Текст книги "Роковые шпильки"

Автор книги: Шерил Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

10

Я очень люблю Музей искусств Метрополитен[74]74
  Художественный музей Метрополитен – один из крупнейших художественных музеев мира. Расположен в Нью-Йорке.


[Закрыть]. Правда, сама я выросла рядом со Смитсоновским институтом[75]75
  Смитсоновский институт – научно-исследовательский и образовательный институт в Вашингтоне и принадлежащий ему комплекс музеев. Вход в музеи свободный.


[Закрыть] в Вашингтоне, округ Колумбия, поэтому меня до сих пор каждый раз удивляет, что за вход в музей надо платить, но я все равно люблю Мет. У меня даже есть членский билет.

Тем не менее мне никогда бы не пришло в голову, что там можно проводить фотосессию для рекламы парфюмерии.

Наверно, именно поэтому я занимаюсь проблемами личной жизни, а не рекламой. Да и вообще, рекламный бизнес сделал бы мою жизнь очень тяжелой. Мы и так постоянно поднимаем планку наших ожиданий: каким должен быть успех, какой должна быть любовь, каким должно быть счастье. Если к этому добавить еще и цунами ежедневной рекламы, сулящей раскрыть секреты немедленного блаженства, реальной жизни становится все труднее и труднее конкурировать. И иногда бывает непросто осознать, что жизнь – это не только картинка от Ральфа Лорена, особенно если вы не можете противопоставить ей ничего более достойного.

Оставив в стороне рассуждения о тяготах западного образа жизни, я вернулась к более насущным задачам. Мне нужно было несколько минут поговорить с Камиллой наедине, чтобы выведать историю разрыва и расспросить, где они с Тедди проводили время, чтобы… проводить время. Не совсем та тема, на которую можно легко заговорить с совершенно незнакомой женщиной. Но дело в том, что Тедди всегда был человеком со стойкими привычками, поэтому, может быть, он всех своих любовниц водил в один и тот же отель. Опять же нужно подкупать меньшее число коридорных, а такого рода экономия была бы вполне в духе Тедди. Если мне удастся узнать, где встречались Тедди с Ивонн, я могу найти кого-нибудь, кто знал их как пару, а этот человек мог бы помочь разоблачить Ивонн-убийцу. Что и требовалось доказать.

Найти галерею, где проходила фотосессия, оказалось совсем несложно. Во всех дверях толпились туристы, телохранители и полицейские. Камилла, умопомрачительная блондинка, чье совершенство можно объяснить только случайным капризом природы, сидела перед картиной Франсуа Буше[76]76
  Французский художник XVIII в.


[Закрыть] "Туалет Венеры", на которой обнаженный херувим помогал прихорашиваться столь же обнаженной Венере. Могу поспорить, что среди зрителей было не меньше дюжины мужчин, тщетно надеявшихся, что Камилла тоже сейчас разденется. А может быть, и парочка женщин.

Парикмахерша колдовала над волосами Камиллы, а сама она с недовольным видом рассматривала картину. Свита – несколько мужчин в костюмах, потея, поглядывали на часы, но фотографу, казалось, было наплевать на задержку. А может быть, он был под кайфом. Как бы там ни было, он занимался йогой прямо на полу у ног Камиллы, выкручивая свои бедра совершенно неестественным образом – до сих пор я не представляла, что мужчины на такое способны – в то время, как его ассистент возился с аппаратурой.

Когда я позвонила по номеру, который мне дала Гретхен, мне ответила Пегги, секретарь Камиллы, не желавшая даже признать, что я попала туда, куда надо, пока я не упомянула Тедди Рейнольдса. Тогда она шепотом сообщила мне, где они сейчас находятся и сказала, что постарается мне помочь, но обещать ничего не может.

