Текст книги "Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой)"
Автор книги: Шарлотта Мэри Йондж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
В этот момент их разговор был заглушен громкими криками. Это было именно то, чего Осмонд с таким нетерпением ждал.
– Харо! Харо!! Наш маленький герцог!
Это кричали норманны. Имя старого герцога Ролло давно сделалось их боевым кличем. Поэтому, вступая в битву, они выкрикивали: «Ха! Ролло!»-или просто: «Харо!».
«Дух Ролло собрал их защитить свою плоть!», подумал Осмонд.
Норманны, собравшиеся у двери в маленькую башенную комнату, воспряли духом. Ричард также решил, что теперь он спасен. Высвободившись из объятий леди Астриды, мальчик возбужденно подпрыгивал на месте. Ему хотелось поскорее увидеть своих доблестных подданных, чьи голоса слышались все ближе и ближе.
– Славься, род Ролло!
Франки, дрожите!
Ужасом старым
Явимся снова!
Ах, как грозно звучала эта песнь! Но увидеть поющих не удавалось: окна в комнате были прорублены слишком высоко. Барон де Сентвиль изнывал от беспокойства. Он приоткрыл дверь и окликнул сына. Но Осмонд и сам мог видеть лишь темные клубы пыли. Шум, доносившийся снаружи, делался все громче. Осмонд повернулся к отцу.
– Пришел франк, – крикнул он. – Пришел и смиренно умоляет герцога спуститься к королю.
– Скажи ему, – ответил сэр Эрик, – что, согласно решению баронского совета Нормандского герцогства, я распоряжаюсь действиями этого ребенка.
– Он говорит,– снова крикнул Осмонд, – что ты можешь сопровождать герцога и взять для охраны столько воинов, сколько сочтешь необходимым. Клянется честью дворянина, что у короля нет дурных намерений. Король-де просто хочет показать герцога жителям Руана, собравшимся у ворот замка. Они грозятся разнести башню, если им не покажут их маленького повелителя. Должен ли я потребовать, чтобы они прислали заложника?
– Ответь ему, – приказал барон, – что нам нужен заложник. Иначе мальчик не покинет этой горницы. Среди французов есть один граф, вчера за ужином он сидел рядом с королем. Пусть его пришлют сюда, тогда, быть может, я поверю им.
Осмонд передал требование, и посланный отправился к королю. Тем временем шум делался все громче. Ветер разносил звуки охотничьих рогов и боевые кличи норманнов. Вскоре явственно донесся и боевой клич рода Харкутов. Воины графа Харкута призывали Святую Деву благословить их.
– Он здесь, он здесь, доблестный Харкут! – воскликнул сэр Эрик с радостью. – Мальчуган справился! Теперь я во всем полагаюсь на старого Бернарда.
– Граф прибыл. – Осмонд распахнул дверь. Он, понятно, имел в виду не Харкута, а франкского заложника.
Небольшого роста толстяк запыхался, поднимаясь по крутым ступеням. По виду франка можно было смело предположить, что он предпочел бы оказаться где угодно, только не среди этих свирепых норманнов. Впрочем, он изо всех сил силился скрыть свой страх. Барон де Сентвиль предвидел, что заложник явится быстро. Это доказывало, что Людовик растерялся и не знает, как выпутаться из затруднительного положения. Не дожидаясь, пока заложник откроет рот, сэр Эрик указал ему на стул, с которого только что поднялся сам, и когда тот сел, поставил по обеим сторонам от него двух воинов. Затем барон повернулся к госпоже Астриде.
– Матушка, если что-то покажется Вам подозрительным, Вы знаете, как следует поступить. – Идемте, лорд Ричард.
Ричард поднялся. Сэр Эрик взял его за руку. Осмонд держался рядом. Следом шли воины. Часть из них осталась охранять госпожу Астриду и заложника. Ричард нисколько не жалел о том, что пришлось покинуть горницу в башне, он уже устал сидеть в осаде. Кроме того, перед замком собрались люди, готовые защищать его, и он ничего не боялся.
