Текст книги "Хрустальная колыбель"

Автор книги: Сергей Юрьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Интересно люди живут… Впрочем, каждый развлекается как хочет, пока время есть и серебра хватает. История любого знатного рода рано или поздно обрастает кровавыми легендами. Взять, например, Корзонов… Иллар швырнул точильный камень назад через плечо, но бдительный оруженосец успел перехватить его в полете, расцарапав в кровь ладони.

Взять, например, Корзонов… Владетели Холм-Эгера всегда отличались необыкновенной плодовитостью, и лишь немногие из многочисленных отпрысков добровольно отказывались от претензий на отцовский титул. Дуэли на мечах и секирах, отравленные стрелы, летящие из придорожных кустов, порча, наводимая ворожбой, – Иллар не мог припомнить хотя бы одного родственника по мужской линии, который скончался бы своей смертью. Но, в конце концов, всё, что происходит в жизни, предначертано судьбой, и никто ни в чем не виновен. Победителей не судят, а проигравшие уже получили своё…

– Люди жестоки и честолюбивы, – заявил вдруг очнувшийся ведун. – А без этого в мире исчезло бы главное, что составляет его суть, – движение вперед. Есть цель – есть движение…

– Хватит болтать! – Иллар вогнал в ножны свой клинок, поднялся и отпихнул ногой барабан, на котором сидел. – Говори, что там случилось.

– Случилось то, что должно было случиться. – Хаффи, казалось, намеренно испытывал терпение своего господина. – Харл Салан пригласил Долла Салана в опочивальню тянуть жребий, а когда тот запустил пятерню в узкогорлую вазу, проткнул его стилетом. Теперь мы знаем, что Долл Салан – младший. Точнее – был младшим… А всадник был гонцом от Орвина Хуборга. На его лагерь напали полчища лесных варваров, и он готов присягнуть любому, кто занял замок, лишь бы получить помощь. Теперь, скорее всего, он погибнет вместе со всеми войсками, но и варвары не скоро посмеют вновь перейти границу Холма…

На лице у ведуна появилась гримаса непомерного восторга, как будто он сам собрался стать лордом. Не рано ли? Впрочем, пока всё, что предрекал Хаффи, сбывалось. Кстати, что за странное имя у ведуна? И слишком смуглый цвет лица, и совершенно черные курчавые волосы, и слишком тонкая, невесомая ткань его одежд – всё выглядит очень подозрительным… Может быть, лучше его убить? Хотя нет – это сделать никогда не поздно… Главное – не выпускать его из виду. Ведун уже показал сегодня, насколько он может быть опасен, хотя до сих пор ничего не сделал, только подглядывал и подслушивал, только знал и говорил, только давал советы… Точнее, только один совет – ждать.

– Откуда ты взялся, Хаффи? – Вопрос этот следовало задать уже давно, но Иллар опасался, что ведун откажется помогать слишком уж любопытному претенденту на престол.

– Я прибыл издалека, мой лорд. – Ведун вновь почтительно поклонился. – Я обошел многие земли в поисках знаний, поскольку в знаниях – сила. Но чтобы воспользоваться этой силой в полной мере, необходима власть, и поэтому, мой лорд, мы нужны друг другу… Чтобы пользоваться властью, нужна сила, та самая, которая в знаниях. Я сегодня уже не раз доказывал это…

– Когда нам лучше войти в замок? – Корзон прервал ведуна, решив, что все остальные дела можно отложить на потом, главное – овладеть титулом и троном.

– Разумеется, ночью, мой лорд. Разумеется, ночью…

Как только стемнело, ведун вдруг начал артачиться, не желая следовать за своим лордом туда, где должен был произойти последний и решительный бой, может быть, и не бой вовсе, а просто резня, долгая и скучная… Но Корзон чиркнул мечом над его головой, срезав несколько торчащих волосинок, и пригрозил отстричь уши, если ведун вздумает ещё хоть раз в чем-то перечить своему господину. Знание, конечно, – сила, но не всякая сила – знание…

Три отряда, примерно по сотне воинов в каждом, подошли к замку с трех сторон, а мастеровые, которым было щедро заплачено за работу и молчание, подтащили в назначенное время ко рву несколько лодок, окрашенных в черный цвет, и пару лестниц высотой в пятнадцать локтей – достаточно, чтобы добраться до нижних бойниц.

