355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Шарон Ли » Местный обычай » Текст книги (страница 1)
Местный обычай
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 09:21

Текст книги "Местный обычай"


Автор книги: Шарон Ли


Соавторы: Стив Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шарон Ли, Стив Миллер
Местный обычай
(Лиад – 4)


Глава первая

Каждый должен дать своему клану ребенка своей крови, который будет выращен кланом и будет принадлежать клану, какие бы события впоследствии ни вывели его родителя из-под власти клана. И это должно быть Законом для каждого члена каждого клана.

Из Хартии Совета Кланов, составленной на Шестой год после Высадки, город Солсинтра, Лиад.

– Нет? – переспросила его мать, широко открывая голубые глаза.

Эр Том йос-Галан поспешно исполнил поклон подчиненного Главе Семейства, стараясь исправить промах.

– Матушка, – проговорил он как подобает, – я прошу милости…

Она прервала его взмахом руки.

– Давай вернемся к «нет». Оно очаровательно своей краткостью.

Эр Том сделал осторожный вдох, стараясь, чтобы его лицо оставалось спокойным, дыхание – ровным, а вся поза выражала внимание. Все, как подобает сыну, который всегда помнит о своем долге. Спустя мгновение его мать вздохнула, осторожно обошла его и устало опустилась в свое специальное кресло. Она нахмурила брови, пристально вглядываясь в него.

– Ты желаешь отказать клану в своих генах, сын?

– Нет, – снова повторил Эр Том и прикусил губу.

– Отлично. Отлично.

Петрелла, Тоделм йос-Галан, негромко забарабанила пальцами по деревянному подлокотнику кресла, продолжая все так же пристально и удивленно глядеть на сына.

– И, тем не менее, – продолжала она, – ты упорно отказываешься от всех брачных контрактов, которые в течение последних трех лет предлагала твоему вниманию глава твоей семьи. Позволь мне удивиться подобному поведению.

Эр Том чуть поклонился, давая разрешение удивляться, – и запоздало понял, что эта реакция была не такой примирительной, как следовало бы, если учесть серьезность ситуации. Выпрямляясь, он посмотрел на мать из-под ресниц, гадая, не ждет ли его теперь урок хороших манер.

Однако Петрелла целиком сосредоточилась на сути разговора, позволив легкой иронии остаться без комментариев.

– Ты, – заявила она, – капитан собственного корабля, мастер-купец, пилот – вполне устоявшееся меланти. Ты из хорошего рода, манеры у тебя по большей части приятные, ты достиг совершеннолетия и успешно управляешь различными предприятиями, которые перешли к тебе в тридцать пятую годовщину твоего именования. Тебе пора – давно пора – дать клану своего ребенка.

– Да, – пробормотал Эр Том, потому что ничего иного сказать было нельзя.

То, что она сказала ему, было Законом: каждый человек должен дать клану ребенка, который станет его наследником и впоследствии займет в клане его место.

Его мать снова вздохнула, глядя на него с тревогой.

– Это не так уж тяжело, дитя мое, – добавила она с непривычной мягкостью. – Мы все это делали.

Когда он промолчал, она подалась вперед, протягивая руку:

– Мой сын, я не хочу тебя обременять. Существует необходимость, но необходимость не обязательно должна отягощать. Нет ли кого-то, кого бы твое сердце поставило выше других? Только назови мне ее имя и ее клан, и переговоры будут начаты… – Она медленно откинулась назад, уронив руку на колени. – Эр Том?

– Матушка, – пробормотал он подавленно, и когда он поклонился, глаза его наполнились слезами. – Я прошу милости…

Милость в конце концов дарована не была. Но он не мог ее ждать: ведь он лепетал и смущался, словно юнец. Его матери было не до бессмысленной чувствительности – ведь ее силы подтачивала болезнь. Она уже даровала милость одному ребенку – и из-за ее снисходительности эти гены были для Клана Корвал потеряны навсегда.

Так что второму ребенку Петреллы и надежде семейства йос-Галан милости даровать нельзя было. И Эр Том удивлялся только тому, что вообще осмелился об этом попросить.

