Текст книги "Вечный поход"

Автор книги: Сергей Вольнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Морда, внимательно рассматривающая почву перед собою и как бы шарящая из стороны в сторону.

Гримасы, морщащие нос в такт этим раскачиваниям головы.

Дико поблескивающие тёмные глаза, резко выхватывающие сегменты враждебного мира.

И самое главное, собравшее в единое целое эти моменты, – трепетавшие крылышки носа, которые то расширяли, то сужали крупные ноздри.

Они шли по запаху!

Они меня вынюхивали. По-звериному. Беспощадно. Наверняка.

Что там холодок?! По моей спине процарапал своей леденящей лапой настоящий арктический мороз. И пусть кто-то ставит мне в укор робость и даже малодушие пред неизвестностью, но это всё «понты для приезжих». Хладнокровие – понятие относительное. Как, если не пиком хладнокровия, можно назвать миг, когда кровь леденеет в жилах? Но главное, собственно, не это… Главное – не потерять голову. Не «потерять» самому, а потом уже не позволить, чтобы её оторвали другие.

Жуткая изморозь по коже!

Полусогнутые упругие фигуры.

Всё ближе. Ближе…

Стоп! Куда девался самый левый? «Пошёл налево?» К чёрту каламбуры, похоже, начинается третье отделение спектакля. Начинается время для неожиданностей. Вот-вот выстрелит ружье, извисевшееся на стене. Одна проблема – в кого выстрелить первым? Обычно хочется попасть в самого некрасивого, чтобы не раздражал. А тут, будто назло, – все красавцы, как на подбор…

Ну что ж, чисто одесский вариант. Из арсенала излюбленных идиом моего незабвенного зампотеха Штейнбаха Аркаши: «Сёма, включите бомбу – мне здесь скучно!» Майор никогда в Жемчужине-У-Моря не жил, но его уважаемые родители, некогда отдрейфовав северо-восточным курсом в белокаменную из незалэжной, колорит по дороге не растеряли.

Я уже понял, что план мой – потихоньку раствориться среди каменных россыпей и кустарников – трещит по всем швам. Меня учили, как ладить с разгневанными домохозяйками, как правильно перетирать с уголовниками, как выводить из строя армейских собак, даже суперпсов породы «дивовская боевая», а также их специально натасканных хозяев, как противостоять прочим себе подобным различной степени выучки, но увы… Даже если бы мне сейчас дали в руки мой собственный секретный учебный конспект и позволили как следует подготовиться к этому надвигающемуся экзамену – я бы только беспомощно развёл руками. ТАМ я не нашёл бы ни одной полезной (в данном контексте) строчки. Не бывает курсов обучения без серьёзных пробелов. Ну не учили нас инструктора единоборству с целым полуотделением взбесившихся троюродных братишек далёких «прадедушек». Даже саму возможность встречи не рассматривали… Даже чисто теоретически не допускали.

Отступать по-тихому было уже поздно.

Реликтов снова стало четверо. Но не потому, что опять объявился «самый левый». Из зарослей наконец выбрался отставший пятый, начал подъём и теперь спешил по тропе за остальными.

«Что ж…»

Я положил палец на спусковой крючок. Если отступать можно, только обнаружив себя, то, быть может, уже и нет смысла этого делать? Уж больно сократилась между нами дистанция… Оставалось лишь прикипеть взглядом к прицелу, и дать пальцу исполнительный импульс. Но я, по привычке, в последний раз окинул предприцельным взглядом весь потенциальный сектор обстрела.

И замер.

А потом… осторо-ожненько так отнял палец от металла, тихонько перевёл вверх рычажок предохранителя и положил «вампир» на густую жёсткую траву, выбивающуюся между камней.

Когда мой взгляд дошёл до правой границы сектора, то машинально скользнул вниз по крутому склону и упёрся в перелесок, занимавший всё подножие горы. И я тут же передумал стрелять… Это спонтанное решение было хотя и не смертельным, но определённо – безумным.

Взгляд выхватил плотную кучку тёмных двигающихся точек. Они выползали из перелеска. Двигались неспешно. Пока что не обнаруживая никакой агрессивности или хотя бы намерения совершить какой-нибудь хитрый манёвр.

