Текст книги "Все хорошо, что начинается с убийства"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

В мгновение ока Дарси метнул нож в Муки и нырнул вправо. Престон выстрелила и отклонилась. Ее пуля угодила в Бокса, стоявшего за Орчадом, и я мельком увидела, как на груди Джима расцвел красный цветок. Нож не попал в Муки, зато зацепил меня. Я ощутила внезапный холодок в том месте, где рубашка оказалась распоротой, почувствовала давление, но уже бежала к Джеку. Клив ринулся на меня. Из-за жирной груди и тяжелого подбородка этот тип походил на сердитого быка.

Когда он приблизился, я шагнула в сторону, выбросила вбок руку и попала ему по горлу. Голова Клива не двигалась, в то время как ноги продолжали рваться вперед. Тело не последовало за ногами, и они взлетели. Он упал. Голова его ударилась о бетонный пол.

Я снова услышала стук двери. Кто-то еще влетел на склад.

Опустившись на колени рядом с креслом, я принялась разрезать связывавшую Джека веревку, делала это неуклюже, но нож Муки был острым. Я услышала топот бегущих ног, легкий и быстрый, а потом – ружейный выстрел. Престон промчалась мимо, учиняя бог весть какие опустошения. Мне показалось, что дверь хлопнула снова.

Работая ножом, я не могла обращать внимание ни на что другое, а когда перепилила второй слой веревок и подняла глаза, все вокруг изменилось.

Я никого не увидела. По крайней мере, никто не двигался.

Клив не собирался вставать. Я почувствовала прилив удовлетворения. Джим Бокс исчез, но там, где он стоял, на полу остались капли крови. Я увидела, что напротив кресла Джека, в тени, стоит еще одно, пустое.

– Помоги мне встать, – прошептал Лидс.

Я вскочила, протянула руки и, к своему ужасу, не смогла встретиться с Джеком глазами. Сделать это оказалось куда труднее, чем то, что я учинила с Кливом Рэгландом.

Джек издал ужасный болезненный звук, когда кое-как встал, держась за меня. На ближайшей полке лежала коричневая куртка, принадлежащая Бобо.

Я схватила ее и подумала, не ринуться ли в заднюю дверь, чтобы попытаться пробраться через парковку, вылезти в дыру в ограде, добраться до моего дома и позвонить кому-нибудь. Мне мимолетно вспомнились агенты ФБР. Возможно, они все еще были в мотеле, где обосновались после взрыва бомбы.

– Надень, – настойчиво сказала я, протягивая Джеку куртку.

Я думала о жгучем холоде, о ранах Лидса, о шоке, бог знает о чем еще.

Сперва я просто наблюдала, как Джек пытается надеть куртку, но в конце концов мне пришлось ему помочь. Я сосредоточенно вдевала его левую руку в рукав и не подозревала, что за моей спиной кто-то есть. Выражение лица Джека предупредило меня в последнюю секунду.

Джек начал двигаться, и в тот же миг что-то ударило меня в плечо. Я невольно пронзительно вскрикнула. Меня швырнуло вправо, я не удержалась на ногах, врезалась головой в полки и упала на пол, да так, что отшибло дыхание.

Я не могла шевельнуться, уставилась вверх, на яркие лампы склада, горящие надо мной, и увидела высокого темноволосого Джима Бокса в мокрой от крови рубашке. Он, как бейсбольную биту, сжимал в руках весло и заносил его для следующего удара. Бокс собирался врезать мне по голове, и я ни черта не могла поделать, чтобы ему помешать.

Джек словно обезумел. Он ринулся на врага, выкрутил весло из его рук и ударил им Джима по голове. Тот упал как срубленное дерево, без звука. Лидс стоял над ним, его забрызганная кровью грудь тяжело вздымалась. Он хотел, чтобы Джим шевельнулся, тогда детектив ударил бы его снова.

Но Бокс не двигался.

Воздух ринулся обратно в мои легкие. Я застонала не только от боли, но и от черного отчаяния. Теперь мы оба были ранены и слабы. Сколько еще человек в этом здании? Где Муки? Ее убили?

Джек стоял надо мной с веслом в руках. Безумие постепенно оставило его лицо. Он присел рядом со мной на корточки и прошептал:

– Можешь встать?

