Текст книги "Просто Рю (СИ)"

Автор книги: Сергей Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3

Хёвдинг заорал «Тоооор» и поднял над головой свой меч. Следом за ним на вражеский драккар начали перепрыгивать наши хирдманы. Завязалась отчаянная рубка. Меня и других младших воинов оставили сторожить наш драккар. "Во избежание просачивания на корабль враждебно настроенных элементов" мелькнула немоя мысль. Чтобы враки не перескочили, проще говоря.

Тем временем два других драккара начали свой разворот. Когда они подойдут, перевес будет три к одному и нас просто-напросто всех перебьют. Мой взгляд цепляется за небольшие горшки с чем-то тёмным, опленённые соломой, стоявшие около мачты. Что-то очень знакомое. В голове мелькают немои воспоминания: драккар, попавший в западню у острова, босоногий парень в рубахе и портках поджигает горшочки со смолой и кидает их в приближающиеся корабли[2].

– Хальгрим, что в этих горшках? Смола?

– Смола, Рю-дренгир!

Смотрите ка, что подзатыльник животворящий делает! Как вежливо разговаривать стал.

– Раздувай жаровню, быстрее! Иначе, ужинать будем у Ран[2]!

Не спрашивая приступает к делу. Просто чудо какое-то. Ловко высекает огонь на трут, подкладывает щепочки и угольки. Ставим на жаровню горшки. Прямо в оплётке. Остальные на нас косятся, но молчат. Только, кожаные вёдра поближе подтянули. "Противопожарные мероприятия – важная составляющая безопасного рейса". Что-то зачастило сегодня. От нервов что ли?

Корабли приближаются, смола уже расплавилась и начала побулькивать. Надеваю кожаную варежку, в которой гребут в холод, протягиваю соседу, чтобы привязал. Хальгрим суёт в горшок горящую ветку и смола загорается. Хватаю подожженный горшок и швыряю его в приближающийся корабли. Оттуда слышен вопль. На кого-то прилетела горячая смола. За первым горшочком улетает второй, третий. На корабле вспыхивает спущенный парус занимается просмолённая палуба. Какое-то время им будет не до нас.

Сеча на вражеском драккаре стихает. Всё-таки наш численный перевес из-за удачного удара по вёслам сказался. Хирдманы начинают возвращаться на наш корабль. Собирать добычу будут выжившие, когда всё закончится. Обкиданный горшками со смолой драккар потерял ход и пылает, воины с него с криками прыгают в воду. Некоторые из них, при этом, горят. Всплывают не все.

К сожалению, ничего не могу сделать со вторым кораблём, смола у меня кончилась. Высыпаем угли из жаровни за борт, во избежание пожара, когда наши корабли столкнутся. "Правильно. Противопожарные меры на судне – дело первостепенной важности. А где пожарный щит? Где багор. Где ведро конусное? Просрали все полимеры!"

Вернувшиеся с удивлением смотрят на горящий корабль.

– Чего это они? – удивляется Олаф, поросёнка, что ли, жарили, когда нас встретили?

– Это Рю-дренгир забросал их горшочками с горящей смолой, – сдал меня Хальгрим. – А я ему помогал!

– Ты мог и нас спалить! – Возмущается один из хирдманов.

– Не мог, Снорри, видишь, парни с вёдрами наготове были. Всё продумали. Молодцы. – Это Олаф. Всё-то он замечает. А про то, что это получилось случайно, ему лучше не знать.

На третьем драккаре, тем временем, были заняты тем, что вылавливали погорельцев со второго драккара. Даже на таком расстоянии было видно, что перевес у них явно не два к одному. Хорошо, если трёх против двоих выставят. Наши лучники встали к борту и приготовились стрелять, как вдруг на мачту вражеского драккара подняли белый щит.

– Не стрелять, – приказал Грюнвард и заорал в сторону оставшегося драккара

– Чего вам надо?

– Отдайте нам наших погибших и драккар и сможете уйти! Мы не будем вас преследовать!

– Отдать? Я честно захватил этот корабль. Но ты можешь купить его у меня. И тела, что лежат на нём тоже!

Завязалась перепалка, поминали богов, предков и общих знакомых.

Посмотрел я на всё это и пошёл к Грюнварду.

– Мой хёвдинг, пошептаться бы. – обронил я привычную уже фразу.