Их было десятка два.

Бинокль помог мне проверить неприятную догадку. Но на этот раз проницательность не радовала. Справа внизу двигались главные силы.

Целое племя дальних родственников моих «прадедушек», почему-то крайне возненавидевших их ушлого «правнучка». Я мог их пересчитать, но на этот раз меня не интересовало точное количество. Тем более, что из перелеска могли и новые вывалиться. А тех, кто уже вышел – было достаточно, чтобы гонять меня несколько суток по горам и долам. Как сытая зондеркоманда – голодный и потрёпанный партизанский отряд.

Но главная закавыка была даже не в этом…

Я просто не мог себе этого позволить.

Иначе бы – стопроцентно сорвал контрольную встречу с резидентами. И в этом случае – уже под угрозой была бы не жизнь, а профессиональная честь «спеца». Что иногда выше жизни. Это только смерть на миру красна, а для чести свидетелей лишних не нужно. Хватит и одного – совести, сверяющей сделанное со словом, данным тобой… А ещё – у меня имелись свои соображения и догадки, которые я хотел проверить или хотя бы попытаться это сделать при сегодняшней контрольной встрече.

«Ладно, хватит лирики!»

Тройка преследователей уже миновала половину пути. Исчезнувший «левый» так и не объявился. Отставший ускоренно догонял своих. Конечно, исчезнувший меня беспокоил, однако не до такой степени, чтобы отмахиваться от реальной угрозы.

Трое взаправдашних реликтовых гоминидов замедлили движение. Может быть, решили подождать отставшего, а может, идущий по следу засомневался. И, тем не менее, двое стали смещаться вправо с тропы. Ещё бы! Впереди у них было одно лишь реальное препятствие – моя валунная гряда. Только там могла быть засада или убежище. К тому же дальше-то – всё-таки был предел.

Сзади меня начиналась невысокая, но достаточно крутая скала. От неё отходило несколько соединявшихся карнизами выступов и козырьков, которые вились по отвесной стене. Пара из них оканчивались, нависая надо мной, на расстоянии четырёх-пяти метров. При желании их, конечно, можно было использовать для нападения на меня. Но, в том-то и дело, отступая от пещеры, я не рассматривал ни единого варианта, что буду вынужден обороняться в тихую, не желая привлекать к схватке внимание.

Неандертальцы вытянулись в цепь, если можно было так назвать три мохнатые напряжённые фигуры, упруго и неотступно приближавшиеся к моему укрытию. Я уже давно выделил наиболее потенциально опасного, который наверняка мог оказаться вожаком, и которого из всех соображений нужно было успокоить первым.

Это был тот дикарь, что шёл по моему запаху. Я успел рассмотреть крупную грудь, широкие плечи. Особенно живописно смотрелось в бинокль его лицо, если сделать над собою усилие, назвав подобную морду именно этим словом. Сплошные шрамы, на фоне которых блистали вселенской ненавистью два тёмных гляделища. Половину его тела покрывала большая волчья шкура, вот и весь туалет царственной особы. Ну, разве ещё что – копьё в правой руке, которое он пока использовал больше как посох, опираясь при подъёме. Но красноречивее всего догадку о его лидерстве в стае подтверждал такой факт: его никто ни разу не оттолкнул, не ослушался да и просто не обогнал на подъёме.

Он шёл первым, во всех смыслах.

Каменная гряда, из-за которой я наблюдал их приближение, дуговидно изгибалась вперёд, и оттого средний преследователь пока находился от меня дальше всех, хотя уже все трое выбрались к началу россыпи. Правый двигался заметно быстрее остальных, выйдя на пологий склон. Этот, пожалуй, раньше всех достигнет гряды. Выйдет во фланг… И всё-таки я сосредоточился на «вожде». Отставшего пока можно было не рассматривать всерьёз.

Ну что ж, молиться не будем, не обучены. А вообще-то, на всякий случай, С БОГОМ…

Я медленно вытащил левой рукой из ножен, закреплённых между лопатками, испытанное средство общения с нехорошими дяденьками – боевой нож «гарпия»… Но больше ничего не успел.

