Текст книги "Гордость и страсть"

Автор книги: Шарлотта Физерстоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Люси насмешливо поклонилась.

– Благодарю вас, ваша светлость, за предоставленную отсрочку.

– Имей в виду, мы откладываем разговор ненадолго. Как только я получила Блэка, сама стала беззастенчивой свахой, которая охвачена горячим желанием видеть всех, кого люблю, такими же счастливыми, как сама.

Люси одновременно чувствовала и радость за свою кузину, и зависть к тому явному обожанию, с которым относился к ней муж. Зависть возрастала от того, что, как знала Люси, Изабелла испытывала к своему мужу столь же сильное чувство.

– Вчера нам уже пришлось провести здесь весь день. Больше я не в силах сидеть и слушать нескончаемый стук дождя в оконные стекла. Что же нам делать?

Изабелла была оживлена, хотя Люси заметила по ее глазам, что она колеблется. Кузину сложно провести, с этим придется смириться. Во всяком случае, пока.

– Я уже отослала Биллингза с запиской к Элизабет. Нас ждут к ланчу в Сассекс-Хаус. Там мы сможем прекрасно поболтать.

Сассекс-Хаус. Городская резиденция герцога. То место, куда она меньше всего желала бы попасть. Однако Люси очень хотелось снова увидеться с Элизабет. Неприятный моросящий дождик перешел в ливень с градом, который с силой забарабанил в окна. Этот звук сводил с ума, тусклый свет дня навевал меланхолию. Не хотелось чувствовать себя маленьким угрюмым беспризорником, забившимся в кровать, охваченным скорбью и печалью. Ей хотелось проявить характер и силу духа. Такой ее должен найти Томас, когда вернется. Она станет другой. Так отчаянно хотелось отказаться от прежней жизни, переродиться самой, как куколка превращается в мотылька.

– Что ты об этом думаешь, Люси?

Люси искренне улыбнулась и встала:

– Мне кажется, это хорошая мысль. Ланч в компании с Элизабет – как раз то, что заменит нам солнце в этот до ужаса тоскливый день. Между прочим, ты ни за что не угадаешь, что я могла бы рассказать после вчерашнего званого вечера у Морлэндов. Потрясающе сочные лакомые кусочки. Я уже чувствую, насколько тебе хотелось бы обо всем услышать за чашечкой крепко заваренного горячего «Дарджилинга».

– О, ну, расскажи же! – попросила Изабелла, слегка надув губы. – С самой нашей свадьбы Блэк не позволял мне выезжать. А мне так хотелось бы узнать последние новости и хоть чуточку посплетничать.

Люси очень живо могла представить себе, чем были заняты эти затворники. Счастливая кузина, ей достался в мужья такой темпераментный, страстный мужчина.

Когда-нибудь и в ее жизни появится такая взаимная страсть.

– Придется немного подождать, чтобы узнать обо всем, – улыбалась Люси, поддразнивая Изабеллу.

– Люси! – выходя из салона, продолжала выговаривать Изабелла. – Не может быть, что ты настолько жестока и заставишь меня терпеть всю дорогу до Сассекс-Хаус. Неужели совсем ничего не расскажешь? Ты поступаешь как изверг!

– Угадала, именно так я и хочу поступить! Спасибо, Биллингз, – пробормотала она, пока дворецкий помогал накинуть плащ.

– Что передать его светлости, если он будет спрашивать о вас?

Изабелла быстро закуталась в черную бархатную накидку и потянулась за шляпкой, которую держал дворецкий.

– Скажите лорду Блэку, что мы отправились в Сассекс-Хаус на ланч и позволим себе роскошь посплетничать, Биллингз.

Биллингз понимающе улыбнулся и поклонился:

– Приятного ланча, мадам. Леди Люси.

Люси послала Изабелле короткую улыбку. В конце концов, день может оказаться не столь скверным, как она поначалу предполагала. А может быть, за ланчем и легкой болтовней о том о сем ей даже удастся узнать что-нибудь полезное, что поможет найти Томаса и уберечь его от Сассекса.

