Текст книги "Пожиратели стен"

Автор книги: Серж Брюссоло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16
ПЛЕННИКИ ТОННЕЛЯ

Девушка и мальчик шли в темноте уже двое суток подряд, замотав глаза и рот оторванными от одежды лоскутами ткани, чтобы уберечься от витающей в воздухе едкой золы. Это напоминало какую-то затянувшуюся до бесконечности игру в жмурки – игру, обернувшуюся ночным кошмаром. Зигрид уже несколько раз пришлось пережить приступы спазмов, когда ее позвоночник начинало скручивать судорогами, и она бессильно падала на колени. Ей пришлось сунуть между зубами свернутый клочок ткани, чтобы не прикусить язык. Хотя ее часы уже давно где-то потерялись, девушка была почти уверена, что частота этих приступов в последнее время возросла.

– Это из-за того, что мы спускаемся, – заметил Пампкин. – Твой имплантат протестует и реагирует, только немного замедленно. Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не вернешься на свой исходный этаж. Ты сейчас как рыба, вынутая из воды: сначала она борется с удушьем, а потом…

«А потом подыхает!» – подумала девушка, покусывая губы.

Они снова пустились в свое странствие вслепую. Тоннель казался бесконечным.

На третьи сутки у Зигрид случились еще два приступа. Жесточайшие судороги заставили ее извиваться и корчиться на земле, как охваченное безумием животное.

– Нужно как можно скорее найти лифт, – заключил Пампкин, – и подняться на один этаж выше, иначе ты себе повредишь что-нибудь. Разрывы связок, вывихи… Не говоря уже о травмах позвоночника. При такой гимнастике тебе не избежать переломов!

– Думаешь, я перенесу подъем? – возразила девушка.

– Да, если это будет подъем на твой родной этаж. Тогда альтиметр [8]8
  Измеритель высоты.


[Закрыть]в твоем микрочипе сразу же придет в состояние равновесия. По крайней мере, я так думаю. Хотя, конечно, это только теория. Но прежде всего, нужно пересечь эту стену из конца в конец и пробраться в новый жилой блок.

Зигрид с иронией отметила, что толщина стены, которая сначала спасла их, теперь может стоить им жизни. Без воды и пищи они быстро лишатся сил и не смогут продолжать свои блуждания. Так они и умрут где-нибудь за очередным поворотом тоннеля, Пампкин в своем розовом смокинге, а она – в вечернем шелковом платье! Эта мысленная картина показалась Зигрид настолько гротескной, что она невольно хихикнула.

На четвертый день они разглядели впереди проблеск света и устремились к нему со всем пылом ожившей надежды. Однако радовались они недолго. Приближаясь к источнику света, они стали замечать по сторонам коридора то тут, то там какие-то бесформенные тени. Поначалу они показались им просто кучами тряпья, но когда сероватый свет стал чуть ярче, они разглядели, что это были лежащие неподвижно мужчины и женщины. Беглецы продолжали свой путь в молчании, то и дело перешагивая через лежащие тела, стараясь не наступить на руки, царапающие копоть. Никто не окликал их. Внезапно, когда до выхода оставались считанные метры, какая-то девушка ухватила Зигрид за запястье.

– Дальше не ходите, – прошептала она измученно. – Там больше ничего нет.Термиты…

Больше они не услышали от нее ни слова. Зигрид осторожно высвободила руку, приблизилась к выходу… И тут же отпрянула, отскочив как можно дальше. Перед ней разверзлась бездонная пропасть. Отвесный обрыв высотой в несколько сотен метров, бездна среди серого бетона.

– Пол нашего блока провалился, – с трудом выговаривая слова, пояснила незнакомка. – Термиты уже давно изрыли его во всех направлениях. Об этом сообщили в Директорию, но приказа об эвакуации так и не последовало, и наши имплантаты не были дезактивированы. Два дня назад появилась первая трещина, за ней другая, потом третья. Некоторые из наших набились в лифты, но так и не решились ни подняться, ни спуститься. Наверное, они до сих пор там. Другие, как мы, спаслись в тоннелях, прорытых термитами. А все остальное население там… внизу.

Она закрыла лицо руками и всхлипнула.

