Текст книги "Завоеватель"

Автор книги: Шари Энтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Шари Энтон
Завоеватель

Глава первая

Замок Дассет. 1222 год

– Бернард Фицгиббонз? Неужели это ты, парень? И живой к тому же?

С высоты своего боевого коня Бернард с улыбкой смотрел на старого Питера, прекрасно понимая, почему так удивлен старый конюх. Он и сам не ожидал, что вернется из Крестового похода.

– Да, Питер, я выжил. Трудно поверить, правда?

– Да! Почти год прошел с тех пор, как мы прослышали, что ты умер на Святой земле. А тут пару недель назад приехал посыльный из какого-то монастыря, что около Йорка,[1]1
  Йорк – город на севере Англии. – Здесь и далее прим. перев.
  Добавлено: Йорк – (англ. York, лат. Eboracum, Eburacum) – один из важнейших городов, главный город и унитарная административная единица со статусом «сити» в юго-восточной части церемониального графства Северный Йоркшир, при впадении реки Фос в реку Уз. В городе расположена резиденция архиепископа провинции Йорк.


[Закрыть] и сообщил, что ты там лежишь со сломанной ногой. Уж не знали, чему и верить!

Ложные сведения о его смерти исходили от крестоносцев, вернувшихся прошлой осенью со Святой земли. А произошло это оттого, что Бернард и еще пятеро рыцарей не прибыли на корабль, возвращающийся на родину. Поэтому все решили, что они погибли, как и многие их товарищи по оружию.

Но они вовсе не умерли, а отправились спасать своего соратника из сарацинской тюрьмы. Их миссия удалась, но они опоздали на корабль, который отправлялся осенью, и были вынуждены ждать до весны.

– Как видишь, я не умер, хотя и сломал ногу, когда вернулся в Англию, – сказал он, решив не сообщать Питеру всех подробностей. – Добрые монахи предоставили мне кров и пропитание, пока я снова не смог ходить.

Питер осмотрел коня.

– Это не тот конь, на котором ты уезжал…

Бернард похлопал по шее боевого коня, верно служившего ему четыре года.

– Кляча, которую дал мне лорд Сеттон, продержалась всего два дня и свалилась замертво по дороге в Лондон. К счастью, епископ Терстан оказался щедр – упокой Господи его душу.

Питер склонил голову и перекрестился, поминая епископа Терстана из Дерли, который призвал людей со всех уголков своей епархии вступить в отряд рыцарей Черной розы. От того огромного, величественного отряда, который отправился из Дерли в Палестину сражаться с неверными, осталось всего шесть человек: Саймон, равного которому не было, и без чьего лидерства они не один раз могли бы погибнуть; проказник Николас, умеющий одинаково искусно очаровывать женщин и владеть мечом; Хью – смелый воин, которому Бернард был многим обязан; Джервас – барон, умеющий врачевать; чужестранец Гай, ищущий свою настоящую родину.

Все они были благородными рыцарями и, взяв под покровительство неумелого оруженосца, оберегали его до тех пор, пока он не научился военному искусству и не стал им ровней. Это – верные друзья, готовые прийти ему на помощь, если нужно. И они, в свою очередь, могли рассчитывать на помощь Бернарда.

Николасу он уже помог, когда пришлось спасать прекрасную Беатрису Тиболт от бессовестного похитителя. Это приключение дало возможность Бернарду проверить, окончательно ли зажила у него нога, хотя его возвращение в Дассет вновь отложилось.

Сегодня наконец-то он получит свое вознаграждение: надел земли и брак с Клэр Сеттон.

Горя нетерпением, Бернард спросил:

– У тебя найдется место для моего коня?

– Да. Лорд Одо продал несколько лошадей, что похуже…

– Одо? – прервал конюха потрясенный Бернард. – Он же лежал на смертном одре, когда я уезжал.

– Хм. Он снова на ногах. Одо всегда действовал наперекор всему. И таким остался.

Бернард снял латные рукавицы и засунул их под седло в большой вещевой мешок. Он-то думал, что старый господин давно умер.

Именно из-за приближающейся смерти лорда Одо Сеттона епископ Терстан прибыл в Дассет, чтобы его исповедовать. Лорд Сеттон, во что бы то ни стало, хотел выполнить епитимью, наложенную на него епископом, и умолил Бернарда пополнить ряды крестоносцев из Дассета, чего требовал епископ. Когда же Бернард заколебался, то Сеттон от отчаяния пообещал ему вознаграждение по возвращении из похода: земельный надел и младшую дочь в жены.

