Текст книги "Все хорошо, что начинается с убийства"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Хоувелл и незнакомец остановились посреди комнаты, оставив следы, которые мне потом придется подтирать. Я была в желтых пластиковых перчатках, старых джинсах и такой же древней футболке. Мой нос наверняка блестел.

Мне хотелось лишь одного – чтобы они ушли. Хоувелл тоже желал немногого – сгладить странную ситуацию, заведя со мной беседу.

– Я слышал, это вы нашли беднягу Дела? – сочувственно спросил он.

– Да.

– Говорят, вы дружны с Маршаллом Седакой? У вас есть ключи от «Телу время»?

– Нет, – заявила я твердо, но без уверенности в том, на который вопрос отвечаю. – Я открыла клуб тем утром, чтобы оказать услугу Маршаллу. Он болел.

– Мой сын чрезвычайно вами восхищается. Он часто вас упоминает.

– Мне нравится Бобо, – сказала я, пытаясь говорить негромким ровным тоном.

– Какие-нибудь признаки свидетельствовали о том, что Дел был не один, когда произошел несчастный случай?

Я стояла в замешательстве, не в состоянии уследить за его мыслью, потом внезапно кое-что поняла. Эта помешавшая мне беседа не была всего лишь пустым трепом. Хоувелл хотел побольше разузнать о смерти Дела Пакарда.

Я гадала, какие такие признаки, по мнению Хоувелла, могли там остаться. Следы ног на ковре по ту или другую сторону двери зала? Перочинный нож с монограммой, зажатый в пальцах Дела?

– Простите меня, Хоувелл, но я должна закончить эту работу и ехать на следующую, – отрывисто сказала я и сполоснула швабру.

Хоть и не сразу, человек, плативший многим местным жителям, понял намек и поспешно покинул кухню. Его товарищ мгновение помедлил. Этого оказалось достаточно, чтобы я подняла глаза, желая проверить, ушли ли они, и встретилась с ним взглядом. Больше я не пыталась этого делать, пока не услышала, как под навесом для автомобилей загудел двигатель.

Добросовестно замыв их следы, я выжала швабру, выставила ее сохнуть за заднюю дверь, с легким облегчением заперла дом Уинтропов и села в машину.

Это семейство раздражало меня, интересовало, служило источником размышлений и наблюдений вот уже четыре года. Но они никогда не были загадочными. То, что Хоувелл резко свернул с предсказуемой стези добродетели, невольно меня тревожило, а его общение с бродящим во тьме незнакомцем с черными волосами, завязанными в хвост, сбивало с толку.

Я обнаружила, что мои чувства по отношению к членам семьи Уинтроп варьируются от «терплю» до «люблю». Я работала на них достаточно долго, чтобы принимать смысл их жизни и испытывать по отношению к ним своего рода верность. Внезапное осознание этого не очень-то меня осчастливило.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Возвращаясь домой со своей последней сегодняшней работы, я начала остро чувствовать усталость.

Прошлой ночью я мало спала, у меня был полный рабочий день. Много раз я наблюдала поведение людей, ставившее меня в тупик.

Но перед моим домом была припаркована машина Клода, «бьюик» цвета бургундского вина. В общем и целом, я была рада видеть Клода.

Окно в его машине было опущено, и я слышала, как радио в «бьюике» передает «С учетом всех вещей» – государственную программу новостей. Клод с закрытыми глазами развалился на сиденье водителя. Я прикинула, что ему пришлось ждать довольно долго, поскольку кто-то успел сунуть под «дворник» голубой листок бумаги.

Въезжая под навес для автомобиля и выключая зажигание, я чувствовала, что внутренне улыбаюсь.

Я скучала по Клоду.

Тихо подойдя по подъездной дорожке, я наклонилась к его уху и прошептала:

– Эй, крутой парень.

Он улыбнулся, только потом распахнул глаза и сказал с нескрываемым наслаждением:

– Лили! – Фридрих пригладил усы, в которых теперь седых волос было больше, чем каштановых.

– Собираешься сидеть здесь или войдешь? – спросила я.

– Теперь, когда ты здесь, чтобы пригласить меня, войду.

Когда Клод вылез из «бьюика», я вытащила из-под «дворника» со стороны пассажирского сиденья голубой листок.

