Текст книги "История руссов. Держава Владимира Великого"

Автор книги: Сергей Парамонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

6. Несколько слов «pro domo sua»[59]59
  «За свой дом» (лат.), то есть в защиту собственных интересов. – Примеч. ред.


[Закрыть]

Из писем друзей, из критики противников для нас ясно, что нас не совсем верно понимают, приходится объясниться. Нас упрекают, во-первых, что в нашей работе много полемики. Это верно, но этого требует суть дела: когда приходится опровергать веками установившуюся ложную теорию, нельзя обходиться общими местами и неясными фразами, нужны факты, факты и факты, и мы это делаем, критически разбирая и указывая ошибки главным образом историков в зарубежье.

Нами разобраны работы: Вернадского, Ковалевского, Беляева, Баумгартена, Таубе, Стендер-Петерсена, Васильева и других современных ученых, писавших о Древней Руси. Не оставлены без критики и советские историки: Б. Д. Греков, Д. С. Лихачев, С. А. Жебелев, М. П. Тихомиров и др. Много внимания было уделено и критике более старых ученых, своих и заграничных. Поэтому никто не может упрекнуть нас в пристрастии, досталось «всем сестрам по серьгам».

Сделано это было в силу следующих соображений: во-первых, работы историков в зарубежье почти совершенно не подверглись критике: по ту сторону «железной завесы» работы историков зарубежья вообще неизвестны, их не критикуют, а если иногда и делают это, то только большей частью в форме огульной политической брани и всегда в высшей степени кратко. Между тем написанное в зарубежье, в значительной степени используется иностранцами и входит в сокровищницу всечеловеческого знания, т. е. неверные представления о Древней Руси.

По эту сторону «железной завесы» работы эти также в сущности не критиковались, ибо прежде всего нет печатных органов, где можно было бы напечатать критику (реально критические обзоры заключаются всего в нескольких десятках строк и очень редко нескольких страницах). Далее, все зарубежные историки оказались по тем или иным причинам сторонниками норманнской теории, и, естественно, от их критики не могли полететь пух и перья.

Таким образом, интересующийся историей Древней Руси volens-nolens[60]60
  Волей-неволей (лат.) – Примеч. ред.


[Закрыть] мог плыть только в фарватере норманнской теории. Мы же показали, что в зарубежье имеются представители и антинорманнской школы и что зарубежного читателя, в сущности, держат в темноте, порой даже и просто обманывая. Читатель может убедиться, что мы общими местами не отделывались, а подробнейшим образом обосновывали свою критику.

Во-вторых, разбирая критически работы старых и новых, своих и заграничных, больших и малых ученых, мы стремились показать, что дело не только в самих деталях, а в ложном методе историков, позволяющем ошибаться чуть ли не на каждом шагу всем историкам. Без конкретных примеров обойтись было нельзя.

В-третьих, в полемике гораздо легче показать читателю суть дела, обратить его внимание на разные стороны проблемы, наконец, вообще заинтересовать его.

Некоторые полагают, далее, что критика не конструктивна, что она не двигает науку вперед. Это верно только отчасти, именно в том случае, когда что-то разрушают, а взамен ничего положительного не дают. В нашем случае это не имело места: мы всегда, указав на ошибочное решение, давали и верное, вопросами же, на которые нельзя сказать ни «да», ни «нет», мы не занимались, вернее, не опубликовывали их.

Наконец, критика, будучи по принципу своему разрушительна, все же оказывает огромное положительное влияние, прекращая бесполезную работу в каком-то ложном направлении. Экономия сил и времени – это уже нечто весьма положительное.

Многие, наконец, указывали, что критика наша, будучи по сути дельной и справедливой, слишком уж резка по форме, «недопустима» и пр. Если бы речь шла об обычной научной теории, мы, конечно, не допустили бы подобных выражений. Но дело идет не о частности, не о научной теории, а о том, что из научной теории сделали политическое мировоззрение, спускаясь для его обоснования порой до явного научного мошенничества.

Происходит колоссальный обман общественного мнения всего мира, обман, длящийся почти 200 лет, при котором у родного народа отняты не только его честь, но даже его имя. Наши славные предки оплеваны, их подвиги, каторжный труд приписаны другим, из достаточно культурных, передовых людей своего времени из них сделали дикарей и т. д.

