Текст книги "Огонь между небом и землей (СИ)"

Автор книги: Ш. Черри Бриттани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Логан

– Я не похож на свою мать! – с шипением прошептал я, догоняя Эрику в ресторане Джейкоба.

– Я видела тебя! – также прошипела она шепотом, сильно толкая меня в грудь. – Я видела тебя, Логан!

– Ты думаешь, что видела нечто, но это не так. Я не собирался.

– Не ври мне, ты, придурок! Как ты мог?! Ты же обещал! Ты обещал!

Прежде чем я успел ответить, подошел Келлан.

– Ребята, почему вы так долго? – спросил он.

Хмурое выражение, приклеенное к лицу Эрики, быстро исчезло, когда она увидела беспокойство в глазах своего жениха.

– Я просто должна была сделать по пути остановку, – сказала она, целуя его в щеку. – Но мы здесь! И я не могу дождаться того, чтобы увидеть твое выступление.

Все еще встревоженный взгляд Келлана переместился на меня. Я слегка пожал плечами, не в состоянии когда-то по-настоящему соврать своему брату. Его брови понимающе опустились. Он кивнул в сторону входной двери.

– Не хочешь пойти подышать со мной воздухом, Ло? Мое выступление не раньше, чем через пятнадцать минут.

– Да, конечно, – ответил я, засовывая в карманы джинсов руки, все еще сжатые в кулаки из-за того, что минуту назад мне сказала в машине Эрика. Хотя, в действительности, я не мог на нее злиться. Личность, которой я был до отъезда отсюда много лет тому назад – это единственный человек, каким она меня знала. В ее глазах я был мудаком-наркоманом, изгадившим собственную жизнь и разбившим сердце ее сестры, потому что ни разу не перезвонил ей. В ее глазах я был придурком, который чуть не убил Келлана и Алиссу той ночью, когда, будучи под кайфом, схватился за руль. Я был человеком, по вине которого Алисса потеряла нашего ребенка. В глазах Эрики я был обузой для Алиссы и Келлана, которые заслуживают того, чтобы сбросить с себя это. В ее глазах я – это был тот я, которым я очень старался никогда не стать снова.

Мы с Келланом вышли на улицу, и холод осенней ночи мгновенно ударил нам в лицо. Он прислонился спиной к кирпичной стене бара, уперев левую ногу в камни, закрыв глаза и подняв голову к небу. Я полез в карман за сигаретой, но остановился.

Дерьмо.

Не курить.

Я прислонился к стене рядом с ним.

– Как ты держишься? – спросил я, доставая зажигалку и начиная щелкать ей туда-сюда.

– Честно?

– Да.

Он открыл глаза, и я увидел, как он борется со слезами.

– Я упражнялся на гитаре, и моя рука начала дрожать. На днях такое тоже было. Мои руки не перестают трястись. Думаю, это все в моей голове, потому что я боюсь химиотерапии. Я много читал в интернете про химию мозга. Это когда человек как бы теряет некоторые когнитивные функции. Так что, возможно, я даже не смогу больше играть на гитаре. Или писать тексты. Я имею в виду… – он прикусил нижнюю губу и глубоко вздохнул. Мой крепкий, всегда сильный брат медленно ломался. И я ничего не мог с этим поделать.

– Я имею в виду… музыка… это я. Это моя жизнь. Я провел так много времени, убегая от нее. А теперь, если я не смогу играть на гитаре…

– Я буду играть для тебя, – сказал я, именно это и подразумевая.

Он заржал.

– В твоем теле нет ни одной музыкальной косточки, Логан.

– Я могу научиться. И, черт, помнишь, как ты научился готовить, когда мой отец сломал мне руку?

– В тот единственный год, когда я сделал индейку на День Благодарения?

Я усмехнулся.

– И ты кричал: «Кто знал, что проклятую индейку нужно было размораживать больше четырех часов?», когда пытался ее разрезать.

– Но серьезно? Кто это знал?

