Текст книги "Окончательно мертв"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я проснулась совершенно не освеженной, с ужасным чувством, что вот сейчас вспомню что-то плохое.

Чувство меня не обмануло.

Но это плохое должно было подождать, потому что день у меня начинался с сюрприза. Рядом со мной на кровати лежала Клодина, приподнявшись на локте и сочувственно на меня глядя. А в ногах кровати на стуле сидела Амелия, умостив перевязанную ногу на оттоманку. И читала.

– Откуда ты тут взялась? – спросила я у Клодины. После вчерашней встречи с Эриком и Биллом я уж задумалась, не все ли за мною гоняются. Может, сейчас в двери войдет Сэм.

– Я ж тебе говорила, я – твоя фея-крестная, – ответила Клодина.

Обычно она – самая радостная фея из всех, кого я знала. Она, Клодина, так же красива женской красотой, как ее брат Клод – мужской, может быть, даже красивее, потому что из ее глаз смотрит более приятная личность. И цвета у нее те же, что у него: черные волосы, белая кожа. Сегодня она была одета в светло-голубые бриджи и соответствующую черно-синюю блузку. Смотрелась как неземная красота – насколько можно выглядеть неземной в бриджах.

– Это ты мне объяснишь, когда я выйду из ванной, – сказала я, вспоминая, сколько воды я выхлебала вчера, когда добралась до умывальника. От всех моих приключений мне дико хотелось пить.

Клодина грациозно вспорхнула с кровати, я неуклюже поднялась вслед за ней.

– Осторожнее, – посоветовала Амелия, когда я попыталась встать слишком быстро.

– Как твоя нога? – спросила я, когда мир перестал качаться. Клодина поддержала меня за локоть – на всякий случай. Было приятно ее видеть, и неожиданно приятно было видеть Амелию, даже хромую.

– Саднит, – сказала она. – Но я, в отличие от тебя, из больницы не сбежала, и мне рану обработали как следует.

Она закрыла книгу и положила ее на столик возле кресла. Выглядела она, думаю, получше меня, но не сияла жизнерадостностью, как накануне.

– Зато мы поучительный опыт приобрели, правда? – спросила я, и тут у меня дыхание перехватило – я вспомнила, что вчера услышала.

Клодина помогла мне добраться до ванной. Я ее заверила, что справлюсь сама, и она вышла. Сделав все необходимое, я почувствовала себя лучше – почти человеком – и вышла. Клодина откопала у меня в сумках кое-какую одежду, и на столе возле кровати стояла кружка, от которой шел пар. Я осторожно уселась за стол, закинув ногу на ногу, и поднесла кружку к лицу – вдохнуть аромат.

– Объясни теперь насчет феи-крестной, – попросила я. О чем-либо более насущном мне говорить не хотелось – пока что.

– Фейри – исходный сверхъестественный вид, – сказала Клодина. – От нас пошли эльфы, брауни, ангелы и демоны. Водяные, лешие, духи природы… все это разные формы фейри.

– Так кто же ты? – спросила Амелия. Ей не приходило в голову, что ей следовало бы выйти, и Клодину, похоже, это вполне устраивало.

– Я пытаюсь стать ангелом, – тихо ответила Клодина, сияя огромными карими глазами. – После многих лет бытия… законопослушным гражданином, как вы это называете, я получила охраняемое лицо. Присутствующую здесь Сьюки. И надо сказать, работы с ней хватает.

Вид у нее был гордый и довольный.

– А тебе не полагается предотвращать страдания? – спросила я. Потому что если так, то хреново она работает.

– Хотела бы я иметь такую возможность. – Лицо Клодины погрустнело. – Но я могу помочь тебе оправиться от ударов, а иногда – и предотвратить их.

– То есть в твое отсутствие было бы еще хуже?

Она энергично кивнула.

– Верю тебе на слово. А каким образом я заработала себе фею-крестную?

– Мне не дозволено этого сообщать, – ответила Клодина, и Амелия завела глаза к потолку:

– Значит, это нам мало что дает, – сказала она. – И, учитывая проблемы, с которыми мы столкнулись ночью, может, вы не слишком умелая фея-крестная?