– Мой лорд, смею… – начал было шептать ведун, когда лодка отвалила от берега, но Корзон сунул ему под нос кулак в железной рукавице. Ночью на гладкой воде был далеко слышен всякий шорох, всплеск, шепот.

Дальше всё шло как по маслу. Бойницы, как и говорил Хаффи, не охранялись, а стражников, дремавших у входа во внутренние покои, даже не пришлось убивать – просто связали и заткнули рты их собственными подшлемниками. С восточной стены, обращенной в сторону Великих Вод, донесся шум схватки, но это уже не имело никакого значения. Цель близка, если, конечно, Харл Салан устроил себе опочивальню там же, где и прежние лорды…

Дюжина бойцов во главе с каким-то мелкопоместным эллором преградила им путь по галерее, но, увидев перед собой толпу разъяренных вояк, эллор бросил меч в ножны и приказал своим расступиться. Разумно… Но если придётся взять этого разумника на службу, лучше не ставить его в ночные дозоры…

Дверь в опочивальню, к удивлению, оказалась не запертой изнутри, и Корзон, подойдя к ней первым, осторожно просунул меч в щель между створками. Немного расширив просвет, он увидел, что его соперник преспокойно лежит на белых льняных простынях с открытыми глазами и, не отрываясь, смотрит на что-то с жадностью и восторгом.

– А ну, вставай, скотина! – взревел Иллар. – Возьми меч и прими смерть как мужчина.

– Т-с-с-с… – Харл Салан приложил палец к губам, по-прежнему глядя куда-то мимо того, кто пришёл его убить.

– Ну хватит! – Корзон ввалился в опочивальню, и полдюжины эллоров последовали за ним.

Забава первая: ухватиться всем за один край тяжелой дубовой кровати и перевернуть её вместе с хозяином. Забава вторая: швырять под перевернутую кровать всё, что под руку попадет, – фигуристые вазы из белой глины, серебряную посуду вместе со снедью и напитками, горящие светильники…

– Простите, мой лорд, это мое! Мой лорд, мы же договорились! – Ведун обеими руками вцепился в книгу, которую Корзон (теперь уже точно – лорд) собирался метнуть в общую кучу, под которой что-то продолжало копошиться.

Иллар только теперь обнаружил, что именно попало ему под руку. Книга! Ого! Надо же, чем развлекался покойный Халлак! Потому у него и крыша съехала, что книжки читал…

– А тебе она на кой? – Книгу можно было и отдать, но Корзона возмутило, что Хаффи смеет что-то вырывать у него из рук. Мог бы потом просто подобрать. Потом… – Отдыхай пока. – Иллар ударил ведуна кулаком по лбу, и тот со стоном осел на пол. – Отдыхай пока. Понадобишься – свистну…

И тут забава кончилась. Новоявленный лорд увидел то, на что, не отрываясь, смотрел его поверженный противник. Каменная баба была как настоящая. Даже лучше, чем настоящая! Будь она живой – плевать бы и на трон, и на пожрать…

– Эй, Хаффи, очнись. – Лорд дружески потрепал по плечу ведуна, сидевшего на полу, обхватив голову руками. – Хватит стонать, я пошутил, Хаффи… Шуток не понимаешь?

Ведун что-то промычал в ответ, продолжая раскачиваться из стороны в сторону. Толку от него теперь не было никакого, но Иллар продолжал говорить, надеясь, что тот его хотя бы слышит:

– Слушай, дружище, когда очухаешься, оживи мне эту кралю. Ты же молодчина, ты же всё можешь… Знание – сила, правда ведь… – Он окинул быстрым взглядом сподвижников, которые продолжали резвиться как ни в чем не бывало. – А ну, все вон отсюда! И этого с собой прихватите. – Иллар швырнул собственный шлем в Харла, продолжавшего копошиться под кучей всякого хлама. – Только не убивайте. Может, он поймет ещё, кто в доме хозяин.

