Текст книги "Завоеватель"
Автор книги: Шари Энтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Сеттон злобно посмотрел на Клэр.
– Отойди.
Она крепче сжала руку Бернарда и ясным голосом произнесла:
– Не вижу для этого причины. Вы всего лишь мой отец, а Бернард мой жених. Лучше быть преданной человеку, за которого я выйду замуж, чем отцу, которого я с радостью покину.
Маршалл и бровью не повел на это заявление Клэр. Очевидно, ему сказали, что Клэр верит в то, что была обещана Бернарду.
До ушей Сеттона долетел сдавленный смех толпившихся гостей. Он шагнул к Клэр, но Бернард притянул ее поближе к себе.
– Только посмейте, Сеттон. Предупреждаю – получите ответный удар.
– Девица, кажется, перепутала имя своего жениха.
– Это вы перепутали. А я-то надеялся, что с памятью у вас стало лучше после нашей последней размолвки по поводу того, кому же обещана Клэр.
Сеттон глумливо усмехнулся.
– Как мне помнится, ты в прошлый раз быстренько от нее отказался. Тебя больше заинтересовала земля.
– Клэр простила мне эту ошибку.
– Значит, мы вернулись туда, откуда начали, – ты требуешь награды, которую тебе никто не обещал.
– Я требую награды, обещанной вами в присутствии епископа Терстана. Упокой Господи его душу.
Бернарда насторожила улыбка Сеттона.
– Да, упокой Господи его душу. Я опять заявляю, что ничего тебе не обещал, и ты опять попадешь ко мне в подземелье. Только на этот раз убежать тебе не удастся.
Сеттон уже открыл рот, чтобы кликнуть охрану, как послышался голос Юстаса Маршалла:
– Могу ли я вставить слово?
– Зачем? – недовольно спросил Сеттон.
Маршалл легким шагом приблизился к нему.
– Мне кажется весьма странным ваше желание снова отправить Фицгиббонза в темницу. Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобное обращение.
Ирония судьбы, подумал Бернард. Его соперник становится его сторонником. От многих людей он слыхал, что Маршалл – истинный рыцарь, а сейчас ему пригодится любая помощь.
Слова Маршалла не понравились Сеттону.
– Он против вашей женитьбы на моей дочери. Разве этого недостаточно, чтобы устранить его, пока не закончится церемония?
– Все зависит от того, насколько обоснованны доводы Фицгиббонза.
– Нет у него никаких доводов, – заявил Сеттон.
– Если бы вознаграждение не было мне обещано, я бы не вернулся, чтобы потребовать его. Я совсем не хотел идти в Крестовый поход.
Маршалл сцепил ладони за спиной.
– Вот здесь начинаются непонятные вещи. Фицгиббонз, награда, на которую вы претендуете, очень щедрая. Я недоумеваю, почему лорд предлагает простому оруженосцу такое соблазнительное вознаграждение.
– Мне это тоже непонятно, – признался Бернард. – Я начал кое-что понимать только после разговора с епископом Уолтером. Подумайте сами. Сеттон лежит на смертном одре, или ему кажется, что он умирает. Грехи, в которых он признается епископу Терстану, побуждают епископа наложить тяжелую епитимью – послать человека в Крестовый поход. Епископ не только непреклонен, но он требует еще и возмещения моих убытков. Я считаю, что Сеттон согрешил против меня. – Бернард смерил Сеттона суровым взглядом. – Побывав в Факстоне, я, кажется, понял, в чем он грешен.
Сеттон побледнел, но быстро овладел собой.
– Фицгиббонз окончательно сошел с ума. Он болтает чушь.
– Чушь? Посмотрим. Я попросил шерифа Дерли расследовать мои предположения.
– Он ничего не добьется.
– Что именно вы подозреваете? – спросил Маршалл.
Бернарду хотелось закричать во весь голос, но он не осмелился. Не может же он обвинять Сеттона в убийстве без малейшего доказательства!
– Я не стану обвинять Сеттона в преступлении, не имея доказательств. Это дело в руках шерифа.
Маршалл одобрительно кивнул.
– В ваших доводах, Фицгиббонз, есть одно слабое место. Если брак с Клэр и земельный надел были потребованы в качестве возмещения, тогда почему нужно было посылать вас в Крестовый поход?