Все еще продолжая удивляться, он прошел по короткому коридору, который вел в его комнаты, и приложил ладонь к пластине замка. Свет вечернего солнца заливал комнату густым желтым светом, расплываясь на ворохе счетов и копий грузовых списков на рабочем столе, по островкам компьютерных экранов, комм-пульта и клавиатуры. Над экраном ровным синим светом горел индикатор поступившего сообщения.

Эр Том вздохнул. Это должен быть файл с досье его будущей жены, присланный с компьютера матери. Долг требовал, чтобы он немедленно открыл его и ознакомился с содержанием, чтобы дать официальное согласие своему Тоделму на основной трапезе дня этим же вечером.

Он бесшумно прошел по привозному ковру ручной работы, стараясь сосредоточиться на мелочах, которыми необходимо будет заняться, чтобы остаться на Лиад на время своего брачного контракта, как того требовал обычай – хотя и не Закон. Для «Исполнения Долга» нужно будет найти нового мастер-купца, хотя Кэйзин Не-Зейм, первый помощник, прекрасно справится с обязанностями капитана. Маршрут следующего рейса надо будет изменить и позаботиться о том, чтобы лично оповестить об этом постоянных покупателей… Он широко распахнул окно, впуская в комнату мягкий ветер.

Позади него всполошенным грачевником зашуршали бумаги. Эр Том высунулся в окно, сжимая руками подоконник, и, чуть прищурив глаза, стал смотреть в долину, на высящееся там Дерево.

Дерево звалось Джелаза Казон – Осуществление Джелы – и отмечало местоположение кланового дома Корвала, где Эр Том провел свое детство в роли постоянного спутника и добровольной тени своего кузена и названного брата Даава йос-Фелиума.

У Эр Тома заслезились глаза, и Дерево раскололось на сотни сверкающих коричневых и зеленых осколков на фоне неба, ставшего светло-молочным. Желание поговорить с Даавом, уткнуться в плечо брата и поплакаться на жестокость Закона стало почти непреодолимым.

Но каким бы сильным ни было такое желание, оно было неуместно для человека с меланти взрослого. Эр Том крепче стиснул подоконник, чувствуя, как металл впивается в ладони, и закрыл глаза. Он не пойдет с этим к Дааву, строго сказал он себе. В конце концов молодой человек стоит перед такой же необходимостью, что и сам Эр Том, – и у Даава нет даже родительского наставления, потому что его собственная мать безвременно умерла примерно пять стандартных лет назад.

В конце концов потребность чуть ослабела, оставив после себя пересохший рот и проснувшуюся решимость, хоть и не полное осознание своего долга.

Он мрачно отошел от окна, прошагал через комнату и прикоснулся к кнопке, вызывая ожидающее сообщение.

Экран мигнул, и на нем возникло изображение дамы: его мать не была дурой и не тратила время на сухие факты тогда, когда победу легко могло обеспечить прекрасное лицо.

И Эр Том с холодной отстраненностью признал, что дама очень хороша собой. Синтебра эл-Кемин, Клан Нексон, обладала классической красотой: тонкие брови выгибались над опалово-голубыми глазами, обрамленными ресницами достаточно длинными, чтобы бросить полукружия теней на скулы.

Кожа у нее была гладкая и безупречно золотистая, нос аккуратненький, а губы – алые, как цветки клемеции. Она лукаво смотрела на него с экрана, и ее темные волосы, зачесанные назад и вверх, маняще открывали безупречные ушки.

Эр Том проглотил холодную волну тошноты и отвел взгляд, устремив его к окну и Дереву, возвышающемуся в сумерках.

– Это… невозможно, – прошептал он и заскрипел зубами, заставляя себя снова посмотреть на экран.

Прекрасная, безмятежная и совершенно лиадийская – такая же совершенно лиадийская, как и он сам, – Синтебра эл-Кемин манила его из глубин экрана.

И он знал, что вся ее фигура будет такой же привлекательной, как и ее лицо. Знал. Ему следовало бы, не колеблясь, найти мать и с благодарностью преклонить перед ней колени. Ничто в Законе не говорило о том, что дама должна быть хороша собой. На самом деле собственный закон Корвала требовал только, чтобы супруга по контракту была пилотом и принадлежала к полной жизни Семье. Все остальное предоставлялось воле судьбы.