Глава 2

Иногда душа изначально рождается счастливой. Иногда – нет. Адриан Йорк, герцог Сассекс, был твердо в этом убежден. Некоторые люди достигали счастья, воспитав себя и изменив свое будущее.

А он сам? Сплошная загадка и обман. Ему выпало родиться чертовски несчастливым, но вдруг что-то произошло. Звезды и планеты выровняли строй, космос направил на него свет, превратив в одного из самых удачливых счастливцев, когда-либо блиставших в светских гостиных Лондона. Судьба одарила его вдвойне, поскольку удача выпала на долю внебрачного сына, что могло вызвать у него самого лишь ироничную усмешку.

Он не раз благодарил Создателя, особенно в те минуты, когда вглядывался в черный бархат ночного неба, усеянный мерцающими звездами. Каждую ночь неотступная мысль о том, почему они выбрали именно его, чтобы одарить немыслимым везением и удачей, волновала и не давала покоя. Вопрос не находил ответа, оставляя горький привкус вины. Вокруг столько несчастных душ, на которых никогда не снисходил свет благословения. Богатство досталось ему, несмотря на то что он обманщик, и судьба не по праву осыпала его своими милостями.

Последние двенадцать лет он шел рука об руку с леди Фортуной. Все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото. В свете его обожали, ровесники соперничали с ним, звезды не прекращали благоприятствовать в делах. Так продолжалось до того памятного дня, когда две недели тому назад он с трудом спустился по ступеням лондонского дома лорда Стоунбрука, совершенно разбитый и оцепеневший от отчаяния. Всему виной кружевной платок, принадлежащий Люси и находившийся до той поры в руках человека, который с невероятным хладнокровием убил другого у него на глазах.

Воспоминание об этом дне неотступно преследовало его. Возвращая платок, он ожидал от Люси отказа от знакомства с этим человеком, негодования по поводу того, как этот кусок кружева попал в руки незнакомца. Но она повела себя совершенно иначе, всего лишь подтвердив то, о чем он не желал даже думать: она не только знакома с врагом Братства, но и близка с ним.

– Какое хладнокровие, – тихо сказала она, нащупывая на коленях лоскуток и разглаживая его, – в вас нет ни капли тепла. Нет сердца. Нет страсти.

Такова была ее реакция на его слова о том, что этот человек его враг, которого следует найти и уничтожить.

Ее слова пронзили душу. Преследовали его во тьме и холоде ночи. Перед мысленным взором все время возникал ее образ – печальная и хрупкая девушка, очень бледная. Ему безудержно хотелось тогда обнять ее и показать, как кипит в нем страсть, возможно – кто знает? – намного превосходящая все, что она могла себе представить. Но она не желала его. Ей нужен был тот, другой. Его враг. Враг Братьев Хранителей. Такова плата за то, что столько лет дарила судьба и чем он пользовался не по праву.

Она решила стать между ним и ее возлюбленным. Защищать Томаса, а не его. Он предупреждал, всякая попытка сделать это приведет к тому, что она сама станет врагом Братства, но ее это не тронуло. Казалось, она знала, что может произойти, если выбрать этот призрачный образ, за которым охотятся Хранители и он сам.

Ничто никогда не отвлекало его от обязанностей Брата. Этот священный сан передавался из поколения в поколение с древних времен. В нем, Блэке и Элинвике текла кровь крестоносцев, которые были призваны хранить вдали от мира три святые реликвии. Ничто не могло заставить нарушить клятву присяги хранить тайну и святость, так было до сих пор. Но появилась Люси.

И, черт побери, он готов продать душу вместе со всеми реликвиями самому дьяволу, лишь бы Люси оказалась в его постели хотя бы на одну ночь. Долой гордость. Прочь моральные принципы. Она могла бы вить из него веревки, но ему хотелось, чтобы эти путы сжимали его все плотнее и плотнее.