Лишь полный дурак отклонил бы подобное предложение, даже если у него было мало надежд на то, чтобы выжить.

Он выжил и стал искусным воином. Все эти годы Бернард был уверен, что получит вознаграждение от Джулиуса, старшего сына и наследника поместья Дассет. С сыном иметь дело было легче, чем с отцом.

Бернард провел коня на конюшню и осмотрел первый пустой денник. Солома там была свежей, а пол чистым, поэтому он передал поводья Питеру.

– Оставь седло и мешок здесь – я ими займусь потом, после разговора с Сеттоном.

Питер указал на ножны, свисающие с поясного ремня Бернарда.

– А это?

Бернард вынул из ножен кривую сарацинскую саблю, которую не выпускал из рук с тех пор, как поднял ее на поле боя. В большой зале замка Дассет никому не позволялось появляться с оружием – за исключением охраны.

– Это – сарацинская сабля, – пояснил Бернард.

– Оружие неверных, – презрительно ответил Питер.

– У оружия нет Бога, оно не может быть ни хорошим, ни плохим, грешным либо святым. Оно подвластно лишь руке своего хозяина и может служить как добру, так и злу.

Питер с недовольным видом взял саблю, словно боялся запачкаться о варварскую вещь.

– Его светлость в зале? – спросил Бернард.

Питер кивнул.

Бернард поправил плащ крестоносца, надетый поверх кольчуги. Плащ был серого цвета и оторочен черной и красной материей, с вышитой на левом плече черной розой и с красным войлочным крестом на груди. Плащ должен не только произвести впечатление на сюзерена, но и напомнить всем, кто его владелец.

Махнув рукой Питеру, Бернард пересек двор замка и направился к лестнице, ведущей в главную башню. Он хорошо усвоил трудные уроки терпения и самодисциплины и теперь хотя и с трудом, но удержался, чтобы не побежать. Он покидал Дассет двадцатилетним зеленым юнцом, не умеющим обращаться с оружием и не представляющим себе, что такое кошмар настоящей битвы.

Он прошел огонь, воду и медные трубы, пережил голод и мор. Он заслужил титул рыцаря и стал мужчиной, способным с честью выйти из любых испытаний.

За всю жизнь он ничего не просил у лорда Одо Сеттона, ни единой милости, на которую, возможно, имел право. Может быть, сегодня, смотря по тому, как сложится разговор, ему удастся попросить кое о чем.

Бернард взбежал по ступеням, миновал огромные дубовые двери замка и вошел в главную залу.

Леди Леона Сеттон – маленькая, пухлая и теперь совсем седая – сидела около камина в окружении женщин и пряла нитки из нечесаной шерсти.

В дальнем конце залы возвышался помост, где в резном кресле под балдахином восседал лорд Одо Сеттон, по-прежнему темноволосый и грозный. На нем была нарядная накидка из темно-синего бархата, отороченная горностаем. Перед ним толпилась небольшая кучка крестьян, слуг и стражи. Голос Сеттона эхом разносился по зале, и, хотя на расстоянии слов нельзя было различить, в его голосе отчетливо слышался гнев. Бернарду стало жалко крестьянина, на которого изливал свою злобу Сеттон, – тот стоял с поникшей головой в сторонке от остальных.

Из четверых детей Сеттона Бернард не увидел ни одного. Особенно странно было отсутствие Джулиуса на этом сборище вассалов отца. Странно было и то, что ни одна из девочек не сидела подле матери.

Клэр была младшей и самой шаловливой. Неужели она до сих пор изводит отцовских солдат своими легкомысленными приказаниями? И по-прежнему ли у нее грациозная, королевская походка и игривая улыбка?

За время своего отсутствия он частенько вспоминал Клэр и спрашивал себя, стоит ли ему брать в жены такую дерзкую девчонку. Но, возможно, с годами материнские усилия обуздать обаятельную, хотя и своенравную, девочку и обучить ее обязанностям жены увенчались успехом.