Теперь я понимала почему. Совершенно неожиданно Камилла рявкнула на парикмахершу, оттолкнула ее руки и вскочила. Свита слетелась, как голуби на хлебные крошки. Мгновенно от них оторвавшись, Камилла понеслась в дальний конец галереи, где маленькая брюнетка, съежившись, уже готовилась принять на себя основной удар ее ярости. Наверно, это и есть Пегги.

Пегги протянула навстречу Камилле воду и полотенца; та схватила воду, не глядя на Пегги, и обернулась, чтобы понаблюдать, как свита разыграет свою часть послеобеденного спектакля. Один уже отчитывал несчастную парикмахершу, второй кричал что-то в телефонную трубку. Все это напоминало хорошо отрежиссированную постановку. Я бы не удивилась, если бы они вдруг еще и запели.

Проложив себе путь среди зрителей, я постаралась привлечь внимание Пегги. Это оказалось не так-то легко, потому что Пегги упорно разглядывала пол, пока Камилла громко препиралась с одним из мужчин. Я махала, подскакивала, кивала, кашляла – никакого впечатления. Наконец, не выдержав, я достала мобильник и набрала ее номер.

Пегги, подпрыгнув от неожиданности, сразу ответила.

– Я – приятельница Тедди Рейнольдса, я вам уже звонила. Стою возле северной двери, – объяснила я, наблюдая, как она поворачивается, чтобы меня увидеть. Улыбнувшись и помахав ей, я продолжала: – Наверно, сейчас не самое подходящее время…

– Нет-нет, в самый раз. У нее появится предлог, чтобы заставить их ждать. Она это обожает, – прошептала Пегги в телефон. Отключившись, она легко понеслась мне навстречу. Я вспомнила пленных мышей из "Щелкунчика". Этой бедной девочке тоже не помешал бы новый кусочек сыра. Пегги сказала что-то охраннику, и он разрешил мне пролезть под веревками и подойти к ней. Я пожала Пегги руку:

– Огромное спасибо.

– Тедди мне очень нравился, – объяснила она. Кивнув, я вслед за ней подошла к Камилле.

От сопровождающего, пытавшегося утихомирить Камиллу, уже шел пар, поэтому оба они обрадовались моему появлению. Камилла заявила, что ей нужно срочно поговорить со мной по личному делу. Сопровождающий умоляюще посмотрел на меня, как будто надеялся, что я займусь с ней сексом или еще каким-то образом смогу улучшить ее настроение, и удалился, предупредив, что у нее есть пять минут. Пегги заторопилась вслед за ним. Или, скорее, побежала прочь.

Камилла оглядела меня с головы до ног, как будто на мне был костюм, который ей предстояло надеть для следующей съемки.

– Пегги сказала, это насчет похорон Тедди? – произнесла она с акцентом, который я затруднилась сразу распознать. Стокгольм и Манхэттен встретились в Лондоне? Ее гласные были круглыми и упругими, как и вся она, и именно поэтому она – миллионерша, а я – ведущая колонки полезных советов. Но сегодня я уже позавидовала сумочке Трисии. Нельзя опять становиться на этот скользкий путь.

– Прошу прощения, если помешала, – начала я.

– Им только полезно подождать, – заверила она.

– Есть здесь какое-нибудь место, где мы могли бы поговорить? – спросила я, оглядываясь. Несмотря на то, что в своем уголке мы находились в относительном уединении, комбинация пристальных взглядов зевак и всех этих людей, взирающих на нас с картин, выводила меня из равновесия.

– Нет. Если у вас есть что сказать, говорите здесь.

Отлично.

– Я пришла в качестве друга Хелен и Тедди. Помогаю в подготовке похорон и хочу удостовериться, что не возникнет никаких проблем.

– Вы опасаетесь, что я начну бросаться на гроб и тем самым поставлю вдову в неловкое положение? – Похоже, Камиллу позабавила нарисованная ею самой картина.