– Хм, каждый, у кого есть мозги? Хотя, отдавая тебе должное, я никогда не видел индейку, полностью сгоревшую снаружи и абсолютно сырую внутри. Для этого нужен талант. Что мама сказала об этом? – спросил я, вызывая в мыслях несколько приятных совместных воспоминаний.

Мы сказали хором:

– Что это за херня? Если вы хотели моей смерти, то лучше бы воспользовались ножом. Это было бы менее болезненно, чем эта чертова индейка!

В этот раз мы с Келланом оба рассмеялись. Это было не так уж смешно, но мы хохотали от души, смеясь так сильно, что у обоих разболелись ребра. От воспоминаний слезы текли по нашим лицам.

Когда смех прекратился, пространство заполнилось холодной тишиной, но, по крайней мере, это молчание не было одиноким – со мной был мой брат.

– Как она сегодня? – спросил Келлан про маму.

– Это не твоя забота, Кел. Серьезно. Я вернулся, так что теперь она на моих руках. У тебя достаточно своих забот. Теперь моя очередь помогать.

Он склонил голову в мою сторону.

– Да, но что насчет тебя? Как ты держишься?

Я вздохнул.

Я не мог сказать ему, как близок был к тому, чтобы сорваться. Я не мог сказать, насколько разбилось мое сердце при виде мамы в таком состоянии. Я не мог сдаться, когда он нуждался во мне больше всего. Я должен быть сильным для него, потому что его жизнь была жизнью человека, который спас меня. Я не был героем и не был спасителем, но я был его братом и искренне надеялся, что этого будет достаточно.

– Со мной все хорошо, Келлан, – сказал я.

Он не поверил.

– Все хорошо, честно.

Келлан знал, что это была ложь, но не стал уличать меня в ней.

– Я действительно беспокоюсь за маму. И не знаю, как ей помочь… И если я уйду… – он сделал паузу, его внутренние демоны и страхи случайно проскользнули между его губами.

Оттолкнувшись от стены, я встал перед ним.

– Нет. Нет. Ты не должен говорить подобное, ладно? Смотри, ты здесь. Тебе сделают химиотерапию. Это поможет. Договорились?

В его взгляде отражались все его сомнения.

Я слегка толкнул его в плечо.

– Ты не умираешь, Келлан. Договорились?

Его подбородок слегка задрожал, и он кивнул.

– Договорились.

– Нет, скажи так, как будто ты в этом уверен. Ты не умираешь! – сказал я, повышая голос.

– Я не умираю.

– Еще раз!

– Я не умираю! – сказал он в холодный воздух.

– Еще раз!

– Я ни хера не умираю! – выкрикнул он в последний раз, победно вскинув руки и улыбаясь.

Я притянул его в крепкие объятия, прижимая близко к себе. Спрятав слезы, побежавшие по моему лицу, я слегка кивнул головой и прошептал:

– Ты не умираешь.

Мы вернулись в ресторан, и я увидел его выступление. Надо признать, руки у него действительно дрожали, но его музыка была лучшей из всего, что я слышал. Эрика смотрела на него так, словно видела вечность в душе этого парня. Она любила его. И это причина для меня, чтобы полюбить ее. Даже если она ненавидела меня всего с потрохами, самая большая часть меня полюбила ее за то, что она любит моего брата до глубины души.

– Я должна вернуться и закончить проверять свою письменную работу, – сказала Эрика после того, как Келлан закончил выступление. Мы все стояли в баре с напитками в руках, смеясь с Джейкобом и на некоторое время позабыв о реальности предстоящих дней.

– Я поеду с тобой, – сказал ей Келлан. Он сунул руку в карман и бросил мне ключи от машины. – Ты можешь вернуться на моей машине, Логан.

Возможно, для всех остальных эти слова ничего не значили, но они говорили, что он доверял мне. Он всегда доверял мне, даже когда я этого не заслуживал.

– Встретимся у твоей машины, Эрика. Я только захвачу гитару.