Зигрид осмелилась выглянуть из тоннеля, изо всех сил борясь с накатившим головокружением. Весь жилой блок обрушился, как квартира, пол которой внезапно исчез из-под ног ее обитателей. Обломки бетона, дома и машины полетели вниз, круша и убивая тех, кто жил этажом ниже. Стиснув зубы, она подумала, какой ужас должен был охватить обитателей нижнего уровня, когда сверху на них вдруг начали сыпаться автобусы, ванны, люди… Кошмар. Теперь от двух изолированных блоков осталась только мешанина из бетона, стальных балок и бесформенного мусора на дне прямоугольной пропасти.

Уже отступая назад, Зигрид увидела на той сторонежелтые двери лифта и даже различила теснящиеся у иллюминатора головы. Лица злосчастных пассажиров, заточенных в тесноте лифтовой кабины, обреченных на медленную смерть. Содрогнувшись, она нашарила позади руку Пампкина.

– Уходим, – шепнул ей мальчик. – Здесь нам надеяться не на что. Надеюсь, прыгать ты не собираешься?

Зигрид пожала плечами и двинулась назад. Ей хотелось сказать что-нибудь ободряющее выжившей девушке, но она не нашла подходящих слов и зашагала в темноту следом за Пампкином. В груди у нее жгло от ярости.

– Ну что, видел, что натворили эти насекомые, созданные твоими родителями? – не сдержавшись, прошипела она, когда они снова оказались в кромешной темноте. – Ты видел этих людей, которые прятались внутри стены? Конечно, ты можешь сказать, что если бы не этот тоннель, они бы погибли и что в каком-то смысле термиты спасли им жизнь. Что, не так?

Пампкин не ответил. Зигрид бессильно махнула рукой, но даже не смогла довести это движение до конца: новый приступ швырнул ее на пол тоннеля, с пеной у рта и закатившимися глазами.

Когда она снова пришла в себя, Пампкин сидел рядом, бережно поддерживая ее затылок.

– Нам придется проделать весь путь обратно, – глухо сказал он. – Это наш единственный шанс выбраться. Вернемся в блок, где производят синтетическое мясо. К этому времени потолок уже должен был подняться. Там мы смешаемся с толпой рабочих, которые будут заниматься восстановлением. В этой сумятице никто не обратит на нас внимания.

– Про меня-то сразу поймут, что я не из местных, – с трудом двигая губами, проговорила девушка. – Синие волосы непременно меня выдадут. Знаешь, их даже нельзя покрасить. Краска просто стекает с них, не задерживаясь.

– Придется рискнуть, – отозвался Пампкин. – Просто повяжешь платок на голову, и все. В любом случае там сейчас такой кавардак, что никому не будет до нас дела, если мы будем делать вид, что работаем наравне со всеми.

– Возможно, ты прав.

– Это единственное решение, ведь путь вперед нам отрезан.

– Я все равно не смогу вернуться к началу, я слишком ослабла.

– Я помогу тебе. Я в лучшей физической форме, чем ты.

Пампкин помог Зигрид подняться. Она оперлась на плечо мальчика, почти повиснув на нем всем весом, и с изумлением спросила себя, откуда такой хрупкий ребенок черпает энергию, ведь у них уже четверо суток не было ни капли воды и ни крошки еды.

– Как ты умудряешься быть таким сильным и таким умным? – спросила она. – Иногда мне кажется, что ты вообще не человек. Неудивительно, что тебя приняли за робота…

– Родители видоизменили мой генетический код, – пояснил Пампкин. – Когда я был еще младенцем, они так модифицировали мой организм, чтобы я стал сильнее, красивее и умнее, чем мои сверстники. Они уже тогда собирались сделать из меня солдата, который служил бы их делу. Моего мнения они никогда не спрашивали.

Через некоторое время, которое Зигрид показалось бесконечным, она услышала шепот Пампкина:

– Мы уже совсем близко. Я оставлю тебя здесь, а сам попробую пробраться в блок. Ты со своими синими волосами чересчур бросаешься в глаза, я лучше пойду один. Постараюсь стащить какую-нибудь одежду и еду. Жди меня тихонько, я вернусь так быстро, как смогу.