– Я не хотела вас обидеть…

– Да нет, это очень мило с вашей стороны. Тедди был милым, так что у него должны быть милые друзья. Я, естественно, не могла встречаться с его друзьями. – Она улыбнулась с грустным сожалением, которое застало меня врасплох. Интересно все-таки, насколько искренне она к нему относилась?

– Я вам очень сочувствую.

Это вылетело автоматически, но произвело неожиданное действие. Холодные глаза Камиллы увлажнились, рот крепко сжался. Она кивнула, не сразу справившись с собой, потом осторожно продолжила: – Я ведь на самом деле была к нему очень привязана. Секс был потрясающим, само собой, но я и вправду к нему очень хорошо относилась.

Я не стала углубляться в тему потрясающего секса. Еще и потому, что вдруг задумалась: а какой маркой презервативов Тедди пользовался с Камиллой? Правда, до некоторой степени это давало мне возможность перейти к интересующим меня вопросам. Главное, чтобы Камилла втянулась в разговор.

– Я стараюсь помочь решить также и некоторые деловые проблемы. Извините за нескромный вопрос, но могут ли всплыть какие-нибудь неоплаченные счета из отелей? Не хотелось бы, чтобы они попались на глаза его вдове, надеюсь, вы меня понимаете.

Она величественно пожала плечами:

– Нечего о ней беспокоиться, она прекрасно все знала. Она застукала нас вдвоем в гостинице. Жуткая была сцена.

Целых две секунды я раздумывала, не упасть ли мне в обморок. Как могла Хелен обо всем знать и ничего мне не сказать? Если она знала про Камиллу и Ивонн, почему подозревала Тедди, что он спит еще и со мной? Или дошла до того, что считала, будто он спит со всеми подряд? А дошла ли я до того, чтобы опять начать ее подозревать?

– Извините, я не знала. Это было…

Идеальные брови Камиллы нахмурились бы – если бы могли двигаться. Ботокс. О боже, сколько иллюзий потеряно всего за один день… Камилла на мгновение задумалась, потом ответила:

– В начале прошлой недели. Мы были в нашем обычном номере в "Сент-Реджис" и Пол, портье, позвонил снизу: пришла настоящая миссис Маркван и что ему теперь с ней делать?

– Миссис Маркван? – непонимающе переспросила я.

– Ну да, мы всегда регистрировались как мистер и миссис Маркван. Это была такая игра, которая очень нравилась Тедди. – Она пожала плечами. – Он любил всякие игры, и мне в нем это нравилось.

Игры, о которых мне не хотелось знать. Имел ли значение выбор имени? Джон Маркван, писатель? Или Ричард Маркван, кинорежиссер? Есть ли какая-то связь, которой я не улавливаю? Или Тедди просто нравилось звучание имени? А откуда Хелен знала имя? Пользовался ли Тедди тем же именем с Ивонн? Уффф… Час от часу не легче…

– И что же произошло?

– А что обычно происходит в таких случаях? – Камилла пожала плечами с таким видом, будто любая женщина проходит через подобное десятки раз. Я предпочла не комментировать. – Я пряталась в спальне, пока они орали друг на друга в гостиной. Скандал был жуткий, меня это даже растрогало. Должно быть, решила я, она его действительно любит. Поэтому, после того как ему удалось от нее отделаться, я с этим покончила.

– Вы с ним порвали? – Похоже, последние две недели у Тедди были на редкость насыщенными. Хелен узнала о Камилле и Ивонн, Камилла порвала с ним, а он порвал с Ивонн. Не сказать, что он закончил на высокой ноте.

– Не люблю быть замешанной в грязные истории.

Тогда зачем спать с женатыми мужчинами, так и подмывало меня спросить. Но вместо этого я сказала:

– Огромное вам спасибо за помощь и понимание. Мы сообщим вам насчет церемонии и приема.