Интересно, как леди Клэр Сеттон отнеслась к тому, что она обещана в жены Бернарду Фицгиббонзу? И что она скажет теперь, когда он вернулся за ней? Он ведь стал рыцарем… правда, с пустыми карманами. То, что лежало у него в вещевом мешке, кое-чего стоило, но сумма явно недостаточная, чтобы содержать дом и жену.

Сейчас август. Через несколько недель листья опадут, и почувствуется приближение зимы. Смогут ли они с Клэр пережить грядущую зиму? Это зависит от того, чем их наделит лорд Сеттон.

Бернард рассчитывал на каменный особняк, способный противостоять зимним вьюгам. Дом и земельный надел должны быть достойны рыцаря, зятя лорда Сеттона, чтобы он мог с удобством начать там свою семейную жизнь.

Хорошо бы, чтобы кладовые в доме были полны, так как Бернард понятия не имеет, где добывать продукты. Придется Клэр об этом позаботиться.

Бернард пересекал залу, когда к нему подошел один из стражников. Он узнал Эдгара, давно состоящего на службе в доме.

– Бернард! – Эдгар приветственно поднял руку. – Рад снова тебя видеть. Как твоя нога?

– Зажила. – Кажется, всем уже известно, что он сломал ногу. Слава богу, что лишь несколько преданных друзей знают, как это произошло.

Бернард кивнул в сторону несчастного крестьянина.

– Его светлость уже разобрался с этим беднягой?

– Почти. Пойдем, я сообщу Майлзу, что ты здесь, – сказал Эдгар и подбежал к человеку, стоящему по правую руку Сеттона, – сенешалю[2]2
  Сенешаль – главный управляющий.
  Добавлено: Сенешáль, я, м. [фр. sénéchal] (истор.). В феодальной Франции – должностное лицо, ведавшее юстицией и военными делами округа.


[Закрыть] Дассета.

Подойдя поближе к помосту, Бернард понял, отчего Одо так разгневан на крестьянина. Вол этого бедолаги разнес несколько огородов в деревне, истоптав урожай.

Сеттон повернулся к Майлзу.

– У тебя есть перечень убытков?

– Да, милорд, – ответил сенешаль.

– А те, кто понес эти убытки, здесь?

Майлз кивнул.

Сеттон сверху вниз посмотрел на крестьянина.

– Ты возместишь урон каждому из пострадавших соседей: вытоптана капуста – отдашь свою капусту или отработаешь.

– Милорд, – дрожащим голосом произнес крестьянин, – мой огород тоже пострадал, и у меня не хватит дней, чтобы…

– Если ты не можешь возместить убытки, то я заберу твоего вола, а пострадавшим отдам запасы из своих кладовых. – Сеттон махнул рукой крестьянам, стоявшим внизу помоста. – Майлз поможет вам получить причитающуюся плату.

Крестьянин от страха лишиться вола побледнел, но покорно кивнул в знак согласия.

Сеттон не успел подняться с кресла, как сенешаль наклонился к его уху и сделал жест рукой в сторону Бернарда.

Бернард выступил вперед, и сердце у него от волнения забилось сильнее. Четыре долгих суровых года он ждал того момента, когда заявит о своих правах на вознаграждение.

Лорд Одо Сеттон повернулся к Бернарду, и тот, поклонившись ему в пояс, произнес:

– Милорд.

Сеттон молчал и лишь внимательно рассматривал Бернарда, словно не верил своим глазам. Но Бернард вынес испытующий взгляд – он уже не тот робкий оруженосец, и его не так-то легко испугать, если это вообще возможно.

– Фицгиббонз, – со вздохом произнес Сеттон. – А я уже впал в отчаяние, решив, что ты заблудился по дороге из монастыря в Дассет.

Бернард не стал обращать внимание на оживление в толпе и насмешку в голосе Сеттона.

– Я не заблудился, милорд, просто задержался.

– Может, ты еще что-нибудь сломал?

В зале послышался смех. Сеттон, однако, был не склонен к веселью.

– Вскоре после того, как у меня зажила нога, я получил весть от друга-рыцаря с просьбой приехать. Я отправился к нему и помог выйти из затруднительного положения.

– Ты посчитал дела этого рыцаря настолько важными, что не поспешил тут же явиться к своему сюзерену?

Смех в зале стих, а у Бернарда похолодел затылок.

