нужно как-то подтвердить свои заявления, чтобы не выглядеть сумасбродной болтушкой. – Я старалась, чтобы мой голос звучал плавно и ровно.
– Но это все… – начал Эдвардс, но Липскомб слегка покачал головой.
– …очень интересно и мы ценим ваши усилия. Мы вам позвоним. – Липскомб встал, пожал мне руку и направился к двери, полагая, что Эдвардс последует за ним.
Я ринулась вслед, опережая Эдвардса, и протестуя:
– Детектив Липскомб, я в состоянии понять, когда мне дают от ворот поворот.
– Мисс Форрестер, мы очень ценим все, что вы нам сказали, и все, что вы сделали, но для соблюдения законности расследования очень важно, чтобы с этого момента вы позволили нам взять все в свои руки. Вы же не хотите, чтобы убийца мистера Рейнольдса был на свободе, потому что доказательства были собраны с нарушениями, не так ли?
– Конечно, нет….
– Благодарю вас, мисс Форрестер. Мы вам позвоним, – повторил он для особо понятливых, и вышел.
Я развернулась, предполагая, что Эдвардс стоит прямо за мной. Это было не так. Он стоял в десяти футах и смотрел на меня с уже знакомым мне непроницаемым выражением лица. Я бросила взгляд через плечо, но Липскомба в поле зрения не было. Что это, какая-то разновидность игры в плохого и хорошего полицейского? Липскомб обходился со мной вежливо, хотя и достаточно бесцеремонно, а Эдвардс задержался, чтобы выдать строгое предупреждение?
– Я хочу извиниться, – сказал Эдвардс через секунду, застав меня врасплох.
– Вы о чем?
– О прошлой ночи.
Я заставила себя не прикоснуться к губам.
– Я ничего не имела против. И никому об этом не рассказала. – Кэссиди и Трисия не в счет.
– Это было неуместно.
Он пытается прикрыть свою задницу или отступить?
– Мне жаль, что вы это так воспринимаете.
Он медленно направился ко мне, но вместо приятного волнения меня терзали мрачные предчувствия. В его повадках появилось что-то новое, что-то темное, раньше мной не замеченное. Я не двинулась с места, и он подошел ко мне почти вплотную.
– Я просто не хочу делать вам больно.
Так не делай, подумала я, но у меня хватило здравомыслия не педалировать эту тему. Кажется, он имеет в виду более широкую картину, так что я просто сказала: "Спасибо". Мы стояли настолько близко друг к другу, что мне приходилось немного откидывать голову назад, чтобы смотреть ему в глаза. Если бы я встала на цыпочки, то могла бы поцеловать его в губы. Прекрасная идея – но и ужасная одновременно.
– Когда это закончится, мы все наверстаем, – пробормотал он, проводя рукой по тыльной стороне моей ладони. Я заставила себя не вздрогнуть, когда он задел меня, проходя мимо и направляясь к двери. Я читала про тантрический секс и думала, не было ли это тантрической прелюдией.
Спустя три часа я все еще пыталась не вздрагивать. Я уже успела проинформировать Кэссиди и Трисию и начать бутылку красного вина "Шираз". Я не притворяюсь знатоком вин – зачем выставлять себя на посмешище? Вы провоцируете друзей на то, чтоб они подарили вам бутылку какого-то неизвестного вина из Вирджинии, выдавая ее за последнюю новинку с Калифорнийского побережья, а потом они сидят, откинувшись на спинку дивана и наблюдают, как вы, как последняя дура, рассуждаете о розовых лепестках в послевкусии, сложной кислотности и труде мигрантов.
А ведь есть еще все эти правила: что к чему подавать – красное вино к говядине, белое к рыбе, розовое – к чему там его подает бабушка, потому что других вин она не покупает, – вы понимаете, о чем я. Мне еще предстоит найти объяснение более сложному набору правил – каберне к тяжелому разрыву отношений, пино гри к ностальгии, мерло к мести, примерно так.
В отсутствие четко установленных правил, я решила, что "Шираз" подходит к приступам беспокойства и достала бутылку производства "Чаттер Крик"[84]84
В переводе с англ. – журчащий ручей, звонкий ручей.
[Закрыть] из кухонного шкафчика. Название вина тоже казалось подходящим, потому что мои зубы уже выбивали мелкую дробь.