– Я буду вести себя очень осмотрительно, обещаю. Спасибо, что пришли. – Она протянула руку. Я подумала, что для рукопожатия, но оказалось, что таким образом она давала Пегги знак вернуться. Правильно истолковав намек, я быстренько удалилась.

Я уже начала понимать, что расследование убийства имеет много общего с романтическими свиданиями: доверяй своим инстинктам, обращай внимание на скрытый смысл сказанного, не злоупотребляй гостеприимством.

Выйдя на ступеньки музея, я остановилась, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Пойти в "Сент-Реджис" и попробовать там что-нибудь разнюхать или вернуться в офис и попытаться еще раз заглянуть в музыкальную шкатулку Ивонн? Интересно, ее карточка тоже из отеля "Сент-Реджис"? Или лучше ответить на телефонный звонок?

Это была Кэссиди.

– Не обольщайся, это не твой красавчик детектив, это всего лишь я.

– А кто сказал, что при звуке твоего голоса мое сердце не начинает биться чаще?

– Обсуди это со своим психоаналитиком, крошка, а пока что объясни мне, почему я узнаю об историческом поцелуе из вторых рук?

– Кэсс, я слегка сошла с ума.

– И это позволяет тебе нарушать этикет взаимоотношений с лучшей подругой?

– Нет.

– С тебя поход в ресторан, и тогда я подумаю, заслуживаешь ли ты прощения.

– Давай встретимся за ланчем.

– Я не могу вырваться. Да и потом, ты думаешь, что не будешь занята на ланч?

– Ну да, – сказала я, не понимая, к чему она клонит. Опять намекает на детектива Эдвардса?

– А ты не думала, что Гарретт может пригласить тебя на ланч?

Я не ахнула, хотя и должна была бы. Как я могла забыть?.. Даже по телефону было слышно, как тяжело вздохнула Кэссиди.

– Слава богу, что я догадалась позвонить. Поезжай.

– Кэсс, я и вправду сошла с ума!

– Обрати это себе на пользу. Заставь его думать, что сделала ему большое одолжение, потому что тебе было очень трудно выкроить время из своего напряженного графика расследования убийства, чтобы заскочить на минутку и подкинуть ему идею статьи. Не сомневайся, он это проглотит.

Не имело смысла объяснять Кэссиди, что я на это не способна. Я уже наизусть знаю текст лекции, которую она читает мне всякий раз, когда я признаюсь в своей неуверенности или сомнениях, но за это я люблю ее еще сильнее. Но вот насчет того, удастся ли мне продать идею Гарретту Вилсону, когда у меня в запасе меньше получаса, чтобы собраться с мыслями, у меня были серьезные сомнения.

– Это может быть не…

– Это самый подходящий момент, все будет прекрасно, ты справишься, а сейчас отключайся и отправляйся туда. Это все благодаря моему соблазнительному бедру. Другого такого случая может не представиться.

– Кэссиди, но я действительно…

– И я тоже тебя люблю. Иди. Потом сразу же позвонишь мне и все расскажешь. – Она отключилась, а я побежала вниз по ступенькам, чтобы поймать такси.

Милостивая судьба послала мне таксиста, который был так же погружен в свои мысли, как и я, и не собирался вступать в разговор. Усевшись на заднее сиденье, я сделала глубокий вдох. Нужно сосредоточиться. Иначе важные вопросы, от которых зависит вся моя будущая жизнь – вроде этой встречи или разрыва с Питером – останутся нерешенными. Интересно, это странное ощущение у меня в желудке вызвано дурным предчувствием или излишком выпитого кофе? Впрочем, это может подождать. Не все сразу, главное сейчас – Гарретт Вилсон. Я сделала еще один глубокий вдох. Ну что бы такое придумать, чтобы продать ему мою идею, от чего оттолкнуться?