– Потому что он был уверен, что я не вернусь. Его желание едва не исполнилось. Прошлой осенью он получил сообщение, что все рыцари Черной розы погибли. Свободный от обязательств передо мной, он начал искать мужа для Клэр и нашел вас.
Сеттон яростно затряс головой.
– Я отказываюсь слушать эти обвинения. Фицгиббонз, убирайся вон…
Маршалл повернулся к Сеттону.
– Если вы не желаете слушать, то уйдите сами, потому что я как раз намерен его выслушать!
Никто никогда не посмел сказать Сеттону, чтобы он покинул собственную залу. Но высокое положение Маршалла давало ему такое право.
Пальцы Клэр сжали ладонь Бернарда – они ждали, как Сеттон ответит на этот ошеломляющий удар. Но Сеттон стоял как вкопанный и молчал.
Маршалл сделал знак Бернарду.
– Продолжайте.
Бернард собрался с мыслями.
– Сеттон заключил с вами договор, думая, что я умер. Однако Клэр говорит, будто он получил известие, что я жив, за несколько дней до того, как вы с ним пришли к соглашению. Епископ Терстан был мертв, и, таким образом, никто не мог заставить его выполнить обязательства передо мною. Он обручил Клэр со знатным лордом вместо того, чтобы довольствоваться безродным рыцарем.
Сеттон вплеснул руками.
– Хватит! Хорошо. Поскольку все настаивают, чтобы Фицгиббонз получил вознаграждение, я дам его ему. Сэр Бернард, я жалую вам поместье Факстон. За это вы должны вносить мне плату в размере жалованья, причитающегося одному рыцарю, и поставлять тридцать бочек угря каждый год. А теперь убирайся с глаз моих долой!
В зале воцарилась мертвая тишина.
Факстон. Его дом. Предложи Сеттон ему особняк в день его возвращения, он с радостью согласился бы.
Бернард заглянул в янтарные глаза Клэр. Без нее он не примет предложения Сеттона.
– Это щедрый дар, но я вынужден отказаться. Я заявляю свое право на Клэр. Обещание, прежде данное мне вами, перевешивает вашу сделку с Маршаллом.
– Я ничего не обещал!
– В таком случае я бросаю вам вызов, чтобы честным образом уладить спор. Вы можете, разумеется, выбрать бойца.
Сеттон долго смотрел на Бернарда.
– Когда ты проиграешь, то выкатишься из Дассета и прекратишь мне докучать?
– Подождем исхода поединка. Итак?
Сеттон повернулся к Маршаллу.
– Поскольку вам не терпелось разобраться с этим мошенником по-своему, то, полагаю, вам с ним и сражаться.
Маршалл скривил губы.
– Мне бы следовало отказаться, чтобы вы сами вступили с ним в поединок, но Фицгиббонз заслуживает настоящего боя, достойного его чести. Только по этой причине я и соглашаюсь.
Глава девятнадцатая
Бернард предпочел чистить в пустой конюшне Кабала, чем наблюдать поединки других рыцарей. Гарт крепко забинтовал ему раненую спину и ушел учиться у других оруженосцев, как подавать пики.
Все было готово. Прошлой ночью они с Гартом по очереди караулили доспехи и Кабала.
Рано утром Бернард вышел за ворота Дассета на поле, предназначенное для состязаний. Он прошел вдоль зрительской трибуны, украшенной развевающимися на ветру цветными флажками. По обоим концам поля стояли шатры, где рыцари могли уединиться перед выходом или получить помощь в случае ранения.
Земля на поле выглядела ровной, но ко времени его выхода копыта лошадей превратят плотную поверхность в грязное месиво. Тем не менее, Бернард счел, что условия для поединков хорошие.
Кто-то вошел в конюшню. Это Юстас Маршалл. Он кивнул Бернарду в знак приветствия и сказал:
– Отличный конь.
Бернард молча продолжал свое дело, недоумевая, что понадобилось его сопернику на конюшне. Так как коня Маршалла еще раньше двое оруженосцев увели прогуливать и чистить перед турниром.
– Пришли полюбоваться на своего соперника, Маршалл?