Мысль о том, что он может оказаться беспомощной марионеткой в ее слабых руках, должна была вызвать в нем яростное отторжение, но вызывала лишь улыбку насмешливого удивления. Он сделал свою жизнь упорядоченной, строго подчиненной правилам, ни разу не позволив затаившейся в его душе страсти вырваться на волю. Все эти годы он боялся, что кому-то удастся раскрыть его тайну. Чувствовал, что, лишь подавляя страсти, ему удастся сохранить в безопасности свой внутренний мир. А сейчас, после долгих лет оттачивания искусства управления своими порывами, он с радостью готов отшвырнуть все прочь, разрушить собственными руками.

– Адриан, здесь довольно прохладно. Как ты можешь не обращать на это внимания?

Мысли о себе и своем будущем разлетелись, как только он услышал голос Элизабет, осторожно шагнувшей на порог комнаты. Подняв голову, он взглянул на сестру:

– Я не заметил, что стало холодно. Давай я разведу огонь.

Сестра медленно продвигалась по комнате с вытянутыми перед собой руками. Она пыталась нащупать стоящие на ее пути предметы, но все же чуть было не споткнулась о выступающую ножку стола. Белый спаниель Роузи, ее неизменная спутница, шла бок о бок с девушкой. Собака подталкивала ее запястье мордой, помогая выбирать безопасный путь, предупреждая о препятствиях. Удержавшись от желания пойти навстречу и помочь, он встал со стула и, задвинув его, занялся камином.

Элизабет была очень горда. И чертовски упряма. Две черты, унаследованные от отца-тирана, общие для брата и сестры. Слепота Элизабет только усиливала эти качества. Адриан знал – если он бросится на помощь, она не поблагодарит его!

– Вот так! – с удовлетворением заметила она. – Нам удалось это сделать, Роузи.

Собака, тихонько поскуливая, пыталась взобраться на диван, чтобы устроиться рядом с хозяйкой.

– Бедняжечка моя, ты растолстела, как копна.

Бросив через плечо быстрый взгляд на спаниеля, который, встав на задние лапы, скреб передними по гладкой коже дивана и неуклюже подпрыгивал, брат не смог удержаться от усмешки. Роузи готовилась принести свой первый помет, и Адриан надеялся на то, что щенки окажутся такими же умными и податливыми к дрессировке. Это была его идея – дать собаке обзавестись потомством, натренировать его помогать слепым, как сейчас помогала его сестре Роузи.

Наконец, собаке удалось устроиться на сиденье рядом с хозяйкой, уткнувшись мордой в ее колени. Тонкие пальцы Лиззи перебирали длинные шелковистые уши собаки. Потом Роузи зашуршала, пряча голову в шелковых юбках своей хозяйки.

Лиззи засмеялась, продолжая поглаживать длинную шерсть собаки.

– Скажи, когда же, наконец, ты прикажешь переставить отсюда стол? Я всегда ударяюсь о него.

– Прошу простить меня, Лиззи. Это я передвинул его сюда. Мне нравится смотреть ночью на луну, вот я и переставляю его так, чтобы можно было за ней наблюдать.

Он повернулся вовремя, чтобы заметить на лице сестры раздражение.

– О, ну конечно, луна! Большая и круглая, низко висящая в ночном небе? Что ж, мне тоже когда-то нравилась полная ноябрьская луна.

Это, пожалуй, была та Лиззи, которую не знал никто, кроме него. В обществе они появлялись вдвоем, а значит, под его попечением. Там она всегда делала вид, что слепота не беспокоит ее. Дома же – совсем другое дело. Наедине не нужно притворяться. На ее лице часто отражалось огорчение, слезы печали зачастую туманили выразительные глаза. Он, как никто другой, мог понять, каково это – жить в мире, полном жестокости и отвращения к тем, чье общество находили нежелательным в рафинированном свете. Ни из него, ни из сестры не вышло того, что так хотел бы видеть в них отец. Адриан вынужден был жить с этим знанием, страдая от грубости реального мира. Лиззи тоже приходилось многое терпеть с бесстрастием, которого требовал отец. Детство Адриана формировало его характер, научив сочувственно относиться к тем, кого судьба обошла своими милостями, кто не в силах был переменить сложившиеся обстоятельства. Трудно представить, что нашелся бы еще кто-то, обладающий громким герцогским титулом, неравнодушный к положению людей, вынужденных бороться за жизнь, лишенных всякой поддержки.