Она кивнула и ушла. В тот же момент Келлан наклонился к Джейкобу с совершенно искренним выражением лица.

– Эй, мужик, я просто хотел, чтобы ты знал. Если со мной что-то случится… – он сделал паузу, повернулся в мою сторону и усмехнулся, – чего не произойдет, потому что я не умираю. Но если вдруг что-то случится, мне было бы легче, если бы ты присмотрел за Эрикой. Мне так было бы лучше.

Джейкоб наклонился вперед, поставив локти на столешницу.

– И именно сейчас я скажу, чтобы ты отвалил и не смел даже думать о чем-то подобном.

Келлан ухмыльнулся.

– Нет, в самом деле. Ты позаботишься о ней?

– Мы не будем говорить об этом, – ответил Джейкоб.

– Да, Кел. Хватит драматизировать, – согласился я.

– Чувак, у меня рак.

– Не смей, блядь, шантажировать меня своим раком, – рявкнул Джейкоб, бросив в него тряпкой. – Меня это не интересует, – шутливо добавил он.

– Но пообещай мне, что позаботишься о ней, – попросил он в последний раз.

Джейкоб вздохнул, сжимая переносицу.

– Хотя с тобой НИЧЕГО не случится, но если от этого тебе станет легче спать, то да, Эрика будет окружена заботой. Я обещаю.

По виду Келлана было заметно, что ему стало легче, его плечи расслабились. Он кивнул и пошел вслед за своей невестой. Набрасывая куртку и собираясь уходить, я подозвал Джейкоба. Склонившись вплотную к нему, я схватил его за белую футболку и впился в него взглядом.

– Если когда-нибудь увижу, что ты как-то подкатываешь к Эрике, клянусь Богом, я отрежу тебе яйца и заставлю их сожрать.

Он фыркнул и засмеялся, пока не увидел, что мое лицо совершенно серьезно.

– Чувак, Эрика мне как сестра. Это отвратительно. А вот девушка Алисса, напротив… – он ухмыльнулся и пошевелил бровями.

– Ты страшный человек, – сказал я сухо.

Он рассмеялся.

– Я шучу. Брось. Это забавно. Поверь мне, девчонки Уолтэрс для меня под запретом.

– Хорошо. Я просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга.

– Так и есть. К тому же, Келлан не умирает.

Я кивнул в знак согласия.

Келлан не умирает.

Глава 25

Логан

Засунув руки в карманы, я раскачивался на пятках взад-вперед на крыльце Алиссы. Не знаю, как это получилось, но я обнаружил себя стоящим здесь. Я сомневался, что она вообще откроет дверь, увидев меня. Но мне больше некуда было идти. Не к кому обратиться.

Она открыла дверь, и мой взгляд заскользил по ее телу, облаченному в белую майку и узкие синие джинсы. Встретившись с ней взглядом, я чуть не заплакал. Всего лишь находясь рядом с ней, я сразу вспомнил, как это ощущается – не быть одиноким.

Она скрестила руки на груди и выгнула бровь.

– Чего ты хочешь, Логан? Снова хочешь накричать на меня? Заставить меня почувствовать себя дерьмом? Потому что сейчас почти час ночи, и я действительно не хочу это выслушивать.

Ее решительная поза почти заставила меня рассмеяться. Но, открыв рот, я ощутил ком в горле. Я видел, как ее взгляд смягчился, и она вышла на крыльцо.

– Что такое? – спросила она с тревогой и заботой, которая всегда отчетливо слышалась в ее словах. Я затряс головой. Живот скрутило.

– Он… – я откашлялся и засунул руки глубже в карманы. Мой взгляд опустился на потертые доски ее крыльца. – Он…

– Ло, поговори со мной.

В утешительном жесте она положила руку мне на грудь, над самым сердцем. И совершенно бессознательно под ее прикосновением оно начало ускоряться.

– Что случилось?

Я открыл рот, но в горле снова стоял ком. Мое тело затряслось, пока я пытался выдавить из себя слова.

