Текст книги "Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России"

Автор книги: Сеймур Беккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Продажа и скупка дворянских земель

Как видно из таблицы 3, за полвека, прошедшие после освобождения крестьян, обезземеливание дворян шло с переменной скоростью. Первый пик сокращения площади дворянских земель пришелся на 1878–1882 гг., вероятно, из-за того, что дворяне, наименее склонные хозяйствовать на земле, решили от нее избавиться после улаживания земельных отношений со своими бывшими крепостными (если судить по суммарной величине государственных выплат дворянам в компенсацию за наделение крестьян землей, выкупные сделки были на 78 % заключены уже к 1876 г. и на 86 % – к 1881 г.; см. табл. 13). Одной из причин пришедшегося на 1878–1882 гг. пика продажи дворянских земель может быть и влияние общемирового падения зерновых цен на самые слабые хозяйства, хотя это объяснение менее правдоподобно (см. об этом ниже: «Стратификация дворян-землевладельцев»). Какие-либо иные последствия сельскохозяйственного кризиса на дворянское землевладение, похоже, были минимальными (см. главу 1). В 1883–1897 гг. среднегодовой темп сокращения дворянских земель снизился до уровня, чуть превышающего показатели за период 1863–1877 гг., и вновь поднялся до пиковых значений 1878–1882 гг. только в 1898–1902 гг., через несколько лет после окончания сельскохозяйственного кризиса.

Таблица 3. [19]19
  Рассчитано по данным по 47 губерниям Европейской России (не включены данные по прибалтийским губерниям) за период по 1905 г. включительно; данные взяты из: МСДЗ 21(1912): ХХIII, а за период 1906–1909 гг. там же, 24 (1915): 63, 66–67. Последний том содержит много мелких корректировок данных за период по 1905 г., но при этом дает сведения только за каждый десятый год. Данные за 1862, 1872, 1902 и 1905 гг. были соответственно откорректированы; в каждом случае итоговая величина на 0,1 млн. десятин выше, чем в публикации 1912 г. Данные за 1910–1914 гг. взяты из: Анфимов A. M. и Макаров И. Ф. Новые данные о землевладении Европейской России IIИстория СССР. 1974. № 1. С. 86–87. Источником данных для Анфимова и Макарова была та же официальная статистика налоговых поступлений, которая была использована в МСДЗ, но их цифры на конец каждого года примерно на 2 млн. десятин выше, чем опубликованные в МСДЗ за период по 1909 г. Поэтому я просто вычел ежегодное уменьшение площади земель за период 1910–1914 гг. (взятые у Анфимова и Макарова) из показателя МСДЗ на конец 1909 г.


[Закрыть]

Уменьшение площади дворянских земель, 1862–1914 [20]20
  МСДЗ и публикация Анфимова и Макарова – единственные источники однородных данных о движении земли за период от освобождения крестьян до начала Первой мировой войны. Согласно В. В. Святловскому (Мобилизация земельной собственности в России (1861–1908 гг.).2-е изд. (СПб., 1911). С. 27–47), в этих рядах статистических данных меньше неточностей, чем в данных земельной переписи за 1877 или за 1905 г. (см. ниже примеч. 22). В МСДЗ данные о площади принадлежавших дворянству земель выше, чем по результатам двух земельных переписей, потому как включают не только используемые, но также и пустующие земли. См.: Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России (1861–1904 гг.) //Исторические записки 87 (1971): 142. Для сравнения моих данных с данными, опубликованными у Manning («Crisis»), см.: Приложение D.