Я бесконечно долго переключала каналы и в конце концов посмотрела последние двадцать пять минут фильма "Король и я"[85]85
Киноадаптация бродвейского мюзикла Роджерса и Хаммерстайна. основанная на постановке "Анна и король Сиама" по одноименной книге Маргарет Лэндон. Анна Керр, овдовевшая учительница, сталкивается с упрямым королем и со временем в него влюбляется.
[Закрыть], думая, что если я как следует поплачу, то это поможет мне расслабиться, но все равно не смогла сбросить напряжение. Канал рыданий. Вот что действительно нужно кабельному ТВ. Канал, по которому показывают только слезовыжимающие сцены из фильмов, так что можно включить его в любой момент дня или ночи и прорыдаться за пять минут. Новое слово в психотерапии.
Но даже после финальных титров я не могла принять решение. Правильно ли я поступила? Кэссиди и Трисия уверяли, что да. Подумали ли детективы Липскомб и Эдвардс, что я сумасшедшая? Наверно. А я сумасшедшая? Надеюсь, что нет. И как понимать детектива Эдвардса? Но от этого нервная дрожь только усилилась.
Я налила последний бокал вина, завернулась в покрывало и постаралась сосредоточиться на "Льве зимой"[86]86
Фильм об английском короле Генрихе II.
[Закрыть], который начинался на канале классических фильмов. Мне бы следовало смотреть "Газовый свет"[87]87
"Газовый свет" (1944) – фильм с участием Ингрид Бергман. В центре сюжета – история молодой женщины, расследующей давнее убийство своей тети.
[Закрыть], но его не показывали. Я наконец заснула – как раз, когда Энтони Хопкинс спрятался за занавеской в спальне Тимоти Далтона.
На следующее утро я чувствовала себя так, будто лично воевала с Францией и Испанией. У меня не было похмелья, я просто была как выжатая тряпка. На диване редко удается хорошо выспаться, и все мои мышцы ныли и болели от напряжения. Я готова была поклясться, что это испытание не улучшит мою физическую форму. Где чувство свободы и обновления, которое положено испытывать от правильного поступка?
После двух бутылок воды, банана и фрапучино, я все еще ломала голову над этим вопросом. И то, что я приехала в офис как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ивонн выпроваживает Эдвардса и Липскомба из своего офиса, не оказало настолько благоприятного влияния, как вы могли бы подумать.
Все в нашем загончике притворялись, что не замечают двух детективов, расследующих убийство. Впрочем, бросалось в глаза отсутствие телефонных разговоров и щелканья клавиш. Ивонн стояла на пороге офиса, пожимая руки детективам Эдвардсу и Липскомбу, как будто они заскочили выпить по коктейлю и теперь должны были уходить, чтобы не опоздать в театр. Фред увидел меня с другого конца загончика и пытался предупредить, но было поздно – Ивонн заметила меня лишь на долю секунды позже.
– И, конечно, если у вас еще есть вопросы, – сообщила Ивонн всему офису, если не всему этажу, – вам надо поговорить с Молли. Молли была звездой этого шоу с самого начала. Не так ли, Молли?
На ней не было наручников, так что кто знает, о чем они с ней говорили и что сказали обо мне. Все только больше запутывалось, вместо того чтобы проясниться. Мне захотелось повернуться, и выйти, возможно, дойти пешком до Кейп Код и там устроиться на работу в симпатичный книжный магазинчик, но я побоялась, что власти меня не так поймут. По крайней мере, Эдвардс и Липскомб не сказали Ивонн, что уже неоднократно со мной беседовали.
– Не думаю, чтобы это отвечало чьему-то представлению о шоу, – сказала я, потому что, казалось, все ждут моей реплики.
– Конечно. Ведущая колонки принимает более правильные решения, чем редактор.
– Я не это имела в виду, Ивонн.
То, что этот разговор слышали все обитатели офиса, было плохо само по себе, но то, что его слушали и, наверно, запоминали Липскомб и Эдвардс, было еще хуже. Я не хотела, чтобы они думали, будто у меня есть личные основания подогревать подозрения против Ивонн. Мне самой было трудно поверить, что она способна на убийство.
