Текст книги "Сомнамбула. Книга 3. Бегство Сквозь Время"

Автор книги: Сергей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

И самое ужасное, что их план продолжал действовать, приносил отравленные плоды! Маховик разрушения запущен, гибнут люди, нормальная жизнь человечества осталась в прошлом…

– Гм… У меня все готово, – негромко произнес Китаев, встав за плечом Гумилева.

– А? – вздрогнул тот, отвлекаясь от тяжелых дум. – Готово? Ну что же, давайте начинать.

Обведя взглядом помещение лаборатории Х‑18, Степан Николаевич словно в первый раз увидел идеально белые стены, матовые плафоны освещения под высоким потолком, экраны приборов и нейрокорректор, похожий на большое, сверкающее металлом насекомое, вскинувшее лапы фиксаторов. Острый щуп аппарата казался жалом, готовым вонзиться в голову сына.

– Начинать так начинать, – Китаев перекрестился. – Ну, с богом!

Заурчал механизм саркофага, тело Матвея подъехало ближе и замерло, когда лапы фиксаторов с характерными щелчками опустились, прижав его к операционному столу.

– Запускаю гравитроны, – сообщил Китаев, водя пальцами по сенсорной клавиатуре. – Все физиологические показатели в норме. Область коррекции стабильна. Сон пациента глубокий. Ввожу первый пучок…

Матвей Гумилев пробудился с ощущением радости. Так бывало в далеком детстве – ты еще не проснулся до конца, ты только выскользнул из теплых и мягких объятий сна, но уже знаешь, что все хорошо, все в порядке. Сейчас мама войдет в комнату и скажет, улыбаясь:

– Эй, соня, поднимайся, оладушки уже готовы! Ты с каким вареньем будешь – с клубничным, малиновым или кумкватным?

«С кумкватным, конечно!», – хотел сказать Матвей, но вовремя остановился. Конечно же, он не дома. И никаких оладушек никто ему не предложит. Он не дома – а где?

Открыв глаза, Матвей огляделся. Странно. Он совершенно не помнил, как оказался в этой белой, светлой и пустой комнате. Наморщив лоб, Гумилев попытался вспомнить, что с ним произошло – и на него обрушились ужасающие подробности того боя на Градусе Забвения с пиратским фортом «Мститель», оказавшимся хитроумной ловушкой.

Матвей снова пережил шок, когда форт распался на пять акулоподобных крейсеров незнакомой конструкции, снова в его ушах прозвучала фраза Ираиды Бек: «В нас едва не попали ракетой, мать твоя черная дыра! Матвей, ты что там, заснул?».

И как наяву он увидел рой ракет, настигающий их корвет «Краб». А потом…

Потом была смерть Ираиды. И его собственная.

Матвей невольно сделал глубокий вдох – вспоминать о том, как он задыхался в стальной скорлупе скафандра «Богатырь», было крайне неприятно.

Значит, получается, он не умер? Его подобрали, вылечили. Да здравствует жизнь! Слава медикам «Беллоны»!

И тут сквозь пелену, затуманившую мозг, вдруг прорвались новые воспоминания: тумбочка с цветами и книгой «Сказки разных народов», палата медицинского отсека крейсера «Вольный», рыжеволосая девушка в белом халате, накинутом поверх комбинезона…

«С возвращением, Максим!», – сказала она.

Девушку звали Соня. Соня ван Астен.

Матвей рывком сел на кровати, схватился руками за голову, сжал виски, зажмурился…

Мозг его полнился образами, как галактика – звездами. Из череды воспоминаний то и дело возникали отдельные, особо запомнившиеся моменты – база «Армии пробуждения» на Уране, прогулка с Соней, знакомство с товарищем Альфой, статуя Справедливости, авиетка «Колибри», полет на Умбриэль, погибшая «Барракуда», поединок на арене Аэрополиса «Танцоров вечности», фотонный крейсер «Справедливый», комета «Шпитц‑11», шоу Пяти стихий, смерть товарища Альфы, сумасшедшая Анна Петровская в полицейском коптере, революция на Марсе, подготовка к атаке на Луну, подрыв «Австралии», бой со скоростными танками, мертвый Оберпротектор Гай Руднев и археоптерикс Гриша в клетке, крейсер «Вольный», Исинка…

И фигурка, подаренная Людвигом. Где же она? Ага, вот, висит на шее. Матвей сжал льва, привычно вздрогнул, пережидая волну холода.