– Опять чего-то углядел?

– Похоже, тут есть течение. Оно небыстрое. Мы стоим без вёсел, и нас сносит потихоньку. А у них вёсла опущены и их несёт быстрее. Они понемногу сокращают расстояние между нами. Незаметно для глаза, чтобы мы не подняли тревогу. Для того и тянут переговоры. Потом, несколько гребков и они нас нагонят. И нападут.

– Скажи всем, пусть будут наготове.

Хёвдинг вернулся к переговорам, а я пробежался по воинам, выделив при этом тех, кто хорошо стрелял или метал дротики. Нам нужно выбить как можно больше до начала свалки. Иначе нас задавят.

– Бей! – внезапно заорал Грюнвард-хёвдинг, когда расстояние сократилось почти вдвое. Лучники вскочили со своих мест, где изображали беззаботно отдыхающих и начали отправлять в надвигающуюся цель стрелу за стрелой. Остальные прикрывали их щитами. На вражеском драккаре поднялась суета. Люди похватали щиты, несколько вёсел вывалилось их люков м теперь плыло рядом с кораблём. Ответная стрельба была не слишком результативной. Если кого и задело, то явно не насмерть и из будущего боя не вывело. Наши успели зацепить с два десятка. Кого-то серьёзно, кого-то слегка.

А потом они до нас добрались. На сорок частью израненных бойцов набросились шесть десятков, частью израненных и обгорелых. Получилась очень яростная, но не очень активная в массе своей заруба. Мой первый большой бой. Через борт, напротив меня прыгает здоровенный дядька, замахиваясь топором. Берсерк, наверное. Принимаю его на копьё, уперев его пяткой в какой-то выступ. Копьё ломается, а у дядьки наконечник из спины выходит. Не спасла даже куртка с металлическими пластинами. Принимаю удар меча на шит слева и бью противника справа. Тот, занятый Хальгримом такого не ожидал!

– Эй, это мой был! – Возмущается парень.

Отбиваю следующий удар.

– Бей ближнего. Здесь не хольмганг.

Закрываюсь щитом, приседаю, пропуская удар над собой и подсекаю противнику ноги мечом. Бью его, падающего, щитом в щит и выталкиваю на вражеский драккар. Он, падая сбивает с ног ещё двоих. Один из них валится на спину на родной корабль, а вот второму не повезло. Он падает ничком, головой в нашу сторону и уже не встаёт. Трудно встать без головы. Палуба мокрая и скользкая. Рукоять меча скользкая и мокрая. Привязать бы меч шнурком к руке, чтобы не упустить, да нет времени. Наседают со всех сторон.

– Рю, берегись!

Поздно. Здоровый викинг бьёт меня щитом в щит, как я сделал недавно и я лечу. Я сильный, я очень сильный. Но, лёгкий. И лечу я очень неудачно, на вражеский драккар. Бьюсь об палубу, ухожу на кувырок по проходу, в то место, куда я упал втыкается копьё. Кручусь на коленях, подняв щит над головой и очерчивая мечом круг "сувари ваза сан но тайсабаки" опять вылетает немоя мысль. Как бы там ни было, но кого-то порезал, кого-то отвлёк, а кого-то и прибил. А там и наши подоспели Хальгрим и Хротгар неразлучные "падаваны". Да что за день-то сегодня такой?! Тут свои-то мысли думать некогда!

А парни оказались очень толковыми и идею зашиты не только себя, но соседа поняли очень быстро. Ты удар отбиваешь, а твой товарищ в это время рубит того, что рубит тебя. Такая техника оказалась в новинку нашим неприятелям. Будь их больше, они бы, может, и адаптировались, но охрана драккара кончилась быстрее, чем выработала способы противодействия. После чего мы обрезали верёвки, удерживающие два корабля и оттолкнулись от нашего драккара. И начали через расширяющийся пролив стрелять в спины нападавшим из их же луков, подобранных нами на палубе. Несколько вражеских хирдманов увидели столь дерзкий угон их собственности и попытались перепрыгнуть на родной корабль. Но, как оказалось, хоть стрелы и оперённые, но совершенно не способствуют полёту, даже если их в теле торчит несколько штук. Так что, наша коварная атака привела к тому, что нападающие вскорости закончились. С нашей стороны было шесть погибших и двенадцать раненых. Трое из них – тяжело. У остальных был шанс выкарабкаться, даже несмотря на лечение.