Я впервые увидела отпечатки пальцев на его горле. Лидса душили так сильно, что он почти потерял голос. Я хотела ответить: «Нет, не могу встать и вообще двигаться», но поймала себя на том, что киваю.

Это движение оказалось моей ошибкой. Боль пронзила голову. Я мгновение лежала неподвижно, потом перекатилась на живот, оттолкнулась от пола и встала на колени. Из моей руки, располосованной ножом Дарси, текла кровь. Я прикоснулась к волосам, на ощупь они были… странными. Отведя ладонь от головы, я увидела на пальцах кровь и мало-помалу вспомнила, что ударилась о полку, когда отлетела вбок. Я могла схлопотать сотрясение мозга.

Словно в подтверждение этого, меня вырвало. Когда позывы кончились, мне казалось, пришла моя смерть. Но я нужна была Джеку, чтобы помочь ему встать.

Ухватившись за ближайший вертикальный предмет – угловую металлическую полосу полок, я попыталась подняться, пока Джек оставался настороже на случай новой атаки.

В конце концов я очутилась на ногах, хотя чувствовала, что меня качает из стороны в сторону. Может, я стою неподвижно, а качается склад? Землетрясение?

– Ты серьезно ранена, – просипел Джек.

Я услышала легкий страх в его напряженном голосе, почувствовала себя слабой и дрожащей. Я подводила его.

– Иди.

– Да, конечно, – прошептал он, но сарказм был подпорчен тем, что Джек не мог говорить громко.

– Ты можешь двигаться, а я нет. Уверена в этом. – Я запнулась, ненавидя свой шаткий голос. – Они меня не убьют. Сколько их здесь еще?

– Двое в магазине и старик.

Какой старик?

– Бобо меня не тронет, – заверила я Джека, думая, что тот считает парня одним из врагов.

– Да, вряд ли он тебя обидит. Думаю, мальчишка ничего об этом не знал. Уповаю на Господа, что Бобо звонит в полицию.

Это было забавно. Кстати, о старике – похоже, Хоувелл-старший, некоронованный король Шекспира, стоял совсем рядом, у двери.

– Смотри, – удивленно сказала я Джеку.

Тот повернулся, и старый мистер Уинтроп поднял руку, в которой, к моему замешательству, оказался пистолет.

Я открыла рот, чтобы выкрикнуть сама не знаю что, как вдруг две сильные руки обхватили старика и подняли вверх. Его ноги оторвались от пола.

– Нет, дедушка, – сказал Бобо.

Надо было видеть выражение морщинистого лица старого терьера, чтобы поверить своим глазам. Хоувелл-старший боролся, корчился в хватке внука, но то были напрасные усилия. Если бы сейчас я была склонна к юмору, то это показалось бы мне смешным. Бобо пересек склад и вышел на погрузочную площадку, неся старика, обзывавшего его такими словами, каких я никогда еще не слышала от пожилых людей.

Лицо Бобо было трагичным. Он не смотрел ни на меня, ни на Джека, оставался один на один с самым горьким предательством, с каким столкнулся за свою короткую жизнь.

Мне было плевать, куда он тащит своего дедушку, потому что передо мной раскрылась вся глубина этого предательства.

Хоувелл-старший использовал бизнес собственного сына как прикрытие, чтобы создать маленькую группку, пышущую ненавистью. Именно из-за Хоувелла-старшего его сын, нанявший детектива, хранил от Джека секрет. Должно быть, он с самого начала подозревал, что тут замешан его отец, поэтому не связался ни с полицией, ни с агентами АТО[33]33
  ATO (Bureauof Alcohol, Tobacco, Firearms and Explosives) – Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Является специализированным федеральным агентством Департамента юстиции Соединенных Штатов. В его обязанности входит расследование и профилактика правонарушений, связанных с незаконным использованием, производством и хранением огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, актов поджогов и взрывов, а также с незаконным оборотом алкоголя и табачной продукции.


[Закрыть] или ФБР. Вместо этого Уинтроп нанял Джека.

Теперь, благодаря старику, мы истекаем кровью, может быть, умираем в этой проклятой кладовой.

– Где Муки? – спросила я Джека. – Женщина с ружьем?

– Она отправилась в магазин вслед за Дарси, прошептал тот.

Куртка была распахнута на его голой окровавленной груди. Он отложил весло и взял вместо этого нож Муки, тот самый, которым я перерезала веревки.