[Закрыть]

Содержащиеся в таблице 3 данные никак не поддерживают гипотезы о «возвращении дворянства к земле». На самом деле в 1890-е гг. происходило ускоренное сокращение дворянских земель (как раз тот период, когда, по утверждению Мэннинг, «возврат к земле» пошел полным ходом) и этот процесс достиг максимума в 1898–1902 гг., причем пиковые значения были лишь немногим меньше, чем в предыдущий период ускоренной продажи земель двадцатью годами ранее. Замедление уменьшения земель в 1903–1905 гг., скорее всего, представляло собой паузу, передышку после предыдущего пятилетия усиленной ее распродажи. Крестьянские беспорядки 1905–1907 гг. нашли отражение в беспрецедентно быстром сокращении дворянских земель в 1906–1909 гг., после чего годовой темп продаж вернулся к уровню лишь чуть более низкому, чем в 1898–1902 гг. Начало войны летом 1914 г. объясняет неожиданное замедление процесса обезземеливания дворянства [21]21
  Возможно, Мэннинг права, утверждая, что «меньше земли ежегодно уходило из рук дворянства (как по абсолютной величине, так и относительно) в 1909–1917 гг., чем за любой сравнимый промежуток времени после начала мировой депрессии зерновых цен 1877–1896 гг». (Manning. Crisis.P. 364), но четыре из девяти лет этого периода были нетипичными – на них пришлась война 1914–1917 гг. С другой стороны, поскольку, скорее всего, она использует те же ненадежные источники данных, откуда ею почерпнуты цифры за 1905–1914 гг. на с. 363 (см. табл. Г-1), ее утверждение, вероятно, фактически неверно.


[Закрыть].

За статистикой быстрого и неуклонного сокращения дворянского землевладения есть и другие, малоизученные цифры. Дворяне в целом действительно были крупнейшим продавцом сельскохозяйственных земель, хотя доля проданной ими земли относительно суммарной площади продаваемой земли вообще значительно сократилась от 80,4 % в 1863–1872 гг. до 49,5 % в 1903–1905 гг., и потом выросла всего до 51,4 % в 1906–1909 гг. ^{81} Но дворяне одновременно были и крупными покупателями сельскохозяйственных земель, причем почти до самого конца XIX в. они являлись самыми крупными покупателями (см. табл. 4). Они были крупнейшими покупателями земли с 1863 по 1897 г.; на втором месте были купцы (в 1863–1882 гг.) и крестьяне (в 1883–1897 гг.). В период 1898–1905 гг. крупнейшими покупателями становятся крестьяне; дворяне переходят на второе место. В 1906–1909 гг. на рынке в качестве крупного скупщика сельскохозяйственных земель впервые появился Крестьянский поземельный банк (включенный в графу «юридические лица»); скупаемые им земли он затем перепродавал крестьянам.

Таблица 4.

Сословная структура покупателей земли, 1863–1909, в % ^{82}

Примечание:«дворяне» включают потомственных и личных дворян и чиновников недворянского происхождения; «купцы» включают также почетных граждан; «крестьяне» включают частных лиц, сельские общества, различные типы кооперативов и товариществ. Я не смог найти точных данных о составе «юридических лиц» после 1909 г.

В продолжение периода от освобождения крестьян до революции 1905 г. дворянство проявляло поразительно устойчивый интерес к приобретению земли. Среднегодовая площадь покупавшихся дворянством земель (от 938 до 967 тыс. десятин в год) почти не менялась в трех из четырех десятилетий, с 1863 по 1902 г.; исключение составлял период с 1873 по 1882 г., когда, воспользовавшись массовой продажей земли другими членами своего сословия, дворяне довели среднегодовую площадь покупаемых земель до 1293 тыс. десятин. Только в 1903–1905 гг., когда процесс «поворота к земле» предположительно шел полным ходом, площадь покупаемой дворянами земли впервые упала до 705 тыс. десятин в год. Под влиянием крестьянских волнений 1905–1907 гг., в 1906–1909 гг. произошло дальнейшее падение – до среднего уровня 597 тыс. десятин в год. После восстановления нормальной жизни в деревне, к дворянам вернулась уверенность в будущем и площадь покупаемых земель начала медленно, но неуклонно расти – от 461 тыс. десятин в 1906 г. до 758 тыс. десятин в 1909 г. К 1911–1914 гг. процесс скупки земли дворянами восстановился и среднегодовая площадь покупаемых земель составила 1025 тыс. десятин – выше, чем в иной другой период после 1873–1882 гг. ^{83}

Хотя в целом дворянство продавало земли больше, чем покупало, отношение покупок к продажам оставалось весьма высоким (см. табл. 5). Резкое, но временное уменьшение этого соотношения, последовавшее за революцией 1905 г., было вызвано не ростом продажи земли, а уменьшением приобретения ее; строго говоря, только в 1907 г. объем операций по продаже земель был необычайно высоким. В 1911–1914 гг., после восстановления мира в деревне и стабилизации рынка, отношение покупок к продажам вернулось к уровню, характерному для периода 1883–1905 гг.