Ричарда привели в небольшой зал. Здесь обычно держали совет бароны. Сейчас по залу взад и вперед ходил король. Он был очень взволнован и выглядел бледнее обычного. Крики и шум, доносившиеся снаружи, звучали все отчетливее.
– Харо! Харо!
Время от времени о ставни ударялись брошенные сильными руками камни.
Почти одновременно с Ричардом в другую дверь вошел граф Бернард де Харкут. Шум за окнами немного утих.
– Что это значит, господа? – заговорил король.– Я приехал сюда с добрыми намерениями и в память о моем дорогом друге герцоге Вильгельме. Я собирался позаботиться о его осиротевшем сыне и посоветоваться с вами, как отомстить за гибель герцога Нормандского. И какой же прием вы мне оказываете? Прячете ребенка и настраиваете против меня жителей Руана. Разве так принимают своего короля?
– Господин король,– ответил Бернард,– я не знаю, каковы были Ваши намерения, но мне известно, что жители Руана ополчились против Вас всерьез. Сейчас они разорвут в клочья любого франка, что попадется им в руки. Люди думают, будто Вы держите ребенка в плену в его же собственном замке. Они явились освободить его, даже если для этого понадобится стереть замок с лица земли.
– Вы правдивый и преданный человек. Вы понимаете, что я не хочу ничего дурного, – произнес Людовик. – Вы не позволите своему городу и народу поднять мятеж и навлечь на себя позор. Посоветуйте мне, что я должен делать, и я поступлю, как Вы скажете. Надо успокоить толпу!
– Подведите мальчика к окну и пообещаете, что не причините ему никакого зла и не увезете его от нас, – сказал Бернард. – Клянитесь честью короля!
– Слово короля и христианина! – произнес Людовик.– Иди сюда, мой мальчик. Почему ты отшатнулся от меня? Что я сделал такого, что ты боишься меня? Ты наслушался страшных сказок обо мне? Подойди поближе, мое дорогое дитя.
Повинуясь суровому взгляду графа Харкута, сэр Эрик подвел Ричарда к королю и вложил его ладонь в королевскую руку. Вместе с мальчиком Людовик подошел к окну и остановился, вскинув вверх обе руки, свою и герцога. В толпе снова раздались крики.
– Да здравствует Ричард, наш маленький герцог!
Оба Сентвиля укоризненно посмотрели на старого Харкута. Тот покачал головой и пробормотал по-норманнски. – Я сделаю все, что смогу. Но наши силы невелики. Франки превосходят нас числом.
– Тише, тише, король будет говорить, – крикнул в толпу Осмонд.
– Честные горожане! – начал король, когда толпа несколько успокоилась.– Я рад быть свидетелем вашей любви к юному герцогу. Желал бы я встречать такую же преданность со стороны своих подданных. Но зачем опасаться меня и предполагать, будто я намереваюсь обидеть мальчика? Ведь я приехал, чтобы посоветоваться с баронами, как отомстить за смерть его отца, благодаря которому я в свое время смог вернуться из ссылки, где обретался в одиночестве без друзей на берегах далекой Англии. Неужели вы не знаете, какое глубокое чувство благодарности я испытываю к герцогу Вильгельму? Он сделал меня королем Франции и добился того, что меня признал правитель Германии. Он был крестным моего сына, он принимал его от святой купели. Я всем обязан ему. Я забочусь лишь о том, чтобы воздать должное его сыну, если уж мне не удалось отблагодарить его самого. Герцог Вильгельм ныне покоится в могиле, а я должен призвать к ответу его убийц и позаботиться о его ребенке, как о своем собственном.
Сказав эти слова, Людовик нежно обнял маленького Ричарда.
– Да здравствует король Людовик! Да здравствует Ричард! – закричали руанцы.
– Вы ведь не отпустите ребенка? – тихо спросил тем временем сэр Эрик графа Харкута.
– Я обеспечу его безопасность. Но сейчас мы не готовы к войне, поэтому я позволю королю увезти мальчика, чтобы пока предотвратить войну, гибельную для нас.
Сэр Эрик тяжело вздохнул и кивнул головой. Мнение графа де Харкута было настолько весомым, что никто не помышлял спорить с ним.