– Уж кто бы помолчал, мисс «Я-запечатала-квартиру-чтобы-все-было-свежим», – возмутилась я при этой попытке поставить под сомнение компетентность моей крестной.

Амелия выбралась из кресла, пылая гневом.

– Да, я ее запечатала! Он бы все равно вот так поднялся, только раньше! Я лишь задержала этот момент!

– Лучше было бы, если бы мы знали, что он здесь!

– Лучше было бы, если б твоя стерва-кузина его не убивала!

И тут мы обе резко заткнулись.

– Ты уверена, что так оно и было? – спросила я. – А ты, Клодина?

– Я не знаю, – ответила она безмятежно. – Я не всемогуща и не всеведуща. Возникаю лишь, чтобы вмешаться, когда могу. Ты помнишь, как уснула за рулем, а я появилась вовремя, чтобы тебя спасти?

При этом она мне чуть сердечный приступ не устроила, появившись на пассажирском сиденье в мгновенье ока.

– Да, – ответила я, пытаясь говорить благодарно и смиренно. – Помню.

– А это очень, очень трудно – вот так быстро где-нибудь появиться. Это я могу сделать лишь в случае настоящей опасности. В смысле, когда вопрос жизни и смерти. К счастью, у меня было чуть больше времени, когда горел твой дом.

Клодина не собиралась излагать нам правила или даже объяснить природу создателя этих правил. Мне просто пришлось перепахивать свою систему верований, которая служила мне всю жизнь. Вообще-то, если я ошибалась во всем, то я и знать об этом не хочу.

– Интересно, – заметила Амелия. – Но у нас тут есть еще о чем поговорить.

Может, она потому изображала равнодушие, что у нее собственной феи-крестной нету.

– О чем ты хочешь говорить в первую очередь? – спросила я.

– Почему ты ночью ушла из больницы? – Лицо ее свела презрительная гримаса. – Надо было мне сказать. Я тащилась вверх по этой лестнице, тебя разыскивая, и вот тут нашла. А ты еще дверь забаррикадировала. Пришлось мне ползти вниз, искать ключи, заходить через стеклянные двери с галереи и бежать – на такой-то ноге! – отключать сигнализацию. А потом на твоей кровати обнаруживается вот эта дурища, которая все сама могла бы сделать.

– А магией ты не могла окна отпереть? – спросила я.

– Слишком устала, – ответила она с достоинством. – Фигурально говоря, мне надо перезарядить магические аккумуляторы.

– Фигурально говоря, – передразнила я сухо. – Ну, в общем, я вчера узнала…

Язык присох к гортани. Я просто не могла сказать этого вслух. Не могла.

– Узнала что? – разозлилась Амелия, и, надо сказать, не без оснований разозлилась.

– Ее первый любовник, Билл, был заслан в Бон-Темпс, чтобы соблазнить ее и войти в доверие, – сказала Клодина. – Вчера он признался в этом прямо ей в глаза и в присутствии единственного, кроме него, ее любовника, тоже вампира.

Безупречное резюме.

– М-да… хреново, – едва слышно произнесла Амелия.

– Именно так, – подтвердила я.

– Ой-ой…

– Совершенно верно.

– Я не могу его для тебя убить, – сообщила Клодина. – Это было бы для меня слишком большим отступлением назад.

– Нормально, – сказала я ей. – Какого лешего тебе из-за него назад скатываться?

– Я не имею отношения к лешим, – терпеливо объяснила она. – Я думала, ты понимаешь. Я – чистокровная фейри.

Амелия покраснела, чтобы не прыснуть, я нахмурилась в ее сторону:

– Колдунья, присохни.

– Слушаюсь, телепатка.

– Так что дальше? – спросила я так, вообще. Обсуждать свое разбитое сердце и упавшую ниже плинтуса самооценку я не собиралась.

– Выясним, что произошло, – сказала колдунья.

– Как? Гила Гриссома с бригадой вызовем?

Клодина посмотрела недоуменно, из чего стало ясно, что феи телевизор не смотрят.

– Нет, – подчеркнуто-терпеливо ответила Амелия. – Сделаем эктоплазменную реконструкцию.