Ивонн не вернула мою последнюю подачу, так что я подошла к своему столу, пытаясь источать ауру женщины, у которой нет враждебных чувств, вины или эмоциональных травм. Эдвардс и Липскомб ушли, пройдя через центр загончика и очень аккуратно меня обогнув. Я с облегчением опустилась на стул.
– Молли! – проскрипела Ивонн, не успела я коснуться сиденья. Я вскочила на ноги, физически реагируя на тон ее голоса, а вовсе не из инстинктивного подобострастия.
Я подошла к ней, гадая, не собирается ли она упрекнуть меня за дурные манеры, которые я проявила, обвиняя ее в убийстве. Вместо этого она промаршировала обратно в офис, показывая, чтобы я последовала за ней. Прекрасно. Она собирается сожрать меня за закрытыми дверями. Надеюсь, кто-нибудь догадается послать объедки моим родителям.
Ивонн жестом велела мне закрыть за собой дверь. Я неохотно послушалась и прислонилась к створке, стараясь держаться от нее подальше. Вдруг мне понадобятся свидетели?
Ивонн они явно не требовались, поскольку она уселась за стол и разрыдалась:
– Ничего ужаснее со мной в жизни не происходило.
Я кивнула, не желая ни расстраивать ее, ни выражать фальшивое сочувствие. Чего она ожидала, когда пырнула Тедди? Может быть, она недостаточно все продумала. Мне представляется, что это типичная ошибка в преступлениях, вызванных страстью. Конечно, сейчас кажется, что мотивом была не только страсть, но и деньги, но это не значит, что убийство было хорошо спланировано. Тем не менее при виде такого проявления эмоций я не испытывала других чувств, кроме неловкости и некоторой брезгливости.
– Ужасно, что его больше нет, – продолжала всхлипывать Ивонн. – Я так по нему скучаю. А ты разве нет?
– Я тоже. – Я хотела, чтобы она уже добралась до сути, и я могла уйти.
– У полиции было ко мне много вопросов…. – сказала она, пытаясь взять себя в руки. Мне было приятно слышать, что они допрашивали ее с пристрастием. Возможно, именно это вызвало слезы? И тут она закончила: – О тебе.
– Простите?
Я чуть не упала от шока и оттого, что все еще стояла, прислонившись к двери, которую Фред в этот самый момент открыл снаружи, не постучав.
– Здесь Трисия Винсент, – объявил Фред, не замечая странной ситуации по нашу сторону двери. Он и глазом не моргнул, хотя не мог не видеть, как Ивонн заливается слезами, а я хватаю ртом воздух. Он просто ввел Трисию, оставил ее в офисе и быстро удалился. Наверно, он почувствовал, как воздух потрескивает от женских гормонов, и благоразумно удалился в укрытие.
– Доброе утро, – с профессиональным спокойствием сказала Трисия.
– Трисия. Слава Богу. – Ивонн выхватила салфетку из коробки на приставном столике, вытерла лицо и поспешила обнять Трисию. Мне следовало спасти Трисию, самой обняв ее, но я все еще не оправилась от известия, что Липскомб и Эдвардс расспрашивали Ивонн обо мне. Кто кого здесь пытается обыграть?..
– Мы все нервные развалины. Все мы. Хорошо, что ты здесь, – сообщила Ивонн Трисии. Мне пришлось сдержаться и не сказать, что развалинами мы все стали стараниями Ивонн, вместо этого я предложила Трисии отвести ее в конференц-зал, чтобы там подождать Хелен. Я пошла на эту уловку, чтобы улучить минутку наедине с Трисией, но, едва выйдя из кабинета Ивонн, мы натолкнулись на Хелен, так что план провалился.
Хелен была в строгом деловом черном костюме и сжимала черную сумочку, как будто это спасательный жилет. Она была такой бледной, будто вместе со слезами из нее вытекли все краски, так что даже макияж не помогал. Я не знала, должны мы обнять Хелен, пожать ей руку или просто поздороваться. Трисия обняла ее, но Трисия обнимает всех, так что на это нельзя было ориентироваться. Ивонн тоже обняла ее – видимо, под влиянием угрызений совести. Я решила последовать их примеру, чтобы не выделяться и не привлекать к себе излишнего внимания. Видимо, я недостаточно обдуманно вела себя все это время, если Липскомб и Эдвардс задавали Ивонн вопросы обо мне. Чертов Эдвардс.