Зигрид оставалось только согласиться; вскоре она услышала удаляющиеся шаги мальчика. Перспектива возвращения назад ничуть ее не воодушевляла. За восстановительными работами в блоке наверняка следят роботы Директории, так что вести себя следовало крайне осторожно.

Она все еще обдумывала эти мрачные мысли, когда Пампкин вернулся, ощупью находя дорогу в темноте.

– Уже? – удивилась Зигрид. – Быстро же ты управился!

– Ничего я не управился, – обронил мальчик упавшим голосом, – они уже замуровали отверстие, проделанное насекомым.Тоннель закрыт…

«На этот раз мы точно пропали», – подумала Зигрид, прикрывая глаза.

Они оказались в ловушке, зажатые между глухой стеной и зияющей пропастью. Теперь им оставалось только умереть от голода и жажды, как выжившим обитателям блока с провалившимся полом.

– Другие тоже могут решить обследовать тоннель, – прошептал вдруг Пампкин безжизненным голосом.

– Другие?..

– Те, которых ты видела, – жертвы рухнувших перекрытий! Сегодня или завтра они придут сюда, не могут же они вечно торчать на краю той дыры!

– И что тогда?

– Не будь наивной! В подобной ситуации есть лишь один способ выжить: каннибализм! Или мы их съедим, или они съедят нас…Вопрос будет стоять именно так. А раз их больше, чем нас…

Зигрид хотелось заткнуть уши, но она настолько ослабела, что не могла даже пошевелиться. И все же Пампкин был прав. Другие не станут с ними церемониться. Возможно, уже сейчас они разделывают на части труп одного из своих, погибшего от ран при обвале.

Преисполнившись решимости дорого продать свою жизнь, Зигрид повернулась в ту сторону тоннеля, которая вела к провалившейся части этажа. Именно оттуда следовало ожидать прихода врагов… Маленький обескровленный отряд. Обезумевший от голода.

Но она не увидела ничего, кроме непроницаемого мрака. Вскоре она заснула.

Внезапно Пампкин подскочил.

– Слушай! – воскликнул он, тряся девушку за плечо. – Голоса. Я слышу голоса.

Зигрид распрямилась, готовая к схватке.

– Они идут! – пробормотала она. – Все, как ты говорил!

Из темноты доносился звук шагов – далекий мерный топот, наводящий на мысль о слаженно марширующем отряде. Зигрид до боли таращила глаза, вглядываясь в темноту.

Послышался раскат смеха, приглушенный расстоянием. Но странным образом звук не поднимался к ним, как должно было происходить в случае приближения беженцев. Напротив, создавалось впечатление, что невидимый отряд подходит к ним с тыла.

–  Это позади нас! – вскричала Зигрид, вцепившись в плечо Пампкина. – Ничего не понимаю.

– Это невозможно! Проход замурован, тебе это известно! Но возможно… Слушай!

Они замерли, стараясь умерить шум дыхания.

–  Это над нами! – внезапно воскликнула девушка. – Они идут где-то выше нас!

– Если бы это было так, мы не могли бы их услышать! – возразил Пампкин.

– Но так и есть! Наверняка между двумя тоннелями существует отверстие. Нужно позвать их!

Зигрид закричала, призывая на помощь, и ее вибрирующий голос зазвенел в коридоре, как в трубе органа; каждое слово приобретало странный металлический оттенок, в котором не было ничего человеческого. Едва девушка умолкла, чтобы набрать в грудь воздуха, на потолке вдруг проступило тусклое пятнышко желтоватого света.

Справившись с первым шоком от непривычного света, девушка догадалась, что еще один тоннель, более узкий, вертикально пересекает тот коридор, пленниками которого они оказались. Отверстию в потолке соответствовала такая же дыра в полу, и Зигрид содрогнулась от запоздалого страха при мысли, что они дважды по счастливой случайности миновали этот бездонный колодец, даже не догадываясь о его присутствии. Вертикальный ход, оставленный насекомым, соединил между собой параллельные горизонтальные тоннели, пронзая их, как выпущенная из пистолета пуля пронзает налегающие друг на друга трубы.