– Когда мне было одиннадцать лет, мой отец заставил меня сидеть под проливным дождем за то, что я не так на него взглянул. Я находился там четыре часа, сидя на коробке от молока, а он следил из окна, чтобы я не двигался с места. И, хм… приехал Келлан, чтобы отдать мне какие-то вещи. Ему было почти пятнадцать, но он понимал, что мама на тот момент находилась в одном из самых глубоких своих провалов, поэтому заходил, чтобы проведать меня. Приносил мне еду. Одежду, из которой он вырос. Подойдя к дому, он увидел меня, сидящего там и промокшего насквозь. И я увидел, как покраснело его лицо, а правая рука сжалась в кулак. Я сказал ему, что со мной все в порядке, но он не обратил на это внимания, а втащил меня в квартиру и стал кричать на моего отца. Он обзывал его то паразитом, то неудачником. Это было безумием, правда. Ведь ты знаешь моего отца. Люди не перечат ему. Люди даже не смотрят ему в глаза. Но Келлан сделал это. Он выпятил грудь и со взглядом «ты-сукин-сын» сказал ему, что если он когда-нибудь еще поднимет на меня руку или придумает очередное безумное дерьмо, вроде сидения под дождем, то Кел убьет его. Знаю, что он сказал это не всерьез. Келлан и мухи не обидит. Но он встал между мной и самым моим большим страхом. Он боролся за меня, когда я не мог. И мой отец ударил его, – я медленно перевел дух, вспоминая. – Он сильно его ударил. Но Келлан поднялся. Он поднимался снова и снова. Ради меня. Он поднимался ради меня. Он всегда заботился обо мне, понимаешь? Он мой старший брат. Он мой… – моя голова качалась взад-вперед. Внутренности стянуло узлом до боли. – Он… – я прочистил горло, засунул руки глубже в карманы и опустил взгляд на свои потрепанные шнурки. – Он умирает.

Я кивнул головой, понимая, что как только эти слова слетят с моих губ, они станут реальностью. Мой брат, мой герой, мой мир – умирает.

– Келлан болен. Он умирает, Хай. Он умирает.

Я непроизвольно пожал плечами, пытаясь бороться с навернувшимися слезами. Я хотел замолчать, хотел перестать говорить, но не мог остановиться и повторял самые страшные слова в мире.

– Он умирает. Он умирает. Келлан умирает.

– О, Логан…

– Как давно ты узнала? Как давно ты знаешь, что он болен? Почему ты не позвонила мне? Почему не… Он умирает… – я зарыдал. Боже, я был не в себе. Я был в секундах от того, чтобы сбежать. Но потом она потянулась ко мне. Обняла меня. Просто обвила меня своими руками и молчала. Просто крепко обнимала, пока я терял себя на ее крыльце той летней ночью.

На мгновение мы снова были нами. На мгновение она стала огнем, согревающим в ночи мое остывшее сердце. На мгновение она стала моим спасителем. Моя безопасная гавань. Моя светлая, прекрасная Хай.

Но каждый взлет всегда сменяется падением.

– Что происходит? – спросил глубокий голос из-за спины Алиссы. Я открыл глаза, когда он снова спросил: – Кто это?

Он стоял, одетый в рубашку на кнопках с закатанными до локтей рукавами, брюки и дорого выглядящие ботинки. После его выхода на крыльцо я смущенно отошел от Алиссы.

– Дэн, это Логан. Мой… – она колебалась, потому что точно не знала, кто мы теперь друг другу. Правда заключалась в том, что мы были никем. Мы были мимолетными воспоминаниями о том, что было когда-то. Только и всего. – Он – мой старый друг.

Старый друг?

Я любил тебя.

Старый друг?

Ты изменила меня.

Старый друг?

Я чертовски сильно по тебе скучаю.

– Все в порядке? – спросил он. Прищурившись, Дэн подошел к Алиссе и в защитном жесте положил руку ей на плечо. И на долю секунды у меня возникло желание ударить его за то, что он касался моей девушки. Но потом я вспомнил.

