Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 49 (СИ)"

Автор книги: Серж Винтеркей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Москва, дом Ивлевых

Минут через пятнадцать позвонил Балдин:

– Паша, привет. Надеюсь, ты не передумал ещё ту статью, про которую мне говорил, про советских миротворцев, писать для «Труда»?

– Я не то что не передумал, Эдуард Тимофеевич, я практически её уже написал. Жду только цитаты от вас. Конечно, если вам разрешили что‑то по этому поводу сказать…

– Да нет, как я и предполагал, по роду войск я никак не вышел для того, чтобы меня цитировать в такого рода публикации. Но моё начальство дальше твою просьбу передало. Короче, из Министерства обороны тебе будет звонить адъютант министра обороны – сразу, как они подберут подходящую цитату для этой статьи.

– Ясно, – сказал я. – Хорошо. Жалко, конечно, мне хотелось именно вашей карьере поспособствовать.

– Да у меня, Паша, по этому поводу грех вообще жаловаться, – как‑то очень даже с многообещающей интонацией сказал Балдин. – Но за намерение спасибо большое. Ну ладно, дел много. Всего доброго!

Попрощался с генералом. По телефону благодарить за помощь с Инной не стал, не телефонная тема. При личной встрече уже это сделаю…

И задумался, конечно. Прозвучали слова Балдина определенно так, словно он знает, что его что‑то очень хорошее по службе ожидает… Но мне не говорит, чтобы не сглазить. Или вообще не положено трепаться по таким поводам с посторонними…

Ну что же, буду только рад, если так. По идее, учитывая его возраст, из Москвы его вряд ли куда‑нибудь отправят за рубеж, к примеру. А вот по Союзу, конечно, могут…

Хотя, если бы Балдин что‑нибудь такого ожидал, вряд ли он бы так радовался…

Для меня, конечно, это тоже имело важное значение. Потому как, если Балдина куда‑то из Москвы отправят в другой город, очень остро встанет вопрос дальнейших действий Валентины Никаноровны. Как няня она меня полностью устраивает. Да, деньги плачу большие, но она стоит этих денег – работает четко, никаких глупостей в отношении детей, как было у предыдущей няньки, себе не позволяет.

Ну и рассчитываю на то, что, как только дети постарше станут, она же их учить наверняка начнёт много чему, что сама знает и умеет. Тут и этикет, и знание иностранных языков – ничего из этого лишним не будет.

Но только в том случае, если ее генерал, которого куда-нибудь переведут, с собой не заберет… Отношения, на мой взгляд, у них далеко зашли уже, вполне могут счесть это поводом оформить отношения уже официально, и жить уже вместе по новому месту службы Балдина…

Вернувшись в кабинет, решил заняться доработкой своей статьи. Зря это сделал. Потому как только на стул опустился, как раздался следующий звонок. И он оказался связан с предупреждением Балдина.

– Добрый вечер, это журналист газеты «Труд» Павел Тарасович Ивлев? – услышал я жёсткий мужской голос.

– Совершенно верно, – подтвердил я.

– Это адъютант министра обороны, полковник Егоров Василий Сергеевич. Тут нам из штаба ВВС сообщили, что вы статью по миротворчеству пишете. И хотели бы процитировать министра обороны.

«Вот они даже как сформулировали в штабе ВВС… Молодцы, умеют подлизываться к начальству», – подумал я, но подтвердил, что, мол, так оно и есть.

– Прекрасно, – сказал полковник. – Не могли бы вы подъехать завтра с утра в Министерство обороны? Вас проведут ко мне, и мы сразу решим этот вопрос.

– Да, конечно, – сказал я.

Ну вот, теперь я точно знаю, как проведу утро следующего дня. С визита в Министерство обороны СССР. Кто его знает, может и в кабинет к министру самому заведут. А он ведь уже с этого года и член Политбюро… Ну что сказать, сам напросился. Правда, всего лишь хотел Балдину помочь, а вон оно как все завертелось…

Пошёл сразу к шкафу со своей одеждой, чтобы проверить, все ли готово на завтра.

