Текст книги "Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой)"
Автор книги: Шарлотта Мэри Йондж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Глава XI. Прощай, принц Карломан!
Как и предсказывал барон, после этого случая Лотар успокоился. Он понял, что необходимо подчиниться замковым порядкам и что угрозы, будто отец и мать отомстят за него, здесь не действуют. Но все же Лотар был мрачен, со многим не соглашался, несколько раз пытался вывести Ричарда из терпения. Но таких взрывов гнева, как в первый день, уже не бывало. С каждой неделей принц делался все более и более покладистым, но предпочитал держаться в стороне от доброго и благожелательного маленького герцога. Хотя, конечно, такому избалованному мальчику, как Лотар, сдерживаться было нелегко.
Однажды Осмонд сказал, что Лотар должен был бы остаться у них заложником на всю жизнь, это помогло бы ему стать хорошим человеком.
– Боюсь, нам придется расстаться с ним раньше, чем такое случиться, – заметил сэр Эрик.
Между тем Карломан уже никого в замке не боялся, кроме огромного пса Хардиграса. Когда собака приближалась к нему, мальчик шарахался в сторону и вздрагивал.
Но он снова подружился с Осмондом, совсем не боялся сэра Эрика, смеялся над веселыми шутками Альберика и полюбил сидеть на коленях у госпожи Астриды, слушая ее песни, в которых, впрочем, ни слова не понимал. Но главной его привязанностью и лучшим другом оставался, конечно, Ричард. Они повсюду ходили вместе, взявшись за руки. Ричард помогал Карломану взбираться по крутой лестнице, был учтив с ним и ограждал от грубых игр. Ричард предложил Карломану ходить вместе с ним на уроки отца Лукаса, которые тот давал всем детям замка каждую пятницу и субботу по вечерам. Добрый священник стоял на ступенях алтаря, а дети садились вокруг него. Здесь собирались сын и дочь оружейника, сын егеря, юный барон де Монтемар, герцог Нормандии, французский принц. Все они были равны здесь. Каждому священник объяснял самые необходимые жизненные правила. Карломан перестал удивляться, когда Ричард говорил о снисходительности к врагам. Теперь он понял, что Ричард был прав. Среди собравшихся Карломан знал меньше всех, даже меньше, чем одетый в кожаный жилет пятилетний малыш, сын егеря. Поэтому принц решил учиться старательно, чтобы догнать остальных. Как ни странно, его слабое здоровье помогло ему глубже вникнуть в то, что говорил отец Лукас. Многое оказалось ему понятнее, чем Ричарду и Альберику. Спустя некоторое время отец Лукас сказал госпоже Астриде, что Карломан – ребенок, который мыслит, как настоящий святой.
Конечно, у Карломана было больше возможностей предаваться размышлениям, ведь он не мог принимать участия в шумных играх. У него не хватало сил даже обежать вокруг двора, а от порывов ветра на стене его знобило. Когда-то давно он расплакался на слова Лотара, что из-за слабого здоровья младшему брату придется постричься и стать священником. Теперь Карломан говорил, что это самое его заветное желание, даже если доведется быть не священником, а простым монахом. Госпожа Астрида вздыхала и качала головой. Она боялась, что бедный ребенок не успеет стать в этой жизни кем бы то ни было. И раньше было ясно, что Карломан и Ричард не похожи. Теперь же это различие углубилось. Ричард был необычайно сильным для своих десяти лет, высоким, широкоплечим, ловким и проворным, в то время как Карломан, казалось, сохнет, слабеет с каждым днем, перестает расти. Глядя на это бледное лицо и впалые щеки, хотелось сравнить его с растением, лишенным солнечного света.