Крепко закусив нижнюю губу, Эр Том смотрел в прелестное лицо предлагаемой ему супруги, пытаясь представить себе, как ее волосы тяжело упадут ему на руки, какой вкус будет у ее аккуратной золотисто-розовой груди…

– Нет!

Стул со стуком отлетел назад, и он по-пилотски стремительно метнулся в кухню, примыкавшую к его рабочему кабинету. Дрожащими пальцами он раскрыл шкатулку, небрежно рассыпая рубины, жемчуг и другие драгоценности. Когда на секунду ему показалось, что они потеряны, у него сжалось сердце – но в следующий миг он уже нашел их: они забились в дальний угол, где их накрыла платиновая заколка для плаща

Лоскут красного шелка не длиннее его ладони, вот и все. И еще кусок тусклой золотистой ленты, старательно свернутый в растрепанный цветок, сквозь который в такой любовью был пропущен красный шелк.

– Это невозможно, – снова прошептал он и приложил потускневший цветок к щеке, стараясь сдержать слезы, грозившие запятнать шелк. Он судорожно сглотнул.

– Я не стану вступать в брак.

«Смелые слова! – насмешливо отозвалась в нем та часть его сознания, которая принадлежала мастер-купцу, а-тоделму и наследнику делма. – А как же долг по отношению к Клану, не говоря уже о Законе и облегчении боли своей матери?»

«Если твое сердце поставило кого-то выше других…» – прозвучала в его памяти мольба матери, и пальцы Эр Тома конвульсивно сжались на лоскутке шелка. Она ни за что… он не смеет… это противоречит всему: Кодексу, обычаю, Клану… долгу.

Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоить стремительно несущиеся мысли. Клан требует этого от него, как от послушного сына Клана, в уплату за все, что он уже получил от Клана. Это справедливо. Другое… это какое-то странное, непокорное безумство, которое должно было бы миновать – спустя столько лет. И то, что оно осталось в столь неожиданно тяжелой форме, можно было считать свидетельством прискорбной недисциплинированности Эр Тома йос-Галана. Он стряхнет с себя это безумие – немедленно. Он сожжет шелк и потускневшую ленту, а потом прочтет файл Синтебры эл-Кемин, примет ванну и переоденется к трапезе. Он скажет своей матери…

Слезы хлынули у него из глаз, и он склонил голову, нежно охватив пальцами красно-золотой сувенир.

Что он скажет матери? Что в течение трех лет, упорно отказываясь от всех брачных контрактов, он к тому же не имел возлюбленной и даже не делил ни с кем ночи удовольствий? Что ни новые, ни привычные лица не волновали его? Что его тело словно существует где-то в стороне от его жизни и дел, которые от него требует Клан? Что пища напоминает пыль, а вино – уксус, и только долг заставляет его съедать достаточно пищи, чтобы напитать это холодное, далекое тело?

Если он скажет об этом матери, подумал несчастный Эр Том, то она в тот же миг отправит его к Целителям.

А Целители заставят его забыть все то, что не дает ему выполнить его долг.

Он подумал о забвении. И ведь из памяти нужно было бы стереть такой короткий отрезок времени и такой давний…

От этой мысли ему стало тошно, почти так же, как от лица женщины, которую его мать собиралась сделать его супругой.

Он сморгнул слезы и выпрямился, пряча лоскут шелка и истрепавшуюся ленту в нагрудный карман. Аккуратно вернув драгоценности в шкатулку, он оставил матери сообщение, в котором выражал сожаление по поводу того, что не сможет составить ей компанию за трапезой. А потом он ушел из комнаты, небрежно набросив на плечи потертую кожаную куртку, которая говорила о его принадлежности к пилотам.

Бумаги на рабочем столе раздраженно зашуршали под ветерком, врывавшимся в открытое окно, а на другой стороне долины замерцали прямо над Деревом первые вечерние звезды.