Мы собрали множество мечей, копий, ножей и топоров. И среди них было немало изукрашенных чеканкой и серебром. На корабле старшего брата нашёлся сундучок с серебром. Так же, немало серебряных украшений мы сняли с убитых врагов. Шейные украшения, браслеты, кольца и цепи пополнили запас серебра. Взяли, также пять кольчуг. А железных шлемов было столько, что хватило на всех и даже осталось.

Долго думали, что делать с драккарами. Продавать было жалко, но у Грюнварда-хёвдинга просто не было трёх корабельных домов. А без них они сгниют за зиму. Кроме того, наш хёвдинг не был ещё столь популярным чтобы набрать хирдманов на три драккара. В этом году ему едва удалось кабрать хирд на один драккар. Так что, скрепя сердце и скрипя зубами их было решено продать. После чего разгорелся спор где лучше продавать корабли, в Бирке, Упсалле, Хедебю или Рибе?

Спор был жаркий и долгий. В результате, пошли в Хедебю. Потому что ближе.

В полукруглую гавань Хедебю, защищённую частоколом от волн, мы пришли на третий день пути к полудню. Пришвартовали наши три драккара а стороне от купеческих кнорров, чтобы чего худого про нас не подумали. После чего Грюнвард-хёвдинг убыл с визитом вежливости к Хорику Гудфредсону, конунгу данов. Я посмотрел ему в след и немоя мысль проскочила у меня в голове, "какое интересное время, ты можешь быть никем, но если у тебя есть крутая фенечка, то ты можешь забуритбся на приём к самому́ конунгу".

Пока большие дяди разбирали важные вопросы, мы пошли разузнать относительно земли. Трое наших тяжелораненых не пережили применяемых к ним лечебных процедур и совершенно бессовестно дали дуба, чем сильно огорчили их лекаря.

Легкораненые, видимо в силу занятости лекаря тяжёлыми, быстро шли на поправку. Хальгрим лишился в той битве мизинца, за что был прозван мной Хальгримом Девятипалым. Прозвище прилипло, даже хёвдинг усмехаясь одобрил его, и парень ходил неимоверно гордым.

В погребении умерших принимали участие все, кто был в силах. Мы собрали на берегу большие плоские камни и выложили ими контур корабля, носом на запад. Потом, на этот "корабль" уложили умерших головами к "носу". Снабдили их копьями, мечами, щитами и ножами, чтобы боги видели, что к ним пришли настоящие викинги, а не какие-то землепашцы. По настоянию немоих мыслей я на внутренней стороне щитов вырезал имена усопших их краткую историю и причину их смерти. На удивлённые взгляды хирдманов ответил,

– А то вам не доводилось с перепою вставать и не помнить кто вы такие и откуда, и чего вчера было. А смерть-то по башке, небось, посильнее пива даёт. А так они сразу прочитают, кто они и чего было.

Все согласились, что это было придумано хорошо и захотели себе так же. Потому что вспоминать как тебя зовут, когда голова гудит как пустой пивной котёл было занятием не слишком приятным.

Кроме оружия мы снабдили свежеприставившихся едой в дорогу. Пока там по Радужному мосту до Вальхаллы дойдёшь. Не грех в таком походе и перекусить как следует. Потом мы насыпали над ними курган и устроили небольшую тризну. Но это уже когда наш хёвдинг вернулся от местного конунга. Грюнвард-хёвдинг оказался парент-хват и впарил конунгу два лишних драккара за хорошие деньги. Даже несмотря на то, что вёсел был некомплект. Так что теперь мы стали состоятельными людьми и было решено, что викинг удался, а от добра добра не ищут и было решено плыть по домам и готовиться к следующему походу по следующей весне.

Мы причалили на том же самом месте, с которого отплыли полтора месяца назад. На делёжке добычи Грюнвард-хёвдинг сказал так,

– Когда я брал этого мальчишку Рю в викинг, я поразился его наглости. Он требовал долю дренгира, хотя ещё никогда не был в походе. Но он знал вкус крови и я согласился. В этом походе мало кто сделал для нашего обогащения больше, чем Рю. Я хочу выделить ему долю полноценного хирдмана, потому что он нашёл серебро купцов и сжег корабль братьев Свейнсонов. Он настоящий мужчина, этот Рю-хирдман!