Анна Петровская. Невеста. Стоп, Анна! Аннушка, Анютка… Его невеста, самая родная, самая любимая – и пропавшая, похищенная экстремистами с борта планетолета «Юрий Речников»… Она жива! Она спасла его, Матвея Гумилева, старшего лейтенанта «Беллоны», от казни Пяти стихий!

Но за что его должны были казнить?! Что он совершил?

И тут перемешанные в яркий коктейль воспоминания вдруг, словно получив команду извне, выстроились по ранжиру и пронеслись перед мысленным взором Гумилева в нужном порядке.

Он задохнулся от ужаса осознания произошедшего, горло сдавил спазм, сердце перестало биться, по спине потекли струйки ледяного пота.

– Господи… – прошептал Матвей, раскачиваясь из стороны в сторону. – Господи, что я наделал… что со мной сделали… Аня… Соня…

Тревожно запищали приборы. «Умная кровать», подключенная к единому лечебно‑диагностическому комплексу, выпустила мягкие лапы зажимов. Тончайший инъектор выдвинулся из подголовника, но потрясенный Матвей даже не заметил укола. Спустя несколько секунд препарат подействовал. Матвей обмяк, откинулся на подушку и вновь уснул.

Эпизод 8 Между небом и землей

Станция «Амур», штаб‑квартира корпорации «Кольцо»; борт корабля «Надежда»

В соседнем помещении лаборатории Х‑18 академик Китаев, отодвинув стойку с дисплеями, удивленно развел руками.

– Степан Николаевич, это феноменально и удивительно. Первый случай в практике.

– Что, что происходит?! – рявкнул Гумилев‑старший, напряженно вглядываясь в экран, на котором шла трансляция из палаты, где находился Матвей.

– Понимаете, нейрокоррекция прошла успешно. Мы возродили в вашем сыне его личность, личность Матвея Степановича Гумилева. Но… – Китаев в замешательстве подергал себя за бороду.

– Что «но»? Да говорите же, черт вас подери! – Степан Николаевич готов был вцепиться в щуплого академика. – Что с моим сыном?!

– Видимо, это особенности строения его мозга… – пролепетал Китаев. – Он… понимаете, он обрел личность Матвея Гумилева, но полностью сохранил все воспоминания о том, как был другим человеком, Максимом Верховцевым. И теперь…

– Это не опасно? – быстро спросил Степан Николаевич.

– Ну‑у… как вам сказать. Если психика вашего сына выдержит, это в чем‑то даже забавно…

– Что значит «если»? Что значит «забавно»?! Вы что, в бирюльки тут играете?! – взревел Степан Николаевич.

– Извините. Я могу провести повторную нейрокоррекцию, – поспешно заверил Гумилева Китаев. – Только…

– Что «только»?! Вы можете говорить толком и изъясняться проще? Речь идет о моем сыне!

– Давайте дождемся его пробуждения. Во сне состояние шока, который он пережил, обретя воспоминания двух разных людей, пройдет.

– Погодите, – сердито засопел Гумилев, – так в нем теперь что, две личности?

– Сначала я тоже так подумал, – кивнул Китаев. – Но посмотрите вот на этот дисплей. Видите – зеленая линия, обозначающая альфа‑активность мозга, только одна. У пациентов с двумя и более личностями – бывают и такие – можно увидеть две и более линии.

– То есть Матвей просто помнит то, что с ним было, когда он… ну, был как бы не в себе, был сомнамбулой? – уточнил Степан Николаевич, успокаиваясь.

– Именно.

– Хм… – президент корпорации «Кольцо» задумчиво потер подбородок и пробормотал: – Может, это даже и неплохо…

– Значит, Аня была здесь, – Матвей помешал ложечкой в стакане, сделал глоток. – Как же ты допустил, папа?