Эх, это уже не Куба, где я специально на встречу с послом Советского Союза в ресторан пришёл без галстука. Тогда имел право – я на отдыхе был. И мне также нужно было показать, что я уверенно себя чувствую.

Ну а когда я в Москве, и я могу попасть на глаза члену Политбюро, то одеваться надо по максимальному стандарту.

Значит, нужен костюм черного цвета, свежая сорочка и не слишком яркий галстук. Тем более что, чем ты моложе, тем выше требования к тщательности твоего внешнего вида. Это уже какой-нибудь заместитель министра может себе позволить небрежность в одежде, так он заслужил, статусный человек…

Нашел все нужное. С утра, после интенсивной пробежки с Тузиком и нескольких подходов с гантелями, приму душ, побреюсь. И после этого буду готов выдвигаться хоть через пять минут.

* * *

Италия, Больцано

Дверь отворилась без стука, и в кабинет вошёл Фирдаус. Тарек не удивился: от сына он и не требовал соблюдения тех процедур, которые действовали в отношении подчинённых.

Сын выглядел взволнованным, так что он тут же встревоженно его спросил:

– Что‑то случилось, сынок?

– Да… Сложно сказать, – удивлённым голосом ответил он. – Я ж тебе рассказывал, что мы на Кубе обсуждали с Пашей моё предложение работать с кубинцами. Но он сказал, что будет хлопотать за меня перед ними только в том случае, если у меня будет готово проработанное предложение. Чтобы ясно было, какой именно бизнес я должен вести с Кубой и в чём его выгода?

Я пока, учитывая, что у меня просто и времени не было – мы сразу в Японию полетели, а потом сюда, и я только в себя чуть‑чуть пришёл сейчас после перелёта, естественно, ничего вообще не делал по этому поводу.

А сейчас мне позвонили из кубинского консульства в Италии и попросили заглянуть к ним. Якобы у них есть предложение по экономическому сотрудничеству. Вот и что мне теперь думать?

– Ну, похоже, что Ивлев нашёл какую‑то возможность раньше по поводу тебя кубинцам заикнуться, – пожал плечами Тарек. – Ну а что ещё думать? Видимо, возникла какая‑то исключительно благоприятная возможность для этого. Значит, съезди в это консульство и переговори. Мало ли что они предложат интересное… Главное, не спеши ни на что соглашаться. Сначала надо убедиться, что нам с этого какая-то выгода вообще будет…

* * *

Завидово

Фидель Кастро не очень любил русскую баню. Всё же жарковато ему в ней было. Но после охоты зимой, которую он не любил гораздо больше, – баня уже показалась очень даже неплохой идеей.

Долго он там, конечно, не продержался. Согрел как следует промёрзшие кости – и уже хорошо. Так что отправился пить квас в предбанник, где ему компанию составил Косыгин.

А минут через пять из бани вылез довольный, распаренный Брежнев. Подождав, когда тот залпом осушит пол-литровую кружку клюквенного морса, который ему тоже нравился, но меньше, чем квас, Фидель тут же сказал, даже не посмотрев на своего переводчика, поскольку знал, что тот всё переведёт полностью, едва он закончит говорить:

– А у меня к вам, друзья, есть несколько идей по поводу дальнейшего развития нашего сотрудничества. Считаю, что пришла пора нам перейти к подлинной социалистической кооперации. Есть у меня несколько идей по этому поводу, которые я согласовал с Раулем и нашим Советом министров. Они их полностью поддерживают.

Выслушав переводчика, Леонид заинтересованно кивнул, показывая, что готов слушать. И Фидель продолжил, время от времени во время своей речи посматривая и на Косыгина тоже. Да, Леонид главный, но без одобрения Косыгина ничего в области экономики он делать не будет. Так что нужно оказать должное уважение и председателю Совета министров СССР, чтобы он потом, обидевшись, не начал ставить палки в колёса.

Впрочем, как правильно разговаривать с людьми, чтобы получить от них нужный результат, Фиделя учить не надо было. Он сам мог бы многих научить этому.