Я даже не успел переложить его в правую руку.

Как я мог так позорно недооценить противника?!

Короткий шаркающий звук.

Горячее прикосновение импульса чужой энергии. Злобной. Жгучей.

Расплывчатая тень. Всё это в одно мгновенье. И уже во второе…

Удар!

Он прыгнул на меня сзади, с одного из выступов скалы, как-то прокравшись по карнизу. Молча. Без атакующего рыка. Его руки уже были расставлены, а пальцы напряжены и растопырены. И готовы душить. И они содрали кожу.

Свою кожу…

Пальцы напавшего с тыла судорожно схватили острые выступы каменного валуна, на котором я лежал, и, вложив в этот мёртвый хват всю свою звериную силу, затихли. Он не промахнулся. Он просто ошибся. В тот самый миг, когда полагал, что прыгает на жертву. Предвкушая, как вонзится клыками в дёргающуюся шею и, сломав шейные позвонки, измажется в пьянящей тёплой крови… Он ошибся – ведь прыгал не на покорную добычу, а на такого же хищника, каковым был сам. Хищника, давно научившегося убивать, не вымазываясь чужой кровью. А посему – ему бы лететь на меня, до последнего контролируя мои движения и любые изменения позы. Увы, не смог…

Он затих, уткнувшись мордой в каменный валун, так и не задушенный им. И это было вполне объяснимо – камни душат и точат только время и текучая вода, стирая в пыль и кроша в песок. А вот то, что я остался с целой шеей и с головой на плечах – объяснимо было с трудом. Как я успел среагировать?! Это уже было выше даже моего понимания.

Наверное, это и были те аутодвижения, которые когда-то через адское сверхнемогу вбивал в меня тренер и просто Великий Учитель. Он чувствовал во мне способного ученика, и вот сегодня я мог бы сказать ему «спасибо». Но он уже не мог мною гордиться, да и благодарность ему также была не нужна. Как не нужны на том свете и ученики.

Я удивлённо глядел на труп реликта.

Вот он – «самый левый». А теперь, к тому же, и самый мертвый. Пока… самый…

Я понимал, что кроме меня его было некому убить. Но я не мог ничего объяснить, лишь молча наблюдал фатальные последствия своих аутодвижений.

Пульсирующая в висках кровь, так и не выпущенная на волю. Она стучалась в моё сознание, заменяя бег секунд. Время наблюдало за мной со стороны, словно не участвовало во всём этом «перформансе», вот, захотело побыть зрителем. Я стоял недвижимо и пытался хоть что-нибудь понять. И не слышал звуков. Я слушал свой пульс.

Он душил глыбу, уже будучи мёртвым. Судорожно. Рефлекторно… Потому как умер мгновенно, так и не пережив этих жалких чувств – не поняв и не почувствовав себя побеждённым.

Конечно, если испробовать трудный хлеб аналитиков и покопаться в ситуации, то можно допустить, что в этот момент моё подсознание резко увело туловище, а особенно голову, влево. И сразу же перекат на спину. А левая рука, в которой был нож, на долю секунды ушла из зоны своего сознательного движения и нанесла смертельный удар в сердце. Уход и Удар, достойные уровня несуществующего одиннадцатого дана абсолютного вида единоборств. Я никак не мог такое совершить. Ни-за-что. Тем не менее ведь смог же…

Но я не хотел ни копаться, ни допускать. К тому же появились дела поважнее.

Время опять ожило.

Время ворвалось в меня звуками, время окружило меня задвигавшимися картинками. Мои враги, добежавшие по тропе до начала каменной россыпи, уже приближались к валунам. Они несомненно видели отчаянную атаку их соплеменника и теперь спешили то ли на помощь, то ли на делёжку добычи. Но, самое существенное…

Они наконец-то увидели меня!

Из глоток вырвался глухой рык; только урод, заходивший справа, продолжал двигаться молча.

Я прикинул дистанцию от меня до вожака: нас разделяло не более десятка метров… и в этот момент наши с ним взгляды пересеклись и встретились.