– Ну, виноват, виноват, – Степан Николаевич развел руками. – И главное, старый я дурак, сам ведь, своими собственными устами, дал команду исину «Черной стрелы» Надежде выполнять все приказы Анюты. Тут как раз началась ваша операция по захвату Луны, меня срочно вызвали…

Услышав «ваша операция», Матвей скривился. Он уже полностью взял под контроль свои новые воспоминания, но некоторые моменты его сильно тревожили. Осознать, что еще совсем недавно ты был тем человеком, который разрушил все то, за что ты же и сражался до этого, оказалось нелегко.

Отец и сын завтракали в просторных президентских апартаментах станции «Амур». Стильная хай‑тек мебель, картины на стенах, гигантский обзорный иллюминатор, дающий захватывающую дух панораму Венеры. Но сейчас Гумилевым было не до красот преображающейся планеты. Над всем человечеством нависла реальная опасность если не гибели, то по крайней мере глобального регресса. «Разделяй и властвуй», – эта древняя как мир формула вновь заработала, дробя Объединенное человечество на части. Правда, те, кто собирался властвовать, пока еще не вышли из тени, однако Степан Николаевич был уверен – это всего лишь вопрос времени.

Именно об этом он собирался поговорить с сыном, но прежде нужно было поставить все точки над i, разрешить все противоречия и сложности, возникшие после нейрокоррекции.

– Скажи, Матвей, – осторожно спросил Гумилев‑старший. – Скажи, пожалуйста… Хотя, если не хочешь, можешь не отвечать… Ты рассказывал мне про девушку, которую… с которой у тебя были отношения… Ну, сестру главного экстремиста…

– Про Соню? – Матвей слегка побледнел. – Отношения… Отец, Соня ван Астен – моя невеста. И я люблю ее!

– А как же Аня?

– Анна Петровская – моя невеста, – растерянным попугаем произнес Матвей. – И я люблю ее…

– Ну, ты же понимаешь, сын, что рано или поздно тебе придется сделать выбор?

– Понимаю, – очень серьезно ответил Гумилев‑младший. – Понимаю – и боюсь этого выбора. Но еще больше я боюсь за… за них. Аня умчалась неизвестно куда…

– Скорее всего, разыскивать тебя, – вставил Степан Николаевич.

– Соня либо в руках Прусакова, либо скрывается где‑то…

– Скорее второе, если канцлер захватил ее, нам бы уже выдвинули ультиматум.

– Наверное, но мне от этого не легче. И знаешь что… – Матвей откинулся на мягкую спинку кресла. – Давай перейдем к делам. Моя личная жизнь, похоже, до поры консервируется, как корабль, оставленный экипажем.

– Что ж, – пожал плечами Степан Николаевич. – Ты мужчина и я уважаю твое решение. Ну, тогда переходим к делам. Точнее, к обсуждению единственного вопроса: что нам делать дальше?

– Корпорация «Кольцо», как я помню, имеет собственные вооруженные формирования и отлично подготовленную Службу безопасности? – усмехнулся Матвей. – Чего нам боятся?

– Во‑первых, судя по последним сообщениям, большинство соединений Космофлота и твоей «Беллоны» присягнули на верность Прусакову, – Гумилев‑старший повертел в руках серебряную вилочку для десерта. – Ты знаешь, какая это силища. Нам их не одолеть. А во‑вторых…

– Господин президент, – раздался из наручного коммуникатора Гумилева‑старшего голос референта. – Вас срочно требует дежурный офицер станции! Он ждет в центральном отсеке. Похоже, у нас проблемы, Степан Николаевич…

– Надежда, – Анна Петровская вздохнула. – Я не знаю, что делать. Совсем…

«Надежда», находясь в режиме полного радиомолчания, наматывала витки вокруг Земли. Это продолжалось уже много часов, во время которых Анна внимательно просматривала эфир и изучала сообщения на новостных порталах.

После обращения Максима Верховцева из резиденции Гая Руднева мысли в ее голове, что называется, и путались, и рвались: «Революция победила… боже мой! Оберпротектор отравился. А ведь он, когда был с визитом на Марсе, приезжал к нам, гостил в доме, вежливый такой дядечка, за обедом салфетку мне подал… Ужас! А этот Максим, который все это устроил – это же мой Матвей! Я спасла его от смерти, а он… Он любит какую‑то Соню. Бред, бред!»