Глава вторая

Вручение нубиата, дара расставания, одним из партнеров становится знаком окончания любовной связи. Безупречность меланти требует, чтобы нубиат предлагался и принимался мягко и красиво, а потом о связи не упоминалось бы ни словом, ни делом.

Выдержка из Лиадийского Кодекса достойного поведения

– Мне стоит заключить, что эта дама – двухголовая уродина и к тому же злюка?

Даав йос-Фелиум плеснул мисравот в хрустальную чашу и протянул ее своему собеседнику.

– Совсем нет, – пробормотал Эр Том, принимая чашу и с напускным спокойствием покачивая ее содержимое, тогда как его сердце бешено колотилось. – Дама очень… красива.

– Ха!

Даав налил себе бледно-голубого вина и отпил немного, устремив на Эр Тома пытливые черные глаза. – Твоя мать, моя тетка, проявляет о тебе заботу. Когда я буду иметь удовольствие пожелать тебе счастья?

– Я не… то есть… – пролепетал Эр Том и замолчал, поднося к губам чашу, чтобы попробовать вино.

Вообще он в отличие от брата не любил мисравот, находя вкус жженой корицы не освежающим, а приторным. Но в этот вечер он сделал второй глоток и не спешил его проглотить, в то время как его мысли в непривычном смятении разбегались в разные стороны.

Опустив наконец чашу, он вздохнул и поднял голову, чтобы встретиться с умными глазами брата.

– Даав…

– Да, денубиа? Чем я могу быть тебе полезен?

Эр Том провел языком по губам, снова ощутив вкус корицы.

– Мне… нужен корабль.

Темная бровь иронически выгнулась.

– Не будет ли невежливо, – поинтересовался Даав, – напомнить тебе, что ты являешься капитаном довольно… крупного корабля?

– Мне нужен корабль побыстрее и поменьше, – поспешно объяснил Эр Том, вдруг потеряв способность справляться со своим волнением.

Он отвернулся, шагнул к столику для игр и остановился, глядя на доску для контрашанса, лежащие наготове игральные кости и фишки. Если бы дела обстояли иначе, они с Даавом уже сейчас могли бы сидеть над доской, тренируя свой ум и решительность в поединке друг с другом.

– Есть проблема, – проговорил он, ощущая, как взгляд брата обжигает ему спину. Он повернулся обратно и открыто, без утайки, посмотрел на своего самого дорогого родича. Кашлянув, он продолжил: – Проблема, которую я должен разрешить. Прежде чем женюсь.

– Понимаю, – сухо отозвался Даав, хмуря брови. – Проблема, которая требует твоего срочного отлета с планеты, да? Не должен ли я решить, что ты наконец займешься тем, что омрачало твое сердце несколько последних релюмм?

Эр Том окаменел, безмолвно воззрившись на брата – и говоря себе, что ему, в сущности, не следовало бы удивляться. Даав – Делм, на которого возложена забота о благополучии всех членов Клана Корвал. До того, как обязанности заставили его вернуться домой, он был разведчиком, так что все его чувства отточены суровой подготовкой. Как он мог бы не заметить тревоги своего брата? И как много говорит о его меланти то, что он не терзал Эр Тома расспросами до этой минуты.

– Ты говорил об этом со своим Тоделмом? – негромко спросил Даав.

Эр Том быстро взмахнул пальцами, делая знак отрицания.

– Я… предпочел бы… не обращаться к Целителям.

– И поэтому накануне своей помолвки явился потребовать Личный корабль Делма, чтобы улететь с планеты и разрешить свою проблему.

Даав ухмыльнулся: это только раззадорило его чувство озорства, тогда как сам Эр Том холодел от ужаса из-за того, что необходимость заставляет его действовать вопреки добропорядочности.

– Ты дашь клятву, – заявил Даав, неожиданно перейдя с низкого лиадийского, на котором они обычно разговаривали, на высокий, в модальность, предназначенную для беседы Делма с членом своего Клана.

Эр Том склонился в глубоком поклоне, выражающем радостную покорность Делму.

– Да, Корвал.

– Ты поклянешься, что если к концу этой релюммы тебе не удастся разрешить твою проблему, ты вернешься на Лиад и поручишь себя заботам Целителей.