Он буквально пожрал меня глазами, возможно, уже представляя бездыханным. Вдруг ЭТО уже обладает зачатками абстрактного мышления и способно зрить то, чего ещё нет?.. Верхняя губа неандертальца была поднята, обнажая мощные передние зубы. Из него рвалось наружу утробное негромкое рычание уверенного в себе самца. Копьё опять было копьем, а не посохом – и каменный наконечник смотрел в мою сторону, готовясь к удару.

Тень!

В правом углу сектора взгляда возникла тень. Боковое зрение усердно отрабатывало свою несуществующую вину – за то, что прозевало прыжок сзади.

Как я и думал, этот шустрый молодой «пращур», наступавший справа, первым взбежал на валуны. Ну куда ж ты, поперёд батьки-вождя! Ему оставалось лишь прыгнуть и придавить меня своим телом. Один-единственный прыжок…

Не успел.

Моя рука машинально выхватила из ножен-обоймы на левом боку один из метательных кинжалов «дракула». И тут же, без перехвата рукоятки, без малейшей паузы, связным движением по несложной траектории придала ему смертельное ускорение. Пальцы разжались. Полёт.

Взгляд оставил на долю секунды главного противника, метнулся вслед за кинжалом, успев отследить, как железный зуб графа-вампира впился куда и положено – в шею возле сонной артерии. Руки дикаря судорожно взметнулись к месту неожиданного и непонятного укуса.

На остальных это молниеносное действие не произвело эффекта, скорее всего, они просто не поняли, отчего их соплеменник, царапая и выдирая окровавленную шерсть на шее, хрипит и валится на камни.

Взгляд вернулся на своё прежнее место. И вовремя.

Бросок!

Копьё вождя ударилось в монолитный камень скалы. Кремниевый наконечник высек из него искры и лёгкий дымок. Копьё, пущенное умелой рукой, летело мне в голову. Но что там какое-то копьецо для того, кто без труда крутит «маятник»… Увернулся. И освободил левую руку, вдвинув «гарпию» в ножны.

Они уже оба взобрались на валуны, но второй остановился. Замер, наблюдая, как вожак решительно спрыгнул вниз и упругими шагами, раскачиваясь из стороны в сторону, приближается ко мне. При этом «господин Первый» одновременно немного приседал и снова выпрямлялся, но ни на секунду не спускал с меня запредельно злющих буркал. Второй по-прежнему стоял недвижимо. Вот урод! Да ведь он уступает вожаку право на поединок. У-у, симпатичный ты мой…

Значит, поединок.

Вождь недолго «хавал» меня взглядом. Я даже чуток прозевал первую фазу его атаки. Он кинулся на полудвижении вниз, когда при раскачивании приседал вправо. Его атакующий стиль напоминал нырок к земле, немного в сторону от меня, и тут же изгиб всего тела влево. Целился он в мой коленный сустав, причём сбоку, в сухожилия.

И быть бы мне для начала калекой. Для начала – в первые мгновения перед более тяжкими увечьями. Фаза вторая… Мелькнули цепкие руки, лязгнули челюсти. И ухватили только воздух.

Я прозевал лишь первую фазу.

Я всё-таки успел сделать прыжок вперёд с кувырком. И, пройдясь спиной по неласковым камням, успел вскочить и развернуться раньше, чем противник просёк – где я. Но длилось его замешательство не более мгновения.

Вожак среагировал поразительно быстро. Гораздо быстрее, чем я ожидал. И вот он опять стоял от меня в трех шагах и на полном серьёзе готовился к дублю номер два. Весь этот «обезьяний цирк» становился более чем непредсказуемым и потому чрезвычайно опасным.

Мне никак не удавалось приспособиться к его движениям. За их угловатостью крылась рациональность и стремительность дикой природы. И напористо рвущиеся, ничем не сдерживаемые агрессия и мощь!

Я решил пока что обойтись без оружия – раз уж поединок равных. Но, как ни крути, баланс для меня при данном раскладе – «минус один». Руки-то у нас обоих в комплекте, однако он всё-таки вдобавок вооружён зубами. Ещё какими! И в отличие от меня – он умел ими УБИВАТЬ. Я же, в основном, только тщательно пережёвывать пищу, как меня с детства учили дяденьки доктора.