– Отчасти. Но у меня имеются и другие причины, чтобы разыскивать вас, – ответил Маршалл. – После моего вчерашнего замечания Сеттону о том, что у вас должен быть честный поединок, я забеспокоился, не перешел ли я границы дозволенного. Я решил, что ваше военное искусство такое же, как мое, а не Сеттона. Приношу свои извинения, если я ошибся.
Бернард не сразу сообразил, обижаться ему или нет. Если то, что Хью и епископ говорили ему о Маршалле, правильно, то этот человек действительно искренен.
– Как бы мне ни хотелось выбить Сеттона из седла и отправить его в ад, вы правильно рассудили. Сказать по правде, я сразу понял, что Сеттон выберет вас моим противником, но не по тем причинам, которые он назвал.
– Что ж, я вполне удовлетворен. – Маршалл сцепил за спиной руки. – Правда, остаются две вещи, о которых я хотел бы вам сказать. Кажется, у нас с вами общий друг – Ранульф, граф Честерский. Он был очень рад услышать, что несколько рыцарей Черной розы все же выжили, и в особенности один из них – тот, которого он посвятил в рыцари и который предпочел сарацинскую саблю мечу. Это вы?
Графа вряд ли можно было отнести к друзьям Бернарда, поскольку он являлся одним из предводителей в Крестовом походе. Он действительно посвятил Бернарда в рыцари, но граф, как и Маршалл, вращался в кругах высшей знати, приближенной к королевскому двору.
– Это был я, – наконец ответил Бернард.
– В лице графа вы нашли верного сторонника, Фицгиббонз. Если здесь все закончится не в вашу пользу, поезжайте к Ранульфу. Он с огромным удовольствием возьмет вас к себе на службу.
Лучше бы Маршаллу не быть столь уверенным в победе.
– У нас с вами действительно двое общих друзей, милорд. Я провел последние дни в Хейлуэлле. Хью одолжил мне копья и щит, а также провел со мной несколько боев. Он очень высокого мнения о вас.
Маршалл бросил взгляд на копья, стоящие остриями вверх в углу стойла.
– Хью – хороший человек. Мы несколько раз выступали вместе на турнирах.
– Он мне про это говорил.
– Выходит, мое беспокойство насчет вашего умения было необоснованным.
– Необоснованным, но мною оцененным. – Бернард бросил щетку в мешок и вышел из денника. – Вы хотите еще что-нибудь выяснить?
Маршалл покачал головой.
– Нет, но я хотел бы объясниться по поводу Клэр. Ясно, что она предпочитает вас. Знайте, что я с уважением отнесусь к ее сердечной прихоти. Она ни в чем не будет нуждаться, и ни о каком рукоприкладстве ни от меня, ни от ее отца не может быть и речи. Так что вы не беспокойтесь о ее безопасности и благополучии.
О каком спокойствии можно говорить, когда Маршалл вежливо, но твердо дает ему понять, чтобы он отказался от Клэр?
«Сердечная прихоть». «Она ни в чем не будет нуждаться».
Бернард боялся, что сейчас у него с губ сорвутся грубые слова, поэтому только кивнул.
– В таком случае до свидания, – сказал Маршалл и ушел из конюшни.
Бернарда одолели сомнения. Он всем сердцем чувствовал, что Клэр его любит. Ради любви Клэр он способен на все: не повиноваться ее отцу, сражаться с Маршаллом. Но отпустить ее…
Если он проиграет, то другого выбора у него не будет. Он согласился смириться с исходом поединка. В случае поражения ему придется отдать Клэр Маршаллу и больше никогда с ней не видеться. Никогда не обнимать ее, не целовать, не любить.
– Бернард, уже пора. Ты готов?
От слов Гарта Бернард очнулся и поймал себя на том, что размышляет о последствиях проигрыша. Но этого не должно быть! Физически он готов к победе. Почему же его подводит разум? Он вспомнил другой, давний поединок, когда гнев притупил его мастерство, и вот теперь он позволяет Маршаллу сделать то же самое.
Он глубоко вздохнул и откинул сомнения. Никакой растерянности! Все силы направлены только на одно – сбросить Юстаса Маршалла с лошади.
Клэр сидела рядом с епископом Уолтером на трибуне для зрителей. Ей было безразлично, кто из рыцарей против кого выступал, так как она беспокоилась только об одном из них, и ее интересовал только один поединок.
