Текст книги "Случайное замужество (ЛП)"
Автор книги: Сьерра Розе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Глава 5
В пятницу она не разговаривала с Брэндоном, и всё ждала, когда сможет вернуться домой, чтобы подготовиться к наступающему вечеру. Её нефритовое платье с кружевными рукавами и юбкой выше колена смотрелось довольно изыскано. Она уже фантазировала о том, как расположится в ложе с бокалом шампанского в руке, а в паре сантиметров от неё возникнет Дин Мартин[2]2
Дин Мартин – американский эстрадно-джазовый певец и актёр итальянского происхождения
[Закрыть] в дорогом костюме и скажет: «Привет, детка». Но, к сожалению, это были лишь мечты.
Когда она вышла из гардеробной за туфлями, подходящего цвета, то заметила на прикроватной тумбочке коробочку, перевязанную белой атласной лентой. Мардж открыла её и увидела серьги с крошечными алмазами. Этот аксессуар отлично сочетался с её завитыми в кудри волосами. «Великолепно», – подумала Мардж, рассматривая своё отражение в зеркале. Она всё ещё была без туфель, когда дверь распахнулась, и вошёл он, сексуальный, как чёрт, в дизайнерском костюме и с опасным блеском в глазах. Сдерживая эмоции, Мардж повернулась к нему лицом и одарила улыбкой.
– Ты прекрасно выглядишь. Эти серьги тебе идут, – холодно произнёс он.
– Подарками ты пытаешься компенсировать своё отсутствие на протяжении всей недели? – с укором спросила она.
– В некотором роде. Ты скучала?
– Недолго, – солгала она.
– В самом деле? Потому что я скучал каждую секунду.
Он запечатлел лёгкий поцелуй на её губах.
– Как ты справляешься со своим новым статусом на работе? Ходят разные слухи.
– Все заинтригованы. Наша с тобой история походит на сказку о «Золушке».
– Не согласен. Ты больше похожа на Белоснежку, которая пытается спастись от Злой Королевы.
– Не буду спорить, – прошептала она в его губы. – Ходят слухи, что я вышла за тебя из-за денег. Многие называют меня охотницей за состоянием и бесстыдно сплетничают за спиной. Это пугает.
– Прошу, не давай повода для подобных слухов. Иначе весь наш план рухнет, как карточный домик.
– Все должны поверить в сказку о Золушке, где прекрасный принц находит свою принцессу, и вместе они живут долго и счастливо, – их взгляды встречаются, отчего по телу Мардж проходит электрический разряд. – Так?
– Именно. Никто не должен сомневаться в подлинности нашего союза.
– Деньги не единственная причина, почему я согласилась выйти за тебя, Брэндон, – сказала она необдуманно. – Есть и другие преимущества.
– О, у меня много положительных сторон, – улыбнулся он. – Я терпеливый. Очень.
– И это всё?
– А ещё мне нравится, как ты кусаешь свою губу, – с ухмылкой произнёс Брэндон.
– Если ты продолжишь так на меня смотреть, то балет на сегодня придётся отменить.
Брэндон обхватил её за талию и впился в губы. Поднимаясь на носочки, Мардж всей силой тянулась за его сладким поцелуем. Голова закружилась от наслаждения, когда Брэндон раздвинул её бёдра и задрал подол платья.
– Твои губы сводят меня с ума, – хрипло прошептал он, проникая пальцами под её трусики. Она мельком упомянула о балете, но ему, кажется было всё равно. В эту секунду его не интересовало ничто, кроме Мардж.
Руки Брэндона прошлись по её бёдрам, и внезапно исчезли, отчего Мардж ощутила опустошение. Мурашки пробежали по телу, когда Брэндон дотронулся до молнии платья и аккуратным движением спустил кружевную ткань с плеч Мардж, целуя каждый сантиметр её разгорячённого тела.
Она сняла платье, представ перед Брэндоном в кремовых стрингах и бюстье без бретелек. Горячим взглядом он прожигал каждый сантиметр её тела. Она подошла ближе, стянула с него галстук и улыбнулась.
– Надеюсь, ты завяжешь его снова. Я мучился десять минут, – сказал он.