Все посовещались и решили, что это была достойная речь и правильное решение. И я получил долю раза в полтора больше, чем рассчитывал. И не могу сказать, что огорчился этому. Тогда я встал и сказал,

– Это был мой первый викинг, но викингов мне доводилось видеть и раньше. Однако, узнав вас всех я могу сказать, что то были какие-то дрянные викинги. И если на следующий год вы позовёте меня в новый поход, то не услышите отказа, потому как наш хёвдинг удачлив, а у вас мне есть чему поучиться.

И все решили, что это был достойный ответ.

На берегу нас встречал Хельги-бонд. Он хотел устроить пир для уставших викингов справедливо ожидая некоторую толику серебра в качестве ответного подарка, ибо бесплатно пируют только те, кто совсем потерял честь. Уважаемые люди всегда отдариваются. Причём так, чтобы хозяин не чувствовал утраты и даже был в некоторой прибыли. Тогда тебе будут рады на этом хуторе и ты всегда найдёшь тут кров и стол. А если удача отвернулась от тебя в этом году, хозяин будет знать, что в другой раз ты одаришь его втройне.

– Ну, здравствуй, Хельги-бонд, – поприветствовал я его, – не случится ли так, что тебе нужен карл до весны?

Он посмотрел на меня, стоящего перед ним с мечом и боевым ножом на поясе, со щитом и тяжелым копьём в руке, на мне была куртка с нашитыми металлическими пластинами а к поясу был прицеплен шлем с совиной полумаской и покачал головой.

– Нет, Рю, – сказал он, – не дело воину быть карлом. А, вот, от лишнего бойца я бы не отказался. Зимой случается всякое, ты знаешь, а Свен и Оглаф уже не так проворны, как раньше. Но, согласись, не гнать же стариков.

И все согласились что воину очень важно иметь свой угол на земле, коли уж ему не была уготована славная гибель в морском сражении.

После пира ко мне подошёл Хальгрим и сказал,

– Послушай, Рю, что-то мне не очень хочется возвращаться домой, меня там не особо ждут. Скажи, ты будешь сильно недоволен если я попрошу Хельги-бонд приютить меня на зиму, а тебя поучить меня сражаться. Ты знаешь, у меня есть немного серебра, думаю его хватит и на то, и на другое.

– Мне твоё серебро не надо, Хальгрим, я тебя и так могу учить, это и мне полезно будет. – ответил я, – А вот старый Хельги ему точно обрадуется. Я ещё не видел ни одного случая, чтобы он отказывался от серебра. Так что, думаю, лишняя скамья у него найдётся, как и лишний кусок мяса и хлеба. Разносолов не жди, но сильно голодным не будешь. Пойдём и спросим его.

Хельги-бонд, разумеется, согласился. Кто же в здравом уме откажется от красивых серебряных монеток. Так что у меня появился неплохой "спарринг-партнёр" для моих тренировок. Интересно, не запросится ли он домой, когда поймёт, что у меня тут всё жестко? Надо будет новые деревянные мечи выстругать, Да и щиты лучше учебные сделать, потяжелее боевых, чтобы мышцы укреплялись. И утяжелители. В общем, работы предстояло много.

На рассвете я растолкал недовольно мычащего Хальгрима.

– Вставай, дружище, кончилась халява викинга, начинается суровая пахота. Следующей весной ты будешь радоваться приходу Грюнвард-хёвдинга как девица радуется новому украшению и проситься в викинг забесплатно, только бы это прекратилось!

Хальгрим смок открыть один глаз, правда пальцами, но взгляд у него был твёрдым,

– Ты не услышишь моих жалоб!

[1] Реконструкция «древятины» начиналась с фильма «И на камнях растут деревья». Это потом оказалось, что всё было не так. Особенно этот фильм доставляет попаболь заклёпочникам. Драккары из фильма, кстати, можно посмотреть в Выборге.

[2] Ран – жена Эгира. Отвечала за судьбы утонувших в море.

Глава 4

Хальгрим смок открыть один глаз, правда пальцами, но взгляд у него был твёрдым,

– Ты не услышишь моих жалоб!