– Том Дэвид, – сказала я.

Джек на минуту выглядел озадаченным. Потом лицо его прояснилось.

– Не знаю. Может, он тоже в магазине.

– Нет, я здесь, – прозвучал в нескольких футах от нас напряженный голос. – Я выбыл из драки.

Шатаясь, я двинулась на звук. Джек велел мне этого не делать, но я не вполне контролировала свои действия.

Том Дэвид лежал на полу справа от двери. Левая штанина его джинсов пропиталась красным. Теперь я знала, куда попал второй выстрел Муки.

Лицо полицейского было абсолютно белым. Глаза сияли голубым.

– Простите, – сказал он, и я уставилась на него сверху вниз. – Вы можете позвонить в полицию, это безопасно. Я остался здесь один.

Я кивнула, и меня чуть снова не вырвало.

– Я был не согласен с тем, что они вытворяли с Джаредом, и не тронул бы вас, – устало сказал он и зажмурился.

– Вы убили Дарнелла? – спросила я.

Услышав это, он открыл глаза и ответил:

– Я был там.

– Кто это сделал?

– Дарси, Джим, старик и Пауль, который работает вон там. – Он слегка шевельнул головой, показывая в направлении склада магазина товаров для дома. – Лен. Бэй Ходдинг, отец Боба. Сегодня его тут нет. У него годовщина свадьбы.

Том Дэвид ухмыльнулся так, что я ужаснулась. Его голубые глаза были теперь не такими яркими.

– Вообще-то, кого это заботит? Ниггер. Но вот Дел Пакард… Дело рук Дарси. Об этом я сожалею. – Лицо его расслабилось.

Глядя на лужу крови у себя под ногами, я подумала, что Том Дэвид Миклджон закрыл свои злые глаза навеки.

Но последние показания полицейского отняли драгоценное время. Опять все случилось без моего участия.

Я даже не сознавала, что происходит, и оказалась одна.

Ярко освещенный склад с длинными рядами полок и черными тенями был пуст, если не считать неподвижных тел. Я чувствовала себя актером на сцене, хотя пьеса сыграна, а потом услышала вопль, донесшийся из магазина.

Шаркая, я направилась к двери. Прозрачное окошко на уровне глаз потемнело. В магазине погасили свет. Ухватившись за ручку двери, я поняла, что мой силуэт будет освещен лампами склада, и выключила их.

Потом я распахнула дверь, ринулась в нее, а секундой позже услышала отчетливое «бум!», когда полотно за мной захлопнулось.

Над моей головой что-то просвистело. Я услышала тяжелый удар – и наступила тишина.

Я осторожно потянулась вверх. В деревянном дверном косяке торчала охотничья стрела. По коже у меня поползли мурашки. Дарси был жутким любителем охоты с луком. Они с Джимом обсуждали ее нынче осенью каждое утро.

Мне надо убраться от двери. Дарси придет.

Я подтянулась на локтях, пытаясь как можно теснее прижиматься к полу. Это было не так-то легко. Я проклинала себя за глупость, за то, что решила, будто смогу кому-то помочь, сунувшись в эту ловушку.

Я попыталась вспомнить план здания, мысленно его нарисовать и испытала чувство безнадежности, подумав о том, как хорошо знаком с этим Дарси.

– Я достал твою подружку! – окликнул он. – Она мертва-а! Получила стрелу в голову-у!

Он пел, прекрасно проводил время.

Я не поверила ему. Муки кричала. Я была почти уверена в том, что слышала ее голос. Нельзя вопить, получив стрелу в голову. Но я знала, что мое благоразумие, чувство равновесия и здравый смысл были сейчас очень шаткими.

«Если бы только знать, где Джек, – подумала я. – Тогда можно было бы просто свернуться где-нибудь и уснуть».

Мысль об этом показалась мне очень привлекательной. Я положила голову на грубый ковер и начала задремывать.

– Я иду-у, – проворковал Дарси, который избил до смерти молодого человека за то, что тот был черным, и раздавил горло своему другу.

Голос его звучал так близко, что я поняла: мне нельзя двигаться. Теперь я чувствовала не сонливость, а близость смерти, подумала о свисающих с потолка высокотехнологичных луках, которые видела во время прогулок в магазин. Они выглядели такими смертельно опасными, что их испугался бы сам Робин Гуд… Ух ты, я опять засыпаю…

Нога с размаху опустилась на ковер в дюйме от моего лица. Следующий шаг – и он на меня наступит. Действуй или умри.