Переместившись на тридцать пять кварталов и представляясь в приемной "Манхэттена", я так и не знала ответа на этот вопрос. Даже по внешнему виду офиса сразу можно было сказать, что это более серьезный журнал, чем наш. Наш офис – светлый, воздушный, легкомысленный, там всегда пахнет так, будто кто-то только что разогревал в микроволновке попкорн, а потом побрызгал вокруг эссенцией сандалового дерева, чтобы скрыть запах. Этот офис был полон густых, насыщенных красок, натертых мастикой деревянных панелей и толстых ковров, приглушающих звуки. А пахло здесь свежесрезанными цветами и свежесмолотым хорошим кофе.

Сидящая во мне трусиха надеялась, что девушка из приемной насмешливо улыбнется и во всеуслышание объявит, что никак невозможно, чтобы у меня была назначена встреча с Гарреттом Вилсоном, потому что мистер Вилсон принимает только настоящих журналистов. Вместо этого секретарша улыбнулась с отрепетированным шармом, показала на вишневые кожаные кресла и сообщила, что помощник мистера Вилсона придет за мной буквально через минуту.

Я не умею ждать. В вывернутой физике моего мира организм отдыхающий мгновенно превращается в организм нервничающий. Добро бы я еще нервничала из-за чего-нибудь стоящего. Например, сейчас мне следовало волноваться о том, буду ли я выглядеть полной дурой, убеждая мистера Вилсона, что заслуживаю странички в его журнале. Так нет, вместо этого я размышляла, в каком отеле могли предаваться утехам Тедди с Ивонн, если не в Сент-Реджисе. Конечно, это была часть истории, которую я собиралась продать, но совсем не та ее часть, от которой мог прийти в восторг главный редактор.

К счастью, помощница появилась раньше, чем я успела перепрыгнуть на следующий уровень тревоги. Она выглядела безупречно – высокая, роскошная, элегантная – и я, внушая себе, что лучше чувствовать неловкость в ее присутствии, чем в присутствии ее босса, пошла за ней в глубь холла, слушая, как ее каблуки стучат по полированным плиткам. Наверняка выстукивают азбукой Морзе: "Вот идет неудачница".

Не знаю, услышал ли это послание мистер Вилсон. Очутившись в его офисе, я совершенно забыла о его помощнице, потому что была ошеломлена им самим. Он относится к тому типу мужчин, каких изображал Кэри Грант, плюс современные преимущества в виде персонального тренера и подтяжки век. В газетно-журнальных кругах он пользуется прекрасной репутацией, его любят благотворительные организации, к тому же говорят, он – влиятельная фигура в политике штата. Господи, и о чем я только думала?

Он не стал садиться за письменный стол красного дерева, размером со сцену для постановки "Призрака Оперы", а сел напротив меня на стул, который его предки, вероятно, собственноручно внесли на борт "Мэйфлауэра"[77]77
  Название корабля, на котором в 1620 г. в Америку прибыли первые английские переселенцы.


[Закрыть]. Свет, льющийся из расположенного позади него окна, создавал вокруг него некую ауру – а может быть, просто подчеркивал ту, что у него уже была.

– Очень приятно познакомиться, – сказал Вилсон, стряхивая пылинку с изготовленных на заказ брюк. Наверно, это была единственная пылинка в безупречно чистой комнате. – Моя дочь – ваша большая поклонница. – Потрясающе. Моя репутация меня опережает. – Признаться, мне тоже нравится ваша колонка.

Справившись с шоком, я выдавила:

– Благодарю вас, сэр.

– Четкая точка зрения, живая манера изложения. Было бы интересно посмотреть, как это трансформируется в большую статью. Итак, Кэссиди Линч сказала мне, что вы работаете над какой-то грандиозной историей. Расскажете?

Я не могла дышать, а не то, что рассказывать истории. Ай да Кэссиди, не пожалела елея. Она заслуживает того, чтобы на обратном пути я зашла к Тиффани и что-нибудь для нее купила. Но, продираясь через слова, чтобы сформулировать ответ, я вдруг испугалась. У меня появилось чувство, что если я расскажу ее вслух, то история рассыплется и исчезнет. Но не могу же я терять такую возможность? Набрав полную грудь воздуха, я рискнула:

– Это дело об убийстве.