– Милорд, там на карту была поставлена жизнь женщины и младенца. Я обязан быть верен клятве рыцаря и приходить на помощь в случае необходимости.

Сеттон прищурился и хмыкнул.

– Какой дурак посвятил тебя в рыцари?

– Я был возведен в рыцарское достоинство Ранульфом, графом Честерским, после тяжелой битвы с сарацинами за овладение Нилом.

Этот знатный английский дворянин остался живым лишь благодаря военному умению Бернарда. Сеттон был с ним знаком и при желании мог удостовериться в правдивости слов Бернарда.

– А он тебя ни с кем не перепутал?

Бернард сдержал гнев. Не к чему выходить из себя. Черт, жаль, что в кресле Одо сидит не Джулиус.

– Нет, лорд Сеттон, здесь нет ошибки. Я заслужил титул рыцаря.

Сеттон брезгливо отмахнулся от него.

– Ты присягал на верность графу?

– Я никому не присягал на верность, а всего лишь произнес рыцарскую клятву. Граф понимал, что я верен… хозяину Дассета.

– Что ж, теперь принеси мне клятву верности.

Бернард свыкся с мыслью о том, что он опустится на колени перед Джулиусом Сеттоном и принесет ему присягу. Но его господином по-прежнему был Одо, и для того, чтобы получить обещанное вознаграждение, он должен произнести клятву. Бернард поднялся на помост, встал на колени перед Сеттоном и поднял вверх сложенные вместе руки, которые Сеттон крепко сжал.

– Ты вернул моего коня? – спросил Сеттон.

– Вашего коня? – Бернард был застигнут врасплох этим вопросом.

Сеттон кивнул.

– Епископ Терстан потребовал плату за боевого коня, которого он был вынужден купить, потому что ты потерял ту лошадь, что тебе дал я.

Бернард не терял эту несчастную клячу. Бедное животное замерзло прямо на дороге. Но Сеттон имел право вернуть коня, за которого заплатил. Бернарду больно было расставаться с верным конем, но выбора не было.

– Кабал у вас в конюшне.

– Полагаю, что мне придется отдать его тебе, раз ты теперь рыцарь.

Бернард нагнул голову, чтобы скрыть возмущение.

– Как пожелаете, милорд.

– Пока что я желаю услышать твою присягу на верность.

Ох, как хотелось Бернарду встать и уйти. Лишь желание получить обещанное вознаграждение – землю и брак с Клэр – удержало его, и он не поднялся с колен.

– Клянусь сохранять верность только вам и охранять ваши права и права ваших наследников.

– Я принимаю присягу от Бернарда Фицгиббонза. В свою очередь я обещаю ему защиту и поддержку, положенную рыцарю, находящемуся у меня на службе. Встань, сэр Бернард, и займи свое место в моем доме.

Бернард встал, а Сеттон дотронулся до застежки, скрепляющей его накидку, тем самым, давая знак всем расходиться. Толпа распалась, и Бернард понял, что может уйти. Но он проделал слишком длинный путь и многое пережил, чтобы от него так быстро отмахнулись.

– Могу ли я занять ваше внимание еще на минуту, милорд, чтобы уладить некоторые детали, связанные с моим содержанием?

Сеттон бросил накидку сенешалю.

– Соломенный тюфяк в зале и место за моим столом, более почетное, чем раньше, а также вино вместо эля, если захочешь. Что касается твоих обязанностей, то поговорим о них утром.

– Я надеялся, милорд, тотчас вступить во владение своим земельным наделом.

– Что?!

Холодок пробежал у Бернарда по позвоночнику.

– Я заявляю свои права на вознаграждение, которое вы обещали мне по возвращении из похода: участок земли и брак с леди Клэр.

Сеттон вначале уставился на него, затем со смехом повалился в кресло. Наконец смех утих, и Сеттон произнес:

– Земля и Клэр? Ох, Бернард! Не помутился ли у тебя разум на Святой земле? Тебе это, наверное, приснилось в дурном сне, и ты счел, что так оно и будет? Послушай, парень, я не обещал тебе такого вознаграждения. Придется тебе довольствоваться тем же, чем и другие рыцари в поместье.

Но Бернард помнил обещание Сеттона, как будто оно было произнесено только что. Вот Сеттон, слабый и бледный, лежит в постели, а епископ Терстан стоит рядом. С него взяли клятву и обещали взамен награду.