Что-то звякнуло о стенки верхней шахты, и они увидели спускаемый на конце веревки электрический фонарик. Их зов о помощи был услышан!

– Сколько вас там? – прокричал далекий голос.

– Двое! – завопил в ответ Пампкин.

– Вы в состоянии подняться самостоятельно?

– Да, мы справимся!

Пампкин поймал конец веревки и обмотал ее себе вокруг пояса.

– Согласна? – спросил он, поворачиваясь к Зигрид.

Девушка энергично закивала – близость спасения наполнила ее силами.

Пампкин дважды дернул за веревку, и та натянулась. Мальчик стал плавно подниматься, медленно вращаясь. Зигрид смотрела, как он исчезает в отверстии потолка, с щемящей тревогой. А если канат оборвется? На секунду она представила себе Пампкина, превратившегося в живой снаряд, с головокружительной скоростью мчащийся внутри бетонной шахты, как ядро внутри пушечного ствола, навстречу верной гибели. Трение о стенки колодца тут же сорвет с него одежду, плоть, раздробит кости… Заживо лишенный кожи, он будет продолжать свое смертельное падение, из искаженного от боли и ужаса рта будет нестись замирающий вдали крик…

Зигрид встряхнулась. Зачем обязательно воображать себе худшее? Там, наверху, в параллельном тоннеле, люди наверняка уже помогают мальчику развязать веревку, перебрасываясь незамысловатыми ободряющими шутками… Она отерла влажные ладони о подол платья. Через четверть часа веревка спустилась снова. Она обвязалась ею, как сумела, и подала сигнал к подъему. Чьи-то мощные, уверенные руки тянули веревку плавно, без рывков. Она подумала было о беженцах из обрушенного блока, но вряд ли она могла им помочь. Она-то могла пережить подъем благодаря тому, что исходно принадлежала к верхнему этажу, но у других дело обстояло иначе.

Внезапно шахту залило белым светом, и Зигрид поняла, что ее путешествие подходит к концу. Она зажмурилась. После стольких дней, проведенных в кромешном мраке, требовалось время, чтобы зрачки снова адаптировались к нормальному освещению. Ее бесцеремонно ухватили чьи-то сильные руки, освобождая от веревки, как какой-нибудь мешок. Появление девушки было встречено раскатами хохота. Превозмогая острую боль, терзавшую глаза, Зигрид приподняла веки, стараясь хоть как-нибудь разглядеть тех, кто ее окружал. Поначалу она увидела только бесформенные тени, потом смутные, зыбкие очертания… Доспехи, деревянный шлем. Зигрид сжала зубы, рот наполнился горечью.

Их спасителями оказались… похитители железа.

Глава 17
ВНЕ ЗАКОНА

В течение нескольких минут Зигрид была уверена, что настал ее последний час. Наверное, ей свяжут руки за спиной, прежде чем столкнуть обратно в шахту… В бездонный колодец, наклоненный под углом 80 градусов, в котором она уже через десять секунд превратится в живой снаряд. Вот сейчас…

Но ничего не произошло. Ее выволокли в круг яркого света, где уже находился Пампкин с кляпом во рту.

Предводитель варваров долго разглядывал их, затем по его знаку им сковали цепью лодыжки. Отряд зашагал дальше, обрамляя пленников, оковы которых мерно звякали по бетону. Стоило Зигрид хоть немного замедлить шаг, ей в поясницу тут же впивалось острие рогатины.

Примерно через час отряд устроил временный лагерь, и им выдали по куску вяленого мяса и флягу с вином, от которого у Зигрид защипало язык. Часовые заняли посты выше и ниже по ходу тоннеля, а с полдюжины человек уселись в кружок, затеяв игру в кости. Развлекались они недолго; видимо, были утомлены недавним налетом. Один за другим разбойники покидали кружок, чтобы завернуться в одеяло и улечься.

Зигрид неподвижно замерла во мраке, широко раскрыв глаза и стараясь, чтобы цепи не звякали. Тут же на ее плечо легла рука Пампкина.

– Не двигайся, – приглушенно прошептал мальчик сквозь кляп, который ему каким-то образом удалось стянуть ниже. – Я не понимаю, почему они нас не убили. У тебя есть идеи?

Зигрид пожала плечами.