Мардж пробежалась пальчиками по атласной ткани галстука и прошептала:
– Я не умею завязывать галстуки, но знаю другое применение для этой штуковины.
– Мне казалось, мы поедем на балет.
– Это важно?
– Это может подождать. Сегодня мы впервые появимся в обществе в качестве супружеской пары и дадим небольшое интервью для местных СМИ. Но…чуть позже, – сказал он, наблюдая за пальчиками Мардж, расстегивающими пуговицы на его рубашке.
Брэндон подался вперёд и впился в её губы, задыхаясь от возбуждения. Она томно застонала, стремительно расправляясь с пуговицами на его рубашке. Её пальцы очертили каждый сантиметр изящной груди Брэндона. Терпение было стёрто в парашок. Он поднял её на руки и отнёс на высокую кровать с балдахином.
– Ты сегодня такая горячая, – прошептал он.
– Я изголодалась по тебе, – решительно произнесла она.
Брэндон расстегнул застёжку бюстгальтера и принялся ласкать упругие груди Мардж. Каждое прикосновение сводило его с ума и возбуждало до потери пульса. Его руки блуждали по её бёдрам, груди, животику и тонким ключицам. Озноб охватил тело Мардж, как только пальцы Брэндона коснулись её лона. Она изогнулась, хватаясь за простыни, и сдерживая стоны. Брэндон обхватил её бёдра, и резким движение погрузился в неё во всю длину. Каждое движение приносило новую и новую порцию боли, но вместе с тем и удовольствия.
Она затряслась от страха и в отчаянье обхватила его плечи, удерживая крики. Секунда и Брэндон уже прижал её к холодной стене комнаты, грубо и жёстко проникая. На глазах Мардж выступили слёзы, и она вцепилась в спину Брэндона, как утопающая. Не было сомнений в том, что на утро всё её тело покроют синяки и ссадины.
Когда всё закончилось, он прижал её к груди и прошептал:
– Ты в порядке? Думаю, я погорячился сегодня. Я сделал тебе больно?
Она покачала головой, прильнув к его холодным губам и сдержав непрошеные слёзы. Мардж понимала, что на утро не сможет нормально передвигаться, сидеть и уж тем более заниматься спортом, но это того стоило. Сегодня ей открылась ещё одна сторона Брэндона…грубая, жестокая, беспощадная. Но она была готова терпеть, потому что…неважно.
– Я с тобой не только из-за денег, – простонала она, прижимаясь к его груди.
Мардж посмотрела в его глаза, но не увидела никаких чувств. Холодная пустота.
– Я сделал твой день немного лучше? – спросил он.
– Да, ты делаешь меня счастливой, – ответила она.
– Даже больше чем покупки в интернете?
– Эй, ты разрешил мне совершать покупки в интернете! – рассмеялась она.
– Ты меня удивляешь. Мой финансист готов был повеситься, увидев сотни оповещений об оплате покупок в интернет-магазине. Он сказал, ты выкупила новую коллекцию одежды от Майкла Корса[3]3
Майкл Корс – американский модный дизайнер, совладелец Michael Kors Holdings и бренда одежды, аксессуаров и парфюма Michael Kors
[Закрыть] и тонны продукции «Sephora», – улыбнулся Брэндон.
– У«Sephora» лучшая косметика и парфюм. До встречи с тобой я покупала косметику в аптеках, а помада от Mac самая дорога вещь, которую у меня имеется.
– Она красная? Кажется, тебе очень идёт этот цвет, – отметил он.
– Ты прав. Нам пора ехать. Мне потребуется несколько минут, чтобы одеться, – сказала она, скрываясь за дверью ванной комнаты.
Глава 6
Спустя не более чем четверть часа Мардж сумела снова подготовиться к началу балета. Ее коварные кудри не выдержали сексуальной суматохи, и нужно было уложить их в прическу, потому что они были безнадежны, но остальная часть ансамбля выглядела на удивление хорошо, несмотря на озорной перерыв. Верный своему слову, Брэндон провел большую часть прошедших пятнадцати минут, поправляя после грубого обращения свой галстук-бабочку и пытаясь придать ему некое подобие нормального вида.