Бывшего претендента на трон быстренько откопали и утащили. Они остались в опочивальне втроем – лорд Корзон, ведун Хаффи и каменная баба неземной красоты…

– Хаффи, если ты сделаешь это, не представляешь, что тебе будет… А если не сделаешь – тоже не представляешь! – Теперь Иллар нетерпеливо ходил вокруг ведуна, надеясь дождаться, когда тот хоть немного очухается. – Не лез бы ты под горячую руку, всё было бы нормально. А ну, вставай, скотина!

Ведун поднялся, опираясь на локоть Иллара, но глаза его, залитые кровью, стекающей со лба, пока ничего не видели.

– Да, мой лорд… Всё сделаю, мой лорд… Дайте срок, мой лорд…

– То-то же, – удовлетворенно сказал Корзон. – Иди отдыхай. А завтра с утра, чтоб здесь был! А теперь иди. Я тут с подружкой пообщаюсь.

Глава 10

Для победы порой необходимо сделать множество верных шагов, а чтобы погибнуть – достаточно одного неверного. Тот, кто решился вступить в схватку, должен понимать, что не только в победе, но и в гибели может быть заложен какой-то смысл. Из «Наставления эллорам» лорда Ота Тарла. Холм-Ал, 505 г. от Великого Похода

Как только солнце поднялось над верхушками деревьев, туман, заполнявший дно ложбины, рассеялся, и Юм вдруг почувствовал себя беззащитным. Лес после рассвета не казался уже надежным убежищем, и временами чудилось, что сквозь шелест листвы и птичьи трели то и дело пробивается лай гончих псов и топот конских копыт. Хотелось броситься вперед сломя голову или просто упасть в высокую траву и пролежать в ней день, ночь, оставшуюся жизнь. Юм вдруг понял, что его гнетет… Не опасность вновь стать пленником Тарла, не муки совести, напоминающие о том, что он оставил старика Кряжа там, у приграничной башни (в конце концов, тот сам выбрал себе судьбу), не ноющая боль в левой ключице… Сегодня перед рассветом он впервые отнял чужую жизнь… И пусть те двое, оставшиеся лежать в сыром подземелье, сами пришли, чтобы убить его – всё равно казалось, что он потерял какую-то часть самого себя, что отныне лай собак и конский топот будут преследовать его всегда, где бы он ни был, куда бы ни шел, что бы ни делал.

И ещё было воспоминание о Сольвей, пришедшее вместе с видением, в которое погрузил его ведун…

«Нет уж, милок, жажнобу швою ты не увидишь, пока крашота её не увянет, а может, и вообще не увидишь…»

Стоп! Вот где он видел эту старуху. Когда Сольвей исчезла, он оседлал Грума и несколько дней и ночей скакал по всему Холм-Долу, надеясь перехватить её на какой-нибудь лесной дороге. Несколько всадников, которых, конечно же, отправил за ним Олф, наблюдали за ним издалека, но никто из них даже не попытался предложить ему помощь в бесплодных изматывающих поисках. Он не чувствовал ни голода, ни жажды, ни усталости, а когда вернулся к воротам замка в лохмотьях, ведя на поводу обессиленного Грума и перед ним начали раздвигаться тяжелые створки ворот, ему вдруг представилось, что вот сейчас он войдет в своё родовое гнездо, и опустится решетка, и сомкнутся ворота за его спиной, а она навсегда останется там, снаружи. Она – снаружи, а он – внутри! Он бросил поводья стражнику, а сам пошел прочь, куда глаза глядят… И вот тогда-то ему встретилась эта старуха…

«Посеребри ручку, вшо, как ешть, рашшкажу…»

Как это он её сразу не узнал? Юм нередко вспоминал о ней, испытывая то тоску, то брезгливость… Но тогда он ей поверил. Поверил и успокоился, хотя никаких причин для этого не было. «…не увидишь, пока крашота её не увянет…» Тогда она была одета как нищенка, а там, в башне у лорда Тарла, на ней был длинный темно-синий бархатный балахон, ниспадающий до пола многочисленными складками, и белая головная накидка с алым подбоем – мечта всех модниц из семейств богатых торговцев и цеховых мастеров. Куда-то исчезли и прежняя сгорбленность, и шаркающая походка, и мелкая дрожь в руках… Но тонкогубый беззубый рот, нос крючком, обвислые морщинистые щеки – всё это осталось прежним. И голос! «Вшо, как ешть, рашшкажу…» Значит, старуха просто заставила не узнать её…

Юм ускорил шаг, уже не заботясь о том, чтобы двигаться бесшумно. Под ногами трещали ветки, а если на пути попадались заросли, он прорубался сквозь них, орудуя тесаком, отобранным у стражника, чтобы скорее стерлась кровь, запекшаяся на клинке.