Целым поколениям вбивали в головы, что русские ни к чему путному не способны, что они народ «неисторический» и т. д. Всячески изыскивали доказательства того, что русские должны быть рабами, ибо к самостоятельному существованию не способны. И все эти «доказательства» сводились к одному: обоснованию политических прав царствующих династий, к добыванию личных материальных выгод и славы, основываясь только на попрании истины.

Если бы это были просто ошибки или нечаянный самообман, то с таким фактом еще скрепя сердце можно было бы согласиться. Но ведь на деле было другое. Историк Иловайский доходил до явного двурушничества: для народа он писал учебники, где он был норманистом, а для науки он писал монографии, где он был ярым антинорманистом. Учебники давали ему деньги и дома в Москве, а ученые труды – славу.

Можем ли мы закрывать глаза на подобные факты? Нет, не можем. Здесь не только наука, но и политика и личная выгода. Наши резкие выражения направлены не против научных противников, а против бесчестных действий некоторых историков как граждан.

Нельзя делать из научного звания своего рода «дипломатическую неприкосновенность», и именно в отношении теории, основа которой не наука, а политика вообще и личного кармана в частности.

Если некоторые не видят, что к науке примешано политиканство, то пора им открыть глаза: именно против политиканства направлены наши возражения. Именно оно заставляет Томсена, при подсчете процента скандинавских имен среди членов посольства Игоря, группу имен, которые он не может отнести к скандинавским, все же отнести к последним.

Именно оно заставляет Баумгартена, вооруженного всеми данными истории, в том числе и арабскими источниками, считать и доказывать, что Владимир Великий принял не православие, а католичество.

Именно оно заставляет норманистов проделывать совершенно необоснованные манипуляции с текстом летописей, чтобы достигнуть норманистских толкований.

Именно оно заставляет Стендер-Петерсена в статье о влиянии варягов на Киево-Печерский монастырь видеть доказательство этого в том, что варяг Шимон перешел в православие со своей многочисленной челядью, а ведь здесь влияние монастыря на варяга, а не наоборот!

Скажите, пожалуйста, будет ли целесообразно обращаться к людям, утратившим научную совесть, со словами увещания в академическом тоне? Мы делаем иное: мы шельмуем за предательство, за мошенничество, за личную выгоду, наконец, за патентованную глупость.

Мы требуем, чтобы из истории были изгнаны: беспардонная фантазия, политические и материальные расчеты, недостаточная критика, нечестные приемы для достижения заранее намеченных результатов, стремление блеснуть оригинальностью мысли (вроде теории, что русы происходят из Египта), наконец, просто несообразительность.

Может ли существовать настоящая, точная наука там, где, например, в 1949 г. один из ученых пишет: «В 775–785 гг. шведы высаживаются на финском берегу и занимают Бирку (Бьеркэ), которая становится их складочным пунктом, так как их завоевания – не только военные, но соединены с открытием новых торговых путей». Общеизвестно, что Бирка (Бьеркэ) находится не в Финляндии, а в Швеции, следовательно, шведам нечего было высаживаться в чужой стране, если Бирка находилась в их собственной[61]61
  Бирка – шведский раннесредневековый торговый центр – обычно отождествляется с островом Бьерке на озере Меларен, невдалеке от Стокгольма. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Упомянутый ученый, имя которого мы предпочитаем не указывать, используя довольно дельную статью Беляева, не удосужился даже посмотреть на приложенную карту и не понял, что речь идет не о шведах, а о фризах, имевших в Бирке свою торговую факторию. Скажите, можно ли с таким легкомысленным отношением к делу писать «синтезы русской истории»?

Неужели по отношению к подобным коллегам, в писаниях которых ляпсус за ляпсусом, мы должны придерживаться стиля героев Пиквикского клуба: «Достопочтенный джентльмен позволил себе некоторым образом уклониться от истины, в изысканиях которой он сделал столько блестящих открытий», а не называть вещи своими именами?

Критикующие наш тон гуманитаристы не понимают того, что недопустим не тон, а метод, при котором можно безнаказанно писать классические глупости о Бирке. Не возмущаться тоном надо, а стыдиться, что своими действиями вызываешь у других такой тон. Неужели же наше справедливое негодование не может быть высказано только ради сохранения благопристойности академического тона? Не обижаться надо, а подтянуться. Сознаться в своих ошибках всегда не поздно и полезно.