– Возможно, они хотят придумать что-нибудь поинтереснее, чем казнь на скорую руку? – вздохнула она. – Кажется, эти ребята любят театральные эффекты. Вспомни только те доспехи из самовозгорающегося дерева!

– Тихо! – рявкнул над ними чей-то голос, и удар хлыста ожег спину Зигрид.

На следующий день их отряд соединился с еще одной группой грабителей, которая появилась из перпендикулярно направленного коридора. Зигрид заметила, что оба командира о чем-то переговаривались вполголоса, то и дело бросая взгляды на пленников.

Налетчики тащили туго набитые мешки с добычей. Некоторые тянули за собой на веревке связанных детей и молоденьких девушек, которые испуганно всхлипывали. Надо полагать, это были будущие рабы.

Посреди дня варвары остановились на короткий привал и принялись оживленно болтать. По двум-трем фразам, выхваченным из общего гомона, Зигрид догадалась, что они приближаются к жилому блоку похитителей железа. Она невольно содрогнулась от страха. Какие пытки они уготовили ей на этот раз?

Несмотря на все старания, ей больше не удалось перемолвиться словечком с Пампкином, которого усадили поодаль. В то время как за ней самой присматривал всего один охранник, мальчика окружали трое хорошо вооруженных часовых. Постепенно становилось все очевиднее, что центром внимания грабителей является именно он – мальчик-звезда, а Зигрид представляет для них лишь второстепенный интерес.

Тем же вечером они наконец вышли из тоннеля и ступили на яркий свет посреди деревянного обиталища похитителей железа. Воздух казался тяжелым от густого запаха опилок и смолы. Насколько хватало взгляда, уходящий вдаль пол был покрыт сплошным паркетом, и на этой гладкой поверхности идеально пригнанных друг к другу дощечек с регулярными интервалами высились странные на вид дома, в строительстве которых не предполагалось ни единой металлической детали. Кое-где пространство разделяли высокие заборы из досок, скрывая соседние строения.

Наконец отряд остановился. Всех пленников поместили в тесный загон, сделанный из связанных крест-накрест жердей. Только Пампкин и его спутница оставались снаружи, пока их не отвели в похожее на укрепленный форт строение, стены которого были облицованы грубо приколоченными пластинами кованого железа. Надо полагать, это было обиталище вождя. Их втолкнули в обшитый панелями зал, где царил все тот же тяжелый запах смолы. Зигрид невольно попятилась, узнав человека в железных доспехах – того самого, который заковал ее в панцирь из самовозгорающегося дерева. Вид у него был на удивление мрачный.

– Чувствуете эту вонь? – спросил он внезапно. – Это преет сок! Сок дерева! Даже для нас, людей привычных, она иногда становится невыносима…

Он слегка прошелся, держа руки за спиной и хмуро разглядывая стены, как будто в досках таилась какая-то угроза.

– Раньше… – продолжил он, – раньше этого не было. Но этот запах!

Зигрид пришлось признать, что он был прав: в зале отчетливо пахло затхлостью. Тем сладковатым душком увядания, который заставляет с опаской думать о первых стадиях разложения; запахом распада растительных тканей, который иногда поднимается над гидропонными баками, когда овощи в них начинают отмирать.

Затем вождь сбросил с себя задумчивость и уставился на Пампкина, сурово нахмурив кустистые брови.

– Значит, ты и есть тот самый парень, за которым день и ночь охотится вся полиция куба! – проворчал он с явным удовлетворением в голосе. – Признаюсь, я рад, что в прошлый раз вам удалось выкарабкаться! Я совершил страшную ошибку, бросив вас тогда одних, но в ту пору я еще не знал, что вы объявлены в розыск. Да, я не знал, что вы такие же, как и мы, – отщепенцы. Ну а ты, служанка, как твои ожоги? Похоже, ты в хорошей форме. Что ж, отлично, отлично.

Зигрид была совершенно сбита с толку. Какую игру затеял этот тип, который всего несколько дней назад готов был запытать их до смерти?

– Не понимаете, к чему я клоню, верно? – продолжал вождь, пытаясь придать своему взгляду непривычную доброжелательность. – А ведь вы тем временем стали знамениты. Очень знамениты. Взгляните только, что пишут информационные экраны, установленные на всех этажах! Держите, почитайте!