Значит, сперва его хватают какие-то призраки, явившиеся из тумана, а дружина в это время сражается с тенями… Потом какой-то престарелый ведун заставляет его бежать сломя голову окольными путями, когда до границы своего Холма рукой подать. И ещё эта старуха успела между делом затуманить его разум. Нет, прекрасная Сольвей, не впрок пошли твои уроки ведовства… Снова пришло воспоминание – на этот раз о том, как они вместе с ведуньей собирали целебные травы и коренья, и она неторопливо объясняла, какие снадобья можно из них приготовить… Встань-трава с беспечальником отваривается в горьком соке подорожника, а после смешивается с медом диких пчел – иначе горечь будет нестерпимая… Вот так. И ни одного яда или дурманного снадобья она не передала ему, хотя сама знала, наверняка знала… Способностью видеть через расстояния или погружать собеседника в видения, подавлять его волю – всем этим она тоже не поделилась с ним. Поэтому теперь любой и может обставить его как мальчишку…

Ха! И упавшая поперек ложбины береза разрублена пополам. «А как ложбина кончится, там уже к себе сворачивай…» К себе – это направо. Вот только ложбина никак не хочет кончаться и становится всё глубже. А может быть, хватит жить чужим умом?! Мало ли что ведун сказал… Свернуть направо сейчас, и не больше чем через дюжину лиг наверняка обнаружится пограничный камень Холм-Дола.

Он уже решил, что пора выбираться наверх, но в этот момент до него и вправду донесся топот копыт. Какие-то всадники неслись вдоль края леса – это могла быть и погоня, и Олф с дружинниками, бросившиеся на поиски своего лорда. Вот бы, как тот ведун, вырваться из тела и слетать посмотреть, что там творится…

Конский топот внезапно стих, и послышались приглушенные голоса. Кто-то отдавал отрывистые команды, а вскоре потянуло дымом костра. Нет, Олф не решился бы становиться лагерем по эту сторону границы. Скорее всего, узнав о том, что случилось с его лордом, он взял бы приступом ту самую башню, а потом вызвал бы Тарла на поединок, от которого тот уже не смог бы отказаться. А если здесь остановились люди Тарла, значит, надо уходить, одному всё равно не справиться с целым отрядом – там, судя по голосам, не меньше нескольких дюжин…

– …да ну их всех! У нашего сотника просто не все дома. Вот помяни мое слово – он скоро совсем с ума спрыгнет. – Кто-то говорил почти рядом, у самого спуска в ложбину, и Юм поспешил затаиться за кустами на противоположном склоне.

– А мне-то что… – послышался другой голос. – Ему лорд приказал, он – мне. Вот сам стану сотником, тогда и буду только лорда слушать…

– А Их Милость тоже удумали…

– Попридержи язык, а то живо тебя на дыбу определят!

– А меня-то за что? Я, может, ворчу, но делаю… Вон Урман из шестой дюжины вчера так вообще отказался идолу поклониться, и ничего. Видел я его поутру – в карауле стоит…

– С утра стоял, а к вечеру висеть будет.