– Принесите мне ваши святыни, – убеждал между тем король жителей Руана, – и я поклянусь на них, что буду самым искренним другом вашего герцога!
Нормандские дворяне принялись тихо совещаться. Ричард с тоской глядел на них, пытаясь представить, что же с ним будет. И еще ему хотелось поскорее спросить, где же Альберик.
Вошли два священника. Они несли святое Евангелие, на котором Ричард присягал в тот день, когда на него возложили корону, и другие святыни храма в золотых ящичках. За священниками следовали норманнские рыцари, дворяне и видные руанские горожане. К великой радости Ричарда, он сразу заметил в процессии Альберика де Монтемара. Пока шли приготовления к церемонии королевской клятвы, оба мальчика нетерпеливо поглядывали друг на друга.
На каменный стол посреди комнаты как на алтарь возложили святыни. Граф де Харкут встал перед столом и спросил, берет ли король на себя обязанность быть другом, защитником и добрым господином Ричарда, герцога Нормандского, обещает ли он охранять герцога от врагов и заботиться о нем. При этом граф держал короля за руку. Другую руку король положил на Евангелие и поклялся.
– Аминь! – мрачно произнес Бернард Датчанин. – Ты присягнул на верность осиротевшему ребенку, теперь он должен сделать то же самое.
Ричард выразил почтение королю и присягнул ему на верность. Король принял от него, как от вассала, под свое формальное покровительство оба герцогства – Нормандию и Бретань. Затем, подняв Ричарда на руки, король поцеловал его.
– У меня нет другого такого дорогого вассала, как этот милый мальчик, сын моего погибшего друга и благодетеля, – сказал он. – Он дорог мне не меньше, чем мои собственные дети, и я надеюсь, что я и моя супруга королева вскоре будем иметь случай доказать это на деле.
Ричард, успокоенный торжественной клятвой, готов был поверить, что король и в самом деле не желает ему зла, но тут заметил, что недоверие не сошло с лиц Сентвилей. Старый хмурился, молодой казался обеспокоен.
– А теперь, храбрые норманны, – сказал король,– пора собираться в поход. Мы идем войной на род предателей Флемингов. Звук трубы будет сигналом к сбору ополчения вассалов по всему королевству. Пусть горят города Арнульфа, пусть льется рекой кровь его подданных! Это заставит его пожалеть о том дне, когда он ступил на остров Пеквини. Сколько норманнов вы сможете представить под мое командование, граф?
– Наверное не скажу. Думается, несколько сот копий, – осторожно ответил старый датчанин. – Вопрос в том, сколько воинов занято сейчас в итальянской войне с сарацинами. Но будьте уверены, Ваше Величество, каждый норманн или бретонец, что способен держать меч или лук, встанет на защиту нашего маленького герцога. Поверьте мне, память о его отце настолько дорога каждому жителю севера, что не потребуется даже и просить короля Харальда по прозванью Голубой Зуб, чтобы он отправил в устье Сены свои корабли. Датчане и норвежцы огнем и мечом пройдут по Фландрии. Мы, северяне, не забываем старой дружбы, господин король.
– Да, я знаю, какие высокие понятия о чести у норманнов, – с неудовольствием отозвался король. – Но едва ли нам потребуются столь дикие союзники. Мы вполне можем рассчитывать на помощь графа Парижского и Губерта Санлисского.
– У норманнов нет лучшего друга, чем учтивый и мудрый Гуго Белый, -сказал Бернард. – Что же до Санли, то он приходится мальчику дядей и потому вдвойне обязан помочь нам.
– Мне радостно видеть Ваше доверие, – промолвил Людовик. – Вы скоро услышите, что оно было не напрасным! Я еще вернусь, чтобы собрать войска своих вассалов. А теперь, с вашего позволения, храбрые норманны, я возьму с собой моего самого дорогого подданного. Его присутствие у меня в доме будет для него более надежной защитой, чем самые лучшие слова. Он вырастет, окруженный любовью и дружбой, вместе с моими мальчиками, будет воспитываться вместе с ними, учиться грамоте и рыцарству. Мои заботы и заботы королевы заставят герцога забыть о том, что он сирота.