Они добрались до театра, немного припозднившись, шептались и хихикали, как подростки. Остановились на белом ковре для фото и комментариев. Брэндон взял ее левую руку и держал в ладони, показывая ее экстравагантные кольца в камеру.
– Это моя жена, Марджори Кейтс. Я понятия не имел, когда Power Regions захватил эту маленькую бумажную компанию, что наряду с делом я приобрету и жену…
– Это было слияние, помнишь? – она поддразнила, и он поддержал ее улыбкой, и щелчок камеры поприветствовал их.
– Верно, полное добровольное слияние. Которое пришло с крупным преимуществом. Я познакомился со своей невестой в Лас-Вегасе. У меня репутация несколько беспощадного человека в деловом мире, и могу сказать, что пленных я не беру. Я знал, что если позволю ей уйти от меня, какой-нибудь другой мужчина – умнее, агрессивнее – схватит ее, и я оставлю Лас-Вегас с серьезными сожалениями. Это был слишком большой риск. Я должен был жениться на ней прямо тогда, – сказал он со своим фирменным обаянием, изученной полуулыбкой, которая сводила ее с ума.
Репортер спросил, почему они опоздали на мероприятие.
– Это потому, что миссис Кейтс не привыкла готовиться к таким раутам? – снисходительно спросила женщина.
– Нет, на самом деле моя жена была готова к этому событию вовремя, но мы опоздали из-за того, что я нашел ее неотразимой и задержал ее. Мы прибыли бы вовремя, если бы не это, – сказал он, и репортер выглядел изумленным подтекстом, яростно стуча по клавиатуре с сенсорным экраном.
Мардж поцеловала его в щеку, оставив красный след на его щеке и нежно вытерев его большим пальцем. Он вступился за нее и назвал ее неотразимой. Получай, Лена, подумала она. Люди, читающие шестую страницу завтра или ползающие по общественным блогам сегодня вечером, не увидят богача с неожиданной невестой, которая помогает вернуть его наследство. Они увидят пару влюбленных молодоженов, которые не могут удержать руки друг от друга. Он был так хорош в убеждении, что было заманчиво поверить, что он говорил всерьез. Было так опасно считать его искренним.
Вместе они вошли в театр, роскошный от золота и красного, с бархатом на стенах, с богато украшенными перилами, которые скорее были декоративным, чем фактическим элементом безопасности для тех, кто был на бельэтаже и балконе. У Брэндона была ложа, зашторенная, старомодная ложа для частного просмотра. Конечно, была. Потому что миллиардеры были американской вариацией знати, и все знали, что деньги покупали вам лучший воздух, больше конфиденциальности и более удобные места. Там имелся стеганный бархатный диван, длинный и низкий, что послало Мардж нечистые мысли. Бутылка Шардоне охлаждалась на столе и официант налил ей бокал. Она потягивала его, прохладное и искристое, и подумала, насколько он идеален для легкого, воздушного танца, который продолжался под ними.
Она не очень интересовалась самим балетом, кроме очевидного атлетизма танцоров, их мощные ноги, толкающие их в воздух, чтобы повернуться так же изящно, как листья на ветру, подчеркивали их силу. Она была заинтересована в том, чтобы увидеть Брэндона в течение первого настоящего отрезка времени, когда они были вместе после ужина у Лены – и это было не совсем качественное время, учитывая адвокатов и Злую Королеву, и все устрицы и капусту, и пришедшие оскорбления.
Брэндон изучал программу, как будто это была его работа, взгляд мелькал вниз на сцену, как будто бы подтвердить присутствие какого-то танцора, которого он увидел в буклете. Это продолжалось десять минут. Она задалась вопросом, будет ли после этого какая-то викторина, чтобы определить, кто обратил внимание и кто был там только под предлогом, чтобы нарядиться и надеть бриллианты. Она попала в последнюю категорию. Она предпочла бы посмотреть зомби-фильм, чем на множество людей, скачущих вокруг в трико.