Голоса, постепенно удаляясь, стихли, и Юм начал потихоньку выбираться из ложбины на противоположную от опушки сторону. До поры лучше было углубиться подальше в чащу и выждать, когда воины лорда Тарла сделают то, за чем пришли, и уберутся восвояси. Искали явно не его, иначе разговоры у них были бы другие. Странно… Сим Тарл зачем-то заставляет своих дружинников поклоняться какому-то идолу, как будто они наемные варвары. Да и варваров никто никогда не заставлял – им по вере положено…

Хотелось, чтобы скорее наступил вечер – сумерки подобны туману… И тут Юм вдруг вспомнил, что совсем недавно собирался среди бела дня идти через поля к границе своего Холма. Если бы он хоть на мгновение задумался, чем это может грозить… Да нет – такая мысль вообще не должна была возникнуть! И Кряж всё верно рассчитал – скорее всего, и ложбина кончится именно тогда, когда начнет смеркаться. Что это? Опять морок? Гадалка? Но если бы она как-то узнала, куда он направился, его бы давно схватили… Нет, теперь лучше постараться не думать ни о чем, просто идти вперед, пока не исчезнет ощущение опасности, а потом затаиться. Как только начнет вечереть, можно вернуться в ложбину и продолжить путь, а пока…

Едва заметные тропинки исчезли, подлесок стал гуще, кроны деревьев над головой слились в сплошное зеленое покрывало. Теперь он поднимался по склону холма, поросшего густым осинником, то и дело натыкаясь на завалы.

«Прямой путь не всегда оказывается самым коротким, а умение сдерживать себя, не упуская из виду цель, ведет к успеху чаще, чем безудержная храбрость…» Так говорил отец перед отъездом в Храм, уже облачившись в рясу Служителя. Ола, уже смирившаяся с тем, что она больше не леди, стояла в дорожном плаще возле крытой повозки по ту сторону рва, а отец вдруг остановился на перекидном мосту сразу за воротами замка, отослал взмахом руки немногочисленную свиту, обеими руками взял за плечи Юма, только что получившего корону, и вроде бы собрался дать ему последние наставления. Наверное, он многое хотел сказать, но вскоре умолк чуть ли не на полуслове, быстро и крепко обнял сына, резко повернулся и ушел, не оглядываясь, широкими твердыми шагами – туда, где слуга в последний раз проверял подпругу его коня. В последний раз… В конце концов, всё, что ни происходит, – всё в последний раз. И этот день будет первым и последним, и завтрашний… И вчерашний уже не повторится, слава Творцу. Безудержная храбрость… Храбрецы по лесам не прячутся, от погони не бегают, друзей не оставляют врагам на растерзание. Хотя какой он друг, ведун этот, Кряж… Так – подданный… Интересно, он подати исправно платил? С ведунов полагается в год полфунта серебра с каждого… Прямой путь, значит, не всегда оказывается… Да где он – прямой путь? Может, его и вообще не бывает – прямого! Всё время приходится коряги обходить, через пни трухлявые переступать…

Сзади вдруг хрустнула ветка, и Юм резко обернулся, одновременно обнажая тесак. Длинноволосый белобрысый парень примерно одних с ним лет в белой рубахе с вышивкой обеими руками сжимал топор и смотрел на него с ненавистью и испугом. Топор был не боевым, а обычным, каким лес на дрова валят, и сам парень явно был из землепашцев.

– А ты кто такой? – успел поинтересоваться Юм, но вопрос явно запоздал.

Парень в прыжке попытался ударить его наотмашь, но Юм лишь чуть отклонился в сторону, и противник вместе со своим неуклюжим оружием пролетел мимо. Кулак лорда успел зацепить подставленный затылок, и молодой землепашец упал на четвереньки, выронив топор.

– Может, теперь поговорим, – предложил Юм, но парень явно не был расположен к мирной беседе. Он неожиданно сделал быстрый кувырок вперед, вновь ухватившись за топорище, и через мгновение вновь стоял напротив в боевой стойке.

– Послушай, мне от тебя ничего не надо… – Юм попытался продолжить разговор, в этот момент парень резким движением метнул топор прямо ему в голову.

Глупо… Полшага влево – и топор торчит в еловом стволе, который только что был за спиной, а противник наладился бежать, но и эта попытка кончилась ничем.

– Ого, а вот и сторож! – Два воина, похоже, те самые, которых Юм слышал, сидя в ложбине, словно призраки, появились из-за кустов.

– Сам скажешь, куда девок спрятали, или ножичком пощекотать? – осведомился тот, что был повыше ростом, преграждая парню путь к бегству.

– Всё равно не скажет, – заявил то, что пошире в плечах. – Лучше сразу его прирезать, а девок сами найдем – не могли они далеко…

– Значит, сморчки пошли собирать… – Тот, что выше ростом, криво усмехнулся, приближаясь к жертве. – А то мы не знаем, что сморчки давно отошли.