– Как насчёт того, чтобы дать как можно большему количеству советских граждан возможность отдыхать на великолепных кубинских курортах? У нас же почти круглый год, за исключением сезона ураганов, великолепная погода. У вас тут вон снег лежит – десять сантиметров, а на Кубе сегодня плюс двадцать восемь, и вода лишь немного холоднее этой цифры.

Дослушав переводчика, Леонид ответил. И уже его переводчик сказал на испанском:

– Дело‑то хорошее, конечно. Но мы же уже как‑то рассматривали этот вопрос, и вряд ли с тех пор ситуация изменилась. Из Москвы до вас ни один самолёт не долетит.

– Пассажирский из Москвы, конечно, – ответил Фидель, который и сам долетел сюда с пересадкой в Берлине. – Но в условиях подлинной социалистической кооперации стран СЭВ между собой это незначительное препятствие. Ваш Ил‑62 может доставлять советских туристов на Кубу с территории ГДР или Польши, используя аэродромы на побережье Балтийского моря, а советские туристы, я думаю, будут только рады посетить ещё на пару дней и саму Польшу или ГДР тоже – перед тем, как отправиться на Кубу на отдых. Ну, до Польши или ГДР их можно ввезти автобусами или поездами, что обойдётся значительно дешевле, чем устраивать дополнительный самолётный рейс. Понимаешь, Леонид, мы конфисковали у американцев туристическую инфраструктуру, выстроенную, чтобы принимать миллионы туристов каждый год. А туристов из‑за американской блокады практически‑то и нет. Всё это ветшает, и лет через пять полностью придёт в негодность. Но если появятся туристы, то мы сможем не только сохранить, но и обновить этот гостиничный фонд на побережье Кубы. Так что вы на это скажете, друзья? И кстати говоря, может быть, нам задействовать ещё и советские профсоюзы, которые распределяют путёвки передовикам производства и самым заслуженным людям предприятий?

Брежнев с Косыгиным переглянулись. Косыгин сказал:

– Почему бы и нет?

И Брежнев кивнул.

Вдохновлённый хотя бы тем, что ему не отказали сразу, Фидель перешёл к следующему вопросу – по поводу создания единой корпорации, которая будет продавать за рубежом в тысячах магазинов товары из социалистических стран. А затем поднял еще и вопрос о том, что надо бы укреплять связи между молодежью СССР и Кубы, предложив кубинским комсомольцам поучаствовать в работе советских отрядов поисковиков-комсомольцев, которые останки воинов советской армии, погибших в Великой отечественной войне, ищут для торжественного захоронения…

Генсек слушал его с нарастающим недоумением. Корпорация торговая еще ладно, хоть это и сюрприз тоже… Но Брежнев понятия не имел, что в СССР имеются вот такие отряды поисковиков-комсомольцев… Правда, Фиделю об этом говорить не стал. И Косыгин тоже по этому поводу промолчал, хотя генсек заметил по его лицу, что и для него тоже это открытие. Сначала надо разобраться, а то может и правда, советский комсомол вот такое вот затеял, а они, старые деды, запамятовали… Неудобно получится, если начать опровергать. Тем более дело-то разумное, миллионы погибших солдат и офицеров остались в полях лежать незахороненными… Леонид Ильич вспомнил, как сам с Малой земли чудом живым вернулся… Жарко там было, очень жарко… А ведь мог остаться там в каком-нибудь засыпанном взрывом окопе. И числиться до сих пор пропавшим без вести…

* * *

Москва, квартира Ивлевых

В следующий раз телефон зазвонил всего минут через пять. Я как раз только от одежного шкафа и отошел. И пошёл на кухню чаек поставить, а то вот-вот Галия вернется с работы. Снял трубку.

– Добрый день, это Павел Тарасович Ивлев? – спросили меня мужским голосом. Полным достоинства голосом, кстати. Видно, что человек себя уважает… Явно кто-то серьезный мне звонит… Впрочем, сегодня вечером мне не привыкать. Балдин хоть и генерал, но полковник, что в адъютантах у министра обороны, все равно как бы не повлиятельней его будет…

– Добрый день. Да, всё верно, это я, – ответил я.