– Мой король, позвольте ребенку подойти ко мне, – резко произнес Харкут. – Я должен поговорить с ним с глазу на глаз, прежде чем дам Вам ответ.
– Ступай, Ричард, – сказал Людовик, – подойди к своему верному вассалу. Твое счастье, что у тебя есть такие друзья. Надеюсь, ты ценишь их, как подобает.
Ричард отошел от короля и приблизился к графу Харкуту.
– Что Вы ответите на это предложение, мой господин? – спросил граф по-нормандски.
– Король очень добр ко мне, – сказал Ричард.– Но я не хочу уезжать из Руана от госпожи Астриды.
– Послушайте, мой господин, – граф нагнулся к Ричарду и понизил голос. – Король твердо решил увезти Вас. Он привел с собой лучших своих воинов и застал нас врасплох. Если бы даже я и попытался не позволить им поступить по-своему, это не обошлось бы без жестокой борьбы, в которой Вас могли бы ранить, а замок и город сжечь и отнять. Нам понадобится несколько недель или месяцев, чтобы собрать войско, до того времени Вы должны побыть у короля.
– Я должен быть там совсем один?
– Нет, конечно, нет! С Вами будут верные друзья и защитники. Эрик, друг мой, что вы скажете? – Харкут положил руку на плечо барона.– Я знаю, Вы надежны, как норвежские скалы, но я не думаю, что Вам будет под силу все время разбираться во всех уловках и хитростях франков так же хорошо, как это Вам удалось прошлой ночью.
– Это удалось Осмонду, а не мне, – ответил сэр Эрик. – Он хорошо знает их язык. Если уж надо ехать, то мы поступим правильно, послав с герцогом его.
– Спасибо, Эрик, – негромко промолвил граф.– Но ведь Осмонд -единственная надежда вашего старого доброго рода. Если король ведет нечестную игру, он пострадает первым.
– На карту поставлена судьба всего герцогства, – с горечью произнес сэр Эрик. – Вправе ли я укрывать своего сына от опасности? Бедный маленький герцог будет во Франции один, позаботиться о нем будет некому. Ему придется очень тяжело без верного друга.
– Хорошо, – решил Бернард. – Я доверяю Осмонду как никому другому, хоть он и зелен еще. Он умеет действовать и принимать решения.
– Это будет для него хорошим испытанием, – пробормотал старый Сентвиль.
Бернард снова попросил короля пообещать, что Ричард будет находиться на свободе и в безопасности, и король не станет возражать, если заботу о мальчике возьмет на себя его вассал Осмонд де Сентвиль.
Когда все формальности были соблюдены, король пожелал немедленно ехать. Начались поспешные сборы. Бернард отозвал Осмонда в сторону, чтобы дать свои наставления. Граф также объяснил ему, каким образом поддерживать связь с Нормандией. Ричард в это время прощался с госпожой Астридой. Она уже успела спуститься из башенной комнаты, приведя с собой заложника. Старая дама горько плакала и молилась о том, чтобы маленький герцог живым и невредимым вернулся в Нормандию, даже если ей и не придется дожить до этого дня. Она заклинала мальчика не забывать добрых правил, которым его выучили, и обуздывать себя. Но больше всего она пеклась о том, чтобы герцог почаще обращался к Господу, не пропускал ни одной молитвы, перебирая четки. Она так была озабочена судьбой Ричарда, что, казалось, забыла о своем родном внуке Осмонде. Когда тот подошел проститься, леди Астрида говорила с ним лишь о том, как он должен заботиться о Ричарде. Вновь и вновь она напоминала внуку, что ему оказана великая честь. И если он оправдает возложенное доверие, имя его прославится и будет самым почтенным во всей Нормандии.
– Я приложу все силы, дорогая бабушка, – ответил Осмонд. – Лучше я погибну, чем отступлюсь от правил рыцарской чести! Вы можете положиться на меня.
– Альберик, – спросил Ричард, – ты рад, что поедешь обратно в Монтемар?
– Да, мой господин, – честно ответил Альберик.– Я радуюсь почти так же, как будете радоваться вы, когда вернетесь в Руан.