– Смотри, а тут уж без нас успели. – Тот, что пошире в плечах, заметил Юма, стоявшего возле сосны с обнаженным тесаком. – Эй, приятель, если это твой, то сам его режь, мы ничего…

Люди лорда Тарла явно приняли его за своего. Но что они сами-то тут делают?

– Эй, смотри, Фед, а этот, похоже, из эллоров, из благородных… – Видимо, тот, что повыше, разглядел, как Юм одет – серый камзол из дорогого сукна, рваные кружева на рукавах, узоры, вышитые тонкой серебряной нитью…

– Это не из наших, – согласился с ним второй. – Значит, тоже рубить надо. Мне сотник так и сказал: кого чужого встретишь – сразу руби.

Как будто забыв о землепашце, они одновременно набросились на Юма. Вот теперь, наконец, и пригодились уроки мастера Олфа. Воины Тарла явно не ожидали встретить достойного противника в каком-то приблудном эллоре, вооруженном коротким тесаком и даже не облаченном в кольчугу. Но их мечи, вместо того чтобы мгновенно искромсать пришельца, срубили нижние сухие ветки сосны, а эллор, на мгновение пропав из виду, неожиданно оказался у них за спинами.

Убивать не хотелось… Не хотелось уже потому, что с новой силой вспыхнуло давешнее чувство невосполнимой потери, хотя, возможно, оно возникает только после первой пролитой крови… Воины знали своё дело, но тому, кто их учил, было явно далеко до Олфа. Сначала Юм сбил с них по очереди шлемы, а потом свалил первого (того, что повыше ростом), ударив его плашмя тесаком по темечку. Второй тут же попытался скрыться, но на его голову сзади обрушился топор землепашца.

Когда стемнело, они сидели возле костра неподалеку от землянки, вырытой на восточном склоне холма, через который пришлось перевалить, уходя от облавы.

– Вы это… Господин хороший, ничё, что я с топором-то кинулся? Я ж не знал. Я ж думал, вы из этих… – Парень задавал этот вопрос уже далеко не в первый раз и всё никак не мог поверить, что странный пришелец не держит на него зла. – Вы, видать, господин хороший, издалека… Не знаете, что у нас деется… Вот был у нас лорд как лорд – мы зерновой сбор платили, он нас не трогал, а тут на тебе… Вернулся в конце месяца Тала староста наш из замка, на поклон ездил, чтоб лорд от разбойников оборонил, а то начали к нам из прибрежных варваров заглядывать – то скотину угонят, то на дороге кого обчистят… Вернулся он, значит, а с ним конный отряд, и ещё идола везут, говорят, Иблитом кличут… Сотник и говорит, дескать, поставите у ворот селища, будете ему кланяться и жертвы приносить, и тогда, мол, вам ничего не будет. Как же – не будет… Как лорд наш тут поселился, так и началось… Третьего дня Вешку стражники в поле схватили – и к лорду. Не знаю, что уж там было, только не вернулась она…

– Вешка – это кто? – спросил Юм.

– Да девчонка, молодая ещё… Будущей весной за Вуха, за кузнеца, отдавать хотели… А вчера от лорда два дружинника сбежали и нас упредили, мол, девок прячьте, а то всех идолу скормят, а без этого у старухи ведуньи, которая при лорде, какая-то ворожба не выходит. Ну что, велел мне староста всех наших незамужних за болота отвести, пока беды не случилось. Туда только я дорогу знаю, а кто мне показал – помер прошлым летом… Вот дела такие у нас, господин хороший. А ничё, что я с топором-то?

– Ничё-ничё… – в который раз успокоил его Юм, хотя у самого было неспокойно на душе.

Всё шло наперекосяк. Сим Тарл чувствовал, как внутри поднимается неуемная ярость, и больше всего ему хотелось выплеснуть её на проклятую старуху, которая как ни в чем не бывало смешивала какие-то вонючие снадобья на другом конце стола. Но один её взгляд внушал ему такой страх, что всё холодело внутри.

– Ну и что теперь делать будем, старая крыса?