Некоторые заметили, что заглавие нашего труда «ненаучно» и «неудобно». Совершенно верно, – но оно точно передает нашу основную мысль, что история Древней Руси извращена, и мы это доказали: 1) Русь была гораздо древнее; 2) гораздо культурнее; 3) развивалась самостоятельно и 4) германцам почти ничем не обязана.

Но возражают, если и были ошибки, то ненамеренные, без злого умысла. И в этом направлении нами были приведены достаточно красочные примеры, и если мы не развивали аргументации, т. е. кто, где, как и почему искажал, то не вследствие недостатка материала, а потому, что пишем научный труд, а не трактат о морали. Наш экскурс в эту область мы считаем вполне достаточным. Sapienti sat![62]62
  Понимающему – достаточно (лат.) – Примеч. ред.


[Закрыть]

Пишучи нашу работу, далее, мы хотели обратить внимание на необходимость широкой полемики. В современной науке (в противоположность науке XIX столетия) установился обычай, своего рода традиция, избегать полемики. Каждый, мол, найдет рано или поздно истину. Это верно, но когда это случится? Темп научного прогресса нас не может не интересовать.

В полемике гораздо быстрее для массы ученых вскрываются и факты, не всем известные, и возможности их понимания, которые не всякому придут сразу в голову. Кроме того, быстрее исправляется множество мелких ошибок и неточностей, о которых говорить оторванно как-то не приходится. Наконец, полемика гораздо легче воспринимается читательской массой, которую нельзя оставлять без внимания. Нельзя делать из ученых замкнутые касты своей специальности, совершенно оторванные от широких масс, от жизни.

Мы полагаем, что деловая критика и полемика весьма полезны, нашим трудом мы пытаемся пробудить заснувшую научную и общественную мысль.

Не следует забывать, что критика освещает вопрос всесторонне, если она переходит в полемику, в которой принимают участие представители различных течений. Такого освещения вопросов истории у нас не было. Если и бывала полемика, то характера узкого, кастового, ученые могли спорить до ножей, а русская общественность спокойно спала.

Конечно, часто в полемике переходят к пережевыванию уже высказанного, к эристике, т. е. к спору ради спора, наконец, к сведению личных счетов, но дело редакторов держать полемику в научном русле.

Полемика обладает также тем преимуществом, что выравнивает права автора и его критика.

Обычно мы имеем такое положение: исследователь опубликовал какой-то труд, критик публикует на него рецензию, и как бы она ни была несправедлива, бестолкова и часто невежественна, за критиком, а не за автором остается последнее слово, и публика остается под впечатлением часто вовсе негодной критики.

Позволим себе сослаться на личный пример: нас упрекают, что мы стучимся в открытую дверь, что, мол, теория, по которой норманны были более культурны, чем славяне, давно оставлена, как и теория завоевания России скандинавами.

Мы попросили бы одного из критиков, именно профессора П. Ковалевского[63]63
  Вероятно, С. Лесной имеет в виду историка Петра Евграфовича Ковалевского (1901–1978), профессора Православного богословского института в Париже. – Примеч. ред.


[Закрыть], указать, где, когда и кто эти теории отбросил, кто дал ясную сводку положения дел в данном вопросе в данный момент. То, что профессор Ковалевский отбросил их в своей голове, ничего не доказывает, читатели не обладают даром чтения чужих мыслей, еще не опубликованных.

Мы утверждаем следующее: вся иностранная историческая литература о Древней Руси на всех культурных языках, включая даже японский, отравлена норманизмом. Все энциклопедии, большие курсы истории, учебники написаны с пронорманистской точки зрения.

Новейший капитальный труд на английском языке, два тома которого уже опубликованы (G. Vernadsky[64]64
  «Евразиец», русский и американский историк Георгий Владимирович Вернадский (1888–1973) опубликовал свою «Историю России» в Йельском университете: Vernadsky, George. A History of Russia. New Haven: Yale University Press, 1930. В 1953 г. вышла книга «Монголы и Русь» (The Mongols and Russia). Вероятно, С. Лесной имеет в виду эти книги, воспринимающиеся на Западе как классика исторической мысли, хотя в евразийской концепции немало дискуссионных и неоднозначных утверждений. – Примеч. ред.