Я думала, что это реклама нового заведения, где продают пиццу, бросила на заголовок небрежный взгляд и тут же сказала:

– Клод!

Тот заправлял в штаны выбившуюся рубашку.

– Угу?

– Взгляни.

Он взял у меня голубую бумажку, мгновение изучал буквы, отпечатанные черным, потом с отвращением произнес:

– Дерьмо. Вот только этого Шекспиру не хватало.

– В самом деле.

«Верните то, что принадлежит вам!» – гласил заголовок. Сам текст был напечатан буквами поменьше: «Белые мужчины – вымирающий вид. Благодаря вмешательству правительства белые мужчины не могут получить работу, которую хотят, или не способны защитить свои семьи. Действуйте без промедления! Пока не стало слишком поздно! Присоединяйтесь к нам в этой борьбе. Мы вам позвоним. Верните то, что принадлежит вам. Нас уже достаточно пинали. Дадим ответного пинка!»

– Ни адреса, ни телефонного номера, – заметил Клод.

– Доктор Сайзмор тоже получил такое.

Я запомнила цвет, хотя, само собой, не вытаскивала листок из мусорного бачка дантиста.

– Как это ни глупо, но закон не преследует за подобные вещи, – пожал тяжелыми плечами Клод.

За последние несколько десятилетий в Северном Арканзасе появилось множество организаций, утверждающих превосходство белой расы. Я гадала, не выпустило ли листовку отделение одной из них, той, что мигрировала на юг.

Куда бы я ни направилась, везде – в бакалейном магазине, в офисе доктора, в церкви, в тех редких случаях, когда я работала на одну из них, – люди жаловались, что у них слишком мало времени и много дел. Я прочла «Верните то, что принадлежит вам» и подумала, что некоторым людям просто нечем заняться.

Я скомкала листок, повернулась, поднялась по каменным ступеням к своей передней двери, вынула ключи и приготовилась отпереть оба замка.

Клод потянулся так медленно, как это свойственно для большого мужчины, и последовал за мной. Я напряглась, думая, что он снова попытается меня поцеловать, но Фридрих только начал рокочущий монолог о том, как ему нелегко отрядить на улицы достаточно патрульных машин во время Хеллоуина, когда веселье так и норовит стать слишком буйным.

Я принялась выкладывать содержимое карманов на кухонный стол – успокаивающий маленький ритуал. Я не беру на работу сумочку. Она стала бы просто еще одной вещью, которую пришлось бы вносить в дом и выносить оттуда.

– Спасибо тебе за цветы, – сказала я, все еще стоя к Клоду спиной.

– Это доставило мне удовольствие.

– Цветы… – начала я, потом замолчала, чтобы сделать еще один глубокий вдох. – Они очень красивые. Мне понравилась открытка, – через мгновение добавила я.

– Могу я тебя обнять? – осторожно спросил он.

– Лучше не надо, – ответила я, пытаясь говорить небрежно.

В открытке Клод написал, что скучает по моей компании. Конечно, это была неправда. Он мог наслаждаться беседой со мной, но главной его целью было забраться ко мне в постель. Я вздохнула. Что нового можно найти на фронте мужчина – женщина?

Я была более чем когда-либо убеждена в том, что вступить в интимные отношения – плохая идея для каждого из нас, но в тот момент промолчала об этом, хотя подобное для меня не характерно. Однако тем вечером мне требовался друг, общество человека, который нравится. Я хотела, чтобы он посидел со мной рядом и выпил кофе за моим столом. Я знала, что это продлит ожидания Клода, но временно попалась на удочку иллюзии, решив, что он хочет лишь товарищеских отношений со мной.

Мы и вправду выпили кофе и поели фруктов, ведя небрежную беседу. Но тепло, которое я надеялась ощутить, так и не пришло. Может, потому что я обманывала себя.

Клод возражал, когда мне понадобилось переодеться, чтобы ехать на карате, но я никогда не пропускала занятий, если это было в моих силах. Я пообещала, что по возвращении мы вместе отправимся пообедать в Монтроуз, предложила Клоду остаться и посмотреть без меня футбол, поскольку у моего телевизора экран был побольше, чем у его маленького, переносного.

Сев в машину, я испытывала усталую убежденность в том, что мне следовало велеть Фридриху ехать домой.