– Бред! – вслух сказала Анна.

– Чем могу помочь? – тут же осведомилась Надежда.

– Где Матвей? – задала риторический, в общем‑то, вопрос Петровская. – Где его искать? Лететь на Луну, к этим… к мятежникам? Заявиться прямо к ним в логово… или где они там заседают?

– Не думаю, что это удачная мысль, – осторожно сказала Надежда.

– Да знаю я… – отмахнулась Анна. – Давай чаю попьем, что ли?

За последние сутки девушка привыкла обращаться к искусственному интеллекту «Надежды» как к живому человеку. Надежда была в курсе всех проблем Анны, и хотя умела мыслить только строго логическими категориями, Петровской казалось, что она общается с подругой, понимающей и чувствующей то же, что и она.

Девушка не боялась, что «Надежда» будет обнаружена. Особое покрытие полиэдра делало корабль настолько незаметным, что одна из дозорных платформ Пограничной службы прошла буквально в нескольких тысячах километров, никак не отреагировав на «Надежду».

За чаем Анна продолжила следить за новостями. Корреспонденты передавали репортажи с улиц Лунограда, Новой Москвы, Светлогорска, Коперника, других городов Луны. Везде было одно и то же – стихийные митинги, перестрелки, разграбленные магазины, сожженные машины, битые стекла на тротуарах, горящие усадьбы. Изредка в передачи лунных СМИ вклинивались сюжеты с родного Марса – там дела шли еще хуже. Префект провинции Аркадия, милейший Дмитрий Георгиевич Воробьев, близкий друг отца Анны, объявил о суверенитете провинции, ввел военное положение и комендантский час.

– Мы будем беспощадно расстреливать каждого нарушителя, каждого мародера и преступника! – глядя прямо в камеру своими обычно добрыми, а сейчас сощуренными, белыми от гнева глазами, чеканил префект. – Народная милиция Аркадии поставит заслон хаосу и анархии! Граждане, все как один встанем на защиту нашей Родины, прекраснейшей из провинций Марса. Особо я обращаюсь к военным, отставникам, спасателям, медикам, государственным служащим: господа, призываю вас, не дожидаясь мобилизации, явиться на сборные пункты и вступить в ряды Сил самообороны. Список вы увидите в конце трансляции.

По экрану побежали строчки с адресами, потом прошла перебивка с заставкой канала и кадры с ближайшего спутника Юпитера, пульсирующей луны Ио, где власть захватили взбунтовавшиеся заключенные. Люди на улицах столицы Ио, плавающего в лавовых потоках города Металлогорска, укрытого огромным куполом, походили на озверевшее стадо. Они жгли костры, пьянствовали, дрались, не обращая внимания на трупы, валяющиеся повсюду.

Когда Анна увидела людей в форме колониальной администрации, повешенных на консолях эстакады, ведущей из главного здания колонии к космопорту, она заплакала.

Надежда попыталась развлечь свою пассажирку. Она вырастила из столешницы в кают‑компании подобие серебристого металлического грибка и принялась превращать его в миниатюрные скульптурки людей, растений, животных.

– Как ты это делаешь? – сквозь слезы спросила Анна.

– «Умный металл» – новейшие технологии, разработанные в корпорации «Кольцо», – объяснила Надежда. – Сложносоставной сплав, атомы которого имеют особые свойства, позволяющие им под воздействием микроизлучений менять кристаллическую решетку.

– И можно вырастить все, что угодно? – заинтересовалась Петровская.

– Почти. Пока инженеры и конструкторы продвинулись не особенно далеко, но перспективы открываются завораживающие.

– Понятно, – вздохнула Анна. – Опять одни перспективы…

– Аня, медицинский комплекс корабля передает, что твое состояние близко к нервному срыву, – сказала Надежда. – Предлагаю принять успокоительное и поспать.

– Да, пожалуй, – кивнула Петровская, отодвигая недопитый чай.

Она проследовала в облюбованную каюту, улеглась, стоически вытерпела комариный укус инъектора и уснула с надеждой, что завтрашний день принесет ей успокоение и хорошие новости.