Посему, в мою задачу входило – избежать клинча, позволявшего ему пустить в ход зубы.

Со стороны это, наверное, напоминало костюмированное представление с дикими прыжками и зверским уханьем. Но мне было не до смеха. Вожак уже пару раз ощутимо достал меня своими когтями. Я же задел его лишь единожды, да и то – рука скользнула по стальным мышцам реликта, попутно зацепив ремешок амулета и разорвав его.

И всё же я дождался!

Маневрируя и укрываясь за блоками, я заставил его увлечься и раскрыться. Дальнейшее заняло секунду. Руки заученными рваными движениями рванулись к оскаленной морде. Сильнее, чем требовалось, нанесли тычковые удары пальцами. Расслабляющий. Шокирующий. И отключающий.

К моему счастью, болевые точки этого натурального троглодита в точности соответствовали их местоположению на телах моих современников. Не такие уж мы и дальние родичи, во как… Неандерталец попятился и с глухим рыком осел наземь. Помутившиеся глаза захлестнуло волной боли с большой примесью пены недоумения.

На некоторое время он стал неопасен.

Я сделал шаг к нему, протягивая открытую ладонь. Вожак бессильно зарычал и дёрнулся, чтобы вскочить на мохнатые ноги. Не получилось. Похоже, ноги его пока не слушались. Да и мысли, если они у него были, я изрядно распугал.

Соплеменники его также замерли в оцепенении. И тот, что уступил ему право на поединок. И тот, что наконец-то подоспел на выручку, но «выручать» почему-то передумал.

Ну что ж, самое время подумать о будущем, которое наступит скоро, как только этим двоим надоест изображать музейные чучела древних человеков.

На всякий случай я совершил целый комплекс неведомых самому себе телодвижений. Там было и воздевание руками к небесам (вообще!), и тыканье пальцем в конкретный участок неба, наверняка ответственный за мою безопасность (в частности!)… Не забыл я и более мелкие отдельные жесты: открытая ладонь и незащищённое сердце, заверяющие вождя мохнорылых в моём сугубом дружелюбии… Одним словом, я выдал на-гора всё, что помнил по фильмам и вычитал в книгах.

Когда же поток фантазии иссяк, я вспомнил об амулете вождя, валявшемся на камнях между нами. Осторожно поднял, не сводя глаз с хозяина. Амулет представлял из себя массивную кость, отшлифованную диковинным образом. В этой костяной штучке просматривалось изображение вполне узнаваемого антропоморфного лика, злого, непропорционально сложённого – надо понимать, могущественного духа-покровителя. Его пасть была искривлена в демонической ухмылочке. Он таращился на меня глазами без зрачков.

Я, издав непонятный даже самому себе вопль, выбросил руку с культовой вещью вверх. Наверное, я показывал амулет небу, испрашивая совета: как мне поступить с поверженным? Неандерталец цепко отслеживал каждый мой жест.

И с чего бы это дяди учёные записали «боковую ветвь» в застойные недоумки, тормозящие в развитии целый миллион лет? Я бы не сказал, что этот – тупой, или что неспособен он шустро шевелить извилинами, сколько б их там у него ни водилось за скошенным лобиком. Среди хомо дважды сапиенсов полным-полно куда больше туго соображающих образчиков.

Гомо минус дважды сапиенсов.

Обиженный наукой реликт подобрался, сжался в комок и, скорее всего, бросился бы на меня, если бы не полный отказ организма от подобных героических усилий. Хотя всё же хотелось бы верить, что его останавливал мой проникновенный диалог с высшими силами.