Я прошагала через главный зал «Телу время», пытаясь радоваться ожидавшей меня тренировке, которая поможет избавиться от стресса. Но в основном я ощущала… недовольство собой. С тех пор как погиб Дел, я была здесь уже много раз, но всегда бросала взгляд на тот угол, где труп лежал на скамье.

Уменьшенная копия приза Дела за второе место на гимнастических соревнованиях Марвела все еще была выставлена в стеклянном шкафчике рядом с холодильником для напитков, поскольку клуб, где тренировался победитель соревнований, всегда делил эту честь с чемпионом.

Я остановилась, чтобы полюбоваться сияющим кубком на деревянной подставке с красной гравировкой. В стекле шкафчика виднелись отражения других потенциальных чемпионов, занимавшихся обычной утренней тренировкой. Я слегка подвигала руками вверх и вниз, чтобы убедиться в том, что тоже нахожусь здесь.

Покачав головой своему отражению, я двинулась через зал к открытым двойным дверям, ведущим в зал карате и аэробики. В проеме я поклонилась в знак уважения и вошла.

Джанет Шук уже переоделась в ги.[13]13
  Ги – форма для занятий боевыми искусствами, состоящая из свободных штанов, куртки с запахом и пояса. В русскоязычной терминологии чаще называется кимоно, что не совсем верно, так как у кимоно нет штанов.


[Закрыть] Его снежная белизна подчеркивала ее темные волосы и глаза. Она держалась за планку, отрабатывая боковые удары. Маршалл разговаривал с Карлтоном Кокрофтом, моим соседом и бухгалтером, которого я не видела по меньшей мере неделю. Новенькая женщина с очень длинными светлыми волосами и темным искусственным загаром делала разминку. Она носила ги с коричневым поясом, и я посмотрела на нее с уважением.

Рафаэль, ноги которого не было в «Телу время» с того утра, когда он ушел в гневе, тренировался с Бобо Уинтропом, отрабатывая комбинацию из восьми блоков. Я была рада видеть Рафаэля, довольна тем, что его больше не гложет так сильно то, что не давало покоя раньше. Наблюдая за спаррингующей парой, я впервые заметила, что Бобо такой же высокий, как и Рафаэль. Мне следовало перестать думать о нем как о мальчике.

– Йо-хо, Лили! – жизнерадостно окликнул меня Бобо.

Я предполагала, что солнечная натура Бобо не позволит ему долго хандрить. Утешительно было видеть, что он улыбается и выглядит уже не таким встревоженным.

Они с Рафаэлем закончили упражняться, и Бобо подошел ко мне, когда я завязывала пояс. Я успела подумать, что Бобо в своем белом ги похож на героя всей Америки в боевике, тут он просто протянул руки, с двух сторон обхватил меня за талию большими ладонями, слегка сжал и приподнял.

Со мной не обращались так с тех пор, как я выросла. Ощущение, что тебя подняли и держат в воздухе, внезапно вернуло меня в детство. Я поняла, что смеюсь, глядя сверху вниз на Бобо, а он в ответ ухмыляется. Через его плечо я мельком увидела стоявшего в зале черноволосого незнакомца. Он смотрел на меня и слегка улыбался, вытирая лицо полотенцем.

Маршалл кивнул этому Черному Хвосту и закрыл двойные двери.

Бобо опустил меня на пол.

Я сделала притворный выпад, целясь ему в горло, и он блокировал его слишком поздно.

– Я бы тебя достала, – предупредила я. – Ты сильнее, но я быстрее!

Бобо ухмылялся, радуясь, что его выходка удалась. Не успела я отойти, как он сильными руками схватил меня за запястье. Шагнув ближе, я повернула руки ладонями вверх, надавила на его большие пальцы и освободилась. Я жестами изобразила, как бью его по шее ребром ладоней, потом похлопала по массивному плечу и шагнула в сторону, прежде чем он еще что-нибудь затеял.

– Однажды я тебя достану! – крикнул мне вслед Бобо, грозя пальцем.

– Если ты достанешь Лили, то пожалеешь, – заметил Рафаэль. – Эта девица может съесть тебя на завтрак.

Бобо стал багровым. Я поняла, что он уловил двойной смысл реплики Рафаэля, и отвернулась, пряча ухмылку.

– Строиться! – твердо сказал Маршалл.