И он, действительно, не жаловался. Стонал, проклинал тот день, когда надумал остаться, богов, Норн, что выпряли нить его судьбы, Норн, что спутали наши нити вместе. Криворуких воинов, которые не смогли отправить меня или его самого в Вальхаллу. Тяжёлый камень и твёрдую палку. И так далее и тому подобное. Но ни разу он не сказал, что ему трудно или больно. Что нужно снизить нагрузки или сделать перерыв. Первый месяц старые воины Хельги-бонда крутили пальцами у виска, глядя как мы наматываем круги вокруг усадьбы. Хальгрим сипел, кашлял, держался за грудь, но упорно полз вперёд. Потом, стали уважительно кивать. Потом, перестали обращать внимание.

– Дыхалка, говорил я ему, для воина самое главное. Без дыхалки ни сила, ни умение ловко махать мечом или драться без оружия ничего не стоят.

– Почему? – хрипел задыхающийся Хальгрим.

– Потому что, грош цена тому воину, которому после каждого удара надо пол дня переводить дух. Без дыхалки ты не догонишь убегающего врага. И сам не сможешь отступить для того, чтобы рассчитаться с врагом попозже.

– А почему это враг убегает, а мы – отступаем?

– Потому что враг коварен и труслив, а мы хитры и осторожны.

Хальгрим засмеялся, чем окончательно сбил себе дыхание и я перешёл с бега на ходьбу,

– Отдышись, болезный. У нас ещё полтора десятка кругов до завтрака.

– И зачем викингу вся эта беготня? – Бурчал парень, тщательно вычищая тарелку с кашей. – Где на драккаре бегать-то?

– На драккаре, действительно, бегать негде. А, вот, к примеру, если хутор какой брать, или городок, то там побегать очень даже придётся. Селянки, знаешь ли, они очень прыткие.

– Хальгрим расплылся в мечтательной улыбке.

Ближе к осени пошли упражнения с утяжелителями. Стойки и удары. Долго стоять и много раз повторять одно и то же. Раз за разом, пока не отключится голова и тело не начнет двигаться само.

После сбора урожая Хельги-бонд собрался на тинг. Кроме обсуждения каких-то вопросов с соседями он рассчитывал там расторговать излишки на всякческие нужные в хозяйстве полезности. Типа железа, меди, бронзы, подарков жене и дочкам. Взял пару карлов в качестве грузчиков и кучеров и меня в качестве охраны. До места тинга было пути недели на полторы. Так что тронулись в путь по утреннему холодку. Последнее, что я увидел, перед тем, как дорога сделала поворот и хутор заслонил лес, был Харальд, идущий на пятнадцатый круг. Надеюсь, он не будет отлынивать от тренировок, пока меня не будет.

– Рю, – окликает меня Хельги-бонд, – давно хотел спросить, откуда ты всё это берешь, ну, как упражнять мышцы, как биться оружно и пустыми руками? Я спрашивал Свена и Оглафа, их никто так не учил. Хотя они с разных концов Норэгр[9]9
  Норэгр – «Путь на Север» – весь маршрут, соединявший скандинавские страны. И земли, лежащие вдоль него.


[Закрыть].

– Ты точно хочешь это знать, Хельги-бонд? Или тебе будет достаточно того, что я не причиню вреда ни тебе, ни твоим домочадцам, если вы первыми не нападёте на меня?

– Точно, хочу знать.

– Тогда мой ответ тебя разочарует. Я не знаю. Ты видел шрам у меня на горле?

– Видел. После такого не выживают.

– Вот и жрецы Святовита думали так же, когда приносили меня ему в жертву. Но рана заросла у них на глазах, а я стал говорить странные слова. Тогда, они назвали меня "двоедушцем" и вышвырнули с острова. Хорошо, не голым.

– А что же твои родные?

– Я сирота, Хельги-бонд. Сколько себя помню, рос при святилище. Я потом узнал, что жрецы покупают детей и растят их, как ты растишь свиней на жаркое. А потом приносят их в жертву. Только мы ещё и работали для святилища.

– Трэли?

– Жертвы.

– Вот с тех пор, – продолжал я, – я вижу не мои сны и временами думаю не мои мысли. Я для себя их так и называю "немои". Знания что и как делать, это немои знания. Я по ним учился все те два года, что жил у тебя. Возможно, мне досталась второй душой душа воина. Хотя, иногда мне кажется, что это был мастеровой человек. Потому что иногда я вижу хитрые устройства, которых ещё нет, или способы улучшения того, что уже есть.