[Закрыть]), во многих отношениях даже хуже трудов основоположника норманнской теории Шлёцера (1735–1809), ибо проповедует дикую смесь норманизма с «евразийством».

Хотя работы советских историков все резко направлены против указанной теории, и там нет труда, где все за и против были бы разобраны с достаточной полнотой и основательностью.

Что же касается зарубежных историков, то почти все они норманисты.

Даже в книжке профессора Ковалевского «Исторический путь России» (1949)[65]65
  Лесной указывает пятое издание книги П. Е. Ковалевского «Исторический путь России. Синтез русской истории по новейшим данным науки», вышедшее в Париже. – Примеч. ред.


[Закрыть], в которой он стоит на явно норманнской позиции, нет ни слова о пунктах, якобы отброшенных норманистами.

В силу сказанного упрек, сделанный нам, лишен всякого основания: за границей нет ни одного солидного обзора положения с норманнской теорией, где ошибки норманистов были бы признаны. Работа Мошина[66]66
  Владимир Алексеевич Мошин (1894–1987) – историк и филолог (впоследствии священник), который, эмигрировав из России после Гражданской войны, жил и работал в Югославии. Его работы (многие на сербском языке) в основном посвящены текстологии и палеографии южнославянских письменных памятников, культурному взаимодействию Руси и южных славян. С. Лесной, возможно, имеет в виду небольшую статью В. А. Мошина «Начало Руси. Норманны в Восточной Европе», опубликованную в 1931 г. в Праге в сборнике «Byzantinoslavica». – Примеч. ред.


[Закрыть] уже устарела, а остальное – только личные, попутно высказываемые мнения.

Нам, далее, был сделан упрек, что мы переиначиваем «все скандинавские имена на славянский лад». Это неверно, мы доказываем, что целый ряд славянских имен, напр. Ятвяг, Куцый, Тукый, Лют, Ут, Улеб, Бойко, Синко, Войст, Борич и т. д., являются славянскими, а не скандинавскими. Все это – послы Руси, и значительная часть их была славянами. Неужели сын русского воеводы Лют на самом деле Liotr? Ведь сам Томсен, датчанин, согласен с тем, что имя можно с равным правом принять и за славянское. Однако наш критик в своем фанатизме даже на это закрывает глаза, – он более норманн, чем норманист Томсен.

Мы имели полное основание сказать: «Позвольте, господа, посмотреть на вопрос о послах князя Руси Игоря и с русской точки зрения, а не только со скандинавской». Скандинавское credo русского Ковалевского от этого возмутилось.

Коллега Ковалевский! Неужели на бульварах Парижа Вы уже потеряли русское ухо? Неужели не ясно для Вас, что «Борич» – это означает «сын Бориса», вспомните «Боричев взвоз» в Киеве! И самое имя Борис (Богорис) – болгарское, а не скандинавское имя.

В таком же роде – и другие критические замечания, не обоснованные и приписывающие нам то, чего мы вовсе не говорили. Наши критики, далее, отделываются общими местами, а сути дела они вовсе и не трогают. И это понятно: ни один из них историей Древней Руси специально не занимался и не продвинул ни на йоту познание Древней Руси.

Вообще не только критика, но все их писания – чистая компиляция, пересказывание мыслей, высказанных другими. Компиляция эта, естественно, лишена какого бы то ни было критического подхода. Стоит Беляеву высказать предположение (кстати сказать, имеющее уже 100-летнюю давность и в которое не поверило даже большинство норманистов), как, например, Ковалевский вносит в свой «синтез», как непререкаемую истину, что Рюрик Ютландский[67]67
  Рерик Ютландский – датский конунг и политический деятель середины – второй половины IX в., служивший Каролингам. Многие историки на Западе и в России (впрочем, начиная лишь с XIX в.) отождествляют его с Рюриком русских летописей. Работа историка Николая Тимофеевича Беляева (1878–1955), указанная С. Лесным, опубликована в Праге: Беляев Н.Т. Рорик Ютландский и Рюрик Начальной летописи // Seminarium Kondakoviamm. – Вып. III. – Prague, 1929. – С. 215–270. – Примеч. ред.