Таблица 5.

Отношение площади покупаемых и продаваемых дворянских земель, 1863–1914 ^{84}

^{(Годы: Отношение площади покупаемых к продаваемым землям, в %)}

1863–1872: 64,2

1873–1882: 60,1

1883–1892: 53,1

1893–1902: 52,0

1903–1905: 53,0

1906–1909: 29,6

1911–1914: 52,9

Примечание:Данные за 1910 г. отсутствуют, поскольку я не смог получить доступа к МСДЗ 25(1916).

Желание и способность дворян вернуть потерянное путем покупки значительной части потерянных ими земель были особенно ярко выражены в западных губерниях. С 1892 по 1896 г. отношение покупок к продажам дворянских земель составило 61 % в шести губерниях Литвы и Белоруссии и 70 % – в трех юго-западных губерниях; при этом для Европейской России в целом в 1893–1897 гг. это соотношение равнялось только 54,5 %. ^{85} Как видно из предыдущих данных, некоторые дворяне, по крайней мере в отдельных регионах, не только рассматривали землю как объект для прибыльного вложения средств, но и вполне успешно конкурировали на рынке с «не дворянскими» покупателями земли. Более полная картина межсословной конкуренции на земельном рынке представлена в таблице 6.

Таблица 6.

Покупка земли дворянами и прирост земельных площадей у других социальных категорий в процентах к продажам земли дворянами, 1863–1914

Если именно дворяне поддерживали активность российского земельного рынка, продавая свои земли, то приобретение этой земли совершалось и дворянами и крестьянами, которые в период с 1863 до 1905 г. купили более 80 % этой же самой площади. Покупка ими земли происходила по возрастающей – от 74 % в первое десятилетие после освобождения крепостных до 95 % в годы, непосредственно предшествующие революции 1905 г. В 1906–1909 гг. заметное расширение деятельности Крестьянского поземельного банка, скупавшего землю для дальнейшей перепродажи ее крестьянам, компенсировало уменьшившуюся роль дворянства в покупке земли. В последние перед Первой мировой войною годы дворянство вернулось на земельный рынок в качестве покупателей, в то время как Крестьянский поземельный банк возобновил свою прежнюю незначительную деятельность: в 1911–1914 гг. дворяне и крестьяне купили 93 % земельной площади, продаваемой дворянами и купечеством (последнее продавало больше, чем покупало).

Из этих данных следует, что никакого отношения к реальности не имеет распространенное представление о дворянах как о жертвах собственной неспособности конкурировать с «неблагородным» населением, якобы более приспособленным «к требованиям капиталистической системы хозяйствования, основанной на учете прибылей и убытков, требующей постоянного инвестирования средств для расширения производства» ^{86} . Некоторые крестьяне, скупавшие землю у дворян, безусловно были предпринимателями, типа купца Лопахина из «Вишневого сада»,но в отличие от него сохранявшие свою связь с сословием, к которому они принадлежали от рождения. Подавляющее же большинство крестьян явно не имело ни малейшего понятия о том, как вести учет прибылей и убытков, и не помышляло о накоплении капитала ради расширения производства. Следуя традиции, они стремились всего лишь свести концы с концами путем увеличения скудных земельных наделов, полученных ими в ходе освобождения крепостных. Для покупки необходимой им земельной площади они часто объединялись с соседями. В 1863–1902 гг. 70 % чистого прироста крестьянских земель составили земли, купленные сельскими обществами и товариществами, которые, по сути дела, были теми же самыми обществами или частью обществ, нуждавшихся в дополнительной земле для совместного ведения хозяйства. Этот процент постоянно возрастал – от 45 % в 1863–1872 гг. до 83 % в 1893–1902 гг. Доля коллективных собственников достигла своего максимума (87 %) в 1905–1908 гг., после чего в результате новой правительственной политики поощрения частного крестьянского землевладения начала снижаться. Тем не менее в период между 1905 и 1914 гг. на общества и товарищества приходились 63 % чистого прироста крестьянских земель ^{87} .