Он вынул откуда-то из-под плаща кипу свернутых в трубку, порядком потертых листков бумаги, в которых Зигрид вскоре распознала распечатку компьютерных текстов. Пампкин развернул длинные перфорированные страницы. По всей ширине листа шла огромная надпись:

АСОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ, приравненные к ГОСУДАРСТВЕННЫМ ПРЕСТУПНИКАМ.

Уничтожать без предупреждения.

Пампкин Уиллок НХ 3300А, 2

Зигрид Олафсен ехе 47, Е

Первый – вольный путешественник, юная звезда телевидения, родители которого, биологи-злоумышленники, были обвинены в участии во вредительском заговоре и запрещенной деятельности. Из-за своих аморальных научных теорий отец и мать мальчика подвергли опасности многочисленные жилые блоки города. Они в значительной мере несут ответственность за появление гигантских грызущих насекомых, известных как «термиты». Их сын, в настоящее время скрывающийся от правосудия, является продуктом генетических экспериментов, превративших его в убежденного преступника с чрезвычайно опасными сверхвозможностями.

Вторая, Зигрид Олафсен, – чужеземка, подобранная нашими спасателями и поступившая на работу в службу утилизации отходов. Поддалась на агитацию вышеозначенного Пампкина, совершила ряд преступных действий, приведших к гибели честного работника…

Дальше следовали разнообразные описания преступлений чудовищной парочки, а также серия фотографий из личных дел обоих – портреты в фас и в профиль. Длинная обличительная речь, призванная пробудить ярость у народных масс, грозила им адским пламенем. Хотя в глубине души Зигрид уже давно готовилась к сюрпризам подобного рода, она все-таки была шокирована. Официальное признание ее «гнусности» привело девушку в ступор. Пампкин же держался совершенно невозмутимо.

– Меня зовут Базорак, – сообщил предводитель налетчиков, – и я вас уверяю, что образчики подобной прозы прямо-таки заполонили все жилые блоки, которые мы, скажем так… посетили. Полагаю, что то же самое творится и на других этажах. Отныне вы и я находимся в одной лодке. Так что, думаю, нам стоит пересмотреть наши отношения.

И, повернувшись к стражникам, он с театральным взмахом руки скомандовал:

– Развязать их!

Зигрид в ошеломлении смотрела, как один из варваров тут же кинулся освобождать их от оков.

– Отныне вы – желанные гости среди похитителей железа, – объявил Базорак. – Можете считать наш блок вашим самым надежным убежищем. Отдыхайте, кушайте, пейте. Завтра мы обо всем поговорим.

Он мимоходом положил руку на плечо Пампкина, и на мгновение в его взгляде промелькнуло что-то от выражения глаз голодного тигра. Но улыбка тут же вернулась, скрыв истинные чувства за добродушной маской плюшевого мишки.

– Поговорим, – повторил он. – Ну а пока пусть вас проводят в место, где вы сможете как следует отдохнуть, и обеспечат вас всем необходимым. Я так хочу. Ступайте, уже поздно.

С этими словами он резко развернулся и вскоре растворился в темноте, наполнявшей дальнюю часть зала.

Зигрид и Пампкин очутились снаружи, до сих пор не понимая, что же произошло. Охранники перевели их через улицу и оставили на пороге небольшого деревянного домика, от которого за двадцать шагов разило все тем же густым запахом опилок. Закрыв за собой дверь, они обнаружили внутри стол, роль которого исполняла длинная отполированная доска, а на столе – обильный обед. Пол был застлан коврами, вокруг были разбросаны подушки. Зигрид торопливо подхватила с блюда какой-то фрукт.

– И что происходит, по-твоему? – спросила она. – Похоже, наши дела пошли на лад, разве нет?

Пампкин пожал плечами.

– Прежде чем начать бурно радоваться, подойди к окну, – жестко сказал он. – Готов поспорить, что у каждого угла дома они выставили по охраннику.

Девушка поколебалась, но все же сделала, как он сказал.

– Ты прав, так и есть. Думаешь, это ловушка?