Самое обидное – это когда ты обманываешься в своих ожиданиях. Проснувшись утром если не в прекрасном, то по крайней мере в приподнятом настроении – сказалось действие успокоительного – Анна позавтракала и села к монитору. Но по всем каналам шла заставка: «Уважаемые зрители! В двенадцать часов по среднесолнечному времени вы увидите экстренный информационный выпуск».

Почему‑то, прочтя это, Петровская ощутила, как у нее сжалось сердце. Она не находила себе места, коротая время до «солнечного полдня», а в момент начала передачи закусила губу и сжала кулачки.

Когда неприятный человек с узким лицом, тонкими губами и пугающе разноцветными глазами, выступающий в Мраморном зале Генеральной Ассамблеи, объявил о перезагрузке политической конструкции, она часто задышала.

Когда он заговорил о предательстве среди лидеров экстремистов (Анна никак не могла заставить себя называть этих людей иначе), девушка вздрогнула от дурного предчувствия.

А когда произнес: «Человек, которого мы все знали как нового товарища Альфа и даже как Председателя Временного правительства, человек, убивший Оберпротектора Колоний Гая Руднева, человек, известный многим как Максим Верховцев – это никто иной как родной сын президента корпорации «Кольцо» Степана Гумилева Матвей Гумилев», – вскрикнула и вскочила с места.

– Надежда! – голос Анны зазвенел от еле сдерживаемых слез. – Я знаю, кто во всем виноват! Это все эта ведьма! Змея! Гадина! Она его околдовала!

– Мало данных для анализа.

– Да предостаточно! – взвизгнула Петровская. – Она же ван Астен, как этот… ну, который главный бандит. Которого убил Матвей! Значит, он – ее муж! Эта тварь влюбила Матвея в себя и заставила убить своего мужа. И теперь экстремисты ищут его.

– Нелогично, – попробовала возразить Надежда.

– Плевать! – рявкнула Анна. – Он у нее, я знаю!! И мы должны найти Соню ван Астен. Летим…

Девушка застыла посреди рубки в замешательстве. В самом деле, а куда лететь? Где искать разлучницу?

– Попробуем проанализировать всю имеющуюся у нас информацию, – осторожно начала Надежда. – Мне кажется, что под воздействием сильных эмоций ты принимаешь неверное решение…

– Помолчи! – отмахнулась Анна.

Рухнув в ложемент, она уставилась на ледяной, бело‑серый диск Земли, закрывающий собой всю полусферу экрана, и попробовала сосредоточиться.

«Если убитый Людвиг ван Астен – главарь экстремистов, то эта Сонька тоже из их числа. Скорее всего, после смерти главаря у них произошел раскол. Матвей штурмовал Луну. Мог он делать это вместе с нею? Ну, будь я на ее месте, ни за что бы его одного не отпустила. А эта… наверняка где‑то отсиживалась. Теперь Матвей вне закона. И он сбежал к ней. Значит, у нее где‑то есть секретное убежище, нора. Та‑ак, где у нас прячутся все пираты, сектанты, анархисты и экстремисты? Да это каждый ребенок знает – в поясе астероидов! Ну, или на Троянцах и Греках Юпитера! Значит, нужно лететь туда и разбираться на месте…»

– Надежда! – приняв решение, Анна не собиралась мешкать ни секунды. – Курс на пояс астероидов.

– Недостаточно информации. Вывести справку по объектам Солнечной системы?

– К бабушке справки. Идем на Цереру! – выпалила Петровская, вспомнив название крупнейшего небесного тела пояса. – На максимальной скорости!

– Выполняю расчет курса, – отозвалась Надежда.

Если бы она была живым человеком, то, несомненно, указала бы Анне на очевидную нелогичность принятого ею решения. Но искусственный интеллект получил еще на станции «Амур» приоритетную команду выполнять все распоряжения Петровской – и просто приступил к работе…

Эпизод 9 Слава великому канцлеру!

Станция «Амур», штаб‑квартира корпорации «Кольцо»; борт фрегата «Зоркий»; Греки Юпитера, станция «Покой»

– Сорок две… Сорок пять… Сорок восемь меток! – меланхолично объявил оператор, оторвавшись от монитора. – Господин Гумилев!