Она задавалась вопросом, было ли слишком хвастливо публиковать, что она была на премьере балета с ее привлекательным мужем. Будет ли поднят вопрос о том, почему она была в социальных сетях, если она была настолько увлечена танцем? Смущенная, она воздержалась от публикации чего-либо, несмотря на порыв возбудить зависть своих подписчиков, которым, очевидно, не было скучно и желали вкусненького. Она лениво огляделась, чтобы посмотреть, есть ли в ложе мини-холодильник, которого к сожалению, не было.
– Дай-ка мне взглянуть на программку, – отважилась она, и он передал ей, все еще глядя на сцену.
Марж перелистывала колонки изящного текста, перечень увертюр и музыкантов в оркестре и главных танцоров. В расписании не было ничего такого, как например, первые пятнадцать минут, вторые пятнадцать минут и определение движений или действий ... она искала знак когда представление закончится. Ничего, казалось, не отличается. Еще там был фон из сказочно нарисованных волн и лодки, несколько мерцающих огней.
Ее муж-трудоголик, казалось, расслабился, наслаждаясь выступлением, как настоящий поклонник балета. Мардж сделала одну из вещей, которую поклялась, что никогда не сделает. Она наблюдала за ним. Смотрела с упоением на него с тоской, как смотрела на красивый объект, который никогда не сможет иметь. Восхищение с лезвием ревности, собственническое желание захватили ее. Она наблюдала за ним, пытаясь сконцентрироваться на спектакле, задаваясь вопросом, что он видел, что он заметил и оценил то, что почему-то скрылось от нее. Либо ее образование не позволяло ей насладиться таким выступлением танцоров на сцене или ее темперамент больше склонялся к Коачелла [Примеч. Coachella Festival – трёхдневный фестиваль музыки и искусств в долине Коачелла, в Калифорнии и самый большой фестиваль в Америке], чем к балету и опере. Несмотря на это, он впитывал культурное в свой изысканный мозг, и она смотрела на него, как на мороженое со взбитыми сливками. И дополнительные взбитые сливки только заставили ее думать о распрыскивании взбитых сливок на нем. Очевидно, не так вела бы себя утонченная женщина на балете, подумала она.
Мардж налила себе еще один бокал вина и откинулась с выпивкой. Брэндон улыбнулся ей, затем повернулся к спектаклю. Она восхищалась шириной его плеч, когда он наклонился вперед, чтобы рассмотреть действие на сцене. Она рассматривала перевернутый треугольник сужающийся от широких плеч до узких бедер. Ей нравилось, как его темные волосы выросли до определенного уровня на затылке или были обрезаны в этом месте. В нем была старомодная мужская атмосфера, которая манила.
Когда она вздрогнула, Брэндон оглянулся, снял пиджак и обернул его вокруг ее плеч, как джентльмен.
– Спасибо, – сказала она. Теперь она могла смотреть на него в рубашке без этого пиджака. Она взглянула на его мускулистую спину через белую ткань рубашки.
– Прости меня, что раньше не заметил, что тебе холодно. Ужасно с моей стороны игнорировать тебя. Полагаю, я не привык иметь жену. Как представление?
– Я никогда раньше не была на балете, – сказала я.
– Никогда?
– Нет, я всегда думала, что это что-то предназначено для богатых людей.
– Культура принадлежит не только богатому и высшему классу. Она принадлежит всем.
Она улыбнулась.
– Есть ли что-то, что ты не понимаешь, что я мог бы объяснить? – предложил он, и она нашла его запоздалую заботу очаровательной.
– Нет, я наслаждаюсь. Музыка прекрасна и так проникновенна.
Он улыбнулся:
– Взлет и душевный поиск?
Ее глаза сверкнули:
– Она рассказывает историю вместе с танцорами. Хореография потрясающая. Благодать передается через каждое великолепное движение. И костюмы захватывают дух.
– Я рад, что тебе нравится. Балет – это декадентское представление, – сказал он.
– Прямо как опера.
– Да. И у обоих есть магия. И когда ты смотришь спектакль, ты как будто чувствуешь эту магию.
– Да, это невероятно.