Вот теперь у меня было лицо под стать лицу Клодины.

– Давайте я объясню, – продолжала Амелия, улыбаясь во весь рот. – Вот что мы будем делать.

И Амелия – на седьмом небе от счастья демонстрации своих мощных колдовских способностей – долго рассказывала об этой процедуре мне и Клодине. Требует времени и сил, говорила она, и вот почему ее не применяют чаще. И нужно собрать не меньше… четырех колдуний, прикинула она, чтобы покрыть всю площадь, задействованную в убийстве Джейка.

– И нужны мне будут настоящие колдуньи, – закончила Амелия. – Умеющие работать, а не эти викканки, тискающие деревья.

Викканок она презирала (несправедливо), считая, что они только строят из себя колдуний, ничего не умея. Это ясно читалось у нее в мыслях. Мне прискорбно было ее предубеждение, поскольку среди викканок я знала нескольких весьма впечатляющих.

Клодина посмотрела на меня с сомнением.

– Не уверена, что мне при этом следует присутствовать, – сказала она.

– Ты можешь уйти, Клодина, – сказала я, готовая на любой эксперимент, только бы отвлечь мысли от дыры в сердце. – Я останусь посмотреть. Мне нужно знать, что здесь случилось. Слишком и без того много сейчас загадок в моей жизни.

– Но тебе сегодня вечером надо быть у королевы, – напомнила Клодина. – Вчерашний вечер ты пропустила. На визит к королеве нужно одеться – я должна повезти тебя по магазинам. Вещи своей кузины ты надевать не захочешь.

– Да и задница моя в них не влезет, – согласилась я.

– Твоя задница и не захочет в них влезать, – ответила она столь же резко. – И думать об этом забудь прямо сейчас, Сьюки Стакхаус.

Я подняла на нее глаза, показывая ей свою внутреннюю боль.

– Да, это я вижу, – сказала она, похлопав меня ласково по щеке. – Это действительно чертовски больно. Но придется тебе это просто списать. Он всего лишь один мужик из всех мужиков.

– Он был у меня первым мужиком. А бабушка ему лимонад подавала, – сказала я, и почему-то снова слезы включились.

– Послушай, – сказала Амелия. – Да пошли ты его на фиг, и все.

Я посмотрела на молодую колдунью. Хорошенькая, сильная, и притом полная дура. И все у нее в порядке.

– Ага, – согласилась я. – Когда ты можешь эту самую эктохреновину начать?

– Надо обзвонить народ, – ответила она, – посмотреть, кого удастся собрать. Конечно, ночью магия всегда удается лучше. Когда ты нанесешь свой визит королеве?

Я на секунду задумалась.

– Когда будет совсем темно. Где-то в семь, наверное.

– Займет часа два, – решила она, и Клодина кивнула. – О'кей, я попрошу их быть здесь в десять, с запасом времени. И знаешь, отлично было бы, если бы королева за это заплатила.

– И сколько ты хочешь с нее запросить?

– Я бы сделала бесплатно – чтобы приобрести опыт и возможность говорить, что я уже такое делала, – сказала она откровенно. – Но остальным нужны кое-какие баксы. Скажем, по сотне на каждую, не считая материалов.

– И тебе нужны еще три колдуньи?

– Хотелось бы, хотя смогу ли я собрать тех, кого хотела бы выбрать, за такой короткий срок… ладно, что смогу – сделаю. Может быть, и двух хватит. А материалы обойдутся… – она быстренько про себя прикинула, – где-то в районе шестидесяти долларов.

– А что мне надо будет делать? Какова будет моя роль?

– Наблюдать. Тяжести таскать я буду.

– Спрошу королеву. – Я глубоко вздохнула. – Если она не станет платить, заплачу я.

– О'кей, решили.

Она с довольным видом пошла из спальни, прихрамывая, подсчитывая что-то на пальцах. Слышно было, как она спускается по лестнице.

– Я должна полечить тебе руку, – сказала Клодина. – А потом надо будет поехать поискать тебе, чего надеть.

– Я не хочу тратить деньги ради визита вежливости к королеве вампиров.