Хотя… подождите. Может быть, тут дело обстоит так же, как и с запиской Ивонн, где смысл меняется в зависимости от точки зрения? Может быть, Эдвардс и Липскомб задавали вопросы о реакции людей на смерть Тедди, о людях, которые были с ним в хороших отношениях, а Ивонн упорно подталкивала их ко мне, в основном чтобы оттолкнуть от себя? Я вцепилась в эту теорию крепче, чем Хелен в сумочку, и поклялась находить в ней утешение, по крайней мере, в ближайшее время.
Наш отряд – Трисия, Хелен, Ивонн, Гретхен и я – прибыл в конференц-зал. Фред без энтузиазма предложил пойти с нами, чтобы вести протокол, но Гретхен сказала, что справится с этим. Фред страшно обрадовался.
Ни для кого не стало сюрпризом, что Трисия прекрасно расписала планы на субботу, так что мы все быстро вошли в курс дела. У нее были образцы тканей, фотографии цветов, наброски того, как все будет устроено в церкви и на приеме. Трисия отметила, что нам очень повезло и в Эссекс-хаус отменили свадьбу, так что нам удалось застолбить их бальный зал. Трисия и Хелен решили, что прием будет в Эссекс-хаус, потому что, как сказала Хелен, "для нас с Тедди это место имело особое значение". Она произнесла это без иронии или горечи, чем заслужила высшую оценку по моей шкале. К тому же она сказала это, не глядя на нас, что тоже сыграло роль. Насколько много знала Хелен о Тедди? Действительно ли она хотела знать? К сожалению, рано или поздно ей придется узнать, но, возможно, все сложится удачно, и она вынуждена будет столкнуться с этим только после приема.
Хелен вытащила список из сумки:
– Трисия попросила меня набросать список гостей для приема.
– Мы тоже набросали кое-что. Друзья журнала. Которые восхищались Тедди. Но с которыми у тебя не было случая познакомиться, – сказала Ивонн, махнув рукой в сторону Гретхен. Гретхен вынула список из папки. Как только мы пробежали списки глазами, стало понятно, что легко набирается триста человек, причем две трети приглашенных были из списка Ивонн и Гретхен.
Трисия уже знала общее количество, поскольку ей это было необходимо, чтобы выбрать помещение, но казалось, что Хелен подсчитывает число гостей впервые. Она по-птичьи испуганно вскрикнула. Трисия моментально среагировала, положив руку Хелен на рукав:
– Хелен, с тобой все в порядке?
– Этот список больше, чем я предполагала, – тихо сказала она.
– Мы обо всем позаботимся, Хелен, – заверила ее Ивонн.
Казалось, что кто-то щелкнул предохранителем. Хелен впала в ярость у нас на глазах.
– Дело не в деньгах, ты, стерва, – выплюнула она, пригвоздив Ивонн к стулу силой своего бешенства. – Возможно, тебе это сложно понять, и я могла бы тебя пожалеть, если бы не была так чертовски занята, жалея себя. Я знаю, что важно для такой женщины, как ты, Ивонн, и это не то, что важно для такой женщины, как я. То, что важно для меня, ты отняла.
Я боялась пошевелиться, боялась дышать. Хелен только что обвинила Ивонн в убийстве Тедди? Не стоило Эдвардсу и Липскомбу уходить так рано.
– Что ты имеешь в виду? – вскипела Ивонн.
– Ты отняла время, которое я могла провести с Тедди. Время, которое мне уже не вернуть. Время, которое значило бы еще больше… – Она попыталась закончить, но не смогла. Она слишком горько плакала.
Ивонн решила повернуть ситуацию себе на пользу и направилась к Хелен, чтобы ее успокоить. Но Гретхен сидела рядом с Хелен и придвинулась еще ближе, обняв Хелен за плечи, прежде чем Ивонн заставила ее подвинуться. Казалось, что Хелен этого даже не заметила. Но Ивонн заметила. Она гневным жестом приказала Гретхен отодвинуться от Хелен. Гретхен посмотрела ей прямо в глаза и проигнорировала требование.