Она смотрела, любуясь грациозными поворотами, изящными шагами и мощными прыжками. Эмоции и выражение в их танцах были просто потрясающими.
– Это заставляет меня чувствовать себя частью истории, – сказала она. – Брэндон…
– Да?
Слезы навернулись на ее глаза:
– Я увидела балет в совершенно новом свете. Для меня это сплошное волшебство. Приезд сюда коснулся меня на таком глубоком уровне. Это было красивое, живое, дышащее шоу, которое тронуло мое сердце. Спасибо, что показал мне это.
Его глаза мерцали, когда он сжал ее руку:
– В любое время.
Час прошел, и раздалась какая-то громкая музыка, и люди аплодировали. Крики «Браво!» предшествовали их окончательному выходу из театра. Брэндон снова надел пиджак, и прежде чем они попали в вестибюль на коктейльный прием и общение с прессой, он обернул руку вокруг ее талии и прошептал несколько вещей в ее ухо. Когда они добрались до мраморного вестибюля, и ей подали бокал чего-то красного и сладкого и искристого, к ним подошли трое репортеров.
– О, это было волшебно. Я никогда раньше не была на балете, но Чайковский настолько доступен. Я чувствовала себя как дома! – она улыбалась своей лучшей наивной улыбкой и репортеры сфотографировали Мардж, под защитой рук мужа и сияющей.
Он поцеловал ее в лоб и рассказал прессе о том, какая у нее естественная оценка всех видов музыки, и насколько приятно было познакомить ее с балетом. Насколько она была ошеломлена изяществом и легкостью главных танцоров. Мардж кивнула в знак согласия, что внимание ее и мужа было приковано к пируэтам профессионалов.
Она наклонила голову так, чтобы ее огромные серьги с бриллиантами сверкнули, и улыбнулась Брэндону, когда делали фото. Он выглядел невероятно гордым и любящим мужем. Она почувствовала волну безопасности, от ощущения надежности и защиты от него. Она знала, что это ложь, что все, что они только что сказали прессе, каждый взгляд и жест были притворством. Это не изменило ее чувств. Мардж понимала неискренность своего положения и до сих пор ощущала дискомфорт от его присутствия, со странной уверенностью в том, что он с ней и сделает все хорошо.
Так же, как когда он встал и оставил ужин своей мачехи, когда Мардж решила, что пришло время уйти, он был здесь, поддерживая и поощряя ее сейчас. Даже если это было не так. Даже если речь шла о том, как заполучить состояние его отца раз и навсегда, это казалось реальным. В этом и заключалась угроза всего этого. Все то время, что они были вместе, чувствовалось настоящим, и серьезным, и чарующим. Он ей нравился, привлекал ее, и просто его присутствие здесь, его руки вокруг нее, заставляло ее чувствовать себя великолепной и недосягаемой. Если бы она не была осторожна, Брэндон Кейтс легко мог бы стать ее наркотиком.
И, говоря о дьяволе и всех его приспешниках, здесь была Лена Кейтс, сияющая в черных блестках, втиснувшаяся на фото с Брэндоном и Мардж.
– Тебе понравилось выступление?– сладко спросила она. – Я представляю, каково это для тебя сменить обстановку.
– Это было замечательно, – сказала Мардж с таким же неискренним добродушием. – Я только удивлена, что ты полна такого энтузиазма после просмотра, которого я и не ожидала бы спустя двадцати лет или около того сезонов открытий балета в этом театре.
– О, это никогда не утомляет, Маргарет. Такое изысканное времяпрепровождение и в великолепной обстановке, – сказала Лена, невзирая на намеки Мардж на ее возраст. – Если ты все еще будешь здесь в следующем году, мы должны смотреть в одной ложе.
– Как мило с вашей стороны, но Брэндону и мне нравится наша приватность, – сказала она нагло, и они ушли, лишив Лену дара речи.
Глава 7
Брэндон вернулся в офис после открытия балета, и был там на всю неделю. Она не видела его и не разговаривала с ним. Она ходила на работу, была в курсе, когда он поздно приходил домой, слишком уставший, чтобы проводить с ней время, и погружался в глубокий сон. Впрочем, она услышала его в пятницу.