Все будущее Клэр зависит от состязания между Юстасом Маршаллом и Бернардом Фицгиббонзом. Она ничем не может помочь Бернарду. Остается только верить в него.
Несмотря на жару августовского дня, она надела плащ, а под плащом на ней было платье, которое она вместе со служанками торопливо шила и украшала вышивкой – сюрприз для Бернарда. В кармане плаща лежала ярко-красная вуаль – его подарок.
Раздались громкие крики – один из рыцарей упал.
– О, какое замечательное зрелище! – воскликнул епископ Уолтер.
Его преосвященство наслаждался праздником. Он сидел между Клэр и ее отцом. Остальные гости тоже получали большое удовольствие. Заключались пари, и шел обмен монетами, когда кто-либо побеждал или проигрывал. Все, разумеется, берегли деньги для последнего поединка.
Вдруг толпа затихла. На одном конце поля Гарт с пиками, зажатыми под мышкой, вывел Кабала из шатра. Конь гарцевал и тряс головой, предвкушая бой. Сзади появился Бернард со щитом. Серебряный шлем висел у него на латной рукавице.
Клэр проняла дрожь от впечатляющего вида Бернарда: широкие прямые плечи, длинные черные волосы слегка развеваются на ветру, походка уверенная и твердая. Плащ крестоносца закрывал кольчугу. Сабля в ножнах висела слева на боку, эфес необычно кривого клинка блестел.
Бернард положил шлем и щит на землю, затем протянул руку и погладил Кабала по шее, чтобы успокоить. Гарт тем временем разложил пики.
Вот он – рыцарь, готовый к битве, человек, доказывающий свою правоту, ее возлюбленный, решивший заявить о своем праве на нее перед Богом и людьми.
Клэр бросила быстрый взгляд на другой конец поля, где к бою готовился Маршалл.
Она постаралась успокоиться, чтобы Бернард, который должен подойти к зрительским трибунам, не увидел ее страха. Епископ Уолтер ободряюще похлопал Клэр по руке.
– Сейчас начнется, – сказал он.
Усевшись на своих огромных коней, с пиками, поднятыми затупленными концами кверху, оба рыцаря подъехали к трибуне зрителей для обычного ритуала перед состязанием. Юстас был оживлен и непринужденно внимал радостным возгласам толпы. Бернард выглядел суровым – казалось, он весь ушел в свои мысли.
Остановившись перед трибуной, оба соперника поклонились Одо Сеттону – хозяину турнира. Отец Клэр едва бросил на них хмурый взгляд, а епископ Уолтер встал и благословил их, как делал всегда, призывая Бога защитить обоих и выражая надежду на честный исход поединка.
На ограду трибуны опустились две пики.
Клэр больше не дрожала. Она схватила драгоценную вуаль, отстегнула брошь и сбросила плащ. В толпе раздались сдавленные возгласы, а отец выругался. Клэр все это было безразлично – она упивалась своим поступком.
Бернард едва мог поверить глазам. Клэр стояла перед ним в простом сером платье, отороченном красной и черной тесьмой. Вдоль подола юбки и по краям рукавов были вышиты крошечные красные крестики и черные розочки.
Его цвета. Его эмблемы. И его женщина.
Она приблизилась и привязала прозрачную красную материю к концу его пики. Он не сразу сообразил, что это та самая вуаль, которую он подарил ей в Факстоне.
– Обращайся с ней осторожно, Бернард, – тихо произнесла она. – Я хочу сегодня ночью надеть ее целой.
Он представил себе красавицу Клэр, на которой ничего больше не надето, кроме прозрачной яркой материи, и у него сильнее забилось сердце. Он не мог сказать ей, как страстно ее любит, и что ему не потребуется много времени, чтобы снять с нее вуаль и проникнуть внутрь ее тела.
Бернард легонько тронул Кабала коленом, что послужило приказом коню сделать глубокий поклон. Он услыхал приветствия, но его взгляд был прикован к довольной улыбке, озарившей лицо Клэр.
Бернард заставил Кабала выпрямиться, кивнул Маршаллу и галопом проскакал к тому месту, где стоял Гарт с пиками. Он наклонил свою пику, чтобы Гарт отвязал вуаль, и засунул ее под плащ, закрепив ремнем. Так ему будет казаться, что любимая рядом. Он ее не разочарует.