Наэлектризованная, я завопила, привстала и схватилась за что смогла, надеясь обезвредить врага. Я стиснула Дарси Орчада как любовница, так крепко, как никогда не обхватывала ни Джека, ни Маршалла, и прижимала его к себе до тех пор, пока у меня из глаз не потекли слезы. Я очутилась у него на спине.

Дарси был очень большим и сильным. Он не был ранен и не упал. Я навалилась на него всем весом, чертовски его напугала, но только на несколько секунд. Он поднатужился, выгнулся, и я услышала стук, когда что-то упало. Мне показалось, что это лук. Но у него в руке была стрела, и он начал тыкать ею назад, хотя не в полную силу и не на всю длину руки, поскольку я его обнимала. Сперва он угодил мне в бедро, после чего понял, куда надо целить, и несколько раз попал в бок.

«Шрамы на шрамах», – подумала я сквозь ужасную боль.

Мне хотелось его отпустить, но я, похоже, не могла этого сделать, приказать своим пальцам разжаться.

«Мертвая хватка, – подумала я. – Самая мертвая!»

Включились лампы. Ослепительный свет воткнулся в глаза, как копье, и мне стало очень плохо. Я почти потеряла сознание, но нечто столь ужасное, во что можно было поверить только в нынешнюю кровавую ночь, рывком вернуло меня к действительности.

За одним столом, на котором были разложены ножи, я мельком увидела Муки. Ее пригвоздила к стене стрела, вонзившаяся в грудь. Голова Престон склонилась набок, глаза были широко открыты.

Потом через плечо Дарси я заметила, как кто-то бежит к нам, сцепившимся в непродолжительном танце. Это был Джек с ружьем в руках.

«Мы слишком близко друг к другу. Он не сможет стрелять», – подумала я.

Как будто у нас был один разум на двоих, Джек занес ружье и ударил Дарси по голове прикладом. Тот завыл и выгнулся, желая броситься на Лидса.

Не отпущу, не отпущу, не отпущу, не отпущу…

Темнота.

– Очнись, милая, мне нужно тебя осмотреть.

Нет.

– Открой глаза, Лили. Это я, Кэрри.

Нет.

– Лили!

Я слегка приподняла веки.

– Так-то лучше.

Слепящий свет.

– Не стони. Это просто… необходимо.

Спать, снова спать.

Милая темнота и тишина, потом:

– Проснись, Лили!

Следующий день был мучительным.

У меня раскалывался череп – состояние, имевшее столько же общего с нормальной головной болью, как обычная резь в животе с острым аппендицитом. Мои бока были изорваны, ребра помяты, кожа представляла собой кровавое месиво, сшитое, как лоскутное одеяло. Рана в бедре, хоть и несерьезная, добавляла свою ноту в симфонию боли, как и порез на руке.

Я лежала в частной палате, благодаря любезности Хоувелла Уинтропа-младшего. Кэрри сказала мне об этом, когда я потребовала, чтобы меня отпустили домой. Я поняла, что за палату платить не мне, и решила отдохнуть, пока могу. Хоувелл заплатил и за соседнюю палату, где лежал Джек.

Он пришел тем ужасным утром, когда даже лекарства, притупляя мой разум, не могли заглушить боль.

Я увидела его в дверях, и слезы начали сочиться из краешков моих глаз, бежать по щекам, увлажняя подушку.

– Я не хотел действовать на тебя вот так, – сказал Джек.

Голос его звучал сипло, но уже сильнее.

Я подняла руку. Он медленно прошаркал к кровати и взял ее в свою. Его ладонь была теплой, твердой и крепкой.

– Ты должен сесть, – сказала я, и собственный голос показался мне далеким и хриплым.

– Тебя напичкали лекарствами?

– Да.

Ничто не причиняло мне большей боли, чем разговоры.

– Как они до тебя добрались, Джек?