Стратификация дворян-землевладельцев

Процесс обезземеливания по-разному затронул различные слои дворян-землевладельцев. Согласно проведенным правительством земельным переписям 1877 и 1905 гг., землевладельцы были определены по следующим категориям: мелкие, владеющие 100 или менее десятин; средние, имеющие от 101 до 1000 десятин; и крупные, имеющие более 1000 десятин. Хотя такое разделение земельных владений соответствует скорее для плодородных земель левобережной Украины и Центрального Черноземья, чем для не столь плодородных районов Нечерноземья или южных и восточных степных районов, где практиковалось экстенсивное хозяйствование, мы будем использовать критерии стратификации, выбранные правительством [22]22
  В разное время предлагались другие нижние границы площади для средних землевладельцев – 250, 500 и даже 1000 десятин, в зависимости от уезда. Смысл в том, что участок должен был быть достаточно большим, чтобы обеспечить культурному дворянину возможность достойно содержать семью, не обращаясь к другим источникам доходов. См.: Ш. Дворянство в России//Вестник Европы. 1887. Март. С. 249, 258; Головин К. Крупное землевладение в Западной Европе и в России //Русский вестник. 1887. Май. С. 135–136.


[Закрыть].

Мелкие землевладельцы включали в себя две очень несхожие группы – обедневшие, живущие в захолустье дворяне (сродни hobereauxдореволюционной Франции), мало чем по стилю жизни отличавшиеся от своих соседей-крестьян, и урбанизированные дворяне, не появлявшиеся в своих владениях. Яркие зарисовки жизни дворян первой группы накануне освобождения крестьянства оставил в своих беллетризированных детских воспоминаниях Терпигорев:

«…Нам приходилось проезжать через большое село Всесвятское, сплошь состоявшее из мелкопоместных. Маленькие усадебцы с домиками и надворными строениями, крытыми соломой… Очень много было этих усадебец, и почти все одинаково маленькие, полуразвалившиеся, с заросшими садиками… Проезжая, мы видали некоторых из владельцев, расхаживающих у себя по двору в красных рубахах, совсем как кучера, или в широких грязных парусинных пальто, как старые повара, дворецкие отставные и прочие заштатные дворовые. Видали и их жен вдали, сидевших в усадьбе или на берегу, окруженных бедно и грязно одетыми детьми.

Но они все живо чувствовали себя дворянами, потому что мужики их, вообще их крепостные, как мы видели это из кареты, стояли перед ними без шапок, а они, напротив, расхаживали и сидели с важностью, не забывая своего достоинства» ^{88} .

Освобождение крестьян мало изменило жизнь этой группы дворян, потому что они редко владели более чем несколькими душами. В конце 1890-х гг. из Курской губернии, и не только из нее одной, сообщали о целых деревнях, населенных потомственными дворянами, которые носили одну фамилию и хозяйствовали на земле, которая некогда представляла собой – большое имение, а потом в течение многих поколений земля дробилась на все более мелкие участки, – все как в описании Терпигорева. В таких деревнях дворяне жили как крестьяне, даже нанимаясь на сельскохозяйственные работы к живущим по соседству более состоятельным землевладельцам, среди которых случались и люди «простого» происхождения ^{89} . Особое совещание по делам дворянского сословия подтвердило существование, особенно в западных и черноземных центральных губерниях, таких групп дворян: «…сотни дворянских семей, безграмотных, превратившихся в простых хлебопашцев» ^{90} .