– Когда я вернусь, я тотчас пошлю за тобой, Альберик. Я не смогу даже и вполовину так полюбить принцев Карломана и Лотара, как я люблю тебя.
– Господин наш король ожидает господина вашего герцога, – объявил вошедший в зал франк.
– Прощайте, госпожа Астрида! Не плачьте, я скоро вернусь. До свидания, Альберик. Возьми сокола с полосатым хвостом в Монтемар и береги его для меня! Прощайте, сэр Эрик! Прощайте, граф Бернард! Вы поведете норманнов на воину с Арнульфом. Дорогая госпожа Астрида, еще раз прощайте!
– До свидания, мой дорогой. Да благословят тебя небеса! Возвращайся живым и здоровым. Прощай, Осмонд! Да поможет тебе Бог! Он даст тебе силы сохранить и защитить это дитя!
Глава VI. В чужом краю
Король Франции ехал верхом. Ричард ехал рядом с ним. Юный герцог Нормандии удалялся от родного дома и друзей, минуя высокие узкие ворота, проезжая мимо башни Ролло, мимо мастерских ремесленников. Толпа горожан кричала вслед всадникам:
– Да здравствует герцог Ричард! Да здравствует король Людовик!
– Смерть Флемингам!
– Мужем могучим
Вырастет мальчик,
Месть, не замедли!
Но вот Руан остался позади.
Король внимательно следил за Ричардом, не позволяя ему отдаляться. Людовик постоянно обращался к мальчику, выражая восхищение стадами коров, что мирно паслись на зеленых лугах, плодородным черноземом полей, башнями замков, видневшимися из-за леса, монастырями с большим количеством хозяйственных построек, деревнями и сельскими храмами. Люди выходили на дорогу и приветствовали процессию. Вновь и вновь раздавались возгласы:
– Да здравствует король!
– Да благословит Бог маленького герцога!
За время пути король все повторял, что Нормандское герцогство – лучшее во всей Франции, да и в Германии не найдется равного ему. Когда они переправлялись через реку Эпт, король настоял на том, чтобы Ричард плыл в той же лодке, что и он. Вот так, сидя рядом с Людовиком и беседуя об охотничьих собаках и соколах, маленький герцог пересек границу своего герцогства.
Земля, по которой они продолжали свой путь, была так непохожа на Нормандию! Сначала они подъехали к дремучему лесу, через который, казалось, не вело ни единой тропинки. Речной перевозчик, по приказанию короля, стал их проводником. Двое воинов помогали прокладывать путь. Остальным было приказано расчищать дорогу с помощью мечей и топоров, убирать колючие ветви, что преграждали тропу. Все были готовы к нападению разбойников и держали наготове оружие. Выбравшись из леса, путники увидели замок. Решено было остановиться на ночлег. Впереди путников ждал переход через болото, предпринимать его в сумерках было слишком опасно.
Владелец замка принял короля с величайшим почтением, но не обратил никакого внимания на герцога Нормандии. Он даже не усадил его за столом слева от короля. Ричард покраснел от гнева и взглянул сначала на короля, затем на Осмонда. Но Осмонд предупреждающе погрозил пальцем. Ричард вспомнил, как утром вышел из себя, и в результате им не удалось бежать из замка, и теперь постарался взять себя в руки. В это время к нему приблизилась дочь барона, владельца замка, милая девушка лет пятнадцати. Она заговорила с мальчиком любезно и весело. А уж сколько интересного знала она о повадках болотных духов, что норовят затащить ночного путника в трясину! Увлекшись беседой, мальчик совсем забыл о взрослых.
Когда они снова собрались в путь, барон и его свита последовали за ними, чтобы показать безопасный путь через болото. Гать оказалась очень топкой, скользкой и ненадежной. Куда бы ни ступали лошади, копыта их проваливались в мутные лужи. Барон и король ехали рядом, остальные франки держались неподалеку. Ричарда оставили далеко позади, и только один франкский воин присматривал за ним. Никто, кроме Осмонда, не предложил ему помощи. Осмонд же оставил свою лошадь Сибальду – одному из слуг-норманнов, которые их сопровождали, и повел коня Ричарда в поводу. Покуда они двигались через болото, Осмонд все время помогал маленькому герцогу. Нелегко это было, ведь на юноше была тяжелая кольчуга, а ноги в сапогах и тяжелых металлических поножах при каждом шаге вязли в грязевой жиже. Осмонд почти ничего не говорил, но старался внимательно запомнить каждый ивовый пенек, каждый большой камень – словом, все, что могло бы в будущем помочь распознать дорогу назад.