– Нашли «жучок», – просто ответил он. – Джим пролил колу в комнате для отдыха и, вытирая ее, заметил эту штучку. Он позвонил старому мистеру Уинтропу. Тот посоветовал им наблюдать из укрытия, посмотреть, кто придет, чтобы забрать запись. Это оказался я. Ребята посовещались и решили, что смогут выяснить, кто мне платит, если пропустят меня через мясорубку. Клив и Джим с самого начала думали, что это Хоувелл, но остальные стояли на том, что это кто-нибудь из федералов. Они решили, что Муки тоже из них, хотели отправиться за ней и притащить ее для участия в вечеринке, сказали, что она слишком часто бывала в магазине, и это неспроста. К счастью для меня, парни этого не сделали. Почему ты решила ее позвать? Кто она, к дьяволу, такая?

Я попыталась объяснить насчет Муки, не выдав ее секретов. Я сомневалась, что мне это удалось. Джек знал, что я на нее работала. Она имела личные причины раскрыть неоперившуюся группу, добивающуюся превосходства белой расы. Мне было известно, что Престон умеет стрелять.

Еще какое-то время Джек держал меня за руку, нежно поглаживая ее и размышляя, а потом вдруг сказал:

– Он сбил тебя с ног, ты ударилась о полку, рухнула на пол и, клянусь богом, даже подпрыгнула. Я подумал, что этот тип тебя убил.

– Ты тогда свихнулся, – заметила я.

– Да. – Он слегка улыбнулся. – Но ты смогла встать и даже как-то идти. Я понял, что ты в порядке. Наверное. Посмотрев на Тома Дэвида, я понял, что он для тебя не опасен…

– Поэтому ушел.

– На охоту.

Джек не извинялся. Ему пришлось погнаться за человеком, который его унизил. Я больше всех прочих могла это понять.

– Кто погиб?

Кэрри отказывалась об этом говорить.

– Том Дэвид. Джим Бокс.

– И все?

– Я желал смерти Дарси, но не нанес последнего, решающего удара. Челюсть у него все равно сломана. Надо сказать, что к тому времени появились копы. – Джек опустился в кресло и задумчиво нажал на кнопку, опустив мою кровать так, чтобы мне было легче его видеть.

– Почему они приехали?

– Им позвонил Бобо, когда вошел на склад после начала всей этой стрельбы. Он пытался найти своего дедушку. Старик вооружился, и Бобо ухитрился выследить его как раз вовремя.

Я вспомнила лицо Бобо, когда тот приподнял и вынес деда. Еще несколько слезинок скатились по моему лицу. Я хотела знать, что теперь будет со старым мистером Уинтропом, но это могло подождать. «Гореть тебе в аду» – вот самое подходящее, что приходило мне на ум.

– Муки жива? – Я запоздало поняла, что ее имени нет в перечне погибших.

– Она еле держится и хочет с тобой поговорить. – Джек закрыл глаза.

– Нет. – Я чувствовала себя настолько измученной и больной, что не могла вынести мысли об еще одной исповеди. – Она и вправду не выживет?

– Стрела прошла насквозь. Ты же видела.

– Надеялась, что мне причудилось. – Я отвела взгляд на занавешенное окно.

Джек продолжал держать меня за руку, ожидая, пока я приму решение.

– Итак, Клив не умер? – Я пыталась оттянуть время.

– У него трещина в черепе. Куда хуже твоего сотрясения мозга.

– Хуже просто не может быть. Хорошо, позови сиделку или двух, чтобы посадить меня в кресло.

Я то и дело закусывала губу. Спустя какое-то время меня вкатили в комнату Муки. Там мигала огоньками аппаратура, раздавался непрерывный низкий гул. К Престон было прицеплено столько трубок, сколько невозможно представить на человеческом существе. Лицо ее стало пепельным, губы вообще бесцветными. Ланетт сидела в углу палаты, прикрыв руками лицо, раскачиваясь на стуле взад-вперед. Ее старшая дочь умирала, она уже потеряла одного ребенка.

Сиделка отошла туда, откуда могла бы услышать мой оклик, и я с огромным усилием подняла руку, чтобы прикоснуться к Муки Престон, этой странной, одинокой и храброй женщине.

– Муки, я здесь… Это Лили.

– Лили, ты выжила, – проговорила она очень медленно.

Глаза ее так и не открылись до конца.

– Благодаря тебе.

Если бы я пошла туда одна, то умерла бы ужасной, медленной смертью. Я попросила Муки пойти со мной. В результате она уходила из жизни.