Потрясающая все-таки вещь – передача эмоций. Когда вы по какой-либо причине не можете выяснить отношения с настоящим объектом вашей ярости, вы срываетесь на самой удобной мишени. Мишень долго пытается понять, что она сделала такого, что вы вдруг взорвались, как противопехотная мина, а потом, скорее всего, разворачивается и точно так же отыгрывается на ком-то еще. Начинается цепная реакция. Именно поэтому была основана ООН.
Ивонн вскочила с кресла, как пружинный скелет, который выскакивает из гроба, когда вы идете к чьему-то дому на Хеллоуин.
– Делай, что я тебе говорю.
– Ты мне ничего не говорила. – Голос Гретхен звучал незнакомо. В нем появился лед.
– Ты прекрасно знаешь, чего я от тебя хочу. Сейчас же. Сделай. Это.
– Нет.
Моим первым побуждением было зааплодировать. Вторым – вскочить и закричать: "Не подталкивай ее, она – убийца". Я уступила третьему и сказала:
– Сейчас у всех очень трудный период.
– Это не повод нарушать субординацию!
Обстановка столь стремительно накалялась, что даже Хелен обратила на это внимание.
– Я не понимаю…
– Сколько раз я должна тебе напоминать? Ты секретарша! Ты всегда будешь секретаршей!
Гретхен дернулась, как будто ее ударили в живот, но не убрала руку с плеч Хелен. Она тихо, но с силой произнесла:
– А ты всегда будешь стервой.
– Вон! Отсюда! – завизжала Ивонн. Я еще раз попыталась вмешаться:
– Ивонн, пожалуйста…
– Ты! – Ее коготь второй день подряд маячил перед моим носом. Мне стоило ее укусить. – Можешь убираться тоже.
– А ты можешь взять себя в руки! – Вы могли бы подумать, что мне добавила храбрости карьера, которую открыл для меня Гарретт Вилсон, но, честно говоря, я просто-напросто не помнила себя от ярости.
– Гретхен тебе надерзила, но, учитывая накал эмоций, я думаю, ее можно простить. Совершенно очевидно, что тебе сейчас тяжело, но я готова поспорить, что Хелен немного тяжелее, так что хватит изображать из себя пуп земли! Пора понять, что у других людей тоже есть право горевать, и, уж конечно, у них есть право утешать друг друга.
Я загнала тигрицу в угол и готовилась к тому, что она сейчас покажет зубы. Ивонн стала мертвенно-бледной – я не думаю, чтобы кто-то из сотрудников раньше подобным образом с ней разговаривал. Возможно, кроме Тедди, но мы все знаем, что с ним случилось. Она презрительно усмехнулась. Я почти ожидала услышать рычание, когда она открыла рот.
– То, что ты ведешь колонку советов, еще не делает тебя знатоком человеческой природы.
– Я знаю больше, чем ты думаешь.
По лицу Трисии скользнула тревога, но затем к ней вернулось профессиональное спокойствие. Она знала или по крайней мере надеялась, что мне хватит здравого смысла не вступать в конфронтацию с Ивонн прямо сейчас, особенно учитывая, что это происходит на глазах у Хелен.
Ивонн в течение минуты внимательно изучала мое лицо. Я как могла старалась ничего не выдать. Она пыталась понять, что именно мне известно. Любовные отношения? Убийство? Финансовые махинации? Подумать только, какой сюрприз ее ожидает!
Фред заглянул в двери с видом христианина, заходящего в клетку ко львам.
– Простите?
– Что? – одновременно рявкнули мы с Ивонн.
– Извините, что помешал, но тебя хотят видеть, Молли. Она говорит, что это срочно.
Кажется, это идеальный повод для того, чтобы отступить и перегруппироваться. Я повернулась к Хелен:
– Ты не возражаешь?
Она кивнула.
– Трисия, я буду неподалеку. – Она тоже кивнула, будучи слегка ошарашенной происходящим. Я взглянула на Гретхен, давая понять, что верю в ее способности держать себя в руках, и последовала за Фредом.
Возле моего стола стояла непривычно оживленная Кэссиди. Я ускорила шаг и схватила ее за руку.
– Что случилось?
– А вот это нам надо выяснить, – сказала она с хитрой усмешкой. – Я начинаю понимать, почему тебе так нравятся поиски истины, даже без сексапильного детектива.
– О чем ты говоришь?
– Твое рекламное агентство. Это фальшивка.