Барон Эрик полагал, что ежедневные телесные упражнения идут на пользу хилым детям. Лотар и вправду немного окреп. Но силы его младшего брата таяли с каждым днем. Он увядал. Подули сильные осенние ветры, и ему стало еще хуже. Почти все время он проводил у госпожи Астриды. Это даже нельзя было назвать болезнью, просто мальчик становился все слабее и слабее. У огня поставили скамью и на ней устроили мягкое ложе из теплых мехов. Карломан лежал там часами, любуясь игрой пламени. Когда приближался кто-нибудь из тех, кого он любил, он улыбался или просто смотрел с благодарностью. Карломану нравилось, когда отец Лукас приходил, чтобы прочитать с ним молитву. Больной всегда озарялся радостью при виде своего друга герцога Ричарда, который рассказывал ему о поездках верхом и об охоте с соколами. Ему хотелось побольше времени проводить с герцогом. Карломан узнавал его шаги и тихий голос даже во сне и тотчас просыпался.
Однажды в сумерках Ричард вошел в зал.
– Ричард, это ты? – спросил Карломан.
– Это я. Как ты себя чувствуешь, Карломан? Тебе лучше?
– Да, благодарю, дорогой Ричард, – ответил принц, вкладывая свои слабые пальцы в руку герцога.
– Ничего не болит?
– Нет, я просто лежу и думаю. Ричард, мне никогда не станет лучше.
– О, не говори так. Конечно, ты поправишься, как только наступит весна.
– Я предчувствую, что скоро умру,– сказал маленький мальчик. – Но не печалься, Ричард. Я не боюсь смерти. Однажды ты сказал, что там лучше, чем здесь. Теперь я знаю, что это действительно так.
– Да, наверное, там лучше. Там, где находится сейчас мой дорогой отец, – задумчиво произнес Ричард. – Но ты еще слишком молод для смерти, Карломан.
– Я не хочу жить. Этот мир страшен. Здесь люди сражаются и убивают друг друга. Здесь так много жестокости. А там – тишина и покой. Ты – сильный и храбрый, ты можешь постараться сделать так, чтобы земной мир стал хоть немного лучше. А я слабый и пугливый, я могу только вздыхать и печалиться.
– О, Карломан, Карломан! Я не могу отпустить тебя. Я люблю тебя, как брата. Ты не должен умирать. Живи! Ты должен увидеть своих отца и мать.
– Даже это меня не останавливает, – возразил ребенок. – Я встречусь со своим Отцом на Небесах. Я рад, что я здесь, Ричард. Я еще никогда не был так счастлив. Я боюсь лишь одного: умереть прежде, чем отец Лукас научит меня замаливать мои грехи. А теперь, я думаю, святые и ангелы уже ждут меня.
Он говорил очень тихо и с последними словами погрузился в сон. Когда подали ужин и зажгли светильники, госпожа Астрида заметила, что лицо мальчика очень бледно, но не стала будить его. На ночь его перенесли в постель. Он проснулся в полубессознательном состоянии и застонал. Госпожа Астрида и отец Лукас поочередно бодрствовали у его изголовья.
В полночь все были разбужены негромкими звуками, доносившимися из часовни. Это зазвонили в небольшой колокол, обычно призывавший к молитве. Теперь колокол звонил, провожая душу умирающего в загробный мир. Ричард и Лотар прибежали в комнату Карломана. Дыхание мальчика было и прерывистым, казалось странным, что такое маленькое тельце может издавать столь громкие свистящие звуки, похожие на работу кузнечных мехов. Отец Лукас читал над ним молитву. По обеим сторонам изголовья стояли зажженные свечи. Все молчали, даже мальчики не осмеливались ничего сказать. Вдруг раздался глубокий вздох, и тотчас воцарилась страшная тишина. Ребенок ушел в лучший мир, в самое прекрасное из всех царств.
Мальчики зарыдали. Лотар звал мать и причитал, что тоже умрет, если его не отпустят домой. По щекам Ричарда катились крупные слезы, грудь распирало от сдерживаемых всхлипываний.