Особенно учитывая, что счет от колдуний тоже, быть может, мне оплачивать.

– А и не надо. Это мое дело.

– Пусть ты моя фея-крестная, но деньги тратить на меня не должна. – И тут до меня вдруг дошло: – Это же ты уплатила за меня в больнице в Клариссе!

Клодина пожала плечами:

– Так это же деньги, полученные от стрип-клуба, а не на моей основной работе.

Клодина владела стрип-клубом в Растоне вместе с Клодом, который там в основном и трудился, а сама Клодина работала сервис-менеджером в универмаге. Стоило клиенту увидеть улыбку Клодины, он тут же забывал все свои жалобы. И действительно, потратить деньги от стрип-клуба мне было совсем не так неприятно, как личный заработок Клодины. Нелогично, но так уж получается.

Клодина припарковала машину на круглой дорожке во дворе, и там я ее нашла, когда спустилась вниз. Она достала из машины аптечку первой помощи, перевязала мне руку и помогла кое-как одеться. Рука болела, но инфекции вроде бы не было. Была слабость, как при гриппе или какой другой болезни с высокой температурой и насморком, так что двигалась я медленно.

Одета я была в синие джинсы, босоножки и футболку, потому что ничего другого у меня не было.

– Да, в таком виде к королеве точно идти нельзя, – сказала Клодина мягко, но решительно.

То ли она очень хорошо знала магазины Нового Орлеана, то ли такая карма хорошая выпала, но она поехала прямо в магазинчик в Гарден-дистрикт. Я бы мимо него прошла, не думая, решив, что он для более изысканных женщин с такими деньгами, каких у меня никогда не будет. Клодина заехала на стоянку, и через сорок пять минут у нас было платье. Шифоновое, с короткими рукавами, и разноцветное: бирюзовое, бронзовое, коричневое и светло-желтое. Босоножки с плетеными ремешками к нему – коричневые.

Мне только членской карточки загородного клуба не хватало.

Этикетку с ценой Клодина с него сорвала.

– Волосы оставь распущенными, – посоветовала она. – К этому платью ничего с волосами выдумывать не надо.

– Да, платье не простое. Кто такая Диана фон Фюрстенберг? Оно не слишком дорогое? И не слишком ли открытое для этого времени года?

– В марте в нем действительно прохладно, – согласилась Клодина. – Зато будешь его каждое лето носить годами. Вид у тебя отличный. А королева будет знать, что ты затратила время на покупку платья специально для визита к ней.

– А ты со мной не можешь поехать? – спросила я, чувствуя себя несколько задумчиво. – Да нет, конечно.

Вампиры на фей слетаются, как колибри на сахарную воду.

– Я могу не выбраться живой, – ответила она, сумев вложить в интонацию сожаление, что из-за этого обстоятельства не может быть со мной рядом.

– Не беспокойся. В конце концов, худшее ведь уже случилось? – Я раскинула руки. – Они мне угрожали, ты знаешь? Если я не буду поступать так-то и так-то, Билл за это поплатится. Так знаешь что? Больше я этого не боюсь.

– Ты там думай, что говоришь, – посоветовала Клодина. – С королевой ругаться нельзя. Даже гоблины этого не делают.

– Обещаю, что не буду, – ответила я. – И я очень тебе благодарна, Клодина, что ты проделала такой путь.

Клодина крепко меня обняла. Как будто с мягкой березкой обнимаешься – такая она высокая и стройная.

– Лучше бы не было такой надобности, – сказала она.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Королеве принадлежал квартал зданий в центре Нового Орлеана – может быть, за три перекрестка от Французского квартала. Из этого можете сами заключить, какие там деньги крутятся. Мы с Клодиной поели – я почувствовала, как на самом деле проголодалась, – а потом она высадила меня в двух кварталах от цели, потому что поток машин и туристов вблизи королевской резиденции был по-настоящему плотен. Хотя простая публика и не знала, что София-Анна Леклерк – королева, известно было, что она – очень богатый вампир, владеющий чертовой уймой недвижимости и тратящий кучу денег на общественные нужды. К тому же ее телохранители были весьма колоритны и имели особое разрешение носить оружие в пределах города. А потому ее офисное здание, оно же резиденция, было включено в список достопримечательностей, подлежащих осмотру, предпочтительно в ночное время.