Светловолосая женщина была ученицей самого высокого ранга из присутствующих на тренировке. Она заняла первое место в строю. У меня был зеленый пояс с одной коричневой полосой. Я сделала глубокий вдох, предупредила себя, что нельзя испытывать недостойных чувств, и приготовилась быть любезной.

– Киостке!

Мы вытянулись, сдвинув пятки.

– Рэй.

Мы поклонились сэнсэю, а он – нам.

Три минуты мы тренировались, испытывая привычную боль, в стойке шико-дачи[14]14
  Шико-дачи – боевая стойка с низко опущенными бедрами.


[Закрыть] – это очень походило на сидение на воздухе – и занимались гимнастическими упражнениями.

Сегодня вечером Маршалл был в крутом настроении. Я не хотела быть мелочной и думать, что он заставляет нас больше потеть потому, что пытается произвести впечатление на нового члена группы, но Седака добавил нам приседаний, доведя их число до сотни. Еще мы сделали по столько же подъемов ног и отжиманий.

В упражнениях сидя я очутилась в паре с новой женщиной, а не с Джанет. Ее ноги, когда она сцепила их с моими, были похожи на железные обручи. Она не дышала тяжело после восьмидесяти повторов, хотя следующие двадцать были трудноваты. После подъемов ног спортсменка слегка вспотела, после сотни отжиманий дышала чуть тяжелей, но у нее хватило энергии улыбнуться мне, когда она поднялась.

Я слегка повернулась и посмотрела на Рафаэля. Тот в ответ покачал бровями. Мы были впечатлены.

– Стойка санчин-дачи[15]15
  Санчин-дачи – стойка «песочных часов».


[Закрыть] для джодан-укэ,[16]16
  Джодан-укэ – верхний блок предплечьем.


[Закрыть] – велел Маршалл. – Потом кумитэ – спарринг!

Мы заняли нужную позицию. Правая нога проносилась вверх и вниз, останавливаясь, когда пятка была параллельна пальцам левой. Краешком глаза я наблюдала за блондинкой, гадая, не занималась ли та другой разновидностью карате. Так, наверное, и было, но она быстро училась. Внимательно наблюдая за Маршаллом, женщина вскидывала правую ногу, описывала ею правильную дугу и поворачивала носок под углом в сорок пять градусов к телу, слегка согнув колени. Ее левая рука двигалась рядом с боком, правая сжалась в кулак, согнувшись так, что тот оказался на уровне плеча, костяшками наружу.

Пока мы занимались кихоном,[17]17
  Кихон – отработка приемов без партнера.


[Закрыть] практикуясь в ударах и блоках, я поняла, что новая соседка отвлекает меня, и решительным усилием воли выбросила ее из головы. С этого мгновения я стала чувствовать себя удобнее, и занятие пошло лучше. В спарринге Маршалл поставил меня в пару с Карлтоном. Мы с ним обменивались ударами, ставили блоки, а в перерыве по-соседски обменивались новостями. Он слышал, что на нашей улице появятся новые фонари, а владелец пустого углового участка – я всегда думала, что тот совершенно заброшен, – был выбран из пяти детей пожилой леди, почившей четыре года назад. Карлтон пока не узнал, что именно новый собственник сделает с клочком земли, на который наверняка нелегко будет впихнуть дом.

Когда я одним пальцем ткнула в нужную точку на предплечье Карлтона, отчего у него подогнулись колени, он сказал, что этим утром, выйдя за почтой, нашел листок голубой бумаги.

– Пошли они к черту, – прокомментировал Кокрофт.

Я надеялась, что все так же решительно отмахнутся от этой авантюры.

Потом пришел черед Карлтона. Он крепко нажал, я очутилась на полу и посмотрела на него снизу вверх, приподняв брови.

Когда группу распустили, блондинка подплыла к Маршаллу. Ее прямые густые волосы ниспадали до задницы. Такой юношеский стиль не совсем подходил к ее возрасту, но явно производил эффект, способный привлечь к ней массу внимания.

Джанет нахмурилась, сидя на полу и зашнуровывая обувь.

Я приготовилась уйти, уже схватила свою спортивную сумку и ключи, когда меня поманил Маршалл.

– Лили! – позвал он меня с широкой улыбкой. – Это Бекка Уитли, племянница Пардона.