– Например?

– Например, колёса твоей телеги можно оббить тонкой полоской железа и она сможет ездить по каменистым дорогам без замены колёс гораздо дольше.

– Но у нас тут нет каменистых дорог.

– Вот именно. Не всё, что я вижу или про что приходят мне немои мысли нужное или полезное именно здесь и сейчас. Хотя, одну штуку я бы попробовал. Для него нужны будут деревяшки из дуба и ясеня, немного железа, жилы верёвки и кусок рога.

– И что выйдет?

– Увидишь, когда сделаю. Думаю, недели за две управлюсь. Может и быстрее. Понравится – наделаешь себе таких же, но каждый пятый мне за идею.

– А если не понравится?

– Тогда, не наделаешь. Зато, и отдавать ничего не надо.

– Интересный у тебя способ торговаться, Рю-хирдман.

Развожу руками,

– Аут Кайсар, аут нихель.

– Это куда это ты меня послал?

– Я говорю, "всё или ничего".

– По-каковски это?

– Без понятия. Всплыло, вот, в голове выражение.

– В моём доме попрошу не выражаться!

– Так мы и не в доме.

– Тоже верно.

Так болтая ни о чём и обо всём мы и ехали, пока нам не преградили дорогу четверо детинушек. Один с мечом, один с топором на длинной ручке и двое просто с дубинками.

– Слезай, приехали. Ваше добро теперь наше. Сымайте одёжку. Портки нижние и рубаху нательную можете оставить. И идите, откудова пришли.

– А если мы не согласны? – Спросил я, отмечая, как наши карлы споро залезают под телеги.

– Тогда дома тебя не дождутся, понял, недоносок?

– Понял, – согласился я, – чего уж тут не понять, коли ты всё так доступно объяснил. Прям всё по полочкам разложил. Все бы так понятно объясняли. А то мусолят – мусолят.

И кинул в него плюмбату[10]10
  Очень специфический метательный дротик римской армии. Не требовал прицеливания. Использовался для атак по площадям.


[Закрыть]. Их пять штук было закреплено у меня на обратной стороне щита. Атаман разбойников заорал. Трудно смолчать, когда тебе в брюхо входит пядь острия с наконечником-острогой.

Посмотрел на остальных прищурив глаза, будто выискивая цель

– Э, малой, не балуй! Ты это чаво? – подал голос тот, что с топором, косясь то на меня, то на воющего атамана, скорчившегося на земле "в позе эмбриона".

За что и заработал вторую плюмбату. Когда я потянулся за третьей, оставшихся разбойников как ветром сдуло.

– Это чего у тебя такое? – Заинтересовался Хельги-бонд. – Никогда такого не видел. Придумал что-то новое?

– Нет, – возразил я, – это старое. Ты же про Рим слыхал?

– Чего-то слышал.

– Лет с тыщу тому назад Рим был сильнейшей империей, добравшейся до германцев и франков, захватившей Египет и острова, где сейчас англы и саксы живут. И воинов у них была тьма тьмущая. Если собрать хирды со всей Норэгр, то хватит лишь на один тамошний хирд. А их таких было под шесть десятков. Такую толпу народа просто невозможно научить мастерски драться или точно стрелять. Вот и придумали плюмбаты. Их просто бросали в сторону врага. Остальное они делали сами. Нет, если ты один бросаешь, то надо целиться. А если хирд целый бросает? Да в толпу врагов. Не захочет, да попадёшь. А вырвать её нельзя. Только вырезать.

– То есть эти двое?

– Покойники.

Разбойники, услышав свой приговор завыли ещё громче. Я присел на корточки рядом с главарём,

– Расскажешь всё сам – подарю лёгкую смерть. Нет – оставлю подыхать в канаве, поеду обратно, заберу свои железки. Кто такие? Кто послал? Кто дал оружие?

– Мы карлы Эйрика-бонда, – прохрипел тот, Он нас отправлял грабить купцов. Мы половину ему отдавали. Меч и топор его. Дубинки в лесу вырубили.

– Чем докажешь?

– Ничем…

– "Можно грабить корованы", – пробормотал я и пережал страдальцу сонную артерию, а когда он отключился, ударил его ножом в сердце.

– А ты, страшный человек, Рю-хирдман, – произнёс Хельги, глядя, как я вырезаю плюмбаты из тел разбойников.