– Вы обещали вознаграждение, милорд, в тот день, когда отправили меня с епископом Терстаном присоединиться к войску рыцарей Черной розы.

Сеттон покачал головой.

– Это невозможно. Даже в бреду я никогда не пообещал бы награду в виде собственной дочери оруженосцу, который и меч-то не умел как следует держать. Ты ослышался, Бернард.

Бернард сделал глубокий вдох. Он сознавал, что вокруг помоста собралась большая толпа, и все ждали его ответа.

Спокойно и твердо Бернард заявил:

– Вы были смертельно больны и, вероятно, помните все не так ясно, как я.

Сеттон поднялся с кресла и тоже хладнокровно сказал:

– Бернард, я не заключал с тобой такого договора.

– Договор происходил при свидетеле – епископе Терстане.

– Терстан умер, но если бы он был здесь, то, я уверен, сказал бы то же, что и я. – Сеттон начал выходить из себя. – К тому же, Бернард, даже если я заключил подобный нелепый договор, вознаграждение, которое ты требуешь, я не в силах тебе отдать, так как несколько месяцев назад мы с лордом Юстасом Маршаллом пришли к соглашению относительно его брака с Клэр и ее приданого.

Сеттон выдал ее замуж! Ублюдок отдал Клэр другому! Бернард почувствовал такое горе, словно она умерла. И тут он вспылил:

– Вы не имели права договариваться о том, что принадлежит мне!

– А ты имеешь только те права, что я тебе жалую.

Бернард с трудом обуздал свой гнев. Нет смысла сталкиваться лбом с Сеттоном.

Клэр для него потеряна. Если она замужем, то он не сможет забрать ее у мужа, с которым она сочеталась законным браком. Церковь не аннулирует ее брак по его просьбе. Как это ни больно, но часть мечты уже не сбылась. Придется обойтись без нее.

Но ему необходима земля! Неужели четыре года жизни пропали зря? Без земли и дохода с нее, он будет вынужден податься в наемники, так как больше ничего не умеет делать.

В полной тишине, воцарившейся в зале, Бернард, откашлявшись, снова заговорил:

– Я отказываюсь от прав на Клэр…

Он услыхал тихий возглас и обернулся.

Клэр! Это было видение в изумрудном шелке, с широко раскрытыми удивленными янтарными глазами и губками бантиком, которые она прикрыла кончиками пальцев. Она повзрослела, и ее фигура еще более заманчиво округлилась. Он мечтал сделать эту женщину своей с того дня, как ее отец пообещал отдать Клэр ему.

Моя! Нет, этого не будет. Клэр принадлежит другому – она замужем за лордом Юстасом Маршаллом, представителем одной из самых могущественных семей в Англии. Он отвернулся.

– Лорд Сеттон, мне, как рыцарю, положен достаточный надел земли. На этом я настаиваю.

Сеттон побагровел.

– Стража! Схватите его! Бросьте его в темницу, пока он не одумается.

Двое стражников схватили Бернарда за руки. Резким движением он отбросил их и сделал шаг вперед к Сеттону – рука Бернарда машинально искала эфес сабли. Но ее не было. Черт! Бернард увидел в глазах Сеттона ужас и ярость. Затем боль пронзила ему голову. Перед тем как потерять сознание, Бернард услыхал, как кто-то пронзительно выкрикнул его имя.

Глава вторая

– Генри! Не смей! – закричала Клэр, когда стражник вновь занес копье, чтобы ударить Бернарда.

Она бросилась к распростертому телу, лежащему ничком, и, дрожа от страха, опустилась на одно колено, осторожно коснувшись струйки крови, сочившейся сквозь пряди черных волос Бернарда Фицгиббонза.

– Клэр! Встань! Не трогай этого негодяя! – приказал отец.

Но Клэр подчинилась лишь после того, как нащупала слабо бьющуюся жилку на виске Бернарда.

Облегченно вздохнув, она медленно встала, зная, что если не остережется, то тоже окажется на полу около Бернарда. Правда, после ее помолвки с Юстасом Маршаллом отец стал обращаться с ней не столь круто – ее ценность в отцовских глазах возросла.