Хотя днем вокруг здания крутился поток машин, ночью окружающий его квадрат улиц был открыт только для пешеходов. Автобусы парковались за квартал отсюда, и гиды проводили туристов мимо перестроенного здания. Пешие экскурсии и достопримечательности включали то, что гиды называли «вампирским центром».

Охрана совершенно не скрывалась – этот квартал был очевидной целью бомбистов из Братства Солнца. Уже были случаи нападения на предприятия вампиров в других городах, и королева совершенно не собиралась таким образом терять свою жизнь-после-смерти.

Стоящие на постах охранники-вампиры выглядели устрашающе. У королевы был собственный вампирский спецназ. Хотя вампиры и сами по себе достаточно смертоносны, королева выяснила, что люди больше обращают внимания, если видят знакомые силуэты. И охранники были не только тяжело вооружены, но и одеты в черную пуленепробиваемую броню поверх черной формы. Этакий смертельно-киллерский шик.

Клодина мне все это рассказала за ужином, и когда она меня выпустила из машины, я была полностью готова. И еще у меня было такое чувство, как будто я иду на прием в саду у английской королевы в новом с иголочки наряде. Ну, мне хотя бы шляпку надевать не пришлось. Но идти по неровной мостовой в босоножках на высоких каблуках было достаточно рискованно.

– Перед вами – резиденция самого знаменитого и заметного вампира Нового Орлеана – Софии-Анны Леклерк! – обращался к своей группе какой-то гид. Он был пестро одет в подобие колониального наряда: треуголка на голове, бриджи до колен, чулки, башмаки с пряжками. Бог ты мой. Я остановилась послушать, и он глянул на меня мельком, но тут же в его взгляде появился интерес.

– Если вы идете с визитом к Софии-Анне, то в уличном наряде не пожалуете, – показал он на меня. – Эта молодая леди одета подобающим образом для беседы с ней – одной из самых выдающихся вампиров Америки.

Он улыбнулся всей группе, приглашая разделить свой энтузиазм.

Есть еще пятьдесят других вампиров, не менее выдающихся. Может быть, они не так ориентированы на публичность и не так ярки, как София-Анна, но публика об этом не знает.

Над «замком» королевы витал не ореол экзотической смертоносности, а скорее атмосфера жутковатого Диснейленда – из-за лоточников с сувенирами, гидов с туристами и любопытствующих зевак. Даже фотограф затесался в толпу. Когда я подходила к первому кольцу охраны, из толпы выскочил какой-то человек и щелкнул камерой. Я застыла от вспышки и сердито посмотрела ему вслед – то есть в ту сторону, где он должен был быть. Когда глаза привыкли и я его разглядела, он оказался приземистым коротышкой с большой камерой и целеустремленным выражением лица. Тут же он зашагал прочь к своему, очевидно, привычному убежищу – углу на той стороне улицы. Продать снимок он мне не предложил, не предложил и купить экземпляр, и вообще не стал ничего объяснять.

Что-то в этом инциденте мне не понравилось. И когда я поговорила с охранником, мои подозрения подтвердились.

– Это шпион Братства, – пояснил вампир, кивнув в сторону коротышки. Потом нашел мое имя в списке у себя в папке. Сам вампир был крупный мужчина с коричневой кожей и носом, выгнутым дугой. Родился он где-то на Ближнем Востоке, когда-то давным-давно. На табличке у него на шлеме было написано имя РАСУЛ.

– Нам запрещено его убивать, – сказал Расул, будто объясняя несколько экзотический народный обычай.

Он улыбнулся мне, что тоже слегка нервировало. Черный шлем был низко надвинут выставляя на всеобщее обозрение острые и белые зубы.

– Братство фотографирует всех, кто входит и выходит, и мы ничего с этим не можем сделать, поскольку хотим жить с людьми в мире.

Расул правильно рассудил, что я – союзница вампиров, раз меня включили в список посетителей, и обращался ко мне с товарищеской непринужденностью, которая мне нравилась.