Госпожа Астрида увела их из комнаты. Лотар был так утомлен рыданиями, что вскоре уснул. Ричард лежал без сна, погруженный в грустные думы. Он вспомнил то, что происходило при его коронации в церкви Девы Марии в Руане. С тех пор прошло два года. Все это таилось где-то в глубине его души, а теперь представилось ему со всей отчетливостью.
– В какой мир я попаду за гробом, если не буду платить Добром за Зло?-спрашивал себя маленький герцог.
Наступило утро. Горечь утраты стала еще острее. Ричард сознавал, что его маленького товарища больше нет с ним. Он не мог примириться с тем, что Карломан больше никогда не привстанет ему навстречу с улыбкой.
Но совсем иные чувства обуревали Лотара. Его терзал эгоистический страх. Он кричал, что тоже умрет, если его не освободят. Он впал в такое отчаяние, что его пришлось уложить в постель.
Набальзамированное тело маленького Карломана было отправлено на родину, чтобы упокоиться в семейном склепе в Реймсе. А Лотар продолжал в отчаянии умолять, чтобы его послали домой, хотя и понимал, что обитатели замка не вправе этого сделать.
Глава XII. Король-язычник
– Сэр Эрик, – сказал Ричард. – Вы говорили, что в Фалесе собираются созывать совет для встречи графа Бернарда и короля Дании. Я хотел бы там присутствовать. Может быть, Вы будете сопровождать меня или предпочитаете остаться с принцем, а со мной пошлете Осмонда?
– Как, лорд Ричард? С каких это пор Вы интересуетесь заседаниями совета?
– С тех пор, как мне есть, что на них сказать, – ответил Ричард.
Барон не возражал. Он только передал своей матери, что герцог становится с каждым днем все серьезнее и вскоре будет сам в состоянии править своими владениями.
Лотар горько посетовал на то, что Ричард собирается уезжать. Присутствие Ричарда он воспринимал гарантией своей безопасности. Ему казалось, что после смерти Карломана и отъезда герцога с ним могут расправиться из мести. Герцог заверил, что никто в замке не хочет ему зла.
– Ты увидишь, что будет, когда я вернусь, Лотар! – добавил он.
Поручив принца заботам госпожи Астриды, Осмонда и Альберика, Ричард оседлал коня и отправился в путь в сопровождении сэра Эрика и еще трех воинов.
Ричард с грустью оглянулся на замок Байё, теперь навсегда связанный в его душе с памятью о Карломане.
Они выехали свежим морозным утром. Серебристо-белое покрывало укутало голые поля, каждый куст, покрытый инеем и снежными хлопьями, искрился на солнце. Снег поскрипывал под копытами. Желтое солнце поднималось все выше, серые облака рассеивались, небо становилось голубым и прозрачным. Настроение Ричарда улучшилось. Он смеялся и громко вскрикивал, когда по вересковой пустоши прошмыгивал заяц или рассекала морозное небо широкими крыльями случайная птица.
Они ночевали в монастыре, где им сказали, что недавно здесь проезжал Гуго Парижский, он тоже направлялся на совет в Фалесе. Весь следующий день путники провели в седлах. В полдень барон указал Ричарду на острые зубчатые стены, увенчанные высокой башней. Это и был Фалес, самый мощный, самый укрепленный замок Нормандии.
Ехать было нелегко. Узкие равнины, высокие горы, в каждой низине – лес, окруженный скалами.
– Здесь хорошо охотиться, – заметил сэр Эрик. Ричард, увидев оленя, промелькнувшего на поляне, воскликнул, что они непременно должны приехать сюда осенью.
Но, оказалось, поблизости уже кто-то охотится. В морозном воздухе раздавался собачий лай, слышались крики. Эхо разносило звуки охотничьего рога. Глаза и щеки Ричарда разгорелись от возбуждения. Он пришпорил коня и поскакал быстрее, не замечая, что тяжелые лошади и закованные в доспехи воины из его свиты не могут поспеть за ним. Земля была мерзлая, копыта скользили, конь и всадник с трудом продирались сквозь заросли.