Пардон Элби, владелец многоквартирного здания, находившегося рядом с моим домом, был убит прошлой весной. Бекка Уитли хорошо проводила время, прибыв сюда, чтобы оценить свое наследство. Одна из обитательниц дома, Мэри Хофстеттлер, очень старая женщина, входившая в число моих любимых клиенток, рассказала, что тот же юрист, который нанял меня для уборки помещений, несколько последних месяцев собирал квартирную плату. Дидра поделилась, что ей придется отдавать за жилье больше, когда срок арендного договора истечет.

– Я знаю, что поздновато добралась до Шекспира, чтобы урегулировать дела с владениями дяди Пардона, – сказала блондинка, ворвавшись в мои мысли так, что я сразу полностью сосредоточилась на ней.

Впервые я посмотрела на нее в упор. У нее было узкое лицо, с сильными, но мелкими чертами, сквозь глубокий загар проступали веснушки. Глаза ярко-сапфирового цвета, говорившего о том, что она носит контактные линзы, оказались сильно подкрашенными. Еще Бекка накладывала конфетно-розовую помаду и обводила губы тоном потемнее. Эффект получался чуть ли не вампирский и явно хищнический.

– Мне нужно было уладить дела с разводом в Далласе и очистить тамошнее помещение, – продолжала объяснять Бекка Уитли.

– Значит, вы переезжаете в Шекспир? – спросила я, едва сумев скрыть изумление.

При виде ее длинной гривы «Леди Клерол»[18]18
  «Клерол» – товарный знак средств ухода за волосами.


[Закрыть] и остроконечных грудей, выпирающих под ги, я подумала, что Бекка наверняка взбудоражит местных ухажеров. Маршалл уже расхаживал вокруг нее, чуть ли не выпятив грудь и не воркуя. Неудивительно, что сегодня вечером он поскупился на взгляды, которые бросал на меня последние две недели. Мне пришлось подавить желание фыркнуть.

– Думаю, я просто поживу в доме дяди Пардона, по крайней мере пока, – заявила Бекка Уитли. – Он такой удобный.

– Надеюсь, Шекспир не покажется вам слишком тихим после такого большого города, – произнесла я, и тут до меня кое-что дошло: при мысли о том, что Маршалл интересуется Беккой Уитли, я испытываю лишь маленький, почти незаметный укол ревности – и это правильно.

– Я жила в Остине, а он вообще-то всего лишь большая деревня, – ответила Бекка. – Но последние несколько месяцев провела в Далласе и не смогла выдержать тамошнего трафика и стрессов. Понимаете, я только что развелась, и мне нужно начать жизнь заново.

– Дети у вас есть? – с надеждой спросила Джанет, подошедшая вслед за мной.

– Ни одного, – со счастливым видом ответила новая обитательница Шекспира. – Думаю, я просто слишком занята.

Маршалл попытался скрыть свое облегчение так же сильно, как Джанет – огорчение.

– Я убиралась в коридорах дома с тех пор, как умер Пардон, – сообщила я. – Хотите, чтобы я продолжала этим заниматься, или у вас есть другие планы?

– Скорее всего, меня устроит, если вы согласитесь работать и дальше, – сказала Бекка.

Я кивнула и собрала свои вещи. Лишние деньги – это приятно, но работа поздно в субботу – нет.

Наш сэнсэй все еще рассказывал Бекке, как сильно ему хочется, чтобы она вернулась к занятиям, когда Джанет и я поклонились у дверей и вышли.

– Чтоб ее трахнули! – произнесла Джанет тихо и злобно, когда мы добрались до парковки.

Мне думалось, что пройдет совсем немного времени, и Маршалл попытается сделать именно это. Карлтон, давно уже считавшийся самым желанным холостяком Шекспира, явно тоже заинтересовался Беккой.

Мне очень нравилась Джанет. Я видела, как она огорчена появлением сексуальной и неотразимой Бекки Уитли и тем, что Маршалл неприкрыто благоволит к новенькой. Джанет уже пару лет ждала, когда Седака ее заметит.

– Она ни за что не задержится в Шекспире, – сказала я разочарованной женщине и сама удивилась, услышав свой голос.

– Спасибо, Лили, – ответила Джанет так же удивленно. – Придется подождать, тогда увидим.

К моему изумлению, она слегка обняла меня, прежде чем отпереть свой «трупер» фирмы «Исудзу».