[Закрыть] – это наш Рюрик. Стоит Приселкову[68]68
  Михаил Дмитриевич Приселков (1881–1941) – русский и советский историк, исследователь летописных традиций Руси. Наиболее известна его работа: История русского летописания XI–XV вв. – Л., 1939. – Примеч. ред.


[Закрыть] высказать мысль, что Русь приняла крещение от болгар, мысль, не подтвержденную ни одним источником, как Ковалевский переписывает это в свой «синтез», и т. д.

Поэтому и получается, что книжка Ковалевского и не «синтез», и вообще не история, а в значительной степени сбор отовсюду нахватанных, совершенно непроверенных гипотез и просто выдумок. Это в особенности касается части, относящейся к истории Древней Руси, – она просто негодна.

Приходится удивляться, как человек, не напечатавший за всю жизнь ни одной оригинальной строчки об истории Древней Руси, берет на себя смелость изрекать уничтожающие приговоры и отказывать в признании хотя бы чего-то положительного в нашей работе, высказывать, даже не дослушав наших доводов до конца.

Так как наши критики (некоторые) отказывали нам в том, что мы дали что-то новое, мы вынуждены вкратце суммировать, что нового дала до сих пор наша работа.

Мы разделим наши достижения на три группы:

I. Источниковедение

1) Мы указали на существование доселе совершенно неизвестного исторического источника – «Влесовой книги», мы начали публикацию и объяснение его текста. Дело идет о языческой летописи, описывающей события в Южной Руси за несколько лет до Аскольда и обрывающейся, по-видимому, на нем.

Эпоха готов и гуннов и их взаимоотношения с Русью довольно хорошо освещены «Влесовой книгой».

Поднимается завеса над эпохой в несколько сот лет, о которой до сих пор мы ровно ничего не знали.

2) Нами разъяснено истинное значение Иоакимовской летописи, – достоверность ее не вызывает сомнений и подтверждается старинными польскими источниками. Нами объяснено, почему эта летопись вызвала подозрения в сомнительности: она шла вразрез с историей Южной, Киевской Руси, которую в интересах Рюриковичей и писал летописец. Иоакимовскую летопись Нестор использовал, но замолчал о том, что касалось Северной Руси. Не Нестора, а Иоакима мы должны считать перволетописцем.

Нами показано, что никакого «Начального свода» 1037 г. в объеме и в содержании, как это понимал А. А. Шахматов и другие, не было. Равным образом не было и «Сказания о распространении христианства на Руси», предполагаемого Д. С. Лихачевым[69]69
  «Сказанием о первоначальном распространении христианства на Руси» Д. С. Лихачев условно назвал христианский литературный памятник, реконструированный им на основе церковных преданий, присутствующих в «Повести временных лет». – Примеч. ред.


[Закрыть], – эти пути исследования бесплодны.

Иоакимовская летопись показывает, что история Северной, Новгородской Руси, как писаная история, была по крайней мере на сто лет длиннее, чем принималась, кроме того, указано на существование восьми поколений князей до этого, что увеличивает историю Новгорода по крайней мере на двести лет. Имеются основания думать, что дальнейшее исследование Иоакимовской летописи и западноевропейских источников подтвердит и углубит историю Новгорода.

3) Нами выяснено значение отрывков Никоновской, Тверской и других летописей, о которых комментаторы обычно писали: «Происхождение этого сведения неизвестно». Эти отрывки, обычно второ– и третьестепенного значения по смыслу, были опущены Нестором ввиду их малой значимости или из других соображений из тех протографов, которыми Нестор пользовался. Однако они уже своим наличием дают (и могут еще больше дать, ибо все они нами не рассмотрены) весьма много. Вся история русского летописания представляется значительно иной, и поэтому наше представление о Древней Руси приобретает значительно иные черты. Мы имеем все основания полагать, что смерть сына Аскольда в 872 г. является самой древней русской датой о событии на Руси, т. е. хроника Руси существовала на 165 лет раньше гипотетического «Начального свода» Шахматова.

Пользование вышеуказанными тремя источниками совершенно переворачивает наши представления о Древней Руси, ставшие своего рода каноном.

II. Критика

Критика наша значительного количества исторических работ дала общие и частные результаты. Из общих результатов отметим два. Была рассмотрена норманнская история[70]70
  То есть историческая концепция норманистов. – Примеч. ред.