Она не моя.

Она не моя уже много лет.

Алисса пожала его руку, лежащую на ее плече.

Я отвернулся.

– Я уже ухожу, – засмеялся я, но ничего смешного не было. Щелкнув браслетом по запястью, я стал спускаться по ступенькам, слыша, как Алисса зовет меня.

Я проигнорировал ее.

А еще я проигнорировал пламя, охватившее мою душу.

Мир никогда не давал обещаний, но я всегда был уверен, что он обманет меня.

* * *

Я сидел на рекламном щите и смотрел на звезды, сияющие в небе. Глаза слипались, но я не мог вернуться в дом Келлана. Не мог его видеть. Я хотел спать и в какой-то момент решил, что просто останусь здесь под открытым небом и буду дремать, пока солнце не разбудит меня. Но закрывая глаза, я вспоминал то, что произошло несколькими часами раньше, когда Ти Джей подтвердил самую худшую новость в моей жизни. Сердце болело сильнее, чем это было позволительно.

Он мой брат.

Я не мог себе представить, что его не станет. И ненавидел себя в этот момент. Я ненавидел себя за то, что большая часть меня хотела сбежать прочь в поисках наркотиков. Большая часть меня хотела вытащить телефон и позвонить тем людям, которых больше никогда не должен видеть, чтобы они помогли мне найти какого-нибудь дерьма. Большая часть меня хотела свалиться вниз, в кроличью наркоманскую нору, потому что внизу, в норе, не существовало чувств. Когда человек в кроличьей норе, для него по-настоящему ничего не существует, поэтому реальная боль никогда не всплывает.

Я согнул ноги и обхватил руками колени. Я не молился. Я не верил в Бога. Но на мгновение обдуманно стал лицемером. Закрыв глаза, я поднял голову к небу.

Сначала раздались тихие шаги. Затем металлическая лестница начала слегка раскачиваться взад-вперед, когда она начала подниматься вверх.

Она несла полиэтиленовый пакет. Все в тех же узких джинсах и майке, все с тем же беспокойством в глазах.

Она слегка пожала плечами – в словах не было необходимости, но я знал, что она просила разрешения присоединиться ко мне. Я пожал плечами в ответ, и она знала, что это означало «да». По мере приближения ее шагов, я почувствовал жжение в глазах. Сердце заколотилось. Она села слева от меня, согнув ноги и обхватив колени руками, как и я. Мы повернули головы друг к другу и встретились взглядами. Открыв полиэтиленовый пакет, она достала из него пачку «Орео», пластиковый контейнер малины, галлон 2 % молока и два красных одноразовых стакана. Я слушал шуршание пакета, пока она распечатывала печенье, вскрывая небольшую часть нашего прошлого. Я открутил крышку на молоке и налил в два стакана. Она разъединила половинки печенья, положила между ними малину, сложила их вместе и протянула мне.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз ел «Орео» с малиной.

Ее губы изогнулись в полуулыбке, и она кивнула.

Я кивнул ей в ответ.

– Ты в порядке, Логан Фрэнсис Сильверстоун, – сказала она.

– Я в порядке, Алисса Мари Уолтерс, – ответил я.

Съев две упаковки печенья с малиной, мы отвернулись друг от друга и уставились на вспыхивающее огнями небо.

Когда ей стало холодно, я отдал ей свою толстовку.

Когда мое сердце разрывалось, она держала меня за руку.

Глава 26

Алисса

– Эй, проснись, – я почувствовала, как кто-то легко толкнул меня в бок, и потерла глаза руками. Медленно разлепила веки, и мне в лицо ударил яркий солнечный свет. И Логан, стоящий рядом. – Эй, вставай.

– Господи… который час? – спросила я, зевая. У меня не было в планах заснуть здесь этой ночью. Подразумевалось, что я вернусь домой, залезу обратно в свою теплую постель и сделаю вид, что Логана больше не существует в моем мире. Но он выглядел таким разбитым прошлой ночью.