Войдя через кухонную дверь, я услышала работающий телевизор.

Клод расположился в двойном кресле и смотрел футбольный матч. Он выглядел так, будто находился дома, и меня это нервировало.

– Привет! – сказала я, и он небрежно помахал рукой, поэтому мне не хотелось торопиться, принимая душ и переодеваясь.

Когда я вышла, снова в макияже и безупречная, Клод на кухне пил чай со льдом.

– Что ты думаешь о своей новой домовладелице? – спросила я.

– Той женщине, Уитли? Со своими накрашенными глазами она смахивает на енота, верно? – лениво отозвался он.

– Готов поесть? – улыбнувшись, поинтересовалась я.

Вскоре мы уже ехали к Монтроузу, ближайшему большому городу. Он находился к северо-западу от Шекспира и был центром для многих маленьких городков вроде нашего. Монтроуз, который мог круглый год похвастаться населением около сорока тысяч – чуть больше во время университетских сессий, – оказывался тем местом, куда жители Шекспира отправлялись, когда не хотели ехать дальше на север, в Литтл-Рок.

Я никогда не испытывала энтузиазма в отношении Монтроуза, города, который можно было бы зашвырнуть куда угодно в Соединенных Штатах – все равно его посетители не почувствовали бы разницы. Монтроуз не имел своего лица, зато в нем было много мест для покупок. Масса обычных забегаловок с фастфудом, типовые сетевые магазины, мувиплекс[19]19
  Мувиплекс – круглосуточный кинотеатр с несколькими залами.


[Закрыть] с пятью залами и гипермаркет «Уол-март». С моей точки зрения, главной прелестью Монтроуза была его превосходная библиотека, один приличный независимый книжный магазин, возможно, четыре довольно хороших несетевых ресторана и пара неплохих сетевых.

За те месяцы, в течение которых у меня случались свидания с Маршаллом, я провела в Монтроузе больше времени, чем за предыдущие четыре года, прожитые в Шекспире. Вечер, проведенный дома, казался Маршаллу потерянным.

Мы попробовали каждый ресторан, высидели фильмы с Джекки Чаном и Стивеном Сигалом, посетили все спортивные магазины, чтобы сравнить их цены с теми, которые запрашивал Уинтроп, и делали еженедельные покупки в гипермаркете.

В этот вечер Клод предложил сходить в кино.

Из вежливости я почти согласилась, но, вспомнив неловкие часы с Маршаллом, призналась:

– Вообще-то мне не нравится ходить в кино.

– Вот как?

– Не люблю сидеть в темноте со множеством незнакомых людей, поневоле слушать, как они двигаются, шуршат бумагой и разговаривают. Я предпочла бы подождать, пока этот фильм выйдет на видео, и посмотреть его дома.

– Хорошо, – сказал он. – А чем бы тебе хотелось заняться?

– Поесть в «Эль-Пасо гранд» и сходить в книжный магазин.

Молчание. Я посмотрела на Клода краешком глаза.

– А как насчет «Поймай волну» и книжного магазина? – спросил он.

– Договорились, – с облегчением ответила я. – Тебе не нравится техасско-мексиканская еда?

– Я ел ее на прошлой неделе, когда приезжал в Монтроуз на заседание суда.

Пока мы ждали в ресторане морепродуктов, когда принесут наш заказ, Клод сказал:

– Думаю, мать Дарнелла Гласса собирается подать в суд на шекспировское отделение полиции.

– Почему? – резко спросила я. – Это нечестно. Иск должен быть против Тома Дэвида.

Том Дэвид Миклджон, один из патрульных Клода, давно пребывал в моем черном списке, а после случая с Дарнеллом Глассом передвинулся в нем на место номер один.

Внезапно я задумалась, не в том ли настоящая причина посланных мне цветов и приглашения провести вместе вечер – чтобы завязать со мной эту беседу?

– Ее адвокат упомянул Тодда Пикарда. Как думаешь, ты сможешь еще раз припомнить, когда и что произошло?

Я кивнула, но с тяжелым вздохом. Мне не хотелось вспоминать ту теплую черную ночь. Меня снова и снова допрашивали насчет боя – так называли это событие в Шекспире. Он произошел на парковке «Магната бургеров», местного заведения, которое доблестно соперничало с «Королем бургеров»[20]20
  «Король бургеров» – вторая по величине в мире сеть ресторанов быстрого питания.