Урбанизированные мелкие землевладельцы – это дворяне, бросившие землю сами, или сыновья и внуки тех, кто сделал это еще до них, чтобы искать карьеры на государственной службе или (и в конце XIX в. такое встречалось все чаще) в одной из свободных профессий или деловой жизни. Такие дворяне сохраняли свои небольшие поместья в качестве места для летнего отдыха и/или как дополнительный источник дохода. Мелкие землевладельцы обеих категорий принимали минимальное участие в делах дворянского общества своей губернии, поскольку большинство из них изначально не обладало правом голоса даже при определении выборщиков, предназначенных для выборов губернских служащих; те же, которые имели право голосовать благодаря размерам своей земельной площади или служебному положению, не принимали в выборах участия, поскольку городские заботы их не отпускали. Никто из них, кроме достигших высокого положения на государственной службе или бывших некогда предводителями дворянства, не обладал правом участвовать в выборах непосредственно.

В отличие от мелких землевладельцев, владельцы средних и крупных поместий являлись настоящими дворянами-землевладельцами, т. е. могли обеспечить себе достойный уровень жизни на доход от своих поместий. Средние землевладельцы, как правило, жили в своих имениях и принимали активное участие в делах дворянского общества и в местной жизни. Крупные землевладельцы (особенно магнаты, владевшие поместьями в десять тысяч и более десятин) в основном жили в собственных домах Санкт-Петербурга или Москвы, проводя время в большом свете или в большой политике, а зачастую совмещая то и другое; некоторые же вели модную праздную жизнь в Западной Европе. В 1905 г. среди крупнейших землевладельцев насчитывалось 155 человек из ста двух семей, почти все дворяне; каждый из них владел более чем 50 тыс. десятин. Среди отнюдь не самых богатых этого круга избранных были граф А. Д. Шереметьев, владевший в двадцати пяти уездах двадцатью девятью поместьями, суммарная площадь которых составляла 226 тыс. десятин; его брат, граф С. Д. Шереметьев, которому в двадцати двух уездах принадлежало двадцать шесть поместий общей площадью 151 тыс. десятин; княгиня З. Н. Юсупова, мать убийцы Распутина, которой в двадцати одном уезде принадлежало двадцать одно поместье общей площадью 216 тыс. десятин ^{91} .

Существуют данные о численности мелких, средних и крупных дворян-землевладельцев и о площади поместий, принадлежавших каждой группе, за 1877 г. (по 45 губерниям) и за 1905 г. (по 50 губерниям). В 1877 г. все земельные участки, расположенные на территории одного уезда и находившиеся в руках одного собственника, учитывались как одно имение, даже если это были разрозненные владения, а в 1905 г. каждое владение учитывалось как отдельное поместье. В обеих земельных переписях различие между земельной собственностью потомственных и личных дворян не устанавливалось. Несмотря на эти технические различия, оба эти документа дают достаточно ясную картину стратификации помещиков и их земельных владений, находившихся на территории европейской части России (см. табл. 7). За период с 1877 по 1905 г. и число средних поместий, и их совокупная площадь сократились на 22–23 %, а число и площадь крупных поместий – на 31 %. Обе группы уменьшались, теряя членов и земельную площадь, как из-за продажи поместий, так в результате раздела их между наследниками. Но в то время как группа крупных землевладельцев, не получая пополнения, таяла, оскудение группы среднепоместных дворян отчасти компенсировалось притоком тех, кто выбывал из группы крупнопоместных дворян. Группа же мелких земельных собственников за период между двумя переписями даже увеличилась на 7 %, компенсируя отток в группу безземельных дворян притоком из группы среднепоместных дворян, возникшим в результате разделов более крупных владений между наследниками. В группе мелких землевладельцев была зафиксирована и наименьшая потеря земельных площадей – всего 16 %. Хотя к концу XIX в. в эту группу входило большинство дворян-землевладельцев и ее численность, в отличие от групп средне– и крупнопоместных дворян, не сокращалась, а росла, мелким землевладельцам принадлежало совершенно ничтожное количество земли. Только в Черниговской, Полтавской, Курской, Рязанской, Ковенской, Виленской, Гродненской и Смоленской губерниях им принадлежала сколь-нибудь заметная доля дворянских земель – от 3,6 до 12,0 % в 1877 г. и от 5,3 до 15,7 % в 1905 г. ^{{92} ,} [23]23
  Только в Черниговской и Полтавской губерниях в 1905 г. находилось 24 % всех имений в Европейской России площадью в 100 десятин и менее.