От текущей релюммы осталось чуть больше половины. Однако, ощущая прилив холода, Эр Том уверил себя, что более долгого срока ему и не нужно. Он еще раз поклонился в знак покорности решению Делма.

– Корвал, я даю такую клятву.

– Так. – Даав запустил руку в карман домашнего халата и извлек оттуда серебряное кольцо с ключами, украшенное эмалевым драконом. – Быстрого полета, денубиа. И пусть удача приведет тебя к исполнению желания твоего сердца.

Эр Том взял ключи и крепко сжал их пальцами. Глаза его снова наполнились слезами. Он поклонился в знак благодарности и любви.

– Мои благодарности… – начал было он, но Даав небрежно взмахнул рукой и снова перешел на низкий лиадийский.

– Да-да. Я знаю. Считай, что сказал все положенное. Действуй осмотрительно, хорошо? Пришли весточку. И, ради всех богов, подскажи мне, что сказать твоей матери?

– Доброй ночи, Шанни. – Энн Дэвис наклонилась, чтобы поцеловать теплую щечку сына. – Хороших снов.

Он сонно улыбнулся: его светло-голубые глаза уже почти совсем закрылись.

– Доброй ночи, ма… – пробормотал он, устраиваясь на подушке.

Его дыхание почти сразу же выровнялось, и Энн почувствовала внутреннюю уверенность в том, что ребенок действительно спит

Однако она задержалась у кроватки, глядя на него. Подняв руку, она убрала прядку шелковых белых волос с детского лба, одним пальцем бережно проследила разлетающиеся брови – наследство его отца, с нежностью подумала она, хотя в остальном бедный паренек унаследовал ее внешность. Но ведь она никогда и не желала красивого сына. Просто – своего.

Она нежно улыбнулась и едва ощутимым поцелуем коснулась его волос, поправила и без того хорошо лежащее одеяло и, наконец, ушла из крошечной спальни, оставив дверь полуоткрытой.

В большой комнате она устроилась за письменным столом, и ее изящные ловкие пальцы начали танцевать по клавиатуре компьютера, вызывая учебное расписание студентов. Когда оно появилось, Энн подавила вздох: предстоит проверить и оценить тридцать финальных работ. Затем будет экзаменационная работа – и ее проверка. А потом – целый семестр полной свободы.

Более или менее полной.

Качая головой, она вывела на экран первую работу и решительно сжала в руке световое стило.

Продравшись через восемь работ с той полной сосредоточенностью, которая так забавляла ее друзей и раздражала коллег, она вернулась к реальности – мышцы на затылке так свело, что их протестующая боль заставила вынырнуть из пучины работы.

– Гм… Перерыв, Энн Дэвис, – сказала она себе, с наслаждением вставая и вытягиваясь во весь свой шестифутовый рост.

Для землянки рост у нее был средним, однако все равно ее поднятые вверх пальцы коснулись потолка. «Жадюги-бюрократы! – подумала она, как всегда. – Неужели так дорого было бы поднять потолок на пару дюймов выше?»

Это была загадка без ответа, и задав привычный вопрос, она тут же забыла о нем, прошлепав на кухню, чтобы налить стакан сока.

Она знала, что Шан еще спит. Не спеша допивая сок, она привалилась боком к кухонному столу и, закрыв глаза, дала мыслям свободу.

Она встретила его на Процишки, где по государственному гранту изучала тенденции изменений в базовом языке. Сам начальник порта Бреллик Гар, друг Ричарда, пригласил ее на большой прием, заманив тем, что на вечере будут «настоящие живые лиадийцы». Бреллик знал о ее страсти к лиадийской литературе. А сами лиадийцы были редкостью в тех кругах, в которых обычно вращались преподаватели-земляне. Энн попалась на приманку – и встретилась со своим лиадийцем.

Она впервые увидела его на другой стороне зала – серьезного стройного молодого человека, который рядом с крупнотелым Брелликом казался хрупким. Знакомство было сделано совершенно в духе Бреллика.