Завершив доверительное «общение» с надменно безответными небесами, я попытался жестами объясниться с вожаком. Для этого, не мудрствуя лукаво, хлопнул себя несколько раз ладонью по груди, продублировал тычками указательного пальца и в такт движениям указующего перста прохрипел по слогам своё имя:

– А-лек-сей… А-лек-сей…

После каждого раза, вопросительно выжидая, направлял палец на него. Наконец в переполненных страхом глазах забрезжило нечто осмысленное, толстые губы дрогнули и прозвучал утробный низкий голос:

– Крром… Крром… Ман…

Отлично! Вот и поговорили. Теперь надо бы закрепить первый успех повторением пройденного материала:

– А-лек-сей…

– Кром-Ман…

Что-то до боли знакомое мне мерещилось в этих звуках. «Кром… Ман… Где-то я уже слыхал это звукосочетание, причём не однажды. Кром-Ман… Кроман… Кроманьон! Тьфу ты! Да это же название раскопанного древнего стойбища, в котором впервые отыскали черепа… Оттого и назвали культуру „кроманьонской“! Кроманьонцы, блин! Ну, здравствуйте, раздевайтесь… Это ж МЫ. Я, то есть… потомок кроманьонцев, по утверждению современной науки. А он – вылитый неандерталец. Особь вымершей культуры гоминидов. Я с ним НЕ ОДНОЙ крови… Ну почему я не стал археологом! Копался бы себе в глине, отыскивал черепа и моделировал из них головы. Нет же, понесло в другую сторону – из голов черепа делать…

Или я чего-то путаю, или произошло невероятное совпадение. Невероятно, но факт: имя и… э-э, фамилия неандертальца вместе звучат именно ТАК. Если же каким-то чудом я провожу дипломатический саммит с реальным обитателем того самого стойбища, то почему он – морда «неандертальской» национальности, а не… э-э, лицо кроманьонской? И почему он себя названием населённого пункта величает?»

Пришлось повторить вопрос. Он упрямо ответил так же. Кром-Ман. Я махнул рукой, решив, что мания величия возникла практически одновременно с возникновением человека. Любого подвида.

Только потом до меня всё же дошло, и я с прискорбием констатировал, что тупой не он, а Я.

Это же его звали – Кром, а слово «Ман» означало статус. «Вождь».

Кром-вождь!

Ничего себе корни происхождения у индоевропейского слова «ман», так или иначе обозначающего «человек»!

Удивительно, но каким-то невероятным манером мы общались… Я – понимал его! А он – меня!..

Такое впечатление, что мои кроманьонцы (а как мне их ещё звать-то, неандертальцев племени вождя Крома?!), раскачивая колыбель цивилизации, общались исключительно на современном русском языке первой половины двадцать первого века по грегорианскому летоисчислению… А потом деградировали? Как деградирую сейчас я, усиленно размышляя на ту тему…

«Ладно, хватит ёрничать! Лучше вспомни, как ты общался с пленным французским гусаром. Тоже ведь, за пять минут до этого „ни мусье, ни канальи“… напрочь не врубался в лопотание этих „лягушатников“. А поди ж ты! Как славно тогда побеседовали… Ну в самом-то деле, не Митрич же в толмачах подвизался?»

Однако мысль о манёвре, который совершало где-то внизу целое племя «кроманеандертальцев», окатила меня, как последний бокал пива, выплеснутый в лицо. Я опять принялся вколачивать в вождя свои озвученные мысли. В первую очередь меня волновало: за что это они меня заочно невзлюбили? Кто я такой в их понимании? И откуда прознали о месте моего ночлега? Короче – кто навёл?!

Вожд Кром, к чести его будь сказано, даром что неандертальец, в темпе допетрал, что я желаю знать.

– Убить… Мне… сказали… убить… тебя… Али-сей… Сказали… иди… убей… Духи велят.

«Вот как?! Ничего себе оборот сюжета, ё-моё… Это кто же меня „заказал“?..»

– Кто?! Кто сказал убить? – уже кричал я.

– Они… – его вытянутый корявый палец принялся, поясняя, что-то чертить в воздухе.

Я напряжённо всматривался в его потуги сотворить незримую картину, пока до меня не дошло – это же спираль! А кто, на моей памяти, носил такой знак? То-то же… Бледнолицые. Резиденты. А правильнее – заказчики… Заказывают музыку. «Заказывают» людей.

Меня, вот, заказали.

С максимально присущим мне природным артистизмом и навыками пантомимы, я постарался обрисовать в воздухе размеры, форму и внешность двух моих «резидентов». Наверное, получилось адекватно, потому что Кром утвердительно закивал.