[Закрыть]

Таблица 7.

Распределение дворян-землевладельцев по величине владений, 1877 и 1905

Если к данным о распределении дворян по площади имений присоединить данные о численности безземельных дворян, мы получим более полную картину того, как изменялась обеспеченность дворян землей (см. табл. 8).

Таблица 8.

Обеспеченность дворян землей, 1861–1905, в % ^{93}

Примечание:По состоянию на 1861 г. верхним пределом группы мелких землевладельцев было не 100 десятин земли, а наличие 20 крепостных душ мужского пола. Согласно ревизии 1858 г. в 1858 г. 58 % всех владевших крепостными землевладельцев имели в собственности более 20 душ мужского пола.

Положение мелкопоместных дворян относительно других сословий было иным, нежели у тех, кто владел более чем 100 десятин (см. табл. 9). В силу бурного развития мелкого крестьянского землевладения крестьяне в первые же четверть века после освобождения приобрели господствующие позиции в этой категории земельной собственности. Речь идет о земле, находившейся в частной собственности, а не о коллективных землях общин, выделенных им в ходе освобождения, и не о землях, приобретенных позднее в коллективную собственность общинами и товариществами. В категории собственности, превышающей 100 десятин, дворянство сохраняло господствующие позиции и в XX в. Здесь позиции дворянства в 1860-х и 1870-х гг.потеснили купцы, а в последующие десятилетия – крестьяне.

Таблица 9.

Межсословное распределение частной земельной собственности, 1877 и 1905 ^{94}

Примечание:Цифры за 1877 и 1905 гг. относятся к 49 губерниям Европейской России, за исключением Области войска Донского. Итоговые суммы 99,9 и 100,1 – результат округления.

Преобладание первого сословия среди владевших более 100 десятин разнилось от губернии к губернии. Наибольшая доля (75 % и более) всей земли, находившейся в частной собственности на 1905 г., приходилась на три прибалтийские губернии, на восемь из девяти губерний Западного края (за исключением Витебской), на Курскую, Тульскую и Воронежскую губернии Центрального Черноземья, а также на Пермскую, Пензенскую и Полтавскую. Наименьшей (17–50 %) доля дворянских земель была в Олонецкой, Вологодской, Вятской, Костромской, Владимирской, Новгородской и Псковской губерниях (в центре и на севере Нечерноземья), а также в Херсонской, Таврической, Самарской и Оренбургской губерниях южных и восточных степных районов. За период с 1877 по 1905 г. в составе этих групп не было практически никаких изменений.

Региональные изменения в межсословном распределении земельной собственности отражают разные темпы обезземеливания дворянства в 1862–1905 гг. (см. табл. 10).

Таблица 10.

Региональная структура сокращения и распределения площади дворянских земель, 1862–1905, в % ^{95}

Регион …… 1862–1905 / 1862 / 1905

Центр и север Нечерноземья [24]24
  Архангельская, Олонецкая, Вологодская, Вятская, С.-Петербургская, Новгородская, Псковская, Тверская, Ярославская, Костромская, Владимирская, Московская, Смоленская и Калужская губернии. В Архангельской губернии доля дворянских земель изначально была незначительна.


[Закрыть] ^……60 / 24,1 / 16,4

Южные и восточные степные районы [25]25
  Херсонская, Таврическая, Екатеринославская, Астраханская, Саратовская, Самарская, Оренбургская губернии и Область войска Донского. В Астраханской губернии доля дворянских земель изначально была незначительна.


[Закрыть]…… 52 / 18,7 / 15,1

Левобережная Украина и Среднее Поволжье [26]26
  Левобережная Украина: Черниговская, Полтавская и Харьковская губернии. Среднее Поволжье: Пензенская, Симбирская, Нижегородская и Казанская губернии.;


[Закрыть]…… 41 / 11,1 / 11,2

Центральное Черноземье и Урал [27]27
  Центральное Черноземье: Курская, Орловская, Тульская, Рязанская, Тамбовская и Воронежская губернии. Урал: Пермская и Уфимская губернии.