– Энн, это – Эр Том йос-Галан Эр Том, пригляди за Энн, ладно? Она не привыкла к приемам. – В ответ на ее недовольный взгляд Бреллик только ухмыльнулся – Я бы сам тебя опекал, девочка, но я же – хозяин дома. Но ты держись вот за этого, он воспитан лучше стаи орангутанов.

И с этими словами он затопал дальше, предоставив Энн прожигать ему спину возмущенным взглядом. А потом она в страшном смущении посмотрела на своего невезучего собеседника.

Лиловые глаза, полные веселья, смотрели на нее из-под разлетающихся к вискам золотистых бровей.

– А как вы думаете, кто такие орангутаны? – спросил он на земном с легким акцентом.

– Зная Бреллика, могу предположить, что нечто отвратительное, – прочувствованно ответила Энн. – Я прошу вас простить моего друга, господин йос-Галан. Вам совсем не нужно… нянчиться со мной.

– Но разрешите мне хотя бы добыть вам рюмку вина, – отозвался он своим мягким, мелодичным голосом, беря ее за локоть изящными золотистыми пальцами и без труда уводя в гущу толпы. – Ваше имя Энн? Но к нему должно добавляться еще что-то, да? Энн – а дальше?

И она сказала ему свою фамилию, профессию и то, что надеется обнаружить на Процишки. А еще она позволила ему добыть ей не одну, а несколько рюмок вина, и пойти с ней за стол, а позже – танцевать с ней. И к тому времени, как гости стали расходиться, казалось вполне естественным, чтобы Эр Том йос-Галан проводил ее домой.

Он принял ее приглашение зайти на чашку кофе, а еще через час мягко принял приглашение провести ночь в ее постели.

В тот момент она наклонилась, чтобы его поцеловать, – и он оказался неожиданно неумелым. Тогда она поцеловала его снова: сначала терпеливо, а потом – завлекая, пока он вдруг неожиданно не растерял всю свою неловкость и ответил ей с такой страстью, что вскоре они оба начали дрожать и задыхаться.

Они не добрались до постели – в тот первый раз. Шаткий диван выдержал их обоих, и Эр Том еще раз ее удивил: он оказался опытным и внимательным любовником. А его руки – боги, его руки! – знали все затаенные желания ее тела – и щедро дарили ей ласки.

Он снова и снова возвращался к ее губам, словно для того, чтобы отточить свое мастерство. А когда она наконец обвила его ногами и приняла в себя, он снова прильнул к ее губам, и его язык повторял каждое движение его тела, пока волны ее экстаза не захлестнули и его, так что они оторвались друг от друга с возгласами изумления и восторга.

– О боже! – Энн отставила недопитый сок и резко отодвинулась от кухонного стола, крепко обхватывая плечи руками. – О боже…

Он улетел, конечно. Она знала, что он уедет, как только торговая делегация завершит работу – как уедет и она сама, когда закончится время, отведенное для ее исследований.

Но пока их отношения длились, это было великолепно: чудесное золотое трехмесячное приключение в жизни, посвященной спокойной череде самообразования, преподавания и исследований. Шан был живым напоминанием об этом великолепном приключении, о ее собственном решении и желании. Она не говорила Эр Тому о своем намерении родить его ребенка, хотя, казалось, рассказала ему о себе все. Шан принадлежал только ей.

Она вздохнула и повернулась, полуослепленная слезами, чтобы поставить стакан в мойку. А потом она снова ушла в большую комнату и выключила компьютер, качая головой при мысли о том, что на следующий день оставляет себе двойную работу.

Пройдя через комнату, она убедилась в том, что дверь заперта, а потом выключила свет и бесшумно скользнула в спальню, где провела остаток ночи, глядя в невидимый потолок и прислушиваясь к дыханию сына.

Эр Том не явился на главную трапезу.

Разумеется, он прислал извещение, как и подобает примерному ребенку, и самым очаровательным образом попросил его простить. Но то, что он не присутствует на трапезе того дня, в который ему следовало наконец дать согласие на заключение брачного контракта, не могло не вызывать ярости.

И Петрелла была в ярости.