– С вами говорит Павел Васильевич Сопоткин, помощник министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко. Министр хотел бы с вами встретиться. Если можно, то завтра с самого утра.

Ну, Громыко я немного задолжал за весь этот спектакль на Кубе, так что не в моих интересах тянуть с этой встречей, раз она ему понадобилась. Тем более время с утра как раз есть, хоть и не с самого.

– Могу быть у вас в министерстве утром, но не раньше десяти тридцати утра. – сказал я. – Дело в том, что утром уже назначена встреча в министерстве обороны, и у меня нет телефона, по которому я мог бы перезвонить и ее перенести.

– Десять тридцать тоже устроит. – без малейшей тени раздражения в голосе ответил мне помощник министра. – За пять минут до этого срока вас будет ждать наш сотрудник на посту охраны с пропуском. Он проведёт вас к приёмной министра.

На этом попрощались.

Ну что же, всё логично. Сначала Ландера вызвали к Громыко. Убедились, наверное, что ни черта он не знает про всю эту мою кубинскую авантюру. А вот теперь созрели уже и до того, чтобы меня к себе вызвать.

В принципе, ничего особенно страшного. Громыко всё же дипломат. Скорее всего, будем играть в слова. Он будет пытаться узнать у меня как можно больше всего. Я буду пытаться рассказать всё ему не в большем объёме, чем Макарову.

Да, так и надо сделать, исходя из вероятности, что Макаров с ним уже переговорил. Так что мне от той версии отступать нельзя – ни на сантиметр.

С членами Политбюро я ещё ни разу не общался. Было даже интересно, как всё это будет выглядеть. Тем более завтра есть шанс еще и с другим повидаться, маршалом Гречко… Он, кстати, как и Громыко, тоже Андрей…

Ну и, само собой, то, что для меня Громыко – это один из самых позитивных персонажей семидесятых, тоже имеет большое значение. Пожалуй, кроме него в этом времени хотел бы ещё с Машеровым пообщаться. Ну и, возможно, с Косыгиным.

Как ни странно, учитывая, что генсек сейчас – Брежнев, с Брежневым я бы разговаривать не хотел. Не нравилась мне определённая половинчатость его решений.

Да, экономика сейчас достаточно шустро развивается. Но накапливаются противоречия, растёт дефицит. Много делается хорошего для людей, но ничего не делается для того, чтобы остановить нарастающие с каждым годом негативные тенденции, которые дадут результат уже в восьмидесятых. Человек не позаботился даже подготовить себе на смену достойного преемника лет на двадцать моложе, чтобы заботился как следует об СССР после его смерти…

Ну и по частностям тоже не фонтан. Та же идеологическая работа всё больше скатывается в профанацию, комсомол и коммунисты все больше не верят в идеалы СССР. А Суслов, неспособный меняться и адекватно общаться с молодёжью, имеет чрезмерно большое влияние при Брежневе на все культурные и идеологические процессы страны. И Леонида Ильича это полностью устраивает. На его-то век хватит.

А дальше что получается? Трава не расти?

В общем, отношение к Брежневу у меня достаточно неоднозначное. Много хорошего при нём для советских людей сделано, и ещё будет сделано. Но стратегического предвидения и желания выявлять нарастающие проблемы и бороться с ними я тоже в нём не вижу. Человек, который обожает компромиссы, вот он кто. И возможно этого бы и хватило, не будь у СССР борьба не на жизнь, а на смерть с Западом, который только и делает, что ищет слабину, которую можно против нас использовать…

Глава 8

Москва, квартира Ивлевых

Галия пришла с работы. Не стал ей ничего рассказывать про завтрашние визиты. Отпустили няню, занялись домашними хлопотами. Часов в семь неожиданно раздался звонок в дверь. Резкий такой, каким к нам только люди, редко у нас бывающие, и звонят…

– Странно, вроде никого не ждем? – вопросительно посмотрел я на жену, вставая с дивана и идя открывать.