Но все же не стоит вмешиваться в дела отца. Что ее надоумило выкрикнуть имя Бернарда и кинуться к нему на помощь? Конечно, она знала, почему так поступила: на это, кроме нее, никто не осмелится, а если он серьезно пострадает от жестокости отца, то под угрозой окажутся ее собственные планы распрощаться с Дассетом.

Три недели до свадьбы она должна стараться вести себя осмотрительно, а потом ей уже будет безразлична любая гадкая выходка отца.

– Бернарда надо перевязать, – тихо, но твердо сказала она.

Отец сжал кулаки.

– Его следует заковать в цепи! Ты слышала, что он от меня потребовал?

Всего спора она не слышала, но того, что донеслось до ее слуха, когда она спускалась по лестнице в залу, было достаточно, чтобы предположить – Бернард сошел с ума.

Но как же он был великолепен в своем потрепанном в битвах плаще крестоносца! Она едва признала в нем прежнего Бернарда Фицгиббонза. Он раньше не был так высок и крепко сложен. И точно не осмелился бы довести до бешенства ее отца.

– Я слышала, – тихо и смиренно ответила Клэр. – Его требования бессмысленны, но из-за этой глупости нельзя оставлять его без помощи. На плаще Бернарда красный крест крестоносца, а это значит, что церковь считает его героем и к нему надо относиться с уважением.

Сеттон лишь махнул рукой.

– У этого деревенщины нет никаких прав! У него нет ни земли, ни состояния, ни семьи. Он ушел отсюда безо всего и вернулся ни с чем, за исключением звания рыцаря и наглого требования вознаградить его! Почему я должен сохранять ему жизнь?

У Клэр сжалось сердце, но ей удалось не показать своего страха. При других обстоятельствах она могла бы просто уйти, но на карту была поставлена не только жизнь Бернарда. Поэтому она продолжала настаивать:

– Как рыцарь Черной розы, Бернард представляет особый интерес для епископа Уолтера из Дерли. Мы можем навлечь на себя гнев епископа, и даже отлучение от церкви. И это перед самой моей свадьбой?

Сеттон поморщился – тогда в Дассете не будет ни мессы, ни брачной церемонии. То, что это означает для Клэр, ее отца мало волновало. Но в таком случае не видать и союза с Юстасом Маршаллом, чего Сеттон страстно желал.

А Клэр не отступала.

– Если я точно помню, новый шериф Дерли тоже рыцарь Черной розы и соратник Бернарда. Саймон Блэкстон наверняка им заинтересуется.

Сеттон ничего не ответил и со злобой уставился на Фицгиббонза.

– Унесите его с глаз моих долой! Эдгар, брось его в темницу. Я позже решу, как с ним поступить.

Когда четверо стражников встали вокруг Фицгиббонза, собираясь оттащить его прочь, тот зашевелился. Эдгар наклонился и что-то прошептал Бернарду на ухо, после чего тот встал на ноги и, пошатываясь, ушел вместе с Эдгаром.

Клэр ощутила у себя на плече руку и вздрогнула.

– У меня готово для тебя горячее питье, – тихо произнес материнский голос – леди Леона всегда разговаривала тихо.

А Клэр прислушивалась к голосу отца, отдававшего приказания приготовить собак для охоты на кабана, который объявился около старой мельницы. Время для охоты было уже позднее, но Клэр порадовалась тому, что он покинет замок.

Леона передала дочери чашу с горьким питьем.

– Не следовало тебе приходить в залу, – сказала мать.

Клэр пила теплый, заваренный на травах напиток от простуды. Она уже начала поправляться, но временами все еще чихала и кашляла.

– Я не могла удержаться, когда внизу послышались крики, – объяснила Клэр.

Да и времени валяться в постели у нее не было, хотя приготовления к свадьбе и турниру в основном закончились. Но она хотела, чтобы церемония бракосочетания, пир и турнир прошли без сучка и задоринки, а поэтому надо все еще раз хорошенько проверить.

А тут эта неприятность с Бернардом. Несколько месяцев его считали погибшим, и она стала поминать его в молитвах как умершего. И вдруг недавно из монастыря, что вблизи Йорка, пришел посыльный и сказал, что Фицгиббонз сломал ногу, но жив.

А теперь он сидит в темнице.

– Как ты думаешь, что отец с ним сделает? – спросила Клэр у матери.

– Поступит, как пожелает. Клэр, ты не должна опять встревать.