В ярости она послала обед, составленный из любимых блюд сына, к всевозможным дьяволам пятнадцати разнообразных преисподних и съела миску пряного джелта и тонкий тост, запив их крепким красным вином, после чего, опираясь на руку господина пак-Оры, гневно удалилась к себе в кабинет, где составила едкое послание своему наследнику.

Она как раз занималась совершенствованием этого документа, когда раздался сигнал ее комма.

– Что еще? – рявкнула она, запоздало поворачивая рукоятку, включающую экран.

– Скорее «кто еще». – Ее племянник, Даав йос-Фелиум, с серьезным видом наклонил голову. – Это всего лишь я. Надеюсь, я не слишком вам помешал, тетя Петрелла?

Она гневно воззрилась на него.

– Полагаю, ты наконец соизволил связаться со мной, чтобы дать мне знать, что твой чалекет, мой сын, обедал у тебя, и теперь вы оба как следует набрались и собираетесь начать третью партию в контрашанс?

Даав выгнул бровь.

– Как это было бы чудесно! Увы, но я нарушил ваш покой совершенно по другому делу.

– Вот как? – Она смерила его взглядом. – И что это за дело?

– Я связался с вами, чтобы сообщить, что мой чалекет, ваш сын, улетел с планеты, стремясь уладить срочное дело.

– Срочное дело! – Она почти выплюнула эти слова. – Брачный контракт балансирует на лезвии ножа, а он улетает с планеты? – Она судорожно сглотнула, ощутив острую боль в груди, и заставила себя закончить уже спокойнее: – Полагаю, тебе ничего не известно о союзе, который вот-вот должен быть заключен с Кланом Нексон?

– Напротив, – мягко отозвался Даав, – я полностью осведомлен об этом факте. Возможно, я выразился недостаточно ясно? Делм позволил Эр Тому йос-Галану потратить остаток этой релюммы на разрешение проблемы, которую он представил как срочную.

– Что действительно срочно, – сообщила ему Петрелла, – так это чтобы он женился и дал Клану своего наследника. Это – вопрос Семейства, мой Делм, и ты прекрасно это понимаешь!

– Я прекрасно это понимаю, – спокойно подтвердил он. – А еще я прекрасно понимаю, что любой клан, желающий заключить союз с Корвалом, легко может позволить себе отсрочку в полрелюммы. Однако я предлагаю вам начать справляться у наших кузенов и младших семейств, чтобы найти тех, кто смог бы жениться на этой даме и скрепить союз с Кланом Нексон.

– Если уж на то пошло, – ехидно сказала Петрелла, – то и Делм пока не имеет потомства.

Даав наклонил голову.

– Я почту за честь познакомиться с файлом этой леди. Однако справьтесь у кузенов, будьте добры. – Он улыбнулся – неожиданно и очень мило. – Полно же, тетя Петрелла, любому купцу известно, как важно иметь запасной план!

– И зачем мне запасной план, когда самым важным является основной? Вы вмешиваетесь в дела Семейства, мой Делм, как я уже вам напомнила. Параграф двадцать седьмой шестой главы Кодекса ясно говорит…

Даав поднял руку:

– Если вам хочется приводить мне главы и страницы, тетя, то вспомните, что у меня из всего Клана самая долгая память.

Петрелла опасно улыбнулась:

– Это не угроза ли, племянник?

– Полно, тетя Петрелла, неужели я стал бы вам угрожать?

– Да, – ответила она с мрачным удовлетворением, – еще как стал бы.

– Ха! – Его глаза одобрительно заблестели, но он тут же снова склонил голову. – Что ж, тетя Петрелла, если других тем у нас нет… поспрашивайте кузенов и не стесняйтесь связаться с господином дэа-Гауссом, если предприятие введет вас в расходы. А пока что Делм уверен в том, что Эр Том йос-Галан вернется к концу релюммы. Как должны быть уверены и вы.

Петрелла ничего не ответила, но благоразумно сдержала скептическое хмыканье. Даав улыбнулся.

– Доброй ночи, тетя Петрелла. Хорошего вам отдыха.

– Доброй ночи, детка, – отозвалась она и отключила связь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю