Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 42 (СИ)"

Автор книги: Серж Винтеркей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Правда, когда она начала формировать пакет с подарками, я сразу же попросил её не класть туда жевательную резинку. Напомнил, что Никита всё же имеет проблемы. Мало ли он начнёт глотать эту резинку или вовсе ей подавится. Так что предложил ограничиться только безопасными сладостями.

По тому же принципу обошлись и без леденцов, хотя леденцы в целом я не одобрял и старался избегать их покупать – всё же это смерть для зубов. Мне такие подарки даже стыдно было бы раздавать детворе во дворе. Неприятно как-то делать всё, чтобы дети потом при посредничестве доброго дяденьки попали к суровому советскому стоматологу, который иной раз предпочтет вырвать зуб, чем его лечить.

Эмма пришла с двумя авоськами, помимо той дамской сумки, что у неё висела на боку. В одной авоське лежали шесть купленных недавно, судя по тому, что они были ещё тёплыми, булочек. А из другой авоськи она достала две папки: одну очень толстую, другую умеренной толщины. И тут же начала рассказывать нам с Галией и про то, как она без меня на Лосином Острове работала, и с гораздо большим энтузиазмом, как Славку увидела в воинской части под Святославлем! Сказала также с некоторым ужасом, сколько для неё всего подготовил командир воинской части под Святославлем. Ну да, полковник Нестеров и майор Лаптев – люди с воображением, и времени у них было достаточно… Что же они там для Эммы приготовили, раз папка такая толстая? Заинтересовавшись, я начал с изучения именно Святославской папки и её намёток по статье.

Изучив десятка полтора листочков с самыми разными историями, написанными солдатами и офицерами, я ей сказал:

– В любом случае не выкидывай эту папку. Потом заматереешь, станешь членом Союза журналистов, к тебе начнут относиться серьёзно, и ты на основе этих маленьких историй сможешь целую книгу опубликовать. Назовёшь как-нибудь красиво: «100 историй советских солдат мирного времени», а потом какое-нибудь издательство у тебя ее возьмет и тиражом 200 000 экземпляров забабахает.

– 200 000! – ахнула Эмма.

– Ага, тебе за это тысяч 20, наверное, а то и 30 тысяч рублей гонорар выплатят.

– Сколько? – спросили хором Эмма и Галия с выпученными глазами.

– Ну да, а вы разве не знали, что успешные писатели – самые богатые люди в СССР? Даже золотодобытчикам успешным вряд ли получится за ними угнаться. Есть такие, что миллионы рублей уже заработали.

– Миллионы? – спросила Галия, а Эмма просто хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды. Глаза у нее по-прежнему были выпучены, что создавало полную аналогию.

– Да я не шучу, если честно. Если у тебя есть с десяток книг, которые регулярно переиздают вот такими тиражами, то лет за двадцать миллион запросто скопиться может. А дальше начнет уже и второй копиться. Другое дело, на что потратить и первый-то миллион… Вот вопрос из вопросов…

– Так если так, то зачем ты статьи эти пишешь за какие-то тридцать рублей за штуку? – возмутилась хозяйственная Галия. – Ты же умеешь писать красиво, пиши тогда лучше книги сразу. Приятно будет знать, что у тебя в загашнике двадцать тысяч рублей лежат…

И ведь не скажешь ей, что пусть и не двадцать тысяч, но уже прилично так денег таки уже лежат в загашнике… Я усмехнулся и принялся разъяснять девушкам:

– Чтобы на такие вот тиражи выйти, надо, чтобы тебя нормально воспринимали те, кто такие решения по тиражам принимают. Чтобы на каждую твою поданную в издательство рукопись не подавали параллельно десятки анонимок и жалоб. Вот представь, напишу я книгу, пусть даже очень хорошую, и принесу ее в издательство. Знаешь, что дальше будет? Соберутся потом они там, сплошь люди за сорок и пятьдесят, и начнут обсуждать не мою книгу и ее качество, а мой возраст. Как так, никто его не знает, и такой молодой – нельзя ему давать издать эту книгу большим тиражом. Да и небольшим нельзя, а то зазнается. Мы вон сколько к изданию первой книги ползли, все колени посбивали. А ему вот так все достанется, на халяву, когда у него еще молоко на губах не обсохло? Так что сначала надо репутацию наработать, известность. Одно дело вот так препоны ставить молодому и зеленому, которого никто не знает, а другое дело – человеку с репутацией.

– То есть ты в принципе не против книгу написать и такой гонорар получить? – вычленила главное в моих рассуждениях Галия.

– Почему бы и нет? Я ведь могу это сделать в действительности. Но сначала получу известность как журналист. Потом опубликую сборник своих статей и стану членом Союза журналистов. Потом на этом основании проникну и в Союз писателей, примелькаюсь там. И только когда решу, что меня уже более-менее нормально там воспринимают, пришло время, начну писать книгу.

– А потом уже будешь думать, куда миллион девать, – попробовала пошутить Эмма, явно начиная приходить в себя от первоначального шока.

– Нет, на самом деле, это первое, что нужно обдумать, прежде чем писателем становиться, – с серьезным видом сказал я ей, чтобы разрядить атмосферу.

Эмма хмыкнула. Галия тоже. А потом жена сказала Эмме:

– Вот видишь, как хорошо, что ты в Москву перебралась! Ты же ведь тоже можешь по этому пути пойти вслед за Пашей. Начнешь со статей в газете, потом во все эти союзы вступишь, а потом и книга твоя огромным тиражом в продаже появится.

– А я тебе посоветую, что с миллионом твоим делать, – с серьезным видом продолжил я.

– Ох, – покачала головой недоверчиво Эмма, но я видел, что идея запала ей в голову. – Давайте пока что с этими двумя статьями для «Красной звезды» разберемся.

***

Токио, Министерство внешней торговли и промышленности

Министр Кэйсукэ Хаяси с интересом распаковал письмо, присланное помощником его хорошего друга – послом Японии в Советском Союзе.

Давно они с ним уже, правда, не виделись, с прошлого года, когда тот в отпуск приезжал. Да и то отпуск достаточно короткий – переговорили буквально часа полтора.

Письменной перепиской они тоже не баловались. Дружба дружбой, но оба были чрезвычайно занятыми людьми и в ущерб работе дружеской болтовнёй злоупотреблять были не готовы.

Их многое объединяло, они были друг на друга чрезвычайно похожи. Сразу по многим параметрам. Оба были сторонниками жёсткого реванша после поражения во Второй мировой войне.

Если не получилось взять своё в этом мире военной силой, надо использовать другие способы. Для них это было аксиомой.

Оба были согласны, что без новых технологий Япония не сможет добиться никакого реванша. Понятно, что министр внешней торговли и промышленности делал всё, чтобы японская промышленность совершила как можно быстрее мощный технологический рывок, который позволит её подтянуть к уровню западных экономик, а ещё лучше – позволит со временем превзойти их уровень.

Оба были видными активистами Либерально-демократической партии Японии, и оба на редких встречах сожалели о том, что в ней так много коррупции. Хотя и понимали, что коррупция – это часть японской политики, от которой вряд ли когда-то удастся избавиться.

Так что министр был уверен, что ради какой-то ерунды его друг не будет его тревожить. Явно он раздобыл в СССР что-то достаточно интересное для него и полезное.

Прочитав присланную тем переведённую на японский язык статью, он задумчиво кивнул. Неожиданно, можно сказать, очень даже неожиданно.

Статья была полна такого безудержного оптимизма в адрес перспектив японской экономики и её технологического развития, что выступи он сам с такими идеями на заседании правительства, его подняли бы на смех, назвав безнадёжным мечтателем.

Тем более неожиданно было получить такой вот текст из крупной советской газеты от советского журналиста.

Что бы это могло значить? Неужели Советы настолько серьёзно анализируют развитие Японии и честно ожидают от японской экономики таких вот совершенно неожиданных для самих японцев перспектив?

Или это какая-то попытка сбить их с толку, разрушить союз с Америкой, рассказывая сказки об их грядущем величии, которое позволит не опираться так сильно на американцев, как это необходимо сейчас для элементарного выживания в регионе, где практически все ненавидят Японию из-за тех территориальных захватов, что она совершала во время Второй мировой войны?

Впрочем, министром быть хорошо. Когда у тебя есть какие-то сомнения, ты можешь достаточно быстро получить компетентные точки зрения от своих сподвижников.

Вызвав помощника, он велел:

– Соберите через два часа внеочередной совет. Прямо сейчас размножьте на каждого члена совета вот эту статью и убедитесь, что все они её тут же получат.

– Да, господин министр, будет сделано, – поклонился его помощник.

Статья, написанная русским журналистом, была единственным пунктом обсуждения внеочередного совета, и точки зрения членов совета разделились.

Часть выступала за то, что русские, изучив деятельность их министерства и оценив те огромные вложения, которые сделаны в технологическое перевооружение, в полной мере смогли оценить грядущие результаты.

Правда, даже сторонники этой точки зрения говорили, что таких результатов они сами не ожидают получить, и расчётов на них тоже нет. Из опасения сглазить.

Подумать только, предрекать Японии возможность стать второй в мире крупнейшей экономикой, стать главным поставщиком высокотехнологичных товаров на рынок США, Европы – да, всего этого очень бы хотелось, но это же какая-то прямо мечта.

Сторонники второй точки зрения упирали на то, что это попытка идеологического раскола между Японией и США, предпринятая коварными русскими коммунистами. Мол, они решили пойти этим путём, прекрасно зная, что японское посольство, как и другие посольства, постоянно знакомится с их газетами.

Жаркое обсуждение продлилось почти час. Последние минут десять никаких новых точек зрения не появилось, что заставило министра прервать совещание.

– Достаточно, ваши точки зрения я услышал. Поступим следующим образом: эту статью и краткий протокол нашего совещания мы отправим премьер-министру и министру иностранных дел. И уже они, если захотят, ознакомят меня со своей точкой зрения по этому поводу.

Члены совета поклонились министру и вышли. И он сам, и они знали, что последнюю вежливую формулу он использовал сугубо потому, что так положено по этикету.

Он был не просто министром в этом правительстве – он был очень влиятельным министром. Поэтому ни у него, ни у членов его совета не было никаких сомнений, что и премьер-министр, и министр иностранных дел при первой возможности свяжутся с ним, чтобы переговорить по этому поводу.

Они тоже, как и он, были японскими националистами. Для них тоже Япония была превыше всего. Так что обоим тоже будет интересно понять, чем является эта статья – искренним осознанием русскими потенциала и перспектив будущей Японии или попыткой расколоть теснейший альянс между Японией и Соединёнными Штатами Америки.

Дочитали главу – порадуйте автора, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а мне – приятно!!! /work/473990

Глава 7

Москва, Московский государственный историко-архивный институт

Женька не только написала речь, обличающую Карину, но и выучила ее наизусть. Утром на пары она ехала полная решимости и предвкушения того, что справедливость, наконец, восторжествует. Она устала и испытывала сильное раздражение от того, что все вокруг словно сговорились и пытались последние дни ставить ей палки в колеса, уговаривая оставить всю эту историю. Даже муж! Он вообще удивил ее, сказав в субботу, после того, как ушли гости, что она всех их утомила этой историей уже. И Ивлевых, и Мишу с Наташей. Мол, они такие рожи корчили грустные, каждый раз, когда она заводила речь про наказание Карины… Она бы не поверила ему, но это же Костя, он ей никогда не врет…

Почему у людей память такая короткая, – с горечью думала Женька, пока ехала в метро, – прошло всего ничего времени, а уже готовы забыть этой подлой Карине и клевету ее, и вранье. Готовы дать ей сухой из воды выйти. Но я не готова… Она ответит за свои поступки. Такое поведение без внимания оставлять никак нельзя.

Придя на пары заранее, Женька с нетерпением огляделась. Как она и рассчитывала, почти вся группа уже была в сборе. Методы исторического исследования вел очень строгий профессор, на дух не переносивший опозданий, поэтому студенты старались на его лекцию в понедельник утром приезжать заранее, чтобы точно не опоздать. Даже Карина присутствовала, хотя последнее время взяла моду приходить ко второй или третьей паре. Жаль, она думала без нее разобраться… Но ладно, может, так даже и лучше будет, никто не сможет сказать, что она за ее спиной что-то пыталась провернуть… Бросив взгляд на часы, она увидела, что до начала пары еще восемь минут. Отлично, должна успеть уложиться до прихода профессора…

Решительно поднявшись с места, Женька вышла вперед и обратилась к группе:

– Всем доброе утро! Прошу минуточку внимания. Я хочу обсудить со всеми очень важный вопрос. Много времени не займу.

Одногруппники с интересом затихли в ожидании. А Карина замерла на месте, впившись в Женьку злым взглядом. Сама напросилась, – подумала Брагина и начала говорить. Она эмоционально и в красках описала все, что вытворяла Карина, начиная с того, как та оклеветала своего бывшего парня и его нынешнюю девушку и закончив тем, как симулировала травму, чтобы не извиняться, а потом и вовсе отказалась признавать вину.

– Считаю, что поведение Кочетовой недостойно комсомолки, – горячо закончила Женька свою обличающую речь, – и предлагаю объявить ей бойкот, чтобы осознала свое поведение и признала ошибки.

Одногруппники большого энтузиазма после речи Брагиной не высказывали. У некоторых в глазах светился интерес к происходящему, но большинство отнеслись к полученной информации довольно равнодушно. Некоторые и вовсе занимались своими делами, даже не пытаясь делать вид, что слушают.

– А этот Кузнецов, что Каринку бросил, он с какого курса? – поинтересовалась Оля Петрова с ехидной улыбочкой. – Симпатичный хоть?

– Он не с нашего института, – ответила Женька, стараясь скрыть раздражение. Петрова была известной сплетницей и понятно, что интересовалась происходящим только для того, чтобы потом пересказывать подробности истории всем желающим.

– А-а. Так значит, девушка его новая у нас учится? – не унималась Петрова.

– Нет, – покачала головой Женька, закипая, – она тоже из другого института. Какое это вообще имеет отношение к обсуждаемому вопросу? – возмутилась она.

– То есть что получается? – подскочила с места еще одна однокурсница. – Мы тут все это время слушали что-то про людей, которые даже не здесь учатся?! А причем здесь мы вообще? Почему Карина сама с ними не разберется? Зачем нам лезть в это?

– Но Карина ведь наша сокурсница, – попробовала возразить Женька, но ее тут же перебили.

– Если ее бывшему и его новой девушке так важно это все, так пусть сами с Кариной все решают. И где они, кстати? Почему их здесь нет, раз мы о них говорим? – поинтересовалась у Брагиной Петрова. – Вот пришли бы они сами, и мы бы с интересом их послушали…

– Да. Непонятно. Почему их нет, а ты выступаешь? – раздались поддерживающие голоса…

Проспорив с сокурсниками пару минут, Женя с разочарованием поняла, что убедить ей никого не удастся. А тут еще и преподаватель пришел. Пришлось ей возвращаться на место несолоно хлебавши. Посмотрев на Карину и увидев торжествующий взгляд той, Женька совсем расстроилась.

***

Москва, квартира Ивлевых

В понедельник проводил Галию, поработал немножко над текстом очередного доклада для Межуева, и тут телефонный звонок. Снял трубку – оказалось, Ильдар:

– Павел, я только что от Камолова. Он дал добро на то, чтобы мы предприняли расследование по рынку в той манере, как ты предложил, с маскарадом. Жду теперь от тебя, когда ты подтвердишь полную готовность. Напомню, что нам нужен реквизит и согласие Ираклия на участие в этом мероприятии. А ещё ты обещал майора милиции своего подтянуть.

Подтвердив, что займусь всем этим, я положил трубку и задумался. Может, мне в следующий раз больше помалкивать, когда будем обсуждать очередной такой рейд? А то как-то странно получилось. Я же и письмо нашёл, по которому работать будем. Я же сам вызвался и реквизит искать, чтобы обеспечить это мероприятие.

Разве что точно хорошо, что я Васю-негра решил привлечь. Ему для послужного списка такое мероприятие точно пригодится. Да и вообще, мне уже давно любопытно, как у него там дела на заводе «Серп и Молот» продвигаются. Удалось ли хоть на кого-то уже улики найти? А то он, ясное дело, помалкивает. Такие дела тишину любят. Но интересно же всё же.

Да и Ахмад вот-вот должен из Калининграда вернуться, тоже же может спросить меня о новостях по заводу. Вот заодно и этот момент тоже выясню. Так или иначе, в принципе, я добровольно на всё это подписался. Поэтому не надо терять времени.

Прежде всего набрал Васю-негра в надежде, что он ещё на работу не ушёл. Куда там – только длинные гудки и услышал. Ну, тогда, в принципе, диспозиция понятна. Надо заехать в МГУ на перемене, поймать Ираклия, с ним обсудить возможность его участия. Странно, конечно, что Ильдар и Марк сами с ним все это в Кремле не обсудили. Времени у них было на это вагон и тележка. Но уже разбираясь немного в личности Ильдара, подумал, что он, наверное, Марку запретил это обсуждать с ребятами, пока не получит все утверждения наверху. Еще нужно заехать в «Ромэн», а также заехать к Васе-негру на работу.

Продумал маршрут. Получилось, что с Васи удобнее всего по моему маршруту начать. Быстро позавтракал и выехал в отделение милиции.

Когда я у дежурного попросил о встрече с майором Барановым, мне дали возможность позвонить ему по внутреннему телефону. Вася оказался на месте, немного удивился тому, что я к нему прямо на работу приехал, но тут же дал добро на пост, чтобы меня пропустили к нему.

Поднялся на третий этаж, постучал ему в дверь. Он пригласил меня зайти. Встретил он меня у двери, пожал руку и пригласил присесть.

– Прежде всего, Вась, пока не забыл, хотел у тебя уточнить по поводу «Серпа и Молота». Как вы там дела ведёте? Есть уже какие–то успехи?

Вася поморщился и вздохнул, прежде чем начать отвечать. И в принципе это мне уже дало понятие, какой именно ответ я услышу.

– Ну, Паш, детали я не могу обсуждать, но пока всё дохло, не получается нарыть ничего, чтобы дело возбудить. Словно там все святые... Взятки? Нет, не слышали.

– Но я же так понимаю, что вы кого-то наверняка внедрили на завод, правильно?

Вася снова поморщился и сказал мне:

– Понимаешь, одно дело, когда я тебе сам сознался, когда на складе работал, чтобы у нас с тобой была возможность в тандеме работать по просьбе сотрудников местных ОБХСС. А другое дело, если я начну тебе такие вещи о нашем сотруднике рассказывать. Не положено. Если вдруг с ним что произойдёт, мне же придётся указать, кому я рассказывал. Тебе самому вряд ли понравится, если потом придут тебя допрашивать. Хотя перед этим и меня снимут, потому что такие вещи я не имею права разглашать вообще.

– Ладно, давай тогда просто порассуждаем. – не стал так легко сдаваться я. – Просто, поскольку я уже ваши методы работы знаю, то это моя догадка о том, что ваш человек там уже работает. Но ты прав, не будем в такие детали вдаваться. Давай чисто теоретически порассуждаем. Все ли возможные шаги твой человек, которого, конечно, не существует, сделал, чтобы на «Серпе и Молоте» взяточников изобличить? По сплетням собранным пока что работает? Я думаю, по любому-то твой человек должен теоретически, конечно, и сплетни собирать.

– Теоретически должен, если бы существовал, – сказал Вася.

– Конечно, теоретически. Мы же просто именно в теории все и обсуждаем. Но предполагать, что в сплетнях по заводу рядовые рабочие обсуждают, что Ваганович или кто-то ещё берёт взятки, да еще и с конкретными деталями этих процессов, конечно, не приходится. Они должны быть чрезвычайно неосторожными для такого, правильно? Так что вряд ли твоему человеку получится к этим взяточникам высокопоставленным добраться таким путем, тем более если он там без году неделя и особых связей не завёл еще.

Вася молчал, но больше никак не возражал и смотрел на меня с интересом. Ну да, если у него завал полный, и ему влететь может за то, что никакого прогресса нету, он явно и за соломинку будет хвататься. А мне совсем не нужно, чтобы он это дело завалил с треском. И перед ним будет неудобно, я же его во все это втравил, и перед Ахмадом, которому пообещал с Вагоновичем разобраться. Ну и явно после этого я к Васе уже не смогу обратиться ни по какому поводу...

– Что первым делом делают мужики, когда на них куча денег сыпется внезапно? Рисковые мужики, которые знают, что совершают уголовные правонарушения и хотят свои нервы успокоить... Пьют и гуляют по бабам. – начал рассуждать я. – Так что я бы посоветовал твоему чисто теоретически существующему человеку поискать бывших любовниц этих взяточников. Вот они, в отличие от рядовых сотрудников предприятия, наверняка знают очень и очень многое. А поскольку они бывшие любовницы и наверняка брошены, то у них и особых оснований не будет сдерживаться, если к ним умело подойти с расспросами. Эмоции наверняка ведь еще бурлят, обидно же! Тут уже речь не о сплетнях пойдёт, а об очень интересных фактах жизни наших фигурантов твоего будущего уголовного дела...

Вася задумался, поджав губы, потом кивнул:

– Спасибо, Паша, вполне может быть, что это как раз тот вариант, что мне необходим.

Затем он, такое впечатление, хотел уже попрощаться со мной, начал даже руку подымать, чтобы мне ее пожать, но тут вспомнил:

– Так, и ты же сказал, что что-то ещё хочешь обсудить, если я правильно понял?

– Да, хочу. Будем тут брать одного директора рынка в Зеленограде за взятки в рамках рейда группы общественного контроля Верховного Совета. Решил вот тебя подключить. Подумал, что для твоей карьеры может пригодиться.

Я быстро ему описал, что именно мы задумали.

– Спасибо, Паш, что снова обо мне подумал. Но тут есть маленький нюанс. Я же никакого отношения к Зеленограду не имею. Теоретически я там могу арест совершить, только если, к примеру, преступника преследую. Вот увидел, что он преступление совершил у меня в районе, погнался за ним, а он в Зеленоград меня на хвосте привёл. Я его там и арестовал. Тогда на это никто внимания не обратит, что я не в своём районе действую. А вот просто приехать и арестовывать за взятки – это для меня перебор.

– А если генерала Брагина попросить? Сам понимаешь, вряд ли он откажет Верховному Совету...

– А генерала Брагина я боюсь хоть о чём-то сейчас просить и хоть как-то его тревожить, учитывая, что дело-то на «Серпе и Молоте» пока что полностью завалено. Я и так боюсь, что он в любой момент позвонит и спросит о прогрессе. А мне докладывать-то и нечего, никакого прогресса, как я тебе говорил, пока что и в помине нету. А времени-то уже прошло прилично, почти месяц.

– Ну, тогда по своим знакомым поищи, наверняка же у кого-то есть знакомый милиционер в Зеленограде. Ты просто с ним тогда скооперируйся вдвоём, аресты произведёте. Пусть так обставит дело, словно ты там был проездом, а он тебя привлёк в связи с нехваткой в данный момент собственных сотрудников. Всё равно уже какую-то грамоту получишь или письмо от них какое–то благодарственное за содействие.

– Так мне там даже проездом делать нечего. Хотя, если взять отгул...

– Да ты точно что-нибудь придумаешь, я уверен, – махнул я рукой.

– Ну это верно, придумаю. Ладно, ты прав, мне такое дело пригодится для карьеры. Все же Верховный Совет... А, вот еще один момент. Ты точно уверен, что меня можно одеть в цыганский костюм и я буду натурально выглядеть? Никаких подозрений не вызову? Много ты чернокожих цыган видел вообще?

Я немного завис. Ну да, для меня Вася уже давно русский, вот я и не вспомнил вообще про цвет кожи и характерные африканские черты лица. Какой тут, нафиг, цыган…

– Да, что-то затупил я… – признался я другу.

– Упреждая твою мысль, раз ты в театр пойдешь за реквизитом, а там всегда популярна роль Отелло, в мавра меня я тоже, думаю, одевать нет смысла, а то ваш директор рынка решит, что к нему пришел театр на выезде, и вообще забудет про взятки – и как их просить, и как их брать… – усмехнулся Вася. – Давай я тогда просто в машине посижу около рынка, а брать директора будут местные зеленоградские милиционеры, на которых я выйду через своих знакомых. Так пойдет?

– Да, такой вариант вполне впишется в задуманный сценарий, – согласился я.

***

Москва, Московский государственный историко-архивный институт

Карина изрядно струхнула, когда Брагина вышла перед всеми и стала изобличать ее. Она до последнего думала, что Женька не решится на такой шаг после визита к комсоргу и уже практически успокоилась, а тут на тебе… Но, увидев реакцию сокурсников и их вопросы, Карина возликовала. Никто не собирался поддерживать дурацкие Брагинские идеи про бойкот.

Вот и чудненько, – довольно подумала Карина, глядя, как Женька безуспешно пытается спорить с группой. – Вот же дурочка, хотела меня опозорить, а в итоге сама себя выставила на посмешище.

На первой перемене ей никто ничего плохого не сказал, и Карина полностью расслабилась, решив, что гроза миновала.

– Займешь мне место в столовой? – попросила Карина подругу на большой перемене. – Мне нужно конспект дописать, не успела чуть-чуть, буквально минутку надо еще.

– Нет, Карина, не смогу, – покачала головой Катя Громова, поджав губы, – если честно, совсем не ожидала, что ты такая. Была о тебе лучшего мнения.

– Что? Ты что, на стороне этой Брагиной, что ли? – изумленно посмотрела на подругу Карина. – Но почему? Что я такого сделала? Вы ведь даже не знаете моего бывшего, сами же говорили перед этим…

– Ну, то, что мы его не знаем, не мешает понимать, что ты поступила плохо, – спокойно ответила ей Громова. – А кроме того я тут подумала. Вот мы вроде как подруги с тобой… А если поссоримся, ты и обо мне гадости говорить всем начнешь? Правильно я понимаю?

– Но… – начала отвечать Карина,..

– Не отвечай. Вопрос был риторический, – припечатала Громова и направилась к выходу из аудитории.

За ней потянулись сокурсники, с интересом слушавшие перепалку. В глазах никого из них сочувствия Карина не увидела. А окончательно добил ее торжествующий взгляд Брагиной, которая, довольно улыбнувшись, вышла вслед за всеми в коридор.

***

Москва

Сразу после Васи прикинул по времени, что на перемену в МГУ не успеваю. Сидеть там и ждать где-нибудь в буфете, пока закончится следующая лекция, не хотелось. Поэтому поехал в «Ромэн». На проходной набрал по телефону Боянова, поскольку мне сказали, что Вишневский уехал, а вот он на месте.

– Михаил Алексеевич, это Павел Ивлев, – сказал я ему, – хотел зайти, переговорить!

– Павел, здравствуй! Мы тебе всегда рады, приезжай хоть прямо сейчас! – радушно сказал заведующий театра по литературной части.

– Так, а я уже здесь, это я с поста вас набрал. – ответил ему.

– Дай трубочку вахтеру, пожалуйста…

Услышал, как он сказал вахтеру, уж больно громко это прозвучало:

– Этого молодого человека запомните и всегда пропускайте без вопросов. Это наш драматург!