[Закрыть] и «Макдоналдсом», расположенными на Мейн-стрит.

Я присоединилась к бою в критический миг, но позже читала и слышала достаточно, чтобы то, что видела собственными глазами, обрело плоть.

Дарнелл Гласс сидел в своей машине на парковке «Магната бургеров», разговаривая с подружкой. Боб Ходдинг, пытаясь въехать на соседнее место на парковке, ударил в задний бампер машины Гласса. Ходдинг был белым шестнадцатилетним учеником средней школы Шекспира. Глассу исполнилось восемнадцать, он учился на первом курсе Монтроузского университета и только что внес стартовый взнос за машину, которой прежде не имел. Неудивительно, что, услышав скрежещущий звук – тут нельзя было ошибиться, это сцепились два буфера, – Гласс пришел в ярость. Он выпрыгнул из машины, размахивая руками и крича.

Ходдинг моментально перешел в наступление, поскольку знал репутацию молодого человека, машину которого только что ударил. Дарнелл Гласс до поступления в колледж ходил в шекспировскую школу и был известен как смышленый и многообещающий молодой человек. Но он славился агрессивностью, вспыльчивостью и обидчивостью, когда имел дело со своими белыми товарищами.

Боба Ходдинга вырастили в доме, перед которым развевался флаг Конфедерации. Он помнил, что Гласс слишком резко реагировал на неприятные ситуации в школе. Боб не испугался, поскольку в машине сидели три его приятеля, не собирался извиняться в их присутствии или признаваться в том, что неадекватно водит машину.

Позже двое свидетелей сказали Клоду наедине, что Ходдинг сделал все, чтобы еще больше взбесить Дарнелла Гласса, в том числе отпустил шпильку в адрес его матери, учительницы средней школы и хорошо известной активистки.

Никого не удивило, что Гласс взъярился.

Вот тогда и появилась я. Я вообще не была знакома с Дарнеллом Глассом или Бобом Холдингом, но оказалась там, когда начался бой.

Как и два полисмена.

Я только-только въехала на парковочное место по другую сторону от машины Гласса, выбрав именно эту ночь, чтобы в кои-то веки купить гамбургер, а не самой что-нибудь приготовить. Такое случалось столь редко, что позже мне стало казаться, будто я очутилась там в кульминационный момент благодаря какой-то вселенской шутке.

Это был очень теплый вечер начала сентября. Конечно, в Шекспире нам приходится стричь газоны аж до середины ноября.

На мне была обычная футболка и мешковатые джинсы. Я только что закончила работать, устала, мне хотелось лишь купить еду навынос и посмотреть по телевизору какой-нибудь старый фильм, может, прочесть главу-другую триллера, взятого в библиотеке.

Свободный от дежурства патрульный офицер Шекспира Тодд Пикард находился в «Магнате бургеров», покупая ужин для своей семьи. Дежурный Том Дэвид Миклджон подъехал, чтобы купить колы. Но я не знала, что в заведении присутствуют два офицера полиции.

Их присутствие ничего не изменило, хотя, конечно, должно было.

Я видела, как жилистый Дарнелл благоразумно нанес первый удар. Высокий, более мускулистый Боб Ходдинг подавился и согнулся пополам, а его дружки налетели на Дарнелла, как сердитые пчелы.

Если бы у меня были пистолет или свисток, то, может, внезапный звук остановил бы их, но я имела только кулаки.

Они были сильными мальчиками старших классов, полными адреналина, и мне пришлось нелегко. Я не желала серьезно ранить маленьких подонков, что затруднило мне работу. Я довольно легко могла бы их уложить, если бы хотела нанести непоправимые травмы. Поскольку Боб Ходдинг временно выбыл из строя, выблевывая внутренности в окаймлявших парковку миртовых кустах, я сосредоточилась на его дружках.

Очутившись за самым высоким парнем, который осыпал ударами Дарнелла Гласса, я сперва зажала правой рукой точку на плече того типа, который стоял между другими нападавшими, а потом левой надавила чуть ниже. Юнец пронзительно завопил, начал сгибаться, но все еще прикрывал меня от черноволосого парнишки справа, который замахнулся вслепую. Но он стоял, широко расставив ноги, и явно никогда не участвовал в уличных драках.