Вдруг совсем рядом послышалось странное рычание. Лошадь шарахнулась и замерла. Ричард спешился, пробрался сквозь заросли шиповника и на открытом пространстве, под обрывом черной, заросшей ивняком скалы, отвесной, как стена, увидел смертельную схватку волка и большой собаки. Они катались по земле, слившись воедино, сцепившись в бешеном порыве. Оба зверя истекали кровью, глаза их сверкали, словно раскаленные угли. Наконец собака сдалась. Она лежала поверженная, слабо шевелясь. Волк между тем уже готов был кинуться на герцога.
Страх Ричарда куда-то исчез. Им овладела одна мысль: спасти собаку. Он выхватил из-за пояса кинжал, подбежал к животным и вонзил кинжал прямо в горло волку.
Мертвый хищник тяжело откинулся на бок. Пес скулил, обливаясь кровью. Ричард испугался: вдруг собака ранена смертельно?
– Бедное существо, благородный пес, чём помочь тебе? – Он погладил темную пятнистую голову собаки.
Послышался чей-то громкий голос. Собака с трудом поднялась, тряхнула головой. На скалистой тропе показалась фигура в охотничьей одежде. Это был высокий мужчина с благородными чертами лица.
– Виг! Виг! – Он нагнулся к собаке и заговорил по-нормандски, но с таким странным выговором, какого Ричард прежде не слышал. – Мой храбрый пес! Ты ранен…
– Боюсь, он ранен тяжело, – заметил Ричард, когда верный пес слабо замахал хвостом, приветствуя хозяина.
– Эй, парень, как ты здесь очутился? – воскликнул охотник, увидев мальчика рядом с мертвым волком и раненой собакой. – Со своими кудрявыми волосенками и золоченой перевязью ты выглядишь, как один из этих норманнских аристократов, что заделались франками. Но говоришь ты на хорошем нормандском языке. О, клянусь молотом Тора, в горле волка торчит кинжал!
– Это мой! – сказал Ричард, выдергивая оружие. – Я увидел, что Ваш пес нуждается в помощи и спас его.
– Ты? Славный удар для твоих лет! Я не отдал бы Вига за все богатства, награбленные в Италии. Очень я тебе признателен, молодой храбрец!
Незнакомец принялся возиться с собакой.
– Как же тебя зовут, мальчуган? Что-то не пойму, какого ты роду-племени!
Между тем крики раздавались все ближе. Появился барон Эрик, он вел в поводу коня маленького герцога.
– О, мой господин! Мой господин! Слава Небесам! Вы живы и невредимы.
На тропе показалась еще одна группа охотников во главе с Бернардом Датчанином.
– О! – воскликнул Бернард.– Кого я вижу? Мой юный господин! Что привело Вас сюда?
Быстро спешившись, Бернард схватил протянутые руки Ричарда.
– Я прибыл для участия в совете, – ответил Ричард.– У меня есть просьба к датскому королю.
– Он сделает для Вас все, что может! – пообещал хозяин собаки, положив ладонь на плечо мальчика.
Ричард был немного удивлен. Он с подозрением глянул на этого человека, но вдруг мальчика осенило.
– О, король! – воскликнул он, вежливо сняв шапочку. – Прошу прощения, Ваше Величество!
– За что это Вы просите у меня прощения? Вы спасли Вига! Вся эта франкская учтивость мне ни к чему. Ну, чего Вы хотели бы? Я все исполню. Желаете предпринять путешествие? Распотрошить мошну у ирландских монахов? Я охотно пошел бы с Вами в такой рейд!
Ричард невольно отпрянул от своего нового друга.
– О, я и забыл! Напрочь вылетело из головы, право слово! Вы такой же христианин, как и они. Дух севера столь силен в Вас, что мне показалось, Вы также поклоняетесь грозному Тору! Ну, подойдите поближе, не держите обиды! Эй, Свейн, отнеси Вига в замок и осмотри его раны. Я слушаю, Ричард!