[Закрыть] ^……33 / 22,6 / 25,7

Западный край [28]28
  Ковенская, Вильненская, Гродненская, Минская, Могилевская, Витебская, Волынская, Киевская, Подольская и Бессарабская губернии.


[Закрыть]…… 17 / 23,5 / 31,6

Всего …… / 100,0 / 100,0

Примечание:Данные таблицы охватывают 47 губерний. За этот период нет сравнимых данных по трем прибалтийским губерниям, где крестьяне были освобождены без земли в 1816–1819 гг., но между 1877 и 1905 гг. дворянские земли в этих губерниях претерпели меньшее сокращение, чем где-либо еще. Регионы с близкими темпами сокращения дворянских земель объединены.

Приведенные выше факты о сословной принадлежности покупателей дворянских земель ставят под сомнение истинность распространенного представления, согласно которому дворяне были психологически травмированы потерей крепостных и потому вынуждены продавать свою землю «неблагородным», способным вести хозяйство с применением наемного труда, выгодно инвестировать нужные средства и расширять производство ради наращивания прибыли. Если сопоставить темпы уменьшения дворянского землевладения с методами управления дворянскими поместьями, сомнения в достоверности распространенных представлений только усиливаются. Использование капиталистических методов ведения хозяйства наиболее характерно для дворян прибалтийских, западных и южных степных губерний. В Прибалтике и на западе, где большая часть земель в частной собственности принадлежала дворянам немецкого и польского происхождения, они обычно сами вели хозяйство на своей земле, а не отдавали ее в аренду крестьянам. И здесь дворянам было легче, чем хозяевам других губерний, приспособиться к ситуации, созданной падением цен на хлеб в последней четверти XIX в., переключаясь на выращивание более прибыльных культур и вкладывая деньги в повышение производительности.

Результатом мирового аграрного кризиса стало резкое снижение внутренних и экспортных цен на зерновые культуры, которыми в первой половине 1870-х гг. засевались 95,5 % обрабатываемых площадей в Европейской России ^{96} . [29]29
  Gary M. Land, Economy, and Society in Tsarist Russia: Interest Politics of the Landed Gentry during the Agrarian Crisis of the Late Nineteenth Century(Ph.D. diss., Stanford University, 1978) утверждает, что именно аграрный кризис подталкивал дворян в массовом порядке привлекать кредиты под залог земли, что являлось прелюдией к последующей ее продаже. Но при этом те самые регионы, которые, по утверждению Гамбурга, в наибольшей степени пострадали от аграрного кризиса (Центральное Черноземье и Поволжье), показали сравнительно небольшое сокращение площади дворянского землевладения (Р. 74–76).


[Закрыть]С середины 1880-х гг. ведущими производителями зерна становятся степные земли Причерноморья и Нижней Волги, отодвигая на второй план центр Черноземья. Преимущество этим районам, не столь давно колонизированным и с редким крестьянским населением, обеспечило выгодное сочетание плодородных почв и современных методов обработки земли с использованием наемного труда ^{97} . В прибалтийских и западных губерниях капиталистический подход к ведению хозяйства сопровождался более медленным темпом сокращения дворянского землевладения, чем в любом другом регионе Европейской России. Однако в южных степных районах, где капиталистические методы хозяйствования использовались еще более радикально, клин дворянских земель таял быстрее, чем в среднем по 50 губерниям. А в Центрально-Черноземной области, где господствовали традиционные методы использования земли (крестьяне хозяйствовали по старинке, а дворяне довольствовались тем, что приносила сдача земли в аренду), процесс обезземеливания дворянства шел существенно медленнее, чем в среднем по стране. Мы должны отметить, что образ прагматичных фермеров и совершенствующих свое хозяйство землевладельцев, вытесняющих держащихся за традицию паразитические элементы дворянства, не соответствует реальности.