– Не жалей, – сказала Престон медленно, тихо, но внятно. – Я должна была прикончить хотя бы нескольких типов, убивших моего брата.

Я тихо вздохнула, поразмыслила сквозь туман боли, отупляющее действие лекарств и прошептала:

– Ты убила еще кого-то?

– Да, – с трудом произнесла она.

– Лена Элгина?

– Да.

– Он был причастен к гибели Дарнелла.

– Да. Я поговорила с ним, прежде чем пристрелить. Он был… моим отцом.

Я зря напомнила ей о Лене Элгине, должна была сказать что-нибудь другое, хорошее. Она стояла на пути к своему Создателю, и я не могла отослать Муки туда с мыслями о людях, погибших из-за нее.

Она заговорила снова. Ее глаза не отрывались от моих.

– Не рассказывайте, – сказала Престон.

Через мгновение, несмотря на действие лекарств, я поняла, о чем она, но решила убедиться в этом:

– Не говорить про Лена?

– Да, – подтвердила Муки.

Таким было мое наказание за то, что я привела эту женщину к смерти.

Я буду знать правду, но не смогу ее раскрыть. Что бы ни случилось с Эрикой Мур, любовницей Лена, и ее мужем, какие бы подозрения ни пали на Мэри Ли Элгин.

– Не расскажу, – согласилась я.

Лекарства так меня одурманили, что это казалось мне логичным и уместным.

– Мама, – позвала Муки.

– Ланетт, – окликнула я.

Женщина поднялась со стула и приблизилась к постели.

Я сделала знак сиделке, которая ждала в дверях, и она подошла, чтобы отвезти меня обратно в палату.

Думаю, Муки умерла прежде, чем я туда добралась.

Спустя три дня я вернулась домой. Доктор сама меня отвезла.

Эти рутинные возвращения из больницы – спертый воздух, вся жизнь в доме замерла, пока меня не было – начали мне надоедать. Я не хотела новых ран и боли. Мне нужно было работать, ощущать порядок и душевный покой.

Вместо этого я имела только боль и телефонные звонки от Джека.

Ему пришлось поговорить со множеством самых разных людей: с местными копами, с полицией штата, с федералами. Я была избавлена от большинства бесед из-за сотрясения мозга, второго за месяц, но все-таки дала свою долю интервью. На некоторые вопросы я просто не могла ответить. Например, почему позвонила Муки Престон. Ответ: «Думала, что она поможет мне убить людей, которые забрали Джека» – просто не прошел бы. Поэтому я чуть-чуть солгала, сказала, что позвонила Муки, обнаружив исчезновение Джека. Я поняла, что о моем звонке узнают через телефонную компанию. Престон, мол, согласилась сопровождать меня в «Спортивные товары Уинтропа», потому что я была очень расстроена. Да, я знала, чем занимается Джек, поэтому подозревала, куда его забрали и кто это сделал.

Я ни разу не упомянула, что Муки взяла с собой ружье и нож. Думаю, все решили, будто она взяла оружие из запасов на складе. Выяснилось, что пули, убившие Тома Дэвида и Джима, выпущены из того же самого ружья, из которого несколько месяцев назад застрелили Лена Элгина. Официальные лица, похоже, склонились к тому, что кто-то из небольшого числа плохих парней, работающих на складе, ответствен за его гибель.

Мотив этого убийства так и не был раскрыт, но предполагалось, что Лен каким-то образом спутал их планы или обнаружил улику, связывавшую кого-то из заговорщиков со смертью Дарнелла.

Поэтому Лен Элгин в смерти выглядел лучше, чем при жизни, и я ни разу не раскрыла рта. От нас всех полиция узнала, что Муки подстрелила людей на складе. Но копы полагали, что она нашла и зарядила оружие, когда попала туда, поэтому ее тоже посмертно сочли храброй и изобретательной – какой Престон и была на самом деле.

Уинтропы подняли разводные мосты и выдержали осаду. Старик был арестован и быстро выпущен под залог. Он отрицал какую-либо причастность к взрыву бомбы и к смерти Дарнелла Гласса, Лена Элгина и Дела Пакарда, признался, что присутствовал при пытках Джека, но ссылался на то, что считал его предателем белой расы. Никто ему не поверил, но именно это он и утверждал.