Гарт подал ему шлем, и Бернард прочно укрепил его на голове. Держа в левой руке щит, а правой крепко прижав к боку копье, Бернард внимательно оглядел противника.
Маршалл тоже был готов. Его щит частично закрывал эмблему на плаще – грифона, и Бернард, тут же выбрав для себя мишень – голову грифона, – нацелил на нее копье. Он ощутил боль в ране: как бы она не стала ему помехой.
Сквозь прорези в шлеме он увидел, как от зрительской трибуны отошел человек и взмахнул желтым флажком. Кабал напрягся, и Бернард подал ему коленом сигнал к атаке.
Грифон все ближе и ближе. Колени плотно сжимают бока коня, щит прочно защищает грудь, копье поднято. Бернард готов к удару.
Копье Маршалла слегка задело щит Бернарда, а он, в свою очередь, сильно ударил прямо в щит противника. От силы удара Бернард потерял равновесие, а деревянное древко пики разломалось. Плохо, подумал он, выравниваясь в седле и удерживая коня.
Клэр прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать крик, который мог только отвлечь Бернарда, опасно закачавшегося в седле. Ему удалось сесть прямо, но сделал он это не слишком быстро.
– Маршалл сбросит его из седла на следующем заезде, – заявил отец.
– Рано списывать со счета Фицгиббонза, – ответил епископ Уолтер.
Клэр надеялась, что епископ разбирается в таких вещах. Ведь Бернард может вытащить саблю и, тем самым, обострить поединок до предела. Но его рука не потянулась к ножнам – он решил победить Маршалла лишь при помощи одного щита. Клэр затаила дыхание, когда Маршалл ринулся на Бернарда. Она закрыла глаза и услыхала треск сломавшегося древка пики о железный щит.
– Ну, что я вам говорил? – торжествовал епископ Уолтер.
– Рыцарские манеры Маршалла заведут его слишком далеко, – сказал Сеттон. – Да он едва дотронулся до щита этого мошенника.
– Хм. Это вы так считаете.
Мысленно изругав себя за трусость, Клэр открыла глаза, и у нее вырвался вздох облегчения. Бернард доскакал до Гарта, который ловко подал ему пику, после чего Бернард развернулся и кинулся в атаку на приближающегося Маршалла.
Толпа орала, зрители на трибуне вскочили на ноги – все знали, что это решающая схватка. Кабал несся на полной скорости. Бернард нацелился копьем. Клэр впилась ногтями в ладони.
Они столкнулись с такой силой, что пики полетели в стороны, а лошади закружились, поднимая столбы пыли. Оба соперника с трудом удерживались в седле, чтобы не упасть.
Казалось, что это вот-вот произойдет.
Бернард чувствовал, что не в силах удержаться. Он уцепился рукой за гриву Кабала и бросил щит. Спину жгло огнем.
А толпа кричала, предчувствуя его падение. Но он не может упасть. Это значит, что он проиграл поединок и лишился Клэр. Он должен выпрямиться и снова атаковать Маршалла.
Сквозь прорези в шлеме он смог углядеть, как двое оруженосцев Маршалла быстро пробежали мимо. А это могло означать только то, что Юстас Маршалл лежит без движения на земле.
С невыразимым облегчением Бернард вынул ногу из стремени и спешился.
Он победил, а в это время приз, за который он сражался, перелезал через ограду зрительской трибуны. Правда, Клэр удалось сделать это более изящно, чем ему, когда он спрыгивал с Кабала.
Улыбаясь, он стянул шлем… и похолодел от ужаса. Клэр, приподняв юбки, бежала к нему, смеясь и плача, не видя, что за ней несется разъяренный Сеттон с мечом в руке. Боже, неужели Сеттон готов убить ее, только чтобы она не досталась Бернарду?
Бернард сделал навстречу Клэр несколько шагов и раскрыл ей свои объятия, побуждая ее тем самым бежать быстрее. Он не решился обнажить саблю или кинуться к ней – и то, и другое могло ее насторожить и задержать ее бег. Помоги, Господи, ее резвым ножкам!
Когда она хотела броситься ему на шею, он схватил ее за руку и заслонил собой. Вот теперь он вытащил саблю из ножен. Сеттон не остановился, как рассчитывал Бернард, а налетел на него с обнаженным мечом.