На другом конце болота начались заросли вереска, сухого и безжизненного. Барон распрощался с королем, оставив ему трех своих всадников, чтобы те показали путникам дорогу к монастырю, где можно было передохнуть. А сам барон вместе с остальными своими людьми отправился назад. Он был хорошо вооружен, но ехать в одиночку боялся. На него мог напасть его сосед. Отношения между соседями были отвратительные, и граница их владений, долина с мрачным названием Горлорезка, считалась местом опасным и чреватым грабителями. Положительно, Ричарду здесь не нравилось! Он вспомнил, как госпожа Астрида рассказывала историю о золотых браслетах, что целый год провисели в родной Нормандии в лесу на ветке дерева, и никто их не присвоил.
Здесь было очень уныло. Повсюду раскинулись пустынные земли, болота и непроходимые леса. Замки стояли на высоких круглых холмах, а деревни располагались вокруг них. Часто крестьяне, завидев вооруженных людей, убегали прочь, уводя за собой скот. Это были худые несчастные люди с иссохшими руками и ногами. Судя по их лицам, они страдали лихорадкой из-за близости болот. У многих на шеях болтались железные ошейники – знак рабства. Если попадались более приятные картины: зеленеющие нивы, виноградники на склонах холмов, жирная скотина, здоровые довольные крестьяне, – можно было не сомневаться, что вскоре на горизонте покажется невысокое каменное здание, увенчанное крестом. Посреди монастырского двора обычно стояла небольшая церквушка, окруженная старыми суковатыми яблонями или зеленым огородом. Если вместо двух или трех вооруженных воинов из какого-нибудь замка или забитых крепостных, за которыми постоянно следили, опасаясь предательства, король брал в качестве проводников людей из монастыря, это, как правило, были послушники. Такой проводник вооружался посохом или взбирался на осла и в полном молчании доводил путников до нужного места, будучи уверенным, что молитва охранит его от любых надругательств со стороны беззаконных соседей.
Так они ехали, пока не достигли королевского замка. На зубчатой стене был укреплен герб с лилией. Это означало, что в замке находятся королева Гербера и двое ее сыновей. Король с несколькими дворянами первым въехал во двор. И прежде, чем Ричард последовал за ним через узкую арку ворот, тот уже спешился и пропал из виду. Осмонд поддержал стремя герцогу. Мальчик спрыгнул с лошади, и они оба начали подниматься по ступеням, ведущим в парадную залу. Там было полно народа, но никто не уступал Ричарду дорогу. Удивленный и растерянный, мальчик шел, держась за руку Осмонда и то и дело заглядывая ему в лицо.
– Господин управляющий замком, – обратился Осмонд к пожилому седоволосому дородному человеку с золотой цепью на шее. – Это герцог Нормандии. Я прошу проводить его к королю.
Теперь у Ричарда не было причин для недовольства. Управляющий низко поклонился ему и воскликнул:
– Дорогу, дорогу величественному и могущественному принцу, господину герцогу Нормандии!
Затем управляющий подвел мальчика к помосту, где, сидя в тронных креслах, беседовали король и королева. Когда возвестили прибытие Ричарда, королева обернулась к нему. Мальчик увидел, что лицо у нее смуглое и сердитое. Это совсем не понравилось ему. С недовольным видом он отступил назад. Но Осмонд дружески положил ему ладонь на плечо, и мальчик вспомнил, что надо подойти поближе, опуститься на одно колено и поцеловать ей руку.
– Вот он, – сказал король.
– Не понимаю, чего ради этот северный гигант следует за ним по пятам! – недовольно заметила королева.