Степан Николаевич и Матвей обернулись одновременно. Оператор понял свою оплошность и уточнил:

– Господин президент, наша аппаратура засекла сорок восемь объектов. Более тридцати из них – крупнотоннажники.

– Распознавание целей? – быстро спросил Гумилев‑старший.

– В процессе.

– Расстояние?

– Два с половиной миллиона. Идут на ускорителях.

– Торопятся, значит. Ну‑ну…

Матвей обвел взглядом всех собравшихся в просторном центральном отсеке станции «Амур». Здесь были члены Совета директоров, начальники отделов корпорации, офицеры из Службы безопасности и командиры кораблей, всего порядка трех десятков человек. С кем‑то он был знаком, кого‑то видел впервые, но это сейчас не имело значения. Пройдет несколько часов и плечом к плечу вместе с этими людьми ему придется принять бой, шансов победить в котором ничтожно мало.

– Есть распознавание целей! – сообщил оператор и, не отрываясь от экрана, густо испещренного зелеными метками целей, зачастил: – Крейсер первого ранга «Халхин‑гол», приписан к орбитальной крепости «Победа», крейсер первого ранга «Хасан», приписан там же, крейсер первого ранга «Полтава», приписан ко Второй Марсианской бригаде, скоростной рейдер «Вектор», погранслужба, крейсер второго ранга «Рысь», приписан к бригаде «Беллона», большой десантный корабль «Простор», Лунная база «Буря‑7»…

– Это армада, господа, – развел руками Гумилев‑старший. – Они собрали ударный кулак, против которого нам не выстоять и десяти минут. Сорокин, сколько у нас времени на обсуждение ситуации?

Дежурный навигатор соединился с исином станции и спустя несколько секунд ответил, сверяясь с данными на экране расчетного монитора:

– Не более двадцати минут, Степан Николаевич.

– Двадцать минут… Что ж, у кого какие будут соображения? – Гумилев повернулся к руководству корпорации.

Ответом ему было молчание. Все понимали, что есть только один путь спасения – бегство. Торопливое, постыдное, паническое бегство. Придется бросить все – станцию, лаборатории, промышленные базы, оборудование, ценнейшее сырье, уникальные установки и приборы.

– Что ж, – как бы подытожил всеобщее молчание президент «Кольца». – Я отдаю приказ об эвакуации станции. Сформируем три каравана. Уходить будем порознь, точка сбора – наша база на Тритоне. Тихоходные суда оставим. На борт брать только самое необходимое. Станцию… «Амур» придется уничтожить.

– …крейсер второго ранга «Вепрь», – продолжал бубнить оператор, – неопознанная цель, превосходящая размерами и массой любой известный корабль из реестра…

– Это фотонный крейсер «Справедливый», – тихо сказал Матвей. – Прусаков в самом деле собрал самые мощные корабли. И мы уже не успеем уйти…

– Почему? Как? – взволнованно откликнулось сразу несколько голосов, а командир суперконтейнеровоза «Вайгач» Шепилов, седой, грузный человек с красным, будто бы обветренным лицом, пробасил:

– Даже на ускорителях им быстрее, чем за четыре с половиной часа до нас не добраться. Правда, могут начать ракетный обстрел раньше, но ракеты – ерунда, мы справимся.

– Вы не понимаете! – взорвался Матвей, сжимая в кулаке фигурку льва. – Я видел «Справедливый» в деле! Я знаю его технические характеристики! Он разгоняется до скорости света за сорок минут! Нас настигнут раньше, чем караваны сойдут с орбиты. «Справедливый» повяжет боем, потом подоспеют крейсера и выпустят корветы. И тогда все…

– Что же вы предлагаете, Матвей Степанович? – каркнул Самуил Боровский, один из членов Совета директоров, сухонький старичок в старомодном биопластовом костюме. – Позвольте, я догадаюсь сам… Как там было у Киплинга… м‑м‑м… Мы принимаем бой?

И он горько захехекал, дергая лысой птичьей головкой.

Матвей, ощущая, как ободряющий холод растекается от фигурки в руке по всему телу, упрямо выпятил подбородок.

– А вы что предлагаете, Самуил Аркадьевич? Сдаться?