– Вот моя просьба! Освободите принца Лотара!
– Что, этого молодого франка? Но с какой радости? Ведь его отец держал Вас в плену. Принц Лотар поранил Вам лицо. Больше того, ведь Вас пытались отравить. К счастью, Ваш вассал перехитрил франков!
– Это было давно. А сейчас Лотар несчастен. У него умер брат. Сам он болен от горя. Он говорит, что умрет, если его не отпустят домой.
– Вот и хорошо, если он умрет! Пресечется их род. Но Вам-то что до него? Ведь он – Ваш враг!
– Я христианин! – таков был ответ Ричарда.
– Что ж, я пообещал исполнить любую Вашу просьбу. Распоряжайтесь жизнью и свободой этого франка по своему усмотрению. Но подумайте о своих вассалах и подданных, вряд ли они придут в восторг от такого решения.
Ричард подумал, что сладить дело и вправду будет нелегко. Но на помощь мальчику пришел аббат Мартин. Он убедил баронский совет отпустить Лотара. В конце концов решили отпустить Лотара без выкупа, но с условием, что он обещает Ричарду вечный мир и оставит притязания на владения по Эпту. Теперь Альберик становился неоспоримым вассалом Нормандии.
Ричарда, веселый и радостный, ехал в Байё объявить Лотару, чтобы тот готовился к путешествию в Сен-Клер, где его передадут отцу.
Король Людовик приехал за сыном. Он был очень опечален смертью маленького Карломана и то и дело сокрушался о том, что был в свое время так несправедлив с Ричардом.
Он обнял герцога, и поцелуй его на этот раз был искренним.
– Герцог Ричард, мы не забудем Вашего великодушия. Я обращался с Вами не так, как Вы обращались с моими детьми. Но отныне мы будем верны своим клятвам и обещаниям.
На прощание Лотар сказал:
– До свидания, Ричард. Если бы я жил с тобой, то, наверное, стал бы таким же хорошим, как ты. Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.
Ричард поехал в Руан. Подданные встретили его криками радости. С почетом препроводили его к церкви Девы Марии. Там он опустился на колени перед гробницей отца, чувствуя, что искренне пытался исполнить его последние наставления.
Эпилог
Прошли годы. Людовик и Лотар нарушили свои клятвы и обещания. Арнульф Фландрский склонил их к новым набегам на Нормандию. Ричарду едва минуло четырнадцать, и он только что обручился с Умассет Парижской, которая была его несколькими годами моложе. Ричард очень ждал дня, когда эта красивая и добрая девочка переедет в Руан. Но почти на десять лет его жизнь превратилась в нескончаемую войну. Однако это была славная для него война. Он получил прозвание Ричард Бесстрашный. Он и вправду ничего не боялся, и всегда поступал по справедливости.
В конце концов Ричард выиграл последнюю битву. Воцарился мир, помолвка герцога завершилась браком.
Понимая, что в открытом бою Ричарда не одолеть, Арнульф несколько раз пытался заманить его в ловушку, как и отца. Но эти предательские попытки завершились полным провалом. Ричард наслаждался мирной жизнью и славой, а его враги канули в лету.
Король Людовик разбился на смерть, упав с коня. Лотар умер в ранней юности. Так бесславно пресекся род Каролингов, величайший из всех венчанных на царство родов. Странного в том нету. Прежде, чем взойти к невиданным вершинам, Каролинги оттеснили от власти семью предыдущих королей, обленившихся Меровингов… А ведь и Меровинги когда-то были великими королями! Что же, всякая человеческая кровь устает и выдыхается, вечна лишь та Кровь, что сияет в священном Потире! Глупы и жалки те, кто не понимает, что не кровь, а священное Миро возносит короля над прочими смертными.