В такие моменты он осознавал свою миссию в обществе, и это давало ему энергию и силу, которые направлялись не на увеличение собственного богатства, погоню за признанием аристократических клубов или балы и связи с прелестными женщинами. Его энергия уходила на то, чтобы защитить тех, кто, в отличие от него самого, обречен на тяжелую жизнь. Охваченный порывом сострадания, он прилежно работал над тем, чтобы облегчить повседневные тяготы бедняков Ист-Энда. В эти минуты он уже не ощущал себя недостойным, обманщиком или самозванцем в своем мире, который всегда оставался чуждым ему.

– Адриан. – В голосе Лиззи зазвучали веселые нотки. – Ты что-то засиделся. Мне казалось, ты уже несколько лет не проводил так время.

– Извини, что ты сказала?

– Луна. Она сегодня полная?

– Нет, – негромко отозвался он, подходя и садясь рядом с сестрой. – Всего лишь маленький серпик.

– Мне хочется, чтобы ты позвал меня в свой кабинет, когда на небе будет полная луна. Ты мне расскажешь, какая она, красочно, как можешь только ты. Клянусь, у тебя просто необыкновенный дар слова! – добавила она.

– Боюсь, ты преувеличиваешь.

Возможно, будь у него такой дар, он смог бы соблазнить Люси своими речами. Но слова не шли у него с языка. Двенадцать лет тому назад он потратил много усилий, чтобы научиться обращаться с ними. А сейчас любая вольность могла бы стоить ему всего, что он любит, положения среди Братьев Хранителей, сестры и Люси.

– Ах, до чего приятно почувствовать тепло, – прошептала она, приподнимая и вытягивая ноги поближе к ярко разгоревшемуся камину. – Я думала, у меня пальцы скоро онемеют от холода.

– Ну, теперь-то твои пальчики моментально отогреются.

– Удивляюсь, как ты можешь терпеть такой холод?

Он был привычен к этому. Подростком всегда старался находиться в холоде, приучая себя и свой разум. Он совершенно не выносил слабости в себе. А отец не выносил никаких слабостей и в сыне, и в дочери.

– У тебя просто мало опыта в том, чтобы говорить обо всем, что чувствуешь. Ты невероятно молчалив последнее время. Боишься поделиться своими бедами? Не отрицай, они у тебя тоже есть, – приказала она. – Конечно, я не могу видеть твоего угрюмого выражения, но зато хорошо чувствую пелену меланхолии в каждой комнате, где ты бываешь.

– Чертовски страшно даже подумать, что еще ты можешь почувствовать, – рассмеялся он.

Улыбаясь, она склонила голову ему на плечо и сидела так некоторое время, продолжая гладить Роузи.

– Это имеет отношение к делам Братства, Адриан? Мне казалось, ваше расследование продвигается успешно.

– Успешно. Чем дальше, тем туманнее. Слава богу, удалось обнаружить чашу в кабинете Уэнделла Найтона в музее. Как этому негодяю удалось найти тайник, раскрыть его секрет, вот о чем мне действительно хотелось бы узнать. Но, к несчастью, он унес разгадку с собой в могилу.

– Но, по крайней мере, чаша снова у тебя, а у Блэка медальон. Все три артефакта не пострадали и находятся в безопасности.