– Понятия не имею. Готов дать руку на отсечение, Базорак что-то задумал, вот только что?

– Глядя на тебя, он чуть ли не облизывался, – заметила Зигрид. – Может, рассчитывает получить за тебя выкуп?

– Вряд ли похитители железа пользуются доверием у полиции, чтобы та согласилась заключать с ними сделки. А кроме того, в объявлении о розыске ни слова не говорится о какой-либо награде за выдачу. Нет, тут что-то другое…

Они поели в молчании, больше для того, чтобы подкрепить иссякшие силы, чем для утоления голода. К тому же царящий вокруг запах закисшего растительного сока не особенно способствовал аппетиту.

Почти сразу оба заснули тяжелым сном измученных зверей – сном без сновидений, от которого поутру остался кислый привкус во рту и замутненное зрение. Когда Зигрид пыталась кое-как ополоснуться в большой деревянной лохани, Базорак распахнул дверь и встал посреди комнаты, уперев руки в бока и холодно обозревая открывшуюся картину.

– Как запах, не помешал вам? – поинтересовался он с легким кивком, который можно было счесть за приветствие. – Нужно время, чтобы к нему привыкнуть. Деревянный мир постепенно разрушается, материал приходит в негодность с каждым днем все быстрее. Скоро жить здесь уже будет невозможно. Наша завоевательная война – это прежде всего война за территорию. Рано или поздно нам придется эмигрировать, и каждый из нас это хорошо понимает.

Он уселся, взял со стола какой-то плод и начал чистить его ножом.

– Но, сказать по правде, нам трудно удержать господство над захваченными блоками, – продолжал он, задумчиво проверив пальцем остроту своего кинжала. – Население деревянного мира слишком мало. Мы не можем действовать масштабно. До сих пор нам пришлось довольствоваться только отдельными кратковременными операциями, для нас недоступны действия большого размаха – например, захват какого-нибудь производственного блока. Чтобы захватить власть над целым этажом, нам нужно стать в сто раз более многочисленными… Или в сто раз более сильными.

Он умолк, как будто хотел, чтобы его слова как следует завладели сознанием слушателей.

– Железо не сделает вас непобедимыми, – возразила Зигрид, оборачиваясь полотенцем. – Богатые блоки выставят против вас своих роботов-усмирителей. Вас просто сметут, как бульдозером. Или же вызовут в качестве подкрепления полицию Директории, и тогда вы на себе узнаете, что такое настоящая армия!

Базорак отмел все ее аргументы одним взмахом руки.

– Все это мне известно. Железо – не более чем символ. Символ нашей вновь обретенной свободы, победы над унижением. Нужно было пройти через эту стадию, чтобы жители деревянного мира могли восстановить свою честь. Но сегодня эта фаза уже пройдена. Нас хотели навсегда заточить в безобидном окружении, как каких-нибудь безумцев. Для всех остальных мы превратились в каких-то вредных животных, которым обрезали когти и сточили клыки. Ничтожных тварей, которым сохранили жизнь только из соображений гуманности… А теперь…

Он задыхался, его лицо исказилось от ярости. Внезапно он осознал, что вконец утратил хладнокровие, и тут же снова нацепил елейную маску гостеприимного хозяина. Поглядывая то на Пампкина, то на Зигрид, он сказал с улыбкой:

– Теперь, когда вы тоже превратились в изгнанников, вам остается лишь примкнуть к народу деревянного мира и жить вместе с ним. И вместе с ним достигнуть процветания. Вам предоставят свободу, при условии, конечно, что вы станете соблюдать наши законы и обычаи… И если вы сами поспособствуете нашему благополучию.

Он снова подчеркнул окончание своего монолога интонацией, в которой сквозила глухая угроза, и Зигрид увидела в его взгляде холодный расчет. Напряжение в комнате достигло крайней отметки.

– И в связи с этим, – прибавил он, указывая острием кинжала на мальчика, – я рассчитываю на тебя, Пампкин. На тебя и твоих зверушек.

–  Моих зверушек?