– Што делать, што делать… – передразнила его ведунья. – Шухари шушить. Вшо гладко только в шказках бывает. На-ка ишпей отвару моего – полегшает.

Она поднесла ему большую кружку с горячим пойлом, и он начал пить мелкими глотками. Снадобья старухи всегда действовали безотказно. Вот уже и руки не дрожат, и будущее не кажется таким мрачным. В конце концов, Щарап правильно всё говорит… Ты, лорд, между двух огней – с одной стороны – варвары, с другой – все остальные лорды. Ни с теми, ни с другими в одиночку не справиться. Если хочешь больше, чем можешь, – тут тебе и конец… Значит, нужно либо меньше хотеть, либо больше мочь. Меньше хотеть – не получается… А чтобы варваров покорить, нужно их веру принять, а они потом сами придут, сами поклонятся… Жаль только, что лорденыша упустили, шустрый парень оказался… Ну, всё равно назад ему не выбраться – по всей границе дозоры стоят, а по лесам пусть бродит, пока с голоду не сдохнет.

Глава 11

Лесные варвары отличаются свирепостью в бою, но всегда честны с торговцами, отдавая им то, что, по их мнению, большой цены не имеет, поскольку есть у них в изобилии, и получая то, что ценится, поскольку кажется диковинным и редким. Саабы платят кожами, пушниной и медом за бронзу в слитках, железные мотыги и лопаты. Эссы за те же товары предпочитают расплачиваться костью морского зверя и самоцветными камнями. Иные торговцы продают им оружие, но мало кто решается на это, боясь гнева лордов. Трактат «О лесных варварах». Баул Сабр из Холм-Велла. 347 г. от Великого Похода

– Ну и что? Вот ты говоришь, всё от Творца, а я его ни о чем не просил никогда. У меня-то всё откуда? – Пров сидел на корме челна, опустив в воду босые ноги, поминутно оглядываясь на Геранта, закутанного в свою рясу. – Ну, пусть я росту мелкого, волос у меня хоть и рыжий, но редкий, пусть лицо рябое, нос брюквой, зато силой и умом не обижен… Хочешь, подкову согну? Или сломаю. А? У тебя подкова есть, а, Служитель? На счастье с собой не таскаешь?

Геранту вовсе не хотелось вступать в бесполезный спор, он оглядывал берега и наслаждался покоем, который в другой раз, наверное, не скоро придется испытать. Зато Ойван, подменивший одного из гребцов, с жадностью ловил каждое слово. Все волхвы, которых он знал, обычно не вступали в разговоры с простыми общинниками, а иные вообще предпочитали общаться только с идолами, даже не будучи уверенными, что те их слышат.

– Нет, ты мне всё-таки скажи, – не унимался Пров, – вот от меня, например, для всего рода нашего большая польза, и все это знают. Если людям чего-то надо, ну там удачной охоты или чтобы мальчик родился – я знаю, кого о чем просить и что кому поднести, а вот ты мастак только байки рассказывать, а всё хорошее, мол, после смерти получишь, если будешь себя хорошо вести. Так или не так? А что мне в том, что после смерти – я и сейчас много чего хочу, только мне для себя просить не положено. Может, ты для меня чего-нибудь попросишь у Творца своего безымянного?

– А тут проси – не проси… – не выдержал наконец Герант. – Творец лучше тебя знает, чего тебе надо, и дает, если заслужил. А не заслужил – проси – не проси…

– Э, нет! – тут же завелся Пров. – Это как это лучше меня! Он что – за каждым уследит?! Да если бы он всё знал и всё мог, не пришлось бы тебе сейчас очертя голову ломиться неведомо куда и неведомо зачем. Он бы и сам всё сделал как надо.

– Ты лучше посмотри, каково кругом, – отозвался Герант, не отрывая взгляда от высокого берега, покрытого ельником. – Вот так бы и плыл всю жизнь и на красоту эту любовался. Когда состарюсь, в гости позовешь?

– Тьфу! – волхв плюнул за борт, поняв, что сегодня обычного спора не получится.

– А духи речные не обидятся? – ехидно поинтересовался Служитель.