– Однако все еще остается тайной, кто мог их взять, – тихо размышлял он. – Тем не менее есть некоторые следы. Рана Блэка уже зажила. Скоро он снова примется за поиски через масонскую ложу. Может, ему удастся подобрать ключи к загадочному Орфею, а мы с Элинвиком займемся поисками в «Доме Орфея». Должен сказать, проникнуть в тайный клуб оказалось намного сложнее, чем ожидалось. Но Элинвик так этого не оставит.

– Элинвик, – фыркнула она. – Вы сначала отыщите его, заставьте покинуть очередную спальню.

Он нахмурился, но смолчал, понимая, что сестра права. Блестящий маркиз Элинвик слыл повесой, и с этим ничего не поделаешь.

– Если Элинвик включит мозги, вам удастся установить личность Орфея гораздо быстрее. Увы, маркиз себялюбив и заинтересован лишь в том, чтобы развлекаться. А это совсем не то, как мне кажется, чем должны заниматься Братья. О, если бы только мне посчастливилось родиться мужчиной, я бы дала Элинвику хорошего пинка, чтобы он вспомнил, наконец, о клятве.

Улыбаясь, он попытался представить себе Элизабет мальчиком и в роли Брата Хранителя. Она храбра, умна и умеет сосредоточиться на цели, кроме того, она старший ребенок в семье. Безусловно, из нее получился бы прекрасный Хранитель, гораздо лучше его, и уж она-то доставила маркизу гораздо больше огорчений.

– Увы, я всего лишь беспомощная женщина, чьи интересы ограничены фасонами и фантазиями. Кстати, о фасонах и фантазиях, леди Люси и леди Блэк должны прибыть к нам с минуты на минуту. Они привезут новые «романы ужасов».

Адриан едва не застонал. Люси в его доме. Он просто не сможет вынести этого. Но придется ради сестры. У нее так мало настоящих друзей, он ни за что не станет препятствовать ее дружбе с Изабеллой и Люси и ее желанию провести время в их обществе.

– Тебе известно, что я не имею привычки совать свой нос в чужие дела, но не стоит ли мне расспросить Люси кое о чем?

Элизабет не видела его лица, но почувствовала удивление, отразившееся на нем.

– Ты просто не задумывался о том, что мне известно, не так ли? Адриан, она моя подруга. А ты мой брат. Мне хочется помочь тебе найти того, кто ответствен за похищение медальона и убийство мистера Найтона. Еще хотелось бы предостеречь Люси от опасности, если таковая действительно ей угрожает.

– Так и есть, – с досадой сказал он, – поверь мне.

Мысли возвратили его к убийце, который унес платок Люси. Какого черта ей понадобилось оказывать знаки внимания подобному человеку? Странное ощущение скрытого предательства будоражило кровь, но он отогнал предчувствия, решительно переключившись на другие мысли.

– Почему ты не расскажешь мне все до конца, чтобы я смогла помочь вам обоим?

Ему бы стоило хранить тайну под замком в глубине души. Она преследовала его по ночам, хотелось избавиться от нее, облегчив сердце. Забыть о том, что когда-то узнал. Стоит ли посвящать сестру в действительное положение дел? Не станет ли это предательством по отношению к Люси?

– Адриан? – позвала она. – Не разрывай свое сердце из-за этого. Мне кажется, тайны – это тяжелая ноша, которую иногда приходится взваливать на плечи и нести в одиночку.

И тут он заговорил, сам не зная почему. Единственное, в чем он отдавал себе отчет, – ему необходимо найти путь к родственной душе, которая способна понять и способна сопереживать.

– Тот человек, что застрелил Найтона, был как-то связан с Орфеем. Черт, может даже, он и есть этот Орфей, – начал он, возвращаясь воспоминаниями к тому, что произошло несколько недель назад. Тогда медальон, одна из реликвий, которые призваны охранять Братья, исчез и был найден у одного из поклонников нынешней леди Блэк – Найтона.