Только теперь Бернард понял, кого старик собирался убить: не Клэр, а его, Бернарда Фицгиббонза.
Он поднял саблю и отразил удар Сеттона. Зазвенели клинки. Наконец-то он сведет старые счеты с Сеттоном.
Он был уверен в победе. Его сабля, сверкая в воздухе, способна отбить любой выпад Сеттона.
Одо Сеттон, несмотря на свой преклонный возраст, все еще мог довольно уверенно орудовать мечом. Уж про кого не скажешь, что из него песок сыплется, но сил и умения у старика было явно недостаточно.
– Готовитесь к смерти, Сеттон? – насмешливо произнес Бернард. – Если будете упорствовать, то этот миг вот-вот наступит.
– Едва ли наступит, – прошипел Сеттон и замахнулся мечом.
Бернард отразил удар, наклонился и толкнул плечом Сеттона в грудь. Сеттон отшатнулся, но не упал.
– Послушайте, Сеттон. Маршалл ведь уже проиграл. Клэр моя. К чему все это?
– Ты как бельмо у меня на глазу. Сегодня я с этим покончу.
С возросшей злобой Сеттон продолжал нападать, но встречался с хладнокровными отражающими ударами. Бернард выжидал, когда же Сеттон дрогнет. Вот тогда он полностью этим воспользуется.
Бернард мог уже не раз рассечь его саблей пополам. Конечно, это мелочно – изматывать старика, наслаждаясь его слабостью, но он так долго страдал от надменности Сеттона, что теперь позволил себе дольше, чем требовалось, поиграть со своей жертвой.
Заболела рана на спине, и Бернард понял, что пора кончать. Он оттеснил Сеттона к ограде трибуны, где как раз стоял епископ Уолтер, и двумя быстрыми ударами выбил меч из руки Сеттона. Тот не успел прийти в себя, как ощутил на горле клинок сабли.
– Осторожно, не двигайтесь. Меня никто не сможет обвинить, если я отделю вашу голову от туловища.
– Ты не посмеешь, – заявил Сеттон, но в его голосе прозвучал страх.
– Поверьте мне, Сеттон, меня не испугает вид вашей крови.
Сеттон осторожно сглотнул.
– А теперь обсудим мое вознаграждение. Мы оба знаем, что вы давали мне обещание. Я только что доказал – и все собравшиеся это видели, – что вы нарушили клятву. Сомнений в том, что Клэр принадлежит мне, больше нет.
– Бери девчонку, и уходите.
– О, на этот счет можете не беспокоиться. Я, несомненно, так и поступлю, но все-таки интересно, почему вы вообще предложили мне награду. – Бернард сильнее прижал клинок, чтобы напомнить Сеттону о нависшей над ним угрозе. – Какой грех, совершенный вами, тянул на столь значительную сумму денег? Вы приказали убить моих родителей? Говорите правду, Сеттон, или сейчас прольется кровь.
На какое-то мгновение Бернарду показалось, что Сеттон не ответит, но он вдруг произнес:
– Должны были умереть не твои родители, а ты.
Конечно. Как же он сам не догадался? Даже Уот не заподозрил Сеттона в том, что тот пошлет банду убийц ради смерти одного мальчишки.
Но со смертью Бернарда у Гранвилла Фицгиббонза не оставалось причин требовать, чтобы его сын наследовал Факстон.
Мама все поняла. Когда наемник схватил Бернарда, она выкрикнула его имя. Она хотела привлечь внимание отца. Вырвав сына из рук разбойника, отец велел ему бежать, а родители попытались задержать злоумышленников.
Господи, они отдали за него жизнь!
Чувство мести захлестнуло Бернарда, но тут он вспомнил, что Сеттон – отец Клэр. Неважно, как отвратительно старик обошелся с ним или с собственной дочерью, но Клэр не заслужила того, чтобы у нее в памяти запечатлелась ужасная смерть отца.
– Знайте, Сеттон, что своей жалкой жизнью вы обязаны Клэр. Только ради нее я не перережу вам глотку, – тяжело дыша, вымолвил Бернард и заставил себя отойти. Он взглянул на епископа Уолтера, который перегнулся через перила трибуны. Он понял, что епископ слышал все, в чем признался Сеттон. – Епископ Уолтер, вы приглядите за тем, чтобы этот негодяй понес соответствующую кару?