– Хорошо бы что-нибудь случилось с его камерой, – предложила я. – Братство и без того за мной охотится.

Хотя и неловко мне было просить вампира устроить несчастный случай другому человеку, свою жизнь я достаточно ценила, чтобы ее спасать.

Он блеснул глазами под уличным фонарем. На миг они сверкнули красным, как бывает у людей, когда фотограф снимает их со вспышкой.

– Как ни странно, у него бывали уже неприятности с фотоаппаратами, – сказал Расул. – Две камеры пострадали так, что ремонту не подлежали. Что может значить еще один инцидент? Я ничего не гарантирую, прекрасная леди, но мы сделаем, что можем.

– Большое вам спасибо. Все, что вы сделаете, будет воспринято с глубокой благодарностью. Я потом могу поговорить с одной колдуньей, которая, быть может, займется этой вашей проблемой. Может случиться так, что все снимки окажутся передержанными, или чего-нибудь еще. Вы только ей позвоните.

– Прекрасная идея. Там сейчас Мелани, – сказал он, подходя со мной к парадной двери. Я передам вас ей и вернусь на пост. Когда будете выходить, скажете мне имя и адрес этой колдуньи?

– Конечно.

– Вам не говорили, что вы очаровательно пахнете феей? – спросил Расул.

– Да, я сейчас была в обществе моей феи-крестной, – объяснила я. – Мы ездили за покупками.

– И результат получился чудесный, – галантно заявил он.

– Вы мне льстите.

Но я не могла не улыбнуться ему в ответ. Накануне моему самолюбию достался удар в солнечное сплетение (но я не буду сейчас об этом думать!), и такая мелочь, как восхищение охранника, была как раз тем, что мне нужно, пусть даже на самом деле оно вызвано запахом Клодины.

Мелани даже в спецназовском костюме выглядела хрупкой женщиной.

– М-м-м, как вкусно от вас пахнет феей! – сказала она, просматривая свой список. – Вы та самая Стакхаус? Королева ожидала вас вчера.

– Я была ранена.

Протянув руку, я показала бинт. Благодаря таблеткам боль утихла до легкой пульсации.

– Да, я слышала. У этого новичка сегодня великая ночь. Ему дали наставления, у него есть учитель и добровольный донор. Когда он малость придет в себя, может быть, расскажет, как произошло его обращение.

– Да? – Я услышала, как дрогнул мой голос, когда я поняла, что она говорит про Джейка Перифоя. – Он может и не помнить?

– После внезапного нападения иногда на время теряют память, – ответила она, пожав плечами. – Но потом она всегда возвращается, рано или поздно. А тем временем его будут кормить бесплатно.

В ответ на мой вопросительный взгляд она засмеялась:

– Знаете, они в очередь записываются. Глупые люди. – Она пожала плечами. – В этом ничего интересного нет, когда уже привыкнешь к восторгу самого по себе сосания крови. Самое волнующее – это охота.

Мелани явно была не слишком довольна этими новыми вампирскими правилами насчет питания только от добровольцев или там синтетической кровью. Очень ей не хватало прежней диеты.

Я попыталась выразить вежливый интерес:

– А когда добыча делает первый шаг, это совсем не то, – бурчала она. – Люди нынче пошли…

Она мотнула головкой в усталой досаде. Поскольку была она очень маленького роста, а шлем у нее на голове просто болтался, я не могла не улыбнуться.

– Значит, он очнется, и вы запустите туда добровольца? Как мышь бросают в змее в террариум?

Я старалась сохранить серьезное лицо, а то еще подумает Мелани, не дай бог, что это я над ней смеюсь.

Она подозрительно помолчала секунду, потом ответила:

– Более или менее. Ему даны инструкции. Присутствуют и другие вампиры.

– И доброволец выживет?

– Они предварительно подписывают согласие, – дипломатично ответила Мелани.

Я поежилась.