В большинстве регионов Европейской России дворяне, сохранившие, а иногда и увеличившие свои поместья, успешно поддерживали традиционные формы паразитизма на экономике крестьянского двора. Если не учитывать отдельные местные отклонения, сельское хозяйство не давало возможностей для прибыльного вложения капитала. Емкость отечественного рынка сельскохозяйственной продукции увеличивалась медленно, цены же на хлеб продолжали падать до конца 1890-х гг.Более того, в результате реформ крестьяне страдали от сильной нехватки пахотной земли и от практически полного отсутствия пастбищ и леса; структура общинной круговой поруки ограничивала их мобильность, численность же крестьянства при этом быстро увеличивалась (на 58 % за 1860–1897 гг.) ^{98} . В результате: (1) сохранялось избыточное предложение дешевого крестьянского труда, что тормозило внедрение капиталоемких и трудосберегающих методов хозяйствования, которые могли бы увеличить если не прибыльность хозяйств, то уж наверное производительность труда ^{99} , и (2) развился сильный и быстро растущий спрос со стороны крестьянства на аренду и покупку земли у их соседей-дворян. Большинству помещиков было выгоднее сдавать землю в аренду, чем вести собственное хозяйство, так что к концу столетия почти три четверти всех дворянских земель и еще большая доля пахотной и пастбищной земли сдавались в аренду крестьянам ^{100} . В поместьях ста пятидесяти пяти крупнейших землевладельцев России собственное хозяйство – с использованием своих орудий труда, скота и наемного труда – занимало менее четверти пахотной земли ^{101} . На рубеже столетий наемные сельскохозяйственные рабочие, постоянные и временные, составляли только 10 % от числа занятых в сельском хозяйстве ^{102} . В 1901 г. правительственная комиссия сформулировала принцип, издавна определявший ведение помещичьего хозяйства, – «вложение денег в сельское хозяйство не приносит прибыли» ^{103} .

Условия аренды земли крестьянами были достаточно разнообразными – за деньги, за долю в урожае (издольщина), за обработку помещичьей земли с использованием собственных орудий и тяглого скота (отработка). Аренда за деньги постепенно делалась все более распространенной, и к 1901 г. в 50 губерниях Европейской России землевладельцам за аренду более 83 % всей сдаваемой крестьянам пахотной земли платили наличными деньгами ^{104} .

Некоторые дворяне сумели выгодно использовать экономический подъем России, найдя не сельскохозяйственное применение своей земле. В 1860—1870-х гг. на территории нескольких поместий, расположенных в бассейне реки Донец, открылись угольные шахты. Намного более многочисленная группа землевладельцев сумела разбогатеть на том, что владела землей, потребовавшейся для роста и развития городов, прежде всего двух столиц. Князья Белосельские-Белозерские построили на Крестовском острове в Петербурге более 60 доходных домов. Граф Александр Дмитриевич Шереметьев унаследовал на северной окраине Москвы, в Останкино и в Марьиной Роще, два участка земли общей площадью более 88 десятин. Он разделил эту землю на 584 участка и сдал их в аренду застройщикам, обеспечив себе в 1899 г. ежегодную ренту в размере 38 тыс. рублей. Его старший брат Сергей сдал в аренду под магазины и учреждения свой громадный особняк в Москве на углу улицы Никольской и Большого Черкасского переулка, недалеко от Красной площади, и получил от этой операции больше, чем от любого из своих многочисленных поместий: чистая прибыль составляла 127 тыс. рублей в 1900 г. и 250 тыс. рублей в 1910 г. Кроме того, Сергей Дмитриевич получил в 1909 г. более 27 тыс. рублей от сдачи в аренду 363 участков под застройку в своем подмосковном поместье Кусково на восточной окраине Москвы. Князь Феликс Юсупов и его родители сдавали в аренду пять крупных участков недвижимой собственности в Санкт-Петербурге и еще несколько в Москве, и их среднегодовая прибыль в 1910–1914 гг. составляла более 122 тыс. рублей, т. е. примерно треть их совокупного годового чистого дохода ^{105} . Хотя такого рода везение доступно было только немногим, но от крутого роста цен на сельскохозяйственные земли выигрывали все землевладельцы.