Епископ сурово посмотрел на Сеттона.
– Не кару, а изрядный штраф. Среди земель, которыми Дассет владеет от имени епархии Дерли, некоторые запущены. Например, Факстон уже несколько лет не имеет хозяина. – Епископ Уолтер перевел взгляд на Бернарда. – Сэр Бернард Фицгиббонз, если вы окажете мне честь и поклянетесь служить у меня, то поместье ваше. Вы согласны?
Сеттон отчаянно выругался, но тихо, не осмеливаясь дерзить – иначе епископ отнимет у него еще что-нибудь. Потрясенный Бернард не мог вымолвить ни слова.
– Бернард согласен, – сказала за него Клэр. Она дернула его за руку. – Отвези меня домой, любимый.
Стоящий около нее Кабал заржал, словно тоже соглашался.
Дом. Факстон. Клэр.
Мечта сбылась?
Бернард подхватил Клэр и посадил в седло.
– Фицгиббонз!
– Да, Ваше преосвященство?
– А как же свадьба?
Бернард вскочил в седло позади Клэр.
– Ты не возражаешь, если мы не останемся на пир, любовь моя? – прошептал он ей на ухо.
Она засмеялась и уютно устроилась в его объятиях.
– Нет, но пусть епископ поступает так, как считает нужным. В конце концов, он наш сюзерен.
– Тогда, пожалуйста, побыстрее, – крикнул Бернард и развернул Кабала в сторону епископа Уолтера.
– Побыстрее, говорите? Хорошо. Леди Клэр Сеттон, вы уверены в том, что хотите связать себя навсегда с этим упрямым рыцарем?
– Навсегда?
– Да, миледи, – со вздохом подтвердил епископ, которого эта церемония немного развеселила. – Боюсь, что так положено.
– Ах, – сказала она и провела кончиками пальцев по подбородку Бернарда. – Раз положено, то навсегда.
– Сэр Бернард Фицгиббонз, лорд Факстон, вы прошли через множество испытаний, прежде чем завоевать эту даму. Вы по-прежнему хотите ее?
– Я буду хотеть ее ровно столько, сколько она захочет меня. Все?
Епископ Уолтер осенил их крестом.
– Езжайте с моим благословением, но не забудьте появиться у меня во дворце послезавтра, чтобы все оформить законным образом.
– И забрать деньги за Святого Вавилу?
– И это тоже.
Бернард развернул Кабала и пустил его рысью вокруг поля. Маршалл уже поднялся с земли и мог стоять без посторонней помощи. Гарт собрал вещи Бернарда и укладывал их на мула.
– Ты хочешь что-нибудь взять из замка? – спросил Бернард у Клэр.
– Я не приду к тебе босой и в одной нижней рубашке. У меня сундуки ломятся от одежды, постельного белья, посуды… но без всего этого я смогу обойтись несколько дней. – Она погладила ему руку ладонью.
Им придется вернуться с повозкой и, вероятно, поспорить с Сеттоном по поводу каждого куска материи или вещей из меблировки, которые Клэр считает своими. Бернарду не улыбалась возможность снова разговаривать со стариком, но Клэр заслуживает того, чтобы ее окружали собственные вещи, поэтому он вытрясет их из старого лорда.
А сейчас он хотел увезти Клэр домой и отдохнуть, а потом доказать ей, что нет ничего плохого в том, что она пришла к нему босая и в одной рубашке.
– Я не могу поверить, что все кончено, и мы победили. Я так боялась…
Бернард натянул поводья, и конь остановился.
– Иди-ка сюда, жена.
Клэр обернулась и подняла лицо, ожидая поцелуя. Как всегда, ее губы оказались сладкими, а ответный поцелуй страстным. Она целовала его так самозабвенно, словно боялась, что поцелуев больше никогда не будет. Желание, начинающее стягивать ему чресла, захватывало его все сильнее и сильнее, так что путь домой обещал быть нелегким.
Наконец он отвел губы от ее рта и сказал:
– Ты обещала быть со мной всегда, и я намерен проследить, чтобы ты не нарушила клятву.
– То есть, чтобы не вздумала убежать?
– Вот именно.
– В таком случае – едем домой. У меня есть кое-какие планы, касающиеся тебя и алой вуали.