– Ой, это же Семен Денисович Шапляков, – подхватилась Галия. – Я ему позвонила с работы, про журналы итальянские сказала, что Диана нам перед Кубой привезла. Он предложил сразу, что сам к нам вечером заедет домой. А я забегалась и забыла. Неудобно-то как…

– Ничего, все в порядке, мы же дома, – улыбнулся я жене. – Ставь чайник пока, остыл уже.

Открыл дверь. На площадке, действительно, стоял немного смущенный Шапляков.

– Здравствуйте, Павел, – доброжелательно поздоровался он, – извините, что поздновато к вам заглянул, но Галия сказала, что не помешаю.

– Конечно не помешаете, Семен Денисович, проходите, пожалуйста, – пригласил я гостя в квартиру, пожимая ему руку. – Мы вам всегда рады.

В прихожую выскочила жена, и тут же радостно поприветствовала режиссера. Я, воспользовавшись моментом, метнулся в комнату и притащил журналы. А то знаю я эти посиделки с творческими людьми. Заболтаемся и забудем потом вообще, за чем вообще гость приходил. А вежливый и культурный человек может и постесняться напомнить… Не знаю, как там на съёмочной площадке, может, там Шапляков и гоняет всех в хвост и гриву, как Галия рассказывает, но у нас в гостях он очень робко себя ведет…

– Спасибо вам огромное! – искренне поблагодарил нас режиссер, с горящими глазами прижимая к груди очередную партию журналов, что снова получил от нас. – От всей души.

– Да что вы, нам не трудно, – махнул я рукой. – Пойдемте лучше чайку попьем. Давно не виделись.

Шапляков вытащил из портфеля бутылку коньяка и пакет с конфетами «Мишка на полянке» и вручил Галие.

– Это к чаю, – подмигнул он нам, усмехнувшись.

Пошли тут же на кухню. Быстренько с женой сообразили на стол.

Режиссер, уже видевший в «Труде» статью про Фиделя, с живейшим интересом начал расспрашивать нас и про отдых на Кубе, и про то, как я умудрился с кубинским лидером пообщаться. Рассказал ему в общих чертах эту историю, не вдаваясь в подробности, а потом жене перекинул в беседе «эстафетную палочку», и она с удовольствием начала делиться впечатлениями от отдыха на тропическом острове. Шапляков слушал с большим интересом, особенно фотографии его заинтересовали. Судя по вопросам, которые он задавал, я так понял его больше всего «фактура» впечатлила, так сказать – тропическая природа, краски, ракурсы… Видимо, прикидывать сразу начал, что и как на такой «фактуре» можно было бы поснимать. Профдеформация как она есть.

– Да что мы все про нас. Как у вас дела, Семен Денисович? – поинтересовался я. – Над чем-то работаете может интересным?

– Ну, работа всегда есть, жаловаться не на что, – хмыкнул задумчиво режиссер. – Но в последнее время все больше какие-то небольшие задания. Ничего масштабного пока, увы, не наклевывается… Но я не жалуюсь, – тут же энергично замахал руками он, – всему свое время. Да и небольшие работы тоже бывают вполне интересны. Вот буквально пару дней, как получили задание от Минпищепрома. Будем делать сюжет про миллиардную бутылку «Советского шампанского».

– Ого, миллиардную, – удивилась Галия.

– Да, мы сами удивились, что уже столько его в СССР произведено, – кивнул Шапляков. – В 1958 году отмечали производство 100-миллионной бутылки, даже в журнале каком-то писали об этом. А в этом году почти столько же всего за один год произвели шампанского, представляете?

– Да, масштабы впечатляющие, – удивленно кивнул я.

– Согласен, – кивнул режиссер. – Так что сейчас делаем сценарий, прикидываем, где и как снимать будем и актеров ищем. Суматохи много в общем… А вот интересно, – Шапляков неожиданно застыл и внимательно посмотрел на Галию, – ты ведь, деточка, помнится мне, опыт съемок уже имеешь в рекламе?

– Ну да, – кивнула жена удивленно, – в рекламе напитка один раз снимали меня.

– Отлично, – потер руки Шапляков. – А давай мы тебя возьмем сниматься в ролик про шампанское? Внешность у тебя подходящая, опыт есть, да и работали мы уже вместе, общий язык найдем. В фильме для туристов ты неплохо позировала, по идее и с рекламой вполне справишься.

– Ой, я даже не знаю, – смутилась Галия, бросив на меня взгляд в поисках поддержки, – у меня же опыта с гулькин нос, уверены, что я справлюсь с этой работой, Семен Денисович?

– Конечно справишься, даже не сомневайся, – закивал энергично режиссер. По его лицу было видно, что пришедшей в голову идеей он очень доволен и отказываться от нее не хочет. – Там ведь ничего сложного нет, тебе просто улыбаться надо красиво и все.

– Соглашайся, – кивнул я с улыбкой жене. – Тебе этот опыт только на пользу. Мало ли, когда пригодится.

– Вот-вот, – подхватил мою мысль Шапляков. – В жизни разные возможности подвернуться могут. Хорошее портфолио лишним не будет.

Галия еще немного посомневалась, но в итоге согласилась. Было видно, что идея ей понравилась, хоть и была неожиданной.

– Вот и чудненько, – улыбнулся Шапляков, – тогда завтра подъезжай в студию на пробы. Сможешь раньше с работы отпроситься?

– Постараюсь, – кивнула жена. – Я вас тогда наберу, как с Морозовой переговорю, и скажу, во сколько смогу приехать.

– Договорились, – ответил довольный Шапляков.

И конечно, мы не отпустили Шаплякова, пока он не рассказал нам, где и когда мы сможем увидеть тот самый фильм, который в июле столько времени с участием Галии снимали.

– Потерпите буквально немного еще, недельку, и будет у нас премьера! – пообещал он.

* * *

Завидово

Откушали гуляша, собственноручно приготовленного Брежневым, выпили водки, Фидель отправился на боковую, а Брежнев и Косыгин задержались.

– Николаич… Чего это Фидель вдруг в экономику полез, как ты думаешь? – недоумённо спросил Брежнев Косыгина. – Раньше же он никогда этими вопросами особенно не интересовался, тем более все эти слова про социалистическую кооперацию… Просьбы разве что всякие были. Мол, нужны деньги, нужно оружие, нужна нефть. По экономике всегда Рауль приезжал же к тебе… ну или кто еще из их Совмина…

– Согласен, Ильич, – кивнул Косыгин. – Никогда такого не было. И вдруг на тебе, Фидель начал про социалистическую кооперацию рассуждать и про корпорации… Значит, я так понимаю, нам нужно Громыко по этому поводу как следует расспросить. Может быть, он знает, откуда ноги растут у этого необычного поведения Фиделя.

– Ну ладно, а как твоё мнение по поводу этих самых идей? Тех, конечно, что по экономическому профилю?

– Ну, главная выгода, конечно, у Фиделя будет, а не у нас, – развёл руками Косыгин. – А нам ему очередные кредиты придётся под всё это дело выделять, само собой. Которые, как мы с тобой прекрасно понимаем, вряд ли когда‑то он нам вернет. А с другой стороны, его тоже понять можно. Американцы наверняка хорошие гостиницы построили. Для себя же это делали, чтобы деньги большие зарабатывать. Обидно, когда всё это ветшает и приходит в негодность прямо у тебя на глазах. А так… Да, с Балтийского побережья Ил‑62 летать на Кубу и обратно может без пересадок. Надо только решить, с кем лучше договариваться – с поляками или немцами – по поводу аэропортов. Для Ил‑62 нужна длинная взлётная полоса. Вот сейчас прямо так и не скажу, у кого из них там есть такие в аэропортах на побережье.

– Ну если нет, то скажем, и построят, – пожал плечами Брежнев. – Делов‑то на полгода. А народ, мне кажется, положительно отнесётся к возможности на Кубе отдохнуть за счёт профсоюзов. Надо нам, получается, профсоюзы к этому делу тоже подключать? Переговори там с Шелепиным по этому поводу.

– Хорошо.

– Ну и вопрос, конечно же, на Политбюро тоже вынесем.

– Только, наверное, в январе уже, – сказал Косыгин. – Надо же сначала просчитать всё, во что нам это станет.