Гуго Капет, шурин Ричарда и сын герцога Гуго Белого, сел на французский трон. Он был верным союзником герцога, и в свой черед принимал от купели его детей, как некогда воспринял его герцог Вильгельм. Он часто обращался к Ричарду за помощью и советом.
Леди Астрида и сэр Эрик еще долго жили в покое и почете. Осмонд состоял в ближайшем окружении Ричарда. Два соединенных крыла на красном и золотом фоне – таков был герб св. Маура или Семура, полученный Осмондом де Сентвилем за свой «полет» с Ричардом. Его прямыми потомками стали маркизы Осмонды, на оружии которых с тех пор изображаются крылья на красном фоне.
И дальше герцог Ричард был дружен с Альбериком де Монтемаром, разделившим с ним тяготы всех военных походов.
Аббат Мартин, несмотря на почтенный возраст, оставался настоятелем аббатства, и Ричард, как прежде его отец, любил посещать монастырь и советоваться со стариком. После государственных и военных дел мирный дух обители придавал Ричарду новые силы.
Первый сын герцога был уже старше того возраста, в котором Ричард был коронован. Теперь Ричард начинал понимать желание своего отца провести остаток жизни вдали от мира.
Однажды летом герцог сидел на крыльце с седобородым аббатом. Лучи солнца заливали светом великолепный розарий, сквозили в зеленой листве. Правитель и его духовник беседовали о герцоге Вильгельме, о его добрых делах, вспоминали о серебряном ключике, отпиравшем сундук, где хранилось главное сокровище герцога.
И тут к воротам монастыря, нетвердо ступая слабыми ногами, приблизился согбенный старец. Он попросил убежища.
– Что за преступление мог совершить этот старый и немощный человек? – удивился герцог.
Но при виде герцога лицо старика исказилось от ужаса. Он хотел было бежать, но, поняв, что на это у него не хватит сил, повалился на землю перед Ричардом.
– Пощадите меня, пощадите, благороднейший герцог! – умолял он.
– Поднимись! Мне неловко видеть, как передо мной простирается ниц человек, который годится мне в отцы. – Ричард попытался поднять старика.
Но эти доброжелательные слова его только усилили ужас незнакомца. Тот горестно стенал и не желал подниматься.
– Кто ты? – спросил герцог. – Это святое место, здесь ты будешь в безопасности. Говори же!
– Неужели ты не узнаешь меня? – изумился нищий.– Обещай пощадить меня, когда услышишь мое имя.
– Я вспомнил твое лицо. Но я привык, что оно прикрыто шлемом. Ты – Арнульф Фландрский!
Наступило молчание.
– Почему ты здесь?
– Я не хотел подчиниться французскому королю Гуго. Тогда он захватил мои города и замки. Каждый франк и каждый норманн клялся убить меня в отместку за то зло, что я причинил тебе, господин герцог. Опасаясь за свою жизнь, я скрывался то там, то здесь, пока не подумал о герцоге Ричарде, самом бесстрашном и милостивом из всех правителей. Я осмелился явиться сюда в надежде на то, что святой отец примет мое горькое раскаяние и попросит тебя, о благородный герцог, защитить меня. О, добрый герцог, спаси и пожалей меня!
– Поднимись, Арнульф, – произнес Ричард. – Я не стану мстить. Смерть моего отца я давно простил, потому, что на то была его воля, а твои козни против меня, благодарение Богу, расстроены. По крайней мере от норманнов ты будешь спасен. Но мне еще предстоит убедить моего брата короля простить тебя. Иди в трапезную, тебе нужно отдохнуть. Господин аббат проводит тебя.
Арнульф не мог произнести ни слова, слезы благодарности текли по его щекам. Он позволил герцогу помочь ему подняться. Старый аббат воздел руки к небесам.
– Да благословит милостивый Господь заблудшего, свернувшего с пути Зла. А тот, кто простил своего самого жестокого врага и протянул ему руку помощи, да будет благословен десять тысяч раз! Мир ему и благодарность!