Нет, этого она больше не сделает – слишком опасно. Но она может поговорить с Бернардом и убедить его отказаться от своего требования. Он ведь уже отказался от части вознаграждения, то есть от нее.

Клэр подавила необоснованную обиду от того, что Бернард с такой легкостью забыл про нее. Но через три недели она станет женой Юстаса Маршалла, лорда, у которого изысканный двор в великолепном замке. Чего ей еще желать? Она будет проводить дни как хозяйка дома Маршалла, а вечерами ее ждут развлечения: поэты и трубадуры.

Маршалл был влиятельным лордом, красивым мужчиной с рыцарскими манерами. Для женщины это клад.

Теперь ей необходимо сначала убедить Бернарда Фицгиббонза отказаться от его требований, а затем уговорить отца не наказывать Бернарда, что может навлечь на Дассет обоюдную кару: церкви и властей. Трудная задача.

Клэр вернула матери чашу и сказала:

– Я отнесу Фицгиббонзу поесть. Возможно, мне удастся склонить его к разумному решению.

Леди Леона с беспокойством посмотрела на дочь.

– Ох, Клэр, не стоит тебе этого делать.

– Отец пока отсутствует, а я потороплюсь. – Она поцеловала мать в щеку. – Не волнуйся – все будет хорошо. Вот увидишь.

– Ну, ты своего добился. – Эдгар защелкнул железный наручник на запястье Бернарда. – Сеттон долго будет неистовствовать. Как теперь твоя голова?

– Болит. – Бернард осторожно дотронулся до затылка – там образовалась шишка, но кровь уже не текла. – Зачем Генри так сильно меня ударил?

– Да он тебе жизнь спас. Если бы ты бросился на Сеттона, то наверняка задушил бы его.

– Я не собирался причинять ему вред.

– А нам всем показалось, что ты хочешь задушить его светлость. Скажи спасибо, что Генри не треснул тебя еще раз, это леди Клэр его остановила. – Эдгар улыбнулся. – Как ты понимаешь, старого стервятника нам не жаль, но наша обязанность – охранять его.

Клэр. Это она назвала его по имени? Странно, что она здесь, в Дассете, раз вышла замуж, а не в Хантингтоне с Юстасом Маршаллом. Хорошо бы поблагодарить ее за то, что спасла его от второго удара.

– А где Джулиус? – спросил он у Эдгара.

– В Италии. Уже несколько месяцев.

– В Италии? – Бернард упал духом. – А когда он вернется?

Эдгар пожал плечами.

– Понятия не имею. Почему тебя это интересует?

– Да потому, что с Джулиусом можно разумно разговаривать.

– Да, конечно. Но его сейчас нет.

Бернард со вздохом опустился на грязный пол и уперся головой в каменную стену.

– Старик стал еще злее…

– Да. Особенно последние два года. Слушай, мне надо идти. Когда закроют ворота, я принесу тебе поесть, и мы опять поговорим.

* * *

Клэр стянула с кухни толстый ломоть желтого сыра, окунула в соус с перцем несколько кусков жареной свинины и вложила все это в четверть каравая белого хлеба. Взяв кубок крепкого красного вина, она отправилась в подземелье замка.

Она бывала там ребенком, когда играла с братьями и сестрой в прятки.

Как жаль, что Джулиуса нет дома! Старшему брату всегда удавалось утихомирить отца. И вот теперь это выпало на ее долю.

Клэр спустилась по темной винтовой лестнице, стараясь не задеть факелы, освещавшие ей путь. Чем ниже она спускалась, тем отвратительнее становился запах – она приближалась к темнице, где отец обычно держал узников, виновных как в мелком воровстве, так и в убийстве. Там теперь сидел Бернард. Но Бернард не совершал преступления – он всего лишь поспорил с отцом. Если Бернард попросит прощения и откажется от своих требований, то отец может выпустить его и даже позволит занять подобающее ему место среди рыцарей Дассета. Хорошо бы отец поймал кабана – успешная охота улучшила бы ему настроение.

Внизу лестницы Клэр отворила тяжелую дубовую дверь, не удивившись тому, что она не заперта, поскольку узников приковывали цепью к дальней стене. Факелы по обе стороны двери бросали неяркие отблески на дыбу, стоящую на грязном полу поперек большого помещения, и на другие орудия пытки: цепи, кнуты, ножи и клещи.