– Кэссиди мне так и сказала. Печально, что ваш друг погиб, но должен сознаться – люблю криминальные истории. К тому же они хорошо продаются. Продолжайте.

– Я хочу показать весь ход расследования глазами частично вовлеченного наблюдателя. Никакой эмоциональной подоплеки, просто некто, кто знает всех участников и, может быть, знает убийцу.

– Может быть? – поддразнил он. Я невольно улыбнулась в ответ.

– Я не собираюсь раскрывать все свои секреты, пока не пойму, насколько вы заинтересованы, – ответила я, сама удивившись, насколько кокетливо это прозвучало.

– Я должен знать больше, прежде чем смогу вам ответить, – отбил Вилсон. – Так о чем же на самом деле ваша история?

Вот за это я ненавижу необходимость "продавать истории". Или "обсуждать отношения". Я всегда чувствую себя так, будто пытаюсь пришпилить бабочку к выставочному стенду, пока бедная тварь еще жива и трепыхается. Так много всего можно открыть во время пути, и очень часто именно эти находки оказываются наиболее важной частью всего путешествия. Но подобные рассуждения сейчас не помогут мне добиться желаемого. В том числе самоутверждения.

К счастью, инстинкт выживания взял верх.

– Это история об обличиях, о ролях. Какие мы, когда встаем утром, какими становимся, когда приходим на работу, или встречаемся с друзьями, или с кем-то знакомимся. О том, как мы меняем и перекраиваем свой образ, очень часто даже не отдавая себе отчета. – Я использовала все свои навыки игры в покер, лишь бы он не догадался, что я сама понятия не имею, откуда вдруг выплыло такое объяснение.

Улыбка Гарретта растаяла – я не могла понять, хорошо это или плохо. Долгую минуту он смотрел на меня, а я изо всех сил старалась не съежиться под его взглядом, несмотря на бушующий где-то под ложечкой ядерный реактор, усиленно синтезировавший микрочастицы беспокойства. Чем дольше Вилсон в молчании разглядывал меня, тем труднее мне было не корчиться от волнения. Я становилась живым пособием к Всеобщей Единой Теории Страха.

Наконец он заговорил:

– Звучит достаточно знакомо. Большинство людей осознает, что, выходя в большой мир, мы надеваем некую личину.

Бурлящая внутри меня масса болезненно окаменела. Ничто не может уязвить пишущего человека – пишет ли он в книге, журнале или на стенке сортира – больнее, чем упрек, что его идея не нова. Любой человек, составляющий предложения из слов, должен верить, что они выражают что-то новое или хотя бы по-новому освещают уже известное. Ну, за исключением журналов для новобрачных, которые публикуют одно и то же из номера в номер, потому что вы либо покупаете их один раз, когда начинаете планировать собственную свадьбу, либо покупаете постоянно и не замечаете разницы, но в этом случае свадебная индустрия может радоваться, что посадила вас на иглу.

Слова Гарретта подтвердили мои самые мрачные опасения и подкрепили страхи и сомнения по поводу статьи, однако это вылилось в совершенно неожиданную реакцию. В то, что раньше, признаюсь, было не очень для меня характерно, но что я впервые ощутила, когда наткнулась на тело Тедди: решимость.

Сделав усилие, чтобы собраться и обрести уверенность, я пустилась в рассуждения, которые, надеюсь, могли сойти за умение преподнести материал или, еще лучше, за последовательность.