– Я предлагаю переговоры, молодой человек! – запальчиво сказал старичок. – Вышлем парламентерский корабль, потянем время… Говорить всегда предпочтительнее, чем стрелять. Думаю, и ваши, Матвей Степанович, бывшие коллеги это прекрасно понимают. В двадцать пятом веке живем, как‑никак!

Дернувшись при слове «коллеги», Матвей покачал головой.

– Прусаков не будет разговаривать с нами, – убежденно сказал он. – Ему нужен я. Нужен отец. И нужны активы корпорации. Все остальное он просто уничтожит.

– Как? На каком основании? – Боровский всплеснул похожими на паучьи лапки руками.

– По праву сильнейшего, – жестко ответил Матвей. – А как… Развернет «Справедливый» тарелкой вперед и даст «полный газ». О комете «Шпитц‑11» все помнят?

Собравшиеся в центральном отсеке понурили головы. Мощь фотонного крейсера пугала.

– Куда ни кинь, всюду клин, так что ли? – вновь взял слово Степан Николаевич.

– …скоростной рейдер «Катет», погранслужба, крейсер второго ранга «Изюбрь», «Беллона», неопознанный дискообразный объект нестандартной компоновки… – все зачитывал оператор.

– А это дисколет «Пилигрим», – прислушавшись, пояснил Матвей. – Тот самый, с вихревой защитой. Быстро они его восстановили.

– Разрешите? – зазвучал из динамиков голос Исинки. – Я провела необходимые расчеты и предлагаю следующее: суда корпорации возьмут курс на Солнце. Судя по данным мониторинга солнечной активности, наше светило сейчас нестабильно, идет череда выбросов, длина протуберанцев достигает миллиона семисот тысяч километров, скорость распространения вещества – свыше восьмисот километров в секунду. Максимально ускорившись, мы пойдем прямо навстречу одному из таких протуберанцев. Когда караван достигнет плазменного облака…

– Мы все сгорим, – усмехнулся Боровский.

– На станции имеется сидератор, – ровным голосом продолжила Исинка. – Если установить его на головном судне каравана – предлагаю использовать курьерский планетолет «Север» – и активировать так, чтобы гравитовыброс произошел прямо по курсу следования, нам удастся отклонить протуберанец. Таким образом мы освободим коридор для судов. Конечно, речь идет о едином караване, в который войдут все планетолеты корпорации. Пройдя по гравитационному тоннелю, по касательной к хромосфере Солнца, прямо через солнечную корону, мы окажемся вне зоны досягаемости кораблей противника. Последовать за нами они не смогут – очередной выброс перекроет им путь.

– Позвольте! – взволнованно протиснулся вперед невысокий, полный человек в корпоративном комбинезоне – главный инженер проекта «Венера» Валентин Рязанов. – Но это единственный имеющийся у нас сидератор! Без него мы не сможем завершить…

– Без него мы не сможем выжить, Валентин Иванович! – жестко перебил инженера Гумилев‑старший. Переведя взгляд с побагровевшего толстяка на большой экран, по которому медленно, со скоростью перемещения станции по орбите, ползла бурая стена Венеры, он тихо произнес: – Я принял решение. Дежурный! Дайте внутреннюю трансляцию.

– Через Солнечную корону, – пробормотал себе под нос капитан «Вайгача» Шепилов. – Надо же… А что, может, и проскочим!

Степан Николаевич тем временем приосанился и твердым, уверенным голосом, в котором, казалось, лязгала сталь, заговорил:

– Внимание всему персоналу станции «Амур» и служащим корпорации «Кольцо»! Я, президент корпорации Гумилев, объявляю срочную эвакуацию! Повторяю: срочная эвакуация! Начальникам отделов, заведующим цехами, лабораториями, командирам подразделений и капитанам судов действовать по плану чрезвычайной ситуации, файл «один‑красный»! Повторяю…

Слова президента разносились по всем помещениям, отсекам, цехам и лабораториям станции, звучали в рубках и кают‑компаниях пристыкованных к «Амуру» планетолетов. Едва только Гумилев произнес «файл «один‑красный», как повсюду взвыли сирены и вспыхнули алые лампы аварийной тревоги. Тысячи людей сорвались со своих рабочих мест, покинули каюты и комнаты отдыха. Каждый знал, где ему надлежит находиться в случае объявления чрезвычайной ситуации – в «Кольце» не жалели средств и времени на тренинги по безопасности.