Орфей прежде входил в организацию масонов – Адриан полностью в этом уверен – и имел полную информацию о Братьях Хранителях. А ведь их существование должно было остаться тайной для непосвященных. Никто, кроме их троих и членов их семей, не знал об этом. О существовании реликвий тоже никогда не упоминалось. Однако Орфей знал. А вместе с ним и Уэнделл Найтон. Необходимость срочно найти и разоблачить Орфея раздирала Адриана изнутри, не давая покоя, как гноящаяся рана. Он дал присягу, а это ответственность перед поколениями, которым до сих пор удавалось надежно хранить тайну. Все изменилось. Главное, он узнал, что Люси близко знакома с негодяем, это причина для постоянного беспокойства, потому было необходимо как можно скорее установить личность Орфея и расправиться с ним. Во имя чего? Он неоднократно задавался этим вопросом. Ответ очевиден: ради того, чтобы получить женщину, которую он любит, помешать их встречам, не дать ей попасть во власть негодяя, подчиниться его воле, принять то, что он может ей предложить.

– Брат, ты снова где-то витаешь, – тихонько напомнила о себе Лиззи.

Легкое прикосновение пальцев вывело его из задумчивости, гася подступающую к сердцу ярость и чувство беспомощности, которое не отпускало на протяжении последних двух недель.

– Тот, кто прикончил Найтона, не хотел попасть в наши руки живым. После того как он выстрелил в Блэка, я преследовал его на крыше дома. Забежал с тыльной стороны здания и гнался за ним, но он был довольно далеко. Потеряв его из виду, я решил, что благоразумнее возвратиться к раненому Блэку. И в эту минуту я увидел перед собой кружевной платок. На нем инициалы.

От этого воспоминания защемило сердце, как тогда, когда он поднял злосчастный платок и рассмотрел его.

– Я полагаю, с инициалами Люси Эштон?

– Да.

– Думаю, остальное понятно. Она дарила этому человеку свою благосклонность, он возлюбленный, с которым она пыталась установить связь в потустороннем мире. Вот почему она кинулась к гадалкам и предсказательницам.

Адриан больше не мог закрывать глаза на правду.

– Она любит его, – произнес он с болью в голосе, не в силах ее скрыть. – Она считала, что он мертв. Я передал платок, доказательство того, что он невредим. Он не погиб в огне, как она представляла. Ей совершенно наплевать на то, что он убийца, мой враг, враг мужа ее любимой кузины. Ею владеет одна лишь мысль – найти его, – выдохнул он.

Вскочив со своего места, Адриан заметался по комнате, как пойманный зверь.

– Она твердо решила отыскать его, собственно, мы поставили перед собой ту же задачу. Но Люси решила встать у нас на пути. Даже рискуя превратиться в нашего врага!

– Значит, мы должны оградить ее от этой опасности для ее же блага.

– Но как? Она отказывается говорить со мной и делать то, что поможет нам.

Поднимаясь, Элизабет вытянула руку, и он подхватил, помогая встать.

– Она не захотела рассказывать тебе, но, возможно, доверится подруге. Да я совершенно в этом уверена. Слышу, к дому приближается карета, наверное, это они. Тебе лучше не показываться, Адриан. У тебя сейчас, должно быть, такое свирепое лицо! Вряд ли это расположит Люси к откровенности.

Он застыл, ошеломленно глядя на сестру:

– Ты правда готова сделать это?

– Предать доверие Люси? – уточнила она, пожав плечами, и наклонилась, потянувшись к Роузи, которая соскочила с дивана и заняла свое место рядом с Элизабет. – Лишь в той степени, которая необходима, чтобы помочь тебе. То, что не относится к твоему делу или Орфею, я не стану открывать. Мне она нравится. Я не прощу себе, если этот человек причинит ей боль.

– Спасибо тебе, Лиззи.

– Не благодари меня. К тому же я еще не добилась ее доверия. И вряд ли смогу, если ты останешься здесь.

– Хорошо, – сказал он, целуя сестру в щеку. – Я отправлюсь к Блэку. Мы собираемся встретиться с Элинвиком.

– Прекрасно. Буду ждать тебя к чаю и расскажу обо всем, что мне удастся узнать.