Она, конечно, имела в виду Осмонда. Людовик что-то тихо ответил ей. Мальчик знал, что нужно делать, но не двигался с места. Осмонд шепотом пытался заставить его исполнить свои долг – поприветствовать королевскую чету.
– Не буду! – заупрямился Ричард.– Она так злобно смотрит на меня, что я не хочу ее приветствовать!
К счастью, он говорил по-нормандски, но взгляд и выражение его лица были достаточно красноречивы. Гербера злилась, и это вовсе не красило ее и без того некрасивое лицо.
– Это маленький норвежский медведь, чего от него ждать?. Как и все они, он свиреп и груб. Подойди же и вырази свою преданность, или ты забыл, где находишься? – строго обратился к мальчику Людовик.
Осмонд подтолкнул Ричарда, и тому пришлось поклониться. Мальчик невольно подумал о старом Ролло и о короле Карле Простоватом. Вот бы и ему сейчас ухватить Людовика за ногу и опрокинуть на землю! Да чтобы затылком стукнулся! Нет, он ни за что не поцелует руки этой сердитой и раздраженной королеве. Из-за своего вызывающего поведения и решения, принятого из гордости, он позднее и пострадал. Но теперь ничего не случилось. Королева подумала, что невежественный юный норманн просто не имеет представления о хороших манерах. Королева была весьма разгневана, но все же не стала требовать, чтобы Ричард извинился за нанесенное ей оскорбление. Она снова повернулась к своему супругу и продолжила беседу. Возможно, король рассказывал о своих приключениях в Руане. Тем временем Ричард оставался у подножия трона. Лицо его было гордым и мрачным.
Так прошло около четверти часа. Но вот слуги начали накрывать стол к ужину. Недовольного Ричарда отвели в сторону. Он удивлялся, что до сих пор не видит принцев. Их любимый отец уже дома, а они не бегут со всех ног поздороваться с ним.
Наконец, когда все было готово к ужину, открылась одна из дверей, и управляющий провозгласил:
– Величественные и могущественные принцы, господин Лотар и господин Карломан!
В залу вошли два мальчика. Один из них был ровесником Ричарду, другой чуть младше его. Оба оказались худенькие, бледные, с резкими чертами лица. Увидев их, Ричард распрямился плечи и выпятил грудь. Он в самом деле выше и крепче Лотара! Нельзя сказать, чтобы это было ему неприятно.
Принцы почтительно подошли к отцу и поцеловали ему руку. Он в свою очередь поцеловал каждого в лоб и, указывая на Ричарда, произнес:
– Вот ваш новый товарищ!
– Это и есть маленький норманн? – принц Карломан с любопытством уставился на Ричарда.
Ричард ужасно оскорбился тем, что мальчишка, который младше его, называет его маленьким.
– Да, – сказала королева. – Ваш отец привез его с собой.
Карломан шагнул навстречу Ричарду и застенчиво протянул ему руку. Но брат грубо одернул его.
– Я старше и должен быть первым. Итак, юный норманн, ты приехал, чтобы играть с нами?
Ричард был слишком ошеломлен тем, что с ним заговорили таким покровительственным тоном, и потому ничего не ответил, лишь изумленно раскрыл свои большие голубые глаза.
– Эй, ты чего, язык проглотил? Или ты глухой? А, может быть, ты умеешь говорить лишь на своем варварском языке? – предположил Лотар.
– У норманнов не варварский язык! – Ричард нарушил молчание и заговорил громким звонким голосом.– Мы такие же добрые христиане, как и вы, а может статься, даже и получше вас!
– Тише, тише, мой господин! – попытался успокоить мальчика Осмонд.
– Вот так на, господин герцог,– сердито вмешался король,– может быть, хватит грубить? Еще немного, и я искореню эти дикарские привычки нормандского двора. А Вы, господин воспитатель, получше следите за своим воспитанником, иначе я отправлю его спать без ужина.
– О, мой господин,– прошептал Осмонд, – неужели Вы не замечаете, что своим поведением вызываете у короля недовольство всеми нами?
– Я буду учтив с ними, если они сами будут учтивы со мной, – веско возразил Ричард и с вызовом посмотрел на Лотара.
Тот, в свою очередь, тоже сердито посмотрел на него и отступил к матери.