«Так! Что дальше? И куда дальше? Здесь я исключительно по договору с НИМИ. Иду только туда, куда ОНИ показывают. Вряд ли после сегодняшнего знакомства с племенем киллеров я смогу убедить даже себя, что мои „бледнолицые братья“ опять заботились исключительно о том, чтобы „карась не дремал“, чтобы мои боевые навыки не утратились, не заржавели от бездействия…»

Вождь говорил с трудом и отрывисто. Словоговорение ещё не сделалась любимым занятием человечества.

– Они… сказали… ты тоже с неба… но ты плохой… ты слабый… что им… тебя нельзя… убивать… Сказали… чтоб я взял… всё племя… ты хоть и слабый… но с неба… Сказали… чтобы… ничего не боялись… даже если ты начнёшь… метать огненные стрелы… Только тогда… они возьмут меня… в небесное племя… если принесу… твою голову… Меня… в небесное племя… вождём… И я никогда не умру… я буду жить всегда… и всегда буду вождём…

Он затих и выжидательно уставился на меня.

Я машинально связал порванный в пылу поединка кожаный ремешок, продетый сквозь отверстие в кости амулета.

Потом задумчиво покрутил его на пальце левой руки. На круговом движении резко поймал, сжав пальцы в кулак.

Сделал шаг к нему.

Обтёр свою грязную ладонь о «камуфляжку», медленно и с нажимом ведя вниз. Когда кисть приблизилась к рукоятке ножа – он опять подался назад.

Я улыбнулся и успокаивающе помахал открытой ладонью:

– Я тебе не враг, Кром-вождь… Тебя обманули… Моя голова не поможет тебе стать небесным вождём… Возьми своего покровителя… Свой амулет… Ты вождь здесь… на земле… Вот и будь им!

Я протянул ему костяную штуковину!

Его глаза неверяще вспыхнули. Он, было потянулся, намереваясь взять. И тут же замер, остановил руку, начавшую движение к амулету.

Отрицательно покачал головой: «Нет!»

Я протянул руку. Ухватил его лохматую лапищу и помог подняться с камней.

– Я – друг! Твой друг, Кром-вождь…

Медленно, двумя руками, надел ремешок на его шею. Костяной «дух-покровитель», он же – символ власти, сполз по коричнево-серой шерсти на груди Крома. Вождь наконец-то выпрямился в полный рост. Несколько секунд буквально поедал меня взглядом, пытаясь поймать в моих глазах малейший намёк на враждебность, и…

И, опять покачав головой, снял с себя амулет и надел его на шею МНЕ.

Ну, что ты скажешь?! Пришлось мне снять своего медного Феникса и в свою очередь наградить недоверчивого неандертальца.

– Ты – вождь! Я – твой друг. Ты – вождь! Я А-лек-сей… Друг.

Он ощупал металлическую птицу на своей груди, сжал в кулаке и твёрдо произнёс:

– Кром-Ман! Вождь!.. Алисей-Друг!

Клянусь подаренным Фениксом, мы вовремя пришли к консенсусу!

Сзади и сверху прилетело отрывистое, всё нарастающее уханье. Я оглянулся. На карнизах, на выступах скалы, к которой припёрла меня пятёрка «кроманьонцев», бесновалось их уже около десятка, более чем воинственно настроенных.

И число их с каждой минутой увеличивалось!

Но всё это угрожающее бормотание перекрыло уханье вождя, потрясавшего подобранным копьём. В этих истошных звуках с трудом угадывалась суть: «Кром-Ман! Алисей-Друг!»

К нему начали присоединяться вторящие голоса, они звучали со всех сторон.

И вот уже вся округа, казалось, гремела.

Скандировала: «Кром-Ман! Алисей-Друг!»

Э-э, что там реликты! Даже я, поддавшись общему ликованию, расставил в стороны руки и кричал нечто приблизительно похожее по смыслу. Надсаживаясь, орал, запрокинув вверх голову…

Небо – а что ему оставалось – внимательно СЛУШАЛО.