Расул сопроводил меня к главному входу владений королевы. Это было трехэтажное офисное здание, построенное где-то в пятидесятых и занимающее целый квартал. В другом городе убежищем для вампиров служил бы цоколь, но в Новом Орлеане с его уровнем подземных вод это было бы невозможно. Каждое окно было отделано по-своему. На витражных стеклах красовались картины карнавала Марди-Гра, и кирпичное здание пестрело розовыми, лиловыми и зелеными узорами на белом или черном фоне. Ставни тоже были разрисованы искрящимися цветными брызгами – бусинами Марди-Гра. Эффект получился странноватый.

– А что она делает, когда хочет устроить прием? – спросила я. Потому что, даже не смотря на жалюзи, кирпичный параллелепипед просто не имел праздничного вида.

– А, она приобрела один старый монастырь, – ответила Мелани. – Можете взять буклет, когда будете уходить.

Именно там проходят все официальные мероприятия. В бывшую церковь некоторые из старых войти не могут, но за исключением этого неудобства… там вокруг высокая стена, ее легко патрулировать, и отделка там красивая. У королевы есть там апартаменты, но жить там круглый год слишком тоскливо.

Я не знала, что сказать – вряд ли я вообще увижу официальную резиденцию королевы. Но Мелани явно скучала и хотела поболтать.

– Вы, я слышала, кузина Хедли?

– Да.

– Странно как-то – живые родственники. – На секунду она загляделась куда-то вдаль, опечаленная – насколько может быть опечаленным вампир. Потом вроде бы заставила себя встряхнуться. – Для такой молодой, как она, Хедли неплохо действовала. Но она слишком уж воспринимала как данность свою вампирскую долговечность. – Мелани покачала головой. – Не стоило ей заступать дорогу такому старому и злобному вампиру, как Уолдо.

– Уж это точно, – согласилась я.

– Честер! – позвала Мелани.

Честер был следующий в очереди охранник, а рядом с ним – некто в одежде, которую я уже привыкла считать обычной формой их спецназа.

– Бубба! – воскликнула я в ответ на его «Мисс Сьюки!»

Мы с ним обнялись на глазах изумленных вампиров.

Дело в том, что у них даже рукопожатия не слишком приняты, а объятия – это вообще для их культуры экзотика.

Я была рада, что ему не дали пистолета – только обычные аксессуары охранника. В мундире он выглядел чудесно, и я это ему сказала:

– Черное очень идет к твоим волосам.

Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

– Как мило с твоей стороны это заметить, – ответил он. – Большое тебе спасибо.

Когда-то во всем мире знали лицо и улыбку Буббы. Когда его завезли на каталке в морг Мемфиса, санитар-вампир заметил едва заметное биение жизни. Поскольку санитар был отчаянным фанатом, он взял на себя ответственность за обращение певца, и так родилась легенда. К несчастью, тело Буббы было так накачано наркотиками и продуктами распада, что обращение оказалось не до конца удачным, и теперь Буббу – кошмар любого вампира, обеспокоенного репутацией своей расы, – передавали с рук на руки.

– И давно ты здесь, Бубба? – спросила я.

– Уже пару недель, но мне тут отлично, – ответил он. – Бродячих кошек полно.

– Да-да, – ответила я, стараясь не слишком включать воображение. Я кошек очень люблю. Бубба тоже, но не в том смысле.

– Если его кто-нибудь из людей случайно замечает, принимают за актера-двойника, – тихо сказал Честер. Мелани вернулась на свой пост, а Честер – который, когда его взяли, был мальчишкой из глубинки с песочными волосами и зубами врозь, – теперь меня сопровождал. – Чаще всего так и сходит. Но иногда его называют прежним именем или просят спеть.

Бубба сейчас поет очень-очень редко, хотя иногда его удается улестить спеть одну-другую знакомую песню. Такие случаи запоминаются. Но обычно он отнекивается, что вообще ни одной ноты спеть не может, а своему прежнему имени тоже не очень радуется.