– Этот дикарь так груб и неуклюж! – Обратилась к своему супругу королева. – Он наверняка будет плохо влиять на наших бедных мальчиков.
– Не бойся, – тихо успокоил ее король. – За ним присмотрят. Кроме того, сейчас мы должны сдерживать свои чувства. Ведь за нами внимательно следят Губерт Санлисский и Гуго Парижский. Если с мальчишкой что-нибудь случится, свирепый старый Харкут, не моргнув глазом, соберет против нас всех своих головорезов. Но мы заполучили его, и покуда удовольствуемся этим. А теперь пора ужинать.
За столом Ричард сидел рядом с Карломаном, который время от времени поглядывал на него исподлобья, словно побаивался маленького герцога. Улучив удобную минуту, он серьезно, но еле слышно, почти шепотом спросил:
– Какое мясо ты больше любишь, солонину или свежее жареное?
– Жаркое, – так же серьезно ответил Ричард. – Солонину мы едим только зимой, когда нельзя охотиться.
– Сколько тебе лет? – так же серьезно продолжал свои расспросы Карломан.
– Будет девять в канун дня святого Бонифация. А тебе?
– Мне исполнилось семь на святого Мартина, а Лотару стукнуло девять три дня назад.
Мальчики снова замолчали. Потом Карломан посмотрел на Осмонда, неотступно находившегося рядом с Ричардом.
– А это твой воспитатель?
– Да, его зовут Осмонд де Сентвиль.
– Какой он высокий!
– Мы, норманны, выше, чем вы, франки.
– Только не говори этого Лотару, а то он разозлится.
– Почему? Ведь это же правда!
– Да, – Карломан понизил голос,– только он все равно разозлится, правда это или нет. Не серди его, иначе он настроит против тебя маму. Она приказала отхлестать плетьми Тьерри де Линкурта, когда он случайно попал мячом Лотару в лицо.
– Она не может так наказать меня, ведь я герцог! А почему она наказала этого Тьерри? Ты же сам сказал, что он не нарочно…
– О, конечно, нет!
– Мяч сильно ушиб Лотара?
– Тише! Надо говорить «принц Лотар»! Нет, это был мягкий мячик.
– Тогда я совсем не понимаю, за что же побили Тьерри?
– Но я же тебе объяснил: он ударил мячом Лотара!
– Почему же они просто не посмеялись вместе над таким пустяком? Однажды Альберик попал в меня большущим снежком, и я даже повалился на землю. А сэр Эрик засмеялся и сказал, чтобы я не разлеживался.
– Ты умеешь лепить снежки? – глаза Карломана округлились.
– Ну конечно! А ты разве не умеешь?
– Нет. Снег такой холодный!
– Но ты же мальчик! – произнес Ричард с чувством превосходства.
Карломан спросил, как играют в снежки. В ответ Ричард принялся со всеми подробностями рассказывать, как две недели назад в Руане они с Альбериком устроили настоящую снежную битву. Осмонд и другие юноши построили снежную крепость и обороняли ее. А Ричард, Альберик и другие мальчики пытались взять ее приступом. Карломан слушал в восхищении. Он решил, что если выпадет снег, они тоже построят снежный замок. К концу ужина мальчики уже были добрыми друзьями.
Сразу после ужина детям приказали идти спать. Ричарду предоставили гораздо меньшую комнату, чем та, что была у него в Руане. Но, когда мальчик впервые вошел в эту свою новую спальню, он изрядно удивился.
– Осмонд! Это спальня? – с удивлением оглядывался Ричард. – Это больше походит на часовню, честное слово!
– Да уж, – согласился Осмонд.– Я вот думаю, этим беднягам франкам не устоять против норманнского оружия. Гляньте, они даже не могут спать в горницах без стекол! Хотел бы я услышать, что сказал бы на это мой отец!
– Ух ты, только посмотри, Осмонд! На всех стенах висят гобелены и ковры, прямо, как в церкви Девы Марии на большой праздник. Да тут страшно на что-нибудь наступить! Посмотри, а по всему полу новые камышовые коврики. Может быть, это все-таки молельня?