У Брэндона Кейтса была тяжелая неделя на работе. Мэдисон, его помощник, внезапно уволилась и отделу кадров удалось найти замену, вполне компетентную, но удручающе, ладно, идеальную. Холли, новый личный помощник генерального директора, выглядела так, будто ее место было на обложке Vogue, а не в офисе. Ее прямые пшеничные волосы, стянутые блестящей заколкой, тянулись за ней, когда она спешила по коридорам, прижимая папки с файлами к своей огромной груди. Короче говоря, она выглядела как мечта порно режиссера о секретарше – соблазнительная и немного остроумная, о чем свидетельствовали ее плотные блузки и ее очки. Однажды она сняла очки и прикусила кончик дужки, ее полные губы двигались вдоль очков, которые она вдумчиво жевала, и он вынужден был извиваться на своем месте.
Они общались и разговаривали в течение следующих нескольких дней. Помимо того, что она отвлекала, она была идеальной секретаршей. Она была таким же трудоголиком, как и он. И не жаловалась, когда она работала двенадцать часов, чтобы наверстать все, в чем отставали. Она все правила и сглаживала все проблемы. Как будто была каким-то волшебником.
На третий день ее работы Холли ворвалась, чтобы ответить на его ответить на его вызов в футболке Принстона и штанах для йоги, по-видимому, освежившись после тренировки.
– Извините, у меня еще не было времени переодеться. Если я сначала не схожу на пробежку – мой день просто поглощает все мое время, – сказала она, мило извинялась. В рубашке от его альма-матер. Говоря именно то, что он говорил сто раз – определение первого начинания с утра – это единственный способ вписаться в день.
Он поинтересовался, как долго она бегает, и она показала ему фотографии в своем телефоне из полумарафона в прошлом месяце. Она начала бегать со своей мамой, сказала она, когда была подростком. И после того, как ее мама умерла от рака, она продолжала бегать в память о ней. Потом она отвернулась, поспешила переодеться, не желая навязывать ему свою печаль. Он хотел взять ее за руку, сказать ей, что он всегда присутствовал на открытии балета по той же причине – его мать всегда водила его туда, и это был способ удержать ее живой в своих воспоминаниях. К счастью, он вовремя вспомнил о своем профессионализме, чтобы избежать такой оплошности, но после этого он смотрел на нее по-другому. Словно она была другом-сироткой, еще одной потерянной душой. Что многое осложняло, потому что она выглядела как грязная фантазия.
Поэтому в пятницу, когда Холли предложила принести ему суши, чтобы они могли посмотреть, какую работу нужно сделать на выходных, он сказал ей, что должен бежать домой. И он сбежал. Потому что суши, которые она предложила, были его любимыми, и он не думал, что закрыться в офисе с Холли, "идеальной женщиной", было отличной идей. Потому что чувствовал себя уязвимым. Ему нужно было уйти от нее, чтобы вновь соединиться с женой, чтобы его брак не закончился, прежде чем начался.
Его соблазняли. Смехотворно искушали, будто бы дьявол вилами подталкивал его к Холли. Он чувствовал, что его притягивает в ней не только ее красота, и общая любовь к бегу, и суши, и Принстону, но и ее скорбь, ее тихое мужество. Поэтому он отправился домой в таунхаус, только чтобы узнать, что Мардж была на работе. Конечно, она была на работе. Она работала в Power Regions. Поэтому Рафаэлю пришлось отвезти его к ней в офис, и он позвонил прямо со входа, чтобы предложить взять ее на обед или захватить ее прямо здесь на парковке. Вызов перешел на голосовую почту. Он оставил сообщение и не получил ответа. Он позвонил еще три раза, все более в отчаянный, и каждый раз отправлялся на голосовую почту. Разочарованный, он заставил Рафаэля отвезти его домой, чтобы он мог получить инструкции от своего тренера и пойти на пробежку, чтобы очистить голову.
Он был в ярости на Мардж за то, что она недоступна, на самого себя за то, что предположил, что она будет доступна в любое время, когда он захочет ее увидеть. Гневался на самого себя за то, что его привлекала Холли, и даже злился на Холли за то, что она появилась и была настолько безумно восхитительна и идеальна спустя две недели после того, как он женился на ком-то другом.