Он шел за нами, пока Честер вел меня дальше. Мы свернули, поднялись на один этаж, встречая все новых и новых вампиров, и даже несколько человек попалось, спешащих куда-то с деловым видом. Как в любом офисном здании в будний день, только сотрудники – вампиры, а небо за окном темное, как только бывает ночное небо в Новом Орлеане. По ходу дела я заметила, что некоторые вампиры держатся свободнее других. Присмотревшись, я увидела, что у настороженных вампиров у всех значки-булавки на воротниках в форме контура штата Арканзас. Наверное, они из свиты супруга королевы, Питера Тредгилла. Когда вампир из Луизианы столкнулся с вампиром из Арканзаса, арканзасец зарычал, и я подумала на секунду, что сейчас будет драка.

Скорее бы убраться отсюда – очень уж тут напряженно.

Честер остановился перед дверью, с виду похожей на все прочие закрытые двери, только по бокам от нее стояли два здоровенных вампира. Давно когда-то их наверняка считали великанами, потому что рост у них был где-то шесть футов три дюйма. Они казались братьями, хотя, быть может, дело было лишь в росте и зловещих мордах да одинаковом каштановом цвете волос, подчеркивающем схожесть. Здоровенные как быки, бородатые, с убранными в хвост волосами за спиной, будто с афиш профессионального реслинга сошли. У одного был большой шрам через все лицо – естественно, полученный раньше смерти. У другого в первоначальной жизни была какая-то кожная болезнь. И стояли они тут не для виду: оба были абсолютно смертоносны.

(Кстати, у одного антрепренера была идея устроить соревнования по реслингу между вампирами, но попытка сгорела синим пламенем. На первом же матче один вампир оторвал другому руку – в прямом эфире. У них, у вампиров, нет понятия «драться на публику».)

Эти двое были увешаны ножами, и у каждого еще на поясе топор. Я так поняла, что если кто-нибудь сумеет добраться досюда, пистолеты погоды не сделают. К тому же вампиры сами по себе – оружие.

– Привет, Берт и Берт! – кивнул Честер каждому по очереди. – Вот это – та самая Стакхаус, которую хочет видеть королева.

Он повернулся и зашагал назад, оставив меня с телохранителями королевы.

Завопить – это, наверное, было бы не лучшим выходом, и потому я сказала:

– Не могу поверить, что у вас обоих одно и то же имя. Наверное, он ошибся?

Две пары карих глаз посмотрели на меня в упор.

– Меня зовут Зигеберт, – произнес тот, что со шрамом.

В его голосе звучал неизвестный мне акцент, в котором имя произносилось как «Зии-йе-бэйрт». Честер использовал американизированную версию этого имени, явно весьма древнего. – А это – мой броддер, Вайберт.

Мой брат Вай-бэйрт, что ли?

– Здравствуйте, – сказала я, стараясь не дрожать. – Я – Сьюки Стакхаус.

На них это не произвело впечатления. Но тут мимо прошагал один из вампиров с булавкой, глянул на братьев с плохо скрытым презрением, и в воздухе запахло смертью. Зигеберт и Вайберт смотрели вслед вампиру – это была женщина в деловом костюме, – пока она не свернула за угол. Тогда их внимание вернулось ко мне.

– Королева… занята, – сказал Вайберт. – Когда она хочет, чтобы тебя в ее комнату, тогда свет – он гореть. – Он показал на лампочку в стене справа от двери.

Значит, я застряла здесь на неопределенное время. Пока свет – он гореть.

– А ваши имена что-то значат? Они из… раннего английского? – Голос мне слегка изменил.

– Мы саксонцы. Наш фаддер из Германии ехал в Англию – как ее называют сейчас, – сказал Вайберт. – Мое имя – Светлый Бой.

– А мое – Светлая Победа, – добавил Зигеберт.

Я вспомнила одну историческую передачу. Саксонцы в конце концов стали англосаксами, а потом их завоевали норманны.

– И вас воспитали воинами, – сказала я с умным видом.

Они переглянулись.

– Другого не было, – сказал Зигеберт. Когда он говорил, у него дергался кончик шрама, и я старалась не приглядываться. – Мы – сыновья вождя воинов.

Я могла бы сто вопросов им задать об их жизни, когда они были людьми, но посреди офисного здания глубокой ночью – это не казалось подходящим местом и временем.

– А как вы стали вампирами? – спросила я. – Или это щекотливый вопрос? Если да, то не надо – не хочу никому наступать на любимые мозоли…