Руководство корпорации покинуло центральный отсек сразу после того, как президент начал говорить. Все эти люди, не один год проработавшие бок о бок со Степаном Николаевичем, знали, что от своего слова он не отступится и строго спросит с тех, кто не выполнил приказ.

В грузовых шлюзах оживали докер‑боты, их оранжевые ковши, платформы и стрелы выдвигались, готовясь принять первые контейнеры, боксы и аппаратуру, доставляемую по силовым тоннелям из недр станции.

– Быстрее, быстрее! – торопили своих работников начальники участков. – Шестой цех – вторая лифтовая шахта, одиннадцатый шлюз, грузимся на танкер «Аметист», седьмой цех – вторая шахта, двенадцатый шлюз, лихтеровоз «Средневолжск‑17», восьмой цех…

По отсекам «Амура» грохотали тысячи ног, тысячи скафандров покидали свои ниши в эвакуационных коридорах.

Исинка по приказу Степана Николаевича задействовала для погрузки армаду наноботов. Металлические паучки забирались под контейнеры, станки и приборы, собирались там в некое подобие автоматических платформ и транспортировали грузы к шлюзам.

– Все тихоходы бросим. Заминировать и оставить на орбите, – командовал Гумилев‑старший в микрофон. – Что? Противометеоритные платформы? К чертовой матери!

– Погоди, отец! – запротестовал Матвей, отвлекшись от расчета курса каравана. – Платформы нам пригодятся.

– Но они плетутся, как черепахи!

– Ерунда. Поставим на каждый по паре разгонников, а еще пару погрузим в запас. До Солнца должно хватить, а потом подцепим на буксир.

– Но зачем нам эти калоши? – непонимающе посмотрел на сына Степан Николаевич.

– На противометеоритных платформах смонтированы широкополосные лазерные установки типа «Аквамарин», так?

– Не помню… – пожал плечами Гумилев‑старший и отвлекся, закричав в микрофон: – Оставить катализаторные колонны! Да, Виталий Иванович, да, вы не ослышались. Они слишком громоздкие и тяжелые. Лучше загрузите побольше медикаментов и продовольствия – боюсь, для нас в ближайшее время это будет куда важнее.

– Отец! – Матвей потрепал Степана Николаевича по плечу. – Смотри: если перенастроить резонаторный блок – я знаю как – то из гражданского широкополосника, годного лишь на то, чтобы сжигать орбитальный мусор и метеориты, мы получим боевое лазерное орудие, способное поражать корветы противника на дальних дистанциях.

– Этому тебя в Академии Космофлота научили? – иронично улыбнулся Гумилев‑старший.

– На базе «Армии пробуждения», – серьезно ответил Матвей.

– Хорошо, убедил. Действуй, сынок.

И Матвей побежал действовать. Энергия льва, буквально бьющая из фигурки, подстегивала его, придавала сил. И все окружающие, все люди на станции и кораблях корпорации чувствовали это возбуждение, заражались энтузиазмом Матвея.

– Быстрее, быстрее! – звучало со всех сторон, неслось из всех динамиков, наушников и переговорных устройств.

Не обходилось, конечно, без накладок и происшествий. Из‑за повышенного напряжения в третьем кольцевом отсеке перегорели мегастабилитроны на подстанции и сотни людей оказались отрезаны от лифтовых шахт главного ствола за межотсечными бронедверями. Поскольку времени на замену мегастабилитронов не было, Гумилев распорядился задействовать тяжелые плазменные пенетраторы «Перун», которые обычно использовали на поверхности Венеры для прокладки тоннелей, предупредив, что если не удастся решить проблему в течение десяти минут, людей придется оставить.

Бригада горнопроходчиков с двумя «Перунами» уложилась в семь минут, испарив бронедвери, а заодно повредив кабели питания аварийного освещения. В результате все третье кольцо станции погрузилось во мрак и люди выбирались на ощупь. Но они успели, выдержали жесткий эвакуационный график, заняв свои места на борту планетолетов, а это было самое главное.