Что же… Приятно такое было слышать от человека на такой высокой в должности в московском театре не из последних…

Поднялся в его кабинет, постучал.

– Заходи, дорогой, заходи! – услышал голос из-за двери.

Когда зашел внутрь, Михаил Алексеевич уже встал со своего кресла и шел мне навстречу.

– Наверное, Павел, зашел спросить, когда уже там, наконец, гонорар на тебя обрушится? – улыбаясь, спросил он. – Можно же по-прежнему Павел? Или, учитывая, какой скачок произошёл в карьере, уже лучше с отчеством?

– Да давайте как и раньше общаться, возраст, все же, у меня не располагает меня по имени-отчеству величать, – улыбнулся я в ответ на подколку. – И нет, я не поводу гонорара.

– Вот, драматургом стал, а не зазнаешься, молодец! А то видали мы некоторых… – обрадовался Боянов. – А что не по поводу гонорара, ты с этим завязывай. Не дай бог слухи пойдут, что тебя деньги не интересуют. Обдерут тебя как липку при других постановках. В соавторы фиктивные начнут набиваться со словами, что тебе-то деньги не нужны, а нам даже очень…

Вспомнив, что пришел все же в цыганский театр, и Боянов действительно за меня волнуется, потому что бескорыстие оскорбляет его природу, сразу же разъяснил,

– Не переживайте, Михаил Алексеевич, свое я никому не отдам. Соавторство фиктивное… Нет уж, я и сам способен справиться с тяжестью полагающихся за пьесу денежных знаков. Просто сейчас с деньгами порядок, вот я и не спешу особенно. Тем более знаю, что за вами не заржавеет, и когда время придет, оповестите меня.

– Все верно, оповестим, – закивал Боянов, – где-то месячишко еще обожди, и все оформим, как положено. Сумма приличная выйдет, кстати. Не меньше четырех тысяч. Это ты правильно в двух актах пьесу написал…

– Да, приличная, – согласился я.

– Так а если не по поводу денег… В чем тогда вопрос? – перешел к делу Боянов.

– Тут такое дело… Я же в Кремле на полставки работаю, а там есть такая Группа молодёжного общественного контроля при Верховном Совете. Она рейды проводит по поимке взяточников, а меня к работе привлекает. Короче, реквизит нужен. Нужно двух сотрудников нарядить в выходцев с Кавказа, а двух милиционеров в цыган. Решил у вас одолжить одежду, если возможно.

– Это что, Кремль такими вот делами занимается? – не на шутку поразился Боянов. – Во дела… Одолжим, конечно. Пошли, я лично помогу подобрать все. Рост и вес тех, кто костюмы надевать будет, подскажешь?

А вот с этим у меня проблема. Марка и Ираклия я вполне могу размеры назвать, а вот что касается милиционеров, что будут цыган изображать…

Изложил свои сомнения Боянову.

– Давай тогда самое сложное сделаем, подберем кавказский реквизит, все же у нас его маловато. А этих двух милиционеров ты потом сам к нам отправь, пусть меня только предварительно наберут. Мы их за десять минут как надо оденем!

Пока искали реквизит, задал Боянову еще один вопрос:

– Не подскажите еще, можно ли через вас раздобыть пару билетов в Большой театр? Хотели вот с женой на «Моцарта и Сальери» сходить…

Да, Валентине Никаноровне поход в «Большой театр» очень понравился, и теперь Галия ждала, когда я тоже поведу ее на «Моцарта и Сальери». Все же Кондратов и Цивин в нем были настоящими звездами… Между тем, я знал, что раздобыть билеты в Большой театр не так и просто. Я не был даже уверен, что прокатит мой трюк с кремлевскими корочками, такой это дефицит. Чуть ли не все билеты отдавали в «Интурист» с целью извлечения инвалюты из интуристов. Опасался, что посмотрят в кассе «Большого театра», какая должность у меня в корочках, и скажут – видали мы карликов и покрупнее…