[Закрыть], и все положения ее были опровергнуты. В результате как с научной теорией с ней сейчас считаться нельзя.

На огромном количестве примеров была показана порочность самого метода историков, позволяющего удерживаться теориям, подобным норманнской, сотни лет. Необходимо изменить методологию истории, чтобы превратить ее в точную науку.

Критикой деталей устранены десятки ошибок, переписывающихся механически из одной исторической работы в другую.

III. Находки, расшифровки и новотолкования

1) Нами показано с бесспорной точностью, что начало хронологии Древней Руси ошибочно: не 852 г. был принят летописцем за год начала Руси, а 860-й, – ошибка сделана последующими комментаторами, не заметившими (хотя из текста ясно), что летописец принимал не византийское, а болгарское летосчисление. Только с 911 г. летопись перешла на византийское счисление. Разница в восемь лет имеет огромное значение для понимания и проверки событий.

2) Это позволило установить, что было два похода Руси на Царьград: удачный в 860 г. под руководством неизвестного вождя, и неудачный в 874 г. под руководством Аскольда.

3) Установлено, что поход 860 г. был совершен русами из Киева (возможно, с участием наемников-скандинавов) и что он явился не актом грабежа, а актом мести за смерть соотечественников и нарушение греками уже существовавшего договора; он кончился полной удачей: русы были отмщены стократно.

4) Кажущееся расхождение, основанное на данных итальянских хроник, что нападали в 860 г. норманны, объяснено: итальянцы называли киевских руссов норманнами.

5) Показано с полной ясностью, что послы народа «Рос» в 839 г. были киевские «росы» и что официально установленная дата существования Руси как государства должна быть отнесена уже к 839 г. Послы только по национальности были шведы, репрезентируя Русь в переговорах с Византией, как это было и в ряде последующих договоров.

6) Показано, что выражение «нача ся прозывати руська земля» было понято неверно: не началось употребление термина «Русь», а впервые Русь была упомянута в греческих хрониках. Поэтому данные русской летописи совершенно совпадают с тем, что Русь была задолго до 860 г.

7) Найден пропуск в хронологии общей истории в 46 лет, объяснена его причина и указано, что наличие этого пропуска дает возможность видеть, какие списки летописей происходят от оригинала с пропуском.

8) Показана возможность истолкования «русских» названий Днепровских порогов не из скандинавских, а из греческих корней и что «русские» и «славянские» названия их – две системы названий: очевидно, новгородская («славянская») и киевская («русская»), иначе говоря, и те и другие принадлежат языкам славянским, а не германским. Доказано, что система «русских» названий включает в себя, вне всяких сомнений, два названия славянского корня, отсюда отпадает «скандинавство» и других названий; на самом деле эти названия греческие, будучи переводом «русских» названий, забытых информатором Багрянородного.

9) Показаны неверные чтения в труде Багрянородного и необходимость нового, точного перевода его труда, ибо ошибки перевода приводят к лжетолкованиям.

10) Указано, что по пути из «варяг в греки» ездили не скандинавские или греческие купцы со своими товарами, а «руссы» со своими продуктами.

11) Сравнением многих списков летописей доказано, что выражение «от варяг бо прозвашася» было неверно понято, – не норманны-русы передали новгородцам свое имя, а пришельцы (Рюриковичи) стали называть «словен»-новгородцев «русами», т. е. так, как называли греки, арабы и т. д. всех восточных славян.

12) Доказано, что призвание варягов – совершенно точное историческое событие, отмеченное не только всеми русскими летописями, но и легендой, существовавшей в Мекленбурге еще в 1840 г. и записанной французом Мармье.

13) Варяги на самом деле были западные славяне из племени ободричей[71]71
  Принятое сейчас название этого народа балтийских славян – ободриты, или бодричи. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Рюрик был сыном князя ободричей Годлава, мать его была Умила, дочь новгородского князя Гостомысла. Таким образом «Рюриковичи» были чистокровными заморскими славянами. Призвание их объяснялось тем, что со смертью Гостомысла старинная славянская династия в Новгороде (Владимир Древнейший – Буривой – Гостомысл) прекратилась. Последующие распри в конце концов привели северных славян к мысли, что следует поступить по совету Гостомысла: восстановить династию по женской линии.