– Речь идет не просто об умении представлять себя в наилучшем свете или играть роль. Да, мы все этим грешим. До некоторой степени, именно так нас учат общаться с людьми. Корпоративный этикет и все такое. Я говорю о вещах более глубоких, более интимных, менее осознаваемых и изначально присущих человеку. У каждого из нас несколько граней. Как у драгоценного камня. Слегка поверни нас, освети по-другому – высвечивается новая грань. Это все тот же камень, но новый угол зрения позволяет изменить его восприятие, повысить оценку. Многие из нас так и живут всю жизнь, показывая окружающим только одну или две грани.

Гарретт, ничего не говоря – и не потому, что я ему не давала – слегка подался вперед в своем кресле. Это было как раз то поощрение, в котором я нуждалась.

– Тедди был очень разным со всеми, кто его знал. Разнообразные грани, некоторые из которых были известны совсем немногим. Собирая грани в один драгоценный камень, анализируя, почему он скрывал определенные качества от определенных людей, мы поймем, зачем мы делаем то же самое в своей жизни. И что мы при этом приобретаем или теряем.

Гаррет открыл рот, желая что-то сказать, но меня уже так несло, что я не могла остановиться.

– И мы представим все это в свете того факта, что Тедди стал жертвой насилия. Какая из граней это вызвала? А что насчет соответствующих граней убийцы? Какие из них видел Тедди, какие видели мы? Поняв, кем был Тедди для своего убийцы, что они видели друг в друге, мы…

– Мы напишем статью, достойную того, чтобы ее прочитали, – закончил Гарретт.

Я остановилась, опасаясь того, что будет дальше. Удалось ли мне его захватить? Вилсон задумчиво потер лоб.

– Это довольно-таки трудная задача.

Я кивнула:

– Что и делает ее такой привлекательной.

– Вы сотрудничаете с полицией?

Надеюсь, я не вспыхнула при мысли об Эдвардсе.

– Время от времени.

Это заставило его снова улыбнуться.

– Полицейские умеют быть очень жесткими.

– Ничего, я справлюсь, – заверила я нас обоих.

– Так кто же убийца?

– Узнаете, когда прочитаете статью.

– Тогда, наверно, я вынужден ее купить. – Он говорил еще что-то, но я уже ничего не слышала – в ушах зазвенело от прихлынувшей крови. Он и в самом деле сказал, что хочет мою статью? И мне даже не пришлось прыгать сквозь горящие кольца, или обещать ему на заклание своего первенца, или идти с ним на свидание? Он хочет мою статью. Может быть, Кэссиди успела с ним переспать и просто не стала об этом рассказывать?

– Ты должна благодарить в первую очередь себя. Ну и меня, конечно, – сказала Кэссиди, когда я позвонила ей, выйдя на улицу. До меня еще не вполне дошло, что я буду писать настоящую статью для настоящего журнала. Руки дрожали так, что я чуть не выронила телефон. – Поздравляю, Молли.

– Не могу поверить.

– Поверишь через пару часов и пару бутылок шампанского. Я тебе помогу. Обед?

– Без вопросов.

– Только не впадай в ступор.

– Не буду.

– Ты это сделаешь, Молли. Это будет грандиозно. Все, что от тебя требуется – раскрыть убийство.

– До или после того, как я установлю мир во всем мире?

Видимо, в моем голосе прозвучали визгливые нотки, которые сразу заметила Кэссиди.

– Молли?

– Я в порядке.

– Это сделала Ивонн.

– Я тоже так думала.

– В прошедшем времени? Что изменилось?

– Несколько человек рассказали кое-что, что опять указывает на Хелен.

Пауза на другом конце линии показалась мне слишком затянувшейся.

– И это та теория, которой все еще придерживается Эдвардс?

– Насколько мне известно.

Повисла еще одна пауза, и я приготовила себя к тому, что должно было последовать:

– Тогда, может быть, лучше предоставить это Эдвардсу?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что это поставит крест на моей статье. И потому что я права.

– Ты уверена?

Наступила моя очередь держать паузу.

– К обеду смогу точно сказать.

Я всегда лучше работаю в условиях цейтнота.