– А духи речные на меня, верно, уж давно зубы точат – за то, что тебя везу… – Пров схватил полуведерную баклагу с медовухой и сделал несколько глотков. – Я ж тебя не просто так спрашиваю, мне ж интересно, что за Творец такой, который всех идолов круче…

– Не это тебе пока интересно… – заметил Герант. – Не это… Не суть ты хочешь выведать, а обряд тебе нужен. А потом, глядишь, – посреди твоих идолов ещё один появится, и будешь ты его именовать – Творец, брат Зеуса, дедушка Геккора, тесть Хлои, девы морской… А потом какой-нибудь расторопный малый и ему имя придумает. Было уже такое, и не раз ещё будет.

– Ну, не хочешь говорить – не надо, – почти добродушно отозвался Пров, ещё разок глотнув медовухи. – Давай тогда решать, что делать будем. Завтра к ночи будет последнее наше становище, а дальше уже эссы пойдут. Там к берегам чалить не будем – кто их, эссов, знает, что у них на уме. Там ещё дня три, от силы – четыре, и против течения уже не выгрести будет. У тебя хоть серебро есть коней-то купить? У них, у эссов, кони хорошие, только дороги уж больно.

– А сколько там идти ещё?

– Докуда?

– До замка.

– До замка не знаю – не был, а до рубежных селищ, если пехом, то дюжину дней, а если верхом – то дня четыре. – Пров с некоторым удивлением оглянулся на Геранта. – А ты что – на своих на двоих собрался? Сам же говорил, что время у тебя не терпит.

– Время только и делает, что терпит… – Лицо Служителя вдруг помрачнело. – Время – оно всё стерпит.

За последние несколько мгновений в мире что-то неуловимо изменилось. Сначала Герант почувствовал, как похолодел посох в его руке, потом внезапный порыв ветра взлохматил мелкую рябь на водной глади, тут же смолк птичий гвалт, доносившийся с берегов, а кружившие над челном чайки с тревожным визгом разлетелись прочь. Служитель сосредоточился, стараясь ощутить суть перемены. Он закрыл глаза и мысленно повторил на языке Творения ритуальную фразу, позволяющую видеть сквозь расстояния. Это обычно действовало только в Храме, и только если слова произносились в слух… Но сейчас, когда назревали события неведомые и страшные, когда Силы Небытия вновь готовились проникнуть в мир, грозя ввергнуть в Хаос обетованное пространство, – не было ни времени, ни возможности соблюдать все тонкости ритуалов. Тем более что никто из волхвов, ведунов или просто людей, на которых не снизошло Откровения, не должен был слышать языка Творения. И так уже слишком многие за пределами Храма пользовались ворожбой и заклятиями, делали обереги, не понимая толком, что за слова произносят и что за знаки выводят на серебряных пластинах. В итоге уже многие неприкаянные духи обрели непомерное могущество, и разбужены силы, которым лучше бы уснуть навсегда.

Темнота перед глазами рассеялась, уступив место рвущимся навстречу облакам, потом мелькнул необычайно мрачный приземистый замок с шестью башнями, нависшими над широким рвом, и наконец в полумраке мелькнул язычок пламени одинокого светильника, бросающего неровные отсветы на страницы книги…

«Каждый из тех, кто обладает разумом, был бы всемогущ, если бы ему не противостояла ещё чья-то воля. Но есть путь, позволяющий преодолеть любые препятствия, способный воплотить в реальность любые желания и стремления. Нужно всего лишь осознать свою внутреннюю свободу – от окружающих людей, надмирных существ, законов, данных миру Небесным Тираном, привязанностей, обременяющих тело и душу. Главное – захотеть и поверить в неизбежность того, что твое желание исполнится, поскольку оно превыше всего. И тогда на помощь придут силы Извне, о которых ты даже не подозреваешь, но чьи интересы совпадают с твоими…»

– У меня почти получилось, мой лорд! – Чей-то голос звучал одновременно торжественно и подобострастно.

– Меня не интересует «почти». – Нетерпеливый ответ донесся из темного угла, и размытые очертания его владельца на мгновение обрели ясность. Человек в легких парадных доспехах и начищенных до блеска коротких сапожках лежал на незастеленной кровати и неотрывно смотрел в одну точку.