14) Показано, что первым русским князем летописец считал не Рюрика, а Олега, ибо именно он, Олег, сел княжить из Новгорода на Руси, т. е. на Киевщине.

15) Олег был норвежцем, правил на Руси как регент, ибо перед смертью Рюрик поручил ему правление и воспитание малолетнего Игоря. На сестре Олега Ефанде, норвежской княжне, Рюрик был женат.

16) Доказано, что существовало два договора Олега с греками: 907 и 911 гг. Первый был военного характера и сохранился только в извлечении; впрочем, он был вообще краток, второй был исключительно гражданским, он дошел до нас, хоть и не совсем полностью.

17) Показано, что не все послы руссов в переговорах с греками в 907 и 911 гг. были иностранцы, были и чистые руссы: Вельмудр, Стемид, Гудый и др.

18) Славянство Ольги установлено бесспорно, она была псковичкой из рода Гостомысла.

19) Христианство на Руси, имевшее официальный характер (был епископ, а затем архиепископ), существовало уже в 867 г., при патриархе Фотии, но, по-видимому, не удержалось в Киеве из-за появления Олега и Рюриковичей, бывших язычниками.

20) Нами показано, что встречающаяся в некоторых западных и русских источниках история о крещении Руси и чуде с несгоревшим Евангелием не касается Киевской Руси, – речь идет о крещении мораван. Основой ошибки послужило то, что термин «рус», «русин» употреблялся не только в отношении Киевской Руси.

21) Нами приведена и комментирована надпись на плите в Зальцбурге, которая указывает, что еще в 477 г. уже существовал термин «русин». Одоакр, властитель Рима, был в то же время «rex ruthenorum»[72]72
  Король рутенов, русинов (лат.) – Примеч. ред.


[Закрыть]. Богдан Хмельницкий в официальных документах считал Одоакра предком украинских казаков.

22) Нами показано, что борьба христианства с язычеством была чрезвычайно упорна и длительна. Победа христианства произошла далеко не так легко, как это до сих пор считали. Многие исторические события (смерть Аскольда, предательство Ярополка, воздвижение кумиров Владимиром и т. д.) были в самой тесной связи с этой борьбой. В Новгороде дело дошло до огромного кровопролития.

23) Нами доказана историческая верность так называемой «корсунской легенды». Владимир Великий действительно крестился в Корсуни, крещен греками. Сомнения в «корсунской легенде» были вызваны тем, что, приняв ее, последователи наталкивались на отказ в канонизации святого Владимира, поэтому духовными лицами была пущена версия о крещении Владимира где-то на Руси в 987 г.

24) Нами показано, что действительная дата крещения Руси – не 988, а 990 г., Владимир же крестился в 989 г.

25) Установлено, что княгиня Ольга крестилась в Царьграде в 955 г., в 957 г. она посетила Царьград уже вторично, очевидно, для переговоров о делах церкви на Руси, но греки настолько не удовлетворили ее желаниям, что она по возвращении вступила в переговоры с Римом. Однако к моменту появления в Киеве римского епископа, на престоле уже сидел Светослав, и язычество явно торжествовало.

26) Выяснено положение «Артанской Руси» – на южном побережье Черного моря, в Малой Азии[73]73
  Этот вопрос в последние полвека остается предметом оживленных и весьма интересных дискуссий. Загадочную Артанию локализуют и на территории современной России, вплоть до ее центральных регионов. – Примеч. ред.


[Закрыть].

27) Установлено, что в Древней Руси существовала своя, совершенно независимая система меховых денег, все названия единиц которой являются славянскими.

28) Выяснено, что кириллица изобретена святым Кириллом, что же касается глаголицы, то есть все основания предполагать, что она древне́е кириллицы и принадлежит еще эпохе до Кирилла.

Имеется еще ряд важных пунктов, совершенно по-новому освещенных нами, мы не перечисляем их за ненадобностью, – внимательный читатель заметит их сам.

Таким образом, работа наша дает очень много нового и доказывает, что у некоторых наших критиков нет чувства ответственности перед обществом за то, что они несправедливыми отзывами обманывают мнение публики. Печальнее всего то, что оригинальную научную работу берутся судить люди, не написавшие ни одной оригинальной строчки, все, что у них есть, надергано из других авторов.

Этими возражениями на критику мы и ограничимся и в дальнейшую полемику вступать не намерены.