– Да, конечно, спешка тут не нужна, – согласился с ним Брежнев. – Ладно, а эти две идеи – по поводу кондитерских заводов и создания общей социалистической корпорации для экспорта товаров… По ним что скажешь?

– Ну, с заводами всё ясно. Это будет очередной наш подарок социалистической Кубе. А вот с единой корпорацией дело интересное. Что‑то в этом определённо есть. Если у нас не будет в ней определяющей доли, а, скажем так, процентов двадцать‑двадцать пять – чуть побольше, чем у других стран СЭВ, – то есть шансы, что у такой корпорации в её зарубежной торговле будет меньше проблем с всякими санкциями. Не секрет же, что страны Запада пытаются подружиться с нашими союзниками по социалистическому лагерю против нас. И кое с кем у них это, к сожалению для нас, уже неплохо и получается. Поэтому им сложнее будет создавать препятствия для открытия магазинов у корпораций, где основные товары не советские, а других социалистических стран, к которым они пытаются подкатить. Так что с этой точки зрения над идеей можно и нужно думать и внедрять её. Вполне возможно, это неплохая идея в целом…

– Вот оно как, – даже крякнул Брежнев, – а что же мы сами до Фиделя до этого не додумались?

– Ну, у нас, у СССР, есть на самом деле кому экспортом заниматься. Нет у нас никакой проблемы с тем, чтобы побольше товаров на продажу отправить за рубеж, – развёл руками Косыгин. – А сейчас же ещё за нефть хорошие деньги пойдут… Видел, как она подорожала на мировом рынке? И говорят, что это ещё не предел. А ведь газ за ней тоже потянется непременно. Пусть, может, и не в той же пропорции. Так что вот какой‑то прямо экстренной нужды для Советского Союза в такой корпорации не имеется. Для нас это больше способ, действительно, как Фидель говорил, социалистической кооперации – помочь дружественным странам СЭВ продавать больше за рубеж, и выручать валюты больше.

– Ну, даже если основная польза будет не для нас, а для наших союзников, то ничего страшного, – махнул рукой Брежнев. – Мы же должны им помогать. Правильно?

– Правильно то правильно, – проворчал Косыгин. – Хотелось бы ещё, чтобы они об этом тоже помнили – о том, как мы им помогаем. А события в Чехословакии и Венгрии в 56‑м и 68‑м году ясно показали, что рассчитывать на это особенно не стоит. Ладно, не будем об этом. Немало уже времени с тех пор утекло. Да и убедились, авось, все те, кто хотел посредством такого восстания расстаться с Москвой, что ничего не получится. Пулю лишь получат или в тюрьму попадут. Так что, авось, новых добровольцев больше и не будет на такое.

– Эх, умудрился ты мне настроение испортить, напомнив про всю эту ерунду в Венгрии и в Чехословакии, – расстроенно махнул рукой Брежнев. – Охота ж такая была чудесная. И в баньке так душевно попарились. Вот и надо было снова про это начинать!

Косыгин лишь виновато развёл руками, мол, случайно вышло.

– Ладно, – сказал Брежнев, – тогда эти же вопросы выноси на то же самое заседание, где по туризму на Кубу будем рассматривать вопрос. Зачем это на отдельных заседаниях рассматривать? Если дело с Кубой связано, легче будет понять вообще, что к чему. Ну и с Гаваной свяжись, конечно. Пусть они там более подробно всё пришлют, то, что Фидель говорил. Мало ли, он что напутал и потом сам от своих слов открестится, сказав, что мы неправильно его поняли. А то мы уже тут напринимаем всяких решений… Ну ладно, впрочем, это твоя епархия. Ты в ней и сам прекрасно разбираешься.

Косыгин ушел, а Брежнев сделал себе пометку в памяти – надо же еще и по этим якобы существующим комсомольским отрядам велеть справки навести. Впрочем, это он распорядится сделать уже завтра…

* * *

Москва, Министерство обороны

На встречу с адъютантом я приехал минут за десять, чтобы не опоздать, если все эти процедуры с проходом через охрану внизу затянутся. Но нет, не затянулись.