Бобо перевелся в колледж во Флориде – так сказал мне Маршалл, – а Эмбер Джин и Хоувелл-третий просто покинули школу и отправились на каникулы с Бини невесть куда.

Хоувелл позвонил мне однажды днем, перед тем как я покинула больницу, и у нас состоялась короткая, ужасно неловкая беседа. Он заверил, что заплатит за любую боль, какую я буду испытывать в течение ближайших нескольких лет. Я заверила, что единственные его затраты, которые оценю, – это оплата счетов за пребывание в больнице и сопутствующие расходы на лекарства.

– Ваша мать, возможно, захочет вернуть себе свое кольцо, – сказала я.

– Она никогда этого не захочет, – ответил он.

– По ее словам, мне его завещала Мэри Хофстеттлер.

Мне хотелось убедиться, что Хоувелл знает: я приняла кольцо не в качестве взятки. Именно так он и решил, увидев в моей руке бархатную коробочку, заведомо принадлежащую его матери.

– Почему ваши родители захотели, чтобы я к ним приехала?

– Я не могу об этом говорить, – натянуто ответил он. – Но Бобо сказал, что я должен заверить вас – он ни о чем не знал.

Мы оба явно были рады закончить этот разговор.

Я подумала о странном вечере на Партридж-роуд, о большом белом доме, о крошечной старушке. Я надеялась, что Арнита Уинтроп тогда не знала, чем занимается ее муж, что она и впрямь была такой доброй женщиной, какой казалась. Может, почтенная дама рассудила, что я заслуживаю вещественной благодарности за то, что была подругой Мэри, потому и отдала мне свое старое кольцо, выдав его за посмертный подарок. Или ее мужу было любопытно на меня взглянуть, и он попросил придумать способ, как меня заманить в их дом.

Той ночью в кустах я заметила Джека. Он в конце концов признался мне в этом. Его попросили при любом удобном случае следить за теми, кто является на Партридж-роуд. Он пришел на похороны Мэри, чтобы хорошенько рассмотреть старших Уинтропов, поскольку не было другой подходящей возможности с ними встретиться.

Лидс попал в газеты – и штата, и общенациональные. На некоторое время он стал чем-то вроде героя. Это пошло на пользу его бизнесу.

Он был жестоко изранен, а едва подлечившись, уехал в Литтл-Рок. Я чувствовала, что он испытывает облегчение, отдалившись от места и времени своего испытания. Над ним взяли верх, связали и пытали. Джек сумел в какой-то степени вернуть себе самоуважение и достоинство, победив Джима и Дарси. Но я не сомневалась в том, что он переживает плохие ночи, лишился уверенности в себе. Кто мог знать это лучше меня?

Проходили дни, и я начала проникаться ужасным убеждением, что Джек списал меня как часть пережитого. Иногда я испытывала острую муку, злилась, но не могла вернуться к своей прежней отчужденности.

Я уже три недели снова работала и неделю тренировалась в «Телу время», когда по возвращении домой обнаружила на подъездной дороге машину Джека. Он привез цветы – букет побольше, чем присланный Клодом, – и какой-то подарок, украшенный огромным розовым сетчатым бантом.

При виде Джека я почувствовала прилив радости. Неделями я представляла себе этот миг и вдруг поняла: не знаю, что ему сказать.

– Это мне? – спросила я, показав на цветы.

– Господи, – сказал он, покачивая головой и улыбаясь. – Если ты по-прежнему та Лили Бард, которая без предупреждения ударила меня в этом дверном проеме, тогда цветы и вправду для тебя.

– Хочешь, чтобы я сделала это снова? Просто чтобы удостоверить свою личность?

– Нет, благодарю, мэм.

Я отперла дверь, и Джек следом за мной вошел в дом. Я взяла у него цветы и зашагала по коридору.

– Куда ты их несешь? – спросил он с интересом.

– В спальню.

– Итак… ты позволишь разделить с тобой радость восхищения этими цветами?

– Полагаю, да. Зависит от того, насколько хорошо ты будешь нынче вечером себя вести. Думаю, ты принес записку от доктора, чтобы доказать, что способен проявлять… активность.

– Какие мы нынче вечером игривые, мисс Бард. Какие мы расслабленные и… прямо все такие «у меня нормальное свидание».

– Натяжка, – ответила я. – Но натяжку, как и растяжку, я переживу.