– Неправда ваша, дяденька бонд, я белый и пушистый.

– Северный тролль, что ли? – отодвинулся от меня Хельги.

– Да тьфу на тебя! Котик! Белый и пушистый! Мурчит! Все его любят и дают вкусняшки!

– Зачем?

– Потому что у него лапки!

– Совсем ты меня запутал, Рю. Чего делать-то будем?

– Отрубим им головы. На тинге спросим Эйрика-бонда. Он их, конечно, не опознает и мы их выкинем в кусты.

– Почему не опознает?

– А что, он дурак что ли, признаваться в разбое? Там ведь среди ограбленных или убитых могут оказаться чьи-нибудь родственники.

– И не возразишь, – вздыхает Хельги и кричит карлам,

– Вылезайте, бездельники и хватит трястись, Рю уже всех разогнал.

Через день мы приехали на тинг. Столько народа я последний раз видел только в Хедебю. Все гладят, все куда-то идут, толкаются. Торгуются друг с другом. Вот, чего не было замечено, так это воровства. Нет, тут не было собрания пай-мальчиков. Пьянки, драки, яростные половые совокупления с привезёнными с собой рабынями, пока жены далеко и не видят.

Нашли себе местечко, обустроились и пошли искать таинственного Эйрика-бонда. Нашли. Как я и предполагал, тот напрочь отказался узнавать разбойников. Мол, не я и банда не моя, а я не пахан. Ну, сказали мы, не ты, так не ты. И ушли с чувством выполненного долга. Ещё и меч с топором продали кому-то за хорошие деньги.

Глядь, назавтра пылит наш Эйрик к сопровождении местного законника и того, кому мы меч продали. Мол, обокрали мы его, сиротинушку и ворованное тут же, на его глазах сбывает.

– Эйрик, – интересуюсь, – вот скажи мне, это ты такой глупый или бессмертие по случаю прикупил? Если я твоих ухорезов дорожных к Хель отправил, то почему ты думаешь, что ч с тебя за лжу не спрошу?

Смотрю, законник ушки навострил. Заинтересовался. Тут Хельги и рассказал ему нашу версию событий. И головы показал. Законник почесал лысину и назначил судебный поединок. Если победа будет за Эйриком, то ему должна быть выплачена стоимость меча и топора. Если я, то двойной вергильд за оговор. То есть по двенадцати марок на нос.

– Сам биться выйдешь, или опять за ухорезом спрячешься? – спрашиваю его.

– Сам! – рычит Эйрик, так и не усвоивший простого закона "где живёшь – не гадь".

Острова тут не было, поэтому нам огородили поле ореховыми прутьями. Если кто-то переступит за них одной ногой, то про него скажут "он отступил", а если двумя, то "он побежал" и будут считать его проигравшим.

– Кто заплатит мне вергильд, когда я убью тебя, Эйрика-бонд? – спросил я громко, когда мы одновременно переступили черту и вышли на поле.

– Сперва убей, щенок!

– И как ты мне убитый ответишь? Я, может, и щенок, но я не тупой щенок. И знаю, что мертвые не только говорить, но и платить не умеют. А я не вижу на тебе украшений на двадцать четыре марки.

Толпа согласно зашумела. Законник громогласно подтвердил обоснованность моих претензий.

– Заберёшь мой меч!

– Семь марок. Если удастся его продать. Он может сломаться или иззубриться, что сильно уменьшит его стоимость.

– У меня тут телега с товаром!

– Я не видел твоего товара, Эйрик-бонд. А если он такой же краденый, как тот, что везли тебе эти ухорезы? Прикажешь мне снова драться за мои вещи? Я хочу получить звонким серебром!

– Я поручусь за Эйрика-бонда! – донеслось из первого ряда. Если ты его убьёшь, я заберу его товар, а тебе выплачу твоё серебро. Начинайте уже, у всех дела стоят!

Законник объявил это справедливым и дал команду начинать.

Стукнули дважды гардами по щитам и двинулись навстречу друг другу. Ну, как двинулись, Эйрик прыгнул на меня, занося свой меч, а я каким-то танцевальным движением обогнул его со стороны щита и снёс ему голову. Крутанул меч, сбрасывая синего капли крови и убрал его в ножны, которые мне подал Хельги-бонд.