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Твоих созданий – термитов! Не стоит корчить передо мной святую невинность. Я знаю, что родители снабдили тебя мозгом взрослого ученого, что они модифицировали твою ДНК. Я наводил справки – ходят разговоры, что твои родители создали послушные, радиоуправляемые образцы… Непревзойденное оружие нападения. Теперь ясно, к чему я веду? Термиты станут моими танками, моей броней! Я использую батальон этих насекомых, чтобы проложить себе путь. Они пророют тоннели сквозь стены и сделают меня хозяином всех жилых блоков на этом этаже. Говорят, их насчитывается более двух сотен!

У Зигрид похолодело в груди. Пампкин держался по-прежнему невозмутимо.

– Хочешь возместить недостаток численности своего войска разрушительной мощью насекомых? – спросил он самым нейтральным тоном. – Что ж, это хорошая стратегия. Но придется начинать с самого начала. Подыскивать подходящие образцы, обустраивать лабораторию. Работать день и ночь…

Базорак резко поднялся и направился к мальчику. Странное это было зрелище – закованный в железо громила и похожий на улыбающегося эльфа хрупкий мальчик, стоящие лицом к лицу.

– Все это у тебя будет, – отчеканил предводитель варваров. – Благодаря нашим вылазкам мы добыли большое количество разных материалов. Насчет образцов – это тоже легко. Здесь существует настоящий криогенный зоопарк. Может, слышал о таком?

– Знаю, я его видел.

– Если я предоставлю тебе все необходимое для оборудования лаборатории, ты будешь работать на нас?

– А что еще мне остается делать? – отозвался мальчик со звонким смешком. – Вне этого блока у меня нет будущего. Повсюду меня будут преследовать. Однажды я уже чудом избежал смерти. И я устал все время быть в бегах…

Базорак ухватил мальчика за плечи.

– Значит, этот день – великий день, – прорычал он. – Но не пытайся обмануть меня, или ты об этом пожалеешь. Приходи вскорости ко мне во дворец, мы займемся разработкой плана кампании.

Не удостоив Зигрид взглядом, он развернулся и вышел из дома. Доски паркета жалобно скрипнули от его тяжелых шагов.

– И что теперь? – спросила девушка с синими волосами, убедившись, что разбойник удалился на достаточное расстояние.

– Теперь нужно выиграть время, – вздохнул Пампкин. – И бежать при первой же возможности.

– Так ты не биолог?

– Ну разумеется, нет! Пусть я одарен больше своих сверстников, но я не обладаю знаниями моих родителей. Конечно, я не смогу создать подобных тварей.

Зигрид покачала головой.

– А как же термиты? – встревожилась она.

– Вся затея этого тупого громилы обречена на провал, – горячо зашептал Пампкин. – Я ведь тебе уже говорил: насекомые, которых создали мои родители, подчинялись радиосигналам не более двух суток. Как раз поэтому они ускользнули из-под их контроля и принялись рыть свои ходы во всех направлениях. Нет, с этой стороны бояться нечего. Наша судьба будет зависеть от тебя. Пока я буду торчать в лаборатории, изображая из себя ученого-волшебника, тебе придется самой разработать план побега. Наблюдай, ищи, разузнавай. Но делай это без промедления. Можешь не сомневаться, терпение Базорака истощится очень быстро.

– Ты действительно думаешь, что если он начнет свою завоевательную войну, ему придется противостоять силам Директории?

– Нет, не думаю. Люди давно отвыкли сражаться и не смогут оказать сопротивление вторжению, каким бы слабым ни оказалось войско врага. При виде варваров Базорака они тут же обратятся в бегство, даже не пытаясь защищаться. Проявление жестокости парализует их. Что же касается службы охраны Директории, то она слишком малочисленна и годится лишь на то, чтобы заниматься всякими гнусностями вроде арестов и казней без суда и следствия. Нет. Если похитители железа захватят весь этаж, власти ничего не станут предпринимать. Одним этажом больше, одним меньше, какая разница? Зараза войны не распространится, пока варвары под страхом смерти не могут ни подняться, ни опуститься на другие уровни. А для правительства это самое главное. Они запрограммируют лифты так, чтобы они не останавливались на этом этаже, вот и все! Когда горизонтальный уровень перестает функционировать, его роль берет на себя один из вертикальных уровней. Как видишь, все очень просто.