Я пнула его по яйцам под небольшим углом, довольно аккуратно выполнив когэн-гэри.

Это вывело его из строя.

Парень, с которым я расправилась чуть раньше, в конце концов с воплем ударился о землю. Он попытался отползти назад, прочь с дороги, чтобы уяснить, что же случилось.

Краешком глаза я наконец-то заметила патрульную машину и увидела, как из нее вылез помощник шерифа Том Дэвид Миклджон. Он улыбался злой улыбкой мужлана и расставлял руки, чтобы помешать зевакам присоединиться к драке, вот и все.

Человек в штатском, руки которого были заняты сумкой и картонным подносом с пятью чашками в ячейках, орал на Тома Дэвида. Позже я выяснила, что это Тодд Пикард, офицер, свободный в ту пору от дежурства.

Тем временем третий парень обхватил Дарнелла за талию и попытался свалить с ног борцовским приемом. Потеряв терпение и разозлившись, я пнула юнца сзади. Конечно, колени его подогнулись, но парковка имела наклон, и он увлек за собой Дарнелла. Тот быстро откатился в сторону. Я поскользнулась на оберточной бумаге и ударилась о землю, а нога мальчика, обутого в тяжелые ботинки, больно врезалась в сустав моего правого бедра. Я откатилась и вскочила, прежде чем боль успела запустить в меня зубы.

Когда борец с трудом поднялся на колени, я заломила ему руку за спину и сказала:

– Сломаю ее, если ты шевельнешься.

Почти все люди понимают, когда к ним обращаются совершенно серьезно. Он не шевельнулся.

Оказаться на земле зачастую плохо, когда дерешься, но Дарнелл не потерял силы духа, хотя кровь текла из нескольких ссадин на его лице и он был весь покрыт синяками. Боб Ходдинг, слегка оправившись после удара в живот и обезумев от ярости, шатаясь, шел к Дарнеллу, чтобы сделать еще одну попытку. Тот пнул его. Боб отшатнулся и попал в руки морского пехотинца, который случайно оказался здесь на побывке, навещая свою семью. Огромный молодой человек, только что прошедший основной курс боевой подготовки, шагнул из-за Тома Дэвида, схватил Боба Ходдинга крепко, как наручниками, и дал ему звучный, хотя и нецензурный совет.

Я стояла, тяжело дыша, осматривая группу в поисках еще одного противника. У меня болела губа. Я заметила на своей футболке несколько ярких пятен крови. Во время драки мне попали локтем по губам. Я выпрямилась, оценивая, собирается ли драться тот парень, которого продолжала сдерживать, и решила, что его готовность равна нулю.

Морской пехотинец, имя которого я так никогда и не узнала, встретился со мной взглядом, одобрительно кивнул и сказал:

– Простите, что не поспел раньше. Тхеквондо?

– Годзю. Для ближнего боя.

– Вы очень понравились бы моему армейскому инструктору, – заявил он.

Я попыталась выжать из себя улыбку.

В этот миг в нескольких шагах от нас раздался звук, напоминающий вой сирены.

Это подружка Дарнелла Гласса, Ти Ли Блейн, которая наблюдала за дракой из машины, вылезла, чтобы помочь парню встать. Она запуталась в целом спектре эмоций, от страха за себя и за Дарнелла до гнева из-за помятой машины и ярости, что на ее приятеля набросились всем скопом. Она знала по именам всех белых агрессоров и дала им несколько новых кличек.

Я перехватила взгляд Тома Дэвида Миклджона. Мне очень хотелось его пнуть.

Он улыбнулся и лаконично сказал:

– Сдерживаю толпу.

Тодд Пикард успел отнести свою еду в машину и стоял перед патрульным автомобилем Тома Дэвида, у которого был пристыженный вид. В конце концов я его узнала и, если бы у меня осталась энергия, влепила бы ему пощечину. От Тома Дэвида я ничего лучшего и не ожидала, но Тодд мог бы мне помочь.

Впервые я осознала, что собралась немалая толпа. «Магнат бургеров» находится на Мейн-стрит – Шекспир не слишком изобретателен по части названий, – и ресторан был полон. Сущая правда, что, если бы Том Дэвид не сдерживал толпу, инцидент мог бы перерасти в настоящие уличные беспорядки, но, с моей точки зрения, с его попущения произошла большая часть случившегося.