Отдавая мне мешочек с серебром, поручитель спросил меня,

– Кто ты, воин?

– Рю.

– Просто Рю?

– Просто Рю. Но некоторые называют меня Рю хирдман.

– Это не ты сжёг драккар во время похода Грюнварда-хёвдинга в викинг этим летом?

– Я.

– За это надо выпить, клянусь молотом Тора. Твоя изворотливость спасла мне брата. Я Хрольф, брат Снорри!

– Твой брат отличный боец, Хрольф. Когда-нибудь и я стану таким же.

– Ага. Когда постареешь и ослабнешь. То, что ты сейчас тут показал, Снорри не под силу. А мне и тем более. Не хотелось бы мне быть твоим врагом, Рю.

– А тебя, разве кто-то заставляет им быть, Хрольф? Мне всегда казалось, что дружить со мной гораздо выгоднее. Не веришь, спроси Хельги-бонда.

Больше на тинге не было ничего примечательного для меня. Разве что, на следующий день после знакомства с Хрольфом, у нас с Хельги болели головы. До дома добрались без приключений, а там я засел за изготовление несвоего изобретения.

Вот, смотри, Хельги-бонд, что получилось, протянул я свою поделку подошедшему хозяину хутора. Тот аккуратно взял и провёл пальцем по шершавому дубовому ложу. Отполирована была только половина верхней части и канавка для короткой толстой стрелы. Толстенная тетива и короткий тугой лук, прикрученный к ложу. Железное стремя, чтобы упираться ногой и железный же рычаг, чтобы взводить тетиву довершали картину.

– Я так понимаю, эта штука мечет стрелы. Покажи, – передаёт мне бонд моё устройство обратно.

– Вот смотри, эту штучку крутим, пока вот эта железячка не щёлкнет. Вот, слышал? Теперь вот так упираем в землю, сюда наступаем ногой и вот за эту ручку тянем. Всё, тетива натянулась. Сюда кладём стрелу, целимся и плавно нажимаем, – объяснял я, проделывая все описываемые действия. Тяжёлый болт пробил насквозь дубовую доску в два пальца толщиной. – теперь ты из лука.

Хельги натянул лук и выпустил бронебойную стрелу. Та вошла едва ли на четверть головки.

"Не пробил", – раздалось у меня в голове.

– А теперь из моего стреломёта попробуй.

Хельги взял протянутый механизм, покрутил орех до щелчка, упёр его в землю и рычагом натянул тетиву. Наложил стрелу.

– Целься сейчас на два пальца выше того места, куда попасть хочешь, – подсказал я.

Хлопнула тетива.

"Есть пробитие"

– И чем он лучше лука? То, что мощнее, это я уже понял.

– Сколько надо учить человека стрелять из лука так, чтобы он попадал в цель?

– Ну, лет за пять можно справиться.

– А ты за сколько научился стрелять из стреломёта?

– Убедил. Наделаем таких побольше.

– Вооолкиии! Спасайтееесь!

– Ну чего ты орёшь, как обгорелый?

Это один из мальчишек, что несли дозор на стене, заметил стаю серых. Тут бывает такое, что волки, оголодав зимой, начинают караулить людей. Пойду ли бабы полоскать белье в проруби, или мальчишки рыбачить, так и схарчить могут. Иди их потом поищи, "санитаров леса".

– Так, дядька Рю, велено же поднимать тревогу, коли волков увидим.

– Верно, тревогу, а не панику, это раз, Рассказать старшим про обнаруженных волков, а не пытаться лишить волков слуха, это два. И вообще, дуй в арсенал и скажи, чтобы выдали два десятка стреломётов и по десять болтов на каждый. Считать умеешь или позор?

– Позор, дядька Рю, – повесил голову мальчишка.

– Совсем позор?

– До пяти могу, а дальше позор.

– Два раза по пять болтов на каждый стреломёт.

– Да, дядька Рю. Будет сделано!

Специальную домину под хранение стреломётов Хельги-бонд выделил к холодам. Просто их уже складывать некуда было, а жадность его требовала ещё немного. Ну и человека приставил вести учёт и ухаживать за ценным имуществом. ТАк и появился у нас на хуторе арсенал.

Подхожу, вижу уже очередь на получение вооружения стоит. Мне-то не надо, у меня и так их есть запас, на летний поход приготовленных, я за порядком проследить, чтобы не толпились.