Если бы он делал это снова, он бы произнес свои обеты Холли в часовне в Вегасе? Он хотел быть в состоянии сказать «нет» окончательно, чтобы быть уверенным, что Мардж была той, кого он выбрал и будет продолжать выбирать. Чтобы быть уверенным, что он не похож на своего отца, отвлекаясь на любую задницу, которая проходила мимо в офисе. Потому что здоровенная часть его мучений была отвращением к себе за притяжение, которое он испытывал к Холли, что делало его не лучше, чем его подлый авантюрист отец.
Когда он вернулся домой тем вечером, он не был уверен, хочет ли он увидеть Мардж или злиться на нее. Ее не было в спальне. Он нашел ее на кухне, босиком и что-то помешивающую на плите.
– Где ты была сегодня? – спросил он.
– На работе. А ты? – невозмутимо ответила она.
– Я пришел, чтобы отвезти тебя на обед, а ты не ответила на звонок, – сказал он, пытаясь смягчить обвинительный тон в его голосе.
– У меня было учебное занятие по новому программному обеспечению в ИТ[4]4
информационных технологиях
[Закрыть] . Весь отдел маркетинга и отдела кадров должны были пойти. Я уверена, что это ниже твоего поля зрения как большого начальника, но я была на официальной работе. Поэтому в следующий раз, когда ты решишь встретиться со мной в течение недели, сообщи мне об этом, – сказала она категорично.
– Не вижу преимущества иметь жену, если я не могу ее увидеть, проводить с ней время или даже связаться с ней по телефону.
– Преимущество, дорогой, в том, что ты можешь сохранить состояние и корпорацию своего отца. Не пытайся требовать высоких моральных позиций и вести себя так, будто ты женился на мне, потому что хотел нежных, отзывчивых отношений. Ты хотел свое наследство, и оно у тебя есть. И если тебе не нравится, что ты не можешь связаться со мной, скажи своему генеральному менеджеру на моей работе, чтобы он прекратил заставлять нас отключать телефон перед собраниями.
– Уволься! Бросай работу. Серьезно. Ты видишь, какова моя жизнь, что у меня практически нет времени для себя. Тогда, когда у меня появляется немножко времени на личную жизнь, ты недоступна. Мне это не подходит. Не похоже, что ты не можешь позволить себе бросить работу, Марджори.
– Быть твоей временной женой – это работа на полставки. Выходные, несколько вечеров, – сказала она.
– Ты получила письмо, которое отправили нам мои адвокаты? Один из команды Лены ссылается на онлайн-публикацию, которая показывает твой текущий и активный договор аренды, твои справки о зарплате и несколько других документов, которые представляют это как краткосрочное соглашение? Я не могу себе позволить, чтобы выглядело так, будто ты независима со своей квартирой и работой. Тебе лучше уйти, если ты не собираешься пытаться.
Марджори спокойно выключила конфорку и в последний раз перемешала киноа.
– Ты злишься, потому что я не была в твоем полном распоряжении по первому зову, и поэтому ты настаиваешь, чтобы я уволилась с работы и бросила свою квартиру. Не слишком ли перегибаешь палку? Потому что это должно быть в столбце "негативы" твоего телефонного списка. Женщинам не нравятся ультиматумы. Женщинам не нравятся атаки на их независимость и свободу. Женщинам также не нравится, когда с ними обращаются как с проститутками, которые должны быть доступны мгновенно по звонку или сообщению. Я не то, что ты купишь горсткой бриллиантов. Я человек, и я буду вести себя соответственно. Если тебе это не нравится, то мне жаль, Брэндон.
Она потопала из кухни так демонстративно, как только могла босыми ногами. Он последовал за ней, не зная, во что верить. Он был неразумным? Если нет, то почему каждая фраза, что он пытался произнести, начиналась с ”мужчина имеет право, чтобы его жена была дома...”, как какой-то неандерталец? Она сводила его с ума. Вот и все. Он, Брэндон Кейтс, был образованным и всесторонне развитым современным мужчиной. Он мог оценить достижения женщины, ее мнение. Он предпочитал женщину с сильными убеждениями, женщину, которая была сильной и умной, и способной заботиться о себе.