Меня уже ждал внизу капитан, который, изучив моё журналистское удостоверение, тут же сделал знак меня пропустить и сопроводил до кабинета адъютанта.

Когда я зашёл к нему в кабинет, тот, встав из‑за стола, сделал несколько шагов мне навстречу. Так что поздоровались мы примерно на середине.

Руку он мне жал очень крепко. Я, улыбнувшись, без проблем усилил рукопожатие. Я же, когда работаю у себя в кабинете, не сижу по пять часов подряд, встаю время от времени, гантельками балуюсь.

Так что адъютант одобрительно оценил силу моего рукопожатия. Даже сказал пару слов о том, что я правильно делаю, что спорт уважаю.

Затем он, конечно, попросил текст моей статьи для того, чтобы его изучить. Я, предвидя это желание, привёз его с собой, конечно.

Более того, когда он его изучил, я тут же попросил листки обратно. И жёлтым карандашом пометил места, где будет уместно увидеть цитату от министра обороны. И даже примерный текст предложил – на случай, если у них она ещё не готова.

Одобрительно кивнув мне, адъютант, подумав, сказал, что мой вариант звучит интереснее, чем то, что у них придумали. Записал тщательно цитату, посмотрел на неё ещё с минуту. Кивнул потом утвердительно и пригласил меня с собой в приёмную министра обороны.

Впрочем, дальше приёмной я не прошёл. Посидел в ней минут пять, пока он с текстом статьи и с цитатой зашёл внутрь и, видимо, с министром там всё это обсуждал.

Ну, в принципе, я и так сомневался, что меня по такому незначительному поводу заведут прямо к министру обороны. Более того, я прекрасно понимал, почему он не оставил меня у себя в кабинете. А вдруг я американский шпион и буду там все ящики и шкафы тщательно обыскивать, пока он у министра будет?

Так что да, лучше оставить меня в приёмной министра под бдительным присмотром двух секретарш в военной форме.

Выйдя из кабинета министра обороны, адъютант кивнул мне, мол, порядок, и мы вернулись в его кабинет.

– Вот тут ещё министр пару слов дописал, – протянул мне цитату, – а статью одобрил. Сказал, что она хорошо написана. Велел даже найти кого‑то, кто похожий материал к нам в «Красную звезду» разместит.

Я тут же сообразил, что есть неплохой шанс Эмме Либкинд услугу оказать.

– Так а зачем кого‑то искать? – сказал я. – У вас есть молодой талантливый корреспондент в «Красной звезде» – Эмма Либкинд. Она уже приличное количество статей опубликовала и самые хорошие отзывы у них. Если нужно, могу оставить её рабочий телефон. Можете на меня сослаться.

– Девушка и хорошую статью на такую тему сможет написать? – удивился полковник.

– Ну так конечно, – сказал я, – иначе бы её к вам в «Красную звезду» и не взяли. Её, кстати, лично генерал Ветров из политуправления в редакцию брал.

Услышав это, адъютант успокоился и тут же записал предоставленные мной данные Эммы.

Ну а из министерства обороны уже и в МИД поехал. Не спеша, потому что времени было с запасом. И даже так пришлось еще прилично времени в машине посидеть у МИД, не идти же к Громыко раньше назначенного времени?

Нервничал ли я? Было такое, конечно. Хоть и знаю о Громыко из будущего только хорошее, если не считать того, конечно, что Горбачева он продвигал, но все же кто его знает, как наш разговор может повернуться?

Что хорошо – так это когда ты приходишь на прием к действительно большому человеку, все работают чрезвычайно энергично. Стоило мне только предъявить на посту паспорт, как милиционер тут же кивнул стоящему неподалёку от него одетому в чёрный костюм с красным галстуком молодому человеку лет тридцати. И тот тут же подскочил ко мне:

– Павел Тарасович, пройдёмте. Министр вас ждёт.

Я почувствовал со стороны этого дипломата, конечно же, определённое удивление. Видимо, очень нечасто люди моего возраста вызываются к Громыко для личной беседы.

Он, конечно, это любопытство тщательно скрывал, но некоторые вещи скрыть полностью невозможно.