Клэр вздрогнула и отвернулась. От ужасного запаха крови и испражнений тошнота подкатывала к горлу.

Около дальней стены на полу, согнув в коленях ноги, сидел человек. Одну руку он заложил за голову, а вторая свисала с цепи наручника. Лишь по плащу можно было догадаться, кто это.

Бернард удивленно поднял голову.

– Я принесла тебе поесть, – сказала она.

– Подкрепиться осужденному? – шутливо произнес он, а она подумала: какой у него чувственный низкий голос.

– Ты не осужденный. Просто отец еще не решил, как с тобой поступить.

– Клэр?

Странный зуд пробежал у нее по спине, когда он произнес ее имя. Вот уж глупо, подумала она, чтобы звук его голоса так на нее повлиял. Ведь это же Бернард, которого она знала почти всю жизнь. Он ей всегда нравился: и когда был мальчиком-пажом у нее на побегушках, и позже, когда стал оруженосцем. Она, бывало, любила над ним подшучивать.

Бернард встал и, сделав шаг вперед, очутился в круге света от пламени факела.

Какой же он высокий и широкоплечий! Мало кто с ним сравнится. Перед ней стоял красавец воитель из древних сказаний, способный заставить трепетать сердечко любой молоденькой девушки. Бернард всегда казался ей симпатичным, но красавцем никогда не был. Теперь от мальчишеского вида не осталось и следа. Он просто зачаровывал: густая грива черных волос опускалась на плечи, благородные очертания лба и скул, твердый чисто выбритый квадратный подбородок, взгляд карих глаз решителен.

Он тоже изучающе смотрел на Клэр. Но если прошедшие годы украсили его, про нее того же не скажешь.

Клэр мысленно выругала себя за то, что восхищается Бернардом. Она выходит замуж за Маршалла, красивого и могущественного лорда, который ради большого приданого закрывает глаза на ее не слишком юный возраст и на то, что она не блещет красотой.

– Ты бы лучше послала служанку или стражника. Темница не место для дамы, – сказал Бернард.

– И для героя-крестоносца тоже. К тому же я хочу с тобой поговорить. – Клэр отдала ему кубок с вином. – Подержи, пока я приготовлю место, куда можно положить еду.

Бернард сделал глоток вина, наблюдая за Клэр. Она сохранила свою королевскую походку, но, к сожалению, больше не улыбалась.

Клэр не превратилась в утонченную красавицу, о которой он мечтал одинокими ночами в пустыне. Но вид у нее по-прежнему был независимый.

Завитые локоны уложены под сеткой, а сверху надета шелковая шапочка изумрудного цвета в тон платью. Он разглядел, что рыжие волосы Клэр не утратили своего блеска. Широко поставленные глаза все такие же янтарные и прозрачные, а носик дерзко задран. Кожа у нее не фарфорово-белая, а, скорее, цвета слоновой кости, и это ей больше шло. Хрупкой ее тоже не назовешь: крепенькая, и с округлыми формами. Такую женщину приятно обнять, не боясь причинить ей боль.

Клэр должна была бы достаться ему, но тщетно претендовать на замужнюю женщину. Хотя напряжение, которое он испытывал в чреслах, говорило о том, что он не отказался бы от такой женщины в постели. Но этому не бывать, и подобные мысли только отвлекают его от более важной цели – получения земли.

– Значит, я герой-крестоносец? – переспросил он. Ее слова показались ему смешными, так как он всего лишь старался выжить и сберечь жизнь своих товарищей.

– Церковь говорит так про каждого, кто сражался с неверными, и я с этим согласна. – Клэр принесла стул. – Жаль, что ты не проявил выдержки, разговаривая с отцом. Тогда мы оба не находились бы в этом вонючем подвале.

– Я видел и худшие, – ответил он, вспомнив сарацинскую тюрьму. – Что касается твоего отца, я не хотел его обидеть, а просто был откровенен.

Клэр разложила на стуле еду, и он взял кусок свинины.

– Мой любимый перечный соус. Ты это вспомнила?

Она, конечно, этого не помнила, но была рада, что угодила ему.

– Большинство мужчин любят перечный соус, – ответила она и, решив перейти к делу, сказала:

– Твоя единственная возможность выбраться отсюда – это помириться с отцом.

Он поднял черную бровь.