Тем не менее, внезапно, он захотел поместить эту конкретную женщину, самую упрямую женщину, которую он когда-либо знал, не меньше, чем в бархатный футляр и держать ее при себе. Он хотел, чтобы она была дома, в его таунхаусе, и счастлива видеть его в любое время, когда у него будет свободная минутка.
Это было полностью и совершенно возмутительно, что он будет придерживаться такого устаревшего, сексистского требования от своей жены. Это не может быть браком. Он не обращал особого внимания на этот институт, наблюдая, как отец пренебрегает матерью, а затем в свою очередь Леной. Перед ним был довольно плохой пример, и ничто в его прошлом не объясняло это глупое желание заставить Мардж отказаться от своей работы и быть доступной ему 24/7. Это было просто то, чего он хотел.
Он постучал в дверь их спальни, а затем открыл ее, не дожидаясь ответа. Он сел на стул и подождал, когда она выйдет, так как она явно заперлась в ванной. Он услышал, как стекает вода, и она вышла из двери.
– Что? – спросила она. – Я стояла на кухне босиком, приготовление ужина разве не достаточно традиционно для тебя? Мне нужен фартук? Мне нужно отказаться от работы? Может, отказаться и от водительских прав, и от прав избирателя? – бросила вызов она.
– Ты права, хорошо? Это глупо и бессмысленно, но я хочу, чтобы ты ушла с работы. Не потому, что я беспокоюсь о том, что скажут Лена и ее адвокаты. Потому что я хочу, чтобы ты была здесь. Чтобы я мог видеть тебя, когда захочу. Я хочу эту роскошь. Я нуждался в тебе сегодня, и я был в ярости, когда не мог тебя найти.
Она посмотрела на него:
– Нет, это нечто большее, чем это? Что же?
Он выпустил длинный вздох:
– Хорошо, я признаю это. Я был более зол на себя – за то, что так нуждаюсь в тебе, – прервал он.
Мардж опустила руки с бедер и подошла и обняла его руками.
– Проклятие. Ты должен был прийти и быть честным и все звучит мило и жалко. Я не сделана из камня. Честно говоря, это не такое уж и большое дело. Ваша медицинская страховка отстой. Я уйду. Я провожу консультации, держу руку на тенденциях в отрасли, но уйду в течение шести месяцев. Просто не пытайся повторить эту жалкую рутину в следующий раз, когда ты что-то хочешь. Потому что это работает только один раз. Когда ты хочешь, чтобы я, например, стала вегетарианкой или кем-то еще, и ты говоришь, что это потому, что ты во мне слишком нуждаешься, я буду смеяться над тобой поедая в это время бекон.
– Теперь это романтично, черт возьми. Смеяться надо мной во время поедания бекона?
– Я должна как-то сохранить лицо. Попытайся и выберись из спора с некой долей достоинства. Дело в том, что я полностью спасовала, как только ты показался расстроенным, и это не хорошо для моей репутации. Я ведь крутая большую часть времени. Не говори моей подруге Бритт, что я сдалась так легко. Это неловко, – сказала она.
Он обнял ее с непередаваемым облегчением.
– Так зачем же я понадобилась во время обеда?
– Я прятался. Мой новый помощник хотела провести встречу за суши.
– И ты боишься сырой рыбы?
– Нет.
– Ты боишься своего нового помощника?
– Нет, – сказал он.
– Так в чем проблема?
Он подошел и нежно коснулся ее лица, а затем ласково поцеловал ее в губы.
– Вместо этого я хотел быть с тобой, – сказал он.
Ее сердце полностью растаяло от его комментария.
– Ну, это не так уж плохо раз мы женаты, – сказала она. – В следующий раз объяви об этом прессе. Они могут подумать, что у нас небольшая послеобеденная отрада.
– Ты сдашь квартиру в аренду? Я понимаю, что не хочешь отказываться от всего, Мардж. Веришь или нет, я понимаю.