– Тебе пора уходить, – прошипел он.

Я немного растерялась от такого отношения и села. Он сбросил все, что я купила, обратно в пакет и сунул его мне.

– Не возвращайся сюда, договорились?

– Почему ты так грубишь?

– Потому что я не хочу, чтобы ты была здесь. И отдай мою толстовку.

– Ладно, – проворчала я, бросая в него толстовкой. Мое сердце колотилось, пока я двигалась в сторону лестницы, чтобы уйти. Однако, вместо того, чтобы спуститься, я развернулась к Логану. – Я не сделала ничего плохого. Ты сам пришел ко мне прошлой ночью. А не наоборот.

– Я не просил тебя приходить сюда. Я не говорил тебе приносить печенье и прочее дерьмо, как это было раньше. Важное сообщение: мы уже не те, кем были. Господи! Твой парень, наверное, даже не знает, где ты была прошлой ночью?

Потрясенная, я тихо усмехнулась.

– Так это из-за того, что у меня есть парень? Логан. Дэн не…

Он закатил глаза.

– Мне насрать, есть ли у тебя парень. Но, думаю, то, что у тебя так чертовски спокойно родилась идея провести ночь с другим мужчиной, говорит о многом. Неужели он знает, где ты сейчас находишься? Я имею в виду, Господи, Алисса. Это выставляет тебя в образе настоящей шлю…

Я оборвала его, встав напротив и прикрыв его рот своей рукой, прежде чем он смог договорить слово.

– Я понимаю, что тебе больно. Понимаю, что ты напуган и переносишь все это на меня, потому что я легкая мишень. Хорошо. Я буду твоей мишенью. Выплесни на меня всю свою ненависть. Скажи мне никогда не возвращаться сюда – в единственное место, напоминающее о тебе. Пошли меня на хер. Но у тебя не получится сказать мне этого, Логан Фрэнсис Сильверстоун. Я не та девочка, которую можно унизить, потому что я хотела здесь быть для тебя. Я не та девушка, которую ты можешь называть шлюхой.

На мгновение его лицо преобразилось, в глазах промелькнуло чувство вины, а потом его раздражение вернулось, и он вышел из себя.

– Я собираюсь на некоторое время остаться в городе, ладно? Можем ли мы сделать все возможное, чтобы избежать друг друга? Это была моя вина. Я начал это, придя к твоему дому, но теперь все закончилось. У нас действительно нет никаких причин для общения. И совершенно очевидно, что нам не о чем говорить друг с другом.

– Прошу прощения, если все тебе усложнила. Я не буду появляться на твоем пути. Но если понадоблюсь тебе, то все еще буду здесь. Хорошо? Просто дай мне знать. И так, для справки: Дэн не мой парень. Никогда им не был и никогда не станет. Он просто друг, который помогает мне с оформлением недвижимости. Просто вчера он выпил слишком много и, в конечном итоге, вырубился у меня на диване. Я не в отношениях. И давно. Ни одни из моих прошлых отношений ни к чему не привели. И сейчас я понимаю, почему.

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

– Потому что все это время я ждала парня, который, я верила, когда-то любил меня.

– Проклятье, Алисса, меня это не волнует. Меня не волнует то, что происходит в твоей жизни. И ты должна кое-что усвоить: ты и я больше никогда не будем вместе. У нас не будет долгого и счастливого будущего вместе.

Он повернулся ко мне спиной. Его слова глубоко ранили меня.

– Ты когда-нибудь думаешь о нас? Ты когда-нибудь думаешь обо мне? – прошептала я, прижимая ладонь к горлу. – Ты когда-нибудь думал о ребенке?

Логан не обернулся, чтобы взглянуть на меня, но его плечи поникли.

Он не сдвинулся ни на миллиметр.

Скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь.

– Просто уходи, Алисса. И не возвращайся.

Я с трудом сглотнула, в горле пересохло.

Скажи что-нибудь, кроме этого.